Текст книги "Экшн (СИ)"

Автор книги: Наталья Худякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Чего? – не понял бывший.

– Посуду убери, тормоз!

* * *

Василиса устроилась в гостиной на диване, который она даже не удосужилась разложить и потому лежала, поджав ноги. Выспаться в такой позе вряд ли удастся. Но ей и не надо. Ей сейчас надо думать, как выкрутиться из этого «счастливого» положения, когда рухнуло все и сразу. Мужа нет, работы нет и – последняя точка в этой истории, – жилья тоже нет. Впору было залезть на подоконник и в открытую форточку громко завыть на луну, благо сейчас полнолуние. Только вряд ли это что-нибудь изменит. Василиса повернулась на другой бок. Озноб, благодаря заботам бывшего, прошел, но тело от неудобной позы стало затекать. На ум ничего путного не приходило.

Конечно, кое-какой запас наличности у нее имелся, но совсем небольшой. Фамильных драгоценностей тоже не наблюдалось, брать в долг особо не у кого, и не хотелось напрягать людей в такой ненадежной ситуации. Вот, блин, влипла! Но, как говорил один ее знакомый, в любой трагичной ситуации, если, конечно, это не связано со здоровьем, всегда есть элемент комичности. Вот он-то и дает возможность найти выход. Василиса тяжело вздохнула: вот сказал, так сказал! И что же, интересно, можно найти смешного в ее положении? Бомжиха Василиса… в голове невольно возникает образ придурковатой тетки в возрасте. Обхохочешься, однозначно.

А что, может, прикинуться писательницей, которая решила создать шедевр про бездомных и потому ушла в трущобы для наработки материала… ага, очень смешно и, главное, выход найдется – остаться там навсегда.

Василиса поднялась с дивана и потянулась, разминая затекшее тело, затем подошла к окну, в которое ярко светила луна. Тени деревьев причудливо колыхались по стенам и потолку гостиной. Василиса не любила ветреную погоду: в такие моменты ей становилась особенно грустно и тревожно. Во дворе этого старого дома деревьев было много. Летом и особенно осенью здесь было очень красиво и уютно. В октябре дорожки устилал целый ковер из пестрых листьев, и дворничиха Нина упорно сметала эти листья и заталкивала всю красоту в большущие мешки.

Василиса отвернулась от окна – теперь этот двор уже не ее, теперь по золотым и красным листьям будет гулять Лизавета. Захотелось выругаться, громко и на всех сразу – на Рудика, Лизку, на себя саму, на Рудикову маму. При чем здесь мама Рудика, она не могла сказать. За все три года ее замужней жизни они виделись с Викторией Павловной не больше трех раз, но коль вырастила такого сыночка, значит, виновата.

Взгляд Василисы невольно упал на мигающий огонек компьютера… а что если… почему бы не порыскать по сети в поисках работы? Да еще с жильем. А вдруг? Ее пальчики привычно запорхали по клавиатуре. О работе в другой газете не стоит даже и помышлять. После всей этой истории с жалобами и Горчаковым в особенности, надо некоторое время где-то тихо отсидеться. И работа эта будет называться… нет, конечно же, не дворник, на виду ей быть нельзя… а вот домработница – в самый раз! Василиса даже захлопала в ладоши, аплодируя своей находчивости.

Уже светало, когда Василиса, измученная тщетными поисками хорошей работы с проживанием в доме, закрыла крышку ноутбука. Полный облом: подобная работа предлагалась только для тех, кто умел нянчить маленьких детей или совмещать уборку дома с умением хорошо готовить. И этого мало – нужны были рекомендации от предыдущих хозяев и, желательно, от нескольких сразу. Рекомендацию ей могли дать только Петрович и Рудик, и обе будут «блестящими». А что касается умения нянчить детей и хорошо готовить, то здесь впору кричать «караул!»

На этой нерадостной ноте Василиса поплелась к дивану, где собиралась отключиться от проблем хотя бы на пару часов. Однако, едва присев на краешек постели, она вновь поднялась. Ну что ж, решила она, караул так караул, как есть – так и напишем. Она вновь забарабанила по клавишам. С пометкой «Срочно!!!» Василиса отправила свое объявление: «Молодая женщина ищет работу в доме (с проживанием). Могу хорошо убрать квартиру, умею пользоваться сложной бытовой техникой. В няньки не гожусь, готовлю не очень, интим не предлагать».

Вот так. Немного самонадеянно и где-то даже нагловато, однако, искренне, без панегириков в свой адрес. Рассчитывать на положительный ответ вряд ли стоит, но надо же сказать самой себе: я сделала все, что могла, по крайней мере, в эту ночь!

* * *

Проснулась Василиса довольно поздно и в отвратительном настроении. Когда ушел Рудик, она даже не слышала. Что ж, обещал быть мышкой – слово сдержал. Придется и ей сдержать свое и освободить сегодня квартиру. Василиса нахмурилась. Часы показывали десять. В такое время вылезать из постели – удел праздных или творческих личностей. Ни то, ни другое в данный момент к ней не относилось, и Василиса быстрым шагом направилась в душ, чтобы затем, проглотив чашку кофе, поехать на работу за расчетом.

Говорят, не радуйся, если к тебе зачастила удача, возможно, она просто перепутала адрес и вскоре уйдет, прихватив с собой даже ей не принадлежащее. А вот что делать, если к тебе повадились неприятности? Не ликовать же, в самом деле! И намекнуть, что пора бы и честь знать, тоже как-то боязно.

Василиса не доехала до редакции всего полквартала, когда ее верный конь «Фольксваген гольф» вдруг чего-то приуныл и, резко сбавив скорость, громко чихнул и остановился. Все, приехали! Василиса не стала стучать кулаком по рулю, как это делают обычно мужчины, она просто опустила руки и тихо заплакала, добавив чуть-чуть всхлипываний.

В боковое стекло негромко постучали. Василиса вздрогнула и обернулась: у машины стоял Женя Крюков. Она открыла дверцу.

– Случилось чего? – спросил фотокор, кутаясь в длинный вязаный шарф, который он дважды обмотал вокруг шеи.

Василиса шлепнула по рулю.

– Да вот, чего-то ехать отказывается.

– Если ты в редакцию, могу подвезти, – предложил Крюков. – А с твоей тачкой потом разберемся.

– Спасибо, – вяло поблагодарила она и вылезла из машины. Крюков, не оборачиваясь, пошел к своей новенькой серебристой «Ауди».

– Ты чего ревела, из-за машины что ли? – спросил он, трогаясь с места.

– А из-за чего еще? – буркнула Василиса, не желая рассказывать ему про все свои беды.

– Чудная ты, Вася, – усмехнулся Крюков и, пошарив по карманам, вытащил носовой платок. – Сколько лет тебя знаю, а вот чтобы ты в слезах была – никогда не видел. Я уж решил, что ты вообще слез не имеешь.

– А чего мне их тебе показывать? – тихо огрызнулась Василиса и искоса глянула на бывшего коллегу. – Ты сам-то чего угрюмый такой?

Крюков передернул плечами:

– Да вот, трясет немного, может, вирус какой подхватил, – в подтверждение своих слов, он промокнул платком свой нос. – Просил Петровича дать мне выходной, хотел отлежаться, так нет, срочно на работу приказал выйти. Хоть ползи, говорит, а чтоб был сегодня.

– Ну так радуйся, значит, человек ты нужный. Зато меня твой Петрович не желает больше видеть. Никогда.

– Поссорились?

– Он меня уволил.

– Это шутка? – с серьезным видом спросил он.

– Нет. Он не смог смириться с моими выводами относительно художественного прошлого нашего маньяка.

– Разве это повод для увольнения? – сиплым голосом проговорил Крюков и покрутил шеей, освобождая ее от шарфа.

– Для тебя не повод, а для него в самый раз.

– Ну да, «жираф большой – ему видней», – задумчиво процитировал Крюков и остановил машину. – Заходи ко мне, напою тебя кофе, – пригласил фотокор.

– Как только разберусь с делами, обязательно зайду, – улыбнулась она в ответ.

* * *

Едва войдя в редакцию, Василиса тут же столкнулась с главным редактором, который в этот момент собирался выходить из здания.

– Здравствуйте, Петр Петрович, – вежливо поздоровалась она и остановилась. – Я хочу забрать свои личные вещи, – пояснила она. – Можно?

Шеф, похоже, передумал уходить.

– Зайдите на минуту ко мне, Василиса Игоревна, – официальным тоном произнес он и указал на дверь своего кабинета. – Надо поговорить.

– О чем? – удивилась Василиса, однако последовала вслед за шефом.

Петр Петрович сел на стул рядом со своим рабочим столом, намекая, что разговор будет неформальным. Василиса устроилась напротив.

Он некоторое время молчал, хмурился, как будто что-то обдумывал про себя.

– Знаешь, – спустя минуту, заговорил он, – я вчера весь вечер проторчал в редакции, еще раз пересмотрел все те номера, где были твои статьи и снимки Жени с места преступления.

Он вновь замолчал, побарабанил пальцами по столу, затем поднялся.

– Закрою дверь плотнее, – пояснил он и направился к выходу.

В этот момент в приоткрытую дверь кабинета заглянул Крюков.

– Извините, если помешал, – сказал он в сторону шефа и быстро прошел к Василисе. – Вася, дай мне ключи от машины. Подъеду, посмотрю, что там у тебя случилось.

Василиса вскочила со своего места и торопливо начала шарить в сумке.

– Где же они… вот, нашла, – она протянула Крюкову брелок с ключом.

– Я мигом. Еще раз извините, – сделав легкий кивок шефу, Крюков удалился.

Петр Петрович закрыл за ним дверь и вернулся к столу.

– Кстати, ты в курсе, что вчера еще одну несчастную прикончили? – негромко спросил он.

У Василисы округлились глаза.

– Кошмар! И кто она?

– Подробностей пока не знаю.

– А что же наш доблестный Евгений? Мне даже и слова не сказал, – с обидой в голосе произнесла Василиса.

– Крюков? На этот раз он не был там, снимков не делал – говорит, что простудился и ни за какие коврижки туда не поедет.

– Что-то не похоже на него, – покачала она головой. – Мне всегда казалось, что он из реанимации сбежит ради горяченького снимка.

– Знаешь, я сильно и не настаивал в этот раз.

– Решили «не заметить». Я понимаю… это все из-за меня.

Главный покосился на нее, затем, помолчав некоторое время, сказал:

– Я, Василиса, в быту человек без амбиций, – начал он свою мысль откуда-то издалека. – Но вот что касается работы…

– Я вас понимаю, Петр Петрович. На работе у любого нормального мужчины должны быть здоровые амбиции, иначе дело процветать не будет, – согласилась с ним Василиса. – Я только не понимаю, к чему вы это мне говорите? Амбициями я не страдаю: сказали – вон! – я и пошла.

Главный поморщился.

– Чего расстрекоталась, сорока? Я хотел сказать, что умею признавать свои ошибки, – он прокашлялся, словно у него запершило в горле. – Возможные ошибки, – уклончиво добавил он. – Так вот, когда я просматривал эти снимки, то, каюсь, у меня возникла та же самая мысль, что и у тебя.

– Это вы насчет пресловутой творческой интеллигенции? – с явной скукой в голосе спросила Василиса.

– Не зли меня Малеева! – рявкнул он и сердито зыркнул на Василису. – Нечего огульно хаять творческую интеллигенцию!

Василиса тут же представила себя на собрании Союза писателей в далекие советские времена, где разбирали ее персональное дело.

– Я всего лишь согласен с тобой, что в убийствах этих есть элемент театральности, – закончил мысль главный редактор, надавливая на слово «элемент».

Василиса посмотрела на шефа просветленным взглядом.

– Ну так и я об этом же, Петр Петрович! – воскликнула она и перекрестилась.

– Не совсем. А почему ты не хочешь предположить, что злодей этот из рабочей среды, но просто хочет ввести следствие в заблуждение, вот и выпендривается, а? – Петр Петрович хитро прищурил глазки и, сложив коротенькие ручки на животе, заулыбался.

– У-у-у… – разочарованно протянула Василиса. – А вы уверены, что здесь нигде жучки не стоят? – вдруг шепотом спросила она и оглянулась по сторонам.

– Ты про что? – испуганно произнес он тоже шепотом.

– Да, блин, как-то вы по рабочему классу неосмотрительно катком проехались…

Шеф громко топнул ногой.

– Распустились тут вконец! – он вскочил со своего места. – С ними по-хорошему, так норовят на голову залезть!

Дверь кабинета скрипнула и в образовавшуюся щель протиснулась голова корректора Лены Сидоркиной. Она испуганно глянула на Василису и хотела уже исчезнуть, как Петр Петрович жестом остановил ее.

– Чего шпионишь под дверью?!

– Я??? – взвизгнула Сидоркина, вытаращив глаза, – Да я просто…

– Тебе никто слова не давал! – заорал он на перепуганную Лену. – Демократию тут развели, не знают, куда ее засунуть! Так я вам покажу: разгоню всю вашу вонючую банду к чертовой матери! Ясно, шпионка? Так всем гениям и передай, чтоб кофе своим поперхнулись, дармоеды, писаки хреновы! А сама иди правила повторяй. Все, слиняла, – главный небрежно махнул рукой в ее сторону.

Дверь мгновенно захлопнулась.

Василиса с восхищением смотрела на своего шефа.

– Класс! – подняла она кверху большой палец.

– Какой класс? – обернулся к ней Петр Петрович.

– Высший! – она реденькими хлопками поаплодировала главному.

– Тебе все хиханьки, а мне, Малеева, работать не с кем, – устало сказал он и плюхнулся в кресло. – И ты тут еще…

– Да ушла я, уже ушла! – простонала Василиса. – Я же сказала, что хочу забрать свои личные вещи.

– Ушла она, – передразнил ее шеф и обиженно отвернулся к окну. – Всегда радовался, что у меня есть такие сотрудники как Малеева и Крюков. И что теперь?

– Я старалась. И до сих пор, Петр Петрович, пребываю в полном недоумении: что было в моих словах такого особенного? Мало ли мы писали… откуда эти страсти в письмах и звонках?

– Да плевать я хотел на эти возмущения, Василиса…

– А от кого они были, кстати? – прервала она его.

– Кто?

– Да письма эти.

Главный задумался на мгновение, затем пожал плечами:

– Хрен его знает, анонимки… Ты что думаешь, я из-за этих бумажек?

– Надо полагать, весь сыр-бор из-за Горчакова, – с пониманием кивнула она. – Ну и как, больше звонков от его людей не было?

Шеф насторожился:

– Не было. А тебе?

– А мне-то чего? – изумилась она. – Тот, кто вам звонил, прекрасно знает, что я здесь ни при чем.

– Как это?

– А вот так, Петр Петрович. Чем больше я думаю про эту ситуацию, тем яснее становится, что никто из окружения Горчакова вам в действительности не звонил.

– Ты хочешь сказать…

– Да ничего я не хочу! – отмахнулась от него Василиса, увидев, как начальник начал гневно раздувать ноздри. – Вам звонил, скорее всего, тот же человек, что писал письма и возмущался от имени каких-то там коллективов.

– ТОКР – так это называется, – ответил шеф.

– Не поняла, по-русски, пожалуйста.

– Творческое объединение культмассовых работников.

Василиса замерла в недоумении.

– Неужели такое есть?

– Сам удивился, – ответил Петр Петрович. – Честно говоря, я сразу отнесся с подозрением к этому посланию. Тем более что пришло оно не по почте, а было вброшено в наш ящик, что висит у входа в редакцию.

– Ну вот видите, – вздохнула Василиса, – вы все прекрасно понимаете сами.

– Но я бы никогда не подумал, что звонок от Горчакова тоже может быть липой!

– А вот это проще простого узнать!

– Упаси тебя Бог! – замахал на нее руками шеф. – Не вздумай ему звонить, как говорится, не буди лихо…

– Еще чего, – изумилась Василиса. – И в мыслях ничего такого не было. Вот вы меня уволили…

– Погоди, Василиса Игоревна, – он жестом остановил ее, – я еще окончательного решения не принял, тем более, если как ты говоришь…

– Нет, Петр Петрович, – перебила она его. – Если я останусь в газете, то все начнется сначала. Однозначно, что мне надо покинуть вашу редакцию. Вот уж если потом будут продолжаться звонки от Горчакова или еще каких-нибудь конкретных известных людей, то я приду к вам с покаянием. Обещаю.

– Значит, кто-то преследует цель насолить тебе? – обескуражено проговорил главный редактор.

Василиса развела руками:

– Возможно, кто-то просто воспользовался ситуацией с этими убийствами и моими статьями, чтобы посчитаться со мной за свои обиды.

– Во как… и многих ты обидела?

– Если б я знала…

Петр Петрович пошарил по карманам, извлек оттуда пачку сигарет и стал оглядываться в поисках пепельницы.

– Вот она, – Василиса придвинула маленькую керамическую плошку, которая стояла напротив шефа.

– Кто притащил эту безвкусицу, ума не приложу, – пробурчал он. – Все время ее ищу, а она всегда стоит рядом.

– Это потому что одного цвета со столом, – объяснила Василиса.

– Наверное.

Петр Петрович сделал несколько глубоких затяжек и откинулся в кресле.

– Меня угостите? – попросила она.

Шеф быстро выпрямился и суетливо протянул пачку.

– Извини, ты же вроде не куришь?

– А теперь, похоже, начну. В новую жизнь с новыми привычками, – озаглавила она свою просьбу.

Они молча сидели, выпуская в пространство клубы дыма. Особенно густо дымила Василиса, потому что курить не умела.

Спустя некоторое время, Петр Петрович спросил:

– И чем ты сейчас собираешься заниматься?

Василиса затушила сигарету и кашлянула.

– Это вы про работу? – уточнила она.

– А про что еще?

– Ну… здесь, конечно, не все так просто. Попробую себя в новом жанре. Например, убирать чужие квартиры.

Петр Петрович поперхнулся дымом.

– У тебя что, Малеева, совсем крыша поехала? – с неприкрытым ужасом спросил он. – Ты на себя в зеркало смотрела?

– Не поняла, – растерялась она. – Неужели дела мои так плохи, что даже в уборщицы лицом не вышла?

Шеф прыснул в кулак.

– Да у тебя же глаза прохиндейки, причем, умной прохиндейки. Ни к одному приличному дому такую домработницу на версту не подпустят. Тем более что обязательно наведут справки про твое прошлое, а еще ты и в телевидении уже засветилась. Короче, тебя не только прогонят, но еще будут долго и больно пытать, для каких таких надобностей в семью втерлась. Догоняешь?

Василиса с каменным лицом смотрела на своего начальника.

– Хотите сказать, что здесь меня ждет полный облом? А я уже объявление в Интернете дала, еще и про жилье упомянула…

– Про какое жилье? – не понял шеф.

– Ну, чтобы там жить, где убирать буду.

– Нет, ты точно малахольная, – корчась от смеха, проговорил Петр Петрович. – «Журналистка влезла в чужой дом под видом домработницы» – сюжет для ЧП на канале НТВ и только!

Василиса отвернулась к окну. Она никак не могла разделить буйное веселье Петровича.

– Со стороны, наверное, очень смешно, а мне что делать?

Петр Петрович растер ладонями лицо и сделался серьезным.

– Если считаешь, что здесь тебе пока работать не стоит, то надо крепко подумать. Дело это непростое, – он побарабанил пальцами по столу. – Я попробую позвонить кой-кому из знакомых. Постараюсь в ближайшее время тебе сообщить. Идет?

– Идет, – грустно ответила она. Не объяснять же Петровичу, что просто работа, без жилья, ее мало устраивает. А найти быстро такую работу, зарплата на которой позволяла бы снимать приличное жилье – это нереально.

– Не кисни, все образуется, – Петр Петрович хлопнул ладонью по столу.

– Угу, – буркнула Василиса и поднялась со стула.

Глава 2

В мастерской у Крюкова витал запах свежезаваренного кофе.

– Держи, – протянул он Василисе ключи от ее машины.

– Что, все так безнадежно? – спросила она с кислой физиономией.

– Почему? Все в полном порядке. Стоит себе у нас во дворе и тебя, непутевую, дожидается.

– Правда? Ой, Женя, спасибо, – Василиса подошла к нему и громко чмокнула в щеку.

– Могла бы и понежней, – недовольно буркнул он.

– А чего было-то? Шибко быстро ты справился.

– Ничего особенного. Просто полное физическое истощение.

– Ой… а что это значит? – у Василисы вытянулось лицо.

– Вася, вот смотрю я на тебя и удивляюсь: вроде не блондинка, а рассуждаешь… Заправлять, подруга, надо машину вовремя, ясно?

– Какой ужас! – только и смогла ответить Василиса, закрыв от стыда лицо руками.

Освободив край стола от бумаг и разных снимков, фотокорреспондент разливал напиток по чашкам.

– Прошу к столу, – он галантно поклонился, поправил свой шарф и улыбнулся.

Василиса присела на табуретку.

– Подкрепись, а то на тебе лица нет. Что там наш старик, не одумался? – спросил Женя, придвинув к Василисе тарелку с сэндвичами.

Василиса неопределенно пожала плечами:

– Да я как-то и сама уже не хочу в такой обстановке работать.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Ты, Васька, капризничаешь, не иначе. Где ты видела в газетах, подобных нашей, нормальную обстановку? Все как на вулкане, не одна ты.

– Ага, – кивнула Василиса, – все на вулкане, а я в самом жерле, тебе не кажется?

Крюков отхлебнул из чашки.

– Пей, уже не горячий, – напомнил он ей.

Василиса взяла в руки чашку и глубоко вдохнула запах, исходящий от кофе.

– Ты молодец, не ленишься заваривать молотый, – она сделала глоток и поставила чашку обратно. – Петрович уже не настаивает на моем увольнении, – добавила она.

– Вот как? Так в чем проблема, не понимаю.

– Да особо ни в чем. Во всяком случае, с Петровичем проблем у меня нет.

– Ты хочешь сказать, что принципиальных разногласий по поводу твоих выводов у вас уже нет?

Василиса кивнула:

– Принципиальных нет. Но здесь мне работать сейчас нельзя.

Крюков удивленно поднял брови и посмотрел на Василису.

– Расшифруй, – попросил он.

Василиса покачала головой.

– Это долгий разговор, Женя. Мне сейчас некогда.

Крюков сделал глоток из чашки и, поморщившись, поставил ее обратно на стол.

– Что, уже есть чем заняться? Быстро ты… и в какую газету, если не секрет, навострила лыжи? – спросил он и отвел взгляд в сторону.

Василисе почудился в его вопросе легкий холодок профессиональной зависти.

– С чего ты взял, что я собираюсь в газету? – спросила она и принялась медленно жевать сэндвич, решив слегка натянуть его нервы.

– Нет? Странно. Тебя Петрович очень ценил, а он в кадрах толк знает.

– Надеюсь, – согласно кивнула Василиса.

Такой ответ окончательно поставил фотокора в тупик.

– Хочешь сказать, что наш шеф тебя на телевидение сосватал? – сделал он очередную попытку, не моргая глядя на Василису.

– Женька, осторожно! – воскликнула она и схватила его за руку, в которой тот держал чашку. – Кофе прольешь.

Крюков поставил чашку на блюдце и покраснел. Василиса поднялась и, положив руку ему на плечо, как можно мягче сказала:

– Жень, как только все уладится, я обязательно расскажу об этом тебе первому. Идет? А то, как бы не сглазить, – многозначительно добавила она.

Крюков тоже вскочил со своего места.

– Само собой, Вася, – он добродушно улыбнулся. – Я тоже в таких вопросах суеверный. Если что понадобится – обращайся.

Василиса на мгновение остановилась у порога, затем сказала:

– Уже обращаюсь: нет ли у тебя знакомых, которые недорого сдают жилье?

– Жилье? – растерянно повторил он. – Вот с жильем я как-то не очень.

А что твой Фокин? Ты решила уйти от него?

Василиса снисходительно посмотрела на Крюкова, как будто он у нее клянчил на пирожок.

– Это он решил, чтобы я ушла от него. Ясно?

Фотокор растерянно молчал, не зная, что ответить.

– Вот такие вот дела, Жека, – Василиса хлопнула его по плечу и вышла из мастерской.

Крюков через несколько секунд очнулся и окликнул Василису:

– Погоди!

Она обернулась.

– Вася, есть хороший вариант и, главное, совсем даром, – подбежав, сказал он.

– То есть? – не поняла она.

– У меня. Живи у меня.

Василиса развернулась, чтобы продолжить свой путь.

Он схватил ее за руку.

– Стой! Ты совсем не так меня поняла. Я ведь живу за городом в большом доме вместе с бабушкой. Комнат свободных полно. Выберешь любую. Мое присутствие даже не заметишь, честное слово!

Василиса хмыкнула:

– Как мышки, каждый в своей норке, да?

Крюкова подобное сравнение слегка покоробило, однако спорить он не стал.

– Ну, приблизительно. И бабушка будет довольна. Ты же знаешь, она тебя любит.

– Спасибо, Женя, – ответила она и грустно улыбнулась. – Если уж совсем не сложится, я обязательно воспользуюсь твоим гостеприимством.

– Даже не сомневайся, всегда будем рады, – он широко улыбнулся и скрылся в мастерской.

* * *

Побросав свои немногочисленные пожитки в плотный пакет, Василиса покинула редакцию. Время было обеденное, кабинеты опустели. То, что она ни с кем из коллег не встретилась, ее вполне устраивало. Помочь они ей вряд ли смогут, а выслушивать слова сочувствия ей сейчас меньше всего хотелось. Тем более что у некоторых при этом от радости глазки будут потуплены в пол, дабы искры счастья не брызнули невзначай.

Повернув ключ зажигания, она плавно тронулась с места. От кофе и выкуренной сигареты разыгрался аппетит, и Василиса невольно начала вглядываться в вывески вдоль дороги. Где-то здесь неподалеку должно быть кафе «Тет-а-тет». Когда-то они с Рудиком ужинали там. Было весьма прилично. Василиса невольно улыбнулась: неужели она будет испытывать ностальгические муки, когда войдет туда? Надо непременно проверить…

Она вошла в зал и огляделась. С тех пор здесь, безусловно, многое переменилось. В первую очередь, общая тональность помещения стала более мягкой и светлой. А в ту пору здесь преобладали темные краски и приглушенный свет. Появилось больше зелени, по большей части, конечно же, искусственной, но все равно было красиво. Небольшие столики стояли по-прежнему в достаточном отдалении друг от друга, что всегда приятно, когда хочешь поужинать в спокойной обстановке и небольшой компании. Сейчас здесь было немноголюдно.

– Вы к нам пообедать или у вас деловая встреча?

Она не услышала, когда к ней подошел официант.

– Я? – Василиса немного растерялась. – Вообще-то пообедать. А если деловая встреча, то что?

– Тогда я вам предложу отдельный кабинет, – мягким голосом вежливо пояснил молодой человек. – Проходите вон за тот стол у окна, – он указал рукой на одиноко стоящий столик. – Это мое любимое место.

Василиса посмотрела на официанта и улыбнулась.

– Этот стол вы лучше обслуживаете?

– Обслуживаю я везде и всех одинаково, – усмехнулся он. – Просто в свободное время люблю сам здесь посидеть.

– Уговорили, – кивнула она и направилась в указанном направлении.

Через минуту официант подошел к ней и положил на стол меню.

– Изучайте.

– Погодите, – остановила она его. – Давайте без этого, – Василиса отодвинула от себя папку. – Принесите мне что-нибудь на свой вкус, главное, чтобы было сытно и ждать недолго.

Молодой человек, приподняв брови, на мгновение задумался. Затем перевел взгляд на Василису.

– Тогда порекомендую свиную отбивную с овощным салатом и свежей зеленью…

– Вот-вот, просто замечательно. И еще стакан вишневого сока и зеленый чай с мелиссой.

Официант кивнул и удалился.

Василиса задумчиво посмотрела в окно. По узкой улице изредка пробегали автомобили. Через дорогу виднелся фонтан, который пока еще не работал. Небольшая площадь, скорее даже площадка, окружавшая его, была уставлена скамейками, за которыми плотной изгородью рос невысокий, ровно подстриженный кустарник. Летом здесь очень красиво. И сидеть у такого окна действительно приятно. Особенно, когда у тебя настроение соответствующее – хорошее, в смысле. С настроением сейчас напряженка, однако, раскисать нельзя, совсем нельзя…

– Ваша отбивная. Приятного аппетита…

– Спасибо.

Василиса взяла в руку стакан с соком и посмотрела на соседние столики. Немногочисленные посетители негромко переговаривались, позвякивала посуда, откуда-то, едва слышно, доносились звуки приятной музыки. В одиночестве, как и она, сидел еще один мужчина солидного вида. Ему заказ еще не принесли, и он, поставив пузатый портфель на соседний стул, внимательно изучал какие-то документы. Сделав несколько глотков, Василиса принялась за отбивную. Мясо просто таяло во рту. Хорошая еда, как известно, должна непременно улучшать настроение. Вот и надо пользоваться моментом, пока еще есть за что вкусно пообедать, – решила она.

Тихая мелодия мобильника раздалась из сумки. Василиса отложила вилку в сторону и, достав аппарат, посмотрела на экран. «Номер засекречен» – высветилось на дисплее.

– Да, – ответила она, ощущая неясную тревогу.

– Привет, милая, – раздался из трубки странный, какой-то плавающий голос.

– Это кто? – спросила она и почувствовала, как сдавило горло.

– Я твой друг, – проблеяла трубка. Очевидно, говорили с использованием какого-то приспособления для изменения голоса.

– Вы ошиблись номером, – резко ответила она и захлопнула крышку телефона. Однако звонок раздался вновь, едва она опустила мобильник в сумку. Пришлось ответить.

– Что тебе надо? – спросила она как можно спокойнее.

– Всего лишь пожелать тебе приятного аппетита, милая, – пробулькала трубка и отключилась.

Василиса на некоторое время замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Еда потеряла всякий вкус, во рту пересохло. Однако поднести ко рту стакан воды она бы сейчас не отважилась – руки не слушались, а челюсти свело, казалось, намертво. Она медленно, не поворачивая головы, обвела глазами зал с посетителями. Затем посмотрела в окно на улицу. Все это ей ровным счетом ничего не дало. Никого, кто держал бы мобильник в руке, она не заметила. Василиса собралась с силами и отодвинула от себя тарелку с едой. Тотчас возле стола возник официант с чашкой на подносе.

– Рассчитайте меня, пожалуйста, – быстро произнесла она.

– Вот ваш чай. Как вы просили – зеленый с мелиссой.

– Спасибо. Рассчитайте меня, – еще раз повторила она, не притрагиваясь к чаю.

– Да-да, конечно, – молодой человек суетливо протянул ей счет. – Что-то не так? Вы совсем мало поели, а мне казалось, что отбивные сегодня просто классные…

– Отбивные действительно классные. Просто у меня пропал аппетит, – ответила Василиса и изобразила на своем лице подобие улыбки.

Официант внимательно посмотрел на нее и неуверенно произнес:

– Приходите к нам еще раз.

– Спасибо. Обязательно.

Когда официант ушел, она снова огляделась, но ничего подозрительного не заметила. Мысленно чертыхнувшись, она постаралась успокоиться. Паника сейчас не лучший советчик. Какой-то идиот позвонил и пожелал приятного аппетита? Естественно, с целью его испортить. Ну что ж, это ему – или ей? – удалось. Василиса все же заставила себя взять в руки чашку с чаем и сделать несколько глотков. Горячий напиток немного расслабил напряженные мышцы, и она глубоко вдохнула. Один к тысяче, что это случайный звонок. По всей видимости, того что она уволилась из газеты, недостаточно, чтобы оставить ее в покое. Либо факт ее ухода еще не известен. Посидев еще некоторое время за столом, она взяла сумку и вышла из кафе, оглядев еще раз посетителей.

* * *

Василиса разложила вещи по сумкам. У нее был еще час в запасе. Именно столько времени было до прихода Анны с работы. Узнав про ситуацию с Рудольфом, подруга попыталась настоять, чтобы Василиса использовала свое право на проживание до того момента, пока не разрешится вопрос с работой. Однако, услышав, что та собирается переезжать в гостиницу, строго-настрого приказала Василисе перебираться к ней.

После работы Анна обещала приехать за ней, чтобы помочь стащить сумки в машину. Вещей набралось всего-то ничего: два чемодана одежды, ноутбук и две большие дорожные сумки с книгами. Нет, конечно же, по закону ей полагалась половина всего совместно нажитого имущества, только куда она с этой половиной? Одна морока.