Текст книги "Увидеть Париж и разбогатеть"
Автор книги: Наталья Перфилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 8
Утром я проснулась довольно поздно. Часы на тумбочке у кровати показывали одиннадцатый час. Вчерашняя вечеринка в доме Юли затянулась заполночь. Если честно, то получилась она не слишком радостной . Юля хоть и старалась этого не показывать, кажется, слегка обиделась на нас с Петей, что мы не пригласили ее с собой в ресторан и даже не поставили об этом в известность. Говорить она по этому поводу ничего не стала, но взгляд, которым она одарила меня и своего мужа, мне не очень понравился.
За столом мы только и делали, что обсуждали произошедшие с Дианой несчастья. В основном предположения одно нелепей другого выдвигала Юлька, Ивакин, выслушав очередной вариант, недоуменно пожимал плечами и продолжал невозмутимо жевать. Затем через пару минут здравых размышлений он начисто отметал версии о ревнивом любовнике, тайной организации женоненавистников, мстительной жене одного из Дианиных поклонников… Я не слишком торопилась с выводами. Отсутствуя рядом с подругой больше трех лет, я мало что понимала в том, что же с ней происходит, чем она жила эти годы, кого любила, с кем общалась. Конечно, приезжая ко мне во Францию погостить, Диана всегда по долгу и со вкусом рассказывала мне о своих романах и увлечениях, о наиболее важных событиях в бизнесе, но слышать, это одно, а видеть и оценивать обстановку своими глазами, совсем другое дело. Поэтому мне хотелось как можно больше узнать о жизни подруги, а уж потом высказываться в пользу той или иной версии. Четвертым человеком, сидящим с нами за столом, была Патрисия, поначалу я видела, что и ее тема разговора занимает, она даже есть иногда забывала, так и застывала с раскрытым ртом, вслушиваясь в нашу эмоциональную и непривычно торопливую для ее восприятия речь. Подозреваю, она так и не смогла понять даже трети сказанного нами в тот день. Спустя минут двадцать, видимо утомившись от этого бесполезного занятия, она перестала обращать внимание на наши разговоры и полностью сосредоточилась на остывшем ужине. А потом и вовсе, извинившись, ушла в комнату, отведенную заботливой Светкиной домработницей для моего ребенка и его няни.
И еще я заметила, что после долгой разлуки все мы дружно стараемся избегать разговоров о прошлом, о тех событиях, которые четыре года назад свели нас вместе, сблизили и сделали почти родными людьми, пожалуй, на всю оставшуюся жизнь. Тем не менее, память о них была не слишком приятна… Юлю беспокоило, по-видимому, то, что в те времена Петя, ставший теперь ее бесценным и обожаемым мужем, был всерьез влюблен в меня и всеми силами старался добиться взаимности. Она опасалась, что такие серьезные чувства не проходят бесследно, и затухший на время костер может воспламениться от любого воспоминания или не осторожно брошенной фразы. Ивакин тоже в ходе того расследования попал в очень не приятную и двусмысленную ситуацию. Из любви ко мне он подтвердил, что мой муж сам на его глазах нажал на курок прижатого к собственному виску пистолета, хотя на самом деле все обстояло совсем не так… Зная честный и бескомпромиссный характер Петра, не трудно догадаться, как не просто ему было бороться со своим чувством долга и обманутой совестью… Я тоже не горела желанием окунаться с головой в воспоминания. Ведь кроме горя и слез тот год мне практически ничего не принес… Поэтому, я думаю, что когда, наконец, пришло время расходиться по кроватям, все мы трое втайне друг от друга вздохнули с облегчением. По дороге зайдя в комнату Павлика, я несколько минут полюбовалась на его умиротворенное спящее личико с ямочками на щеках и, мгновенно успокоившись, уютно устроилась под теплым пуховым одеялом в гостевой комнате Юлиной квартиры. Усталость и волнения этого длинного дня очень быстро взяли свое, я практически сразу провалилась в глубокую яму сна…
… Вставать из теплой и уютной постели жутко не хотелось, но, вспомнив сколько дел с нетерпением ждут меня сегодня, я еще разок сладко потянувшись, спустила с кровати ноги, накинула халат и направилась в кухню. Юля ожидала меня, сидя за накрытым столом.
– Привет. Проснулась, наконец? – Спросила она, протягивая мне чашку со свежесваренным кофе. – Я специально всем говорила, чтобы передвигались по квартире тихо и дали тебе поспать. Ты вчера, наверное, зверски устала. Сначала сборы, перелет, потом вся эта беготня по больницам, переживания…
– Да уж. – Кивнула я, с удовольствием пригубив крепкого ароматного напитка. – Денек выдался не слабый. Сегодня, чувствую, будет ни на грамм не легче.
– Тебе Петя вот тут задание оставил. – Юля протянула мне сложенный вдвое листок из обычной ученической тетради, и связку ключей.
« Лиза, прошу тебя, съезди в квартиру Дианы и постарайся найти там документы, о которых мы вчера говорили. Фотографии, отчеты адвоката, вообще все, что связано с ее дочерью, а так же координаты Михаила Ярославовича Покровского. Как только что-то узнаешь, сразу позвони мне. Петр.» – прочитала я.
– А сам то он где? Неужели уже ушел?
– Унесся. – Печально сказала Юля. – Даже не позавтракал, чмокнул меня в щеку, и все. Он вообще сегодня ночью практически не спал, возился постоянно, курить пару раз вставал… Беспокоюсь я, Лиз.
– Насчет Дианы? – Спросила я, внимательно посмотрев в печальное лицо подруги.
– И это тоже… – Юля замялась и опустила глаза. Но потом, видимо все же решившись, продолжила. – Я о Пете беспокоюсь…
– С ним что то не так? – Встревожилась я.
– Я вчера вдруг внезапно почувствовала, что он стал каким то другим… чужим… Ну, я не знаю, как объяснить…
– Потому что объяснять нечего. – С досадой ответила я. – Придумываешь себе проблемы…
– Да ничего я не придумываю. – Посмотрела на меня полными слез глазами Юля. – Позавчера еще он был таким теплым, родным, ласковым мальчиком, а вчера сразу как будто лет на десять повзрослел …
– Юль, а ты часто до этого к мужу на работу заглядывала? Интересовалась, как у него расследования продвигаются?
– Нет, Лиз. Я стараюсь в его дела поменьше лезть… Понимаешь, я не хочу, чтобы он почувствовал себя зависимым, ведь деньги на агентство дала я, и, если я буду соваться в его работу, он может подумать, я пытаюсь его контролировать…
– Вот в этом все и дело! – Улыбнулась я. – Ты привыкла видеть в нем только нежного, влюбленного мужчину, а вчера случайно увидела совершенно другой образ своего мужа. Ты разве не знала, что все мужчины, садясь в рабочее кресло, буквально перерождаются?
– Ты думаешь, это все из-за расследования? – Недоверчиво посмотрела на меня подруга. – Дай бог…
– Ну, а что еще то может быть? Конечно, Петя переживает, что не смог вовремя Диану защитить, хоть она к нему и обращалась за помощью. Поэтому и ночью заснуть не может, переживает, наверное…
– Ага. – С горечью перебила меня Юля. – Вскакивает с постели, хватает сигарету и нервно курит, уставившись на дверь, за которой спишь ты.
– Ты что Юль? Офонарела? – Я чуть не подавилась от неожиданности куском круассана. – Ты ревнуешь его что ли?
– Ревную. – Шмыгнула носом подруга и отвернулась, чтобы скрыть предательские слезы, снова появившиеся на глазах. – А как не ревновать то, когда он вчера весь вечер на тебя смотрел, как на богиню какую-нибудь, или королеву заморскую. Думаешь, я не помню, как он от любви к тебе три года назад помирал? Ты уехала, а он мне все уши прожужжал о твоей красоте, чистоте и неземном совершенстве…
– Я, честное слово, не знала, Юль… – Пораженно прошептала я. – Я и не думала, что у него все успело зайти настолько далеко… Но ведь это же все в прошлом, теперь он любит тебя, вы женаты, у вас все хорошо…
– Я тоже так думала, – уже не скрывая слез, призналась Юля. – Но я же вижу, стоило ему тебя увидеть, и все началось сначала…
– Знаешь, Юль, если честно, мне кажется, ты все это придумала … Вернее не ты сама, а твоя глупая ревность и неуверенность в себе… По крайней мере я ничего такого во время общения с Петей в свой адрес не увидела… Да и раньше то тоже ничего особенного между нами не было, мы даже за руку ни разу не держались, насколько ты знаешь… Так что не стоит себя накручивать по пустякам. Между мной и твоим мужем ничего нет, и быть не может. Уж это я тебе могу твердо обещать. – Настроение с самого утра было бесповоротно испорчено. Я встала из-за стола и направилась в детскую.
– Лиз. – Робко окликнула меня Юля. – Ты извини меня, ладно. Я, наверное, и правда несу чушь… Просто влюбилась я в Петю как дурочка на старости лет, и больше всего на свете боюсь его потерять…
– Да ладно тебе, о какой старости ты говоришь, у тебя вся жизнь еще впереди, а ты себя уже в утиль списать норовишь…
– Но он ведь такой красивый, и моложе меня на много… – Юля старательно вытерла глаза, лежащей на столе салфеткой. – Давай не будем больше об этом говорить, ладно? Ты забудь, все, что я тебе тут сейчас наговорила…
– Хорошо. – Смешная эта Юля, на слова то еще можно не обращать внимания, но разве можно забыть такие жалкие и несчастные Юлькины глаза в тот момент, когда она их говорила? – А почему Павлика не слышно? Неужели он все еще спит?
– Ну что ты! – С облегчением воскликнула подруга, видя, что я намеренно сменила тему разговора. – Они с Дашей уже час назад гулять на улицу вышли, а твоя французская няня тихонько сидит в комнате и зубрит словарь русского языка.
– Она его что, с собой что ли привезла? – Удивилась я.
– Вот уж не знаю. – Пожала плечами Юля. – По крайней мере у нас такого точно не было… Ты в квартиру Дианы прямо сейчас пойдешь, или сначала в больницу заедем? Мне нужно лекарства отвезти, которые доктор заказывал. Представляешь, у них там даже лечить людей и то не чем…
– Я думаю, Пете документы Дианины как можно раньше нужны, он сможет тогда с адвокатом Дианы связаться и попытаться найти ее брата… Наверное, лучше сделать так, ты поедешь в больницу, а я к Диане домой, потом созвонимся и решим, что делать дальше. Если честно, я рассчитывала, что мы с тобой вместе пойдем. Жутковато там одной находиться после всего, что случилось. Но раз тебе нужно в больницу, тогда придется идти одной…
– Хотите, я с Вами пойду в этот дом? – Неожиданно услышала я позади себя . Я резко обернулась и воскликнула.
– Пат! Как ты меня напугала! Ты почему с Павликом сама гулять не пошла, а послала Юлину домработницу?
– Она сама попросила… – Смутилась девушка, – сказала, что поведет мальчика в ближайший парк… а я ведь тут не знаю ничего, потеряться могу… Если хотите, я могу поехать с Вами. – Снова повторила она. – Убраться там помогу.
– Ну, хорошо. Помощь мне, действительно, будет не лишней.
Юля любезно одолжила нам с Патрисией свою машину, и мы уже спустя тридцать минут были на месте. По дороге, немного смущаясь, девушка спросила меня не смогу ли я помочь ей разыскать Колю Королева, из-за которого она собственно и приехала в Россию.
– Извини, Пат. – Ответила я. – Со всеми неожиданно свалившимися мне на плечи проблемами я совершенно забыла про твоего Колю. Обещаю, завтра или в крайнем случае после завтра займемся поисками. Согласна еще немного подождать? – Патрисия с улыбкой кивнула.
В квартире Дианы никакого особенно сильного беспорядка мы не обнаружили, уборка комнатам, безусловно, требовалась, но совсем не такая глобальная, как я ожидала по отзывам Юли. Только в огромной ванной комнате, куда я заглянула с большой неохотой, действительно, царил настоящий разгром. Хотя крови на полу и стенах было неожиданно мало, видимо благодаря потопу, который прошлой ночью спас Диане жизнь.
– Проходи, раз уж вызвалась помогать. – Сказала я Патрисии, видя, что пока я провожу беглый осмотр квартиры, она так и топчется у входа, сжимая в руках свою сумочку и не решаясь без приглашения пройти внутрь.
– А зачем мы вообще сюда пришли? – Робко спросила девушка, от волнения снова переходя на родной французский язык. – Убираться?
– Не совсем. – Задумчиво ответила я. – Но и прибраться, я думаю, тоже придется. Я планирую сегодня, в крайнем случае завтра перебраться сюда жить, пока Диана не пойдет на поправку… Не понравился мне утренний разговор с Юлей… Но сначала нам нужно тщательно осмотреть все ящики и пролистать все имеющиеся в квартире документы. Хорошо хоть сейфом обзавестись подруга не догадалась, а то фиг бы мы его открыли, не зная ни кода, ни пароля.
– А что мы должны найти?
– Документы, касающиеся Дианиной дочери, живущей во Франции, переписку с муниципалитетом Руана, фотографии девочки, и еще желательно обнаружить адрес, или хотя бы телефон ее брата, Михаила. Давай я начну с кабинета, а ты иди в спальню, все бумаги, которые сможешь найти, приноси сюда, тут и разберемся, что к чему. Хорошо? – Патрисия молча кивнула и направилась в комнату.
Координаты Михаила я нашла довольно быстро, прямо в телефонной книжке, которая спокойно лежала на тумбочке в кабинете, я набрала номер Петра и сразу же продиктовала адрес Дианиного брата в Петербурге. Так же быстро в одном из ящиков массивного письменного стола обнаружилась папка с документами, охватывающими всю восемнадцатилетнюю жизнь ее дочери, Натали Линдер. Не было только альбома с фотографиями девочки. Закончив осмотр кабинета, я отправилась в спальню, надеясь найти фотографии там, в одной из прикроватных тумбочек Дианы. Она не раз говорила мне, что часто рассматривает снимки перед сном, лежа в кровати и мечтая, о том, как когда-нибудь все таки произойдет ее встреча с дочерью, как она обнимет ее и крепко-крепко прижмет к себе.
В спальне я застала Патриссию, изумленно застывшую у распахнутых дверок одного из Дианиных шкафов. Он был набит детскими платьицами всевозможных размеров от самых маленьких до вполне взрослых нарядов на девочку-подростка. На дне шкафа, и на полках пестрели мишки, матрешки, куклы в ярких шелковых одеждах.
– Вы, вроде, сказали, что у Вашей подруги дочь во Франции… У нее что есть еще одна девочка? – С удивлением обернулась, услышав мои шаги Пат.
– Да, нет, к сожалению. – Со вздохом сказала я, беря в руки мягкого белого зайца. – Это очень печальная история… Диана видела свою девочку несколько раз, ее разлучили с ребенком, когда Натали было всего год, и с тех пор жизнь матери превратилась в кошмар. Она всю себя практически посвятила борьбе за возвращение дочери. Иногда мне даже казалось, что она от горя потихоньку сходит с ума. Особенно, когда смотрела на этот вот шкаф. Диана покупала наряды и игрушки для Натали с таким увлечением, как будто забывала на время, что ее вовсе нет рядом и носить эти платья будет некому. А может, она просто надеялась, что ей все же позволят забрать девочку и постоянно готовилась к встрече с ней… Не знаю… У меня до сих пор слезы на глаза наворачиваются при взгляде на этих зайцев и медведей…
– А почему ей не позволили воспитывать дочку? Это Давид, отец Натали запретил? Или Изабель? Но ведь она могла их не слушать… – Тихо спросила Патрисия, как завороженная глядя на зайца в моих руках.
– Их то могла, – вздохнула я. – Но у вас во Франции законы на этот счет очень строгие. Нужно много сил и времени, чтобы все препоны обойти. Мало у кого выдержки хватает на это. Но Диана смогла, она победила упертое французское законодательство. Ей в конце концов разрешили. Через семь лет она добилась разрешения вывезти девочку в Россию, но Натали не захотела жить со своей матерью… Ладно. Все это в прошлом. Натали Линдер теперь восемнадцать лет, и она, я думаю, ни в чьей заботе уже не нуждается. Если отец и мачеха не запудрили ей окончательно мозги ненавистью к родной матери, то рано или поздно она все же приедет хотя бы для того, чтобы познакомится с самым родным и любящим человеком на свете. А если нет, так тут уж ничего не поделаешь. Значит, такая у Дианы судьба, состариться в одиночестве… Ты тут нигде такой небольшой альбомчик с фотографиями не видела? Из темно-зеленой кожи… Ты слышишь меня, Патрисия? – Окликнула я, заметив, что девушка думает о чем то своем.
– Да-да, я слышу. – Встрепенулась она. – Я в этой комнате везде посмотрела, но не видела вообще ни одной фотографии…
– Ну, тогда пойдем искать дальше.
К моему удивлению, мы не смогли найти в квартире не только темно-зеленого альбомчика с фотографиями Натали, но и никакого другого, кроме огромного портрета Дианы над камином в гостиной. Я точно знала, что у подруги имеется множество кадров с различных приемов и дружеских вечеринок, мы не раз и не два перебирали их скучными зимними вечерами, сидя у камина. Куда она могла их спрятать? Не могла же она их просто взять и выбросить или уничтожить… Потратив на поиски еще полчаса, я окончательно убедилась, что они совершенно бесполезны, взяла из кабинета папку с документами и поехала в больницу к Диане. Патрисия осталась готовить квартиру к переезду.
ГЛАВА 9
Остановившись на светофоре, я вдруг совершенно неожиданно для себя на автобусной остановке увидела знакомую фигуру. Доктор Тихомиров курил, внимательно всматриваясь в подъезжающий автолайн, который стоял на светофоре прямо передо мной. Дождавшись зеленого света, автобус, так и не остановившись, проехал мимо. Я тихонько нажала на газ, и моя машина медленно тронулась к остановке. Приблизившись почти вплотную, я коротко посигналила. Тихомиров оглянулся и, ничего не увидев сквозь тонированные стекла, с видимой досадой пожал плечами и снова уставился на дорогу позади меня. Проехав еще несколько метров, я включила аварийку, заглушила мотор и вышла из машины. Мельком взглянув в мою сторону, Тихомиров вежливо поздоровался.
– Я почему то так и подумал, что это Вы, Елизавета Анатольевна. Едете подругу проведать? К сожалению, порадовать Вас пока не чем. Никаких изменений в состоянии Городецкой не наблюдается. Но я надеюсь на положительную динамику…
Честно сказать, я слегка удивилась, услышав, что этот хмурый и неприветливый доктор потрудился запомнить не только мою внешность, но даже и имя вместе с отчеством.
– Здравствуйте, Денис Алексеевич. Я рада услышать от вас хоть сколько-нибудь оптимистический прогноз.
– Надо же какой прогресс! – В голосе доктора послышалась уже знакомая мне насмешка, но если вчера она меня неимоверно раздражала, то сейчас почему-то даже стало слегка неудобно за свое прошлое поведение. – С удовольствием поговорю с Вами, Елизавета Анатольевна, но только не сейчас. Я ездил на вызов, а теперь вот меня срочно в больнице ждут, так что извините… Если хотите получить консультацию немедленно, можете позвонить профессору Ильину. Он уже осмотрел Вашу подругу.
Тихомиров еще раз вежливо улыбнулся и вновь повернулся к дороге.
– Денис Алексеевич. – Не слишком уверенно окликнула я. – Если Вы так торопитесь, может, позволите Вас подвезти?
Он задумчиво посмотрел в мою сторону и решительно подошел к машине.
– Я не слишком привык обременять людей своими проблемами, – сказал он, усевшись рядом со мной на сиденье, – но уже третий автобус проехал, не останавливаясь, а мне здесь стоять совершенно не когда…
– Да не оправдывайтесь, доктор. Мне эта услуга ничего не стоит. А Вы бы минут двадцать только на дорогу от остановки до больницы потратили…
– И не говорите. – С досадой кивнул собеседник. – Я уже второй год с администрацией борюсь, чтобы перенесли ее поближе. К нам ежедневно сотни пациентов, их родственников, друзей, знакомых и в дождь, и в снег, и в жару добираются с сумками на перевес… Правда, пока никакого вразумительного ответа я ни разу не получил…
– Странно, я раньше думала, что врачи, работающие в больницах, на вызовы не ездят. Для этого скорая есть или участковые из поликлиник.
– Как правило, так. – Кивнул Тихомиров. – Но случается всякое. – Он отвернулся к окну и достал пачку с сигаретами.
– Калымите что ли? – Догадалась я. – Во время рабочего дня?
– Это вряд ли можно так назвать… Хотя… Меня в детскую больницу на консультацию вызывали. Им два часа назад привезли младенца, вывалившегося из окна второго этажа, его срочно готовят к операции. У меня в нейрохирургии уже сложилась кое какая репутация, вот и обратились… У Вас курить можно?
Я автоматически кивнула. Мне второй раз за последние несколько минут стало неудобно перед этим человеком.
– Они предлагали Скорую прислать, – с удовольствием затягиваясь, продолжил Тихомиров, – но я решил, что на своей машине быстрее будет, а вышел облом. Аккумулятор, наверное, все же придется менять… – На его лице появилась явная озабоченность. – Я думаю, дело в нем, по-хорошему то его еще в прошлом сезоне нужно было выбросить на помойку…
– Странный Вы человек, Денис Алексеевич, – задумчиво произнесла я, выезжая на проспект. – Говорят, Вы специалист классный… вон даже на консультацию приглашают из других больниц. И профессор о Вас очень даже уважительно отзывался. Неужели Вы не можете найти себе более достойное место работы?
– А это чем не достойное? – Искренне удивился Тихомиров. – Больница, пожалуй, самая крупная в городе… Ну, а если Вы имеете в виду зарплату, – усмехнулся он, – то тут я согласен, платить учителям и врачам могли бы побольше. Это было бы справедливо.
– Ваш учитель, профессор Ильин, тоже медик, но ездит, если Вы в курсе, на «Мерседесе» последней модели, и уж точно проблем с аккумуляторами не имеет…
– Ну, это Вы зря. Импортные машины в наших условиях не всегда настолько надежны, как кажутся… И мою «девяточку» рано еще со счетов списывать, надеюсь, еще пару лет как миленькая пробегает, вот только аккумулятор…
– Оптимистично. – Перебила я его . – Но глупо. Сейчас здоровье ценится очень высоко. Я знаю множество людей, которые за одну удачную операцию способны выплатить стоимость любого автомобиля…
– А я знаю несравненно большее количество людей, которые не способны оторвать от своего скудного бюджета даже тысячу рублей, иначе им не чем будет кормить детей… – На этот раз серьезно отозвался Тихомиров. – Они часто умирают не от неизлечимых а просто от запущенных болезней, так как не могут вырваться с работы, выстоять огромную очередь и проконсультироваться с доктором… Кто должен лечить их, если все более менее приличные специалисты, едва получив опыт, будут переходить на полнейший хозрасчет?
– Но ведь и врачам нужно как-то жить… – Не слишком уверенно возразила я.
– Жить всем нужно. Иначе, некому работать будет, придется тем, кто сейчас платит, самим к станкам вставать…
– У меня такое ощущение, что Вы намеренно стараетесь меня оскорбить.
– Да что Вы! – Излишне живо возразил доктор. – И в мыслях не имел.
– Почему Вы считаете, что люди, имеющие возможность жить так, как они хотят, в чем то виноваты перед теми, кто этой возможности не имеет? Вы не допускаете, что деньги можно получить честным путем, никого не обкрадывая, не убивая и не спекулируя?. Что их просто можно заработать. Своим трудом, умом, талантом.
– Наверное, можно. – Не раздумывая согласился Тихомиров и тут же добавил, – я, правда, таких почти не встречал… Но я не слишком часто общаюсь с людьми богатыми, так что мне простительно.
– Как то не складываются у нас с Вами отношения, доктор, вчера я на Вас постоянно нападала, теперь Вы клеймите всю популяцию богатых людей в моем скромном лице… Нам почему то трудно понять друг друга…
– А нам и не нужно изучать точку зрения друг друга, слава богу. Скоро Ваша подруга немного поправится, ее состояние стабилизируется, Вы перевезете ее в комфортабельную клинику профессора, и на этом наше общение благополучно закончится…
– Знаете, Денис Алексеевич, когда я утром разговаривала с Альбертом Владимировичем, он отзывался о Вас значительно уважительнее. А Вы, похоже, его тоже осуждаете…
– Вы ошибаетесь. Профессор великий человек. И клинику, и «Мерседес» он честно заработал. И свой долг человечеству он уже давным-давно выплатил к своим семидесяти годам.
– А Вам, значит, еще просто рановато?
– Вот именно. – Серьезно подтвердил Тихомиров.
– А когда, по-вашему, пора будет? – Поинтересовалась я.
– Как получится. Вот диссертацию для начала писать начал… Идет, правда, медленно, работа все время отнимает.
– Жить с Вами, наверное, не просто. Вчера Вы были еще с ночной смены, а сейчас уже снова на посту…
– Вы говорите точь в точь, как моя жена. – Усмехнулся Денис Алексеевич.
– Вы женаты?! – Почему-то это открытие меня крайне удивило.
– А что, я выгляжу одиноким и брошенным? – Я неопределенно пожала плечами и тактично промолчала, а Тихомиров, вздохнув, добавил:
– вообще то, Вы правы. Марина ушла от меня три месяца назад…
– Извините, я не знала…
– Да, ничего страшного. Я был даже рад, когда это, наконец-то, случилось. Мы так долго и нудно шли к этому, что измотали друг другу все нервы. Скандалили с утра до вечера… – Тихомиров снова достал из кармана сигареты. – Я оказался нерадивым семьянином… А, может, и не только во мне дело. Друзья говорят, что все жены считают своим долгом пилить мужа по любому удобному поводу.
– Это не правда. – Неожиданно для себя самой сказала я. Откровенность, с которой Денис Алексеевич говорил о своей жизни, вдруг вызвала в моей душе искренний отклик. – Мы с мужем прожили четыре года и ни разу не ругались… Даже голоса всерьез друг на друга не повышали… Вернее, был один раз. Единственный…
– Неужели расстались после первой же ссоры? – Недоверчиво поинтересовался Тихомиров.
– В тот день его не стало… Я ушла, хлопнув дверью, а его убили. До сих пор себе простить не могу.
– Я не знал… – теперь пришла его очередь извиняться. – Мне очень жаль… Это случилось недавно? – Осторожно спросил он.
– Почти пять лет прошло.
– И Вы что же с тех пор так и живете одна?
– С сыном. Ему три года, очаровательный ребенок. Другой мужчина, кроме него, уже вряд ли надолго приживется в моем доме.
– Вы еще так молоды, – счел своим долгом отвесить мне комплимент Тихомиров, – и красивы, что я бы на Вашем месте зарекаться не стал… Только я не совсем понял, мальчику всего три года?
– Я не так уж молода, мне тридцать четыре, и я знаю, о чем говорю… А что насчет Павлика, то это мой ребенок от второго брака… Вернее, брака то собственно не было, Сергей застрелился прямо у меня на глазах во время свадебной церемонии… – Я удивилась, насколько спокойно прозвучали из моих уст эти слова. Пожалуй, впервые за последние годы я вспомнила об этом с поразительным безразличием. – Мужа не стало, а вот сынишка остался…
– Ужасно. – Искренне посочувствовал Тихомиров. – несчастный случай?
– Самоубийство. – Коротко отрезала я. Денис Алексеевич изумленно на меня посмотрел, но от комментариев тактично отказался. Пряча свое смущение, он начал торопливо прикуривать так и не зажженную сигарету. Забавно, он, наверное, сейчас от любопытства помирает, чем это я так мужика допекла, что он предпочел застрелиться, только бы улизнуть со свадьбы. Все это так ясно читалось на его смущенном лице, что я невольно улыбнулась. – Да не смотрите Вы на меня так, я вовсе не страшная мегера. Сергей сам настаивал на свадьбе… Я здесь совершенно не при чем, просто так обстоятельства сложились. – Я, конечно, покривила душой, говоря эти слова, но Тихомирову об этом знать было вовсе не обязательно. Я, вообще, уже пожалела о своей откровенности. Просто я столько лет боялась даже вспоминать события тех дней, что сегодня, почувствовав, что боль ушла, захотела произнести это вслух. Я решила, что пора менять тему. Я и так непозволительно разоткровенничалась с посторонним, по сути, человеком.
– Вы сегодня целый день в больнице пробудете?
– Вряд ли. – Денис Алексеевич, похоже, тоже обрадовался изменению темы разговора. – Я вообще то сегодня выходной, заехал на работу только посмотреть на состояние Вашей подруги. Моя смена завтра… Хотя несколько часиков побыть на рабочем месте и сегодня еще придется, звонили, что опять какого то тяжелого больного привезли. Но Вы не волнуйтесь, если у Дианы Ярославовны какой то прогресс наметится, меня сразу же известят. Я даже сиделке Вашей на всякий случай телефоны оставил… Вот и Вы возьмите визитку. – Он протянул мне маленький белый квадратик. – Мало ли что, а там все мои телефоны, и рабочие, и домашний…
– Спасибо. – Поблагодарила я. – Не думаю, что пригодится… но Вы правы, мало ли что… Знаете, Денис Алексеевич, – вдруг неожиданно для себя призналась я. – Не смотря на разницу наших представлений о жизни, мне беседовать с Вами понравилось. Вы интересный человек…
– Спасибо на добром слове, Елизавета Анатольевна… Честное слово, не могу понять, чем я показался Вам интересным… Но польщен.
– Я бы хотела извиниться перед Вами за свое вчерашнее поведение. Перелет, вся эта нервотрепка с Дианой вымотали меня… – Подъезжая прямо к главному входу в больницу, не глядя на Тихомирова, сказала я.
– Не берите в голову. – Улыбнулся Денис Алексеевич. – Мне от родственников больных и не такое порой приходится выслушивать… Вы машину то у крыльца не оставляйте, а то сюда часто скорые подъезжают… – Потом Тихомиров вышел, мягко захлопнул дверцу моей машины, легко взбежал по широкой мраморной лестнице и скрылся за массивными дверями клиники, ни разу не оглянувшись.
Я с долей обиды посмотрела ему вслед, послушно переставила машину поближе к забору и заглушила мотор. Я и сама себе не могла ответить, какого черта я привязалась к этому Денису Алексеевичу. Почему его явное пренебрежение к извинениям меня почти оскорбило. Какое мне вообще может быть дело, что думает обо мне и моем поведении какой то заштатный доктор? Ведь не станет же он от этого хуже лечить Диану? …Да нет, все это не то… Мне просто-напросто понравился этот колючий и не приветливый доктор. Такой вот смешной парадокс. Он не сделал ничего, чтобы вызвать во мне хоть каплю симпатии, скорее наоборот, всеми силами пытался показать свое равнодушие и даже легкое презрение к таким людям как я, пустым и глуповатым разряженным куклам. Отчего то мне не хотелось, чтобы его мнение обо мне осталось неизменным. Я пыталась быть откровенной в разговоре с ним, чтобы показать, насколько он ошибается, ведь на самом деле я умная, чуткая женщина редкой доброты… Я улыбнулась собственным мыслям . Конечно, я хорошая, отличная, просто прекрасная! А кто может сказать про себя что то другое? Только вот время для демонстрации своих достоинств я выбрала, нужно признаться, не самое удачное. Вряд ли такой человек в разгар напряженного рабочего дня станет забивать себе голову размышлениями о моем внутреннем мире …
В этот момент у меня в сумочке зазвонил телефон.
– Ну, что там в квартире Дианы? – Услышала я голос Петра. – Удалось найти документы и фотографии? Насчет Михаила Покровского я направил запрос в Петербург. У нас коммерческое соглашение с одним из их детективных агентств, так что, остается немного подождать, результаты, надеюсь получить уже сегодня. Сам пока планирую дочерью заняться Дианиной.
