Текст книги "Одиночество (СИ)"
Автор книги: Наталья Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Я недобро посмотрел на Витьку, который был меня старше на три года, и принялся копать грядки.
– Шевелись, братан!
Витёк, выставив под солнце голое пузо, перекидывал грабли из одной руки в другую.
– Копаешь отсюда и до обеда.
Это у него солдатский юмор такой. Всё не может мне простить, что я в армии в самодеятельности участвовал. Я же заодно с основной школой музыкалку закончил. На гитаре хорошо играю и пою неплохо. Взяли меня в группу, типа ВИА, и мы в конкурсах участвовали. Нам готовиться нужно было постоянно, вот и миновала меня солдатская муштра. У меня, кстати, фотки в альбоме есть, где я в форме наглаженной и с гитарой в руках. Мечта всех девушек.
– Что? Притомился, бедняжка? – Витёк для вида грабельками машет. – Это тебе не в постели с мальчиками кувыркаться. Пидоры, – Витька презрительно сплёвывает на землю.
Возникает желание звездануть «родственничка» лопатой по башке. Останавливаюсь, перевожу дыхание. Солнце палит нещадно. Надо бы майку накинуть. А то сгорю, и всё свидание насмарку с Володей пройдет. Иду в домик, натягиваю футболку, пью через край из трехлитровой банки квас. Возвращаюсь обратно. Копаю, стараясь не обращать внимания на издевательства «братика». Думаю о Володе. Я вообще о нем постоянно думаю.
– Мальчики, обедать! – это мама зовёт. Ура! Значит, полдня уже прошло. У меня просыпается надежда, что до свидания я доживу.
Вторая половина дня проходит быстрее. Часов в шесть вечера удовлетворённо окидываю взглядом вскопанный участок. Брательник подправляет грядки. Всё. Иду в импровизированный душ. Чудеса научно-технического прогресса: бочка воды на крыше туалета, шланг, выведенный к потолку, краник и железный душ, присобаченный на конце шланга. Под ногами деревянная решётка, закрывающая дырку в полу. Вода в бочке под солнцем прогрелась и тёплая. По быстренькому споласкиваюсь. Топаю в домик в полотенце на бёдрах. Натягиваю чистую одежду. Утешаю себя тем, что скоро будут деньги. Мне курсовик написать, раз плюнуть. И тут слышу гудок. Выбегаю на улицу. Около ограды стоит Володина машина.
– Привет!
Он сегодня не в деловом костюме. Джинсы и простая рубашка нас уравнивают. Мои родственники застыли, разглядывая японское чудо техники. Когда же их взгляды переместились на Володю, то челюсти их отвалились.
– Мама, это мой товарищ по работе, – вру и не краснею. Сказываются долгие годы тренировок. Мама охотно верит. – Володя.
– Здравствуйте.
Мама отмирает и тихо подбирает челюсть.
– Проходите, – она суетится. – Может кваску?
– Не откажусь, – улыбается Володя. – Такая жара!
Витёк с сеструхой, Танькой, чуть ли не кланяются.
– Виктор, – зятёк вытирает потную руку и протягивает вперёд.
– Владимир.
Они сверлят друг друга взглядами. Витька не выдерживает и опускает глаза. Я победно улыбаюсь. Сестрица выплывает из домика с кружкой кваса. Я сдерживаю смех. Мне кажется, что она сейчас поклонится и спросит: «Испить изволите?» Володя пьёт с удовольствием. Маман готовит знатный квас.
– Мы пошли, – я двигаюсь к машине. Цирк закончен.
– Занятная у тебя семья, – произнёс Володя, постукивая пальцами по рулю.
– Мама, сестра, и её муж, – поясняю я.
– А отец где?
– Умер.
Едем какое-то время в молчании.
– Плохо без отца?
Пожимаю плечами. Может это и к лучшему, что отец, ничего не зная обо мне как о гее, ушёл из жизни.
– Он умер, когда мне было восемнадцать. Помогали с сестрой маме, как могли.
– Как они относятся к тому, что ты – гей?
– Никак. Мама вроде смирилась, а сестра мечется. Витёк ей вечно лекции читает, что я – пидор, и ей от меня отказаться надо.
Володя мрачнеет.
– Это тот кабан?
– Ага, – я киваю.
Машина останавливается около Володиного дома. Мужчина поворачивается ко мне.
– Лёша, никому не позволяй втаптывать себя в грязь. Ты понял?
– Да.
– Мы такие же люди, как и все.
Да, он прав. Только как объяснить это таким, как этот говнюк Витя? Чувствую тёплые пальцы на подбородке. Моргаю и смотрю на Володю.
– Ты – хороший парень, лучший из всех, кого я знал.
У меня перехватывает дыхание. Сухие губы касаются моего рта. Жарко.
– Пошли, а то задохнёмся. Машина нагрелась.
Выходим на улицу. Семь часов вечера, а жара не спадает. Вот такой в этом году май. Мечтаю уже о прохладном душе и о свежих простынях. Рядом идёт человек, который стремительно вошёл в мою жизнь. И, похоже, что не зря.
========== Глава 6 ==========
Уф… Хорошо в Володиной квартире. Прохладно.
– Давай сразу растянем диван? – предлагает Володя.
– Давай, – соглашаюсь.
Стелим простынь. Кидаю подушки. Стягиваю с себя футболку. Спину неприятно жжёт и пощипывает. Неужели сгорел?
– Лёша, – тихо зовёт меня мужской низкий голос. Я его уже люблю. – Ты в курсе, что у тебя спина вся красная?
– Ну, есть неприятные ощущения.
– Ты сгорел капитально. И подтёки серые. Пошли, тебе надо помыться.
Ох, ну что я за охламон такой? Надо было раньше футболку надеть. Иду послушно за Володей в ванну.
– Залезай, – командует хозяин квартиры. Иногда он мне напоминает командира нашей роты.
Я скидываю оставшуюся одежду и лезу под душ. И тут замечаю краем глаза, что Володя тоже раздевается.
– Стой смирно. Твою спину нельзя мыть вехоткой. Сейчас помогу.
Он настраивает струйки воды потеплее. Обожженной коже кажется, что вода течёт прохладная. Володя становится рядом со мной и задёргивает шторку. Затем берёт гель для душа. Для меня дороговатое удовольствие. Всегда покупаю банное мыло. Мужские руки в пене опускаются мне на плечи, гладят аккуратно, переходят к лопаткам, проходятся по позвоночнику. Я закрываю глаза и благодарю свою спаленную кожу. Если бы не солнечный ожог, то вряд ли мы сейчас вот так стояли вдвоём под душем. Мне уже всё равно, что спина горит. Я вообще терпелив к боли. До определённого порога она меня даже возбуждает.
– Больно?
– Совсем немного, – улыбаюсь я.
Не знаю, видит ли мою улыбку мой любовник или нет. Руки опускаются ещё ниже и гладят меня по ягодицам. Мягко их раздвигают. Ах, ты ж! Скользкие пальцы промывают каждую складку. Ноги мои начинают дрожать. Если он будет так продолжать делать и дальше, то я рухну здесь и пофиг на красную спину. Володя снимает шланг и поливает меня из душа. Вода бьёт по заднице, стекает между ног. Сейчас я не выдержу и взвою. Всё. Мой мучитель решает выключить душ, водная процедура окончена.
– Выходи.
Вылезаю из ванны, стараясь не упасть.
– Подожди, сейчас полотенце накину.
Еле сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Спина, чёрт её дери.
– Иди и ложись на живот. Буду тебя лечить.
Ёшкин кот! Иду к дивану и на ходу вытираюсь. Ложусь. Через минуту приходит Володя и садится рядом. В его руках внушительный пук ваты и бутылка водки.
– Фи, – я ворочу от бутылки нос. – Не люблю, когда спиртом воняет.
– Ты не привередничай. Сейчас смажу тебе спину водкой. Она кожу поддубливает. И заживёт быстрее твоя спинка.
Зажимаю нос пальцами. Володя в это время щедро поливает вату водкой и начинает мягкими движениями водить ею по спине. Ёжусь. Водка остужает кожу, испаряясь. По телу бегут мурашки. Через несколько секунд привыкаю и балдею. Спина от таких манипуляций не горит. Класс! Вот бы Володя так всю ночь спинку мою мазал. Пока я летал в мечтах, Володя решил, что с лечением покончено. Он отставил бутылку, бросил вату на столик, наклонился и стал целовать меня в поясницу. Затем его губы коснулись ягодиц. Я закрыл глаза и застонал. Раздвинул ноги, и Володя уселся между ними. Боже, меня так ещё никто не ласкал. Наклонившись, мой мужчина целовал меня так нежно и жарко, что я забыл о своей больной спине. Никогда не думал, что ягодицы – моя эрогенная зона. Влажный язык чертил мокрые дорожки по коже, спустился к входу и нырнул внутрь. Я поднял голову, открыл рот и часто задышал. Язык проник настолько, насколько смог, гладил мои стенки, выходил наружу и облизывал тугое колечко мышц. Это было обалденно! Я потянулся назад, вставая на колени. Я был готов принять в себя что угодно. Лишь бы это было быстрее. Вдруг почувствовал небольшое давление. В меня проникло что-то гладкое и круглое.
– Не бойся, – руки гладят меня по попе. – Это шарики. Тебе будет приятно.
Чувствую ещё один шарик, он явно больше предыдущего. Полностью расслабляюсь. Ещё шарик. После третьего ощущаю давление не простату. Мычу и мотаю головой. Прогибаюсь в пояснице, опираясь на локти. Ёб! Не знаю, что вперёд взорвётся, мой член или моя задница? Это не просто приятно. Это невозможно описать. Давление изнутри, трение этими грёбаными шариками даёт эффект из дикого коктейля ощущений – наслаждения, тяжести внизу живота, ломоты в яичках, железный стояк напряжённого члена, примесь боли, темноты в глазах. Даже не представляю, как я выгляжу со стороны. Судорожно хватаю раскрытым ртом воздух. Володя медленно вытягивает шарики назад. Я разочарованно кричу. Но он не даёт мне долго мучиться. Ощущаю, как смазка стекает по коже, холодит расслабленный раскрытый анус. И стону от счастья, когда в меня входит твёрдый прекрасный член моего любовника. Сильные руки подхватывают меня под живот, тянут назад. Раздвигаю ноги ещё шире. Чувствую себя бабочкой, которую насаживают на кол. Это мучительно и сладко, болезненно и охуенно прекрасно. Резкие движения сводят с ума. Не выдерживаю и стону в голос, от души, переходя на крик. И кончаю, вздрагивая в мужских руках. Я доверяю им себя, отдаю во власть своё тело целиком. Проваливаясь в темноту, чувствую, как Володя кончает, выходит из меня и пачкает спермой. Снова врывается внутрь за раз до упора, и хрипит, изливаясь. Я ощущаю дрожь его члена, чуть сжимаю сфинктер, зная, что так приятнее и острее ощущения. Затем падаю на живот и замираю. Ничего нет.
– Лёша!
– М-м-м-м…
– Ты как себя чувствуешь? – в голосе Володи тревога.
Открываю глаза. Улыбаюсь.
– Чувствую себя затраханным и счастливым.
– Ты отключился на пару минут.
– У меня такое бывает. Не волнуйся.
– Встать можешь?
– Дай полежать.
Лежу на животе, раскинув руки и ноги. Володя аккуратно вытирает меня салфетками.
– Лежи.
Он пристраивается рядом, у стеночки.
– Лёшка, я готов тебя трахать всю ночь. Что ты со мной делаешь?
– Ничего.
Это правда. В этот раз я ничего не делал, отдался, не заботясь о том, что нужно что-то вернуть взамен.
– Ты удивительный. Невозможно вкусный, и пахнешь мальчишкой.
– Было бы смешно, если бы я пах девочкой, – я смеюсь, поворачиваю голову и смотрю на Володю.
– Ты пахнешь юностью.
– А ты – хлебом.
От Володи исходит домашний хлебный запах. Это запах заботы, уюта, тепла и ещё чего-то неповторимого, что бывает только дома. Я придвигаюсь к любовнику и пристраиваюсь на его плече.
– Лёша. Алёша, – рука гладит меня по волосам. – Обещай, что будешь помнить меня всегда.
У меня щиплет в носу. Я не просто буду помнить его, я хочу быть с ним всегда. Предложи он мне сейчас жить вместе, я бы согласился.
Володя молчит. Наверное, ждёт ответа.
– Обещаю, – я сглатываю комок, который мне мешал говорить.
– Останешься сегодня на ночь?
– Да. Только мне утром домой надо. На работу собраться.
Поворачиваюсь на бок, морщась. Спина, блин.
– Я тебя утром подброшу, – обещает Володя. – Давай, ещё спину помажу?
– Помажь.
Мне нравится, как он за мной ухаживает. Подставляю свой болезненный участок тела. Володя садится мне на ноги, ближе к попе. Закрываю глаза, наслаждаясь лёгкими прикосновениями. Думаю. Завтра начало рабочей недели. Не пойду никуда в обед. Посижу над курсовой. Хочу как можно быстрее заработать, хочу в магазин купить себе шмоток.
– Тебя когда ждать? – интересуюсь у Володи.
– Во вторник.
Хм, похоже, что встречи у нас будут через день. Вообще, логично. У каждого свои дела, работа. Я вплотную займусь статьёй.
– Поднимайся сразу ко мне, – прошу я. – Тридцать восьмая квартира. Хоть посмотришь, как я живу.
– Обязательно.
Тянет в сон. Зеваю. Сказывается труд на свежем воздухе.
– Спи, Лёша.
Володя ложится рядом и укрывает нас до пояса лёгкой простынкой. Жара. Окна открыты настежь. Мозг отключается. Спать.
========== Глава 7 ==========
Понедельник, как известно, день тяжёлый. Нет, я не говорю штампами, просто это так и есть. Трудно втягиваться в рабочий режим после двух дней отдыха. Пусть и очень активного. Болят абсолютно все мышцы, и те, что участвовали при копании огорода, и те, которые работали во время крышесносного секса с Володей. Спина уж не так горит, но соприкосновение обожженной кожи с трикотажной тканью футболки радости не приносит. Отросшая чёлка лезет в глаза. В голове пусто. Совсем.
– Алексей Павлович!
Поднимаю голову. В дверях стоит дамочка из профсоюзного комитета. Я вроде как состою в профсоюзе, взносы регулярно плачу.
– Нам нужно базу отдыха открывать. Завтра поедете с нами. Территорию очистим, палатки привезём.
Завтра? Отрицательно мотаю головой, страдальчески морщусь, хватаюсь за бока. Станиславский отдыхает.
– Я искалечен тяжким дачным трудом.
Встаю и для верности задираю край футболки, поворачиваясь к дамочке спиной.
– Алексей Павлович, – наша активистка подходит ко мне. – Алёшенька, – произносит вдруг она с придыханием. – Ужас! – неподдельное сострадание мелькает в её глазах. – Пойдемте, я помажу Вам спину сметаной.
Господи, только этого мне не хватало!
– Нет, нет! – поспешно восклицаю я. – Меня уже лечили.
– Пойдёмте, – женщина хватает меня за руку. Я слабо вырываюсь. Дамочка настойчиво тянет меня к себе в кабинет. Заводит туда и зачем-то захлопывает дверь. – Снимайте футболку.
Дёргаю ручку в надежде, что дверь откроется.
– Не надо мне никакой сметаны. Как тут дверь открывается?
– Алёшенька, – профсоюзная активистка придвигается вплотную и дышит мне в ухо. Капец. Меня что, сексуально домогаются? Хочется заорать: «Спасите!» Стук в дверь отвлекает внимание дамочки от моей персоны. Ручка дёргается и дверь распахивается. Облегченно выдыхаю и бегу в свой кабинет.
– Алексей Павлович! Завтра на базу отдыха! – кричит дама мне вдогонку.
– Я не могу! – залетаю в кабинет, задыхаясь. Господи, какой кошмар я пережил! Почему сорокалетние дамы на меня западают? Что я такого им сделал? Ведь это уже не впервые. В магазине как-то женщина мне глазки строила. В расчётной кассе нашего домоуправления пышная тётя тоже Алёшенькой называет. Тьфу. Не люблю. Я просто Лёша. А внимание сексуально озабоченных дам пугает. Надо что-то с этим делать. Может с Володей посоветоваться? Хватаюсь за голову. Я постоянно о нём думаю. Я не могу отключить свои мозги от всего, что произошло со мной в последние дни. Образ симпатичного мужчины преследует меня всюду. Часы без него проходят тоскливо. Я не могу сконцентрироваться на работе. Мне надо настроиться на статью. Если я этого не сделаю, то навлеку на себя справедливый гнев шефа.
Так. Беру себя в руки. Встреча завтра. Я напишу сегодня десять страниц. Завтра поправлю и с чувством выполненного долга пойду расслабляться в компании Володи.
Сажусь за рабочий стол. Окунаюсь с головой в работу. Под конец рабочего дня обнаруживаю, что набрал пятнадцать страниц. Довольный собой сохраняю документ на компьютере, скидываю информацию на дискетку. Вы представляете? В то время не было флэшек. Даже не было мобильников. Вернее, они были где-то, но не у нас. У нас были пейджеры. И не у всех, а только у крутых. Рассказать вам, что такое пейджер? Звоните со стационарного телефона оператору, диктуете своё сообщение и называете номер владельца пейджера. Всё. Ему приходит ваше сообщение. Чудеса техники. Но без этих чудес не было бы других. Удивляюсь, как за такое короткое время прогресс шагнул вперёд. Всего за какие-то десять лет.
А теперь вернёмся в девяносто седьмой год.
Итак. Наступило завтра. Вторник.
После работы я прибрался в квартире, заварил ароматный чай из трав, а потом сидел и слушал шаги, доносящиеся из подъезда. Мне казалось, что я узнаю его шаги. И я не ошибся. Как только Володя вошёл в подъезд, у меня громко забилось сердце. Через минуту я уже слышал его шаги. А через несколько секунд уже стоял у двери и ждал звонка. Звонок разрезал тишину. Мои руки тут же щёлкнули замком.
– Ты под дверью дежуришь?
Он улыбается. Шаг через порог навстречу мне, и крепкие руки прижимают меня к широкой груди.
– Привет.
– Привет, – льну к Володе. Как же я по нему соскучился за два дня! – Проходи, – отодвигаюсь. Не хочу передерживать объятия.
Володя заходит в комнату.
– Я чай поставлю, – бегу в кухню, втыкаю электрический чайник в розетку.
– Чья эта гитара?
– Моя.
– Сыграй что-нибудь.
Вытираю руки кухонным полотенцем. Прохожу и беру свою старушку. Эта гитара у меня ещё с музыкальной школы. Присаживаюсь на диван. Настраиваю строй. Задумываюсь, что бы сыграть? Пальцы вдруг сами начинают играть любимую балладу «Дом восходящего солнца». Обожаю её в исполнении группы «The Animals». Я никогда не бросал занятия музыкой. Пальцы хорошо слушаются. Неплохой получается перебор.
– Лёшка, ты ведь профессионально играешь, – в голосе Володи удивление. – Я думал, что ты аккорды мне сбацаешь.
– Я школу музыкальную закончил. Хотел поступать в муз училище. Отец запретил. Сказал, что все музыканты пьют, и вообще, это не профессия. Вот я и пошёл в МГУ. Зато в армии играл. ВИА «Истребители». Первые места в конкурсах занимали.
– Лёш, а если всё вернуть назад? Ты хотел бы что-то изменить в своей жизни?
– Не знаю, – я задумался. – У меня была мечта. Хотел быть гитаристом и певцом. А сейчас смотрю на нашу эстраду. Поют все, кому не лень, без слуха и голоса. Что там делать?
Володя сел рядом.
– Вот так и разбиваются наши мечты. Родители считают, что им лучше знать, какую профессию должен выбрать их ребёнок.
Я повернул голову и внимательно посмотрел на своего гостя. У него столько горечи в голосе, что мне думается – он сам, может, хотел бы что-то поменять в своём прошлом.
– Чай! – я подскакиваю и бегу в кухню. Чайник вовсю кипит. – Иди сюда!
Потом мы сидим и пьём чай из трав. Мама меня всегда снабжает огородным сбором. Тут лист смородины, малины, клубники, мяты. Володя довольно жмурится, раскраснелся. Как-то у нас по-домашнему получается. Размеренно и спокойно.
– Как твоя спина?
– Чешется дико. Заживает.
Мне приятна его забота.
– Хочешь, я тебе свой альбом покажу? – бегу в комнату и лезу на антресоли. Выуживаю альбом. Там фото меня маленького, школьника, студента и солдата. Всё собрал по порядку.
Володя смотрит, медленно перелистывает страницы.
– Ты смешной маленький.
– Ага, уши торчат, – я смеюсь.
– Это Валера?
– Да, – узнал всё-таки. – Мы со школы дружим.
– Он говорил.
Володя доходит до солдатской сценической фотки. Стою на сцене в форме, с гитарой в руках, перед микрофоном.
– Красивый, – вдруг тихо говорит он. – Тебе идёт форма. Наверное, все девчонки были твои.
– Только они мне были не нужны.
Володя, молча, досматривает альбом.
– Поехали ко мне. С Миланом ещё надо погулять.
Я быстро мою кружки. Закрываю форточки. Я уже весь в предвкушении. Хочу чувствовать Володины руки, выгибаться от его ласк, ловить сладостные мгновения. Всё это будет, но позже. И я ещё не знаю, какой сюрприз меня ожидает. Этот сюрприз я запомню на всю жизнь.
Сразу разбираем диван.
– Хочешь, какой-нибудь фильм посмотрим? – предлагает Володя. – У меня кассеты есть. «Терминатор» можно посмотреть.
– Это со Шварценеггером?
– Да.
Я подхожу к Володе со спины. Запускаю руки ему под футболку, глажу по груди, прижимаясь к нему сзади.
– Не люблю перекачанных мужиков.
– Так мы смотреть будем на него, а не трахать.
Я трусь щекой о широкую сильную спину.
– Он вряд ли бы нам это позволил, – смеюсь, а сам в это время перемещаю руки на тёплый живот.
– Лёша, ты нарываешься.
Чувствую, как напрягаются мышцы под кожей, засовываю пальцы под пояс джинс.
– А может я этого и хочу.
Володя резко поворачивается ко мне. Его зелёные глаза уже потемнели от страсти.
– Лёшка, – это он мне говорит уже в рот, потому что целует жарко, прижимается губами к моим так сильно, что трудно дышать. Втягивает мой язык к себе в рот, посасывает, лижет. В ответ я присасываюсь к его нижней губе.
Мы с трудом отрываемся друг о друга, чтобы сбросить с себя одежду. Ложимся на диван. Я начинаю свои ласки с сосков. У Володи они очень чувствительные. А потом тут же перехожу к паху. У меня нет сил терпеть. Хочу уже сосать его член. Провожу языком от основания до головки. Обхватываю губами, кружу языком по гладкой нежной кожице, и, неожиданно для Володи, двигаю губами, заглатывая напряженный член до середины. Мой любовник вскрикивает. Я обхватываю рукой пенис у основания и делаю ритмичные движения, сопровождая их яростным посасыванием. Рука скользит вверх-вниз, я увлекаюсь так, что член доходит мне до глотки. Тихо звенит в ушах. У меня у самого член стоит, как деревянный. Руки Володи ложатся мне на плечи и тянут к себе. Приходится прерывать увлекательное занятие.
– Лёшка, я хочу тебя, – шепчут мне губы. Язык скользит по ним, облизывая. – Возьми меня.
Я замираю. Как? Я никогда этого не делал.
– На тумбочке смазка.
Я неуверенно тянусь к тюбику. Щёлкаю крышкой. Володя забирает его у меня. И сам смазывает мне член.
– Встань на колени.
Выполняю его указание. Володя поднимает ноги и разводит их. Хватаю его за икры.
– Давай.
Приставляю головку к входу. Страшно.
– Ну, же.
Надавливаю и вскрикиваю от тесноты. Сфинктер плотно обхватывает член под головкой. Двигаюсь дальше. Искры сыплются из глаз. Зажмуриваюсь. Боюсь, что сейчас кончу, не успев доставить удовольствие своему партнёру.
– Передохни. И дыши глубже, – он подсказывает мне. Как же я благодарен сейчас ему!
Замираю. Стараюсь унять бешеное сердцебиение. Перевожу дыхание и вхожу в Володю до упора. Снова останавливаюсь. Боже, я сделал это. Дальше мне подсказывать не надо. Медленно двигаюсь в нём. Поворачиваю голову, и кусаю себя за предплечье. Это отвлекает. Увеличиваю частоту фрикций.
– Угол наклона чуть поменяй.
Володя немного приподнимает бёдра. Перемещаю руки и вцепляюсь в его ягодицы.
– Да! – вскрикивает он.
Я уже ничего не соображаю от новых невероятных ощущений. Эта узость и теснота сводит с ума. Кончаю бурно, но не перестаю двигаться, понимая, что любовник за мной не успевает. И слышу стоны. Открываю глаза. С наслаждением наблюдаю оргазм. Белые струйки спермы стекают по Володиному животу. Наклоняюсь и ловлю их губами, облизываю горячую дрожащую головку. Дожидаюсь последней капли, заново вхожу в растянутый анус по самые яйца, пока держится стояк, и падаю в изнеможении на любовника. Бурный оргазм забрал у меня все силы. Ошеломительно хорошо! Вялый член потихоньку сам выскальзывает.
– Лёша, ты восхитительный любовник, – пальцы Володи приятно перебирают мне волосы.
– Это всё ты, – краснею. – Я никогда не был сверху.
– Правда? – он удивленно раскрывает глаза. – То, что ты сейчас делал, было потрясающе.
«Наверное, это потому, что я тебя люблю», – хочется мне сказать. Но я молчу. Только прижимаюсь к Володе крепче. «Любовник – ведь от слова любовь. Раз он меня так назвал, значит, тоже любит?»
– Вова, – вырывается у меня его уменьшительное имя. Видимо, крыша моя поехала окончательно. – Почему ты позволил мне себя трахнуть?
– Потому, что мне это нравится, дурачок. Любящие партнёры обычно меняются местами.
«Любящие». От этого слова меня охватывает дикая радость. Я обнимаю Володю до хруста в костях. Я безмерно ему благодарен за то, что он видит во мне себе равного. Я мысленно благодарю судьбу за то, что она дала мне возможность быть с этим человеком. Я верю, что впереди у нас есть будущее. Я знаю, что я влюбился.
========== Глава 8 ==========
Обожаю состояние влюблённости. Такое чувство, будто ты спал, а теперь проснулся. Выпрямляется спина, плечи разворачиваются. По улице не идёшь, а летаешь. Голова поднимается, и ты гордо смотришь вперёд, а не себе под ноги. Часто смотришь в небо, и губы шепчут: «Спасибо!» Всё в руках спорится. Время летит стремительно. Оно тянется только вечером, когда сидишь в ожидании последние несколько минут. Затем слышатся шаги за дверью, и время начинает новый отчёт с того места, когда открывается дверь и на пороге стоит любимый.
Очень часто беру гитару. Наигрываю популярные мелодии о любви. Но их мало, чтобы выразить все чувства, кружащие в бешеном водовороте. И тогда я сочиняю свои. Окунаюсь в уютный мирок, который складывается из нот и звуков. Душа поёт от счастья и тоскует в разлуке. Всё это выплёскивается в радостно-страдательные переборы. Затем новая мелодия забывается, чтобы на следующий вечер пришла другая.
Критически смотрю на себя в зеркало. Надо подстричься. Май закончился, начало июня – завтра зарплата. Курсовик я написал. Вчера отдал. Заплатили половину денег. Остальную половину обещали отдать, когда будет за него оценка. Эти деньги я не трогаю. Планирую поход в магазин. В планах купить джинсы, сандалии, рубашки, пару футболок и нижнее бельё. При чём нижнего белья побольше и покрасивее, насколько это возможно. Ведь в основном Володя меня видит в плавках.
У него мы сразу раздвигаем диван и скидываем с себя одежду. Смотрим видак. Бывает, что бутылочку вина покупаем и распиваем её, растягивая вечера на два. Секс у нас бурный и крышесносный. Никогда не обходимся одним разом. Обычно два-три раза, ещё и утром добавляем. Тело от постоянных упражнений в постели уже не болит. И зад, кстати, тоже. Часто сам беру Володю. Это потрясное чувство – обладать. В руках послушное тело, ты властен над ним, управляешь его ощущениями. Можешь медленно мучить, смотреть в глаза и наблюдать, как в них разливается нетерпение. Сам решаешь, когда дать помилование и возможность кончить. Заметил за собой такую вещь – мне приносит удовольствие оттягивать оргазм партнёра, доводить его до того состояния, когда он начинает умолять дать ему кончить. У меня просто крышу сносит, когда мой сильный Володя царапает мне руки и просит, просит, просит, глядя мне в глаза:
– Лёшка, не мучай меня. Ну, пожалуйста. Я уже не могу.
А потом он забывается и кричит:
– Еби же меня, мать твою!
И только тогда я с яростью рву его задницу, довожу до исступления, выхожу из него и брызгаю спермой ему на лицо.
Володя потом в отместку тоже издевается надо мной. Недавно руки скрепил наручниками. Не давал мне прикоснуться к члену, пока терзал меня анальными шариками. Я извивался, как уж. Он довёл меня до того, что перед глазами круги разноцветные плавали. А потом отсосал. Да, так, что чуть не поперхнулся моей спермой. До того я бурно кончил.
Настроение после таких ночей охуительное. Другого слова и не подберёшь. Оно держится и никуда не уходит. Ничто не может его омрачить. Даже та дамочка из профсоюзного комитета. В последнее время она так и липнет ко мне, будто я мёдом намазан. «Алексей Павлович, вы часом не влюбились? У вас так глазки горят». «Алёшенька, какой же вы красивый». Болтушка. Достала уже. Ловит, чуть ли, не в мужском туалете. Стоит на входе и караулит. Скорей бы уж в отпуск. На пляж похожу. Валерка зовёт в качалку. Я согласился. Надо подкачать своё щуплое тельце. Вон Володя, какой крепкий.
Я подскочил и, взяв ключи, вышел на улицу. Не могу уже в квартире сидеть. Подожду Вову на лавочке.
Сажусь на скамейку и наблюдаю за детворой. Иногда хочется вернуться в детство, погонять в футбол, поиграть в салочки, в вышибалу, в «Тише едешь, дальше будешь». Золотая пора – детство. Зачем мы стремимся поскорее стать взрослыми?
– Братец, – прерывает мои размышления пьяненький голос.
Поднимаю глаза. Передо мной стоит, ухмыляясь и покачиваясь, Витёк. За ним маячат его два собутыльника. Молчу в надежде, что он поскорее отвалит.
– Что не здороваешься со старшими, пидор?
– Пошёл ты на хуй.
Витька пьяно гогочет.
– На хуй ходишь ты.
Сжимаю кулаки. Хочется двинуть по наглой жирной харе со всей силы.
– Отвали. А не то получишь.
– Ой, как страшно, – выкобенивается, кривляясь, Витька. – Что ты можешь? Задницу свою подставлять?
Встаю. Всё. Я на пределе. Сцепив зубы, бью по ненавистной роже. Кажется, попадаю в нос.
– Сука, – гнусаво шипит Витька, зажимая пальцами ноздри. – Братаны, держите его.
Две пары рук хватают меня сзади, выкручивают суставы. Витька подходит и без слов бьет меня коленом в пах. Бля, боль такая, что темнеет в глазах. Сгибаюсь пополам. Получаю удар под рёбра. Падаю на колени.
– Стоять! – это голос Володи.
Меня отпускают. Витька замирает. В голосе Володи сталь и ярость. Мой мужчина подходит к Витьке.
– Ты, мразь, если хоть ещё раз тронешь пальцем Алексея, будешь на нарах сидеть. Ты понял? – в гневе Володя страшен. Слова летят холодно и отрывисто, а в зелёных глазах столько презрения и ненависти, что даже мне становится не по себе.
Витька что-то мычит.
– Отвечать, рядовой! – рявкает Володя. – По всей форме. Смирно!
Витька, повинуясь приказу, выпрямляется, вытягивая руки по швам.
– Товарищ майор, – подсказывает ему Володя.
– Есть, товарищ майор, – рапортует «братец». – Я понял, товарищ майор.
– А это, чтобы лучше понял.
Володя отработанным движением коротко бьет его в солнечное сплетение.
Дружки Витька испуганно улепётывают со двора. Пьяный кабанище хватает ртом воздух, не в силах вдохнуть. Я поднимаюсь с асфальта.
– Пошли.
Иду за Володей. Сажусь в машину. Быстро уезжаем с места происшествия.
– Надеюсь, что больше он к тебе не полезет.
Выражение Володиного лица смягчается.
– А ты – молодец. Пустил ему кровь из носа.
Я молчу и лихорадочно соображаю. Это что сейчас было? Володя – майор? Это как? Он же гражданский.
– Лишних вопросов не задаём, – ухмыляется вдруг мужчина. – Правильно.
Он вдруг давит на газ и набирает скорость. Я шумно выдыхаю, морщась от боли в боку.
– Я – майор в запасе. Уволился, когда ушёл на пенсию.
– Ты – пенсионер? – кажется, мои глаза расширяются дальше некуда.
– Выслуга лет, – поясняет Володя. – В этом году ушёл. Отметил юбилей и развязал с «любимой» работой. Мне сорок, – он предупреждает мой вопрос.
Офигеть! У нас двенадцать лет разницы.
– Отец настоял, чтобы я поступил в Суворовское. Традиция. В семье все военные.
Я вспоминаю ту горечь в голосе Володи, когда он говорил про разбитые мечты.
– А ты кем хотел быть? – тихо спрашиваю.
– Певцом. В консерваторию вне конкурса брали.
Тут мои глаза уже уползают на лоб.
– Мощный баритон, редкий по своей сути. Пророчили великое будущее оперного певца.
– Фига се, – у меня нет никаких слов. Вот это да!
Мы несёмся по трассе.
– Куда мы едем?
– Так просто. Скорость успокаивает. Сейчас назад поедем, ко мне.
Едем назад. Я мысленно перевариваю информацию. Этот человек меня поражает. Я не просто его люблю, я его бесконечно уважаю, и мне больно за его судьбу, которую по сущности разбили. Хочется сказать ему, как я его люблю. Но я молчу.
