Текст книги "Между прошлым и будущим"

Автор книги: Наталья Шнейдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

–Еще как интересно.

Прозвучало это не слишком-то убедительно, потому что думала я сейчас отнюдь не о том, как Мориарти умудрился выжить, оказавшись вышвырнутым из тепличного рая убежища. Он снова ухмыльнулся, подавшись вперед:

–Девочка, не пытайся тянуть время. – Встал, протянул руку:

–Пойдем.

Я поднялась навстречу, опершись о протянутую ладонь, медленно, точно завороженная. Мир сузился до почти незнакомых глаз, в которых плясало вожделение, голоса с теплыми бархатными нотками, почти осязаемо пробегающими по коже и колотящегося в горле сердца.

За спиной закрылась дверь, проскрежетал замок. Я обернулась, присела на край стола, наблюдая. Мориарти расстегнул перевязь с пистолетом, бросил ее на стул, вроде бы небрежно – но так, что добраться до оружия можно было в любой момент. Непослушными руками расстегнула ремень от чехла винтовки, поставила ее, прислонив к тому же стулу – для этого пришлось шагнуть навстречу. Отшатнулась обратно, вцепившись в столешницу и чувствуя себя донельзя неуютно. Как вообще принято вести себя в подобных случаях?

Он не торопясь приблизился вплотную, приподнял мой подбородок, вгляделся в лицо:

–Если все так страшно, проваливай. Насиловать перепуганных девственниц – не в моем вкусе.

–Я не..., – голос сорвался, пришлось откашляться. – Я не боюсь.

–Врешь. – Мориарти издевательски улыбнулся, придвинулся совсем близко, так, что я ощущала его дыхание на лице. – Подумать только, женщина, в одиночку забравшаяся в здание, полное мутантов, только потому что на крыше застряла компания рейнджеров, забивших эфир просьбами о помощи... что эта женщина испугается голого хуя.

Я вспыхнула.

–А у тебя есть чем напугать?

–Сейчас увидишь. – Пообещал он, склоняясь к губам.

Сперва легко, едва касаясь, потом чуть настойчивей, а потом я сама целовала его, запустив пальцы в волосы и прижавшись всем телом. Дальше время то неслось, то замирало стоп-кадрами – вот исчез мой комбинезон и я сижу на столешнице, изгибаясь под скользящими по телу руками, ощущая бедрами грубую ткань его джинсов. Вот пальцы путаются в петлях застежки на его рубахе и, не выдержав, я просто дергаю полы – пуговицы покатились по полу. Вот мы уже перебрались на кровать, и ничего уже не важно кроме ритма стремящихся навстречу друг другу тел и того неведомого, что растет внутри, вырываясь с криком. И бездумная, бесшабашная легкость потом.

Потом мы разговаривали, позабыв одеться, и снова пили, и снова время сходило с ума...

Когда я проснулась, за окном розовели призрачные рассветные сумерки. Я долго смотрела на спящего рядом мужчину. Потом бесшумно оделась, сняла со спинки стула свою винтовку и осторожно прикрыла за собой дверь. Заглянула к себе, достала из шкафа всегда собранный походный рюкзак, надела броню. Вышла за ворота и потопала в пустошь, напевая под нос:

There's nothing you can do that can't be done.

Nothing you can sing that can't be sung.

Nothing you can say but you can learn how to play the game.

It's easy...7

Миг третий: Отпускай хлеб свой по водам...

–Выходи. – Низкий голос был почти ласков. – Выходи, сука. Все равно же найду.

Если бы можно было стечь на пол, расплыться лужей, по капле исчезнуть в трещинах пластика на полу. Но я могла только замерев сидеть под скамейкой вагона метро и надеяться, что у рейдера не хватит терпения методично обшаривать весь состав.

Черт, надо было наверху оставаться. "Когти" по крайней мере честные убийцы, им изгаляться незачем, за деньги работают. Вот голова, вот крышки, получите, распишитесь. Коллеги, можно сказать, только по другую сторону черты, которую каждый проводит для себя сам.

Но использовав последний стимпак я сиганула в подземку, понадеявшись, что пронесет. И теперь мерный стук капель крови о пластик казался оглушительным а дыхание, наверное, слышно на том конце состава. Нет хуже смерти чем попасть в руки рейдерам. Те, кто говорит, мол, не все ли равно, как сдохнуть, никогда не висели на загнанном меж ребер крюке. Мне тоже не доводилось. Пока?

Тихо. Неужели ушел? Или затаился и ждет? Плевать, что затекла спина, ног уже не чувствую, а перед глазами пляшут радужные круги. Надо потерпеть. Выбор между смертью от потери крови и... далеко не лучший выбор, ясное дело, но в этом паскудном мире не бывает идеальных решений. Так что сидеть и ждать. Пять минут. Время пошло. Тысяча сто один, тысяча сто два...

Я выбралась из под скамьи, застонала, неудачно зацепив раненым предплечьем пластик, испуганно застыла. Тихо. Неужели пронесло? Пальцы уже не слушались и голова кружилась просто до безобразия, но кое-как затянуть рану я смогла, по крайней мере, кровить перестала. Теперь еще бы сообразить, где я...

Я долго прокручивала на экране пип-боя карты тоннелей: голова совершенно отказывалась соображать. Так, ближе всего – Ривет-сити, С недавних пор я избегала этого места, но сейчас не до жиру. Значит, в направлении Ривет-Сити – осторожно, почти ползком и молясь всем богам, вплоть до Мардука. Авось, поможет. Недалеко от выхода к городу в подземке был отнорочек, который я давно облюбовала под тайник: запас еды, воды, несколько стимпаков. Собственно, подобные тайники я сделала почти у каждой их тех станций, рядом с которыми проходили мои постоянные маршруты – и пару раз они таки спасали мне жизнь. Может, и сейчас повезет...

Сам путь по туннелям я почти не запомнила – только монотонный шум в голове на фоне которого, почему-то, все посторонние звуки не только не терялись, но, наоборот, воспринимались куда острее, бесконечно тянущиеся секунды, когда вжимаешься в бетон, пользуясь почти микроскопическим клочком тени, качающийся под ногами пол. Потом я сидела в своем закутке, чертыхаясь, всаживала в кожу стимпак за стимпаком, отчетливо понимая, что вылечиться все равно не получится. Ну хоть шатать по стенам перестало и винтовку могу поднять – и то хлеб. Осторожно открыла ворота, ведущие на поверхность – только бы пронесло...

Не пронесло.

Они позволили отойти достаточно далеко от входа, чтобы не было возможности нырнуть обратно. И только тогда напали. "Когти", до чего ж они достали! Похоже, мои постоянные маршруты они отследили и просто тупо патрулируют места, где я рано или поздно появлюсь. Черт, это ж надо так влипнуть. Наемников, как всегда, было трое, как всегда в крепкой броне и с автоматами. Я рванула было к кораблю – всего-то за угол завернуть, взлететь по лестнице и пронестись с полсотни метров по трапу – а там и охранники с ружьями и крепкие двери. Я не герой, и плевать, как это выглядит со стороны, главное, выжить. Всего-то завернуть за угол и...

Очередь прошила ноги, когда до лестницы, ведущей к трапу оставалось не больше пяти метров. Я рухнула, проехалась щекой по асфальту. Попыталась было вскочить, по первости не почувствовав боли – куда там! На правой голени, с хрустом пропоров кожу и одежду вылезли окровавленные осколки костей. Второй ногой кажется, можно было отталкиваться, отползая – но не больше. Черт, до чего же обидно, всего-то осталось... Я прислонилась к столбу и подняла винтовку. Когти, ухмыляясь, обходили с трех сторон, почти не прячась. Рано расслабились, ребятки. Спасать, конечно, никто не прибежит – но на тот свет один из вас меня проводит. А может и двое, если повезет. Хотя вряд ли повезет – мишень я сейчас идеальная. Плевать. И на злые слезы тоже плевать – главное, что не дрожат руки. Дорого вам достанется эта тысяча крышек, ох и дорого...о, уже на двоих делить будете. Еще одного успею?

А потом пришла тьма.

Свет... Ах да, все умирающие видят свет – кто-то объясняет это существованием бога, кто-то биохимическими реакциями в гибнущих клетках мозга. Ну вот, сейчас и проверим. Слишком ярко – слепит даже сквозь опущенные веки. Я открыла глаза. Бестеневая лампа?

–Очнулась, прекрасно, – раздалось сбоку. Я попыталась повернуть голову – не получилось. Тело вообще не чувствовалось. Выругалась, длинно, хрипло и заковыристо.

–Приличные девушки так не разговаривают. – Фыркнул все тот же голос. В поле зрения показалось лицо доктора Ривет-сити.

–Я не приличная девушка. И хотела бы посмотреть, как бы вы выражались, обнаружив, что не знаете на каком свете, не чувствуете собственного тела и не понимаете, что вообще происходит.

–Согласен, – хмыкнул док. – Ну, насчет, "на каком свете", полагаю, больше сомнений нет, я не слишком-то похож на ангела. Тела не чувствуешь – остаточное действие миорелаксантов. Интубацию уже убрали – горло не болит, кстати?

Горло болело, и еще как, но по сравнению со всем происшедшим – мелочь, не стоящая внимания.

– А без миорелаксантов, прости, никак было не обойтись. Полостная операция, да еще пришлось кости сопоставлять перед тем, как запустить регенерацию.

–Ясно, спасибо. Протокол операции потом посмотреть дадите?

–Вот оно, женское любопытство. Дам, куда ж деваться. Ну и последний вопрос – скажи спасибо шерифу. Насколько я понял, Харкнесс увидел на экранах камер, что неподалеку от города очередная перестрелка и едва разглядев, кого убивают, прихватил нескольких охранников и помчался спасать. Приволок тебя на руках, оплатил лечение. Признаться, удивил – раньше за ним не водилось склонности к абстрактному гуманизму.

–Вот как...

–Он тебе чем-то обязан?

–Нет.

Обязан... Я тоже не склонна к абстрактному гуманизму, несмотря на репутацию. Все как-то получается само собой. Вот и тогда...

Он сидел напротив и плакал Здоровенный мужик, шериф Ривет-сити, под взглядом которого даже самые отпетые буяны мигом становились тихонями. Плакал, поняв, что вся его жизнь, все его воспоминания – только иллюзия. Что нет шерифа Харкнесса, а есть лишь андроид с чужой памятью. А я смотрела на это и чувствовала себя палачом. Хотела докопаться до правды, а единственным способом оказалось пробудить воспоминания андроида, считавшего себя человеком. Хотела дойти до конца цепочки – получай. И что теперь ты будешь делать с той правдой?

Я не знала, что скажу Зиммеру, когда шла в лабораторию, где он поселился. Меня наняли найти андроида – я его нашла, но в кои-то веки ни результат, ни обещанное вознаграждение не радовало. С одной стороны, я всегда честно отрабатывала крышки нанимателя. С другой...

–Мистер Зиммер, боюсь, что ваше... имущество погибло. Вот все, что от него осталось.

Этот блок мне подсунула полубезумная тетка здесь, в Ривет-Сити. Я взяла только, чтобы отвязаться, чтобы не слышать больше ее пафосную речь о правах личности. Черт, какие права у личности могут быть в этом мире – разве что право сдохнуть молодым. Мне и сейчас было наплевать на "права". А вот на человека...

Зиммер оказался по-своему честен: полсотни крышек за труды. Он действительно искренне считал, что андроид – всего лишь машина. И оплакивал его, как творец оплакивает свой шедевр – уже думая о том, как будет создавать новый взамен утраченного. А я никак не могла выкинуть из головы лицо человека "Жена – это самое светлое, что было в жизни... пока она не ушла". Только жены у него не было.

Потом я сидела в баре на нижней палубе – в том, где почти никогда не было народа и медленно, мрачно надиралась газировкой. Задерживаться в Ривет-сити причин не было, а выходить в пустоши пьяной или с похмелья не в моих правилах. Но бар – единственное место, где можно найти хотя бы относительное уединение. Впрочем, похоже, я слишком много хотела. Эта чокнутая тетка уселась за стол, будто к давней знакомой:

–Господь вознаградит тебя за доброту.

–Иди к черту, – процедила я.

–Но я только хотела...

–Проваливай!

Она исчезла. Я выругалась, попросила счет.

Харкнесс вынырнул откуда-то из-за спины:

–Можно?

–Садись.

Видно было, что ему очень не по себе – впрочем, и я тоже не знала, куда девать глаза.

–Зиммер ушел из города полчаса назад. – Сказал, наконец, шериф. – Спасибо. Не ожидал – уже собирался делать ноги в темпе вальса.

–Я никогда не сдам человека работорговцу.

Он долго, пристально разглядывал меня. Наконец, спросил:

–А я – человек?

–Тебе решать. – Я поднялась. – Всего доброго.

–Подожди – шериф придержал меня за рукав и тут же отдернулся, точно испугавшись. Снял с плеча винтовку. – Возьми. Это лучшее оружие из всех, что у меня было... или что я помню, теперь уже и не разберешь.

Он с ума сошел. Говорят, когда-то меч для воина был едва ли не священен. Современному оружию до подобной сакральности, конечно, далеко, но... Оружие – это часть личности. Его цена не измеряется крышками. Я открыла было рот, чтобы отказаться, взглянула на Харкнесса, и поняла что отказываться нельзя. Приняла у него из рук винтовку и снова оторопела:

–Плазменная? Это очень редкая вещь... спасибо.

–Если нужно, могу показать, как с ней обращаться.

–Нужно. Никогда не имела дела с таким оружием.

Шериф улыбнулся:

–Пойдем, мы с ребятами устроили здесь тир на верхней палубе. Заодно и пристреляешься.

С этой винтовкой я потом не расставалась. Почти идеальное оружие, стоило только приноровиться. Она и сейчас... стоп.

–Док, мое оружие?

–Здесь, и оружие, и ранец – все прихватили. Он копошился где-то в углу под плеск воды и негромкое позвякивание инструментов. – Но до чего докатился мир – женщина, очнувшись, первым делом спрашивает не про внешность, а про оружие.

–Если бы то, сколько ты проживешь, зависело от внешности, а не от оружия, спросила бы. – Хмыкнула я.

–Вот и говорю: до чего докатился мир. – Доктор снова оказался рядом, я успела разглядеть шприц, но укола не почувствовала. – Впрочем, о том, как будешь выглядеть, можешь не беспокоиться – ссадина на лице затянулась, синяки сойдут через пару дней, а шрамов после стимпаков не остается... Хотя, наверное, это ты знаешь. Все, можешь мотать отсюда.

Я села, только сейчас заметив, что совершенно раздета. Оглядевшись – стесняться лечащего врача глупость несусветная – прошла к вещам, сваленным кучей в углу. Комбинезон, что был под броней, превратился в засохшую бурую тряпку – похоже, когда раздевали, его просто разрезали. Хорошо, что запасной есть. Оделась, навьючила на спину рюкзак и оружие, взяла в охапку броню – надо вычистить и отнести в починку.

–Спасибо, док. Сколько я вам должна?

–С Харкнессом расплатишься.

–Хорошо. Я потом загляну еще прикупить стимпаков, если вы не против.

–Какой дурак откажется от денег, – хмыкнул врач. – Ладно, до скорого... И постарайся ко мне больше не попадать.

–Мечтать не вредно, док – ухмыльнулась я в ответ. Закрыла за собой дверь и застыла, встретившись взглядом с отцом.

Он порывисто шагнул, обнял, притиснув к себе прямо вместе с броней, что я держала в руках.

–Жива... Слава богу, жива.

Я уткнулась носом в его ключицу, и разревелась.

Отец гладил по голове, шептал что-то, а я рыдала как девчонка – да я и стала снова девчонкой, ревущей у папы в объятьях. Только вот в последний раз я плакала у него на коленях лет десять назад. А сейчас... Легко лелеять обиду и фыркать, мол, мне никто не нужен, взрослая уже, когда рядом действительно никого. Но до чего ж обидно видеть что да, действительно волновался, и уверен, что любит... наверное, по-своему и вправду любит – но чего ж так холодно от этой родительской любви? Холодно, больно и обидно. Потому что никак не получается уложить им содеянное в то, что называется ... Вот поэтому-то я и сторонилась Ривет-Сити.

На нас уже оглядывались и отец повел куда-то, все так же обнимая за плечи. Оказалось – в лабораторию, она была рядом, а там, в углу нашлась маленькая комната. Отец усадил на кровать, сунул под нос стакан:

–Пей.

От бесцветной жидкости в стакане ощутимо несло спиртом. Я помотала головой.

–Пей. – Повторил отец. – Если не хочешь, чтобы я сходил за шприцем с успокоительным.

Я вздохнула, примерилась к стакану – зубы стучали о край – махом проглотила содержимое, закашлялась. Водка в чистом виде. Хорошо хоть, не спирт.

–Держи. – отец сунул в руку кусок полотна. – К тому, что у девушки должен быть носовой платок я тебя так и не приучил.

–Воистину, платок – самая важная вещь на пустошах. – шмыгнула носом я. – Прости.

–Брось. Все ж понятно.

Ну да, понятно. Отходняк после стресса. И это тоже, кто спорит, но...

–Ничего тебе не понятно.

–Ну почему же. – Отец сел напротив, облокотился о стол. – Возможно, я идиот... скорее всего, так оно и есть, но отнюдь не дурак. Двадцать лет назад меня сочли предателем друзья – за то, что ушел. Сейчас меня считаешь предателем ты – за то, что вернулся.

–Если ты и от коллег ушел так же, как из убежища, то немудрено.

–Нет, как раз с коллегами я распрощался честь по чести... впрочем, это ничего не изменило. Я стал предателем, потому что бросил их с незаконченным проектом, и занялся воспитанием ребенка. – Он вздохнул: – Налить тебе еще?

–Давай. – Я приняла стакан.

–Твое здоровье. С такой жизнью оно тебе понадобится.

–Жизнь, как жизнь.

–Ну-ну. Когда братство стали отказалось и дальше охранять нашу лабораторию, я бросил проект – потому что единственный дорогой мне человек... все, что у меня осталось, – отец налил себе еще, выпил, – Словом, самым важным тогда было, чтобы моя дочь выросла в безопасности. Знал бы, что ты вырастешь – и подашься в охотники за головами...

–Не надо было сбегать.

–Я ушел, – он выделил голосом это слово, – потому что счел, что мой отцовский долг выполнен. Ты взрослый человек.

–Не получается, папа, – хмыкнула я. – Если бы ты действительно считал меня взрослой, то попрощался бы по-человечески, а не смылся втихушку, словно нашкодивший ловелас из девичьей спаленки. Погоди , я не закончила. Если бы ты считал меня взрослой – ты бы просто ... да мог бы не объяснять, в конце концов, действительно, твоя жизнь – твое дело, кто я такая, чтобы... – я остановилась на миг, стиснув зубы, чтобы не заплакать снова. Судорожно вздохнула, выдохнула, продолжила на два тона ниже:

–Словом, если бы ты действительно считал меня взрослой, то и поговорил бы, как со взрослой. И мне, черт побери, дико обидно, что человек, который был рядом всю мою жизнь, знает собственную дочь настолько плохо, что полагает, будто она, как и его бывшие коллеги неспособна понять, что право выбора – единственное неотъемлемое право взрослого человека. Что мой отец, – я снова почти кричала – просто наплевал на то, что я буду чувствовать, узнав, что он сбежал, побоявшись, что я устрою истерику и рвану за ним.

–Прости, но что ты сейчас делаешь? – мягко перебил он. – Именно что закатываешь истерику. И, кажется, я совершенно недвусмысленно сказал, что не хочу, чтобы ты меня искала.

Я рассмеялась.

–Ага, сказал. Записочку оставил.

–Неважно. Получилось именно так, как я и предполагал. Выражаясь твоими же словами: моя дочь устроила истерику и рванула следом. Несмотря на просьбу оставаться в убежище. В безопасности. И кто в итоге оказался прав? Кого полчаса назад по кускам собрали? – он взорвался: – И прекрати ржать!

Я всхлипнула:

–В безопасности? Да здесь, на пустошах в тысячу раз безопасней, чем в этом чертовом убежище! Останься я там, и меня бы забила охрана – как Джонаса. Насмерть.

–Как? – выдохнул отец.

–А вот так, – глумливо усмехнулась я. – Битами. Бейсбольными. Они считали, что он помог тебе сбежать, ну, и... А я смогла выбраться только потому, что Амата вовремя предупредила... ее папочка тоже избил. Спрашивал, где я могу прятаться.

–Боже...

–Думаю, господь к этому не имел никакого отношения. Я смогла смыться, только пригрозив смотрителю, что пристрелю его дочь. Мол, это будет нетрудно, подруге она доверяет. – Я пожала плечами. – Блефовала, конечно. Тогда я вообще не могла выстрелить в человека. Потом пришлось научиться.

–Я не думал, что...

–А надо было. О том, что такое смотритель ты узнал, еще когда пришел в Мегатонну с младенцем на руках.

–Ты-то откуда знаешь?

–Мориарти рассказывал.

Мориарти действительно как-то обмолвился – мол, отец появился в Мегатонне недели через две после того, как в городе осел он сам. И только что сбежавший из убежища "доверчивый дурак" не пожалел черных красок, расписывая детали и своего побега и жизни в бункере. Но отец счел, что так будет лучше. Несмотря на то, что ему предлагали остаться в городе, где тогда не было врача.

–Я поступил так, как должен был. И тогда и сейчас.

–Может быть, – безразлично произнесла я. Сил на хоть какие-то проявления эмоций уже не хватала. Тяжело поднялась: – Прости, пап, давай, потом договорим. Сейчас я вообще ни на что не способна.

–Уступить тебе комнату?

–Не надо. Пойду к Вере, сниму номер, крышек полно. Хочу выспаться как следует, там поглядим.

–Проводить?

–Не надо.

Он кивнул. Окликнул уже в дверях:

–Только, пожалуйста, не уходи не попрощавшись.

–Не буду.

Я кое-как дотащилась до номера, почти на автопилоте поговорила с хозяйкой гостиницы, рухнула в постель и отключилась.

Миг четвертый: ...И по прошествии дней найдешь его

Когда, наконец, удалось продрать глаза, пипбой с мерзкой ухмылкой сообщил, что я проспала почти тринадцать часов. И не говорите, что техника не умеет мерзко ухмыляться – еще как умеет, а тот, кто считает иначе, просто не имел с ней дела.

Отчаянно зевая, я кое-как привела себя в порядок и выползла в бар для постояльцев. В который раз пожалела о том, что про чай и кофе пришлось забыть с тех пор, как ушла из убежища. Там были плантации на гидропонике. Снаружи мертвая земля не могла родить ничего кроме травы, злаков и бобовых. "Кофе" из ячменя и корней цикория – брр, пусть пьет тот, кто его придумал.

Стоило ли оно того? Любители красивых слов горазды рассуждать о свободе. Я сбежала из убежища, спасая собственную шкуру, так что, наверное, стоило. Но порой, мерзким утром после отвратительного дня, отчаянно хотелось вернуться. Так, наверное, младенец рвется обратно в тесный, но такой сытный и неизменный рай материнской утробы.

–Ой, ты здесь? Здравствуй!

Я вздрогнула, уставилась на набросившуюся на меня с объятьями девицу. Анжела из бара рядом с рынком. И с чего, хотелось бы знать, столь бурная радость?

–Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо. – продолжала она. – сегодня мы женимся. В три приходи в церковь. Приходи обязательно!

Она чмокнула в щеку и выпорхнула за дверь. Я помотала головой, собирая в кучку воспоминания.

Ривет-сити я не любила с тех пор, как узнала, что именно сюда подался отец. Но, как ни крути, богаче лавок в округе просто не было. В тот день я чуть не подрасчитала, явившись в город за полчаса до открытия оружейного магазина. пришлось коротать время в баре, где по ранней поре народа почти не было. Почему моя мрачная физиономия внушает столько доверия полузнакомым людям – ума не приложу. Вот и сейчас Анжела, официантка, решила, что кроме воды мне страсть как необходимо послушать ее жалобы на мужчин. Точнее, на одного мужчину, который был ей нужен. Самое обидное, что уже весь город знал о том, что и Диего сохнет по ней – но парень собирался стать священником и плотские желания (именно так он это называл) были сущей мелочью перед лицом высшего долга.

–Соблазни его. – не выдержала я наконец. – С твоей внешностью это раз плюнуть. И либо вы оба успокоитесь, либо все пойдет своим чередом.

Анжела действительно была хороша – хрупкая блондинка с тонкими чертами лица и огромными глазами. Тот тип женщин, рядом с которыми любой мужчина чувствует себя огромным и могучим самцом.

–Я бы с радостью, – вздохнула она. – Но он твердит о том, что спасение души превыше сиюминутных желаний. Пробовала и так и этак, осталось только сказать прямым текстом и заработать в его глазах репутацию шлюхи.

Я рассмеялась и полезла в дорожную сумку. Вынула небольшой сверток.

–Держи. Это железы муравьиной матки из которых добывают феромоны.

Говорят, ими пользуются для того, чтобы удержать расположение нужного мужчины – для тех, кто дорожит положением постоянной содержанки, вещь просто незаменимая. А учитывая, сколько сил нужно для того, чтобы прорваться к муравьиной матке, которую охраняют насекомые ростом мне по пояс, стоит эта штука немало. Но крышек я уже давно не считала, а на матку наткнулась случайно, общаясь с сумасшедшей девицей, возомнившей себя королевой муравьев. Легко досталось – легко ушло, при моем образе жизни копить на старость по меньшей мере смешно.

–Это правда? – оторопела Анжела. – Правда мне? Не шутишь?

Я мотнула головой, допивая воду. Бросила взгляд на часы: лавки открываются, пора. Чем быстрее я смоюсь отсюда, тем меньше вероятность столкнуться с отцом.

–Я никогда не смогу расплатиться... – неуверенно продолжала девушка.

–На свадьбу пригласишь. – хмыкнула я, поднимаясь из-за стола.

Я перевела взгляд на Веру, хозяйку гостиницы:

–В самом деле женятся?

–Представь себе, – подтвердила та. – Самое смешное: я все ждала, когда же Анжела наберется духу и просто изнасилует этого парня. А получилось, судя по всему, наоборот. Но, по крайней мере, можно расслабиться, а то они так друг на друга смотрели, что, казалось, воздух вспыхнет. Так и хотелось запереть их где-нибудь и не выпускать пока не успокоятся.

–Так может, кто-то так и сделал? – усмехнулась я.

–Не знаю, как уж там они договорились, но Диего счел, что таскать девицу в постель без одобрения церкви негоже. – пожала плечами Вера. – Сегодня в три свадьба. Придешь?

–Непременно.

Я отставила тарелку, заглянула в свою комнату. Надо бы найти шерифа, поблагодарить. Как там сказал док – не склонен к абстрактному гуманизму? Что ж, у меня есть чем его порадовать.

На обычном месте Харкнесса не было. Не было его и в коридорах – я не поленилась обойти корабль. Охранники на расспросы лишь пожимали плечами – шериф ни перед кем не отчитывается. Наконец, плюнув, я решила забраться на верхнюю палубу: не найду, так подышу свежим воздухам. Внутри бывшего авианосца, казалось, навсегда поселился смрад из смеси машинных масел и запахов человеческого жилья.

Я одолела крутую лестницу, выбралась на воздух. Сегодня было пасмурно, и металлическая палуба не раскалилась, как обычно. Облокотилась на остатки ограждения, глядя в океан – любоваться развалинами мегаполиса не тянуло. Если смотреть на волны, кажется, что не было никакой войны. Если не вспоминать о том, как затрещит дозиметр, оказавшись в этой пахнущей йодом воде.

Детский крик за спиной заставил подпрыгнуть. Я обернулась: вечно пьяная стерва Тэмми лупцевала сына. Парень постоянно ходил в синяках, огрызаясь на всех маленьким волчонком. Я подлетела к ним прежде, чем успела сообразить, что снова лезу не в свое дело, схватила женщину за руку.

–Не лезь. – зашипела она, целясь когтями мне в глаза. – Выродок весь в папашу, если его не воспитывать...

Я никогда не была сильна в рукопашной, а уж тем более в женских драках с когтями и выдиранием волос (впрочем, вцепиться в ежик длиной в четверть дюйма – задача та еще). Но злость – замечательная вещь. Взбеленившись, я сама не поняла, как умудрилась скрутить верещащую тетку, подтащить к перилам и перегнуть вниз. Увидев под собой бездну, она взвизгнула и перестала дергаться.

–А теперь слушай внимательно. – сказала я. – В Ривет-Сити стены тонкие и все у всех на виду. Так вот, если еще хоть раз поднимешь руку на ребенка, я об этом узнаю. И не поленюсь снова затащить тебя сюда. Лететь будешь долго.

–Мой сын – что хочу, то и делаю. – рыпнулась было она и завизжала, когда я качнула тело чуть ниже.

–Что хочу – то и делаю – нехорошо улыбнулась я. – Все поняла?

–Не трогай маму – налетел откуда-то сбоку мальчишка.

И, вот только его здесь не хватало, за спиной вырос шериф.

–Что здесь происходит?

Я рывком выдернула пьянчужку обратно на палубу, отшвырнула прочь. Повернулась к шерифу.

–Как всегда, лезу не в свое дело.

–Я заметил. – усмехнулся он. Обернулся к ней.

–Тэмми, советую запомнить: эта женщина слов на ветер не бросает. А теперь – вон.

Буквально через миг на палубе не осталось никого. Мужчина вздохнул:

–Твердил-твердил ей, чтобы перестала лупить мальчишку почем зря – как об стенку горох. Может, сейчас подействует.

–А может, нет – предрекла я. – И тогда в этом городе меня станут встречать пулями. За убийство.

–И такое возможно. – подтвердил он. – И это станет лишним доказательством того, что идеалисты долго не живут.

Я рассмеялась:

–Говорят, Господь хранит глупцов и влюбленных. И поскольку я не влюблена...

–В самом деле?

В его голосе было столько изумления , что я смутилась. И поспешила сменить тему:

– Вчера в роли господа выступил ты. Спасибо.

Вышло еще хуже. Не умею ни благодарить, ни с достоинством принимать благодарность. Да и где бы мне было этому научиться?

–С моей стороны было безумной глупостью не позволить убить единственного человека, который знает обо мне правду. – заметил шериф.

–Да, не подумал. – подтвердила я. – Но исправить это дело никогда не поздно.

Он пожал плечами:

–Охота руки марать. Как будто без меня желающих мало.

–Действительно. Да, я тут нашла на пустошах одну занятную вещицу. – я протянула бластер. – Это тебе.

–Что за система? – изумился Харкнесс. Никогда такого не встречал.

–Я тоже. Но одно попадание из этой штуки превращает мутанта в горстку пепла.

Шериф присвистнул. Я кивнула.

–Именно. Одна беда, патронов всего две сотни. И едва ли где-то найдутся еще.

–Что это за штука?

–Я назвала его "бластер".

Так называли оружие в старых фантастических книгах. И это было первое, о чем я подумала, наткнувшись на странного вида скелет с лежащим рядом пистолетом неизвестной модели. А над скелетом, врезавшись в дом висела летающая тарелка. Как еще можно назвать агрегат классической блюдцеобразной формы, словно вывалившийся из малобюджетного фантастического боевичка?

В саму тарелку я не полезла – дозиметр по мере приближения начал прямо-таки визжать, никаких запасов антирадина не хватит. А бластер подобрала. И "патроны" или как там они называются – белые цилиндры размером с мой палец. Чуть ли не на карачках обшарила все окрестности. Набралось две сотни. Надо будет Харкнессу на карте место отметить – может, загрузится препаратами да обшарит таки тарелку. Вдруг еще чего интересное найдет?

Шериф выслушал рассказ с совершенно озадаченным видом. Но верь – не верь, а доказательство вот оно. Я берегла его "на всякий пожарный" – вдруг опять придется лезть туда, где гнездятся мутанты, этих прямое попадание в голову убивает не сразу. А когда кончатся патроны, хотела отнести бластер изгоям – с руками оторвут, это куда круче довоенной техники. Но, раз уж так повернулось... Как отблагодарить мужчину, если не необычным оружием? Нет, конечно есть варианты... и я бы не отказала. Он спас мне жизнь, какие еще могут быть разговоры? Но не самой же предлагаться: "шериф, в качестве благодарности не изволите ли отведать моего тела?" Бред.

Почему я не вспомнила про бластер, когда меня убивали? Вспомнила, а толку? Слишком быстро все случилось, когда тут было из мешка доставать. Тем более, что моя плазменная, подарок шерифа, кстати, тоже редкое оружие на пустоши.