Текст книги "Если завтра Война... (СИ)"

Автор книги: Наталья Добровольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Шум, крики, недоуменные вопросы, все смешалось в одном клубке звуков, но уже было поздно, враг ушел. Заспанный проводник вскоре привел двух милиционеров, и Наде пришлось все подробно, под протокол, рассказывать.

– Так про какие скрепки вы говорили, гражданка, – под конец уточнил один из расспрашивающих.

– Мой муж тоже служит в милиции, и их на последнем совещании предупреждали, что в городах появились группы диверсантов с поддельными советскими документами очень хорошего качества, – и она опять рассказала о том, как отличить подделку, внутри себя сочувствуя Василию, которому явно в этот момент сильно икалось.

Остаток дороги прошел спокойно, но уже почти никто не спал, многие военные рассматривали свои документы, удостоверяясь в наличии следа от скрепок и облегченно вздыхая. Военные, в чьих вещах рылся диверсант, удрученно потирали затылки, ожидая, и поделом, взбучки от начальства за небрежное отношение к своему имуществу.

На вокзале в Москве Николай Петрович крепко пожал руку девушки, сказав только:

– А вы молодец, Надежда Петровна, не ожидал.

Чего он не ожидал, мужчина не уточнил, и так все было понятно, ее в отделе явно принимали за "особу, приближенную к Императору", а тут оказалась вполне нормальная девушка, да еще и не растерявшаяся в непростой ситуации.

Дома Надя подробно рассказала Васе о произошедшем в вагоне и опять упомянула скрепки, в этот раз ссылаясь на Володю и его сведения "оттуда".

Все вроде успокоилось, но уже вскоре девушка почувствовала изменение отношения у себе – теперь с ней заговаривали, как с равной, звали на разные мероприятия, короче, полностью приняли, как свою.

_______________________________________

_https://pikabu.ru/story/skrepki_i_slovesnyiy_portret_na_chyom_syipalis_nemetskie_shpionyi_7410770?ysclid=mhk2i9a78h529370907 – Скрепки и словесный портрет: на чём «сыпались» немецкие шпионы⁠⁠.

.

Глава 14. « Роль личности в истории».

Глава 14. « Роль личности в истории».

Дни шли за днями, больше командировок пока не было, все готовились к Конференции. Доклад Наде вернули с небольшими замечаниями, попросили все же добавить высказывания классиков марксизма – ленинизма, что она сделала, добавив буквально пару фраз

К ней обратились с просьбой, чтобы дети её детдома рассказали о своей жизни и немного спели в конце Конференции. Так и сделали, в виде переклички в стихах, дети рассказывали о своей жизни, съемках в фильме про Мальчиша.

Песни рекомендовали патриотические, девушка предложила спеть "Мальчиш шагает вперед" и "С чего начинается Родина", это одобрили. От себя Надя предложила заказать блокноты и автоматические ручки для всех участников, как делали обычно в её время, это всем понравилось. Вообще работа постепенно стала нравиться, первичное настороженное отношение улеглось.

Конференции прошла отлично, выступление детей с композицией со стихами про их жизнь всем понравилось, песни пели всем залом, её доклад слушали с интересом, прерывали аплодисментами, Надя чувствовала себя даже неловко, не ожидая такой реакции.

Дни летели, торопились, командировок пока больше не было, Надя все больше закапывалась в бумаги, даже сама составила несколько документов, регламентирующих работу детдомов " В условиях переезда на большие расстояние и новое место расположения", стараясь описать пошагово все действия при будущих эвакуациях во время Войны. Как ни странно, ее документы приняли сразу и благосклонно, рекомендовали для изучения администрациями соответствующих учреждений.

Она даже провела для серьезных людей в военной форме показательную эвакуацию их детского дома на каком-то пустыре. Прямо на земле, без рельсов, стояло несколько вагонов, в которые и погрузились сосредоточенные дети, сразу притихшие, и, как никогда, серьезные, все понявшие и не задавшие ни одного вопроса ни на станции, ни дома.

Они спокойно, помогая друг другу, заходили в вагоны и сразу садились по местам, нахохлившиеся, как воробушки.

Малыши только прижимали покрепче к себе свои любимые игрушки, а за их спинами были небольшие рюкзачки с самыми необходимыми вещами. У Маруськи, строгой и молчаливой, в руках была большая папка с нотами ее самых любимых партитур, которые она уже начинала потихоньку разучивать. Но и она, обычно неугомонная, ни о чем не спросила, восприняв все как данность.

Приезжал Володя, взахлеб рассказывал о своей работе, что-то там у них немного сдвинулось, началось даже экспериментальное изготовление новых автоматов, пока небольшими партиями, которые тут же передавались на испытание в войска. К удивлению, никто и ничто не мешало делу, чувствовалась негласная опека с самого большого верха, что только радовало.

Палыч написал, что его вызывали в районный отдел милиции, беседовали поощрительно, расспрашивали о делах. Он вспомнил еще состав некоторых лекарств и намекал, чтобы кто нибудь из них приехал и забрал записи для передачи "кому надо".

Казалось, все шло хорошо, но внутри Нади щелкал отчет дней, "вот столько то дней осталось до...., вот еще меньше"... И этот метроном звучал в ней постоянно, как когда-то в Ленинграде, во время Блокады, он стучал, отсчитывая те девятьсот дней боли и голода, мужества и стойкости, которых, как она надеялась, здесь, в этой истории, не будет.

Но что-то в девушке все же сорвалось. Надя ходила в эти дни такая молчаливая, сосредоточенная, плохо спала и очень мало ела, так что Вася не а шутку забеспокоился, а вечером обнял ее, и, заглядывая в глаза, тихо спросил:

– Что тебя беспокоит? О чем ты все время думаешь?

И получил еще более обеспокоивший его ответ:

– Я думаю о роли личности в истории. Насколько один или даже несколько человек могут изменить жизни тысяч, даже миллионов людей. Почему слова, действия одних пропускают мимо, не обращая внимания, а вот идеи других заставляют действовать так, как они говорят? Что лежит в основе? Харизма? Энергетика? Или они выражают то, что эти миллионы сами думают, но не могут сформулировать? Как один человек может так сделать, что за ним идут миллионы?

И продолжила дальше тихим бесцветным голосом, еще больше напугав парня:

– Неужели все наши усилия, все эти сны – "предсказания", все это впустую, всего лишь маленькие камушки под колесами истории, которые она проедет, даже не заметив? А зачем тогда все это?

– Для чего тогда мы все трое сюда попали? Или это другая параллельная жизнь, и все будет совсем по другому? И здесь не будет двадцати

семи миллионов погибших? Не будет Сталинграда и Блокады, Бухенвальда и Хатыни? Не будет Зои Космодемьянской и Александра Матросова, пионеров– героев и миллионов других известных и безымянных людей? Будут свои названия и герои?

– Для чего тогда все эти писатели отправляют своих попаданцев исправлять прошлое и учить людей этого времени умным нагибаторским идеям? Зачем мы здесь? Зачем я, Володя, Пал Палыч прибыли сюда, в это время, каждый из своего будущего? Что мы можем изменить? – и она горько расплакалась, испугав Васю еще больше, и ушла в глубокий обморок, перешедший в такой же глубокий сон.

Вася метался по комнате, искал какие – нибудь успокоительные капли, которых у них и сроду не было, нашатырь, про который только слышал, но никогда не видел, хотя он и был в аптечке, хватал трубку телефона, забывая набрать номер, и кричал в нее, вызывая непонятно кого, Николая Николаевича, Бога, Черта, лишь бы Надя перестала говорить, пугая его своими бесцветными признаниями, и пришла в себя из этого страшного сна.

Наконец он немного собрался и все же смог позвонить Ник Нику, который приехал сосредоточенный и спокойный, тут же вызвал Скорую помощь. Он посмотрел на девушку, потрогал ее, и сказал, строго глядя на растерянного, мокрого от волнения парня:

– Похоже на нервное переутомление, так бывает. Еей надо просто отдохнуть, – и Вася выдохнул резко, толчком, только сейчас поняв, что все это время почти не дышал.

– Соберите лучше ей вещи для больницы, пока карета Скорой не подъехала, – также спокойно попросил мужчина.

И парень уже почти не дрожавшими руками стал складывать в сумку халатик, тапочки, ночную рубашку, будто сама Надя подсказывала ему, где что лежит, и что надо взять в первую очередь.

Санитары, приехавшие на Скорой, вынесли Надю, по прежнему спокойно спящую, на носилках из квартиры и погрузили в машину. Вася полез за ними, не обращая внимание ни на что, ни на уговоры, ни на ругань, ни на их усталое согласие.

Вместе с ней он шел по коридору за каталкой, боясь только отстать и не заметить, в какую палату ее увезут, опять никого не слыша и ничего не замечая, глядя только на любимое лицо своей единственной женщины, дарованной ему на всю жизнь.

Так он и просидел три дня на табуретке около ее кровати, отходя только покурить да в туалет, пребывая в таком же состоянии опустошения и безвременья, как и его любимая.

Очнулся он одновременно с Надей, которая, открыв совершенно ясные и спокойные глаза, посмотрела на него и тихо сказала:

– Я вернулась, любимый, перезагрузка произошла успешно, теперь все будут хорошо. Иди отдыхать, не беспокойся, я просто переутомилась.

И Вася еле пополз домой и не вспоминал этот разговор и те страшные три ночи очень долго, пока много жизней спустя, умирая от рака в больнице, не спросил свою любимую жену, также сидящую все время около его кровати:

– Надя, ты к нам из будущего попала?

И она ответила тихо и спокойно:

– Да, из две тысячи двадцатого года. Я, Володя и Пал Палыч, каждый из своего времени, но сошлись здесь, в этом перекрёстке судеб.

И Вася выдохнул, вспоминая их встречу, как он, молоденький милиционер, подобрал свою Любовь и Судьбу на улице Москвы такого далеког.о тысяча девятьсот тридцать девятого года.

– Но знаешь, личность все же меняет историю, ТАМ все было немного по другому, мы все же смогли кое что сделать, помочь, хотя, конечно, не всем и не во всем, но смогли, – закончила Надя, и они замолчали, вспоминая их долгую счастливую жизнь. Но все это будет очень нескоро, в будущем двадцать первом веке, а пока девушка провела в больнице неделю и была выписана с диагнозом "Нервное переутомление" и с записью про "улучшение состояния здоровья" и выписку под наблюдение участкового врача по месту жительства.

Через день Надя вышла на работу похудевшая, но бодрая и готовая действовать дальше. Она уже догадывалась, точнее, знала, что жа, дёт ребёнка, мальчика, которому уже придумала имя – Виктор, Витюша, Витенька -"Победитель".

Правда, Надя подсчитала сроки, вздохнула, улыбнулась про себя: " К Ноябрьским праздникам родится , вот только где, здесь, в Москве успеем, или уже уедем?", – и вечером обрадовала своего любимого, который просто задохнулся от невероятной новости и счастья.

Глава 15. Великое переселение народа.

Глава 25. Великое переселение народа.

Конец января и короткий февраль пролетели в одно мгновение. Вроде все шло спокойно, но какие -то движения, неявные, тихие, все же происходили.

Уехал на БАМ ещё один отряд молодёжи, среди которой было много врачей, педагогов, социальных работников, следом за ними отправились в глубь страны поезда с детьми– сиротами, ранее жившими в самых западных районах страны, а также русскими ребятишками из Прибалтики. Об этом писали в газетах, правда, мелким шрифтом и в самом конце, но и не скрывая ничего.

Да и особо и интереса не было для людей в этих событиях, все делали свои дела, работая, как прежде.

Правда, увеличивался выпуск новых, более современных самолётов, танков, бронетехники, нового оружия, постоянно проводились проверки и учения, другие движения в войсках.

Шли подвижки и на Западе, во вновь присоединенных областях, все туже затягивались пояса снабжения в Прибалтике, которая, уйдя на самооккупаемость, все больше сидела на рыбной диете, все чаще заглядывая в глаза Большому брату в желании что-то для себя выпросить.

Протесты были, но, поднявшись, умело были перенаправлены на своих же чиновников, которые так хотели самостоятельности, что теперь и не знали, что с ней делать.

На работе у Нади тоже движение народа потихоньку увеличилось, все чаще шли проверки на местах, все больше людей ездили с ревизиями. На основе Надиного отчёта ею же была составлена четкая пошаговая инструкция, какие пункты и на основании каких законов и постановлений следует проверять.

Она сидела почти неделю, сводя воедино все документы, исписала пачку бумаги, очень жалея об отсутствии Интернета и его все знающего Яндекса, но все же добилась результата, который понравился и ей самой, и начальству.

Тут же её инструкция была широко распространена по всем инстанциям, и теперь проверки шли предметно и точно, и уже ни один начальник не мог отвертеться от замечаний, поскольку все пункты имели под собой государственную основу.

Её работу отметили в приказе и даже выдали премию, которой девушка обрадовалась. Все это время они с Васей старались жить только на свои зарплаты, как и все люди Советского Союза, поскольку девушка считала невозможным тратить авторские деньги, заработанные на чужих текстах, на свои желания и излишества.

Питались они в столовых , сходились только к ужину, который Надя готовила на скорую руку, часто и из полуфабрикатов, продававшихся в столовых и на фабриках кухнях. Но уж в выходные она старалась порадовать любимого мужчину то пирогом, то вкусным пловом по рецепту Айгуль, то рыбой под маринадом, то ещё чем – то вкусным, благо продуктов было в магазинах в достатке. Вася ел и нахваливал, ему вообще нравилось все, что делала его любимая.

Надя сходила в женскую консультацию рядом с Сокольниками, хотя вполне могла воспользоваться Кремлёвской больницей.

Но помня о том, что там часто служили блатные врачи, не всегда компетентные и знающие, но близкие или родные больших начальников, решила уйти в народ, заодно и посмотреть на медицину этого времени.

Женская консультация, куда она пришла, Наде очень понравилась. Помещение небольшое, но уютное, чистое. И даже ворчание женщины, которая мыла полы и заставила ее вытереть ноги, показалось родным, напоминающим тетю Дусю, и Надя подумала, что она давненько не была в больнице, когда -то где "появилась на свет" после попадания в это время.

В регистратуре было немало народу, очередь двигалась неторопливо, и девушка смогла оглядеться по сторонам. На стенах, как и во все времена, висело много плакатов и стенных газет. Ее привлекла одна газета, написанная красивым каллиграфическим почерком.

Там рассказывалось, что само понятие «декретный отпуск» или просто «декрет», сохранившееся и до двадцать первого века, возникло в Советском Союзе после Революции, ведь до этого содержание женщины и ребенка являлось ответственностью ее мужа или семьи.

Итак, с двадцать второго декабря тысяча девятьсот семнадцатого года впервые в мире начал действовать Декрет ВЦИК «О страховании на случай болезни». В нем шла речь, в частности, и о праве женщин на сохранение рабочего места при рождении ребенка, условиях работы после родов, а также об оплачиваемом отпуске по беременности и родам. Отпуск стал регламентируемым и выдавался в течение восьми недель до родов и восьми недель после родов. В течение этого времени работодателю запрещалось допускать женщин к работе. Это был социальный прорыв, ведь нередко женщины работали до самых родов и выходили сразу после, лишь бы не потерять место работы.

Теперь же женщина могла продлить такой отпуск и на больший срок, до одного года, но мамы преимущественно отправляли малышей в ясли, а затем и в детский сад, чтобы продолжить работу на благо страны.

Число детских дошкольных учреждений было достаточным, каждый завод или фабрика, даже любая контора имела на своем балансе детский сад и ясли. И хотя их содержание несколько отличалось от силы и достатка учреждений, многие мечтали определить ребенка именно в ведомственное учреждение, особых проблем не было, в очереди на сад с рождения ребенка никто не стоял, все решалось достаточно оперативно.

Тут как раз подходила Надина очередь, и она с сожалением отвлеклась от такого интересного чтения. В регистратуре сидела дама средних лет, которая рассмотрела паспорт Нади, записала ее данные. Когда зашел вопрос о проживании, девушка предусмотрительно протянула справку, выписанную уже давно Анной Ивановной, о том, что она является воспитателем детского дома в Сокольниках и поживает там же, вместе с детьми. Оета она была просто, держалась скромно, поэтому никто не узнавал в ней знаменитость, чего Надя и добивалась.

Наконец, все формальности были закончены, и ее отправили в кабинет к гинекологу с веселой фамилией Девушкина, как раз подходящей для всео этого учреждения.

В кабинете кто – то был, явно слышался громкий, обвиняющий голос врача и чей-то робкий, почти детский голосок совсем молодой девушки. Врач что– то ей объясняла, укоряла, пока, видимо, на прямой вопрос, не рявкнула так, что дрогнули все сидевшие в коридоре женщины:

– Что делать, говоришь? Раньше надо было думать, ты же вроде деревенская, должна знать, откуда дети берутся! А теперь одно – рожать! Советская власть в беде не оставит, и пособие получишь, и дите в ясли устроишь! А ежели к бабке какой пойдешь дите вытравливать, у тебя срок уже больше трех месяцев, знай, ни ей, ни тебе не поздоровится! В партком к тебе на фабрику сообщу, пусть тоже с папашкой будущим поговорят, да в ум введут. Так что, иди Валентина, и не серди меня, завтра анализы сдавай да не глупи, ты теперь мать будущая, а не просто девчонка фабричная!

И с этими словами из кабинета вышла заплаканная девушка, как и думала Надя, совсем юная, едва и восемнадцать ей исполнилось. Всхлипывая и прижимая к распухшему курносому носику скомканный платочек, она поплелась по коридору, а ее животик уже достаточно убедительно был обтянт простым платьицем, а женщины смотрели ей вслед, кто с сочувствием, а кто и с осуждением.

Переждав несколько времени и дождавшись команды, что ей можно зайти, Надя так и сделала, и сразу увидела очень грузную женщину лет сорока– сорока пяти, вданный момент очень рассерженную. Но к ее чести, она смогла взять себя в руки и обратилась в Наде вполне доброжелательно, посмотрев на карточку:

– Слушаю Вас, Надежда Петровна. Что вы хотите?

– Я хочу встать на учет по беременности. По моим подсчетам, срок около трех недель или месяца.

Врач удивленно посмотрела на нее:

– Вы первая, кт пришел ко мне на столь раннем сроке, обычно приходят, когда живот на нос лезет и спрашивают, что же делать . Но простите, вы то молодец. Пока вам ничего особенного делать не надо, по возможности полноценно питаться, больше отдыхать. Подойдете, когда будет три месяца беременности, тогда мы сможем более тщательно вас осмотреть. Если будут признаки недомогания, приходите сразу. А пока – ознакомьтесь дома с этой брошюрой, – и она протянула девушке небольшую книжицу.

Надя вышла недоуменная – и это все? Не нужно бесконечно сдавать анализы, с утра пораньше занимая очередь, не нужно толкаться около кабинетов многочисленных врачей? Делать все, к чему она привыкла, вынашивая дочь в свое время?

Но с другой стороны, может, это и правильно – зачем лишние обследования и волнения,беременность – не болезнь, нормальное ее течение не требует лишнего вмешательства, но витамины купить стоит.

С этими мыслями она и вернулась домой, успокоила Васю, сделала обед,и поскольку она отпросилась на работе на целый день, стала читать брошюру, коттрую ей вручили в консультации. Там повторялось все то, о чем писали и в стенгазете, но более подробно.

Заинтересовало ее сообщение, что с первого января тридцать девятого года отпуск по беременности и родам работницам и женщинам-служащим составлял шестьдесят три календарных дня (тридцать пять дней до родов и двадцать восемь дней после родов).

Существенно отмечалось, что право на оплаченный отпуск имели лишь те женщины, кто проработали до родов на месте, с которого уходили в декрет, не менее семи месяцев.

Надя задумалась – чем мотивировали такое решение власти? И получила ответ в дальнейшем тексте. Это была достаточно справедливая попытка не допустить «одинакового отношения к добросовестным работникам и к лодырям, летунам, чтобы поощрялись только честно работающие рабочие и служащие, а не те, кто подрывает трудовую дисциплину и легко перебегает с одного предприятия на другое».

И дальше говорилось, что в Постановлении Совета народных комиссаров от двадцать третьего декабря тридцать восьмого года уточнялось, что "некоторые женщины, стремящиеся обманным путем поживиться за счет государства, поступают на работу в предприятия и учреждения незадолго до родов только для того, чтобы получить четырехмесячный отпуск за счет государства и больше не возвращаться на работу. Интересы государства требуют, чтобы этим злоупотреблениям был немедленно положен конец."

Надя, вполне согласившись с праведным возмущением государства,, отложила брошюру и легла немного отдохнуть, как ей и советовал врач.

А дальше все потекло обычным руслом, никаких токсикозов и отеков не было, Надя вела обычный образ жизни, только старалась больше гулять.