355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Точильникова » Жизнь и судьба Михаила Ходорковского » Текст книги (страница 3)
Жизнь и судьба Михаила Ходорковского
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 22:00

Текст книги "Жизнь и судьба Михаила Ходорковского"


Автор книги: Наталья Точильникова


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

«Фея наградила его тремя золотыми волосками», – прочитала я о Ходорковском на одном из форумов.

Нет иллюзии более вредной. Не надо быть талантливым и упорным, не надо вкалывать и рисковать – достаточно лежать на печи и ждать трех волосков от феи. И фея подарит и именную стипендию, и красный диплом, и три высших образования, и организует компанию, и одарит миллиардами, и надоумит в тюрьме вести себя достойно и держать голодовки «за други своя».

«Мы не верим в удачу, в фарт, – писали авторы в «Человеке с рублем», – мы высчитываем и просчитываем каждый свой шаг, предпочитаем расчет риску, готовим и планируем успехи».

И фея тут не при чем. Просто «пахать» надо:

«Руки у человека не для приема подаяния – для работы. Мы словно забыли, что человека создал труд», – писали они.

В 1992 году Ходорковский вошел в рейтинговый список «Независимой газеты» «Они делают политику России. 500 фамилий» и список ньюсмейкеров газеты «Коммерсант» [19]19
  Газета «Коммерсант» № 2(155) от 07.10.1992.


[Закрыть]
из 80 фамилий. А ньюсмейкер – это человек, каждый шаг которого вызывает интерес СМИ, либо в силу его общественного положения, либо харизмы.

В феврале же 1993-го в рейтинге бизнес-журнала «Мост», перепечатавшего статью из Австрийского журнала «Option», Михаил Борисович занял 12 место в списке «50 самых богатых русских». Потом список был в свою очередь перепечатан «Советской Россией». [20]20
  Номер от 18.03.93 г.


[Закрыть]

Тогда же Ходорковский принял участие в работе всемирного экономического форума в Давосе, где стал лауреатом конкурса «Мировые лидеры XXI века».

«На «МЕНАТЕП» перестали смотреть как на некий курьез и воспринимают объединение пусть как небольшую, но реальную финансовую структуру, с которой можно иметь дело», – сказал он по возвращении в интервью «Коммерсанту». [21]21
  Газета «Коммерсант» № 22(245) от 09.02.1993.


[Закрыть]

А в марте его назначили заместителем министра топлива и энергетики Юрия Шафраника.

93-й год

Поздно вечером 30 ноября 1992-го Михаил Ходорковский вместе с Леонидом Невзлиным, председателем правления «Инкомбанка» Владимиром Виноградовым, Константином Затулиным, Владимиром Гусинским и еще несколькими предпринимателями подписал заявление «Предпринимательская политическая инициатива – 92». [22]22
  Газета «Коммерсантъ-Daily», № 50 от 02.12.92.


[Закрыть]

Заявлению предшествовали встречи с Егором Гайдаром, Геннадием Бурбулисом, Анатолием Чубайсом, Русланом Хасбулатовым и другими лидерами парламента и правительства.

Дата не случайна. Более того, подписанты успели в последний момент. 1 декабря в Москве открывался седьмой Съезд народных депутатов, а противостояние между президентом и депутатским корпусом назревало с весны 1992-го. В мае, выступая в Череповце, Ельцин заявил: «Этот Съезд надо разогнать к чертовой матери».

И Съезд обещал стать антипрезидентским. 9 декабря он не утвердит Гайдара на посту Председателя Правительства. А 10-го на съезде выступит Ельцин, будет критиковать работу Съезда и чуть не сорвет заседание, уведя с собой своих сторонников. Это начало того конфликта, который приведет к расстрелу Белого дома в октябре 1993-го.

Президент за принятие новой Конституции, усиление президентской власти и либеральные экономические реформы, Верховный Совет и Съезд – за сохранение всей полноты власти у Съезда и против «шоковой терапии» при проведении реформ. Если вообще за реформы. Большинство в советах у коммунистов.

Предприниматели, подписавшие заявление, пытались заранее примирить стороны.

Они были против введения президентского правления, роспуска Съезда депутатов и «диктатуры в интересах рынка».

И призывали власть к защите отечественного бизнеса: «Интересы национального капитала должны быть защищены в любой ситуации. Правительством должна быть выработана серьезная протекционистская политика по отношению к отечественному предпринимательству».

Правительство реформаторов обвинялось в ряде ошибок, но подписанты на должности не претендовали, утверждали, что альтернативы Гайдару нет, и предлагали начать консультации предпринимателей с властями в преддверии съезда.

93-й год. Страна на грани кризиса, если не гражданской войны.

«Предпринимательская политическая инициатива» колеблется между президентом и парламентом. Они за реформы, но против потрясений и революций. У них своя концепция: «Третьего пути».

Они создают оргкомитет движения «Предприниматели за новую Россию», в который входит и Ходорковский. «По убеждениям мы – либералы, но опасность услышать крик «бей богатых» вынуждает нас быть и консерваторами», – поясняет другой член оргкомитета предприниматель Марк Масарский.

Первый съезд «Предпринимателей за новую Россию» открылся 18 июня 1993-го в Октябрьском зале Дома Союзов. В принятой ими декларации была защита частной собственности, снижение налогов, контроль предпринимателей за выдачей кредитов, создание таможенного союза.

Явлинский представлял на съезде свои «Тезисы к программе экономических реформ» и говорил об ускоренной приватизации и освобождении предпринимателей от многочисленных ограничений. В Съезде участвовали демократы доельцинской эпохи Сергей Станкевич и Гавриил Попов и вице-премьер правительства Сергей Шахрай. Присутствовали представители Всероссийского союза «Обновление», Демократической партии России, Союза возрождения России, Республиканской партии России, Российского движения демократических реформ, Партии экономической свободы.

На съезде приняли декларацию и устав и собирались создать предвыборный блок и выдвинуть кандидатом в президенты Григория Явлинского.

В Координационный совет вошли Ирина Хакамада, руководитель Инкомбанка Владимир Виноградов, бизнесмены Иван Кивелиди, Юрий Милюков, Лев Вайнберг и президент Российского союза инвесторов Леонид Невзлин.

– Да, у меня уже тогда были мысли о переходе к политической или общественной деятельности, – вспоминает Леонид. – Это отдельно от Михаила Борисовича, но он никогда не возражал.

В сентябре 1993-го Верховный Совет начал готовиться к объявлению импичмента Ельцину. Президент не остался в долгу. В восемь часов вечера 21 сентября 1993-го был подписан указ № 1400, прервавший полномочия Съезда народных депутатов и Верховного Совета.

Ночью с 21 на 22 сентября Конституционный суд признал указ противоречащим Конституции, депутаты проголосовали за прекращение президентских полномочий, а Александр Руцкой на трибуне Верховного Совета принес присягу в качестве исполняющего обязанности президента.

В Белом доме, где заседали депутаты, отключили телефоны, электричество, воду, отопление и поставили вокруг бетонные ограждения. А в Даниловом монастыре шли переговоры между сторонниками президента и парламента.

«Мы постоянно пытались договориться, – вспоминает Василий Шахновский. – К нам приходили люди из Белого дома, мы туда посылали людей. Все это было на моих глазах и с моим участием.

Тут недавно по «Эху Москвы» выступал Хасбулатов. Либо он уже все забыл, либо врет просто, как сивый мерин. Переговоры в Даниловом монастыре сорвали вот эти ребята из Верховного Совета. Ельцин был готов идти на совместные выборы Президента и Парламента, и именно в этом направлении шли переговоры. Все было на стадии подписания. Абдулатипов [23]23
  Рамазан Гаджимурадович Абдулатипов – российский политик, парламентарий, государственный деятель. В 1993-м первый заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР. Участвовал в переговорах с представителями Президента о возможных компромиссах.


[Закрыть]
все согласовал, а потом его заменили на Воронина [24]24
  Юрий Михайлович Воронин – российский политик. В 1991 – 1993-м первый заместитель Председателя Верховного Совета Российской Федерации. В сентябре 1993-го резко выступил против роспуска Верховного Совета.


[Закрыть]
. Воронин эти переговоры сорвал, и все покатилось. Было уже не остановить».

3 октября противники президента захватили здание мэрии на Новом Арбате. А Руслан Хасбулатов выступал с балкона Белого дома. «Я призываю наших доблестных воинов привести сейчас сюда войска, танки для того, чтобы взять Кремль с узурпатором, – сказал он. – Ельцин сегодня же должен быть посажен в «Матросскую тишину», вся его продажная клика должна быть размещена в одиночках».

Вечером Гайдар выступил по телевизору и призвал всех сторонников демократии идти к Моссовету, в противовес Парламенту.

Для меня не было вопроса, где быть. Я была всецело за Ельцина, но утром четвертого зазвучала канонада: обстреливали Белый дом.

Потом выяснилось, что половина моих друзей была у Моссовета, а половина – в Белом Доме. И двое погибли.

Это был шок. Я была морально готова умереть за свободу, но не убивать за нее.

«После 1993 г. я вообще многое пересмотрел, – пишет мне Михаил Ходорковский. – Боюсь, навсегда. С обеих сторон были мои друзья. Известные и не очень, высокопоставленные и обычные, но живые люди. Свою жизнь отдать бывает проще. Экстремисты типа Макашова есть везде и у всех. Их надо арестовывать и судить за их действия справедливым судом в соответствии с законом. А стрелять из пушек по зданию, где, кроме вооруженных, сотни невооруженных людей, пусть имеющих и отстаивающих иное мнение, – этого быть не должно. Мне лично сейчас не по себе от того, что и я был охвачен тогда общим энтузиазмом».

После событий 3–4 октября в Москве лидеры «Предпринимателей за новую Россию» высказались по-разному. Константин Затулин призвал Ельцина уйти в отставку, освободив место политику, который сможет проводить реформы, не ставя страну перед катастрофой.

Зато сопредседатель объединения Юрий Милюков обвинил во всем сторонников бывшего ВС, поддержал президента и потребовал от лидеров Белого дома прекратить сопротивление.

– В 1993-м позиция у нас с Михаилом Борисовичем была одинаковая: проельцинская, – рассказывает мне Леонид Невзлин.

– Но Затулин, который был лидером этой организации, некую среднюю позицию занимал, – замечаю я.

– Затулин был всегда лидером себя. И его позиция имела мало отношения к нашей. Мы хотели помочь Ельцину и тогда Черномырдину – советом, поддержкой и так далее – преодолеть этот кризис, который был гораздо опаснее кризиса 1991 года.

Сотрудничество с Ельцинским правительством, с моей точки зрения, никогда не было вещью безнравственной или априори коррупционной. Это было совсем не так. Обвинять правительство Гайдара, Чубайса или Бурбулиса в коррупции несправедливо.

12 декабря на всероссийском референдуме была принята новая конституция, наделившая президента слишком большой, почти царской властью. Я думаю, что именно там, в декабре 1993-го, корень наших сегодняшних бед. Именно те права, которые эта конституция предоставляла президенту, позволили Владимиру Путину осуществить свой вялотекущий и вязкий, как трясина, контрреволюционный переворот, который отнял у нас почти все, что мы завоевали в 1991-м и смогли отстоять в октябре 1993-го.

У нас осталось разве что право не стоять в очереди за колбасой, стиральным порошком и детскими колготками. Да и это последнее может отнять очередной кризис.

«Лихие» девяностые

16 марта 1993 года произошло еще одно событие, имеющие отношение к моему герою. В этот день было организовано РУОП, то есть Региональное Управление по Организованной Преступности [25]25
  В 1998-м он был переименован в РУБОП (Региональное управление по борьбе с организованной преступностью).


[Закрыть]
. Ему выделили последний этаж бывшего здания райкома КПСС на Шаболовке. На первых этажах еще сидели какие-то коммерсанты, но вскоре оно заняло все помещение.

Именно тогда в первой половине девяностых журналисты придумали замечательный афоризм: «круче солнцевских только шаболовские», которым очень гордился тогдашний руководитель РУОПа господин Рушайло.

То есть была Солнцевская преступная группировка, была, понятно, Лубянская, а была и Шаболовская.

О методах работы сей организации ходили легенды. Подбросить подозреваемому наркотик или оружие было для этих ребят плевым делом и нормальным методом ведения следствия. Говорят, тогда все суды были завалены подобными делами. И ничего – людей исправно сажали в тюрьму.

Широкую известность тогда получила история об аресте вора в законе Деда Хасана. Менты, не разобравшись, подбросили ему молодежный наркотик экстази. «Дед Хасан собрался на дискотеку», – шутили бандиты.

Бывало, что задержанных вывозили за город и вырывали им ногти, чтобы добиться нужных показаний. Выживали не все.

Действие породило противодействие. Бандитские пули косили благородных сотрудников РУОПа так, что в 1995–1996 годах во дворе бывшего райкома у подножия мирных голубых елей был поставлен памятник невинно убиенным героям с длинным списком на черном камне.

«Лучше я буду отстреливаться до последнего, но живым ментам в руки не дамся. Не хочу, чтобы меня потом нашли с вырванными ногтями», – объясняли некие господа, любившие зеленые кашемировые пальто, красные пиджаки и вишневые «девятки».

Если уважаемый читатель решил, что РУОП хотел заняться и будущим уголовным преступником Михаилом Борисовичем Ходорковским, то глубоко ошибся. Связь здесь совсем другая.

Были и те, кого господин Рушайло считал честными предпринимателями.

В том же 1993 году в здание на Шаболовке пришли некий Александр Качур и банкир Александр Смоленский. И предложили создать благотворительный фонд «Содействие социальной защите профессиональных групп повышенного риска» для материальной поддержки рискующих жизнью бойцов РУОПа. Идея была принята с восторгом. Александр Качур стал Директором Фонда, а Смоленский вместе с еще несколькими достойными людьми вошел в попечительский совет.

По странному совпадению многие члены попечительского совета потом стали именоваться «олигархами»: Смоленский, Авен, Фридман, Березовский, Гусинский, Потанин. А по одной из версий, в попечительский совет входили и Михаил Ходорковский с Леонидом Невзлиным.

– Входил, конечно, – признается мне Невзлин. – В совет фонда, не помню, но, скорее всего, да, потому что с председателем фонда и с Рушайло мы были в постоянных отношениях, постоянно участвовали в сборе средств на создание РУОПа.

Тогда был период разгула организованной преступности, и Рушайло выступил в Москве с инициативой создания структуры, которая могла бы защитить и граждан, и бизнес, который больше всего страдал от рэкета и нападений.

Но нужны были средства, и по согласованию с мэром Москвы, с мэрией, с министерством внутренних дел и ГУВД Москвы был создан соответствующий фонд, куда крупные бизнесы вкладывали приличные деньги для того, чтобы в условиях дефицитного бюджета помочь организовать эту структуру. Мы тоже участвовали.

– То есть это было сделано по согласованию с властью?

– Да. А как еще могло быть? Это же не коррупция. Около миллиона долларов в год каждый вкладывал. Миллионов двенадцать-пятнадцать в год – тогда это были крупные деньги. В те времена был разгул чеченской преступности и разгул русских криминальных группировок – типа солнцевской. РУОП стал тем, что называли «крышей», но «крышей» легитимной. И брали не взятки, а официальные деньги на создание и поддержку структуры. Я считаю, что это был очень удачный проект.

Желающих внести свой вклад и спать спокойно оказалось хоть отбавляй, и на счет фонда потекли миллионы долларов.

В бесплатной РУОПовской столовой появились куриные окорочка от «Союзконтракта», а личный состав раз в год отправляли на отдых в Анталью и регулярно радовали премиями.

Спонсоров тоже не забывали. Выездные заседания попечительского совета проходили в одном из дорогих московских ресторанов «Сирена-1» и оплачивались из средств фонда.

– Нет, я ничего такого не помню, – говорит Леонид Борисович. – Рушайло вел себя прилично, он вел себя, как чиновник. У меня всегда была возможность встретиться с ним в РУОПе, на Шаболовке, изложить проблемы, попросить защиты или помощи. Никогда отношения с ним не превращались в отношения «ты мне, я тебе», и тем более никакой коррупции там не было. За фонд отвечал полковник Качур, преподаватель академии МВД. И я не помню ничего такого, что можно было бы назвать пачкающим их или нас. Все крупные структуры, которые были расположены в Москве, в основном, входили в этот фонд.

Когда сейчас я читаю о связях с криминалитетом «организованной преступной группировки» Ходорковского и их криминальных методах, я все время вспоминаю этот эпизод его биографии: участие в финансировании РУОП.

«А что касается криминальных разборок – «олигархов» они практически не касались, – вспоминал Леонид Невзлин в интервью Наташе Мозговой. – У нас же не было борьбы за предприятия с бандитами, мы приходили уже с милицией, всегда опирались на государство против бандитов. Мы охранялись, угрозы бывали, но несерьезные – мощь была большая». [26]26
  http://mozgovaya.livejournal.com/346010.html.


[Закрыть]

Так называемый «олигархат» был силой, связанной с властью и искавшей у нее защиты. И еще в 1993 году предпочитавшей милицейскую крышу всем остальным, задолго до написания Пелевиным романа «Числа», где описан процесс замены чеченской крыши – ФСБшной.

Кстати сказать, именно РУОП ввел в практику «маски-шоу» в камуфляже и с автоматами, которое в 2003 году устроят и Ходорковскому…

Справедливости ради надо заметить, что Михаил Борисович финансировал не только РУОП, но и, например, Малый театр, с которым был заключен договор о сотрудничестве.

А вот театр «Модернъ» не финансировал. С его художественной руководительницей Светланой Александровной Враговой, а точнее с ее квартирой, связан еще один миф о Ходорковском.

Миф о квартире госпожи Враговой

Я долго верила в этот миф, тем более что его излагал господин Панюшкин, а «Узника тишины» я считала весьма надежным источником информации.

История такая.

В 1994 году правительство Москвы передало в аренду «МЕНАТЕПу» на 25 лет здание под офисы по адресу Колпачный пер. 4, стр. 1. Дом был занят различными организациями, но с ними МЕНАТЕП разбирался в арбитраже. И суды выигрывал.

Правда, всякое бывало. В номере газеты «Коммерсант» от 16 мая 1995 года упоминается о том, что помещение у «всемогущего» «МЕНАТЕПа» отсудила… парикмахерская.

Рядом стоял дом, который компания должна была расселить и отремонтировать в соответствии с планом реконструкции, утвержденным московским правительством. Конкурс на право реконструкции выиграл банк «МЕНАТЕП» и учредил для этого дочернюю фирму АО «Покровка».

В этом доме и жила Светлана Врагова. Остальных жильцов быстро уговорили разъехаться в спальные районы, а госпожа Врагова и ее сосед сверху Александр Кончатов боролись до последнего, надеясь то ли выжать из «МЕНАТЕПа» квартиры в центре, то ли выжить «МЕНАТЕП». И в Ясенево не хотели ни в какую.

Тем временем Светлана Александровна уехала на дачу, а, вернувшись, обнаружила…

И вот тут начинаются разночтения. Причем, разночтения исходят от самой госпожи Враговой, которая излагает эту историю каждый раз по-новому.

Наиболее драматичная версия изложена, как ни странно, в «Новой газете» от 30 июня 2005 года, где подписанты письма, одобряющего приговор Ходорковскому, объясняют свои позиции.

Итак, госпожа Врагова вернулась с дачи и обнаружила, что «автоматчики «МЕНАТЕПа» ворвались в квартиру и дочиста ее ограбили». А ей и ее мужу приказали больше там не появляться. И бедная женщина была вынуждена жить то дома, то у подруги. А адвокаты отказывались браться за ее дело.

В интервью программе «Момент истины», выложенном на сайте prigovor.ru, специализирующемся на компромате против «ЮКОСа», приведена другая версия событий. И версия более ранняя. Интервью датировано 10 апреля 2005 года, то есть до приговора. Оказывается, что из «МЕНАТЕПа» к ней приходили в театр и предлагали квартиру в Ясенево. А она говорила: «Оставьте меня в покое. Пусть у вас там будет банк».

Она – дочь очень состоятельных родителей, папа – военный атташе в Иране, ездила на «Мерседесе», ходила в бриллиантах и шубе до пят с двадцати лет. И пришли к ней, советской аристократке, которой сам шах дарил вещи, генеральской дочери и творческому человеку какие-то там нувориши, кухаркины дети. И еще хотят чего-то!

В «Человеке с рублем» Ходорковский и Невзлин вспоминали, как летом 1991-го они снимали дачу в подмосковном Успенском, среди партийно-советской элиты, и их жен отшивала продавщица в магазине: «Вам сметаны? Да ее министрам не хватает!»

Разные, конечно, и уровень, и обстоятельства, но реакция похожа.

Итак, когда Светлана Александровна вернулась с дачи, «автоматчики» стояли перед ее домом. Посмотрела она на рамы в квартире, а рамы не ее, новые. Оказывается, за время ее отсутствия из квартиры все вынесли и начали ремонт. «Автоматчики» объяснили, что квартиру обчистили украинские рабочие.

Согласитесь, не совсем одно и то же.

Такое впечатление, что ее слишком буквально поняли или у менатеповцев лопнуло терпение. Говорите, оставить в покое и пусть будет банк? Будет!

Разночтения есть и дальше. Естественно лишенная дома актриса начинает бороться. Только по версии, изложенной в «Новой», она звонит в различные иностранные издания, надеясь, что в Америке ее помнят, поскольку там с триумфом выступал ее театр. «Не знаю, повлияли ли как-то эти звонки, но однажды в 8 утра мне позвонил человек, извинился и сказал, что за счет банка мне будет куплена другая квартира», – вспоминает актриса.

Запомним. И вернемся к апрельскому интервью. В нем вообще нет упоминаний о звонках в иностранные издания, зато фигурирует некий Александр Сергеевич, умеющий разруливать проблемы.

«Сижу я в своем кабинете, полпервого ночи, – вспоминает актриса. – Ехать мне некуда, только на дачу, которую я снимаю, дома у меня нет. И звоню Косте Щербакову, он был первым заместителем министра культуры. Я говорю: «Костя, вот у меня такая история. Что мне делать?». Он говорит: «Светочка, а что я могу?» Я говорю: «Костя, извини, но…» Повесила трубку. Вдруг звонок. Я уже гашу свет – час ночи. Он говорит: «Свет, подожди. Тут у меня один человек сидит». И начинается история. По мобильному телефону ты должна позвонить в восемь утра Александру Сергеевичу. Кто такой? Никогда в жизни его не видела. Мобильного телефона у меня не было. Я побежала к бизнесменам, они дали мне мобильный телефон. Я решила не спать, в 8 утра бодрым голосом – лучше не спать. И звоню. Говорю: «Але». И вдруг оттуда голос: «Алееее». Я говорю: «Вот, это Врагова». «Друзья моих друзей – мои друзья», – и повесил трубку. Когда я приехала в театр, «МЕНАТЕП» начал отзваниваться».

Так она звонила в восемь утра Александру Сергеевичу или ей звонили в те же восемь утра из «МЕНАТЕПа», как это изложено в «Новой»?

Проходит чуть больше года, и 24 мая 2006 года на радио «Эхо Москвы» Караулов излагает третью версию событий. Вплоть до звонка в восемь часов Александру Сергеевичу эта версия совпадает с апрельской, но дальше: «Через час ей позвонил Михаил Борисович Ходорковский и сказал: «Светлана Александровна, вы знаете, я не знал, что это ваша квартира. Но раз так случилось, если можно, мы вам купим новую квартиру». И банк «МЕНАТЕП» – сказала Врагова в «Моменте истины» – через месяц купил ей, народной артистке Враговой, квартиру, по-моему, на Чистых прудах или где-то еще».

То есть звонит не некий человек, как говорила Врагова, а лично Ходорковский. И извиняется.

По словам Враговой, новая квартира была на Пречистенке, купили ту, которую она выбрала.

Об извинениях Ходорковского Светлана Александровна упоминала и в апрельском интервью Караулову. «Ради Бога, извините, – сказал он. – Я не знал, что это вы».

Звучит, конечно, очень некрасиво. Значит, у простого человека квартиру отобрать можно, а у народной артистки – нельзя. Только непонятно, когда звучит. «Он извинялся, потом», – неопределенно говорит Врагова.

Потом был прием перед отставкой Ельцина (то есть 31 декабря 1999), четыре года спустя после событий. Ходорковский увидел ее и сказал: «Ой, простите, это Вы?» Она: «А что Вы сейчас делаете? А банк-то ваш лопнул. Я же вам сказала, что банк ваш лопнет за две минуты!» Он: «Нет, я сейчас заведую маленькой нефтяной скважиной». На этом и разошлись.

И ни слова об извинениях. Здесь «простите» совсем в другом контексте.

Зато после приговора Ходорковскому, в «Новой газете», контекст меняется, и Врагова излагает версию, близкую к будущей версии Караулова: «Позже мы встретились с Михаилом Борисовичем в Кремле. Тогда он извинился передо мной».

Более надежной мне кажется первая версия событий, апрельская, еще не выстроенная под требования власти, свежая, не отредактированная. Не думаю, что Ходорковский лично давал указания украинским гастарбайтерам, скорее просто приказал уладить дело. И об эксцессе узнал постфактум, через таинственного знакомого замминистра. К кому еще «Александр Сергеевич» мог обратиться? Кто мог надавить на «МЕНАТЕП» и заставить купить квартиру? На уровне замминистра, то есть как раз его уровне?

Думаю, до него просто донесли информацию. А он всегда считал себя ответственным за действия своих людей (что еще не раз выйдет ему боком) и передал извинения скорее всего через того представителя банка, который звонил Враговой после разговора с Александром Сергеевичем. И «мы не знали, что это вы» – скорее всего, его слова.

Если они вообще были.

История квартиры госпожи Враговой попала и в прессу «лихих девяностых», только изложена там несколько иначе. В газете «Коммерсант» от 7 июля 1995 года была напечатана маленькая заметка под заголовком «Ограблена квартира руководителя театра»:

«По словам Светланы Враговой, это третья попытка ограбления квартиры, на этот раз увенчавшаяся успехом. Воры, пользуясь отсутствием хозяйки, вытащили из квартиры картины, старинную мебель, редкие книги из фамильной библиотеки. Оставшиеся вещи, как заявлено в распространенном по этому случаю пресс-релизе театра «Модернъ», «подверглись дикому вандализму».

Сотрудники театра также отмечает, что дом, в котором проживает Светлана Врагова, принадлежит банку «МЕНАТЕП», и сейчас в нем производятся ремонтные работы. Поэтому сотрудники местного отделения милиции, возбудившие по факту кражи уголовное дело, рассматривают версию, согласно которой к ограблению причастны строительные рабочие».

Значит, и дело возбудили, и замалчиваний никаких не было: тут же напечатал «Коммерсант». Только обвинить Ходорковского в грехах строительных рабочих тогда никому не пришло в голову.

Я спросила у Леонида Невзлина, не курсе ли он этой истории и может ли что-нибудь добавить.

– Знаю только понаслышке, – сказал он. – Если уж меня обвинили в убийстве Корнеевой, то и во Враговой надо было обвинить, потому что, по их логике, если дело связано с насилием, то виноват Невзлин. Но я никакой недвижимостью не занимался, поэтому фамилия Враговой для меня примерно так же значима, как фамилия, царство небесное, Корнеевой. [27]27
  По версии следствия, Валентина Корнеева была убита за то, что не соглашалась продать «МЕНАТЕПу» помещение своего магазина «Чай». Заказчиком убийства суд признал Леонида Невзлина.


[Закрыть]

Помню, что был конфликт: Врагова очень активно торговалась за качество и размеры. Видимо, почувствовала, что людям нужно, и можно больше получить.

Представить себе, чтобы Ходорковский – про себя я не говорю, я ужасен, – но чтобы Ходорковский дал команду что-то выкидывать, я не могу.

Я думаю, что ничего не было из того, что она говорит. Но это легко проверить. Она наверняка получила, что хотела.

– Это да. Но об ограблении была заметка в «Коммерсанте».

– Ну, может быть. Мне кажется, она бы сделала что угодно, лишь бы получить побольше. Я увидел-то ее в первый раз в качестве свидетеля обвинения [28]28
  Врагова не была официальным свидетелем обвинения, то есть не выступала в суде, поскольку эпизод с ее квартирой никому из юкосовцев никогда не вменялся. Но она давала многочисленные интервью в русле антиюкосовской пропаганды.


[Закрыть]
и по первому впечатлению в порядочности не обвинил бы. Но тогда я о ней практически ничего не знал. Знал только, что в доме, который освобождали под реконструкцию, живут люди – не она одна. Например, там был художник, который с удовольствием уехал в лучшую студию.

И еще один интересный факт из жизни госпожи Враговой. Оказывается, она является соучредителем «правозащитной организации» «Сопротивление». Вместе членом Совета Федерации и бывшим кандидатом в депутаты от «Единой России» Алексеем Александровым и Ольгой Костиной, в 2000–2002 гг. входившей в Консультативный совет при ФСБ РФ, а ныне советником главы ФСБ на общественных началах. Я еще не раз упомяну ее в этой книге.

Официально «Правозащитная организация» ставит своей целью защиту свидетелей и потерпевших.

«О. Костина – руководитель псевдоправозащитной организации « Сопротивление», созданной под эгидой Администрации Президента группой подписантов письма против М. Ходорковского», – утверждается на сайте «Антикомпромат».

Организация создана 15 декабря 2005 года. После и приговора Ходорковскому, и всех выступлений Враговой на тему ее квартиры.

«Это будет государственная организация, – сообщила корреспонденту «НГ» Светлана Врагова еще летом 2005 года. – Это не будет какой-нибудь Сорос, который хочет рассказать всему миру, что в России сплошная дискриминация». [29]29
  «Независимая газета» от 20.07.05.


[Закрыть]

Старые правозащитники вроде Людмилы Алексеевой ньюправозащитников тоже не признают».

В 2011 году Караулов снял очередной фильм на тему «Убийцы из «ЮКОСа»». «Шедевр» назывался «Ходорковский. Тру(б)пы» и состоял из отрывков прежних фильмов того же Караулова на ту же тему. Заново была изложена и история квартиры госпожи Враговой.

В этом бы не было ничего примечательного, если бы Михаил Борисович наконец не отреагировал сам и не изложил свою версию событий.

Я очень порадовалась тому, что она оказалась очень близка к моей.

Сначала он объяснил ситуацию в разговоре со своим адвокатом Еленой Лукьяновой, а она пересказала журналу «БизнесЭкономикаПрактика». По версии Ходорковского, дом, в котором располагалась квартира Враговой, был нежилым, и у нее был лишь договор аренды нежилого помещения, коим и исчерпывались все ее права на квартиру. Но все равно сотрудники «МЕНАТЕПа» нарушили закон – взломали дверь без представителей правоохранительных органов и были наказаны. Михаил Борисович велел им купить ей квартиру за счет их собственных бонусов.

Потом в письме к Марианне Максимовской добавил подробностей: [30]30
  http://www.khodorkovsky.ru/mbk/statements/16048.html.


[Закрыть]

«В середине 90-х годов, когда я работал в Банке, наш сотрудник, отвечавший за взаимодействие со структурами Правительства Москвы, сообщил мне о жалобе на самоуправство наших строительных подрядчиков.

Ситуация была для Банка крайне редкой и неприятной. В отличие от обычных жалоб и споров, речь шла об уголовном преступлении, в связи с чем я лично вызвал человека, осуществлявшего надзор за работами.

Он сообщил, что ордер, полученный от Правительства Москвы как собственника здания и переданный нами подрядчикам для начала работ, не содержал оговорок о наличии иных арендаторов, поэтому все помещения были вскрыты.

Назначенное мною внутреннее расследование, как мне помнится, установило, что на имя Светланы Александровны имелся временный ордер на «нежилое помещение для использования в качестве творческой мастерской до начала реконструкции». Каких-либо еще дополнительных ордеров юристы Банка в службах города не обнаружили, и ни о каких еще нарушениях чьих-либо прав речь не шла.

Вскрытие помещения было произведено с нарушением действовавших правил, т. е. без участия сотрудников милиции и без взятия под охрану имущества, которое, по утверждению собственника, представляло для него «высокую эмоциональную ценность».

По результатам расследования я поручил извиниться перед Светланой Александровной и провести переговоры об урегулировании претензий. Было достигнуто соглашение о компенсации за незаконные действия подрядной организации (куплена квартира по выбору пострадавшей стороны). Виновные были наказаны материально. При последующей случайной встрече я извинился и получил подтверждение, что наши обязательства выполнены.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю