Текст книги "Подарок феи. Королевская невеста (СИ)"
Автор книги: Наталья Сапункова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 2. Осторожнее с феей!
Минна и Азельма действительно позволили себе дерзкое баловство – они ещё немного погуляли по торгу и зашли в маленькую харчевню на углу рыночной площади, чтобы поесть свежих сладких кренделей и выпить горячего медового чая. Уже в харчевне Минна решила пойти дальше и велела принести по кружечке глинтвейна, который здесь готовили удивительно вкусно.
– Миндальные пирожные? – спросила подавальщица, – только утром испекли, такие нежные, рассыпчатые. А миндаль у нас привозной, самый лучший.
– Неси, – расщедрилась Минна и, увидев замешательство на лице Азельмы, сердито махнула на неё рукой, – молчи уже! Ты только своими кружевами не на одно пирожное заработала, хоть бы и миндальное! Графиня с дочкой сейчас за одним столом с королём такими яствами лакомятся, каких мы с тобой в жизни не увидим. Ну и ладно! А то, что можно, давай-ка отведаем!
И Азельма, которая и в мечтах не позволила бы себе такое неразумное дело, как тайком есть пирожные, не нашлась что возразить. Понимала ли она, что это не очень-то справедливо, когда всем в замке безраздельно владеет леди Трой, а они с Фалиной выброшены куда-то на обочину? Понимала. Она же не дурочка. И ладно она, бастард, ей ничего особенного и не положено, но Фалина…
То, что Фалину не только обобрали, но и выжили из замка, ещё как несправедливо!
Порожные были удивительные, рассыпчатые, так и таяли во рту – никогда ещё Азельма не пробовала подобного. Глинтвейн, обжигающий, очень винный и медовый, благоухал ягодами и жарким летом, и ещё чем-то совсем невиданным, непонятным и дивным. Крендели тоже не подкачали. Азельма наслаждалась каждым глотком и каждым кусочком. Да она с кем угодно поспорила бы, что на пиру в ратуше королю не подадут чего-нибудь настолько же вкусного. Захотелось поделиться с ним… да вот хоть пирожным, например!
Он такой красивый, их король. И если бы он, скажем, задержался и поговорил с ней пару минут, Азельма, наверное, умерла бы от счастья. А ведь фея… да, фея, она…
Фея обещала Азельме короля в мужья, вот. Его зовут Ильярд, его величество Ильярд, просто восторг, а не имя!
Только разок поговорить, и всё. Разве станет Азельма Калани мечтать о большем?
– Свои-то кружева продала? – спросила Минна.
– Да. Я ведь дороже попросила на этот раз, и мне заплатили, верите ли, тётушка Минна?
– Конечно, милая. И молодец. И так и надо. Кружева у тебя хороши.
Минна одна, пожалуй, была в курсе великого секрета Азельмы – знала, что при каждом визите в город та продаёт немного кружева в лавку, а деньги откладывает для себя. А почему нет? Трудится как пчёлка целый день, а даже тех медяков жалованья не видит, что другие служанки – не служанка ведь, а хозяйская дочь! Азельма собиралась при удобном случае сбежать из Калани – уже скоро, должно быть. Вот вернётся сестра, выйдет замуж, в замке поселится её муж – и зачем ей зависеть и от этого чужого человека? Да, работы для служанки в Калани хватает. Но ведь хочется чего-то совсем иного! А графиня так и заявила: работы-де всегда много, без дела не останешься!
Минна идею побега не одобряла. Да кто бы такое одобрил, из тех, у кого голова на плечах? Девушка из дома, где родилась, должна уйти замуж, и только. А отправиться в никуда, по белу свету шататься – не годится, горе горькое. Хуже только в бродячий цирк уйти, вот это уже истинное непотребство, прости Пламя. Так что Минна, хоть и знала о намерениях девушки, всегда, когда посещала по праздникам Храм, не забывала помолиться и за эту сиротку, попросить для неё доброго мужа, с которым рядом радостно засыпать и охота просыпаться, и свой тёплый дом, и чтобы всегда нашлась в кошельке пара лишних монет – это и есть счастье для женщины, а что ещё надо?
– А, повело тебя от хмельного? – рассмеялась Минна, заметив, что Азельма уронила голову на руку и закрыла глаза. – Пойдём, милая, пойдём, пора. Алфер уже дожидается. Сейчас на морозе продышишься, будешь как стёклышко!
Алфер, их кучер, и точно уже ждал их в оговорённом месте, телегу кузнец починил, и следовало ехать домой, чтобы попасть туда раньше графини. Так что они и отправились, когда король и знатные гости вовсю пировали, а Фалине ещё немало предстояло мерять шагами монастырскую кладовую.
Азельма забралась под тёплую баранью полость и всю дорогу дремала. И ей снился король Ильярд. А на вороте его рубашки, и на манжетах – её кружево, сплетённое последним, с узором из звезд. И король просил его пришить, потому что оторвалось, и она пришивала, а он сидел рядом и смотрел на неё, и она купалась в его ласковом синем взгляде и была так счастлива…
Как известно, кот из дома – мыши в пляс. Это про слуг – когда дома нет хозяина, им живётся не в пример лучше. Все уже успели переделать спешные дела, а неспешные в который раз отложить на потом, и многие позволили себе, наконец, такую роскошь – делать что хочется. Азельма вымыла полы в комнатах леди графини и леди Орсы – её обычная обязанность последнее время, и, захватив недошитую нижнюю сорочку леди Орсы, отправилась в кухню. Там собрались все, а повариха напекла пресных лепешек, и можно было посидеть, поговорить и послушать. Азельма устроилась у окна, ближе к свету, и принялась притачивать тонкое кружево к подолу сорочки. Валь, помощник конюха, расположился рядом, на маленький скамейке, почти у неё в ногах – ему тоже нужен был свет, потому что он шорничал, шил уздечку из новенькой дублёной кожи. Впрочем, Азельма последнее время часто замечала, что он норовит подвинуться к ней поближе. Может, и случайно…
– Тётушка Фина, а расскажи про фею, которая приходила сюда. В замок, к барону и баронессе, – вдруг попросила молоденькая горничная из недавно нанятых. – Ну пожалуйста! Она правда приходила, или это так, шутка?
Повариха шикнула на неё и посмотрела на Азельму, та лишь пожала плечами и кивнула. Ну, расскажут ещё раз эту историю – подумаешь! И она послушает. Всё равно и без неё расскажут, так какая разница?
– Ладно, – тётушка Фина вытерла руки льняным полотенцем и присела к столу. – Расскажу про фею. И правда, такое чудо не каждому дано увидеть. Было это почти восемнадцать лет назад. Я к тому времени уже два года служила в замке…
Случилось всё незадолго до Новогодья. Вот примерно как сейчас. Барон с гостями отправится на кабанью охоту, а баронесса наша осталась дома. Она тоже охотиться любила, и наездница была ловкая, но ей нужно было беречься, она ребенка ожидала. И вот, в сумерках уже, вся охота вернулась, но без барона! Потеряли его. Говорят – искали, в рог трубили, а он не отзывался! Пропал господин наш! А ведь зима, мороз! Надо поиск снаряжать, за колдуном уже срочно послали в Лисс. Не понадобилось. Вернулся барон, один, с баронессой заперся, о чем-то говорил. Это нам уже потом рассказали, что случилось. А вот что было… – она оглядела всех, словно чтобы убедиться, что слушают и верят.
Слушали. Многие уже не по первому разу. Некоторые даже рты раскрыли. Сказка ли, нет – а про чудесное послушать всегда есть охотники. Это ведь как самому к чуду прикоснуться, поверить, что и с тобой такое случиться может! Азельма вот просто шила, всем своем видом показывая, что её это мало трогает.
– Здесь в лесу есть ручей. Кто его ещё не знает, потом узнает непременно. Он не замерзает в самые лютые зимы. Я сама ещё пешком под стол ходила, когда впервые услышала про фею Горячего ручья. Думаете, он и правда горячий? Ничуть. Он холодный, как сердце ледяного демона! И где-то там живёт фея, хозяйка ручья, которую никогда и никто не видел воочию! А барону нашему она показалась, значит, фея эта! У барона конь куда-то ногой угодил, идти не мог, а тут ещё мороз и ночь, и решил он, что ему конец! А она вышла к нему из кустов, заговорила – дескать, и чего это тебя занесло сюда, неужели заблудился, охотник? Я откуда это всё знаю, – тётушка Фина снова оглядела своих слушателей и улыбнулась. – Это мне всё сам барон рассказал. Уже когда баронессы не было на свете. Он приходил, просил сделать ему кружечку глинтвейна, да такого, чтобы согревал получше, садился вот сюда, ближе к огню, – она показала туда, где теперь расположился кучер Алфер, – и говорил про ту фею. Он мог про неё часами говорить.
– Так понятно, головой подвинулся милорд, вот и… – подала голос старшая горничная, но глянула в сторону Азельмы и осеклась.
Азельма шила, не поднимая голову, но тоже прислушивалась, и даже улыбалась чему-то своему.
– Так, значит, вышла фея к милорду, – продолжала кухарка, – заговорила с ним ласково, стала спрашивать, что да как. А у того и сердце в пятки ушло! Ну посудите: ночь, лес, мороз крепчает, а тут женщина красивая, такая, что дух захватывает, и одета легко, в шёлковое платье, шубка распахнута, голова непокрыта, в дорогих сапожках с жемчугом, а сама по свежему снегу идет и следом не оставляет! Он, когда такое увидел, так сообразил, кто перед ним, тем более ручей рядом тёк, как раз за кустами. Он тогда поклонился, честь по чести назвался, стал просить помощи, коня вылечить и из леса дорогу указать. Фея подошла, ногу лошади погладила, так лошадь на глазах выздоровела, легко стала на все четыре ноги, загарцевала. Барон обрадовался, стал кланяться и благодарить. А фея, видно, в хорошем настроении была, так она заулыбалась и говорит: поезжай домой, легкой будет тебе дорога, а то жена беспокоится, а ей беспокойство ни к чему, она ведь дочку под сердцем носит! – она шумно перевела дух.
Все теперь примолкли, слушали внимательно.
– А наш барон, чего уж там, не дочку ждал. Сына он хотел, наследника – что понятно, кто же на его месте не хотел бы сына! Погрустнел он, а фея это заметила, тоже вроде нахмурилась. А он возьми и скажи: дочь так дочь, но не могли бы вы, светлая леди, милостью мою дочь одарить? Пусть она за короля замуж выйдет! Тогда я и хотеть в этой жизни ничего больше не посмею! А фея подумала немного и ответила: хорошо, сделаю так! Жди, когда станешь праздновать Новогодье, я приду на праздник в замок Калани и подарок вручу, матери твоей дочки из рук в руки! Вот это всё он, когда домой добрался, жене и рассказал.
Что началось! До Новогодья уже немного времени осталось. Замок мыли и чистили, чтобы сверкал, как новенький! Флаги новые заказали, фонари, тканей и лент целый ворох! Гобелены новые привезли из Лисса. А припасов, съестного сколько! Серебро все достали семейное, дорогую посуду. А дров для новогоднего костра запасли – наверное, больше, чем у короля! А когда уже ночь настала и звезды зажглись, постучалась в ворота старуха-бродяжка, страшная, в болячках, в таком несусветном тряпье, что и глядеть не хотелось, попросилась переночевать хоть в каком углу, хоть в конюшне, только бы в тепле. У баронессы спросили, она и сказала: нет уж, не пускать, а то еще попадётся страхолюдка такая кому на глаза, стыда не оберешься. А служанка здешняя, Катина, она старуху ту пожалела и тайком пустила. Воспользовалась тем, что ворота отпирали и возы последние пропускали, тогда её и провела в замок, стражу упросила. Устроила её у огня в чёрной кухне, где поросятам еду варили, взяла ей здесь пирогов, каши. Да мы и не жалели, всё дали, только сказано было, что, если хозяйка прознает, то Катина за всё и в ответе. А она не больно боялась. За неё хозяин заступался. Хозяйка зато зубами щёлкала… ну да ладно.
Старуха у огня отогрелась, поела, что дали, явилась вот прямо сюда в кухню и велит нам позвать хозяина, потому что он, дескать, её ожидает! Мы оторопели от такой наглости. Никто, конечно, за хозяином не кинулся. А она как засмеётся! Говорит, что да ладно, не больно ей и нужен хозяин. И облик сменила, превратилась в такую красавицу, в мехах и шелках, что мы все как разума лишились! Мы ведь не знали тогда, что фею в гости ждут! Барон только баронессе сказал. Может, конечно, и ещё кому, но точно не нам.
А фея к Катине подошла и говорит ей: ты дочку родишь, красавицу, разумницу, милую и скромную, с добрым нравом и любящим сердцем, она вырастет, её полюбит король и сделает своей королевой. А баронессе передайте, что она тоже родит дочь, гордую, своенравную и дерзкую, с диким и спесивым нравом, хоть из дома прочь беги, а замуж выйти ей придётся за кучера. И вот это ей передайте! – она достала и бросила на стол горсть костяных коклюшек, какими кружева плетут, – скажите, что девушка сможет немного исправить свой нрав и свою судьбу, если станет искусной кружевницей! Только вот засадить её за такую работу будет труд непомерный! Что, поняли вы, что барону и баронессе передать? – смотрит она на нас, а мы стоим, как замороженные! Она тогда засмеялась, раз – и превратилась в маленькую белую сову, и прямо в окно улетела! В закрытое, замерзшее окно, всё в морозных узорах, сквозь стекло, как сквозь воду! Вот так-то! – повариха махнула рукой, встала и налила себе горячего чаю.
– А барон-то что? – подала голос новенькая горничная.
– А мы долго не решались барону сказать. До утра точно! Ой, что было! Баронесса в крик, Катина спряталась у родни в деревне, барон – к фее, на коленях стоял у источника, молил о милости. А фея раз показалась, посмеялась и навсегда исчезла! Утряслось всё со временем. О том, что Катина ребенка от барона ждет, все мы знали. Так что вроде бы и выполнила фея обещание, только по-своему, не так. Они, феи, часто всё по-своему выворачивают! Барон признал вторую дочь. Содержал. Жену приструнил. Когда Катина умерла, взял дочку в замок. Всё вышло, как фея сказала. И про характеры баронских дочек тоже…
– Не так уж и всё! – с досадой возразила Азельма. – Не такая уж Фалина ужасная. Баловала её леди баронесса просто, а так… Не была она злая.
– Как скажешь, куколка, тебе лучше знать, – охотно согласилась повариха, – и просватал её барон сразу, жениха нашёл достойного, знатного, чтобы никакой кучер и рядом с ней не оказался.
– Так ведь король в Лисс приехал! – воскликнул дровосек Кромен, который как раз сегодня привёз загодя заказанные дрова для новогоднего костра. – Им бы повидаться теперь, а там и, глядишь…
– Посмотрел и отвернулся! Нужна она больно королю! – с усмешкой сказала Азельма. – Всё, послушали сказку, и хватит об этом. Пошутила фея над бароном, на самом деле король будет танцевать в ратуше с самыми знатными и красивыми девушками нашего графства, а потом он женится на принцессе!
Она аккуратно сложила шитьё, встала и направилась к выходу. И Валь тут же подхватился, наспех свернул свою работу и бросился следом.
– Вот так-то вот, – покачала головой тётушка Фина, поглядев вслед этой парочке.
– Так это она?.. Дочь барона – она? – поражённо протянула горничная, которая и начала разговор, попросила рассказывать. – А что же сразу не сказал никто? Мне бы и в голову не пришло, что это эссина, хозяйская дочка!
– Да какая она эссина. Но это так госпожа новая, графиня, решила. Дескать, бастард, никакого почёта не достойна, будет служанкой, и нечего ей о несбыточном мечтать. За кружевами её держит. Вечное смирение её удел, не позволят ей голову поднять.
– А старшая эссина скоро из монастыря вернётся?
– Ну вернётся, – пожала плечами повариха, – и при покойной баронессе Азельму никто за ровню наследнице не держал, она и пикнуть не смела.
– Это верно, – подтвердила старшая горничная. – Одно слово баронская дочь, а так и будет теперь и господам не ровня, и нам не ровня. Мне всё куклы вспоминаются, те, дорогущие, с фарфоровыми лицами. Барон привез дочкам в подарок. Все тайком пробирались в комнаты на них полюбоваться. А эссина Фалина себе обеих забрала, барон и слова против не сказал!
– Милорд по мелочам с женой не спорил, а она дочке потворствовала, – согласилась повариха. – Да Азельма и тогда разумней многих была, сама всё отдала бы, что ей те куклы. И за коклюшки её сначала сама баронесса посадила, чтобы ей, значит, дочкину судьбу всучить потихоньку. Ладно, то дела давние.
Азельма всего этого не слышала, конечно, а если бы и услышала – не удивилась бы. Сотни раз долетали до неё отголоски таких разговоров. Привыкла. Ничего, всё изменится когда-нибудь. Она поселится далеко отсюда, и родной дом будет лишь вспоминать – наверное, с грустью. Но всё будет хорошо. Почему не помечтать хотя бы, что всё будет хорошо?
Валь её догнал уже во дворе, поймал за руку:
– Ну куда же ты так торопишься? Расстроилась их-за этой глупой сказки?
– Что ты, нет, – она покачала головой.
– Там всё десять раз переврали, и никто не помнит уже, что на самом деле было, а что придумали. А придумывают ведь всегда такое, чтобы всем была охота послушать! Так что правды там с мизинец, а остальное вранье.
– Наверное, ты прав, Валь, – она повернулась к нему, вздохнула и улыбнулась той самой улыбкой, что так часто стала сниться ему по ночам. – И жаль, что теперь не узнать, что на самом деле было. Знаешь, Валь а я сегодня видела короля. В Лиссе.
– И как тебе король? – напрягся парень.
– Никак. Красивый.
– Красивый – и всё?
– А что ещё? Я ведь его издалека видела.
– А матушка моя говорила, что в красивых только дурочки влюбляются.
– Да ну?! – девушка вдруг звонко расхохоталась и легонько щелкнула Валя по носу. – А ты красивый, между прочим. Что, в тебя скоро начнут влюбляться дурочки? Или уже влюбились какие-нибудь?
– Скажешь тоже! – сердито пробурчал парень, в глубине души польщённый, – зато я одну умницу знаю, которая в меня, похоже, никогда не влюбится!
– Что же делать, Валь! Это ведь дело такое, насильно не получится! Вот взять, к примеру, меня, ты мне как брат, росли вместе, как же мне в тебя влюбиться?
– Ну не брат же я тебе! – пылко возразил он.
– Так все равно родственник. Твой дядька-кузнец каждый раз не забывает мне об этом напомнить, – и она опять рассмеялась, в глубине душе недовольная тем, куда потёк их разговор.
– И он мне слишком дальняя родня. Вот что, поехали-ка прокатимся, пока никому мы не нужны, никто нам не помешает. Пусть бы графиня с дочкой подольше посидели в Лиссе! Король ведь приехал, дело великое! Может, кому-нибудь из приезжих господ приглянется лошадиная физиономия леди Орсы!
– Не говори, так Валь! – рассердилась Азельма, которая искренне считала, нельзя говорить о людях обидные вещи, за глаза тем более.
Даже о леди Орсе.
– Ну не буду, прости, малыш, – легко пообещал он. – Уедем из северных ворот. Так я седлаю?..
Раньше он только так её и звал. Теперь – совсем редко.
– Седлай, поехали, – согласилась она.
Глава 3. Бегите от кучера…
Верховая езда была одной из немногих радостей, что перепадали Азельме в отцовском замке. Какой костюм для езды, какое женское седло? Это полагалось только леди Орсе. Леди Орса получала приглашения на охоты и конные прогулки, где могла красоваться и любезничать с молодыми людьми – а зачем ещё, как вы думаете, всё это молодым девицам?
Широкая крестьянская юбка Азельмы – можно взяться за подол с двух сторон и соединить руки над головой! – не стесняла движений и позволяла не только работать по дому, но и скакать верхом в обычном седле, закрывая ноги почти до щиколоток, а если нескромному взору и открывались иногда толстые полосатые чулки – так у всех крестьянских девчонок такое бывало и вряд ли кого-нибудь возмутило бы. Азельма не слишком любила женское седло, предпочитала мужское, в котором было гораздо ловчее держаться. Хотя проехалась бы и в женском, пригласи её кто из знатных соседей на конную прогулку или охоту. Но нет, конечно, её не пригласят!
Охраной северных ворот Калани ведал другой дядька Валя, так что молодых людей обычно выпускали без лишних вопросов. Вот и теперь старый усатый стражник распахнул одну створку ворот, и Валь верхом на вороном коне первым выскочил на опущенный по дневному времени мост. Следом мчалась Азельма на чалой кобыле. До леса по северной дороге было рукой подать, а там – пара часов свободы и счастья…
– Давай сбежим вместе? – несмело предложил Валь, когда они устали скакать наперегонки, перепрыгивая через поваленные стволы и окатывая себя и друг друга снегом с потревоженных веток. – Ты ведь собираешься сбежать, я знаю. Так давай вместе!
– Что ты, Валь, – вздохнула Азельма. – Вместе невозможно. Намного труднее. Что мы будем делать вместе?
– Смешная ты. Мы обвенчаемся в Храме, и… просто будем жить, как все люди! И ничего не труднее. Это одному трудно, а вдвоём…
Она покачала головой.
Он замолчал, подбирая слова, да и не стоило, по хорошему, продолжать – Азельма и так всё прекрасно понимала, но ответить ей было нечем. Но Валь не закончил мысль потому, что заметил впереди, за поворотом дороги, большую дорожную карету.
Кругом замер заснеженный лес. Запряжённая в карету гнедая пара тоже выглядела неподвижной. Карета… действительно большая, но без украшений и гербов. Всё вместе это выглядело мрачновато и как-то тревожно.
– Интересно, есть там кто-нибудь? – тихо спросила Азельма.
– Я поеду узнаю. Оставайся тут, – сказал Валь.
– Валь, нет. Прошу тебя. Поехали обратно. Предупредим нашу стражу.
– О чём предупредишь? Просто люди, куда-то направляются через земли Калани.
– Людей как раз не видно. И сам знаешь, что этой дорогой только лесорубы пользуются. Куда они, по-твоему, едут?
– Может, заблудились. Сейчас спросим! – не обращая больше внимания на недовольство подруги, Валь толкнул коня коленями и подъехал к карете.
И тут же из-за неё показался человек с увесистой палкой в руке. Если судить по одежде, простой и довольно старой – слуга у не слишком богатых людей.
– Пламя мне тебя послало, парень. Добра тебе и мира. У меня тут колесо застряло, пособи…
Он смотрел приветливо, улыбался. А колесо, Валь теперь разглядел, и на самом деле застряло в припорошенной снегом колее – наверное, затем и палка, чтобы под колесо подвести и вытолкнуть. А что сразу не показался на глаза – так и сам Валь тоже поосторожничал бы, мало ли кто там выехал из леса.
– Конечно помогу. Сейчас, – он спрыгнул с коня, – подтолкну. Хотя, постой, – он отошёл на пару шагов, поднял подходящий сук. – Вот, под колесо подложить.
Колесо действительно провалилось так, что если только тянуть лошадьми – скорее переломится.
– Тебе виднее, наверное. Небось не впервые толкаешь кареты?
– Точно, – засмеялся Валь. – ты как будто кучер?
– Ну да. На кого я ещё могу быть похож?
– Ни на кого, кучер и есть, – согласился Валь. – Меня зовут Валантен, я помощник конюха. А как твоё имя?
– Валантен! – отчего-то расхохотался незнакомец. – Слишком шикарное имя даже для целого конюха, не то что для помощника! Я знаю герцога, которого так зовут!
– Видимо, поэтому все зовут меня просто Валем, – не стал обижаться Валь, – а как будет твоё имя?
– Га… Гантер, – назвался кучер.
Он слуха Валя не ускользнула эта заминка.
– Гантер так Гантер, – он забрал у кучера палку, – вот так я сейчас подложу, и иди на козлы, как крикну – тронь коней, а я тут нажму, – он умело сунул деревяшки под колесо.
Скоро карета была свободна.
– А у тебя свидание, как я погляжу, а, помощник понюха? – довольный Гантер спрыгнул с козел и показал на Азельму, – а мы помешали.
– Нет, это мы с сестрёнкой коней размять поехали, – уверенно соврал Валь. – Она трусиха, скромница. Стесняется тебя, не обижайся. А проводить вас в деревню, коней обиходить надо, да и вам переночевать?
В замок он предпочел бы вернуться без лишнего шума, не привлекать внимание графини – если та вдруг уже дома. Да если и нет – завтра ей, конечно, доложат. Поэтому в замок этих непонятных гостей он звать не стал. Гостей – потому что в карете явно был кто-то ещё. Валь уверен был, что слышал оттуда то ли голос, то ли стон…
Всё это время Азельма оставалась на том же месте, но то, как плясала под ней кобыла, с головой выдавало волнение девушки. Она видела, что Валь и незнакомец вместе освобождают из колеи карету, и вся эта картина была такой согласной и мирной, но она заметила поданный им другой знак – не приближайся!
А Валь за это недолгое время то проникался доверием к Гантеру – человек как человек, приятный, весёлый, чего выдумывать глупости? – то, напротив, решительно причислял его к разбойникам и мечтал, чтобы здесь немедленно появилась стража из Лисса. Сбежать? То есть, конь стоит неподалёку, добежать, запрыгнуть и умчаться? Возможно. Однако Валь хоть и помощник конюха, но не совсем слепой дурак, а не разглядеть характерные мозоли лучника на пальцах этого кучера ещё суметь надо, как и простой, потёртый ременной браслет на его запястье.
Лука Валь не видел. Но ему пока что старательно ничего не показывали.
– Пусть она уезжает, – он махнул Азельме рукой, – а то от отца влетит, он у нас строгий!
– Не надо ей уезжать, – и бровью не повел Гантер. – Зови сестру сюда.
– И не подумаю даже.
– Зови, – и парень сам не понял, как это вдруг оказался прижатым к дверке кареты, а его горла коснулось отвратительно холодная сталь ножа.
Гантер помахал рукой Азельме, подзывая, и знаками показал, что сделает с Валем – провел ладонью возле его горла. Она поняла, конечно.
– Уезжай! – успел что есть мочи проорать Валь, пока не получил под дых, после чего ему пришлось замолчать и хватать ртом воздух.
Гантер ударил умело, видно, не дурак был драться.
Азельма подъехала.
– Ты не бойся, девочка, – начал было Гантер, но вдруг замолчал и присвистнул, некоторое время удивлённо смотрел на девушку.
– Ничего себе! – изрёк он наконец, – ты откуда ж взялась, прекрасное видение? Я считал, что такие только во сне бывают. Ты точно человек?
– Отпусти мою сестру, а то отец тебя из-под земли достанет! – прохрипел Валь. – И наши братья. И… наш господин!
– Всех вспомнил? – хохотнул Гантер. – Ладно-ладно. Я испугался. Молчи пока и не мешай. Слушай-ка, девочка, – он серьезно взглянул на Азельму. – Меня зовут Гантер. Сожалею, но мне сейчас не до твоей красоты, хотя, прямо скажем, я таких, как ты, ещё не видел.
– Думаю, это не самое важное, – прервала его Азельма, даже не подумав представиться в ответ. – Ты не просишь помощи, а собираешься её требовать, я угадала?
– Умница, – улыбнулся мужчина. – Если и дальше будешь такой, всё хорошо закончится. А теперь слушай. Со мной больной. Его надо отогреть, подлечить. Укрыться нам надо где-нибудь, ненадолго, понимаешь? Раздобыть еды. У нас есть немного овса лошадям, . Я заплачу щедро, девочка. Но если хоть слово о нас скажешь кому – умрёт твой братишка, причём сразу. Что скажешь? Да тихо ты, птенчик, не геройствуй! – он снова легонько пнул Валя. – Мешаешь только. С такими я всегда справлялся.
– Я поняла, – кивнула девушка, – тут неподалёку деревня, а также баронский замок. Вот где бы искать помощь, но вам это не подходит, правильно?
– Именно, – согласился мужчина.
Азельма мысленно взмолилась Светлому Пламени, чтобы судьба свела их сейчас не с самыми страшными злодеями и убийцами. Они прячутся – от кого? Что натворили? Пока она, как ни странно, не слишком испугалась, хотя серьезность ситуации, конечно, осознала. Пока разбойник, можно сказать, справился с ними обоими, и она постарается выполнять его требования – ради Валя, но ведь ему нужно несколько дней? И он не сможет не спать, например?..
– Эй, не вздумай хитрить, девчонка! – Гарнтер словно прочёл её мысли. – Клянусь Пламенем, я убью этого дурачка, не задумываясь! Ну давай же, к делу. Кто тут живёт на отшибе, и чтобы можно было столковаться? Мы заплатим. А может, есть какие развалины, где можно развести огонь и переночевать? Ты добудешь нам продукты.
– Я поняла вас, добрый эсс. Но я должна поразмыслить... Вот что, здесь неподалёку есть старый домик егеря. Там ночевали лесорубы, и наверняка есть дрова и какие-то продукты. И никто не придёт, не волнуйтесь, и близко не подойдут. В ближайшее время точно.
– Почему это? – Гантер подозрительно прищурился.
– Потому что люди верят, что неподалёку живёт фея, её боятся беспокоить зимой, перед Новогодьем уж точно. Все, кто как-то связан с лесом, верят в неё. Если вы не боитесь феи, то можете считать себя в безопасности. А вы, конечно, не боитесь. Я всегда хожу тут зимой и бываю в той сторожке, и всё хорошо.
– Хорошо, поехали, – согласился Гантер. – Но помни, милая…
– Я помню, помню, – заверила Азельма.
Она готова была поклясться, что разбойник смутился, услышав про фею, но старался выглядеть браво.
Гантер связал Валя и запихнул на козлы, а его коня привязал к задку кареты. Сам он сел рядом с юношей и взял вожжи. Азельма поехала впереди.
До егерского домика они добрались быстро. Егеря, отец и два неженатых сына, съехали отсюда давно, ещё при жизни барона. Старый егерь сломал ногу в зимнем лесу и потом нёс околесицу, уверяя, что это на него рассердилась здешняя фея, которую он обидел случайно и исключительно по невинной глупости, и в лес он больше не ногой. Многие поверили, некоторые резонно замечали, что настолько пьяному человеку могла бы явиться не только фея, но и черти всех мастей одновременно…
Барон отнёсся в пониманием, и с тех пор его егеря жили в деревне, а домик использовался сначала как охотничий, потом – как придётся. Эконом из Калани приглядывал, считая лесную усадьбу баронским имуществом, и даже пару раз обновлял замки, и выдавал ключ кому следует. А ещё некоторые и не спрашивались…
Азельма пролезла в дыру в заборе и открыла ворота, впуская карету. Валь на козлах нахохлился и ни на кого не смотрел. Гантер, напротив, зорко поглядывал по сторонам. Ключ от входной двери нашёлся на своём месте, в щели над притолокой.
– Заходите, добрый эсс, – Азельма распахнула дверь, Гантер внес того, второго, что до сих пор находился в глубине кареты, не раздевая положил на лежанку в углу.
– Тут холодно, как в могиле, – проворчал он.
– Странно, что вас это удивляет, – не удержалась девушка. – Но мы поправим дело, если сейчас затопим печь.
– Это мой господин, он знатный человек. Он щедро отблагодарит вас обоих, девушка. И тебя и твоего братца. И не смотри так, мы ничего ужасного не сделали. Я – кучер его светлости, а другие слуги… у нас небольшие сложности, девушка. И ничего больше не спрашивай.
– Я поняла, – сказала Азельма.
– Что ты поняла?! – вскинулся он.
– Что вы кучер его светлости. Дрова под стеной, за домом, соблаговолите принести?
– Эй, ты… – он повернулся к всё ещё связанному Валю, махнул рукой и отправился за дровами.
Валь молчал, присев у стены. Азельма нагнулась над больным, сунула ему под голову набитую сеном подушечку и стала расстегивать куртку из овчины – простую, потёртую, в деревне такие носят. Под курткой обнаружился стеганый шёлковый жилет до бёдер и тонкая полотняная рубашка с кружевом на вороте. Правильно, сказано же – его светлость.
Грудь его светлости была туго перетянута повязкой, сквозь которую проступила кровь.
– Эй, ты, девка! А ну-ка отойди от него! – проорал Гантер, с грохотом бросая на пол кучу дров.
