Текст книги "Дыхание осени (СИ)"
Автор книги: Наталья Ручей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
Глава 2
Поцелуй обрушивается тропическим штормом. Мысли подхватывает и уносит прочь ветер, тело бьет дрожь, на губах пирует огонь, а в душе разрывается дождь. Одна ночь… Второй у нас с ним не будет…
Все равно!
Без разницы!
Я возьму даже это!
Прижимаюсь телом к его, но мне мало. Жар… Расстегиваю пуговицы рубашки дрожащими пальцами, затуманенным взором смотрю в потемневшие страстью глаза. Хочет что-то сказать, но я закрываю рот поцелуем. Не сейчас, сожаления, если будут – позже, пусть позже, когда я уйду. Утром. А пока только ночь.
Моя ночь.
Руки Яра опускаются ниже моей талии, мнут, подхватывают. Наконец-то я ближе к нему: таю, как мороженое под солнечными лучами. Исчезаю…
Он удерживает меня левой рукой, пока снимает рубаху с запястья. Теперь правой. Прижимает спиной к стеклу, замирает, только дышит тяжело в шею, а я совсем задыхаюсь.
– Ты уверена?
– Да.
– Ты лгала насчет девственности?
– Нет.
– Скажи сейчас, все равно ведь узнаю.
– Да.
– Да, лгала? – переспрашивает и отрывает лицо от моей шеи.
– Да, хочу, – уточняю. – И да, я девственница.
Запутываюсь пальцами в его волосах, и больше не отпускаю. Губы, глаза, подбородок и скулы… целую ключицы, облизываю кадык. Чуть солоноватый грейпфрут, более насыщенный запах сандала…
Легкий укус зубами…
– Кошка, – усмехается Яр.
Мурлычу ему в ухо, ногтями легонько царапаю плечи, и мир летит вверх тормашками. Моя футболка ползет к шее, отлетает в сторону, под спиной теплый ворс ковролина. Прогибаюсь под жадными пальцами, тянусь за ними, когда ускользает, недовольно ворчу, когда заставляет лежать смирно.
Приказывает ждать. Жду. Приказывает молчать. Молчу, пока руки его не освобождают меня от джинсов, бюстгальтера, трусиков и пока губы его не начинают сладкую пытку. Приказывал молчать, но стон вырывается самовольно.
– Непослушная. – В наказание раскрывает мои ноги еще больше и стон мой смешивается с хрипом от нового поцелуя.
– Яр…
Не слышит.
– Яр, пожалуйста…
Тяну за пшеничные волосы, пытаюсь поднять его лицо.
– Не сейчас, я немного занят.
Приподнимаю бедра под натиском его рук, языка, и кричу, рассыпаясь на тысячи пазлов.
– Яр…
– Еще не все, – усмехается.
И повторяет танец языка с моей плотью.
Нет сил стонать, нет сил извиваться, нет сил чувствовать, но я снова вижу кружащие надо мной звезды, тянусь к ним, взлетаю и… падаю истощенной от стонов и чувственной вспышки.
– Не могу, – попытка перекатиться на бок, свернуться калачиком, уснуть.
– Можешь.
И снова я на спине, открыта перед жаждущим взглядом.
– Нет…
Улыбается, и я думаю машинально: вот кто из семейства кошачьих.
– Можешь, – располагается между моих бедер. – Все только начинается.
Начинается? А как же шквал, буря, космическая станция, что были до этого?
– Готова?
Качаю головой. Смех, от которого я улыбаюсь. Могу уйти, могу сказать нет. Могу, но не хочу этого делать. Уйти не поздно и завтра.
Киваю и тут же чувствую толчок внутрь себя и слышу негромкий крик. Свой крик. Больно так, что невольно сжимаюсь. Нет звезд, нет радужных вспышек, нет ничего прекрасного. Врали! Все, кто говорил, что секс в удовольствие – врали! Смотрю в лицо Яра – я хотела его, очень, но сейчас едва сдерживаюсь, чтобы не столкнуть. Мои пальцы отпускают его волосы, и теперь безвольно лежат вдоль приносящего боль тела, а я подсчитываю количество ударов и сколько еще до окончания. Хотелось бы меньше, слышала, кому-то достаточно дюжины фрикций, но Яр явно себя не жалеет.
– Не плачь.
Теплые пальцы ласкают мое лицо, в голосе сожаление, и я понимаю, что действительно плачу, и мне тоже жаль. Жаль, что даже с мужчиной, которого я так хотела, мне не понравилось. Сколько же? Сколько еще? Длинный толчок…
Замирает со стоном. Перекатывается на бок, прижимает меня к себе.
– Не плачь, – просит, стирая слезинки пальцем.
Киваю, и продолжаю отчаянно плакать. Чуть успокаиваюсь, уже не больно – так, несколько неприятно, саднит и все. Пережила, не сломалась.
– Все нормально, – успокаиваю, успокаиваюсь сама. И вдруг голову простреливает чудовищная мысль. Выворачиваюсь из объятий, чуть отодвигаюсь и… так и есть! Смотрю на темное пятно, впитавшееся ковролин цвета чистого снега. Красное на белом.
Красное…
Меня подташнивает, но я сдерживаюсь, чтобы не испачкать ковролин еще больше.
– Глупая, – ладонь Яра тянет меня обратно к себе. Так стыдно, что я с удовольствием прячу пылающее лицо на его груди. Прижимаюсь и замираю, чтобы не создавать новые пятна. А Яр, улыбаясь, ласково повторяет: – Глупая кошка.
Я расслабляюсь и закрываю глаза. Мурлычу под нежными прикосновениями или мне это снится. И вода, и необъятная ванна с пузырьками, щекочущими кожу, и махровое полотенце, впитывающее влагу, и кровать с шелковыми алыми простынями – тоже снятся. И мужчина, что ложится рядом и гипнотизирует взглядом. Все сон. Мой сон. И мужчина мой. На одну ночь.
Устраиваю голову у него на груди и под мерное дыхание и поглаживание моей спины, во сне засыпаю.
С рассветом память услужливо подсовывает вчерашнюю бесстыдную сцену, и я в цветных картинках вижу себя, Яра, свет свечей и белый ворс с пятном крови. Не открывая глаз, знаю, что мой любовник лежит рядом, точнее, я рядом с ним, а еще точнее – у него под мышкой. Делаю глубокий вдох, удивительно, он не пахнет, разве что едва улавливаются нотки сандала. Раньше я думала, что после секса мужчина воняет как после долгой пробежки. Впрочем, раньше я думала, что секс приятен, а приятно мне было до того, как от ласк мы перешли непосредственно к делу.
Второй раз больно не будет, я знаю, и что не все женщины испытывают оргазм – знаю тоже. И что открыть глаза и встретиться взглядом с тем, кто был в тебе ночью, все равно придется – не сомневаюсь. Но тяну время. Стыд заливает щеки.
Я думаю о втором разе?!
– Вспоминаешь прошлую ночь или строишь планы на следующую? – насмешливый голос Яра оплетает меня, как и его руки, нежностью.
Теперь я точно ни за что не открою глаза, буду лежать так весь день, если понадобится. А когда он выйдет из комнаты, сотру пятно с ковролина, позвоню Ларисе, чтобы заплатила за такси и сбегу.
– Скоро придет мой врач, – говорит Яр, и я наконец распахиваю глаза. Какой врач?! Девственности уже нет, и вообще…это же все розыгрыш, несерьезно, и я не хочу за него замуж.
Я выпаливаю все это на одном дыхании. Яр внимательно слушает и смеется. Его смех отзывается в моем теле дрожью предвкушения, и я невольно тянусь к его лицу, губам, груди. Осыпаю поцелуями. Моя рука сползает вниз, вдоль его тела, но Яр убирает ее.
– Позже, – обещает.
Пытаюсь обидеться – не могу, его улыбка топит все напускное.
– Яр, но зачем нужен врач? Не понимаю. Ведь я… – взгляд соскальзывает на белый ворс ковролина. Ничего нет. Ни пятнышка! – Яр…
Быстрый поцелуй, и я вижу его всего – поднимается с кровати, потягивается. Мой взгляд приклеивается к упругим ягодицам, а он оборачивается, улыбаясь, набрасывает на меня алое покрывало, и скрывается в смежной комнате. Слышу всплеск воды, наверное, там ванная. Наверное, сон, в котором меня купал Яр – не сон. Сердце сладко сжимается, я чувствую, как сомнения развеиваются, и я с новой силой хочу его. Хочу ощутить все, что он может мне дать, не только руки, язык…
Но я не уверена, как мне лучше вести себя. Уйти, как и собиралась, пока он в ванной? Попрощаться и уйти? Или… остаться, пока уйти не попросят?
А пока думаю, одеваюсь.
Джинсы слегка натирают чувствительную кожу, морщусь, но не в покрывале же мне сидеть? Ну это если я все-таки останусь… Да и если уйду, тоже ведь не в покрывале! Так что терплю, легкое жжение пройдет. Хорошо, что утром мы не устроили повторение, хотя и жаль: хотелось проверить, хотелось вновь ощутить тяжесть мужского тела.
Выйдя из ванной, Яр обнимает меня сзади за плечи и как вчера, утыкается лицом в шею. Сандал, грейпфрут.
Мужчина, с которым я провела ночь… Впитываю его, как губка, рукой тянусь вверх, к волосам. Интересно, какой их цвет при утреннем освещении? И какого цвета глаза? Оборачиваюсь, и тону в черно-синих облаках под пшеничными сводами. Шелк пропускаю сквозь пальцы, прижимаюсь щекой к темно-синей рубахе.
– Тебе идет этот цвет.
– Знаю, хотя больше люблю красный.
Мы какое-то время молчим, но разговор неизбежен. Яр по-прежнему не знает моего имени, ему это не интересно, но я не могу заставить себя опустить руки, отойти, что-то начать говорить. Не могу на него разозлиться. Кто я? Простая девчонка, которая сама влезла в его постель, можно сказать, подцепила его в баре. Кто он? Состоятельный человек, позволивший мне и себе развлечься.
Утро, адью этой сказке. Я – не Лариса, чтобы пытаться перетягивать ее в реальность.
– Я сделал звонок, – говорит Яр, – врач уже был у ворот моего дома, но пришлось возвращаться. Он очень расстроен.
– Ни дня без работы?
– Влюблен в мою повариху.
– А он в курсе, что она находит твоих охранников привлекательными? – не удерживаюсь от шпильки.
– Он поступил в медицинский с пятого раза. Он очень настойчив.
Яр улыбается, и я машинально улыбаюсь в его рубаху. Какой теперь толк в докторе, пусть даже настойчивом? Мою девственность он все равно не найдет.
– Можешь дать мне мобильный? Я хочу позвонить.
Он достает из заднего кармана телефон, я по памяти набираю Ларисин номер. Долго не берет трубку – соня, но вот, наконец, недовольный и хриплый ор:
– Да?!
– Это я, – торопливо выпаливаю. – Я возьму такси и сейчас выезжаю. Ты сможешь спуститься и выкупить меня? Деньги я отдам.
Телефон возвращается к своему хозяину.
– Лариса, – говорит Яр, не спуская с меня строгого взгляда, – она не приедет сегодня. Никуда выходить не нужно. Добрых снов.
– Я так и думала, – ворчит подруга. – Взаимно.
Взгляд Яра испепеляет, в нем столько намешано, что я не выдерживаю, прячу глаза. Насмотревшись на ковролин, начинаю осмотр комнаты: знакомая кровать поглощает практически все пространство, два торшера по бокам, замысловатая картина на противоположной стене, в углу несколько кремовых пуфиков. Преобладание кровати и красного безусловно.
Поднимаю глаза.
Яр молчит, скрестив на груди руки, словно отгораживаясь, но будто веревками удерживает меня.
– Почему ты сказал Ларисе, что я не приеду? – спрашиваю и вдогонку бросаю второй, не менее важный вопрос: – Откуда ты знаешь, как ее зовут?
Он даже моего имени не спросил, а здесь вдруг… Лариса. Неуютно и холодно в этом июне и в этом доме, и под этим внимательным взглядом… Похоже на ревность, но я не ревную; кто я, чтобы его ревновать? Одна из многих, и то, уходящая.
– Если забыла, ты сегодня выходишь замуж – это ответ на первый вопрос. И почему ты думаешь, я не знаю, как зовут твою единственную подругу в этом городе, Злата?
А вот этот ответ на второй.
С минуту в шоке смотрю на Яра. Он знает мое имя! Приятное тепло разливается в теле, щеки предательски розовеют. Он знает мое имя! Знает!
И тут до меня доходит его первый ответ…
Какая, прости Господи, свадьба?!
Говорю Яру, что все понимаю, пошутили вчера с друзьями – он и я, закончилось все шедеврально, но цирк не люблю с детства, потому что в детстве как раз таки в цирк хотелось, но в нашем городе его не было. Несколько минут вдруг рассказываю про цирк, про то, что люблю хищников, особенно без ума от тигров. Яр выуживает незначительную информацию о моем детстве, и слушает так, будто для него это важно. Под его взглядом, под лаской ладони сбиваюсь, начинаю рассказ заново и одумываюсь: чего ради я посвящаю его в свое скудное детство?
Какая ему разница, что в нашем холодильнике никогда не было забитых продуктами полок, а частенько мы и вовсе его отключали за ненадобностью? И что в институт я ходила в одной паре джинсов, сезона зима-лето-осень-весна-все равно других не было, и что, поддавшись Ларискиным уговорам и подойдя к нему с предложением, я вовсе не рвалась замуж, а думала о пальто с мехом енота на вороте, который, скорее всего, не енот, а дворовая кошка.
В глазах Яра мелькает лукавое выражение. То ли удивлен, что из котов делают воротники, то ли намекает мне, что не против услышать, как я мурлычу ему. Смутившись, замолкаю. Запоздало мелькает мысль: что-то я разболталась. Сказала главное, что замуж не собираюсь – и иди себе, нет же, стою, чего-то жду, боюсь пропустить малейшие эмоции на лице моего любовника.
Мой любовник…
Он не расстроен из-за новости с пальто, хотя… с чего бы ему расстраиваться? Больше удивляет, что он не соскальзывает с крючка, как я ему предлагаю.
– Ты говоришь «нет», но твое тело говорит, чтобы я не слушал. – Улыбается заговорщически. – Сделаем так… У тебя есть время подумать, но учти, я не шучу такими вещами. Мне тридцать четыре, я свободен морально и финансово, не против семейных отношений, – подмигивает, – и мне импонирует, что я ни с кем не делил свою женщину.
От последних слов Яра жидким оловом растекаюсь у его ног, а взглядом облизываю лицо, уже без утренней щетины, скулы, темные глаза с пушистыми ресницами, светлые брови, виски с едва заметно пульсирующими венками и рот. Его рот, по которому успела соскучиться. Яр выше меня примерно на голову, и мысленно я поднимаюсь на цыпочки, чтобы запустить пальцы в его пышную шевелюру. Совершенство бардака – я бы так назвала его прическу, но уверена, каждая прядь только притворяется фривольной, а лежит четко по задумке хозяина. Как и защитного цвета брюки имитируют обычность оптового рынка, но цена их для смертных колеблется где-то между заоблачными и нереальными. И медово-желтая рубаха из последней коллекции Кензо, и ботинки горчично-брезентового цвета… Все продумано, под контролем стиля и моды. И фигура его, наверняка, под контролем правильного питания и спортивного зала, и только глаза сейчас как два сорванца, искушают, искушаются.
Пока я грежу, Яр делает шаг, и его губы насмешливо шепчут мне в ухо:
– Ты можешь уйти, вся такая гордая и неприступная, и думать обо мне и сравнивать с будущими любовниками. Можешь рискнуть и выйти за меня замуж, и мы попробуем. Не получится – ты получишь компенсацию после развода.
Морщусь. Думать о свадьбе с малознакомым мужчиной, пусть даже от которого сносит крышу – безумство. А думать о разводе еще до свадьбы – уже проигрыш в отношениях.
– А можешь остаться в моем доме, – продолжает Яр. – В качестве любовницы.
Притворяюсь, что слова меня не задели, но посматриваю на дверь.
– И я буду брать тебя, когда захочу, как захочу и сколько мне захочется.
Мое ухо плавится от его слов, перед глазами пелена, и дверь выглядит как-то размыто.
– Но при втором варианте я заставлю тебя бросить работу в агентстве.
Пелена отступает, но вместо того, чтобы сфокусироваться на двери, спрашиваю:
– А при первом?
– И при первом тоже. Ты все равно не любишь свою работу, а я не хочу, чтобы моя женщина делала то, что не хочет.
Выворачиваюсь из объятий, рядом с Яром совсем не могу думать связно. Мне хочется закрыть ему рот поцелуем, чтобы перестал соблазнять, точнее – чтобы наконец соблазнить его, и не разговорами, а более плотским занятием. Колкий взгляд внимательно за мной наблюдает, и только усилием воли не съеживаюсь. Минуту назад пронзающая насквозь нежность, а сейчас, кажется, ошибусь с ответом, и взгляд пронзит меня.
– Когда тебе нужен ответ?
Яр смотрит на часы.
– До прихода служащего загса час сорок, но я думал, ты захочешь выбрать себе платье. Это в том случае, если придерживаемся варианта номер один. – Усмехается. – Итак, что выбираешь? Меня? Или меня и деньги?
Могу притвориться недотепой, уйти или остаться, не выяснив отношений. Но так предпочитают делать мужчины. А мне сейчас страшно, душно, но такое ощущение, что за спиной растут крылья и я все смогу, даже выдержать этот странный разговор с Яром. И если решусь… нет, все еще в это не верю, и тяну время, собирая мечущиеся в лихорадке мысли.
– Если я правильно поняла, я в любом случае получаю тебя и деньги.
Яр взрывается смехом. Не тихим, как утром, а громким, раскатистым, довольным. Его руки собственнически тянутся ко мне.
– Видишь, как хорошо ты меня понимаешь.
Я не понимаю его. Совсем. Но больше всего не понимаю, зачем ему я. А он становится вдруг серьезным, приподнимает пальцами мой подбородок и спрашивает недоверчиво:
– Хочешь сказать, что переспала со мной просто так? Ни на что не рассчитывая? Не собираясь выйти, как я наобещал, замуж?
Застываю камнем в его руках.
Рассчитывала…
Наобещал…
Яр пытается удержать, но я отчаянно вырываюсь.
– Дурак! – смахиваю поспешные слезы: – Я переспала с тобой за пальто! Три месяца без квартплаты! Понял?!
Три месяца без квартплаты… Три месяца без квартплаты…
Но мантра не успокаивает, мечусь белкой по комнате, что-то ищу, что-то пытаюсь одеть. Откидываю в сторону мужской галстук, и к двери. Рывок – перехват, спиной прижимаюсь к сильному телу.
– Пусти! – изворачиваюсь ужом.
Молчит. Держит. Обжигает глубоким дыханием ухо.
– Пусти!
– Это неправильный выбор, Злата, и ты это знаешь.
Не хочу вступать в диалог, не хочу тайно радоваться, что удерживает, будто я для него что-то значу, не хочу ощущать дрожь от его запаха и прикосновений.
– Откуда ты знаешь мое имя?
Немного успокаиваюсь, и Яр меня отпускает, но становится между мной и дверью. Руки скрещены, глаза излишне серьезны и такие темные, что в них практически не остается синего.
– Неужели ты думала, я пущу совсем незнакомого человека в дом?
– Навел справки?
– Какое странное определение, – усмехается. – Но да, наверное, можно и так сказать.
– До того, как мы переспали или после?
Его ухмылка трансформируется в притягательную улыбку, и я понять не могу, как все еще держусь, что-то спрашиваю, а не бросаюсь на него, как кот после валерьянки.
– В машине, пока ты спала.
Нет, я, конечно, понимаю, что деньги и все такое, но чтобы так быстро?!
– Твоя подруга очень словоохотлива.
Она болтлива – да, и знает меня с первого класса. И я знаю ее слишком хорошо, потому верю, сразу, и переборов легкую горечь, спрашиваю:
– И много ей заплатили?
– Тебе нечего стыдиться прошлого.
Нищее детство, учеба, школьные обиды, шуточки одногруппников над одеждой…
– Знаю, – задираю подбородок к потолку, но почему-то снова утыкаюсь в грудь Яра, и расслабляюсь в его руках. Так тихо в комнате, что я слышу, как отмеряют время его часы. Мне хорошо, уютно, и в крепких объятиях мелькает иллюзия, что я наконец дома, но потакая внутренним страхам, я снова спрашиваю:
– Зачем тебе я? Не верю, что вот так, с первого взгляда…
И слышу смех и искренние, но не те, что ждала, слова:
– Ты помнишь свое предложение?
Мне двадцать два, высшее образование, я девственница, у врача можем проверить. Так что, когда свадьба? – проносится в памяти.
– Вот мой ответ. Ты молода, с высшим образованием, действительно была девственницей, мне нравится, как ты сложена, и я далеко не мальчик, чтобы ждать что-то там с первого взгляда. Кроме интереса, естественно, который ты во мне вызвала.
Это мало похоже на признание, но я почему-то радуюсь.
– Так что? – снова его взгляд на часы.
И вдохнув запах сандала, сломя голову, падаю в пропасть:
– Мы все еще успеваем купить платье?
Глава 3
Но едва слова рассекают воздух, я испуганно замираю.
Замуж?
Я?
Через час?
Пусть даже в свадебном платье?!
Яр целует меня, в глазах – ликование, а я от дурных предчувствий едва не задыхаюсь. Мне кажется, я сама плету себе паутину, в которой запутаюсь. Яр вызывает водителя, поручает меня ему и стилисту, что ждет у свадебного салона, а я не могу отлепить от ковролина пальцы ног.
– Все в порядке?
– Нет.
Взглядом отсылает водителя, но мне это не помогает. Не могу говорить связно, не могу двинуться с места – опускаюсь на корточки, обхватываю колени, взгляд упирается в присевшего напротив Яра.
– Боишься?
Киваю.
– Меня?
Качаю головой.
– А чего?
И я задумываюсь. Действительно, чего я боюсь? Почему перспектива выйти замуж за состоятельного мужчину меня пугает?
– Ты пьешь? – спрашиваю.
– Да, но я знаю меру.
– И сколько?
Прижимает меня к себе, молчит. Подсчитывает? Вспоминает? Нет, догадывается и просто гладит, как маленького котенка.
– Я тебя не обижу. Обещаю.
Поднимаю голову, всматриваюсь в темные глаза мужчины, чьи объятия так согревают, и думаю: а почему не попробовать? Штамп в паспорте – не решетка.
И вот, с перебежкой через ванную, где наспех привожу себя в порядок, я еду за платьем. В салоне их столько, что можно поселиться на несколько дней и не факт, что все перемеряешь, а у меня только час. Сейчас уже меньше, с учетом дороги. Светлана, стилист, уверяет, что мы все успеем, но я не очень-то верю. Она хорошенькая, светловолосая, уравновешенная, а у меня легкая паника и не нравится абсолютно все.
– Конечно, – соглашается она, – это нам не подходит.
И мы идем дальше, вдоль вешалок и манекенов. Консультанты не чирикают за спиной, не навязывают прошлогодние фасоны, и постепенно я успокаиваюсь. Создается ощущение, что мы только вдвоем, никуда не спешим, ничто нас не гонит.
Белое, белое, нежно-розовое, кремовое… Пышно, свободно, облегающее, броско…
И вдруг мой взгляд упирается в платье небесного цвета, на его лифе и подоле темно-синим переливаются причудливые цветы, которые кажутся волшебными, живыми…
– Примеришь? – предлагает Светлана.
Я и платье скрываемся в примерочной с зеркалами; оно выглядит просто в сравнении с другими, но оно совершенно. Смотрю на свое отражение, и не могу поверить, что это я. Откровенно любуюсь, мне нравится то, что я вижу. Но время торопит, слышу голос стилиста, она говорит, что у нас минут тридцать, и если я хочу примерить другое… и еще она должна сделать мне макияж, и еще обратная дорога, так что…
Выхожу из примерочной под ахи и вздохи сбившихся в стайку консультантов, но мой стилист не подвержена эмоциям, чеканит по-деловому:
– Голубой хорошо смотрится с твоими русыми волосами. Думаю, мы их просто распустим, они длинные и прямые, будто их утюгом вытягивали – будет смотреться стильно. Макияж в духе минимализма – блеск для губ, подводка, чуть пудры. Мм, хороший выбор.
Консультант приносит туфли в тон на невысоком каблуке, но пока примеряю, все думаю о платье. Выбор мой, и оно мне понравилось с первого взгляда, но где-то на подсознании мелькает мысль, а точно ли я его выбрала?
Очень смутная мысль.
Туфли не жмут, и я остаюсь в них, а босоножки кочуют в коробку Prado – такая роскошь вряд ли им снилась.
– Справились, – удовлетворенно улыбается Светлана.
Здесь же, в салоне, вдохновившись глотком кофе, она усаживает меня на мягкий пуф, просит закрыть глаза и минут пятнадцать колдует с кисточками, после чего зеркало показывает мне меня, но не просто меня, а знающую цену себе и не знающую счета деньгам, красавицу.
Мне кажется, мои глаза настолько выразительны, и серый цвет сейчас ближе к голубому, что уводит придирчивый взгляд от груди второго размера и выпирающих ключиц. Впрочем, Яр ничего не говорил о гостях, а его моя грудь и ключицы устраивали.
– Ну как? – интересуется стилист, складывая в толстую сумку принадлежности.
– Восхитительно! – говорю честно, и зарабатываю задумчивый взгляд.
– Да, – говорит она, выйдя из оторопи, – орхидеи на лифе как раз под цвет глаз Ярослава Владимировича.
Всего одна фраза, небрежная и не колкая, но снова мелькает мысль, что я никакого платья не выбирала, что все было продумано заранее, а я просто сыграла отведенную мне роль. Знать бы какую. Настроение улетучивается, и вот зеркало показывает не меня, а кого-то похожего, в голубом с синим платье, но с рассеянным взглядом и огорченной морщинкой между бровями. Больше нет и следа той, уверенной в себе и жизни, красавицы.
– Вы могли привезти платье в дом Ярослава Владимировича, – я стараюсь, чтобы в голосе не отразилось грусти или раздражения. – Не пришлось бы терять время на знакомство и пробки.
Стилист рассматривает меня, а я – ее пальцы. Обручальное кольцо есть, но в нашей реальности оно почти ничего не значит, а в ее реальности, успешно-багатых, значит, видимо, еще меньше.
С какой легкостью Яр согласился на свадьбу-фарс! Да еще уговаривал! Вот уж повезло посмеяться!
Благодарю ее в пышных выражениях, и пока она задумчиво меня рассматривает, а водитель расплачивается кредитной картой хозяина, выхожу на улицу.
Подышать…
Возвращаться в машину не хочется, но из этого района домой я дойду в лучшем случае утром; к тому же, я в туфлях, а не в любимых кроссовках.
Стилист вручает мне клатч с синей орхидеей из камней Сваровски. Не удивляясь, снова благодарю и прячусь от ее взгляда за тонированными стеклами авто.
– Вы можете отвезти меня домой? Ко мне домой? Пожалуйста, я не дойду пешком.
– Ярослав Владимирович четко дал понять, чтобы я привез вас обратно.
Машина выруливает на проезжую часть, удачно вклинивается в поток.
– А я четко даю понять, что обратно не собираюсь!
Улавливаю спокойный взгляд в зеркале, прежде чем черная перегородка отделяет меня от водителя. Щелчок – двери автоматически заперты, окна ползут вверх, а кондиционер набирает обороты. Но мне душно. Задыхаясь, дергаю ручку…
Мне дурно и страшно. В ушах шумит, а на платье падает первая капля крови…
Когда распахивается дверь с моей стороны, я чувствую поток свежего воздуха и потихоньку возвращаюсь к реальности. Слышу голоса – пока еще не отчетливо, ощущаю кружащее надо мной беспокойство, пытаюсь бойко улыбнуться, и не могу.
– Злата, – зовет мужской голос.
– Я выбрала платье, – говорю этому голосу и теперь у меня, кажется, получается ему улыбнуться. Не хочу, чтобы он злился, даже если не на меня: злость разрушительна. Встряхиваю головой, выныривая из омута прошлого – на платье, наверное, пролилось больше крови, но лучше так, лучше так, это все-таки настоящее…
Оглядываться не хочу. Бессвязные мысли складываются в логическую цепочку, и даже с закрытыми глазами и в полуобморочном состоянии я знаю: мужчина, чье раздражение плещется высокими волнами – Яр; человек, отхвативший удар по энергетике – водитель, а я уже не в машине, а на руках у своего любовника, в свадебном платье, украшенном орхидеями с каплями крови.
Яр замолкает, едва моя ладонь прикасается к его лицу, волны раздражения ухают вниз, нехотя отползая, притаились за темными омутами. Шаг – и сорвешься, шаг – и накроет тебя с головой, шаг – и никто не найдет больше. Сколько шагов уже сделала я? Ночь, утро, день – получается три. Я могла уйти, могла настоять на своем, и сейчас для меня уйти не поздно, но… Я теряюсь в нем, я не вижу себя без него, и мне страшно.
– Я не хотела возвращаться, – признаюсь.
– Я знаю, – говорит Яр, неся меня в дом.
Большой дом, огромный дом, с бесконечными коридорами. Мельком вижу незнакомых людей в гостиной. Раз, два… около десяти, среди брюк и костюмов замечаю два ярких платья.
– Наши гости?
Яр как-то странно смотрит на меня, но кивает. А я только сейчас замечаю, как он красив в темно-синем костюме, в белой рубахе, и как легко он меня несет. Мы проходим с ним дальше, то есть, Яр проходит, а я, получается, проношусь. Витая лестница с коваными перилами, второй этаж, комната, в которой я лишилась девственности. Мой страх отступает, а дыхание выравнивается, переходя из судорожного в глубокое. Яр опускает меня в кресло, заставляет выпить воды с лимоном.
– Как ты?
В его голосе действительно слышится забота.
Как завороженная, смотрю на костюм, поднимаю взгляд к вороту – хорошо, что без галстука, отмечаю, и поднимаюсь к шее, скулам, прикасаюсь мысленно к волосам и… Вдох, и Яр прикрывает глаза, вдох – и чувствую ментальную ласку. Темный взгляд начинает с моей головы, медленно переходит к бровям, на миг застывает на светлых ресницах и стрелой устремляется ниже.
Ниже!
Инстинктивно сдвигаю ноги, но мое тело предательски подается вперед. Не удерживаюсь от еще одного вздоха.
Как я?
На грани или даже за ней, нужен только толчок, а Яр словно не замечает моего состояния.
– Мы опаздываем? – Я хочу, чтобы он сказал «нет», чтобы внушил, что у нас куча времени для прогулок по грани. Сейчас. С ним. Сплетясь пальцами рук и ног.
– Меня волнует не то, что мы можем опаздывать. Будут ждать. Как ты?
Пылаю, горю, тону – все одновременно и сразу. Хочу и боюсь, что заметит. Наверное, у меня легкая форма зависимости, хотя странно: я ведь не влюблена.
– Лучше, – но мой голос глухой, чуть надрывный. – Кхм, спасибо, что беспокоишься, а мое платье…
– Ты можешь переодеться в свои джинсы и майку. Другого, прости, пока нет.
– Если я приведу его в норму, его можно вернуть в магазин?
Яр запрокидывает голову и смеется, а я признаюсь себе: чуточку влюблена, но не в него, а в его смех, улыбку…
Он садится на корточки передо мной, и объяснения кажутся лишними. Он не станет заниматься возвратами: что для него цена одного платья? Трата времени, да и только. И мои подозрения кажутся глупыми: не может быть, чтобы платье висело на вешалке в моем ожидании. Его пошили не за ночь, размер мог не подойти, я могла не согласиться выходить замуж, или у меня могло, как у Ларисы, пылиться в шкафу готовое свадебное платье.
Нет, это просто моя башня страха, у меня есть плохая привычка их строить.
Моя ладонь самовольно тянется к лицу Яра, поднимается от подбородка к вискам, исследует лоб, пропускает сквозь пальцы длинную челку. Я делаю все, что минуту назад с ним проделывала ментально, но сейчас ощущения четче. Он так близко, что ментоловое дыхание ласкает лицо, а запах одеколона с древесными нотками дразнит ноздри. Глубокий вдох, и я чувствую приглушенный, но все-таки уловимый запах сандала. Мм, выгибаюсь довольно, как кошка, трусь лицом о его лицо – с одной стороны, с другой.
Яр, закрыв глаза, доверчиво склоняет голову на бок, но улыбкой подначивает продолжить. Хорошо, меня уговаривать не придется: мой язык пробегает по его подбородку к ушной раковине, зубы легонько сжимают мочку. Кто сказал, что у мужчин одна эрогенная зона? Так же врали, как и про феерические оргазмы во время фрикций.
Мой язык ползет к шее Яра.
Стон.
Его или мой? Расстегиваю одну пуговицу рубашки, и язык удлиняет влажную дорожку. Расстегиваю вторую, тяну вниз, и язык пляшет танец без названия от ключицы к ключице. Мои руки вцепляются в его волосы, привлекая к себе. Ближе, ближе… Мой язык пляшет возле его губ, не вторгаясь. Попытался поймать – не вышло. Вздох. Теперь уже точно – его.
Я ликую, я разрываюсь от страсти на части.
Мой любовник. Мой первый, единственный, самый лучший.
Для меня он загадка, он слишком красив и богат для меня и я бежала бы прочь, если бы успела влюбиться. Не чуть-чуть, как сейчас, а серьезно, по-настоящему. Да, бежала бы, потому что боли боюсь в любом ее проявлении. Но пока мы на равных, с ленивой прохладой в сердцах. Рискну. Может, после, когда рисковать перестану, в моем шкафу тоже будет пылиться белое платье. А пока…
