Текст книги "Иван Шишкин (1832 - 1898)"
Автор книги: Наталья Мамонтова
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
«Пейзажист ни дня не должен быть без натуры»
«Мощный, широкоплечий, с седой волной вьющихся непокорных волос и с мягкой улыбкой» – таким в 1880-е годы Шишкин запомнился знавшим его людям, таким он запечатлен на портретах. Человеком он был непростым, особенно в зрелом возрасте. Многие знали его как веселого, гостеприимного, надежного друга, заботливого отца и семьянина. Остроухов в начале 1880-х годов писал: «Познакомился я, между прочим, с Шишкиным и просто влюбился в него – такой он простой, теплый человек!»61
[Закрыть]. Но и о его резкости и вспыльчивости, суровости и нелюдимости нередко говорили встречавшиеся с ним люди.
Еще с молодых лет в нем сохранилась нервность в отношении к показу своих работ – сначала экзаменаторам, потом товарищам, публике, покупателям. В семье это называли «выставочное настроение» – оно было вызвано неверием Шишкина в качество своих картин, сомнениями и боязнью, что на выставке они окажутся хуже, чем в мастерской, что их не купят. Глубочайшая мнительность, сопровождавшая всю его жизнь и творчество, окрашивала его характер. По его собственному признанию, он мечтал о душевном мире как идеале счастья – так он ответил на анкету «Петербургской газеты» в 1893 году62
[Закрыть]. Но жизнь не дала ему душевного мира, отняв у него двух любимых им женщин, двух сыновей. Только работа была спасением и благом, только в ней можно было прочно ощущать себя в жизни. «Иван Иванович был художником великого труда, – вспоминал Н.А. Киселев. – Его нельзя было встретить на вечерах ни у нас, ни у Репина или Маковского»63
[Закрыть].
У калитки. Сиверская. Этюд. 1874-1883
Холст на картоне, масло. 55,7 х 34,6 см
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
«Работать! Работать ежедневно, отправляясь на эту работу как на службу. Нечего ждать пресловутого „вдохновения“... Вдохновение – это сама работа!». Эти слова Шишкина сохранились в воспоминаниях знавших его людей64
[Закрыть]. Таким был главный творческий принцип художника с молодых лет – «постоянная работа есть закон искусства». Его работа на натуре была расписана по часам в соответствии с создаваемым образом, с нужным освещением, утренним или вечерним. В окрестностях своего летнего жилья, где бы он ни работал, художник захватывал в поле зрения не один, а сразу несколько мотивов природы – вечерние ивы над водой в тумане, утреннее поле или ярко освещенные дубы в полдень. Непрекращавшаяся работа художнического сознания и в свободные минуты заставляла его запоминать штрихи и линии, нюансы цвета и света в окружающем мире для абсолютной точности будущих картин.
1880-е годы стали периодом высокого расцвета таланта художника. К этому десятилетию относится большой ряд лучших его картин. В них все ощутимее становится стремление Шишкина передать целостный внутренний строй и идею природного мотива. Это связано с развитием композиционных решений, которым он уделял большое внимание и в картинах, и в этюдах.
Он любил лесную глушь. Во множестве его картин нашла отражение скрытая жизнь леса, который живет сам по себе. Растут и умирают деревья, листья опадают и вновь распускаются, трава всходит и увядает. В соответствии с этой жизнью формируется и внутреннее строение леса, без тропинок и просек, сделанных человеком. Художник с любовью изображает маленькие речки, ручьи, заводи – водные артерии леса, несущие жизнь деревьям. Шишкин писал этюды поросших мхом камней, словно это лежащие на земле обломки древней архитектуры или окаменелые останки зверей, когда-то бродивших здесь. Особые места в его картинах и этюдах – опушки, где мир леса соприкасается с окружающим миром, где располагается вход в лесное царство.
Папоротники в лесу. Сиверская. Этюд. 1883
Холст на картоне, масло. 36,2 х 59,6 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Заросший пруд у опушки леса. Сиверская. 1883
Холст, масло. 56 х 42 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В самом начале 1880-х годов он пишет две монументальные по своему размаху картины, разрабатывая один композиционный замысел – «Ручей в лесу (На косогоре)» (1880) и «Дебри» (1881). Продолжая тему «лесной глуши», Шишкин вновь приоткрывает зрителю глубины мрачноватых хвойных чащоб. В обеих картинах он избирает вертикальный формат, словно подчеркивая плотность тесно растущих елей. Сходно и композиционное решение картин – оно строится на диагонали косогора, по которому «карабкаются» вверх деревья. И в то же время картины различны по мироощущению и характеру трактовки образа леса. В полотне «Ручей в лесу» сумрачный передний план переходит в пронизанную солнечными лучами внутренность леса, а сам ручей с отсветами солнца на поверхности воды увлекает взгляд зрителя в глубину, к освещенным полянам. Таким образом, композиция обретает мажорный характер. Иначе построен эмоциональный тон в картине «Дебри», которая, несмотря на свою монументальность, заслуживает названия «пейзаж настроения». Здесь ни один луч солнца никогда, казалось бы, не проникал в изображенную художником чащу леса, в эту спящую – «дремучую» – дикую глухомань. Шишкин достигает нужного настроения не только «бессветностью» живописи, но и тональностью колорита с господствующей зелено-серой холодной гаммой.
Первый план в картине Шишкин старался писать максимально разнообразно, чтобы усилить и подчеркнуть спокойную ширь дальних планов. Тщательно разработанные подробности земли, травы, камней подведены к самым глазам зрителя, заставляя его пристально рассматривать картину, постепенно углубляясь в нее. Наблюдательность, зоркость художника словно передаются зрителю. Затем перед ним открывается влекущая глубина пейзажа, возникает энергетический поток внутрь картины, соответствующий линиям перспективы. Взгляд стремится к дальнему горизонту, даже если он скрыт лесом, даже если, как в картине «Дебри», «вход» затруднен, загроможден валунами, зритель инстинктивно выискивает тропку, примеряется к предстоящему пути.
Дебри. 1881
Холст, масло. 142 х 93 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Ручей в березовом лесу. 1883
Холст, масло. 105 х 153 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
«Среди долины ровныя...». 1883
Холст, масло. 136,5 х 203,5 см
Киевский музей русского искусства
Интерес к лесному «интерьеру» органично сочетается в творчестве Шишкина с тягой к изображению открытых пространств, необъятной шири, являющейся органической частью русского ландшафта и открывающейся во многих его уголках.
Родная Елабуга неизменно оставалась для художника источником новых и наиболее сильных образов пейзажа. Пейзаж «Кама» (1882) был, пожалуй, первым панорамным пейзажем Шишкина такого масштаба. К воплощению поразительного эффекта охвата простора, взятого с высокой точки, Шишкин подошел без всякого утрирования, соблюдая все ту же верность правдивому воспроизведению красоты природы.
На XI Передвижной художественной выставке Шишкин показал картину «Среди долины ровныя...» (1883), которая стала событием в русской художественной жизни и одной из самых впечатляющих картин художника. Перед ней постоянно можно было видеть толпу зрителей. Рецензенты характеризовали ее как «новое, невиданное явление» в творчестве художника, при этом называли «иллюстрацией» к известной в то время песне на старинное стихотворение А.Ф. Мерзлякова «Одиночество». Шишкин дал картине название по первой строке этого стихотворения и тем самым создал особое сочетание поэтического и живописного образа, может быть, несколько прямолинейное на современный взгляд, но обогатившее творчество художника приемами литературных реминисценций, к которым он обращался еще не раз. В этой картине словно выплеснулась романтическая составляющая творчества Шишкина, не покидавшая его, тлевшая угольком под спудом реалистических устремлений. Реалистический в деталях, пейзажный образ картины «Среди долины ровныя...», несомненно, сочиненный, символистский по своему духу.
Лесные дали. 1884
Холст, масло. 112,8 х 164 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Зимой. 1883
Картон на дереве, уголь, мел, белила. 78,3 х 51,2 см
Нижегородский государственный художественный музей
«На всей картине чувствуется печальный тон, чувствуется что-то необыкновенно грустное и вместе с тем спокойное и величавое», – писал рецензент выставки65
[Закрыть]. Главным воздействующим на зрителя мотивом стала невозмутимая красота равнинного пейзажа, венцом которой является могучий дуб. Вид царственного дерева, господствующего в пустынном ландшафте, создает сильный образный и пластический контраст, имя которому – одиночество.
Смещенный по отношению к центру картины дуб словно слегка кренится, сохраняя неустойчивое равновесие, – возникает зрительный контрапункт силы и слабости. Лаконизм далевого пространства Шишкин подчеркивает декоративной выразительностью кроны дерева, его хорошо читающегося силуэта. Следует обратить внимание на то, что в картине, может быть впервые, у Шишкина появляются цветные – синие – тени, свидетельствующие о нарастании пленэрных качеств пейзажа. Взаимодействие света и тени на открытой плоскости равнины, обусловленное движением облаков, играет большую роль в картине. Правдивость этого тонко схваченного перемещения теней по земле пробуждает в зрителе воспоминание о неоднократно виденных им в пейзаже подобных явлениях. Воздействие картин Шишкина чаще всего и рассчитано именно на такое личное узнавание привычного и бесконечно повторяющегося в природе, благодаря которому возникало сопереживание пейзажного образа. «Истолкователем эстетических чувств» народа называет Шишкина один из рецензентов.
Еловый лес зимой. 1884
Холст, масло. 140 х 95 см
Серпуховским историко-художественный музей
Лес весной. 1884
Холст, масло. 142 х 106 см
Серпуховский историко-художественный музей
Композицию панорамного пейзажа и свои пленэрные поиски Шишкин развивает в картине «Лесные дали» (1884). Эта большая творческая удача была вновь обусловлена поездкой в Елабугу – именно там мог художник испытать ощущение полета над лесными массивами и озерами. Главными в картине являются невероятные глубина и ширь открывающегося простора, передаваемые в виде четко определенных пространственных планов, уходящих к горизонту. В пейзаже присутствует множество разнообразных элементов: густые леса, озеро, каменистая почва, одинокая сосенка на пригорке, – но взгляд, минуя их, неудержимо стремится к голубеющей дали. Выбор мотива в произведениях 1880-х годов все чаще определяется главенствующей ролью дали – в соответствии с этим строится композиция и формируется живописное решение. «Лесные дали» удались Шишкину и сточки зрения колорита, тонко решенного сочетанием голубых, зеленых, коричневых и серых цветов, объединенных в общий живописный тон, трактованный как голубоватая атмосферная дымка. В этом сложном цветовом решении художнику открываются широкие возможности передачи разнообразных световоздушных эффектов, которыми наполнено это громадное пространство.
Сныть-трава. Парголово. Этюд. 1884
Холст на картоне, масло. 35 х 58,5 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Уголок заросшего сада. Сныть-трава. Этюд. 1884
Холст, масло. 54,3 х 41,7 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Наряду с солнечными, прозрачными пейзажами Шишкин все чаще обращается к изменчивым состояниям природы, намеренно усложняя свои живописные задачи. Так, например, он увлеченно изучал эффекты туманной атмосферы, насыщенного влагой воздуха. Искусство, с которым Шишкин передавал утреннюю дымку над речной гладью, сгущающийся туманом холодноватый сырой лесной воздух в затененных местах или парение земли под солнечными лучами после дождя среди стволов деревьев, не только восхищало сложностью самой живописной задачи, но и трогало своей минорной сущностью и правдой. Его «туманы» пользовались огромным успехом у зрителей и критиков. Одной из таких работ стало «Туманное утро» (1885), где сам пейзаж растворен в трех сложно написанных компонентах – гладь реки, пелена тумана и облачное рассветное небо.
Излюбленными местами летней натурной работы Шишкина, помимо Елабуги, по-прежнему были окрестности Петербурга – острова, Сиверская, Парголово, Павловск и Петергоф, Сестрорецк. В северной природе он нашел созвучные его мироощущению мотивы природы – сумрачные еловые леса, высокие сосны, могучие дубовые рощи. Как писал один из рецензентов этюдной выставки Шишкина 1891 года, «несмотря на то, что северная природа, казалось бы, не особенно благоприятствовала пейзажу, глядя на картины Шишкина, этого не подумаешь: такое разнообразие сюжетов умел он всегда почерпать в этой скудной природе с ее тусклым и капризным освещением, таким живым мастером явился он в передаче ее картин, особливо в картинах нашего леса»66
[Закрыть].
Начиная с 1874 и до 1883 года постоянным местом летней работы Шишкина была станция Сиверская под Петербургом. В этот важный период становления художника пейзажи Сиверской многое открыли ему в образе природы, сформировали лирические черты его творчества.
А расцвет его таланта ассоциируется прежде всего с пейзажами, написанными в Сестрорецке, куда Шишкин начал регулярно ездить с 1884 года. Природа Сестрорецка, давно знакомая ему, но неисчерпаемо выразительная, заняла одно из наиболее заметных мест в его творчестве 1880-х годов. «Сосновый и дубовый лес Сестрорецка был его стихией, и здесь впервые он начал писать с натуры этюды огромного размера», – пишет А.Т. Комарова67
[Закрыть].
Сжатое поле. Полесский пейзаж. 1884
Холст, масло. 71,5 х 117,5 см
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
Дубы. Вечер. Этюд для картины «Дубовая роща» 1887
Холст, масло. 42 х 62 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Самым значительным мотивом в живописи Шишкина этого времени можно назвать дубовую рощу Петра I, этот великолепный памятник природы и истории России. Художник воплотил его в большой серии созданных в 1886-1887 годах картин, натурных этюдов и рисунков. К серии изображений сестрорецкой рощи принадлежат, в частности, этюды из собрания ГТГ – «Дубки» (1886), «Дубы. Вечер» (1887). Две большие картины были написаны в 1886 году – «Побережье Петровской рощи в Сестрорецке» и «В заповедной дубовой роще Петра Великого в Сестрорецке». Обобщают и завершают эту грандиозную серию созданные в 1887 году на основе собранного живописного материала картины «Дубы» и «Дубовая роща».
Знаменитое полотно «Дубовая роща» выделяется в творчестве Шишкина своей особенной силой и выразительностью. Этюды к картине отражают многократно проработанное построение композиции с изменением ракурсов и расстановки «действующих лиц», точно найденное в конечном счете соотношение и взаимодействие элементов внутри полотна. Но этюды остаются только подходами к решению задачи. Сама картина возникает не как сумма впечатлений, а как новое качество увиденного в натуре, более сложное и широкое по замыслу. Идеально отточенное мастерство и артистизм в построении композиции являются одним из условий полноты воплощения задуманного образа, его внутренней силы. Каждое дерево в трактовке художника приобретает индивидуальные черты и наполняется собственной жизнью, этапы которой отмечены глубокими трещинами и изгибами древесной коры как морщинами на вечном лике природы. Скульптурная монументальность деревьев, выразительные «позы», которые принимают их стволы в процессе роста, своего рода антропоморфность этих растительных форм делают картину подобием аллегории и заставляют размышлять о специфике символизма в творчестве Шишкина. И этюды, и большие картины представляют эти могучие дубы как наиболее выразительный символ мощи и красоты природы. В то же время он не отказывается от своих художественных правил, состоящих в подробном прописывании деталей. Напротив, он культивирует это качество как специфику образного языка, как залог правильного соотношения деталей и целого в картине. Живописная трактовка дубовой коры отражает уникальную манеру Шишкина, который не признавал незаконченности как живописного приема. В этой предельной законченности формы рождается новая условность, оригинальная живописная экспрессия.
Побережье Петровской рощи в Сестрорецке 1886
Холст, масло. 92 х 169 см
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
В заповедной дубовой роще Петра Великого в Сестрорецке. 1886
Холст, масло. 127,3 х 198 см
Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск
Несмотря на то что художник год за годом обращался почти к одним и тем же мотивам, они не превращались у него в штамп, их похожесть не переходила в одинаковость живописного воплощения, В своих любимых местах Шишкин год за годом открывал все новые черты пейзажа. Так, много раз он писал свой излюбленный мотив дорожки в сосновом лесу, каждый раз по-новому вдохновляясь красноватыми стволами сосен, горячим песком, темными тенями, яркой зеленью сосновых крон («Сестрорецкий бор», 1886). В эти годы он был способен, не повторяясь, в каждой новой работе шлифовать какую-то иную грань своего искусства.
Шедевром Шишкина по праву считается исполненный под Сестрорецком этюд «Сосны, освещенные солнцем» (1886) – по своим композиционным свойствам он относится к этюдам-картинам. Он, более чем другие его работы, свидетельствует о новых поисках в области живописной разработки мотива. Художнику удалось необыкновенно емко передать ощущение летнего дня. Словно выбежавшие из лесного сумрака деревья раскинули ветви навстречу яркому свету и теплу. Солнечный день растопляет вечный сумрак хвойного леса, зажигает его краски. Запах смолы словно струится с полотна, и стволы сосен в красноватых тонах коры горят внутренним огнем. Начавший работать на пленэре еще в 1850-е годы, Шишкин только теперь достигает истинно пленэрного звучания колорита и соответствующей ему характеристики световоздушной среды. И потому не случайно на XV Передвижной выставке этот этюд привлек внимание В.Д. Поленова, сознательного пленэриста. «Понравился мне более всего большой этюд Шишкина двух сосен. Я никогда ничего такого живописного у Шишкина не видал», – писал он жене68
[Закрыть]. П.М. Третьяков, приобретя картину с выставки, поместил ее в галерее на отдельном мольберте, выделив из других превосходных работ художника в своем собрании.
У берегов Финского залива (Удриас близ Нарвы). 1888-1889
Холст, масло. 91,5 х 145,5 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Туманное утро. 1885
Холст, масло. 108 х 146 см
Нижегородский государственный художественный музей
На XV Передвижной художественной выставке были представлены и «Дубы», и «Дубовая роща», и великолепные «Пески» (1887). «Тут мастерство и полное овладение предметом достигли пределов возможного... – писал о картинах Шишкина один из рецензентов. – Его нынешние работы, если хотите, большие этюды. Оттого-то они и смотрят живыми отрывками из природы. Ничего нет сочиненного – одна самая чистая правда»69
[Закрыть]. Похвала правдивости художника содержит в данном случае элемент непонимания его эстетической концепции 1880-х годов, и потому достоинства живописи определяются только ее идеальным подобием натуре. На самом деле, для Шишкина – это уже пройденный этап, и его верность природе приобрела иные художественные формы, чувство возобладало над аналитической позицией.
Важным обстоятельством было само появление в его творчестве «большого» этюда-картины, знаменующего слияние натурного этюда и картинной формы. К завершению картины на натуре Шишкин шел давно, и вторая половина 1880-х годов стала в этом смысле для него переломной. В немалой степени это согласуется с общим направлением в русской живописи, где как раз в это время утверждается значение этюда как самостоятельной и равноправной формы живописного произведения. Свободная и выразительная форма этюда, быстро и непосредственно написанного с натуры, сохраняющего силу живого восприятия, красоту первого впечатления, должна была максимально сблизить художника и зрителя в любовании красотой и богатством мира, развить их взаимопонимание.
Смешанный лес (Шмецк близ Нарвы). 1888
Холст, масло. 83 х 101 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Такие изменения в творческом методе Шишкина не означали уменьшения в его работе роли подготовительного этюда как средства фиксации наблюдений. То, что в картинах Шишкина приобретало монументальное звучание и величественный масштаб, складывалось из целого спектра впечатлений, быстро схваченных в этюдах. Трепетный рисунок листвы в теплых красках приближающейся осени воплощен в этюде «К осени» (1880). Этюд «Папоротники в лесу. Сиверская» (1883) представляет изысканно и воздушно написанный в солнечных лучах травянистый покров земли. Работая в Парголове под Петербургом в 1884 году, Шишкин с близкого расстояния пишет этюды нежных цветов сныть-травы («Сныть-трава. Парголово», «Уголок заросшего сада. Сныть-трава» и др.). Целый ряд малых этюдов, представляющих собой тонкую живописную миниатюру – «Мухоморы», «Кора на сухом стволе», «Гнилое дерево, покрытое мхом», – выполнены на крошечных кусочках холста или картона, но не менее совершенны, чем многие картины художника. Мастерство миниатюрного письма было замечательной гранью его таланта, и малые формы этюдов по сути отражают глубоко лирическое переживание природы.
Сосны, освещенные солнцем. Этюд. 1886
Холст, масло. 102 х 70,2 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В его творчестве на протяжении многих лет происходили эмоциональные сдвиги. Он учился передавать не только облик природы, но и чувства, рождавшиеся в процессе общения с ней. Природа у Шишкина – отнюдь не безмятежна. Солнечный свет и сумрак чащи, утренний туман, дождь, первый снег окрашивают своим настроением шишкинский пейзаж. Элегия, грусть звучат в увядающей природе, в первой желтизне листьев «осенних» картин. Драматические образы леса возникают в изображениях буреломов, «лесных кладбищ», горелых лесов, где художник повествует о жизни и смерти дерева. Контрасты живых и упавших – погибших или срубленных – деревьев стали основой эмоционального образа целого ряда его произведений. В поисках настоящей лесной глухомани в мае 1887 года Шишкин со своим другом фотографом-любителем Е.П. Вишняковым отправляется в Вологодскую губернию. Из этой поездки он привез множество рисунков и этюдов, которые легли в основу выдающейся работы «Бурелом» (1888). В этой картине экспрессия, ставшая важной чертой манеры Шишкина, воплотилась с большой художественной силой и в композиции, и в рисунке, и в светотеневой разработке.
А.В. Прахов писал: «Шишкин не увлекается миловидными, так сказать, жанровыми мотивами природы, где суровость пейзажа смягчается присутствием домашних животных или человека...»70
[Закрыть]. В отличие от своих ранних картин все чаще художник остается наедине с лесом, с его тайнами.
Возможно, именно в вологодских лесах он нашел натуру, послужившую для работы над самой известной его картиной «Утро в сосновом лесу» (1889). Особенностью полотна, обеспечившего ему зрительский успех, стала анималистическая сценка с семейством медведей. Их написал друг Шишкина, художник К.А. Савицкий, которому, вероятно, принадлежал первоначальный замысел картины71
[Закрыть]. Некоторое время на картине рядом с подписью Шишкина стояла и подпись Савицкого, позднее снятая П.М. Третьяковым. Но, прежде всего, «Утро в сосновом лесу» ценно именно пейзажным решением как один из примеров превосходно выраженного состояния природы в творчестве Шишкина. Утренний туман окутал глухой уголок леса, и его голубоватая дымка словно разделяет передний и дальний планы на отдельные, по-разному освещенные зоны. Этот тонкий подход к трактовке солнечного света в картине, почти импрессионистическое ощущение прохладного рассветного воздуха были очень важны для художника, с большой точностью изобразившего узнаваемо русский «медвежий угол».
Большая Невка. Этюд
Холст, масло. 12,4 х 25 см
Государственный Литературный музей, Москва
Эскиз к картине «Утро в сосновом лесу»
Холст, уголь. 191 х 125 см
Дагестанский музей изобразительных искусств, Махачкала
На рубеже 1880-1890-х годов в его произведения все более настойчиво входят пейзажные мотивы Карельского перешейка, прибалтийских лесов, побережья Прибалтики. Лето 1888 года Шишкин провел в Шмецке близ Нарвы, «где ему очень нравился сырой, болотистый и нетронутый лес» (А.Т. Комарова)72
[Закрыть]. Он много путешествует вдоль побережья Финского залива, и в названиях его этюдов и картин все чаще встречаются названия Шмецк, Удриас, Нарва, Мериюоль, Мери-Хови.
Выбор мотива картины «У берегов Финского залива (Удриас близ Нарвы)» (1888-1889) определялся особой красотой этого места на побережье залива – огромного обрыва с причудливо изрезанным краем, по верху которого расстилалось ровное поле ржи. Как и в других случаях, художник Шишкин написал к этой картине множество подготовительных работ с разных точек – к ним, в частности, принадлежит этюд «По берегу моря» (1889). В нем художник прорабатывает тот особенный композиционный и пространственный ракурс в изображении берега, позволяющий эффектно соединить подробности переднего плана с обобщенными формами дальнего.
Летом 1890 года художник упоенно пишет песчаные дюны и сосновую поросль в местечке Мери-Хови по Финляндской железной дороге. В его этюдах («Молодые сосенуу песчаного обрыва», «Сосна без солнца», «На песчаном грунте», «Сосны на дюнах») ощутимо высветляется гамма, укрепляется прием рисования кистью, то есть формируются новые, все более свободные качества живописного образа.
Та «струнка, которая могла бы обращаться в песню», по выражению Крамского, безусловно, вызревала в художнике в 1880-1890-е годы. Творчество Шишкина последовательно обогащалось поэтическим содержанием, обретало лирическую глубину. Ведь он с ранних лет был уверен в том, что «пейзажист – истинный художник, он чувствует глубже, чище»73
[Закрыть].
Утро в сосновом лесу. 1889
Холст, масло. 139 х 213 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Иллюстрация на с.68 На ручье. 1895
Бумага, тушь, перо, графитный карандаш 106 х 80,5 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва