Текст книги "Усмешка бога"

Автор книги: Наталья Ожогина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– А почему тебя Создатель уничтожил? – осторожно поинтересовалась Ева у своей незадачливой прапрапредшественницы.

– Мне нравились глупые шутки. То есть мне они казались шутками, а Создателю и Адаму мое поведение не нравилось. И потом, мне кажется, что я это была всего навсего проба. Попытка. И она не удалась.

– Да что ты все заладила – "была, была". Сейчас ты тоже существуешь, сочувственно подбодрила Ева.

– Нет. Это всего лишь бледная тень. Ты правильно сказала. Зато раньше я сияла, как роса на солнце.

Ева поразилась непрактичности Создателя. Если он создал красивое существо, то зачем уничтожил свой труд?

Лилит словно услышала мысли Евы:

– Перед моим уничтожением Создатель назвал самый главный мой недостаток.

– Какой? – не обращая внимания на критическую бледность Лилит, продолжила допрос Ева.

– Я не умею любить.

– Бедная... – покачала головой Ева, ощутив неудобство от своего превосходства над Лилит.

– А этому можно научиться? – Лилит, потерявшая спесь, стала вполне сносной собеседницей.

– Это очень трудно, – Ева задумалась. Как научить кота лаять? Хотя, может быть, все не так уж плохо? – Слушай, а может быть, тебе стоит воплотиться? Жить, как живут все люди? Скажем, родиться!

– Родиться? Что это такое? Я не умею... – искреннее расстройство придало хищным чертам лица Лилит выражение маленькой девочки.

– Родиться – это... – начала Ева и, опустив глаза на свой живот охнула: – Господи, вот откуда на мне эта дурацкая сорочка. Я в такой лежала в родильном доме на кушетке. У меня трудные роды. Врачи решили делать кесарево сечение... Я... умерла?!

Лилит, которая всегда слушала сложные монологи с видом лингвиста, изучающего птичий язык, на последних словах встрепенулась.

– Умерла – это как у меня? – спросила она заинтересованно. Уничтожена?

Ева поразилась бесчувственности этого создания.

– Почти так, – ответила она. – Все-таки тебе не мешало бы побыть в нашей, человеческой шкуре и хоть что-то понять. В таких случаях не мешает посочувствовать человеку.

– А зачем? – удивилась Лилит, не обращая внимания на прищуренные глаза Евы. – Ты не умерла.

– Откуда тебе знать? – жалость к себе и нерожденному ребенку лишила Еву расположения к беседе.

– Ты плотная. И у тебя такой, как это... – Лилит пошевелила пальцами. Запах.

– Тогда что я делаю в этом... – заразившись выразительным жестом, защелкала пальцами Ева. – Райском Саду?

– Ну, у твоего тела трудности, – Лилит мучительно подбирала нужные слова из имеющегося у нее лексикона. – И душа убежала. Она не совсем убежала, а болтается рядом с телом... и она... пьяная.

– Как – пьяная? А, ты хочешь сказать, у меня наркотический сон? – такая возможность гораздо больше устраивала Еву.

Лилит не ответила. Она задумчиво смотрела на область живота Евы.

– Ты не рассказала, что такое родиться, – напомнила она.

– Ну знаешь, нашла время, – взмахнула руками Ева. – Чтобы понять, что это такое, нужно это сделать. Выйти из чрева матери. Стать, как ты говоришь, плотной. Сначала быть маленькой и беспомощной. Расти, развиваться, жить, любить, болеть, мечтать. Много чего. Вот у меня должна родиться девочка...

– Я о том и говорю! – перебила Лилит Еву. – Почему бы тебе не родить меня?

– Там уже есть душа. – Ева осеклась. – А-а-а, значит, это твои проделки! Ты мешаешь моим нормальным родам! И что случилось с моим ребенком?

Выставив вперед руку, Лилит попятилась от разъяренной Евы:

– Да не мешала я вам. Просто у ребенка очень слабая душа. Когда начались роды – она испугалась и улетела.

– Как моя душа? Спряталась рядом? – с надеждой в голосе спросила Ева.

– Нет. – Лилит потупилась. – Она убежала совсем. Передумала рождаться. Вот я и решила занять ее место. Ты ведь очень хотела ребенка?

– Откуда ты все это знаешь?

– Оттуда, – указав рукой на живот Евы, с легкой ноткой самодовольства ответила Лилит.

Ева задумалась. Трудно спорить с духом по такому поводу.

– И как я с тобой буду справляться? – с сомнением вздохнула Ева. – У тебя ведь характер не сахар. Ты злая, вредная и хитрая... А некоторые утверждают, что ты – демон.

– Это говорят те, у кого внутри сидит свой демон. Тем более, вначале я буду маленькая и беспомощная (я все помню, что ты говоришь), поэтому мне прийдется тебя слушаться. Ну, а пока я вырасту, ты успеешь привить мне эту самую любовь, и я стану другой.

– Но ведь и я изменюсь от общения с тобой. – Ева никак не могла выбрать одно из двух зол.

– Это тебе пойдет на пользу – покачала головой Лилит. – Слишком уж ты, Ева, добрая и беспомощная. Маленькая частица хитрости только поможет тебе постоять за себя.

– Ох, ну и самомнение у тебя, – прошептала Ева. – И как я узнаю, что это ты?

– Да, – небрежно отмахнулась Лилит. – Позовешь меня по имени, когда я появлюсь на свет. Ну что, согласна?

– Как я позову тебя по имени, если я под наркозом, – начала отчитывать Ева Лилит. И вдруг какая-то тяжесть сковала ее и потащила куда-то. Ева неслась, как градина по водопроводной трубе и в голове у нее колотилась одна фраза: "Ну что, согласна?"

P.S.

Ева с трудом разлепила глаза. В операционной стояла суматоха. Маленький комочек плоти в руках акушерки висел безвольно, не подавая признаков жизни.

– Она не дышит, – сказала акушерка.

"Да Бог с ней, пусть будет хитрой и вредной, лишь бы жила! И демона можно перевоспитать, если очень постараться." – быстрее молнии промелькнула в голове Евы отчаянная мысль.

– Лилит! – завопила Ева, заставив вздрогнуть врачей, уверенных, что роженица спит глубоким сном.

Маленький комочек крякнул и разразился обиженным мяуканьем.

– Слава богу, – акушерка передала ребенка неонатологу. – А вам, дорогая просыпаться еще рано. – С этими словами она придавила маской рот и нос Еве.

Ева обессилено закрыла глаза и подумала, проваливаясь в уютный сон без сновидений:

– "Посмотрим, кто кого будет учить."

НАСЛЕДСТВО  АГАСФЕРА

"Бог прислал меня к вам, чтобы вы дали мне работу".

И. Ильф

Поезд мчался с бешеной скоростью. Мимо пролетали деревья, расположенные близко к железнодорожному полотну. Казалось, весь мир уезжал, убегал, подобно тому, как Он расставался со своим прошлым. Без сожалений. Без раскаяния. И без надежды на будущее.

Только солнце да луна настойчиво преследовали вечного беглеца. Словно собирали на него бесконечное досье. Хронологию его взлетов и падений. Историю его ошибок. И вечерний свет заходящего солнца говорил, что времени на то, чтобы исправить хоть что-то, осталось совсем немного.

"Я же сел в поезд ночью, откуда закат"? – вспомнил Он.

Соседка по купе спала, завернувшись в одеяло с головой.

"Как куколка в коконе", – мелькнула забавная мысль.

Он встал с полки, потянулся и подошел к зеркальной двери. Странно, но, несмотря на возраст, у него не было ни одного седого волоса. Только неглубокая сеть морщин намекала на то, что Жизнь была для него давней знакомой. Он вряд ли назвал бы ее подружкой. По крайней мере у его Жизни был слишком изменчивый нрав, чтобы считать ее верной и любящей спутницей.

Глаза. Он часто заглядывал в свои глаза в зеркале. Может быть, когда-нибудь Он откроет то непостижимое, что таится в его душе. Что заставляет тосковать по нездешним местам, что невыносимо болит в груди, что срывает его с места, как дерево во время бури. Дерево, наверное, тоже думает, что прочно приросло корнями к земле.

– Бродяга. Перекати – поле. Агасфер. – Звук его голоса был тихим. Не хотелось будить сладко спящую соседку. Он представил себе, как она проснется и обнаружит нового попутчика стоящего у зеркала и беседующего с самим собой, и беззвучно рассмеялся.

Внезапный стук в дверь купе заставил его вздрогнуть. Он увидел, как в глазах его отражения взметнулся и утих беспричинный страх.

– Так судьба стучится в дверь, – неловко пошутил Он, скорее для того, чтобы успокоить самого себя. И плавно задвинул свое зеркальное отражение в стену.

В дверном проеме стояла странного вида парочка. Женщина была в платье, похожем на тогу. На глазах у нее была черная повязка. Несмотря на это, Он чувствовал, что женщина смотрит прямо на него. Мужчина был в чем-то длинном и белом, с крыльями за спиной.

"Что за маскарад", – подумал Он неприязненно. И вдруг увидел слабое свечение над головой мужчины.

Он резко отступил в глубь купе, обреченно подумав:

"Что это я? От Этих не скроешься"...

– Не имеет смысла. – кратко ответил на Его мысли мужчина с крыльями.

Женщина с повязкой отчетливо проговорила:

– Будет лучше, если вы пойдете с нами без лишних слов.

– Вы прямо как военные. Ни минуты на сборы и раздумья, – зачем-то накинув куртку, Он раздраженно продолжил: – Ведите.

Они шли по пустынным, то ли вымершим, то ли спящим вагонам поезда, переходя через грязные тамбуры. Где-то в одном из переходов они вышли в стерильно чистый вагон. Пол резко накренился, и они взмыли вместе с вагоном куда-то вверх.

– Команды "пристегнуть ремни" не было. – Его подбросило как тряпичную куклу. Уцепившись за поручни, Он решил не острить в присутствии незнакомых людей. Или существ. Кем бы они ни были.

Только когда в окнах вагона замелькали облака, Он не удержался и невольно брякнул:

– Вот как это бывает.

Мужчина с крыльями покосился на него.

– Ты понимаешь, о чем говоришь?

Вопрос остался без ответа. "Вы имеете право хранить молчание" вспомнилось Ему. Все эти декорации напоминали ему подготовку к Страшному суду.

– Кстати, по-моему, я имею право на адвоката, – с неожиданной сварливостью в голосе заявил Он, с вызовом уставившись на мужчину с крыльями.

– Я – адвокат всей вашей жизни, – сказал мужчина.

– Что-то, не приходилось встречать, – удивился Он, постаравшись смягчить свой голос.

Мужчина с крыльями терпеливо добавил:

– Лучшего адвоката, чем ангел-хранитель, вам не найти.

– Очень приятно, – ошарашено поклонился Он. – Значит, вы знаете ВСЕ?

– Все, что касается вас.

Небесный вагон выровнялся, теперь они летели плавно, без рывков. Ангел-хранитель смотрел на пролетающие облака с грустно-отрешенным видом. За окнами стемнело, и нимб ангела разгорался все ярче.

"Много же я натворил в жизни, если даже ангел-хранитель грустит", подумал Он.

– Мы не грустим, не печалимся и не радуемся до одури. Это ваша, людская, привилегия.

Ангел отошел от окна и, ободряюще улыбнувшись, добавил:

– Прибыли.

Немногословная женщина с повязкой быстро пошла впереди всех к двери вагона.

– Как она видит? – шепотом спросил Он у своего хранителя.

– Она смотрит не глазами, она смотрит сердцем.

– А разве у нее есть сердце? – с опаской поглядывая на прямую, узкую спину Вершительницы Судеб, усомнился Он.

Женщина резко развернулась и ему показалось, что ее взгляд почти осязаемо ударил его в грудь.

– У меня есть все, чтобы осудить, отчитать, пожалеть и успокоить. Сердце – это орган души. А уже потом – тела. Если у тебя есть настоящее сердце, ты сможешь отличить истинное от ложного, добро от зла, невинное от виновного.

Он поежился.

Дверь в неизвестное открылась.

Вначале был свет. И свет заливал все пространство за дверью. Он зажмурился, ощущая себя беспомощным котенком, впервые попавшим в новый дом.

Они вышли из вагона на спирально поднимающуюся в невообразимую небесную высь сверкающую дорожку. Он опасливо ступил на нее, стараясь не смотреть вниз. Дорожка была очень узкой, но достаточно твердой.

"Бесконечность. У этой дороги нет конца. Хорошее они придумали мне наказание", – похолодел Он.

– Ты неправ, – женщина, идущая впереди него, остановилась на следующем витке дорожки и повернув в сторону от нее, исчезла. Он притормозил возле этого места, не решаясь повторить трюк.

Ангел, идущий сзади, подтолкнул Его в спину. "Тоже мне хранитель", недовольно подумал Он и, затаив дыхание, шагнул с дорожки в пропасть.

Падения не было. Он просто переступил порог и оказался в просторном зале, с огромным столом посредине. За столом сидел субъект. Очень похожий на ухоженного хиппи, с обесцвеченными до ледяного блеска волосами. Он поднял свои огромные синие глаза и вежливо поинтересовался:

– Наверх?

– Не отходи от заданной формы, мы не одни! – сухо ответил ангел-хранитель.

– Какая форма? – опешил небесный хиппи. – И вообще, – оглядев новичка, недоуменно посматривающего вокруг, и поймав его взгляд, хиппи добавил: Будь проще, и ангелы к тебе потянутся.

Хихикнув себе под нос, он внезапно переменил выражение лица и спросил бюрократическим тоном:

– Ваше имя?

Ангел-хранитель нервно взмахнул крыльями и подошел ближе к небесному собрату.

– Что значит "ваше имя"? – сурово отчеканил он каждое слово.

Белоснежный хиппи вскинул на него невинный взор и так же отчетливо ответил:

– Это значит, что насчет вашего подопечного у меня не было никаких указаний свыше, – он многозначительно поднял вверх указательный палец. – Я не знаю, кто он и откуда. Может быть, вы приволокли его сюда раньше времени?

Кандидат в подсудимые, до этого молчавший, открыл рот.

– Какая-то путаница у вас в Небесной канцелярии, – мрачно бросил Он.

– У нас не бывает путаниц. Все, что здесь происходит, имеет смысл. Женщина с повязкой потянула ангела-хранителя за рукав к себе: – Может быть, что-то изменилось?

– Что касается "канцелярии", то ЗДЕСЬ ты видишь только то, что ожидаешь увидеть, – ангел, упираясь, вещал своему подопечному. – Ты должен умереть сегодня ночью, когда поезд прибудет в твой родной город. Это твое проклятие. Это проклятие твоего рода. Поверь, мне очень жаль, но я не в силах что-то изменить... Ведь ты неплохой человек.

– Агасферово племя... – вздохнул ангел-хиппи, внезапно поняв судьбу стоявшего перед ним человека.

– Это же легенда. Агасфер – библейский персонаж. Почему вы говорите о каком-то племени? – Он смотрел на притихшую судейскую троицу, надеясь, что кто-то из них прояснит ситуацию. Прояснила Вершительница:

– Агасфер, он же Вечный жид, как вы помните, был человеком. Ему действительно пришлось скитаться. И за время этих скитаний он разбросал свое проклятое семя по всей земле. Ты являешься одним из его несчастных потомков.

– Значит, я принадлежу его роду? – этот факт, как ни странно, принес Ему облегчение. Словно после долгой и мучительной болезни пришел доктор и поставил правильный диагноз.

– К сожалению, да, – у хранителя сникли крылья.

Небесный хиппи встрепенулся и, прикрыв свои неземные глаза, стал к чему-то прислушиваться. Вокруг его головы стало так светло, что она практически исчезла в облаке белого света. Негромкий хлопок вернул хиппи к остальным.

Он подслеповато поморгал глазами и уставился на Агасферова потомка.

– Значит, так. – Сказал он бодро. – Тебе дается еще один день. Зачем? он поморщился, словно школьник, вспоминающий стихотворение. – Речь идет об еще одной жизни, которая почему-то очень важна. Там... – хиппи вдруг округлил свои синие очи и договорил: – Там твоя дочь. И тебе нужно найти ее за один день. И помочь ей преодолеть твое наследственное проклятие.

– Как я могу ей помочь, если сам не преодолел? – возмутился Агасферов потомок.

– Одолевая ее беду, справишься и со своей. – В голосе небесного хиппи появилось что-то грозное.

– Но за один день, – простонал Он. – Я ведь даже не знал, что у меня есть дочь! – Он умоляюще повернулся к своему ангелу-хранителю. Тот шепнул:

– По пальцам на ногах. У нее такая же форма ступней и пальцев ног, как у тебя.

– Хватит подсказок! – блеснул синей сталью глаз хиппи, в одно мгновение ставший строгим судьей. – Если он найдет ее, то жизнь его будет длинна и наполнена особым смыслом. – Хиппи привстал над столом и махнул рукой:

– Все, кыш отсюда!

Этот вопль был последней каплей. Зажав голову руками, Он неожиданно понял, что спит.

Тогда Он проснулся.

P.S.

Резко вскочив, Он ошалело уставился на мир. Было утро, поезд плавно покачивался. Соседка по купе оказалась молодой девушкой. Она сидела напротив, спрятав ноги под одеялом, и читала книгу.

– Как вы меня напугали, – тихо сказала она сползая с полки. – Вам приснился кошмар, да? Со мной тоже такое бывает.

– Приснился... – ответил Он, машинально глядя на ее босые ноги. Заметив взгляд, она поджала пальцы ног и застенчиво улыбнулась. Но того, что Он увидел, было достаточно. Главное – это была не форма ступни, хотя она в полной мере отражала родовой признак. Была еще одна, несомненная примета.

У девушки были абсолютно такие же глаза. И так же за светлым, доверчивым взглядом, где-то внутри, плескалась несусветная тоска.

Поэтому Он просто спросил ее:

– А вы знаете своего родного отца?

УСМЕШКА  БОГА

"Если ты не забудешь,

Как волну забывает волна..."

А. Грин

Ивану снился березовый лес. Июльское солнце, как блудный сын, вернувшийся домой после долгих скитаний, дарило неистовое, неистребимое тепло. Стройные стволы берез служили ситом для мощных столбов света. Какая-то птица исполняла соло, купаясь в одном из пучков солнечных лучей.

Этот день, рассекающий цветение природы на "до" и "после", был всегда важен для Ивана. 12 июля – середина лета. Солнечный цветок жаркого времени года распускался полностью. Потом его лепестки начнут увядать. И все его летние дети тоже.

Он знал, что сегодня именно этот день. Потому что как для других людей Новый год, так для Ивана – 12 июля было днем, когда сбывается все что угодно.

Иван шел, и травы шептали ему вслед. Всепроникающий свет поселился в душе путника, и березы провожали его.

И тут он увидел ее. Она шла, переходя от луча к лучу. Краем глаза она показалась ему плывущим в столбе света, задумчивым ангелом.

Он замер.

Резкое движение в медленных пылинках солнца заставило ангела застыть в неудобной позе. Иван увидел проявляющиеся очертания девушки хрупкого сложения. Она отступила из светового потока назад, в трепетную тень.

Странное ощущение испытал Иван. Не то чтобы "уже видел". Нет. Это было похоже на свидание, назначенное давно, очень давно. Два человека решили встретиться в определенном месте, в определенный день, в определенный час, но забыли договориться, в каком году это произойдет. И в какой жизни.

Он пошел навстречу играющим в листве теням, глядящим на него тревожной парой глаз. Остановился. Их разделял невероятно материальный столб света. Ее лицо туманно проступало через искрящуюся завесу, как немой образ какой-то очень старой картины. Но Иван знал это лицо. Эти черные с золотом волосы, оттеняющие бледную кожу, этот разрез глаз...

Молчание зависло над ними, потом сгустилось, прояснилось и поплыло по лучу вверх. Девушка шевельнулась. Иван представил себе, что она сейчас повернется и убежит. Или рассеется как дым. Он выбросил руки вперед.

– Я не могу потерять тебя еще раз. – Быстро сказал он, сам не понимая, почему он это говорит.

– Почему ты это говоришь? – как эхо его мыслей спросила она. Голос ее был немного хриплым, она словно прислушивалась к себе и не узнавала.

– Мне кажется, что я тебя знаю. А еще, у меня такое ощущение, что я однажды тебя уже потерял.

Она пожала плечами.

– Сегодня особенный день, – добавил он, удивляясь себе и радуясь, что вообще в состоянии связывать слова в предложения.

– Да, – она взглянула на него исподлобья.

– 12 июля, – Иван напряженно ждал продолжения.

– День, когда наши желания обретают полную силу. – ответила она.

– Значит, я не ошибся. Это все-таки Ты!

Иван сделал шаг в столб света, и солнечные пылинки вихрем окружили его.

– Как тебя зовут?

Она вздохнула, провела рукой по непослушным кудрявым волосам.

– Мари. Мария. Только знаешь, зря это все с нами происходит. Мы все равно обречены друг друга потерять.

– Откуда ты знаешь? – обиженно спросил Иван.

– Знаю. – Мария склонилась к маленькому цветку под ногами.

– Ты хотела этого? – Иван тоже наклонился, пытаясь заглянуть ей в глаза. Они были печальными.

– Я знала, что это будет нелегко, но не думала, что настолько. Встретить мечту всей своей жизни и знать, что рядом с ней быть не суждено. Потому что жизнь моя уже закончилась. Сегодня – мой день из ниоткуда. А завтра я уйду в никуда.

Иван затряс головой.

– Значит, ты уже умерла и я разговариваю с призраком? – он протянул ладонь к ее лицу.

Мари поймала руку.

– Видишь, я из плоти и крови.

– Тогда почему ты говоришь... – Иван потерялся в словах и вопросительно посмотрел на нее.

– Это долгая история, – выпрямившись, Мари пошла, не оглядываясь, в глубь леса.

Иван последовал за ней. Они шли по островам света, и зелень волнами несла за ними тайну Мари. Она шла очень быстро. Мир березовых стволов летел навстречу Ивану, и он не сразу увидел, что белые ряды стали расступаться.

Перед ними лежало озеро. Тихое, гладкое как зеркало, состоящее наполовину из воды, наполовину из света.

– Вот, – сказала Мари, – дом, в котором я прожила всю свою жизнь.

Иван увидел дом на невысоком лысоватом холме. А за холмом лежала деревушка.

– Что значит – "всю жизнь"? – покосился Иван на Марию. – Все свои восемнадцать лет?

Она заулыбалась, словно вспомнила что-то смешное, и потянула его за руку, приглашая сесть на траву.

– Сегодня я все время забываю свой возраст...

Они сидели рядом, глядя на озеро. Налетевший ветерок играл кронами деревьев. И тихий голос Мари словно был соткан из звуков воды и леса.

Она родилась в этой деревушке семьдесят лет назад. Прожила тихую, спокойную жизнь. Вышла замуж, родила двух сыновей. Муж умер. Дети уехали в город. Она осталась здесь.

Иван слушал Марию, с состраданием глядя на ее пушистую голову. Видно было, что эти фантазии настолько реальны для нее, что бесполезно ее в этом разубеждать. Только напугается.

Мари почувствовала его настроение, усмехнулась себе под нос и продолжила свою историю.

Жизнь неспешно шла к своему концу, и вдруг сегодня произошло то, что давным-давно предсказала деревенская знахарка.

Когда-то, когда ей было всего восемнадцать ( Иван поежился ), она, сама не будучи хорошей пловчихой, бросилась в озеро спасать тонувшую дочь знахарки. Девочка была для матери единственным родным существом. Обезумевшая от переживаний мать долго рыдала, прижимая к себе напуганное сокровище.

А потом она повела себя очень странно. Мягко отстранив девочку, знахарка встала на колени, опустив голову к земле. И начала говорить:

– Через меня сейчас идет такой поток... Это любовь и счастье. Может быть, эта та любовь, которую дарит нам мать-земля, когда она нас чувствует. Теперь я многое знаю. Теперь я знаю, что твоя жизнь будет хороша, но в ней не будет главного. Той самой женской любви. Любви без оглядки.

И она выдала всю будущую жизнь Мари. До подробностей. Мари испугалась и решила сбежать подальше от пронизывающих слов знахарки. Но та окликнула ее:

– Не знаю, чей это подарок. Я не способна на такие вещи. Но в конце твоей жизни случится странное. На один день, всего на один день ты снова станешь молодой. Такой, как сейчас. И где-то здесь, в лесу, возле своего дома ты встретишь Его. Того, кто и есть твоя судьба. Твою настоящую, вечную любовь. На следующий день ты умрешь.

На этих словах голос Мари задрожал.

– Конечно, я не поверила бреду переволновавшейся знахарки. Жила себе и не вспоминала о том случае... До сегодняшнего утра.

Иван, слыша, как скрипят одеревеневшие мышцы шеи, повернулся к Мари.

– Ты хочешь сказать, что Это сейчас происходит с тобой? С нами?

Мари провела рукой по своей щеке и вздохнула:

– Тебе не понять, какое это чувство – снова ощущать себя юной. Словно сбросила глиняную скорлупу, которая год за годом обволакивала мое тело. После вчерашнего дня проснуться, потянуться до хруста и выбежать из дома босиком, не боясь ревматизма... Во мне все поет.

Иван мучительно-медленно выговорил:

– Но ты же завтра умрешь. – Он почему-то уже не сомневался в рассказе Мари.

– Да, – просто, как о чем-то неважном, сказала Мари и, резко вскочив на ноги, стрелой понеслась к озеру. Возле самой кромки озера она остановилась и медленно побрела, одной ногой ступая в воду, другой – на песок.

Иван приподнял ладонь и, прищурив глаза, совместил линию пути Марии и верха ладони. Получалось, что вот она, такая маленькая и беззащитная, бредет в его руке... обреченная...

Первый раз в жизни он понял, как это бывает, когда сердце разрывается на части. И он пошел вниз, к воде, неся ее в себе. Осторожно, как носят в себе смертельную болезнь.

– И ты не боишься? – Иван встал на ее пути. Мари отступила в воду, вдруг снова замкнувшись, как в рамке старой картины.

– А я решила, что ты сидел и думал: она же на самом деле – старуха.

– Мне все равно. Меня мучает другое. Завтра умрет семидесятилетняя женщина, а ты исчезнешь, как исчезает последний луч заката.

– Да ты поэт! – с легкой иронией сказала Мари.

– Я переводчик. – Иван помолчал. – Перевожу с английского на русский... И тебя переведу из той жизни в эту.

Глаза Мари оттаяли и снова затосковали.

– Это не в твоих силах. Да и кто докажет, что у нас много жизней... А знаешь, мне весь день кажется, что та я – которая старая – просто спит и видит чудесный сон. Такой яркий и настоящий. И несмотря на то, что меня ждет расставание, я все равно счастлива, потому что наконец встретила тебя. Можно не просыпаться вообще...

Иван поднял лицо, и глядя на небо, как на равнодушного Бога, закричал:

– Зачем? – он погрозил небу кулаком. – У тебя дурацкие шутки! Это уже не смешно!

Небо молчало. Мария порывисто обняла Ивана. Темные глаза ее встретились с его глазами. Они утешали и словно о чем-то пели. О каких-то далеких землях, о ветре над морем, о полете падающей звезды.

Глаза Мари вдруг дрогнули, словно она что-то увидела. Иван оглянулся.

– Выше, – подсказала Мария.

Невесть откуда набежавшее облако приняло очертания до боли знакомого лица. Лицо летело, провожая их глазами. Лицо было таким родным...

– Я ее тебе не отдам, – прошептал Иван сосредоточенно, как молитву.

Ветер в далеком небе сорвал клочок пара. И белое лицо, казалось, усмехнулось.

– Усмешка Бога. – Прозвучал голос Мари.

– Вся наша жизнь – Его усмешка.

Иван почувствовал, как последние слова полетели прямо по адресу, к этому небесному лицу. И словно сделали дыру в нем. Все посыпалось вверх. Иван сжал плечи Мари.

– Я найду тебя.

Поток захватил их, бросил в тоннель из цветовых пятен и разорвал объятия.

Иван проснулся.

P.S.

Он нашел ее. Как-то зимой, случайно взглянув в окна проезжавшего мимо трамвая, он увидел родное лицо, выглядывающее из рамки морозных узоров.

Так быстро Иван не бегал никогда. Ему повезло. Трамвай ехал медленно, а девушку, как две капли похожую на ту, из сна, действительно звали Марией.

Она вышла недоумевая. Лицо звавшего ее по имени показалось ей смутно знакомым.

Когда он начал сбивчиво рассказывать ей свой сон, она не восприняла это как нелепость или оригинальную манеру знакомиться. Она все правильно поняла.

Потому что его лицо ей тоже показалось знакомым. Словно, давным-давно ей снился странный сон, в котором она успела состариться и умереть. И в последний день жизни – встретить юнца, с невозможной мечтой.

P.P.S.

Когда приснится сон, который, как гениальный математик, найдет решение твоего уравнения, посмотри, вдруг слагаемые этого уравнения у тебя уже есть. И есть все возможности для того, чтобы реализовать забытую еще в детстве мечту. Значит – жизнь сделала тебе подарок.

Нужно только принять его.

Конец второго тысячелетия (2000 год).