Текст книги "Проигравший платит дважды (СИ)"

Автор книги: Наталья Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– На сегодня хватит. – Эти слова выплыли из тумана и вызвали горькое разочарование. – Жду вас послезавтра так же в шесть часов.

Ромео встал, аккуратно собрал листы со стола и убрал их в ящик. Руся сидел, не в силах отвести взгляда от красивых рук, и не мог себя заставить подняться.

– Вы, наверное, устали? – участливо спросил репетитор. – Идите, отдыхайте.

– Да, спасибо, – очнулся Руслан. – Не подскажите, на каком транспорте можно отсюда выбраться?

– Любая маршрутка, которая идёт через центр. Ваша остановка «ДК». Наша называется «Микрорайон».

Ромео проводил Русю в коридор. Дверь во вторую комнату была закрыта, вызывая Русино любопытство. По логике вещей это была завуческая обитель.

– До свидания, – Руслан застегнул куртку и побежал по лестнице. Ромео махнул ему рукой.

Руся потом ехал в маршрутке, вспоминая удивительный дом. Что-то там было непонятное, но что именно юноша никак не мог для себя определить. Добравшись до своей постели, усталый и вымотанный длительным насыщенным днём, он заснул почти сразу. На мгновение в сознание прокралась догадка, но тут же испарилась, уступая место здоровому крепкому сну. На следующий день Руслан уже и не помнил о ней. Да и вообще забыл о некой странности, присутствующей в квартире Миллеров.

========== Глава 9 ==========

        Под утро Руслану снился восхитительный сон. Он лежал на шёлковом песке, около моря, тёплые волны омывали разгорячённое тело и уходили назад. Блаженство и наслаждение увеличивалось с каждым приливом. Чувствовались плавные движения лёгкой руки внизу живота. Мягкие поглаживания перешли на стоящую колом плоть. Ловкие пальцы сжали её у основания и заскользили вверх-вниз, заставляя кусать губы и стонать во сне. Юноша выгнулся, лёжа на спине, и выплеснулся белёсыми струйками. Открыл глаза. За окном ещё было сумеречно. Руся решил, что у него был мокрый сон, и попытался сесть. С крайним удивлением он обнаружил, что плавки его спущены до колен. Живот был скользким и липким. Несколько капель попали на простыню, их трогали чьи-то тонкие пальцы.

– Кто ты? – Руся попытался схватить чужую руку, она тут же отдёрнулась от кровати. Руслан проследил за ней и уставился на знакомую тень. Галлюцинация вернулась и решила стать постоянным спутником съехавшей крыши.

– Кеша. Короткая же у тебя память, – заговорила тень, обретая чёткие контуры. Руся разглядел чёрненькие глазки и короткий ёжик волос.

– Тебя нет. Это сон.

– Конечно, и обкончался ты мне в руку понарошку.

Парень вспыхнул. То, что это была не его рука, это точно.

– Это ночные поллюции, – попытался Руся убедить своё сознание и оградить себя от странного явления.

– Люди всему стараются придумать научные объяснения, – обиженно проворчал Кеша. – Угу, всё происходит само собой. Вообще-то, мы всегда помогаем мальчикам. Особенно, если у них проявляется интерес к своему полу.

– Чего??? – Руся вылупился на домового. – Какой интерес? Ты рехнулся?

– Глупый ты, – засопел Кеша. – И неблагодарный. Где конфетка? Я тут стараюсь, стараюсь, и почём зря.

Пришелец хлюпнул носом и задрожал, утрачивая тело, оседая и растекаясь по полу.

В окно заглянул несмело первый лучик солнца. Руслан схватил полотенце и поскакал в душ. Вместе с водой он постарался смыть утреннее происшествие. Но из головы никак не выходили мысли о странном существе и том наслаждении, что он испытал.

– Руслан, ты чего так рано встал? – в ванну постучалась бабуля.

– Выспался. – Руся замотался в полотенце и вышел. – Бабуль, а домовые существуют?

– И ты туда же? – Антонина залепила по светловолосой голове лёгкий подзатыльник. Любя. – Сказок начитался? Кстати, ты не видел мои очки для близи? Пропали куда-то. Весь дом обыскала.

– Нет, – внучок почесал макушку. Подзатыльник от бабулиной тяжёлой руки прилетел ощутимо. – Бабуль, я уже взрослый. Сколько можно руки распускать?

– Взрослый он, – проворчала Антонина Петровна. – Дитё дитём. Иди завтракать.

После завтрака Руслан включил компьютер и открыл интернет. Ввёл в «Яндексе» поисковую фразу «домовой» и внимательно прочитал вкладку. Из всей семьи Кешу видел только он один. Интернет вещал, что домовой является людям только в исключительных случаях: либо к смерти близких (Руся вздрогнул), либо к большому счастью (Руся похлопал ресницами). Кеша ему ответил: «К добру», что означало привалившую удачу. Знать бы ещё, с какой стороны её ждать.

Руслан выключил компьютер, собрал ученическую сумку и отправился навстречу своему «счастью». Школа под это определение явно не попадала. Юноша, задумавшись, подходил к проклятому зданию. От резкого сигнала машины он подпрыгнул и дёрнулся в сторону.

– Смирнов, мать твою! – громовой голос завуча вызвал желание отчаянно взвыть в голос. – Тебе жить надоело?

«Счастливое» утро приветствовало Михал Михалычем. Чёрт бы его побрал! Прах его возьми! Дни теперь начинались и заканчивались физиком. За какие грехи такое наказание?

– Извините, – быстро пробормотал Руся и понёсся к школьным дверям.

*****

– Оксанка, ты мои очки не видела? – знаменитое бабулино олимпийское спокойствие сдавало свои позиции. Куда могли пропасть эти чёртовы очки?

– Нет, бабуль. – Оксана уже торопилась в институт.

– Ирина! – Дочь выплыла в прихожую заспанная и закутанная в толстый махровый халат.

– Ну, чего?

– Ты мои очки не брала?

– Мама, я ещё не такая слепая.

– Спасибо, доча, – оскорбилась Антонина. – Мне очки нужны. Сегодня придут устанавливать домофонные трубки, бумаги нужно подписывать, а я без очков как без рук.

– А ты попроси чёрта вернуть. Чёрт, чёрт, поиграй, да отдай.

– Тьфу. Что за суеверие? Воспитывала вас по системе, а получила дремучих язычников. – Бабуля вернулась в свою квартиру и пошла методично прошаривать все места, где могли бы заваляться её вторые глаза. После часа тщетных исканий она даже пренебрегла своими принципами и пару раз сказала знаменитую фразу. Не помогло.

– А пошли они в жопу тому, что взял, – в сердцах высказалась Антонина. На кухне что-то звонко упало. Бабуля поспешила на звук бьющейся посуды. Около раковины на полу валялись осколки тарелки, что недавно стояла, вымытая, на краю нержавейки. Тарелка была красивая, любимая… Антонина Петровна чуть не заплакала, что было крайней редкостью, греша на кота. Небось, Тотоша снова лазил по столу и раковине.

В это время Кеша, нацепив бабкины очки на нос, вышагивал перед кошаком и передразнивал упёртую хозяйку:

– Это предрассудки и язычество.

Если бы Тошка мог смеяться, то уже лопнул бы от смеха. У Иннокентия получалось точь-в-точь. Ну, вылитая бабуля.

– А теперь играть!

По квартире затопали ноги и лапы. Казалось, что стадо слонов носится по комнатам в сопровождении радостного мяуканья.

– Тоша! – в прихожую полетел тапок. – Дай поспать, скотина ты этакая!

Возмутители спокойствия прервали утренний сон Ирины.

– Ш-ш-ш… – Кеша пошёл на цыпочках. – Надо ребёнку спать. А то родится нервным. Может, в картишки перекинемся?

– В картишки, так в картишки, – Тоша уселся удобнее и растопырил когти, чтобы можно было держать маленькие, под своего хозяина, карты. – А на что играть будем? Может, на спор?

– Запомни. С домовым нельзя спорить. – Кешины руки ловко перетасовали карты.

– Почему?

– Потому, что тот, кто проиграл домовому, платит дважды.

– Это как?

– А вот так, – лукаво усмехнулся Кеша.

*****

Руслан стоял у доски, переминался с ноги на ногу, призывая свои мозги хоть что-то вспомнить со времен начальной и средней школы, когда он ещё учил немецкий. «Гитлер, капут», – крутилось у него в голове. «Данке шон, их либидих, дас ис фантастиш…» Он феерически шёл ко дну. Фанфары извещали его о ровном частоколе из единиц. В прежней школе его особо не трогали, ставили из жалости тройки и вытягивали с переходом в следующий класс. Русик давно заявил, что общаться с немцами не собирается, а если кому надо, пусть сами учат русский.

– Садись, Смирнов. Капут не Гитлеру, а тебе, – немка без капли сожаления влепила кол в журнал.

Руся поплёлся на «камчатку». Кто там подкрался незаметно? Пиздец не подкрался, он нагрянул, причём ожидаемо. Смирнов уже понял это тогда, когда в него вцепились все учителя по завуческой наводке. Михал Михалыча Миллера он уже на дух не переносил. Пока его не было рядом. В его присутствии происходило нечто странное. Вместе с нескрываемым ужасом он испытывал опьянение. Завуч действовал как наркотик. Мозг пылал как лихорадке, а тело охватывала горячка. Этот подонок дурманил и вызывал шальные мысли. Руся не знал, куда девать себя от такого хмельного угара. Он уже отчётливо понимал, что физик втягивает его в искушение, как в болото. От него нельзя было ни убежать, ни скрыться.

На следующем уроке заглянул ученик из дежурного по школе класса.

– Смирнова в своём кабинете ждёт завуч.

Почему Руслан не удивился? Без лишних телодвижений он принял свою участь, безвольно сложив лапки.

Физик, как обычно, вольготно восседал на своём троне.

– Скажи, Смирнов, немецкий тебе не по зубам?

Руся мотнул головой, не утруждая себя словами. Их он сейчас вряд ли мог произнести. Под взглядом завуча он почувствовал себя вздёрнутым на дыбе. Под ложечкой сосало, живот пугал своей пустотой, сердце билось даже не в пятке, а где-то в копчике, задница ощущала надвигающуюся угрозу. Он стоял, рассматривал завуча, бордовая рубашка которого вызывала ассоциации с кровью. В руках Миллера он уже представлял топор, который завис над ним, грозя перерубить шею и прекратить его никчёмное существование.

– Язык – основа международных отношений.

Такие отношения Смирнова абсолютно не касались. Он никогда не пылал желанием общаться с капиталистами.

– Смирнов Руслан Викторович, ты бесполезный для общества обыватель. Дворник или грузчик – вот твоё место. До грузчика ты не дотягиваешь. Дохляк, моль белая. Дворник. Будешь всю жизнь мусор мести и гавно убирать.

Правда-матка резала по живому. Да, он чмо, которое будет убирать за всеми дерьмо.

– Будешь заниматься со мной немецким.

Что? Руся поднял голову и уставился на Михал Михалыча.

– Мне нечем платить. – Денег у матери едва хватало на услуги Ромео.

Завуч лениво поднялся и медленно подошёл. Жёсткие пальцы ухватили за подбородок, заставили посмотреть в глаза своему мучителю и зафиксировали голову в одном положении, не давая отвернуться.

– Мы решим этот вопрос. Я найду способ как тебе расплатиться со мной.

Что задумал этот извращенец? Руся сгорал от стыда, унижения и позора. Близость завучевского тела провокационно отзывалась в жизненно важном органе. Боеголовка предательски дрожала и почти была готова к дальнейшим действиям. Руслана окатило как из ушата с холодной водой, бросая из жара в холод, и обратно.

– Но вы же, физику преподаёте, – пропищал Руся, запоздало выдвигая факт невозможности занятий.

– Я – чистокровный немец, – невозмутимо парировал завуч. – Вопросы ещё есть?

– Нет.

– Два раза в неделю, – подвёл заключительную черту физик. – Вторник и четверг.

Руслан с неизбежностью происходящего воспринял свой приговор.

– У меня дома.

Дамоклов меч опустился, приводя царственное решение в исполнение. Руся понял, что из дома Миллеров он не будет вылезать всю рабочую неделю.

– Не слышу слов благодарности.

Фантазия Руслана нарисовала раболепное лобзание завучевских рук.

– Спасибо, Михал Михалыч, – вымученно выдавил из себя Руся. – Я буду стараться.

– Не сомневаюсь, – хищная улыбка физика заставила задрожать как осиновый лист. Пальцы, наконец, отпустили подбородок, разрешив отвести взгляд. – Сегодня в восемь.

По дороге домой Руслан обдумывал план самоубийства – утопление, повешение или прыжок с девятиэтажки? Топиться было страшно. Руся не умел плавать. Вешаться ещё ужаснее. А вдруг верёвка не выдержит? И где найти подходящее помещение, чтобы самоубиваться в спокойной обстановке? Прыгать в неизвестность тоже был ненадёжный способ. Бывает, что люди выживают, а потом инвалидами на всю жизнь остаются. Юноша, так ничего и не решив, доковылял до дома, нашёл в себе силы подкрепиться и сделать часть уроков. В восемь часов вечера его ждал фашист с садистскими наклонностями. Получалось, что Руслан сдался без боя и амнистия ему не светит.

========== Глава 10 ==========

        Занятие состоялось в комнате Ромео. Вторая комната всё так же была заперта, и привлекала нездоровое Русино внимание. Что же там такое, если доступ в сиё помещение запрещён? Вот бы увидеть хоть краешком глаз таинственную комнату.

Завуч терзал его простенькими текстами начальной школы. Было стыдно начинать с первого уровня. Оказалось, что Руся что-то даже помнил – счёт и алфавит, похоже, вдолбили в него на всю жизнь. В течение часа больше говорил физик, а Руслан млел от его немецкого. Язык в устах Михал Михалыча звучал, как ни странно, певуче, если так можно было сказать о дойче. Гласные растягивались на низких нотах, и голос завуча становился мягким и бархатным. Руся неосознанно пытался ему подражать в произношении. Над распечатанными заданиями пришлось покорпеть и наделать кучу ошибок. К величайшему его облегчению Михал Михалыч над ним не издевался, дебилом не обзывал, а спокойно объяснил все позорные ляпы. Вообще, домашний завуч отличался от школьного. Нет, он не стал душкой. Это был всё тот же требовательный и строгий мужчина, от взгляда которого нервы натягивались как струна. Но в то же время, на своей законной территории он выглядел несколько расслабленным, не особо опасным, но всё же, зверем, что позволяло чуть отпустить поводья, но и не терять над собой контроль. Впервые в жизни Руслан следил за собой, сдерживал свои неконтролируемые порывы и гасил ненужные эмоции. Авторитет завуча он признал беспрекословно. Единственное, что гасить не получалось, это постоянное перевозбуждение. Оно было больше эмоциональным, чем физическим. Губы периодически пересыхали, в горле горело и першило, мышцы ломило от напряжения. Организм жил на грани своих возможностей, заставляя мозг усиленно работать и включая дополнительные резервы. Очень похоже, что Руся выжимал из себя всё.

Кажется, завуч заметил, как Руслан часто облизывает губы.

– Рома, принеси нам, пожалуйста, минералки! – крикнул он племяннику, который тихонько копошился на кухне, позвякивая посудой.

Руся с благодарностью принял из рук Ромео красивый высокий стакан с тонкими стенками, наполненный боржоми, мгновенно растаяв под ласковым взглядом. В серых глазах хотелось оставаться вечно.

– Скоро пунш будет готов. Посидите с нами?

Руслан робко взглянул на завуча, молча спрашивая разрешения. Пунш Руся ещё никогда не пробовал. Михал Михалыч нахмурился и вопросительно посмотрел на Ромео. Что он прочитал в глазах племянника? Но лицо его вдруг смягчилось, и он благосклонно произнёс:

– Хорошо. Думаю, что Смирнов сегодня заслужил небольшое поощрение.

Пунш был горячий, с вкусовым букетом фруктов и специй. Руслан неторопливо смаковал божественный напиток. Приятное тепло растекалось по телу, снимая усталость. В голове стало легко. Мягкий рассеянный свет от красивого бра заполнял небольшое кухонное пространство, создавая уют и некую интимность. Хозяева сидели в тишине, изредка перебрасываясь словами. Русе достаточно было и этого, сейчас лишние разговоры утомили бы его.

– Ну, как? – Ромео забрал из рук юноши пустую чашку. – Может быть, ещё? Я могу добавить ликёр.

– Нет, не стоит, – отказался разомлевший Руслан. – Мне и так очень нравится. Пожалуй, я пойду. Поздно уже.

Парень нехотя поднялся. По правде говоря, тянуло прикорнуть тут же около Ромео и отключиться.

– Я вас провожу, темно уже.

Ромео прошёл в коридор и тоже оделся.

Они вышли на вечерний воздух, окунувшись в осеннюю прохладу, которая приятно холодила раскрасневшиеся щёки. Молодой репетитор повёл Руслана через небольшой парк к остановке. Дорожка была освещена небольшими фонарями. Под ногами вспыхивала роскошью листва – жёлтые и красные яркие мазки выделялись на мокром асфальте. Руся почувствовал, как рука Ромео коснулась его пальцев и потихоньку сжала их. Этот жест показался естественным и непринуждённым. Они так и шли, держась за руки.

– Бегите, – Ромео заметил, как к остановке подъезжает маршрутка. – А то следующую ждать долго.

Руся поспешил к машине и, оказавшись внутри, махнул в окошко Роме. Тот в ответ поднял руку. Руслан вдруг пожелал, чтобы завтрашний день поскорей наступил, и он снова шагнул за порог квартиры Миллеров и теперь уже занимался с Ромео.

Михаил встретил племянника в коридоре, подождал, когда тот снимет куртку, и обнял юношу за плечи.

– Как он тебе?

– Очень нравится. Только не пугай его. Он же боится тебя. – Рома в ответ прижался тесно, провёл ладонью по тёмным волосам, и коснулся легонько пальцами полной нижней губы.

– Поверь мне, ему нравится ощущать власть над собой. Я вижу, что его трясёт отнюдь не от ужаса. У него в штанах железный стояк.

– Он совершеннолетний?

– В ноябре стукнет восемнадцать.

– Не затащи его раньше времени в постель, майн херц. Если ты сделаешь это вперёд меня, никогда тебе этого не прощу. – Ромео игриво шептал эти слова на ухо Михаилу.

– Он сам придёт ко мне.

– Самоуверенный наглый тип, – рука юноши скользнула по мощной груди и стала пуговку за пуговкой неторопливо расстёгивать бордовую рубашку. – Ласка, и только ласка. Он скорее придёт ко мне.

– А вот и посмотрим, – мужчина сжал аккуратно обеими руками упругие ягодицы Ромео. Юноша ахнул и потёрся пахом о ширинку Михаила, ощущая, как взаимно твердеют и растут их мужские достоинства. Он проник под рубашку, и гладил ладонями напрягшиеся мускулы на спине своего любовника.

– Возьми меня, майн херц. Только нежно.

– Я постараюсь. – Михаил мысленно улыбнулся. Ромео – любитель русской литературы и конкретно Алексашки Меньшикова иногда любил называть его именно так. Проказник. Миллер уже шарил губами по любимому лицу, добрался до раскрытого рта и ласкал его языком, проникая внутрь резкими нетерпеливыми толчками. Да, он постарается. Будет сдерживать себя, свои инстинкты и желания, которые он надёжно спрятал в клетке и потерял от неё ключи. Ромео не переносит боли и унижения даже при любовных играх. Сколько он его не уговаривал, обещая, что всё будет в пределах допустимого и только по его желанию, юноша не сдался. Слишком он нежный, слишком чувствительный, любое резкое движение и он зажимается, отдаётся панике. А так хочется входить сразу, со всего маху, шлёпать по круглому заду, сжимать в руке яички, кусать нежную шею, рычать в ухо по звериному, и позволить своей сущности выйти на волю. Но он так любит своего мальчика, что никогда не сделает того, чего бы тот не желал. И он отнесёт его в ту самую комнату, на которую украдкой бросает взгляд маленький любопытный щенок, и будет любить медленно и ласково, подавляя свои порывы, находясь на грани безумия.

Им нужен третий. Тот, кто мог бы находиться под властью, любить силу, возбуждаться от одной только мысли, что он зависим и беззащитен. И в то же время, обладать мягкой, хрупкой и ласковой натурой. Быть милым и домашним, как того бы хотел Ромео.

Михаил стиснул зубы, стараясь не сорваться на бешеный темп. Сколько усилий ради того, кто давно занял место в его сердце. Ещё немного и в его руках будет биться в ярком оргазме самый дорогой для него человек.

Вот так. Мышцы сжимаются вокруг пениса, даря дикий восторг, в глазах темнеет, Ромео падает на живот, позволяя выскользнуть из него. Быстрее. Сорвать презерватив, яростно двигать рукой. И вот они – желанные секунды разрядки. Белые струйки летят на поясницу юноше. Он стонет, приподнимая бёдра. Мужчина этого не видит, закидывая голову назад и открывая в беззвучном крике рот. Равномерные движения, плотный захват пальцев, и последние капли выдавливаются с силой до спазмов, до боли.

А теперь отключиться. Но перед этим прижаться к влажной от пота спине, тихонько поцеловать завиток слипшихся волос за ухом и услышать хриплое: «Майн херц».

========== Глава 11 ==========

        Через несколько дней Руслан обнаружил, что дни его теперь расписаны по минутам, компьютер одиноко пылится в новеньком столе и если включается, то только в учебных целях. Даже воскресенье проходило в учебном режиме. Куча заданий, непрерывная зубрёжка, борьба с физическими формулами, расклеенные повсюду стикеры с немецкими словами. Иногда Русе казалось, что он сходит с ума. Даже бабуле он пытался ответить на дойче. Ночью ему снились артикли. Активный мозговой штурм иностранного языка завуч вёл изощрённо. На его занятиях запрещались русские слова. Диалог шёл только на немецком. Поначалу Руслан дёргался как при электрошоке, тупил по страшному и прибегал к спасительному «нихт ферштейн». Пару раз это прокатило. На третий раз противный завуч вытащил ремень из брюк и положил его на стол. Рассматривая блестящую пряжку, Руся ощутил дискомфорт не только задней точкой. Почему-то грубые швы и без того тесных джинс впились в кожу, а молния больно давила на приличную выпуклость. Юноша с трудом закинул ногу на ногу и прижал ту часть тела, которая предательски увеличилась в размерах. С этих пор он старался отвечать. Через месяц стало легче. В смысле слов и составления предложений. В остальном же легче не становилось. Перед сном Руслан проходил в ванной обязательную процедуру. Бабуля долбилась в дверь и спрашивала, что же он делает в душе вечером так долго? «Моюсь», – отвечал внук и выходил с пылающими губами и плывущим томным взглядом. «Ты не заболел?» – беспокойно интересовалась Антонина. «Нет», – Руся, пряча глаза, старался быстрее скрыться в своей комнате.

Два раза в неделю к нему спасительно приходил Кеша. Руся уже знал ловкую руку домового, не пугался, не открывал глаза, просто принимал помощь, а утром клал за свою кровать конфетки. Интернет советовал домового всячески задабривать, так уж требование от Кеши лакомства капризом назвать было нельзя. Потребность у него такая – сладкое и с благодарностью. Тогда хозяин квартиры чувствует себя счастливым и полезным.

Иногда юноша себя ловил на мысли, что он рассматривает Михал Михалыча. Это случалось на его уроках, когда тот ходил по классу или слушал отвечающего у доски. Если ответ ублажал его слух, то физик откидывался на спинку стула, складывал руки на животе, переплетая пальцы, и покачивал левой ногой, закинув её на другую ногу. Поза была обманчиво расслабленной. Стоило ученику допустить в ответе ошибку, руки мгновенно перемещались на стол, вертели ручку, ноги раздвигались, а завуч склонялся над журналом, словно высматривал там подходящее место для соответствующей оценки. Ещё Руслан заметил, что ставить двойки Михал Михалыч не любил. Такое событие случалось крайне редко. Он старался вытянуть из испытуемого максимум и наскрести запрятанные глубоко знания хотя бы на тройку. Ещё физик обладал способностью уничтожать одним только словом. Иногда даже было достаточно его взгляда. Презрительного и говорящего. Ученик сразу понимал, что он собой представляет, и безропотно принимал оценку своих способностей. Если на других уроках можно было покачать свои права, то на уроке физики возражения не принимались. Их даже не выдвигали, понимая полную бесполезность сего действия. Дисциплина на занятиях поддерживалась безупречно, всегда была тишина и порядок. За три года, что работал здесь физик, все отпетые хулиганы получили от него персональное внушение с глазу на глаз за закрытыми дверями его кабинета. Повторные меры уже не требовались. Методы завуча не разглашались. Бывшие хулиганы уважали Михал Михалыча и выпускались с хорошими баллами по его предмету, поступали в основном на физмат и продолжали нести в этот мир основы строгой науки в честь любимого учителя.

Любимым назвать Михал Михалыча у Руси язык не поворачивался. Но, несмотря на сей факт, вечерние дополнительные занятия он уже ждал и даже торопил время. Сначала Руслан думал, что это происходит от известного принципа – «раньше сядешь, раньше выйдешь». То есть, чем быстрее отзанимаешься, тем быстрее смоешься с ясных карих очей. Но смываться сразу всё равно практически не получалось. Миллеры частенько стали приглашать Руслана провести с ними вечер. То на чашечку пунша, то на ужин (когда Руся сразу после школы попадал в дружелюбную семью), то угощали горячим шоколадом. Приглашал, естественно, не завуч, а Ромео, который околдовал юношу окончательно.

Кстати, после занятий с Ромео, тоже приходилось проводить время под душем перед сном. И мечтал он не о какой-нибудь старшекласснице, и даже не о Селене Гомес, а о Ромео, признаваясь себе в своей ненормальности. Возбуждающие касания настойчивого репетитора в последнее время участились. Руся замирал, когда пальцы Ромео, как бы невзначай, проводили по его спине, поглаживали поясницу, и ладонь опускалась на попу, от чего кожа покрывалась путешествующими по всему телу пупырышками. Он не отодвигался, позволял такие вольности, делая вид, что ничего не происходит, хотя организм кричал с требованием о большем.

Сегодня Ромео пожаловался, что у него болит спина от сидения на стуле за столом и расположился в кресле. Он полулежал, раздвинув ноги, смотрел на Русю ласкающим взглядом и гонял его по правилам пунктуации. Руслан под таким взором уже не таял и не плавился, не растекался лужицей, он просто находился в таком растопленном состоянии всегда, как только в поле его зрения появлялся филолог-стилист. Состояние твёрдого тела его не беспокоило, кроме одного единственного места. Там было настолько твёрдо, что тягаться в каменном стояке даже не смог бы знаменитый цветок хозяйки медной горы. Остальные же части были пластилиновыми. Ромео, если бы захотел, слепил бы из них то, что нарисовала его фантазия. «Я его слепила из того, что было». Кажется, эти слова были про Руслана.

– Чёрт! – вдруг вскрикнул Рома и, согнувшись, схватился за ногу.

– Что случилось? – подскочил Руся.

– Мышцу свело, – пальцы Ромео впились в икроножную мышцу.

– Сидите спокойно, я разомну. – Руслан склонился, задрал к коленке штанину и стал аккуратно мять ногу юноши. – Где больно?

– Чуть выше, – прошептал репетитор.

Руся передвинул руки под колено.

– Так лучше?

– Да.

Не успел Руслан опомниться, как Ромео схватил его за руки и потянул, усаживая себе на колени.

– Посмотри на меня, малыш, – Руся послушно поднял глаза на молодого человека. Он так красив! Нежная светлая кожа, платиновые волосы, чарующий взгляд. С громким стуком сердца нельзя справиться. – Тебе уже скоро восемнадцать?

– Да. Десятого ноября. Я взрослый! – маленькие озорные бесенята вдруг заплясали внутри, порываясь вырваться на волю .

– Надо же! Всего неделя и совершеннолетие, – Ромео почти вплотную придвинулся. Как же будоражит эта близость! Руки мягко удерживают, не давая соскользнуть с колен.– Скажи, тебе хотелось бы меня поцеловать? – этот вопрос вогнал в замешательство. Руся сконфуженно опустил ресницы и вцепился в край пуловера. Щёки красочно запылали, и уши, кажется, тоже.

– Сними кофту, жарко же.

Руки сами, не спрашивая своего хозяина, стянули мягкую шерстяную ткань и бросили на пол. Изящные пальцы Ромео провели по юношеской груди, погладили гладкую кожу, мягко потёрли соски, от чего они тут же набухли и стали чувствительными. Рома наклонился и легко обвёл языком торчащие горошины. Озноб прошёлся по коже. А губы Ромео не дают одуматься, трогают мягко шею, раз, еще раз, двигаясь вверх, к подбородку, достигают рта, и касаются их так ласково, что перехватывает дыхание. Запоздалая паника отрезвляет.

Руся упёрся в плечи Ромео ладонями, пытаясь оттолкнуть. Тихий смех, чужой язык заскользил по кромке губ, пробуя их на вкус, погладил, зубы чуть прикусили нижнюю губу и оттянули вниз. Губы Ромео восхитительно-мягкие, сладкие, нежные…. Руся раскрыл рот, пропуская настойчивый язык внутрь. Он ворвался, коснулся нёба, языка, полизал, даря безумное желание. Сознание затопило, закрутило в вихре незнакомых ощущений. Руслан даже не понял, что ответил на поцелуй, инстинктивно подстраиваясь под чёткий ритм. Глаза сами закрылись. Руки обняли за плечи Ромео и прижали к себе. Он грудью ощутил тонкую ткань рубашки, пуговицы на ней, потёрся о них, чуть царапая кожу. Рома ловко расстегнул пуговицу и ширинку, давая возможность глубоко вздохнуть. Ладонь его легла на тонкий хлопок плавок и несильно надавила, потёрла через ткань твердую плоть. Руся несдержанно всхлипнул, часто задышал через нос, и совсем неожиданно для себя испытал пик удовольствия, намочив плавки. Боже! Какой позор!

– Быстрый. Какой же ты быстрый. – Ромео немного отодвинулся от своей жертвы. Залюбовался на смущенного растрёпанного паренька, его томный испуганный взгляд и зацелованный припухший рот.

– Наше занятие закончено.

Руслан подскочил с колен Ромео и стал трясущимися пальцами застёгивать ширинку. Взял протянутый ему пуловер, натянул на себя и метнулся, было, к двери.

– Руслан, подожди!

Вот как теперь смотреть в эти серые глаза?

– Ты испугался?

Да, он испугался, ему стыдно и больно. Ему понравилось. Противоречивые чувства терзают его.

– Успокойся.

Так уютно в кольце участливых рук. Они гладят по спине, выпрашивают прощения.

– Прости меня, Руслан. Я поторопился. Ты мне нравишься, очень нравишься.

Самое смешное, что Ромео ему тоже нравится. Руся начинает смеяться. Нервно, неестественно, пугая Ромео.

– Ну, что ты? Всё хорошо.

Губы, что целовали его, собирают слёзы со щёк. Слёзы? Ну, вот. Он ещё к тому же и плакса.

– Всё?

– Да. – Вот уже и легче. – Я пойду?

– Конечно. До завтра.

– До завтра.

Руслан медленно брёл под моросящим дождиком. Дождь в ноябре. Наверное, он перейдёт в мокрый снег. В его день рождения всегда идёт снег. Недавно он радовался, что ещё чуть-чуть, и он официально станет взрослым. А теперь вдруг стало страшно взрослеть. Но время неумолимо бежит вперёд, и хочешь, не хочешь, скоро придётся переступить черту, которая разделяет жизнь на «до» и «после». И в этом виновато совершеннолетие.

========== Глава 12 ==========

        Ночью не спалось. Руслан ворочался с боку на бок, отгонял навязчивые мысли и считал пингвинов. Пингвины все как на подбор были с бабулиным лицом, грозили пальцем и обещали сделать «а-та-та». Юноша добросовестно закрывал глаза и ждал сна. На пятидесятом пингвине счётный процесс вытеснили воспоминания о губах Ромео. Первый в его жизни поцелуй оставил восхитительное послевкусие. Руся будто заново ощутил поглаживания умелого языка, от чего тут же отозвалось тянущим чувством внизу живота. Юноша облизнулся, провёл руками себе по груди и дотронулся до сосков. Здесь побывали пальцы Ромео и оставили свои невидимые следы. Кажется, он до сих пор ощущает мягкие прикосновения, как перекатывают подушечки между собой торчащие горошины и слегка пощипывают. Руся повторил движения своего репетитора и чуть слышно застонал. Было приятно, но ещё приятнее снова почувствовать на себе желанные руки. Судя по действиям Ромы, он знал что делает. Так получается, что этот юноша из того круга людей, которых называют геями? А он сам кто?