Текст книги "Экшн (СИ)"

Автор книги: Наталья Худякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Фу-у, – протянула в свою очередь Василиса. – Ну почему сразу из морга? К вашему сведению, тамошние сотрудники предпочитают обедать в своем «офисе».

– Да уж, в кино всегда так показывают. Неужто, правда?

Василиса пожала плечами:

– Наверное. Но утверждать не буду, сама не видела. Я работаю в газете «Криминальные сенсации». Когда-нибудь читали?

Светлана ахнула и прикрыла рот ладошкой.

– Ни фига себе! – Ее глаза, старательно обрисованные черным контуром, увеличились в размерах раза в три. – Только знаете, похоже, ничего у нас с вами не получится.

– Почему?

– Ой, не спрашивайте! Полдня работы – коту под хвост. Менты своими вопросами доконали сегодня. И к тому же, приказали молчать. Теперь представьте, что после этого моя фамилия в газете появится? Засудят – к бабке не ходи. – На лице Светланы отразилось великое разочарование, как у актрисы, потерявшей право на главную роль.

Василиса поспешила ее успокоить:

– Это все ерунда. Во-первых, в нашей газете никогда имена свидетелей не упоминаются. Это строго-настрого запрещено.

– Так я сама читала…

– Ерунда, говорю тебе, – прервала ее Василиса. – Все фамилии изменены. Сама понимаешь… Это ничего, что я на «ты»?

– Да-да, конечно, – кивнула Светлана.

– Вот. А во-вторых, меня не интересует, что там у тебя менты спрашивали. Мне надо преподнести свою версию этой трагедии.

Высказать предположение насчет того, что там на самом деле могло произойти. Просекаешь?

– Честно говоря, слабо. Поди разберись… У меня лично никаких предположений нет.

– Это только кажется. Вот, к примеру, любовь могла быть причиной?

– В каком смысле?

– В самом житейском. Был любовник, женатый, а благоверная узнала…

Светлана замахала руками.

– Не-ет, это исключено.

– Ты уверена?

– На все сто. Одинокая наша Аленушка была, – глаза девушки наполнились неподдельной грустью. – Все для других старалась.

Василиса с удивлением глянула на собеседницу: тогда, в конторе, она демонстрировала несколько иное отношение к своей напарнице по кабинету. А тут поди ж ты… хотя, о мертвых, как говорится, или хорошо, или ничего.

– Это ты о чем? Про работу?

– Работала она тоже хорошо. Но я про личную жизнь.

– Сводницей что ли была? – удивилась Василиса.

– Нет, ну какая из нее сводница. Алена же не старая была. Это когда у самой уже все шансы потеряны, то можно от скуки заняться устройством дел других.

– Это ты верно подметила, – не могла не согласиться с ней Василиса. – И?

– Что «и»?

– Ты говоришь, что она для других что-то там старалась…

– Да, старалась. На свою голову. – Лицо Светланы помрачнело. – Про ту женщину, что до Алены убили, слышали? В газете про нее вы еще не писали почему-то.

– Не писали, но в курсе. Вроде бы в квартире у подруги все случилось, – ответила Василиса и почувствовала легкое волнение.

– Ага, у подруги. Если бы! – хмыкнула снисходительно Светлана. – Все произошло в квартире клиента Алены.

У Василисы от удивления поползли брови вверх:

– Хочешь сказать, что убийца был клиентом «Домового»?

– Боже упаси! Не хватало еще, чтобы в газету такое попало, – рассердилась риелторша. – Знаешь, бывает у нас такое… ну, как тебе объяснить… Короче, ключи от квартир на продажу находятся у нас, если сам клиент в отъезде. Так было и в случае с Аленой. Квартиру она на несколько часов сдала своей знакомой, а когда та не вернула ей ключи в срок, Алена помчалась туда. Представь себе ее ужас. Человека убили, и репутация квартиры испорчена. Неприятностей заработала на всю оставшуюся… Ой, что это я несу, – осеклась Светлана. – В общем, на нервной почве она слегла. Работала дома, я к ней клиентов отправляла, если что-нибудь неотложное.

Официант принес салат из куриных грудок. Некоторое время женщины ели молча, думая о своем. Затем Василиса осторожно спросила:

– Скажи, Алена тебе даже пару слов не сказала о своей приятельнице? Кто она такая, чем занималась?

Светлана пожала плечами.

– Если бы это было в первый раз, может, и рассказала бы. Хотя, сама понимаешь, используя квартиру в подобных целях, лучше помалкивать.

– Ну а потом? Потом, когда все это случилось, неужели ни слова не сказала?

Светлана махнула рукой:

– Какое там! У нее такая истерика была, что я думала – точно умом тронется. Все причитала: «вот тебе гений! Получила?».

– Что-то я не поняла. Алена злорадствовала что ли?

Светлана скрестила руки на груди и горячо запротестовала:

– Да бог с вами! Я так поняла, что восхищалась та дамочка своим ухажером. В чем-то там он был гениальным, по ее мнению, конечно же.

– Хм, – Василиса насторожилась, – это что же получается – убийца, возможно, был известным человеком. Может, ученый или артист. Как ты думаешь?

Светлана отложила вилку в сторону и отпила из бокала минералки.

– Вот только не ученый, – ответила она. – Мне так кажется.

– Почему? Гений как раз…

– Нет-нет, – перебила ее Светлана. – Я вспомнила: она еще говорила, что это будущая звезда. Как-то так…

– Ага, значит, это какой-нибудь певец, шоумен или еще что-то в этом роде.

– Ну да, – согласно кивнула Светлана. – Или киноактер.

Василиса сразу вспомнила про «звонок от Горчакова», из-за которого главный пришел в бешенство. Кто прикрывался именем режиссера? Похоже, что версия про артиста вполне заслуживает внимания.

– Скажи, в тот день, когда убили Алену, ты с ней разговаривала?

– Конечно. Я же к ней клиентов отправляла.

– Хорошо, значит, ты знаешь, кто к ней последним приходил, – спросила Василиса и невольно напряглась – вдруг риелторша сейчас узнает ее.

Светлана поморщилась.

– Это дохлый номер, – махнула она рукой. – Одна была наша давнишняя клиентка – Арсеньева Полина Викторовна, а вторая – придурковатого вида тетка. Но, хоть убей, не могла вспомнить фамилию. От стресса, наверное. Слава Богу, цепляться сильно ко мне из-за этого не стали. Ведь документы я не проверяла, а назваться можно кем хочешь.

– Это точно…

* * *

Не доезжая до редакции, Василиса притормозила на ближайшей стоянке. Вскоре из-за угла показалась фигура Крюкова. Она решила поговорить с ним здесь, не привлекая внимания бывших сослуживцев.

К тому же отвечать на вопросы «что да как» вовсе не входило в ее планы.

– Василиса Игоревна, я очень рад вас видеть! – Фотокор сел рядом на пассажирское сиденье.

– Я тоже, – улыбнулась Василиса. От Крюкова веяло беззаботностью и спокойствием.

– Ты хорошо выглядишь. Как здоровье? – спросила она.

– Здоровье? – удивился он. – Это ты про что?

– Значит, все в порядке, – рассмеялась она. – Когда я покидала в последний раз редакцию, ты жаловался на шефа, что поболеть не дает.

– В наше время болеть нельзя, сама понимаешь. Раз шеф недоволен – изволь выздоравливать. Ты, кстати, из-за него что ли не зашла в редакцию? Посидели бы в цивильной обстановке, кофейку бы тебе приготовил.

– Кофеек – это хорошо, ты в этом деле мастер. Только не хочется мне там появляться, поверь. И даже причину точно сформулировать не могу, но ноги не идут туда.

– Ясненько, – сказал Крюков и, как показалось Василисе, облегченно вздохнул. – Ты знаешь, – он повернулся всем телом к ней и посмотрел в глаза, – я только теперь, когда ты ушла из газеты, понял, насколько мне тебя не хватает…

Василиса замерла, даже дышать перестала. Такого поворота разговора она никак не ожидала. Когда-то, лет пять назад, они пытались построить отношения, но ничего не вышло: дальше легкого флирта дело не пошло, Василисе встретился Рудольф и с Крюковым в одночасье все рассыпалось.

– Женя, – спустя минуту молчания, тихо произнесла она, – ты что, до сих пор ни в кого не влюбился? Столько лет прошло…

– Я пытался. Честно тебе говорю. Но каждая встреча приносила только разочарование. Я не мог найти этому причину, а теперь – знаю. Мне необходимо, чтобы ты была рядом каждый день. Раньше я думал, что мне нравится моя работа, а теперь я понял, что мне нравится что-то делать с тобой вместе. И не важно, ссорились мы или радовались удачно сделанному материалу, главное, чтобы видеть тебя. Понимаешь?

Василиса молчала. Она не знала, что сказать. Не потому, что надо вежливо отказать Жене. Нет, в действительности ей было очень приятно услышать такие слова от мужчины, ей давно уже никто ничего подобного не говорил. Только в данный момент в ее запуганной и измученной неприятностями душе не было даже укромного уголочка для подобных чувств.

Тишину нарушил сам Крюков.

– Так, с лирикой перебор вышел, сам вижу, не подсказывай, – он коротко коснулся ее плеча. – Рассказывай, что привело тебя ко мне. Только не ври, что сильно соскучилась!

Василиса от души рассмеялась. Она была благодарна ему за такое разрешение ситуации.

– Да ладно, Крюков, я, правда, рада тебя видеть. Хотелось узнать, что у вас там новенького, как дела идут. К кому мне с этими вопросами обратиться? К самому близкому человеку.

– То бишь, ко мне, – продолжил Крюков.

– Вот именно, – подтвердила Василиса и почувствовала некоторую неловкость.

– Ладно, лицедейка, не напрягайся, – успокоил он ее. – Дела в конторе идут тихой сапой, все ждем, когда ваша светлость вернется из ссылки.

– Так уж и все?

– Во всяком случае, я – точно, и что-то мне подсказывает – шеф тоже. А это, как ты понимаешь, 99, 9 %. Разве мало?

– Это даже слишком. Только с чего ты взял, что меня ждет шеф? Как говорится, умерла и умерла.

– Не скажи, – усмехнулся Крюков. – Газетка наша без тебя имеет бледный вид. И твоим завистникам радоваться нечему. Петрович, считай, на каждой летучке тебя вспоминает и в пример ставит.

– Ну а что ж ты? – удивленно посмотрела на фотокора Василиса. – Подать горяченькое ты умеешь и без меня. Тем более, с твоими связями в ментуре – одними снимками можно отделаться.

– Это тебе так кажется. Во-первых, связи накрылись. Во-вторых, снимки не все можно слить в газету, ты сама знаешь прекрасно. Важен комментарий…

– Постой, а что со связями?

– Срок действия моего липового удостоверения закончился, а чтобы продлить, с меня потребовали такую мзду, что мама не горюй. Наша «Криминалка», однозначно, того не стоит.

– Тоже завистник, значит.

– Кто?

– Ну, тот, кто тебе делал удостоверение.

– А, этот… все может быть…

– Уходить не собираешься? – Василиса решила вплотную приблизиться к заданию Петровича.

Крюков сделал неопределенный жест руками:

– Да пока не собирался. Вот отпуск хочу взять. Бабуля моя совсем сдала, хотелось бы больше времени ей посвятить. Ты же знаешь, что у меня никого кроме нее нет. Уйдет – и я один на этом свете.

«Жениться тебе надо» – хотелось сказать Василисе, но она посчитала это несколько неуместным в контексте его сегодняшнего признания.

– Надо будет как-нибудь навестить ее, – сказала она вслух. – Она меня, поди, и забыла.

Крюков встрепенулся:

– И не рассчитывай! С памятью у нее полный порядок. Ты даже не представляешь, как бы она была рада. Кстати, у тебя, я понимаю, времени сейчас вдоволь. Или я ошибаюсь? Ты чем сейчас занимаешься?

Вопрос Крюкова поставил Василису в тупик. Не рассказывать же ему про музу. Вряд ли он поймет правильно.

– Да как тебе сказать, – она сделала задумчивый вид. – Видишь ли, работа у меня сейчас есть. Не знаю, правда, надолго ли. Но пока я занята.

Крюков посмотрел на нее с удивлением.

– А поконкретнее нельзя? Или это тайна за семью печатями?

– В некотором роде. Я дала обязательство, что не буду распространяться на этот счет.

В глазах Крюкова Василиса прочитала откровенное любопытство и охотничий азарт. Да уж – вытравить из себя журналистские повадки человеку, связавшемуся с этой профессией, очень трудно. В любой ситуации он держит нос по ветру.

– И все-таки?

– Жень, только тебе: помогаю одному челу грамотно формулировать мысли на бумаге, – уклончиво ответила она.

– Во как… И где ты такую работенку отхватила?

– Не я. Это он меня нашел, в смысле, работодатель мой. А ему кто-то там посоветовал. Я подробностей не знаю, – заюлила Василиса, включаясь в игру.

Крюков хитро прищурил глаза и сказал, глядя куда-то в сторону:

– Весьма загадочное совпадение. Тебе не кажется?

– Ты о чем?

– Оформлять грамотно мысли, Малеева, может любой филолог. Их пруд пруди. Ан нет, подавай ему известного репортера, да еще из скандальной газетенки. Не кажется это странным?

Василиса пожала плечами:

– Когда я получила аванс, то все мои сомнения развеялись.

– Платит, говоришь, хорошо?

– Меня устраивает, – холодно отозвалась она. – А потом будет видно. Может, вернусь к вам. Потом, когда все эти страсти с убийствами поулягутся.

Крюков опустил глаза:

– Вася, ты извини меня. Я просто переживаю. Все эти угрозы..

– Какие угрозы? – Василиса переменилась в лице.

– Из-за которых ты ушла с работы. Или я чего-то там еще не знаю? – Он внимательно посмотрел на нее.

– Да нет, вроде такого ничего больше нет. Кстати, у меня к тебе просьба: ты не мог бы дать мне на время снимки убитых женщин? Хочу на досуге поразмышлять.

– Бог мой! Над чем?! – громко возмутился Крюков. Затем недовольно пробурчал: – Ну, хорошо, если тебе нечем больше развлечься, то так и быть – сейчас доставлю. Подождешь меня здесь?

Василиса кивнула. Он нехотя вышел из машины и направился в сторону редакции.

Василиса тоже вышла из машины, решила немного размяться. Сквозь тучи пробивалось солнце, его лучи были по-весеннему теплыми, и очень хотелось подставить лицо, зажмурить глаза и ни о чем не думать.

Для чего она попросила у Крюкова эти фотографии, Василиса сама толком не знала. Решила в сыщика поиграть? Ох, не к добру это… Оглянувшись вокруг, она увидела стоявшую у тротуара, на противоположной стороне улицы, черную «Тойоту». Точно такая же машина стояла неподалеку от нее у риелторской конторы, когда она ждала напарницу убитой Котиковой. Совпадение? Номер не разглядеть – далеко. Настроение испортилось. Василиса села в машину и начала в зеркало заднего вида наблюдать за Тойотой. Из-за тонированных стекол не было видно, есть ли кто за рулем.

Вскоре появился Крюков с пакетом в руках. Василиса вновь вышла из машины. В какое-то мгновение у нее появилось желание рассказать ему про свои страхи, про звонки. Ведь кто-то же должен ей помочь. Но здесь нужен сыщик, а не фотокорреспондент.

– Заждалась? – с улыбкой спросил он и протянул пакет. – Вот, возьми.

Василиса сделала шаг навстречу и тут неожиданно ее нога попадает в выбоину в тротуаре и подворачивается. От резкой боли потемнело в глазах.

– Осторожно! – Крюков подхватил Василису под руку.

– Как же я теперь поеду? – сидя на заднем сиденье и потирая ногу, сокрушалась Василиса. – Нога болит ужасно…

– Давай я тебя отвезу, – тут же вызвался Крюков.

– Куда? – спросила она и сняла очки, чтобы вытереть выступившие на глазах слезы.

– А куда тебе надо? Может, в больницу?

Она с ужасом посмотрела на него и принялась рьяно ощупывать ступню.

– Да нет, вроде, все цело, только больно. Тормоз толком не прижму. Отвези меня домой… то есть, на работу.

– Не понял: так на работу или домой?

– Крюков, не задавай лишних вопросов, – Василиса поморщилась. – Я живу на своей работе.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Впечатление, что ты не ногу, а голову подвернула, – с досадой сказал он. – И где твои очки?

– Вот, – она протянула руку, в которой держала очки.

– Надень.

– Чего это ты раскомандовался? – удивилась она.

– Я не командую. Еще раздавишь случайно, а поводырем мне некогда у тебя быть.

Василиса обиженно поджала губы.

– Садись за руль, – буркнула она и водрузила на нос очки.

Крюков посмотрел в зеркало и улыбнулся:

– Ну вот, такую я тебя люблю. Злючку.

Василиса промолчала. На тему любви ей меньше всего хотелось говорить.

– Василиса Игоревна, вам помочь? – спросил охранник, когда она, опираясь на руку Крюкова, проследовала в сторону лестницы.

– Спасибо, помощник у меня, как видите, есть, – отозвалась она.

Открыв дверь, Василиса, хромая, прошла в прихожую.

– Спасибо, Женя. Я здесь уже как-нибудь сама справлюсь, – сказала она Крюкову.

– Справишься, конечно. Только давай вначале ногу посмотрим. Вдруг в аптеку придется бежать? Дома, поди, никого нет.

Василиса, глянув на пустую вешалку, согласно кивнула:

– Проходи. Может, в самом деле, чего понадобится.

Они вошли в гостиную. Женя окинул беглым взглядом обстановку квартиры и присвистнул:

– Недурно! И это теперь твоей работой называется?

– В каком смысле?

– С какого перепугу тебе здесь жить? – в голосе Крюкова послышались нотки ревности. – Поработали, поработали – и по домам. Или я чего не догоняю?

Василиса не нашлась, что ответить и, положив сумку на диван, сказала:

– Ты посиди минутку. Я сейчас переоденусь.

Вернувшись в гостиную, она села в кресло и демонстративно вытянула босую ногу.

– Посмотри. По-моему, ничего страшного, – сказала она.

Крюков поднялся с дивана и, нахмурив брови, подошел к Василисе.

– Жить будешь, – коротко бросил он. – Хотя лед приложить не повредит. У вас здесь лед имеется? – с нажимом на «вас», спросил он.

Она улыбнулась, пожала плечами:

– Сейчас посмотрим.

Вытащив из морозильной камеры контейнер со льдом, Василиса обернулась к Крюкову, который стоял у входа в кухню, прислонившись к дверному косяку.

– Ну вот, – сказала она, – все в порядке. В аптеку идти не придется.

Крюков кивнул:

– Тогда я пошел. Звони, если что. Вряд ли твой работодатель будет метаться в поисках лекарств. – Он натянуто улыбнулся и направился в прихожую.

– Женя, – остановила она его, – ты что, обиделся?

Он вернулся в кухню, подошел к Василисе и осторожно положил руку ей на плечо.

– Я не могу на тебя обижаться. Хочу, но не могу. – Он указательным пальцем дотронулся до кончика ее носа. – За что? И какое право я на это имею?

Он замолчал, затем вздохнул:

– Я тебя только об одном прошу: если вдруг что не заладится – мой дом для тебя всегда открыт. Поняла?

– Поняла, – тихо ответила Василиса.

– Адрес, надеюсь, еще не забыла?

– Нет, конечно.

– Ну, вот и ладушки, – бодрым голосом подвел он итог. – Пока.

Василиса закрыла дверь на замок и подошла к окну. Легкие сумерки приглушили дневной свет. Это время суток, когда день уже отступил, а вечер не настал, Василиса не любила. Ей всегда казалось, что в эти минуты открывается некий портал в другой, враждебный мир. Объяснить подобные ощущения она не могла, но, оставаясь дома в такое время, она обычно закрывала наглухо шторы и включала свет.

Василиса проводила взглядом удалявшуюся в сторону стоянки такси фигуру Крюкова. Она уже взялась рукой за портьеру, чтобы по привычке отгородиться от наступающих сумерек, но пальцы в этот момент судорожно сжали бархатистую ткань: слева от угла дома стояла черная «Тойота». В том, что это была та самая машина, которую она видела сегодня уже дважды, она нисколько не сомневалась. Она старалась не поддаваться панике, но предательская слабость разлилась по всему телу. Василиса отступила от окна, спрятавшись за тонким тюлем. Она дождалась, пока Крюков сядет в такси, и осторожно задернула плотную штору, оставив лишь узкую щель. Едва отъехало такси с Крюковым, с места плавно тронулась «Тойота» и укатила в противоположном направлении. Теперь не осталось никаких сомнений – за ней наблюдают.

Глава 5

Звонок мобильника был сродни разорвавшейся гранате. От неожиданности Василиса не сразу смогла разобраться в цифрах, а когда поняла, что звонит ее бывший начальник, с облегчением перевела дыхание.

– Ну, Игоревна, – раздался голос главного редактора, – я свое обещание выполнил. А ты?

– А что я обещала, Петрович? – с волнением в голосе спросила Василиса и тут же спохватилась: – Вы про Крюкова? Так все в порядке. Будьте спокойны.

– Уговорила? – обрадовался главный.

– Да нет. Никаких таких усилий с моей стороны прилагать не пришлось, – ответила она. – Он и не собирался покидать ваши стены. Скорее всего, вы что-то не так поняли.

– Я? – главный на мгновение растерялся. – Нет, ты уверена в этом?

– Абсолютно.

– Вот шельмец… Ну да ладно, бог с ним. Я узнал про твоего Воронина.

– Ну и? – встрепенулась Василиса.

– Полный порядок. Человек известный в издательских кругах. Пишет под псевдонимом Карет… – главный запнулся, – Капер… Тьфу ты, черт! Вылетело из головы…

– Еще скажите Касперский, – прервала Василиса.

– Вот-вот, точно! – поддакнул главный.

– Петрович, это создатель антивируса.

– Да? То-то мне фамилия знакомой показалась. Короче, работай спокойно.

– Ага. Спасибо.

В трубке замолчали. Василиса хотела нажать отбой, однако главный вновь заговорил:

– Слушай, я чего-то не пойму: тебя не устроил мой ответ?

– Ответ устроил, – сказала Василиса. – Меня моя работа не очень устраивает.

– Неужто запарилась? – ахнул начальник.

Главный откровенно издевался. Этого Василиса уж никак не ожидала.

– Знаете, Петр Петрович, я понимаю, конечно, что я вам человек чужой, – повысила она голос, – но…

– Стоп-стоп-стоп! – тут же оборвал ее главный. – Это почему же чужой, с чего ты сделала такой вывод?

– А то мы родня, – съехидничала Василиса. – Бесплатный сыр бывает сами знаете где… Я привыкла работать, а здесь… – она замолчала.

– Вот именно, дорогуша, привыкла. А в этой жизни знаешь, сколько всего удивительного и приятного есть помимо беспросветной работы? Только не всем оно достается. Тебе вот повезло. Можно сказать, подарок судьбы случился. Ты мне не веришь?

– Петрович, вы же не оракул. Я и самой себе не слишком доверяю.

– Ну, это тоже неплохо. В общем, если что – звони, – быстро закруглил тему Петрович и отключился.

Василиса вернулась в кухню, где на столе осталась форма со льдом. Высыпав кубики в целлофановый пакет, она приложила холод к ноге. Прав был Крюков – так легче. Надо было все же послать его за бинтом в аптеку.

Раздумывая про слова главного о подарке судьбы, Василиса сделала один неутешительный вывод – никакой подарок не заменит ей душевного равновесия, и никакое безделье не сравнится с работой, которую любишь и в которой хорошо разбираешься. Вокруг нее сейчас добрые, заботливые люди – подруга, бывший начальник, Женька Крюков, Воронин… И при всем этом жизнь как будто замерла, запутавшись в паутине необъяснимых событий. Кому из этих людей она может доверить свою тайну? Только тому, кто может реально помочь ей. Такого человека она не знала.

Зато ясно, что самому надежному человеку – Ане – она ничегошеньки не может сказать. Это все равно, что нагрузить мозг непосильной задачей: не найдя решения, он начнет разрушать сам себя. Так поступить с подругой она не могла. Может, взять и пойти в милицию? Именно так поступила бы Аня.

А в итоге что? Мне поставят охрану, а сами быстренько во всем разберутся? Ага, как бы не так… Василиса убрала с ноги лед и приложила его ко лбу, обвела взглядом кухню. Сварить что ли чего? На душе стало тоскливо. Она вдруг посмотрела на себя со стороны и ужаснулась. Что она здесь делает? Тунеядка, дармоедка…

Кляня себя и свою долю, Василиса подошла к холодильнику, решительно распахнула дверцу и почти тут же ее захлопнула. У нее же есть пища для ума! Фотографии, которые дал ей Крюков!

Минуту спустя Василиса разочарованно смотрела на содержимое своей сумки, которое она вытряхнула на столик в прихожей. Пакета, который ей принес Крюков, там не было. Идиотка! Оставила в машине. Или не в машине? Она быстро набрала номер Крюкова.

– Да, Вася, слушаю.

– Жень, извини меня, не помню – ты вроде отдавал мне пакет с фотками, а я их у себя не нахожу. Может, в машине остались?

– Фото?… Нет, Вася, в машине их не будет. Вот, нащупал, они у меня в кармане куртки: похоже, я автоматически засунул их туда, когда ты ногу подвернула.

– Так и знала. Вот растяпа!

– Вась, не ругайся, я же не специально. Хочешь, сейчас подъеду и отдам.

– Нет-нет, уже поздно. Это я себя, Женя, ругаю, твоей вины здесь нет…

* * *

Вернувшись в кухню, Василиса вновь открыла холодильник и в растерянности уставилась на его содержимое. Продуктов было много, и любая порядочная хозяйка сумела бы приготовить из них не просто ужин, а приличное угощение для небольшой компании. А что делать ей? Вот придет сейчас голодный писатель, а муза его истуканом сидит в квартире. На нее глядя, сытым ведь не станешь! Нет, Петрович, ты не прав – это не подарок судьбы, это наказание.

Василиса включила чайник и с угрюмым видом начала жевать холодную сосиску. Сегодняшние события представлялись ей пестрым лоскутным одеялом, никакой логической цепочки из них не выстраивалось. Что дал ей разговор с риелторшой? Ничего. Хотя, почему же… Василиса перестала жевать. А как насчет выражения «вот тебе гений»? И еще что-то там про будущую звезду? А еще звонок типа «от режиссера»? Ой, ой… похоже, здесь начинает теплеть!

Ее размышления прервал звонок мобильника. Василиса глянула на экран, и сердце ее оборвалось – «номер засекречен».

– Да, – глухо ответила она.

– Как дела, милая? Как твоя ножка? – раздался мерзкий голос.

– Ты кто? Что тебе надо? – закричала в трубку Василиса. Из ее глаз полились слезы. – Урод, что я тебе сделала?

– Тихо, тихо… Не надо так нервничать. Ты мне ничего не сделала.

– Я тебя не боюсь, кретин! – прокричала в трубку Василиса, дрожа всем телом.

Из трубки раздался дребезжащий смешок:

– А меня и не надо бояться. Я тебя сам буду защищать от всех подлецов. Спокойной ночи…

Она стояла, уперев руки в стол. Слезы стекали с подбородка прямо на столешницу. Василисе хотелось пореветь громко, в голос, чтобы получить хоть какое-нибудь облегчение, но в это самое время послышался хлопок двери из прихожей. Василиса едва не поперхнулась слезами.

В одно мгновение она сполоснула лицо водой из-под крана, выбросила недоеденную сосиску в мусорное ведро и, сделав несколько глубоких вздохов, постаралась изобразить на своем лице состояние полной безмятежности.

– Добрый вечер, Виктор Васильевич, – произнесла Василиса, выйдя навстречу своему работодателю.

Воронин, держа в руках куртку, с удивлением посмотрел на нее.

– А что у вас с ногой? – вместо приветствия спросил он.

Василиса глянула на свою ногу, как будто хотела выяснить, что же там такое случилось на самом деле.

– У меня? «Да ничего страшного», – беззаботно произнесла она и улыбнулась.

– Ничего страшного, говорите, – повторил он за ней и повесил куртку на вешалку. – Что-то мне ваш оптимизм не нравится.

Она сделала непонимающий вид:

– В смысле?

– Улыбаетесь вы странно. – Он прошел в сторону кабинета и, остановившись у двери, обернулся:

– Вы ужинали?

– Да! – по-солдатски отрапортовала Василиса. – А вам приготовить что-нибудь?

– Нет, спасибо, я сыт. А сейчас у меня много работы, – ответил он и скрылся за дверью. Сказал, как отрезал.

Василиса так и осталась стоять на месте в полном недоумении. Откуда он узнал про ногу? Она ведь не хромала, повязки на ноге тоже нет. И потом, что значит «У меня много работы?». Разве так говорят писатели? Хотя, нет, может, и говорят, но это лишь означает следующее: не мешай мне работать. Именно так – НЕ МЕШАЙ! А для чего тогда она вообще здесь нужна? Услуги ее как кухарки, похоже, тоже не требуются. Что за чертовщина?

Войдя в свою комнату, она присела на край кровати. Ощущение смертельной усталости свинцовой тяжестью разлилось по всему телу. Но она знала, что уснуть сегодня вряд ли удастся. Кошмар последних дней не рассеивался, а, наоборот, сгущался. Даже если звонки идиота отбросить, то все равно остается МАШИНА. А потому ничего здесь не отбросишь, все это – звенья одной цепи. Каким боком она, журналистка, ко всему этому причастна? Что-то о ком-то не так написала… бред, это полный бред. Если бы, допустим, она стряпала статьи про коррупционеров, то еще куда ни шло, тут, как говорится, широкий простор для деятельности разного рода мстителей. Но репортер Криминалки…

В коридоре послышались быстрые шаги. У Василисы почему-то гулко забилось сердце. Она встала с кровати и подошла к двери, прислушалась. Раздался неясный шум со стороны прихожей. Василиса быстро распахнула дверь комнаты и вышла в холл.

Воронин стоял на пороге, в руках у него была какая-то папка и куртка.

– Я не хотел вас тревожить. – Он был явно чем-то озабочен. – Мне надо срочно отлучиться. Ненадолго. А вы отдыхайте…

Он сказал последние слова с каким-то подтекстом, как будто чего-то не договаривая. Василиса пожала плечами, мол, дело хозяйское. Дверь захлопнулась.

Отдыхайте! Вот сказал так сказал! Можно подумать, она весь день трудилась в поте лица, а теперь, типа, пора и баиньки. Дурдом…

Василиса подошла к зеркалу, висевшему у входной двери, и уставилась на свое отражение. Отражение ей не понравилось. Почему-то в голове всплыли строки из песни: «таких не берут в космонавты». Нет, Василиса, – обратилась она к себе. – Таких не выпускают из психушки!

* * *

Медленно отойдя в сторону, она еще некоторое время созерцала себя в зеркале, затем выключила свет в прихожей. Со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, пробивался свет. Похоже, Воронин забыл выключить у себя электричество. Василиса поднялась по ступенькам, вошла в кабинет. Когда ее рука уже коснулась клавиши выключателя, глаза на мгновение задержались на рабочем столе, где стоял открытый ноутбук. Непонятно откуда появилось острое желание пробежаться пальцами по клавиатуре и посмотреть, чем «дышит» писатель. Однако вспомнив про возможное видеонаблюдение, Василиса лишь тяжело вздохнула. И тут ее взгляд упал на небольшой листок, валявшийся на полу около стола. Ну, за это ведь в тюрьму не посадят домработницу, если та поднимет с пола бумажку? Конечно, нет! – подбодрила она себя.

Изобразив полное безразличие на своем лице, она подошла к столу, подняла листок, перевернула его… и замерла на месте. Это был рисунок, тщательно прописанный карандашный рисунок лежащей женщины, а если точнее – убитой женщины. Та же поза, что и у всех тех несчастных, погибших от руки маньяка. Только… руки Василисы задрожали… эта женщина – она сама. На рисунке была убитая Василиса Малеева! Она глухо вскрикнула, отбросила лист в сторону и выскочила из комнаты.

Кто меня заманил в эту квартиру? Кто? А никто! Ты сама, идиотка, вызвалась поучаствовать в этом шоу под названием… – мысленно выговаривала Василиса, натягивая сапоги и хватая в руки куртку и сумку.

Едва она коснулась дверной ручки, как с другой стороны послышалось движение, и звук вставляемого в замок ключа.

Ледяной холод ужаса на мгновение сковал все тело Василисы. Но только на мгновение. И тут же сработал инстинкт самосохранения. В одну секунду она пересекла пространство прихожей и спряталась за аркой, ведущей в гостиную.

Дверь отворилась, послышались быстрые шаги. Василиса буквально приросла спиной к стене. В сторону ее комнаты прошел Воронин.

– Василиса Игоревна! – громко позвал он и, судя по звуку, открыл дверь.

Василиса на цыпочках метнулась к выходу. Перескакивая через две ступеньки, она неслась вниз. Сверху раздались шаги и голос Воронина:

– Василиса! Вернись! Ты сделаешь себе хуже!