Текст книги "Невеста Дьявола, или Welcome to «Ad»! (СИ)"
Автор книги: Наталья Мамлеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 2. Прячься, бабушка, я приехала!
В общем, приехали мы быстро, шумно и весело. Тем более ехать до Сочи было недолго, всего лишь полтора дня. Кот Даши оказался ужасным соней, а звали его Барсиком! И всю дорогу я видела его лишь спящим, хотя Даша убеждала, что он очень активный. А я всё время думала, что это ужасное совпадение, встречать одних черных котов! Причем так удивительно похожих, хотя, наверное, все черные коты одинаковые. Я посмотрела на черную лоснящуюся шерсть кота, и он, будто почувствовав на себе взгляд, разлепил веко и глянул на меня зеленым глазом. По тело пробежали мурашки, я списала это на резко подувший воздух из открытой форточки, а отведя взгляд в сторону, наткнулась на синий океан глаз.
– Ребят, остановка. Выйти не хотите? – спросила Даша, слезающая с верхней полки.
– Да, с удовольствием, – поддержала я. Оставалось несколько часов до пункта прибытия, поэтому счет пошел на секунды, а скоротать время хотелось с пользой и весело.
– Я останусь здесь, с Барсиком, – выделили последнее слова Ян и зло сверкнул на кота. И с чего у него такая неприязнь к этому почти безобидному черному домашнему любимцу?
– Слав, идем, – позвала Даша, выходя их купе.
Люди стали толпиться в проходе, шумные разговоры доносились из разных купе, дети носились по вагону, пихая взрослых легкими, но костлявыми, ручонками, а мы спокойным шагом направлялись к тамбуру, чтобы выйти и вдохнуть приятный летний воздух. Хотя надо признать, что проводник у нас попался очень чистоплотный, поэтому все купе только что не сверкали чистотой, а так были очень опрятными и свежими. Я почувствовала резкую боль в боку, кто-то хорошенько толкнул меня локтем, в голове промелькнула вспышка гнева, которая тут же погасла, ведь не могла я долго злиться, порой даже специально пыталась разгневаться, но получалось плохо и неумело. Я обернулась, чтобы посмотреть на обидчика, им оказался молодой мужчина, чуть выше меня.
– Извините, – бросил он, я улыбнулась и приняла извинения.
На самом деле, неудачницей я, конечно, была, но у меня есть еще одна странная особенность: что-то происходило с людьми, обидевшими меня. Я это рассматривала, как таких же неудачников, которым стоило перейти мне дорогу, да и просто связаться со мной. Поэтому я всегда выкидывала дурные мысли из головы, дабы не пострадали эти люди, которым стоило всего один раз провиниться, сделать мне пакость, да и это свойство злиться какую-то долю секунды мне в этом очень помогало. Но самое страшное, это то, что страдали люди, на которых я вовсе не держала зла. И, к сожалению, так часто оказывалось с моими родителями. Когда-то в детстве папа решил отлупить непослушного ребенка, то бишь меня, но стоило ему один раз хлопнуть меня по мягкому месту, как его рука загорелась, как огнём. Я этого не помню, но мама в ярких красках рассказывала, как у отца потом еще неделю болела конечность. Наверное, такая странность, которую легко списать на мою невезучесть, отталкивала от меня не только врагов, но и друзей, которые только желали появиться на горизонте моей жизни.
– Ух, выбрались! – прокомментировала Даша наш спуск на землю.
Солнце было в зените и буквально плавило асфальт под ногами. Я инстинктивно прикрыла глаза ладонью от солнца, так как кепки не носила, хотя яркие, нежные, иногда обжигающие лучи солнца я очень любила. Даша сморщила хорошенький прямой носик, посмотрев на небо. Это движение не осталось мной не замеченным.
– Не любишь солнце?
– Просто отвыкла от него, – отмахнулась Даша и указала в сторону тележки с мороженным.
Я приняла идею новой знакомой с огромным энтузиазмом и бросилась вслед за Дашей.
Эскимо приятно охлаждало, настроение немного поднялось, Даша шла рядом, так же наслаждаясь сладостью. Как вдруг поднялся шум, безумные крики окружающих были пронзительные и горькие, но в общей гамме голосов невозможно было различить определенные фразы, и что-то узнать о происшествии. Люди столпились около вагона, смотря на рельсы, кто-то охал, кто-то кричал навзрыд, кто-то тихо плакал, кто-то оцепенел, а я стала рассматривать из-за спин прохожих, что там случилось. Но за широкими спинами было ничего не углядеть. Скоро стали подходить люди из соседних вагонов, продавцы, а потом подбежали полицейские. И вот тут меня затрясло. Я стала понимать, что случилось что-то очень серьезное, поэтому я стала расспрашивать у людей, что произошло.
– Парень споткнулся и упал под поезд, ударился головой о рельсы и, наверное, уже встретился с Аидом, – горько сказала какая-то женщина.
Мое сердце похолодело, полицейские стали отгонять случайных свидетелей, освобождая место для работников скорой помощи. Когда тело подняли и уложили на носилки, я узнала в молодом человеке того парня, который так опрометчиво толкнул в меня локтем. Эмоции прекратили существовать, я почувствовала прикосновение Даши к моей руке, потом ощутила холод асфальта на своих коленях. Я подняла глаза к голубому небу, на котором не было ни одного облачка, признак того, что день будет ясный. Так почему такие тяжелые тучи сдвинулись над головой неповинного парня? Глаза защипала от болезненно-жгучих солнечных лучей, а сознание ушло, оставив место пустоте.
Голова болела. Страх. Странное чувство. Никогда не злоупотребляла алкоголем, но, наверное, именно такие чувства были при похмелье. Пытаюсь открыть глаза, но потом передумываю, потому что веки тяжелеют, а сон опять нахлынывает.
– Она, кажется, просыпается. Реснички начинают двигаться, – услышала я мужской приятный голос.
– Не трогай её сейчас, пусть еще полежит, – уже женский голос. В нём я узнаю трепетные и любящие нотки моей бабушки. А соответственно, мужской голос – это баритон моего дедушки, он у меня шансонье «местного разлива».
Я перевернулась набок, потом резко распахнула глаза. Перед глазами стояло лицо того парня, которому суждено было умереть такой нелепой и глупой смертью. За что Господь забирает таких молодых, которым еще жить да жить? Солёная слеза скатывается по щеке и попадает в рот, я кривлюсь от неприятного ощущения на губах. Слышу, как бабушка берет за руку дедушку и выводит его из комнаты. А я просто продолжаю лежать. Начинается самобичевания о моей вине в гибели этого парня.
– Почему? Еще никогда не было так серьезно, так почему в этот раз за такой невинный проступок пострадал неповинный человек? Я просто ужасна, – шепчу я, голос дрожит, а всхлипывания утопают в сухом горле. Хочу воды, но я так зла на себя, что считаю недостойным мне получать того, чего хочу, когда по моей вине погиб человек. – Ненавижу себя. Что я сделала плохого в этой жизни? За что я так расплачиваюсь? За что расплачиваются люди вокруг меня?
Вопросы всё сыпались, а ответ бродил где-то рядом, но постоянно ускользал из моего пустого сознания, а слезы продолжали заливать мое лицо. Веки стали опухать, где-то около сердца покалывало миллионами иголок. Я винила себя, потом винила кого-то неизвестного, жаловалась на судьбу. Я эгоистка. По моей вине погиб человек, а я продолжаю задаваться вопросом, почему вокруг меня погибают люди, почему злодейка-судьба так поступает со мной. Наверняка тот молодой человек ехал отдыхать, может с друзьями, может с семьей. А где-то там его ждали родители. Что случится с его мамой, которая, возможно, не переживет смерть сына, особенно если он был единственным ребенком в семье? Мысли тянулись одна за другой, шли параллельно, уступали друг другу, а я всё думала о людях вокруг себя. Табу. Мне нельзя подпускать людей близко к себе, мне нельзя давать себя обижать, меня надо изолировать. Изгой общества – моя печать, мой крест, который придется нести, который будет ходить со мной рука об руку, который будет вместе со мной покидать этот бренный мир. Но я готова заплатить моей погубленной и скучной жизнью за жизни и счастье окружающих меня людей, пусть даже незнакомых. Жить отдельно. Табу. Его нельзя нарушать. Хоровод мыслей неизбежно клонил меня в сон, поэтому веки отяжелели, и я упала в объятия Морфея.
Проснулась я от урчания живота и неизбежного голода. За окном светило солнце. Но оно уже не радовало того парня, он больше не сможет почувствовать его ласковых и жгучих лучей. Мой желудок жалобно просил еды, но вылезать из-под одеяла в этот жестокий мир, в мир, где я являюсь опасной, совершенно не хотелось.
В конечном счете, мое самобичевание победил голодный желудок, за что я себя еще больше возненавидела. Я опустила ноги на пол, комнатная температура оказалась ничуть не ниже температуры под теплым одеялом. Когда я встала на ноги, голова закружилась от слабости, поэтому я снова упала на кровать. Потолок был нежно-голубого цвета, одна стена была отделана ракушками (мое детское творение), а другие были под цвет потолку, разве что раскрас был насыщеннее. Я вгляделась в голубизну потолка, напоминающее небо, правда очень маленькое, примерно три на четыре метра, хотя может еще меньше. Желудок жалобно заурчал, поэтому я повторила свою попытку встать. На этот раз голова закружилась несильно, поэтому я смогла удержать равновесие. Я вдохнула, набрав полные легкие воздуха, и вышла в небольшую круглую комнату, называемую у бабушки «залом третьего этажа». Теперь надо спустится на первый этаж, потом выйти во двор и найти большой пристрой, называемый «кухня-столовая с прилежащим очень-мини-баром». «Очень-мини» – это потому, что там было практически одно вино домашнего приготовления, а другие спиртные напитки напрочь отсутствовали. Я зашла в зал с огромной столовой, там было несколько столиков, за которыми уже спокойно сидели и кушали постояльцы. А около самой кухни, с прилежащим мини-баром, стоял хозяйский столик, кстати, самый стремный на вид, но больших размеров. Там было пять холодильников, один морозильник с мороженным, две плиты (отдыхающие очень редко когда готовили, всё-таки у людей отпуск, поэтому бабушка нанимала кого-нибудь, чтобы готовили приезжим, что, естественно, входило в стоимость проживания при договоренности), много шкафов, три посудомоечных и три стиральных машины, так же один длинный стол для готовки, разделяющий столовую и непосредственно кухню. Я прошла между столиками, почувствовав на себе взгляды. Я сейчас была лохматая, да еще и одета в короткие домашние шорты и борцовку (в общем, в том, в чем ехала в поезде – в удобной одежде), глаза опухшие, и лицо бледное, так непривычное для загорелых отдыхающих и сочинцев.
– Привет, – поздоровалась я с поваром, милой женщиной лет сорока, давно работавшей у бабушки.
– Привет, золотце, – отозвалась тетя Тамара. Она была довольно упитанной женщиной, но её полнота была приятной, добродушная улыбка, украинский акцент и многие другие «изюминки» делали женщину простой и легкой в общении, что я обычно не приветствую в людях, но этой женщине за заботу в серых глазах я была готова простить многое. – Как твое самочувствие? Любовь Васильевна рассказывала, что тебе нездоровится, я уж тут вся распереживалась, места себе не находила, даже приготовила твои любимые гренки, ожидая твоего пробуждения, – тараторила тетя Тамара, говоря очень быстро, как все украинцы, и делая ударение на последнем слове в каждой фразе.
Я невольно улыбнулась, всё-таки я очень скучала по многому здесь.
– Всё нормально, – поджала я губы, а сама потянулась за аппетитными гренками, которые так мило поставили передо мной со свежим бокалом сока.
– А это наша кухня, здесь вы можете проводить всё свое свободное время завтрака, обеда и ужина, – услышала я бодрый голос моей бабушки. Ей было почти семьдесят, но выглядела она приятно и молодо, так скажем, на шестьдесят, да и куча косметики на её лице всегда профессионально скрывала её возраст. Она заселяла новых жильцов. Это была молодая семья с мальчиком лет семи, еще совсем незагорелые люди, напряженные, уставшие и сонные.
– О, Славика, проснулась, девочка моя? – спросила бабушка, я кивнула головой, жуя вкуснейшую гренку.
– Может, пойдём дальше? – спросили новые постояльцы. Бабушка кивнула, поцеловав меня в висок. Какие нетерпеливые.
– А сколько времени? – спросила я у тети Тамары.
Женщина всегда просыпалась очень рано, но после обеда всегда спала, говоря, что это очень полезно, а «кто рано встает, тому Бог подает». Я никогда не спорила с этой теорией, но сама была закадычная соня.
– Да уже шестой час, – ответила добрая женщина.
Я удивилась и огляделась, где за столиками сидела одна молодежь, наверное, каждому еще нет и тридцати. Я удивленно посмотрела на тетю Тамару, которая тут же ответила мне.
– Да эти только с клубов да дискотек пришли! Они еще не спали! Не уж-то ты думаешь, что хотя бы какой-нибудь молодой человек проснется в такую-то рань? – захохотала женщина.
Я улыбнулась, но очень натяжно и болезненно, поэтому тетя Тамара взглянула на меня глазами, полными живого сочувствие и заботы. От этого взгляда меня покоробило, поэтому, поблагодарив за вкусную еду, я покинула столовую, направившись в свою крохотную комнатку на третьем этаже.
– Девочка моя, ты здесь? – услышала я голос бабушки, которая аккуратно закрыла за собой дверь и подошла к моей кровати.
Я не хотела поворачиваться в её сторону, как будто, если бы я взглянула в эти уже выцветшие голубые глаза родного человека, всё горе мира вылилось бы на меня, как ушат холодной воды. Старушка села на краешек кровати и аккуратно дотронулась до моего плеча одной рукой, потом второй, затем бережно наклонила мою спину к себе на грудь, обняла меня за талию. И почему-то стало так легко, слезы по крупице выходили из глаз, сердце стало приходить в обычный ритм.
– Поплачь, девочка моя, не держи в себе, – шептала бабушка, легонечко поглаживая мои длинные волосы. И это «девочка моя» так успокаивало! Только бабушка мне так говорила, и эти простые на первый взгляд слова так согревали мое сердце и в детстве, и сейчас, всегда. Её добрая и искренняя улыбка заставляли меня оживать, веря в будущее, в лучшее, в другое начало и конец.
– Бабуль, – сказала я, и эмоции нахлынули с новой силой, словно волны в черном море во время шторма. Я захлебывалась в слезах, вытирая рукой сопли, – бабуль, ты понимаешь, это я виновата. Около меня всегда ходит несчастье, теперь же еще и смерть.
– Перестань, девочка моя, перестань, Славика, – повторяла бабушка, – ты не виновата. Если забрали чью-то жизнь, то на это есть воля Божья. Ты не виновата, перестань, девочка моя, себя казнить. В чем же твоя вина, Славика? – называла меня бабушка по имени, видимо, чтобы я не потерялась и не забыла саму себя, – ты же не виновата, парень споткнулся, случился несчастный случай, а ты здесь не причем. Послушай, Славика, на все есть воля Божья, и, порой, он забирает без причины.
– Она до сих пор ревет? – услышала я грубый голос дедушки. Я подняла на него заплаканные глаза. – Славка, послушай, ты – не пуп земли. Мир крутится не вокруг тебя. Так перестань думать, что все случается по твоему велению или по твоей вине! Перестань воображать себя центром всех неприятной и невзгод, перестань ставить себя выше других. Ты не можешь управлять судьбами, так что смерти случаются не по твоей вине. Не ты всему причина, пойми же, наконец! Эгоистка, а не девчонка! – крикнул под конец дедушка и вышел из слабоосвещенной комнаты.
– Девочка моя, прости за грубость и бестактность дедушки, но я должна признать, что он прав, – сказала бабушка и прижала к себе сильнее.
Я немного отодвинулась, до сих пор находясь в ступоре, и этого времени хватило бабушки, чтобы скрыться за тяжелой белой дверью.
Дедушка прав. Мир крутится не вокруг меня. Я слишком эгоистична, думая, что парень погиб по моей вине. Пора перестать думать, что всё случается из-за меня. Я слишком мала для этого мира, слишком ничтожна для таких событий. Я усмехнулась, невольно вспоминаю Родиона Раскольникова из романа Достоевского «Преступление и наказание», где он думал, «тварь ли он дрожащее, или право имеет?», но в конечно счете пришел к выводу, что не все зависит от него и он лишь пешка на большой шахматной доске мира. Так почему же я строю из себя ферзя или королеву? Я пешка, а от неё мало чего зависит, не нужно брать на себя лишние «подвиги». Вместе с осознанием этого пришло чувство легкости, сердце стало успокаивать разбереженную душу, а чувство вины стало испаряться перед осознанием действительности. Самобичевание закончилось, осталась только жалость и чувство неизбежности, вкупе с моей впечатлительностью. Я приложила голову к подушке, после чего тяжесть сна пригвоздила меня к постели.
Я вышла в зал уже в хорошем настроении, относительно хорошем. Сон забрал многие моменты из увиденного, жизнь продолжается, надо жить дальше. Я подошла к лестничному пролету, как увидела на ступеньках черного кота. Я зажмурилась, потом снова открыла глаза, но кот по-прежнему сидел на ступеньке и уходить никуда не собирался.
– Ну? Чего ты опять выпучила глаза? – сказал кот, а я прижалась к стене.
– Это ты сказал? – удивилась я, обращаясь к коту.
– Мама, мама, смотри! Тетя с кошкой разговаривает! – крикнул какой-то мальчик, находящийся внизу лестницу, а потом, видимо, побежал к своей маме.
– Действительно, разговаривает, – услышала я приятный мужской голос, который показался мне знакомым. – И уже не в первый раз.
Я повернула голову, чтобы увидеть того нахала, который так откровенной потешается надо мной. И увидела Яна, улыбающегося своей удивительной улыбкой, от которой на щеках появились восхитительные ямочки. Я с трудом преодолела желание подойти и потыкать в них, но, вспомнив, на что он намекает, говоря «уже не в первый раз», я залилась краской, а желание подходить к нему пропало вовсе.
– Как ты? – спросил парень, приближаясь и держа руки в карманах джинсовых шорт чуть ниже колена.
– Уже намного лучше, – натянуто улыбнулась я, но улыбка всё равно получилась искренней.
– Я рад. Знаешь, мы с Дашей, переживали за тебя, – ответил парень, и убрал мою непослушную прядь волос за ухо.
Я смутилась и перевела взгляд на кота. Кот умильно улыбался (это точно кот?!), а снизу доносились голоса.
Я бросила легкий взгляд на Яна и спустилась вниз, естественно, он последовал за мной. На втором этаже заселялись еще одни постояльцы, причем возникла проблема в расселении, потому что прошлые жильцы съедут только через несколько часов, а новые были слишком нервные, и ни на какие условия не соглашались. Бабушка всеми силами пыталась их успокоить, но разгневанные гости уже собирались уходить, когда Ян неожиданно сказал:
– Извините, вы заранее договаривались с хозяйкой о заселении? – те кивнули, тогда парень продолжил, – вы наверняка люди умные, и можете представить количество людей, которым отказала Любовь Васильевна, забронировав эти комнаты для вас? И вы так же можете подумать о том, что сейчас самый сезон поездок на море и неужели вы думаете, что найдете хотя бы одну свободную комнатку для восьмерых человек? – удивленно изогнул бровь Ян, а гости стали вслушиваться в речь молодого человека, – стоит ли себе портить долгожданный отдых? Не легче ли пойти искупаться в море, позагорать на пляже, а вещи оставить на хранение Любовь Васильевне, чем всё это время до потери пульса искать новое место жительства?
– Я им тоже самое говорила, – вздохнула бабушка после речи Яна.
Мужчина бросил на неё недовольный взгляд, но к словам парня прислушался. Я сама удивилась, но тоже с замиранием сердца слушала Яна, было в его голосе что-то властное и в тоже время притягательное, заставлявшее вслушиваться в речь говорившего.
– Хорошо, ребят, пойдем купаться, – наконец изрёк мужчина, и всё облегченно вздохнули. Похоже, все ждали только его команды.
– Спасибо молодой человек, – улыбнулась бабушка и пошла показывать новым постояльцем свою комнату, в которой можно было временно оставить их вещи.
– Действительно, спасибо, Ян, – поблагодарила я.
– Пустяки, – отмахнулся парень, – хотя нет, подожди-ка. Я, кажется, знаю, чем ты мне можешь отплатить, – мои глаза округлились, а брови взлетели вверх. Я вопросительно посмотрела на Яна, – пойдем сейчас со мной на пляж.
– С нами, – поправила Даша, которая только спустилась по лестнице. – Привет, Слав.
– Привет, – улыбнулась я девушке, – только мне надо купальник одеть.
– И причесаться, – добавил Ян и опять показал мне свои восхитительные ямочки. Я смутилась и убежала в свою комнату.
Очки с темными стеклами не сильно защищали меня от солнца, но были неким атрибутом лета. Я дотронулась до своих черных волос, которые были собраны в высокий хвост и сейчас доставали до лопаток.
– А волосы, правда, шикарные, – заметил мое движение Ян.
– Он всем так говорит, – усмехнулась Даша, парень бросил на неё грозный взгляд, а я понурилась.
Вот обязательно было портить настроение? Комплимент сошел бы за нормальный, если бы не ехидное дополнение Даши. Рядом, подняв хвост, шло черное чудо, по имени Барсик. Кот смотрел на все скучающим видом, и не выказывал никакой заинтересованности к происходящему. Я невольно залюбовалась им: гладкая шерстка переливалась на солнце и отливала иссиня-черным золотом. Кот заметил это, и взглянул на меня своими глазами-изумрудами, в которых плескалось ехидство. Да-да, ехидство! Я могла с точностью определить каждую искорку эмоции этого существа, словно он был человеком. Кот перевел взгляд с меня на Яна, я проследила за ним, Ян зло оскалился на Барсика, показав зубы, но клыки у него не появились, как у кота при такой же гримасе.
– Мальчики, стоп, – жестко сказала Даша. Кажется, она их не первый раз разнимает.
– Я в воду, – сказала Даша, когда мы нашли место на заполненном пляже.
Она быстро избавилась от легкого сарафана, под которым красовалось самое настоящее бикини. Да-да, именно то, которое можно протянуть через колечко. Ян успел снять футболку, и вот тут мои слюни медленно начали полти вниз, вываливаясь из приоткрытого рта. Образно, конечно, но факт. Такое тело! Словно великий художник изваял его из мрамора, хотя на статуи так красочно мускулы не перекатываются, как на этом чудовищно-привлекательном теле. Я не скажу, что его тело было настолько рельефно, как у какого-нибудь «качка», который полностью состоит из бугорков. А здесь были кубики, хоть и не такие отчетливые, но пресс был весьма внушительный, широкие плечи (это-то я заметила при первой встречи!), бицепсы и трицепсы – в общем, у него божественная фигура, хотя лицо немного нахальное. Не берусь оценивать женскую фигуру, но у Даши она тоже была совершенна. Поэтому снимать свои шорты и футболку я совершенно не хотела, так как на меня нахлынула волна стеснения. Я была худее Даши, носила сорок четвертый размер, Даша, наверное, сорок шестой. Но кто говорит, что полнота это некрасиво, тот полностью ошибается! Здесь такая фигура, что я заметила, как даже некоторые женатые мужчины оглядываются с интересом. Полная грудь Даше ни шла не в какое сравнение с моей, которая чуть дотягивала до второго размера. Я на фигуру особенно никогда не грешила, но сейчас на фоне брата с сестрой начинала жутко комплексовать.
– Ну? – приподнял одну бровь Ян. – Или ты так и собираешься купаться в своих шортиках? Или ты настолько стесняешься своего тела, что боишься ходить в купальнике даже на пляже?
– Какой нетерпеливый! – пожурила его Даша, а у меня пропало всякое желание снимать свою одежду, которая хоть как-то меня защищала.
– Вы идите, а я как-нибудь потом, – отозвалась я, наблюдая за наигранно поникшим Яном. Брат и сестра ушли в теплые воды моря, а я легла на мягкую лежанку. Очки я сняла, аккуратно сложив их в чехол, а то потом еще останутся белые круги вокруг глаз. Теперь я сняла одежду, оставшись в купальнике, казавшимся монашеским по сравнению с бикини Даши. Я в её возрасте тоже перестану стесняться? Кот округлил глаза и с интересом разглядывал мое тело. Это точно кот?! Кажется, последнее я произнесла вслух, так как черное чудо повернулось ко мне задом и легко рядом со мной на лежанку, свернувшись калачиком. Всё-таки классный он, и черные коты не так уж плохи, по крайне мере, со мной, Дашей и Яном ничего не случилось.
– Барсик, а, Барсик, и чего ты такой красивый? – спросила я кота и погладила переливающуюся шерсть.
Кот довольно заурчал, вытянув лапки и подвинувшись ко мне, прикрыл глаза, наслаждаясь поглаживаниями, потом я почесала его за ухом, и Барсик открыл один глаз, ласково взглянув на меня.
– Красивый, – повторила я, а котик еще сильнее заурчал и ближе пододвинулся ко мне.
Потом я не выдержала и положила кота к себе на колени. Он ничего против этого не имел, поэтому, довольно мяукнув, наслаждался ласками. Постепенно он вытянулся на спине, открыв мне свой животик, который я тоже стала гладить. Смешной он всё-таки. «Мальчик», – усмехнулась я, хотя прекрасно зная этот факт и до этого, на, как говорится, воочию убедилась. Барсик, проследив за моим взглядом (кот проследил?!), засмущался и перевернулся на живот, предоставив для ласк свою спину. «Кот засмущался», – хихикнула я.
– Ой, какая идиллия, – хихикнула Даша, когда подошла к нам. Я подняла глаза и увидела злого Яна и откровенно веселящуюся Дашу.
– Он такой красивый, – ответила я, почесывая котика за ухом. Ян щелкнул кота по носу, под мои грозные возмущения на парня кот покинул мои колени и улегся рядом на лежанке, презрительно фыркнув и повернувшись ко мне задом. – Ну, вот зачем?!
– Меня он раздражает, – отмахнулся Ян и лег рядом, положив голову мне на колени.
От такой наглости я задохнулась (значит, коту нельзя, а ему можно?!), особенно от мокрых волос парня, которые так охладили нагревшуюся кожу, но потом я поняла, что всё не так уж плохо, и щелкнула парня по носу, от чего он сморщился, а следом подняла одну ногу вместе с головой парня, а потом другой ударила его всё по тому же месту. Ну, а потом просто встала, скинув с себя парня, но приковав к себе его взгляд. Он просто нахально рассматривал мою фигуру, после чего я незамедлительно надела парео.
– Противная, – скривился Ян, а я пошла к морю, поэтому парео опять полетело в сумку.
Как только я зашла в воду, меня накрыло с головой огромной волной, и я с ужасом осознала, что могу легко дышать. Я выплыла наружу, вдохнув кислород, и дотронулась до шеи, где немного саднило. Я почувствовала подушечками пальцев, как что-то затягивается и кожа опять становится ровной. В моей голове творился страшный беспорядок, поэтому я решила вновь окунуться вместе с головой. Открыв глаза под водой, я поняла, что могу легко видеть и глаза не щипит от соленой воды, а дотронувшись до шеи, с ужасом осознала, что у меня имеются отверстия наподобие жабр. Я была в полном шоке, ведь раньше такого не было никогда, а тут вообще что-то сверхъестественное. Так, в Чернобыле я не была, порцию сильного излучения нигде не получала, так что же за мутация произошла со мной? И, главное, могу ли я кому-нибудь это рассказать? А если расскажу, не сдадут ли меня на опыты? Пусть это останется секретом. Странно, но холодность мыслей было моей отличающей чертой. Я могла здраво рассуждать, и меня мало что могло удивить, и тут я списала всё на генетику, изменения в хромосомах могли принести некие побочные эффекты. Я выплыла и снова глотнула кислород, который отозвался где-то в горле очень болезненно, словно нож, но в следующее мгновение я могла дышать, не причиняя вреда для собственного здоровья. Кожа вновь была гладкой, от шока было сложно держаться на плаву, да и еще я услышала приближение Яна. Как? Даже не спрашивайте, я просто почувствовала, я вообще чувствовала всех людей, находившихся в воде, тогда как берег был для меня мертвой зоной, где жизни для моего открывшегося «зрения» не было.
– Ты в порядке? – спросил синеглазый блондин, подплыв ко мне.
Я кивнула головой и направилась в сторону берега. Держаться на плаву оказалось очень легко, как будто вода сама меня выталкивала, но это я списала на мою фантазию, ведь морская вода сама по себе имеет свойства «выталкивать» из-за своей плотности.
– Эй, я ведь вижу, что что-то случилось, – одернул меня за руку Ян, когда я была по грудь в воде, а парень только по пояс (с его-то ростом!).
– Чего тебе от меня надо?! – огрызнулась я, что было в принципе не свойственно моему самообладанию и характеру.
Господи, хоть бы с ним ничего не случилось из-за моего невезения! Я тут же подавила вспышку гнева. «Как там, в вагоне поезда», – добавил ехидно какой-то внутренний отголосок меня. Я покачала головой, отбрасывая его куда подальше.
– У вас всё нормально? – спросила Даша с берега.
– Отлично, – бросил Ян и вышел из воды, направившись к встрепенувшемуся Барсику, смотревшему с неким ехидством. Нет, ну прелесть, а не кот!
– Как водичка? – спросила Даша, улыбаясь.
Она явно интересовалась не волнами, а скорее всего ей хотелось услышать оправдание поведению брата. Но я, мило улыбнувшись, прошла мимо девушки.
Странно, ведь выглядела она на двадцать семь с хвостиком, а вела себя как моя ровесница, да и вообще общалась с моей персоной, хотя, наверняка, у нас были разны интересы. Ян выглядел чуть младше сестры, скорее всего, они были погодками, потому что идею о двойняшках я выбросила из головы незамедлительно, уж очень разные были Ян и Даша. Я положила на коленки Барсика и стала с удовольствием поглаживать его мягкую и лоснящуюся шерстку. Кот довольно заурчал, немного помяукал, устраиваясь поудобней, и сделал такую довольную рожицу, что я невольно ему позавидовала.
– Хо-ррро-шо, – проговорил кот, а я перестала его гладить.
– Ты что-то сказал? – обратилась я к Барсику.
Может ни на меня одну подействовала мутация, может это затронуло и кота? Уж больно часто я слышу его голос. Домашний любимец посмотрел на меня своими зелеными глазами, такими умными и хитрыми, что все мысли выкрались из головы, а оставшиеся извилины упорно требовали: «Палату номер 6!». Я посмотрела на Яна, который внимательно меня изучал, а потом резко отвернулся, вглядываясь куда-то вдаль. Я сначала подумала, что он следит за купающейся сестрой, но его взор был направлен вдоль горизонта, немного туманный и задумчивый. Я невольно залюбовалась: он был красив, и я должна была это признать. Хотя на первый взгляд он мне показался весьма посредственным, но сейчас я разглядела в нем что-то совершенное, словно до этого на глазах была вуаль, но её кто-то скинул, заставив всматриваться в лицо молодого человека. Кот недовольно фыркнул, поэтому я вернулась к поглаживаниям пушистого существа, которое мне казалось таким родным, что я сама удивилась своим мыслям.
Я вышла на балкон, где снизу слышались множество голосов. Молодежь собирается в южные горячие клубы, кафешки и прочие ночные места обитания. Я вытянула шею: может, увижу Яна и Дашу? Но молодых людей там не оказалось, и я подняла глаза к ночному небу, усыпанному звездами.
