Текст книги "Принцесса Эрдо"

Автор книги: Наталья Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА XX

У барона было не так много вассалов, как у герцога Даберта. Но зато у него имелся не менее сильный духовный лидер. Он считал это своим преимуществом и всерьез верил в брата Ромеро. Не дожидаясь утра, Ульгерд послал гонцов ко всем своим вассалам и приказал в спешном порядке восстанавливать замок и, прежде всего,– ворота. У него были серьезные основания полагать, что настоящая битва еще впереди. Он пришел к выводу, что Фужак не случайно оставил замок: он просто не успел собрать силы, да к тому же был напуган недавним небесным светопреставлением. Теперь барон пребывал в уверенности, что аббат вернется, чтобы покончить с вероотступниками, которые все теперь собрались в одном месте.

Лане казалось, что восстановление замка, в свете реальной угрозы внезапного и скорого нападения, идет слишком медленно. Слишком неспешно и даже как-то неохотно собирались крестьяне из оставшихся в округе деревень, очень медленно двигались слуги барона, лениво стучали их топоры и молоты; ей так и хотелось подойти к кому-нибудь из них, отнять инструмент и начать действовать самой. Она может быть так и сделала бы, если бы имела хоть какое-то представление об их работе. В последнее время принцесса чувствовала себя очень решительной. Она бродила по уцелевшим стенам замка, вглядываясь в окрестность и за каждым кустом, деревом и холмом представляя салигардов.

В замке Ульгерда Лане наконец-то удалось отдохнуть, выспаться и привести себя в порядок. Правда он был ничем не уютнее и не теплее, чем замок герцога Даберта, а после штурма пребывал в еще более плачевном состоянии. Тем не менее, слуги барона нашли для нее и подходящую сырую и темную комнату, и наряды, и даже украшения, добытые в аббатстве. Но драгоценности Лана не стала надевать. Все-таки она не могла согласиться с тем, что это честный военный трофей, а не украденное.

Служанка, приставленная к ней, молчаливая и несимпатичная пожилая женщина, растопила камин. Но он нисколько не оживил мрачную комнату с мокрыми гобеленами на стенах, поэтому принцесса предпочитала проводить время на свежем воздухе.

А Сократ продолжал проповедовать. Ведь силу его слова еще не довелось испытать на себе тем подданным Ульгерда, кто не был в лагере еретиков. Теперь вместо того, чтобы работать, приводить в порядок стены замка, мост и ворота и готовиться к возможному нападению, все эти люди собирались на подворье возле разрушенного донжона, окружали брата Ромеро и слушали, раскрыв рты. Каждый из них начинал верить, что с данного момента у него начнется совсем другая жизнь. И можно уже не бояться больше нападения соседей-захватчиков, Фужака с его ненасытным аббатством да и самого их благодетеля, барона Ульгерда: возможно он вдруг станет не таким требовательным и жадным, уменьшит налоги и подати, не станет так часто выгонять на работу.

В очередной раз прогуливаясь по стенам, Лана заметила стоявшего там же барона, который хмуро оглядывал внутренности замка. Она подошла к нему.

– Уже почти сутки прошли. Мы можем не успеть подготовиться к нападению,-сказала она.-Ворота все еще не готовы.

– Первая задача – похоронить мертвых,-угрюмо отозвался тот.

Несколько крестьян собирали тела убитых, складывая их, словно хворост, на повозки и отвозя куда-то за старую насыпь, что служила когда-то военным укреплением дальним предкам барона, а теперь ограждала территорию мертвых. Лана не могла заставить себя даже взглянуть в ту сторону. Но для подданных барона, казалось, это было делом вполне привычным.

– Нас может ждать та же участь, если мы не подготовимся, разве не так?-снова обратилась она к Ульгерду.

Он поднял вверх руку, останавливая дальнейшие вопросы:

– Не вмешивайтесь в это, леди! Это дела мужчин, рыцарей!

Лана поняла, что он пытается прислушиваться к словам Сократа, который вновь и вновь повторял одни и те же постулаты. Но ее они не волновали: то, что для этих людей явилось светом истины, для нее было истиной давно известной и прописной.

Понимая, что разговорить барона ей сейчас не удастся, она подняла голову к небесам, пытаясь хоть там найти развлечение и отдых для глаз.

Солнце шло к закату и потому уже не обжигало и не слепило. Небо было чистым c лиловым оттенком. С самого утра на нем не появлялось ни единого облака, поэтому маленькая темная точка над горизонтом сразу же привлекла внимание Ланы. Сначала она решила, что это одна из местных птиц, – здесь встречались такие "редкие экземпляры", как говорил о них Сократ, гигантские, черноперые, но совершенно безобидные птицы. Но для живого существа эта точка была слишком уж неподвижной.

Принцесса отошла от барона и, подойдя к самому краю стены, к тому месту, где была обрушена часть бойницы, привстала на камень и напрягла зрение.

Точка некоторое время оставалась недвижимой, застыв в воздухе неестественно, не реагируя на движения потоков ветра. Присматриваясь к ней все это время, девушка догадалась, что это неживое существо. Неужели..? И тут точка рванулась в сторону и начала плавно передвигаться вдоль линии горизонта. Стало окончательно ясно, что это летательный аппарат, созданный разумными существами. Лана не спускала с него глаз, и вскоре он сменил направление движения. Точка стала увеличиваться в размерах, округляться и приближаться очень быстро. Вскоре послышался и шум: знакомый для Ланы и Сократа, звук, вызванный трением особого сплава обшивки малого космокатера о воздух, но еще более громкий, потому что это был плотный воздух дикой планеты. Услышав это, брат Ромеро замолк и посмотрел вверх. Вслед за ним подняли головы и его слушатели. Корабль как будто бы замедлил скорость, когда подлетел совсем близко к замку, но был все равно очень высоко. Тем не менее, никто из наблюдавших за ним не смогли бы спутать его ни с птицей, ни с облаком, ни даже с колесницей вечно темного, которая по местным представлениям должна была представлять собой железного дракона, изрыгающего из своей пасти огонь. Космокатер выглядел обычно для подобного рода транспорта: округлый и продолговатый, с прозрачным утолщением в районе кабины пилотов, с одним рулевым крылом, похожим на хвост и открывающимся только при входе в плотные слои атмосферы. Такой как правило использовался для доставки пассажиров с поверхности планеты к орбитальному вокзалу или с большого корабля на планету. Такой же катер когда-то доставил на космовокзал и беглую принцессу.

Вальяжно и даже как-то равнодушно ко всему, что находится внизу, корабль проследовал мимо, сопровождаемый лишь собственными звуками и никакими иными: изумление обитателей Исмирада было так велико, что они не могли ни произнести ни слова, ни вздохнуть. Полная тишина продолжала стоять и тогда, когда космокатер исчез сначала из поля зрения тех, кто стоял на подворье замка, а затем Ланы и барона, стоявших в это время на стене.

Только спустя некоторое время барон, всматривающийся в небо, молча перевел вопросительный взгляд на принцессу. Она медленно покачала головой в знак того, что и сама не поняла произошедшего и в свою очередь посмотрела на Сократа, который поспешил тоже подняться на стену. Он не обратил внимания на ее вопросительный взгляд и поспешил к краю стены, чтобы проводить глазами удаляющуюся точку. Когда она скрылась окончательно, он подбежал к принцессе и сказал на языке, понятном только им двоим:

– На нем не было опознавательных знаков, ты заметила?

– Это твои соратники? Прилетели за тобой?-задала она вопрос.

– Это не могут быть они. Ты видела этот катер? Он новенький, последней модификации. У нас таких никогда не было. Мы не настолько богаты.

– Тогда кто это может быть?!

Сократ скривил загадочную ухмылку.

– Мне ясно одно: мы с тобой не единственные здесь инопланетяне…

– Я это знала и раньше!-воскликнула Лана, сразу вспомнив об Асмабике и принце.

Новый современный корабль! Неужели Александр сумел вызвать себе подмогу?! Но как?

А может быть его сподвижники его сами отыскали? Или все еще ищут?! А вдруг ищут ее?!

– Мне не нравится, когда вы вот так разговариваете не на эспанском!-прикрикнул на них стоявший неподалеку барон.

– Это знамение! Это еще одно знамение!-торжественно вскричал старик, находившийся в толпе недавних слушателей Сократа. Толпа тут же очнулась, оживилась и зашумела:-Что оно означает, брат?!

Но брат Ромеро и сам не знал, что могло означать такое знамение и было ли оно знамением лично для него. Он выглядел взволнованным и растерянным. Он будто бы и не слышал своих учеников, которые продолжали вопрошать:

– Что ждет нас теперь?! Плохой или хороший это знак?!

Никто из них не подозревал, что через несколько мгновений этот вопрос окончательно проясниться. Сквозь встревоженный рокот толпы ясно послышался другой звук: свистящий, устрашающий, быстрый. Лана не успела даже опомниться, не успела сделать шаг в сторону или увернуться. Прямо на нее через верхушки бойниц летел огромный серый валун…

Он рухнул на стену, издав страшный грохот, расколовшись на части сам и разбив каменную кладку стены вместе с частью лестницы. Барон успел прижаться к бойницам, но его накрыл град каменных осколков и туча пыли. Он упал, оглушенный и посеченный мелкими острыми обломками. Сократ съехал в образовавшийся пролом стены и тут же был завален камнями. Но первой на пути примитивного снаряда оказалась принцесса. Он задел ее по касательной еще до того, как ударился в стену. Ошеломленная Лана не почувствовала боли в руке, потому что тут же оказалась внизу, упав с восьмиметровой высоты на крышу хозяйственной постройки и, проломив ее, на сложенный хворост. Сверху на нее тут же обрушилась часть крыши со щепками, балками, соломой, а потом еще и груда мелких камней, отколотых от боевой галереи замка.

Враг подступил слишком близко. Он начал использовать катапульту, и это мог быть только ближайший соратник аббата Фужака – герцог Даберт. Только у него была такая хитроумная машина, идею создания которой привезли из дальних походов воины солнца. Но чтобы зарядить ее следующим снарядом, необходимо было потратить значительное время. Обычно для устрашения и подавления духа противника запускалось несколько таких снарядов, и лишь потом начинался штурм укрепления.

Барон, очнувшись, попытался подняться на ноги. Это ему удалось не сразу: он шатался и едва что-то различал перед собой. Он был без шлема, поэтому голова его пострадала больше всего: возле виска зияла и кровоточила рана.

На подворье воцарилась паника. Сквозь хаотичное движение обезумивших от страха и не отошедших еще от последнего небесного явления простолюдинов пытались пробраться рыцари. Они спешили на помощь своему командиру. Подбежав к нему и подхватив на руки, они услышали тихий приказ:

– Заваливайте ворота всем, чем только можно. И всем на стены. Следите за катапультой…

– Мы успели разобрать мост. Они нескоро смогут подобраться к воротам,-сказал один из рыцарей.-Да и дружина барона Бласта должна быть на подходе…

– А от Мартона нет вестей?

– Нет…

– Не присылал ли хвастун Рэбин гонца?

– Не было.

– Я так и знал, что все они верны мне лишь на словах! Пока они раздумывают, Даберт не оставит и мокрого места от замка. Вооружайте всех, кто есть и кому хватит оружия. А кому не хватит копий и топоров, пусть берут рогатины, оглобли, камни, жгут костры, топят смолу и масло…

Ульгерд сделал усилие и отстранил поддерживающих его рыцарей. Его слегка качало.

С ним остался лишь его личный оруженосец, остальные кинулись к воротам, на ходу отдавая приказы всей челяди и воинам, перемешавшимся друг с другом в паническом и бесполезном движении. Барон подошел к разрушенной бойнице, нисколько не боясь быть подстреленным случайной стрелой, чтоб посмотреть туда, откуда его замку, его людям, родне и ему самому грозила смерть.

Даберт не спешил, прекрасно осознавая, что его давний соперник обречен. Его воины неспешно и основательно готовили катапульту к следующему выстрелу. Если бы не разобранный мост, герцог давно бы уже ворвался в замок. Теперь он отвлекал внимание и наводил панику и страх, пока его рыцари неторопливо переправлялись через ров.

Дворовые Ульгерда уже принялись заваливать едва висевшие на петлях ворота замка.

Они волокли и везли к арочному проему все, что попадалось под руку: камни, телеги, мешки с навозом, дрова и даже трупы животных. Довольно быстро росла гора, загораживающая вход в замок. Тем временем рыцари, их оруженосцы и слуги заняли позиции на бойницах и принялись обстреливать из луков и арбалетов воинов Даберта, среди которых были и салигарды. Их ярко-желтые плащи сразу бросались в глаза.

– Где брат Ромеро?-спросил барон у своего оруженосца.

– Боюсь, он погиб, мой господин. Его завалило камнями.

– Найдите его!

– Но сейчас не время для похорон!

– Я не верю, что он мертв…

– Мы могли бы отыскать его после битвы…

– Нет! Если мы не найдем брата, то нам не выдержать этого штурма…

Наблюдая за тем, как на возвышении у старой земляной насыпи люди герцога устанавливают шатер для своего господина и аббата, барон скрипел зубами и даже не замечал, что из раны на его голове кровь стала течь быстрее. Увидев это, его оруженосец попытался зажать рану куском серой тряпки, но Ульгерд гневно оттолкнул его и направился к уцелевшей лестнице, ведущей к одной из угловых башен замка. Там, под ворохом полуистлевших меховых накидок, старинной одежды и заморских гобеленов, хранилось родовое оружие барона, принадлежавшее его деду и отцу: фамильный меч, щит с гербом их рода, тяжелый топор с деревянным резным топорищем. Эти реликвии он доставал лишь два раза: когда его посвящали в рыцари,-это был формальный, но очень торжественный ритуал передачи титула от отца к сыну,-и второй раз, когда аббат Фужак жаловал ему священное звание салигарда. Ульгерд решил, что настал момент для третьего и, наверное, последнего раза. Из-за контузии у него кружилась голова, перед глазами все расплывалось. Вступив под своды темной башни, он и вовсе потерял ориентацию и стал двигаться вверх по узкой лестнице, держась за влажные стены. Его собственные доспехи, к немалому весу которых он давно привык, вдруг стали для него тяжелы: ноги с трудом поднимали тело на очередную ступень. Когда барон добрался до самого верхнего помещения башни, где и находилась сокровищница, он уже почти ничего не мог видеть. На холодном полу темной каменной комнаты были разбросаны вещи, сундуки, деревянная мебель. Запнувшись за что-то, Ульгерд понял, что здесь побывали наемники. Только они могли устроить весь этот разгром и наверняка что-то прихватили с собой. Новый прилив гнева окончательно свалил его с ног. В злобе он попытался приподнять и швырнуть об стену первую попавшуюся под руку скамью, но сам рухнул без чувств на ворох истлевших старинных одеяний. Он не знал, что никто из наемников не позарился на старое, местами выщербленное и проржавевшее оружие, не имевшее никакой ценности, и оно по-прежнему покоиться в одном из сундуков.

Всего лишь за несколько часов замок был полностью окружен войсками герцога и его вассалов. Поняв, что перебраться через ров с тяжелым вооружением и лестницами им не удастся, салигарды и их гвардейцы, несмотря на шквальный обстрел, принялись сооружать мост, какого в этих краях еще никто не видывал. Вероятно, и эта идея была позаимствована воинами солнца в дальних походах. К уже готовому, сколоченному из досок плоту с двух сторон привязывались огромные поплавки, изготовленные из внутренностей животных и заполненные воздухом. Этот плот, казавшийся защитникам замка каким-то диковинным и даже дьявольским сооружением, в несколько приемов и ценой нескольких жизней был опущен в затхлую воду рва так, что соединил две стороны разобранного посередине моста. А к тому времени, как воины барона догадались о том, что эти пузыри по бокам уязвимы для стрел, салигарды успели переправить несколько десятков штурмовиков с лестницами к стенам замка. Но поплавки весьма неохотно выпускали воздух и поэтому даже по перекошенному, но все еще держащемуся на плаву мосту, могли переправляться вооруженные менее тяжелыми доспехами воины.

Второй удар катапульты проломил немалую дыру в самом уязвимом месте стены, где каменная кладка была еще свежа. К этому месту сразу же бросились салигарды с лестницами. Но на их головы тут же полился кипяток и смола. На этот раз защитники замка рассчитали, куда приблизительно должен был попасть каменный снаряд, и приготовились заранее. Пригодились и камни, образовавшиеся в проломе, а лучники могли уже вести прицельный огонь. Несмотря на это катапульту также основательно, но уже заметно ускорившись, начали готовить к следующему выстрелу.

Сам герцог участия в штурме не принимал, нервно наблюдая за ним из шатра, недосягаемого для лучников Ульгерда. Вместе с ним отсиживался и духовный вождь салигардов. Он как никогда раньше был близок к тому, чтобы убить сразу двух зайцев: присоединить земли барона к монастырским владениям, с которыми они так удачно соседствовали, и раз и навсегда избавиться от ереси, которая в последнее время становилась все опаснее и обретала все больше сторонников.

– Ваш сын по-прежнему рвется в бой, несмотря на то, что еще не отошел от ранения?-спросил аббат Даберта.

Тот нахмурился.

– Не думаю, что его удастся удержать.

– Нам повезло, что барон не успел убить его.

– Я благодарен тебе, святой отец, за то, что твои воины помогли освободить его.

Но один вопрос не дает мне покоя…

– Какой же?

– Стал бы ты делать это, не согласись я пожертвовать монастырю земли Ульгерда в случае победы?

– Ты забываешь, замок ведь уже был в моих руках…

– Не велика победа взять пустой замок… Ты вот возьми теперь самого барона и этого… брата…

– Теперь все в наших руках, герцог! Правда и вечно светлый на нашей стороне! Ты же сам видел это небесное явление!!! Это было знаком свыше, я уверен!

– Да… Наверное,-пробубнил Даберт и обернулся на священника:-У меня с Ульгердом давнишняя вражда из-за озерных земель, а вот ты почему так спешишь его уничтожить?

Сидевший до этого в походном кресле Фужак вскочил на ноги.

– Я же говорил тебе, барон – наглый клеветник! Он распространяет обо мне мерзкую ложь, а ведь я лично посвящал его в салигарды!

Лицо аббата покрылось розовыми пятнами. Он несколько раз туда-сюда нервно прошелся по палатке, выглянул за полог, осмотрел замок, словно оценивая происходящее, потом позвал прислуживающего ему монаха и велел принести вина.

Герцог знал, что затронул больную тему, ему пришлось заговорить примирительным тоном:

– Да, и до меня доходили эти лживые сплетни. Один из людей Ульгерда, вассала барона, и на дыбе продолжал повторять их. Многие салигарды слышали его, но никто не поверил.

Кубок с вином задрожал в руках старого аббата.

– Он… говорил…, будто это я предал отца Ульгерда во время дальнего похода?

Будто я, будучи еще салигардом, продал его за золото неверным, а потом на эти деньги купил себе сан и аббатство?

– Мы все знаем, что это неправда…

На пороге, откинув полог, возник Эйдар. Он был в полном рыцарском облачении, в доспехах и с оружием. Шлем он держал в руках, приготовившись надеть его, но лишь после того, как испросит благословления. Лицо его было взволнованным и бледным.

Во время пленения он был ранен: копье одного из воинов Ульгерда пронзило его кольчугу на груди, совсем чуть-чуть не дойдя до сердца. Во время пребывания его в подземелье замка барона, в полной темноте, сырости и бреду, рана загноилась, и Бранд едва не умер. Салигарды появились вовремя. Герцог знал об этом.

– Сын мой!-увидев Эйдара, воскликнул аббат. Он был рад тут же забыть неприятный разговор.-Разве ты готов принять участие в сражении? Еще два дня назад тебя терзала лихорадка!

– То, что терзает меня теперь, пострашнее лихорадки,-промолвил юный салигард.-Мне нужно благословление моего отца, чтобы занять свое место в бою.

– Я не могу дать тебе своего благословления!-заявил аббат жестко.-Вечно светлый не простит мне, если я потеряю одного из лучших его воинов. Ведь ты еще слаб!

– Нет, святой отец, нет,-отстранился от него Эйдар и подошел к герцогу.-Мне нужно благословление моего настоящего отца. Он ведь знает, что мне просто необходимо войти в замок барона одним из первых.

– Но я твой духовный отец! Салигард, ты забываешься!-вскричал Фужак, шагнув за ним. Из его крючковатых, похожих на лапы хищной птицы, рук выпал пустой кубок.

– Благословляю!-не обратив внимания на протест священника, торжественно проговорил Даберт. Глаза его засияли. Он положил руку на плечо сыну и добавил уже тише:-Иди и отыщи ее!..

Тело Сократа нашлось не сразу. Личный оруженосец Ульгерда один отправился исполнять приказ своего сеньора, потому что все остальные ушли на стены. Он видел, куда упал проповедник, но на том месте была теперь лишь громадная куча камней. Но приказ – есть приказ. Он принялся один за одним разбирать камни, откидывать те, что поменьше, и отволакивать в сторону большие глыбы. С каждой минутой и с каждым отброшенным камнем надежда найти брата Ромеро живым таяла. Но преданный слуга понимал, что сейчас, когда Салинас Вердас окружен войсками Фужака, им всем просто необходим живой предводитель и идеолог, и особенно он необходим так поверившему в него барону.

– Внимание!!! Сейчас будет третий выстрел!!! Берегитесь!!!-раздался голос из сторожевой башни.

Салигарды теперь метились в определенное место на стене, поняв, что оно наиболее уязвимо. Им нужно было расширить тот пролом, который был сделан вторым выстрелом.

Через него они могли бы перебраться даже без лестниц. Тем временем с другой стороны переправившиеся через плавучий мост рыцари одновременно начали штурм ворот и стен. Легко вооруженные воины закидывали на стены веревки с крючками на концах, цеплялись за выступы и начинали взбираться наверх. Влезть на стену удавалось далеко не каждому. Многие падали на землю, добравшись до середины или даже почти до конца, если их замечали и отрубали концы веревки. Но те, кто достигал цели, ввязывались в яростные схватки, не давая передышки и не позволяя защитникам сталкивать со стен лестницы, по которым взбирались уже десятки дружинников.

Третий выстрел на счастье воинов барона был не слишком метким. Каменный снаряд ударил рядом с проломом, но попал уже в старую, более прочную кладку. Разрушив три зубца бойниц, камень скатился вниз, на подворье, поломал навес для животных, поднял тучу пыли и остановился у колодца. Как раз в этот момент оруженосец барона наткнулся на небольшую полость, образовавшуюся в завале. Осторожно отбросив камни, он заглянул в темноту и спустя несколько минут сумел рассмотреть едва заметный силуэт тела, не подававшего признаков жизни. Сократ лежал на спине, далеко закинув голову назад. На его ногах расположилась громадная каменная глыба.

– Эй, ты!-крикнул оруженосец пробегавшему мимо слуге.-Помоги-ка мне!

– Я несу смолу на стену,-отозвался тот, приостановившись.

– Так неси скорее свою смолу и мигом возвращайся. Здесь наш брат Ромеро.

Вдвоем они еле-еле оттащили камень с тела Сократа, и оруженосец наклонился, чтобы проверить дыхание и послушать сердце.

– Клянусь святой Флуранцией, он жив!-воскликнул он.-Едва дышит. Давай-ка оттащим его под стену.

Удар снаряда катапульты проломил дыру под стеной, образовав проход в межстенное пространство замка. Туда и оттащили безжизненное тело проповедника, скрыв за грудой камней.

– Он не жилец, наш брат,-сказал прислужник.-Совсем не жилец. Недолго ему осталось.

– Не говори зря!-недобро заметил оруженосец.-Все-таки он непростой человек.

Люди говорят, что он посланник самого Салара. И прилетел к нам оттуда.

Рыцарь показал куда-то в темный каменистый свод, слуга посмотрел туда же.

– И он должен вернуться назад?

– Вряд ли теперь ему удастся сделать это… Давай укроем его, принеси шкуру…

Эйдар добрался до стен замка почти невредимым. Жесткая перчатка со стальными пластинами спасла его руку от кипящего масла, которое хлынуло на штурмующих, как только он присоединился к ним. Но несколько капель этой жгучей и дурнопахнущей жидкости попало ему на незащищенное лицо. Он не стал надевать шлем и скинул латы, защищающие грудь и плечи, поскольку твердо вознамерился влезть на стену с помощью каната, как то сделали уже многие воины. Опередив одного из рыцарей, Эйдар выхватил у него веревку с крючьями и тут же привычным движением сделал бросок. На поврежденной снарядом катапульты стене стальные крючки легко нашли себе место и прочно зацепились.

– Прикрой меня,-крикнул Бранд ближайшему воину и начал взбираться.

Сверху посыпалась каменная крошка: железные когти начали царапать разрушенную кладку. Один из защитников замка, увидев ползущего по стене салигарда, попытался добраться до веревки, чтоб обрубить ее. Для этого ему понадобилось спрыгнуть в свежий пролом на стене. Но как только он оказался там, его сразила стрела рыцаря прикрывающего Эйдара. Через несколько мгновений салигард был на стене, и ему тут же пришлось принять бой. Воин Ульгерда сначала попытался сбить его со стены, швырнув камнем в его сторону, но Бранд увернулся и, мигом подскочив к своему врагу, нанес ему рубящий удар мечом. Схватка длилась недолго. Даже раненый и не совсем еще выздоровевший салигард оказался ловчее одного из наемников барона.

Всего лишь три удара мечом сумел отразить защитник замка, четвертый был обманным, а пятый стал для него смертельным. Но это сражение и самому воину солнца далось нелегко. Он все еще был слаб, да и подъем по отвесной стене отнял у него немало сил. Воспользовавшись тем, что рядом пока не было ни одного врага, Эйдар привалился спиной к стене, чтобы хоть немного перевести дух.

Но отдыхать ему пришлось недолго, снизу послышался окрик:

– Я начинаю подниматься!

Тот самый рыцарь, что прикрывал Бранда, тоже начал взбираться на стену. Эйдар занял позицию на случай, если кто-то из защитников попытается обрубить канат…

Вскоре были взяты и ворота, вернее то, что от них осталось: остовы огромных кованых воротин, порубленных в щепы еще самим бароном, заваленных разным мусором, который не так уж сложно было разгрести. Проход был открыт, и десятки рыцарей ринулись в замок. С той минуты его можно было считать обреченным. Так решил и аббат Фужак, да так оно и было на самом деле. Предводитель ордена салигардов захотел лично засвидетельствовать падение обители ереси и оплота своего главного врага. В сопровождении самых верных своих воинов и личных слуг, он рискнул отправиться вслед за первыми вошедшими в замок салигардами еще до того, как над центральной башней взовьется победное знамя воинов вечно светлого. Фужак был пьян от вина, выпитого накануне от волнения и злости, и потому смел и полон решимости непременно стать свидетелем гибели и барона, и его таинственного духовного покровителя. Вооружившись только своим узнаваемым посохом с набалдашников в виде злой звезды Исмирада, тем самым которым он устрашал всех своих последователей, аббат направился в замок, сумел перебраться через почти потопленный мост и оказался в воротах Салинас Вердас.

Замок все еще не сдался и продолжал сопротивляться. Тут и там он видел яростные стычки, смерть, стоны и вопли. Но душу священника ничто не трогало, он был полон решимости увидеть тысячи смертей ненавистных еретиков и особенно одну – Фужак искал своими хищными глазами барона. Его план удался: Ульгерд попался в ловушку в собственном замке.

Сгущались сумерки…