Текст книги "Зеленая собака, или Повесть о первоклассниках"

Автор книги: Наталья Хмелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Человек с тортом

Несколько дней нет Ларисы Александровны.

Они привыкли слушаться студентку Леночку, она учит их читать и писать, играет с ними на переменках. И всё хорошо. Но они скучают по своей Ларисе Александровне. И однажды после занятий толстая Мина доела очередной пончик и говорит:

– А давайте навестим Ларису Александровну. Когда моя мама болеет, её навещают с работы.

– Мы-то не с работы, – возразил Кирилл.

Кирилл теперь гораздо реже плачет, зато он часто спорит.

– Привет, – поставила его на место Сонька. – А откуда мы? Работа учительницы – школа. А мы как раз из школы. Или ты, Кирилл, из детского сада? Ну заплачь, заплачь!

– Сонька, прекрати, – сурово остановил Валентин. – Надоело.

– Надоело, – поддержал Валентина Вася. – Завтра пойдём к Ларисе Александровне.

На другой день каждый принёс в школу что-нибудь вкусное. Они не стали это съедать – собрали в большой прозрачный пакет. Там оказался апельсин, банан, два пряника, несколько разных конфет.

Пряники утром дал Валентину брат Сашка:

– Это от меня угощение твоей учительнице.

– Молодец, Саша, добрый мальчик, – сказала мама. И добавила задумчиво: – Только мне интересно, где ты их взял, эти пряники? Я, кажется, убрала их на верхнюю полку…

Сашка гордо отвернулся. Он не любит отвечать на лишние вопросы. Какие из них лишние – Сашка определяет сам. В этом он похож на старшего брата…

Лариса Александровна живёт совсем недалеко от школы. Вот здесь, за детской площадкой, стоит её дом, шестнадцатиэтажный, белый с голубым.

Сначала хотели идти всем классом. Но самый умный, Вова Матюшин, протёр свои очки, снова надел их и, глядя сквозь очки маленькими серыми глазами, убедительно сказал:

– В квартире даже не поместимся. И вообще – больной человек, а тут вместо тишины и покоя – сами знаете что.

Все согласились с самым умным Вовой Матюшиным. Но как поступать дальше? Кто пойдёт, а кто останется?

– Я пойду! – заявила Сонька.

– И я!

– И я!

Все кричали и толкались. Шёл мелкий ноябрьский снежок, серое небо низко висело над домами, а вороны слетели с берёз, испуганные криками первого «А».

И тут Мина проглотила печенье и сказала:

– Считаться!

Все согласились. Считалка всегда справедлива. И даже если ты не получаешь, чего хотел, – обижаться не на кого.

Все встали в круг. Мина ходила по кругу и считала:

– Заяц белый, куда бегал? В лес дубовый. Что там делал? Лыко драл. Куда клал? Под колоду. Кто украл? Что даёшь? Кого берёшь? Кого замуж отдаёшь?

Мина тыкала каждого в грудь пальцем. И вышло идти Валентину, Кириллу и Соньке. Мина хотела немного сжульничать и подгадать так, чтобы пошла и она, Мина. Но тут все завопили:

– Нечестно! Нечестно!

И Мина осталась вместе со всеми во дворе.

– Мы пойдём завтра! – сказала она. – Передайте Ларисе Александровне – мы каждый день теперь будем её навещать.

Валентин нёс мешок с гостинцами. Кирилл шёл рядом. А Сонька вприпрыжку бежала впереди. Она иногда оборачивалась к ним:

– А я знаю, в какой квартире! А вы нет! Я в канцелярию сбегала и спросила адрес! А вы нет! Сроду не догадались. Потому что вы мальчишки!

И Сонька показывала ладонями уши-лопухи. Но мальчишки её не тронули. Во-первых, она обязательно наябедничает, а сегодня нельзя огорчать учительницу, раз она болеет. Во-вторых, Сонька единственная из них знала, в какой подъезд и в какую квартиру им нужно идти.

– Она нужна нам живая, эта Сонька, – тихо сказал Кирилл, не разжимая губ. Так говорят в фильмах о своих секретных делах смелые разведчики, заброшенные в тыл врага и находящиеся во вражеском окружении.

Враг-Сонька весело подпрыгивала, перескакивала через лужи, ловила на варежку снежинки. На её спине подпрыгивал ранец с котом Леопольдом на картинке.

Лариса Александровна сама открыла им дверь. Она была укутана в толстый серый шарф, а её розовые щёки немного побледнели и осунулись. Глаза были большие, они показались Валентину печальными.

Ему стало жалко учительницу.

Валентин, когда болеет, вовсе не грустит. Чего грустить? Мама варит ему кисленький клюквенный морс, разрешает читать лёжа. Часто целует в лоб, чтобы узнать, какая температура. И можно капризничать и не есть манную кашу.

И не выносить ведро к мусоропроводу. Можно даже после болезни его не выносить и говорить: «У меня слабость». Нет, болеть – это вовсе не так плохо…

– Я очень рада вас видеть, – улыбнулась учительница. – Вы – мои дорогие дети.

Они все стояли в маленькой прихожей. Учительница взяла у Валентина пакет с гостинцами.

– Вот спасибо, сколько всяких вкусных вещей. А теперь уходите немедленно.

Они даже рты разинули. Как это? Только что пришли.

– Немедленно уходите. Грипп – очень заразная болезнь. Я вовсе не хочу, чтобы мои дети заболели, зачихали, закашляли. Домой, домой, спасибо, что навестили.

Вот такой получился странный поворот. Они, конечно, сопротивлялись. Каждый боролся по-своему. Кирилл собрался всплакнуть, но понял, что это не поможет, – и не стал. Чего зря-то слёзы тратить? Сонька закричала, что сроду никогда ни от кого не заражается ни гриппом, ни ангиной, ни даже корью. Весь детский сад болел корью и ветрянкой, одна Сонька ничем не болела. Тогда Валентин тоже решил не сдаваться, и, может быть, учительница разрешит им остаться хоть ненадолго. Он сказал, что он, Валентин, всё равно заболеет, теперь уж обязательно. Потому что к нему, Валентину, грипп пристаёт сразу, в одну долю секунды. И раз он вошёл в заражённую квартиру, то можно считать, что он болен уже.

Лариса Александровна смеялась, глаза у неё повеселели. Значит, не зря они всё-таки пришли.

– Не морочьте мне голову, хитрые люди. – И она выставила их на лестницу.

Не успели они закрыть за собой дверь, как им навстречу шагнул в квартиру высокий мужчина в распахнутой куртке. Он держал в руке торт. Он спросил:

– Лариса, можно к тебе войти? То есть, Лариса Александровна, то есть – к вам?

Это он разглядел их, её учеников. И он вошёл в квартиру. А они, её прекрасные дети, оказались на лестнице.

Почему так грустно стало вдруг Валентину? Сердце сжималось, печаль навалилась на плечи, и ранец сразу стал тяжёлым, хотя было там одно-единственное яблоко, которое он забыл съесть на перемене. Кто знает, отчего приходит к нам грусть? Никто, наверное, не знает.

Они стояли у её подъезда.

– Жених, может, – сказала лирическим голосом Сонька, – симпатичный, правда?

– Дурочка ты, Сонька, – Кирилл даже немного толкнул её, – как человека увидела, так обязательно жених. Вот за это я терпеть тебя не могу.

– А я тебя могу, что ли? – не смолчала она. – Заплачь лучше.

Валентин ничего не говорил. Молча смотрел в серое небо, снежинки летели, летели, превращаясь в капли дождя.

Вдруг дверь подъезда с треском отворилась, из неё вылетел тот самый человек. Он понёсся по двору, не замечая луж, размахивая коробкой с тортом. Он даже не увидел, что у подъезда стоят ребята и внимательно смотрят на него. Вид у него был расстроенный.

– Выгнала! – догадалась Сонька.

– Боится, что гриппом заболеет, – сказал Кирилл. – Заботится, значит.

– Умный ты, Кирилл, – захихикала Сонька. – Поругались они. Это же ясно.

– Из чего ясно-то? Всё тебе ясно, – наступал Кирилл на Соньку. Такой несогласный стал.

– А торт? Соображать надо. Торту любой нормальный человек обрадуется. А она вышвырнула этого жениха вместе с тортом. – И Сонька немного покружилась на одной ноге.

Вредина, конечно. Но всё-таки девчонки намного наблюдательнее мальчишек, с этим приходится согласиться. Валентин ни за что бы не догадался сам. Что общего между тортом и ссорой? А ведь, безусловно, есть связь: если гостя не выставили за дверь, то гостинец у него примут.

Валентин почему-то тоже почувствовал некоторое облегчение. Хотя он-то вроде не вредный – не то что Сонька. Прыгает под снегом, кружится и напевает сама себе: «Тебе лететь с одним крылом».

– Домой давно пора, – говорит Кирилл, – привет. – И он уходит.

Валентин тоже зашагал к своему дому.

В ранце каталось и стукалось большое красное яблоко. Совсем лёгкий был опять ранец.

Студентка Леночка теперь не ходит с косой: она делает взрослую причёску – закручивает волосы пучком на затылке. От этого она не стала взрослее, а похожа на старшеклассницу, сделавшую взрослую причёску. Она сегодня не начинает урока чтения, а говорит весёлым голосом:

– У меня для вас, ребята, приятная новость.

И все затихли – приятную новость каждый хочет услышать и не пропустить.

– Лариса Александровна уже выздоровела, и завтра она придёт к вам и снова будет вас учить.

– Ура! – закричал первый «А». – Ура!

– Мы по ней соскучились!

– Конец гриппу!

– Она к нам вернётся!

– Завтра! Завтра!

Леночка-студентка не останавливала их. Она ждала, когда они нарадуются.

Валентин кричал и ликовал вместе со всеми. И не обращал внимания на студентку Леночку. Она внимательно смотрела в окно. Слишком пристально она в него смотрела. Как будто там, за окном, происходило что-то невероятно интересное. А там в это время решительно ничего не происходило. Даже кот Рыжик не гонялся за воробьями. Даже электричка вдалеке не проезжала. Да её теперь и не увидишь за высокими домами. Это раньше, когда дома только начали строить, было видно железную дорогу – электрички проходили, товарные, длинные составы порожняка…

Теперь во дворе нет ничего интересного, и дальше, за двором, – тоже. Всё это Леночка видела тысячу раз: пустую дорожку к школе, старую берёзу на детской площадке, тучи серые и тёмно-серые. Но она смотрела в окно. А Валентин, между прочим, знает, когда это бывает: почему человек смотрит в окно, ничего там не видя. Он, Валентин, тоже иногда так смотрит – отвернётся к окошку и сделает вид, что ему интересно. Как будто там гораздо более интересное происходит, чем здесь. Это бывает с ним тогда, когда ему становится грустно или обидно – вот когда это бывает. Ну так грустно, что просто невозможно вытерпеть. И чтобы было незаметно, он отворачивается и смотрит на другое.

Но сегодня ему вовсе не грустно, а, наоборот, весело.

– Завтра! Завтра! – кричит он вместе со всеми.

– Не завтра, а сегодня, – вдруг раздаётся знакомый голос.

И сразу все поворачиваются к двери, а в дверях стоит их любимая замечательная учительница, Лариса Александровна. И улыбается своей прекрасной доброй улыбкой. И держит сумку в своих тонких пальцах. И склонила голову набок, она всегда так склоняет, когда любуется чем-нибудь красивым. Сегодня она любуется своими прекрасными детьми. Рада встрече. Ещё бы не радоваться – ведь они её любимые дети, а она – их любимая учительница.

А студентка Леночка опять уйдёт в своё педагогическое училище и будет просто студенткой. Она же ещё не настоящая учительница, Леночка.

Она говорит голосом школьницы:

– Хорошо, что вы выздоровели, Лариса Александровна. У нас всё в порядке. Ребята учились старательно и хорошо себя вели. – И не рассказывает ни про шум, ни про бешеные прыжки, ни про Васю, ни про Соньку – всё было хорошо, и всё.

– Я ими довольна, – добавляет Леночка.

– А я не очень, – вдруг говорит учительница.

И тут они замечают, что улыбка сошла с её лица. Почему? И она не склоняет голову набок, а держит прямо и строго, и вовсе не любуется ими, своими милыми, замечательными детьми. Почему? Она смотрит выжидательно. Так иногда смотрит на Валентина мама, когда хочет, чтобы он сам о чём-то догадался, а он никак не догадывается. Учительница переводит этот выжидательный взгляд на Соньку, на умного Вову Матюшина, на Славу Тетерева, на Анюту. На каждого. Все чувствуют, что сделали что-то не так. Но – что? Они обрадовались своей учительнице, потому что любят её. Разве это ей не приятно?

Студентка Леночка кивнула всем и вышла в коридор. И пока она надевает там свою шубку, Лариса Александровна тихо говорит:

– Вы ведёте себя как чушки-хрюшки. Вам не стыдно? Вы что – маленькие? Она же вас полюбила. Она же вас учила, возилась с вами. А вы? Даже спасибо не сказали.

– Мы забыли, – виновато говорит Кирилл. – Мы обрадовались.

И все стали оправдываться:

– Мы были рады, что вы к нам вернулись.

– Мы соскучились.

Ну что же она сердится? Они же её любят, из-за этого забыли о Леночке.

– Да мне нисколько не в радость эта встреча – вы всё испортили. Жестокие, бестактные люди, вот вы кто.

Они ещё некоторое время похлопали глазами и посидели с разинутыми ртами. И некоторые даже поскребли в затылке, чтобы привести в порядок мысли. А потом?

Потом они выскочили в коридор, догнали в дверях студентку Леночку. Они облепили её. И стали говорить все сразу:

– Спасибо!

– Приходи, приходите к нам!

– Пошли, Леночка, с нами в субботу в парк!

– А зимой – на лыжах!

– А осенью – по лужам!

– Спасибо, Леночка, Елена Ивановна!

– Мы не хрюшки!

– Мы хорошие дети!

– Только иногда хрюшки-чушки!

Леночка обернулась. И они увидели, что она смеётся. И тогда они поняли, что Леночка-студентка их прощает, больше не обижается.

И ещё кое-что поняли ребята в тот день. Очень стыдно быть неблагодарным. И ещё: выражать свою любовь к кому-то надо так, чтобы не обидеть другого. Иногда хочется сказать: «Вот тебя я люблю, а вы можете уходить, вы мне не нужны». Хочется, а нельзя. Вот какая важная наука.

Мамы, папы, дедушки и бабушки

Только что кончился последний урок, и сразу в класс пришла бабушка Соньки.

Тут Валентин сразу вспомнил, что и его мама должна прийти: сегодня суббота, а по субботам у них родительский день.

Сонькина бабушка, как всегда, быстрая и бодрая и одета по-спортивному: куртка с «молниями» на карманах, на рукавах и на воротнике. И кроссовки красные с белыми полосками. И шапка вязаная, «петушком», торчит весело.

– «Адидас», – громко прошептал Кирилл.

Валентин хотел фыркнуть, но учительница сдвинула свои тоненькие брови, и они притихли.

Тут пришли ещё мамы, а к некоторым – бабушки и один дедушка – это к Анюте.

Они приходят по субботам, чтобы помочь своим детям убраться в ящиках.

Ящик в классе – это, конечно, очень удобно. Можно не таскать туда-сюда всякие школьные вещи: кассу с буквами и цифрами, книжки, тетрадки, счёты, краски, карандаши и ещё множество всего. Всё там есть, в ящике. Но ничего не найдёшь в этом ящике, если не будет порядка. А порядок там сохранять – дело трудное, даже очень. Так, во всяком случае, считает Валентин.

– Здравствуйте, здравствуйте, – пружинистым шагом идёт по классу спортивная Сонькина бабушка. – Лариса Александровна, как моя Соня? Слушается? Старается?

– Конечно, конечно, – отвечает Лариса Александровна. Она сидит за своим столом, листает классный журнал, что-то записывает. – Соня – хорошая девочка.

– А моя? – тут же спрашивает мама Мины. – Слушается?

– Прекрасная девочка, – отвечает Лариса Александровна.

– А наш? – Это Васина мама, она тоже рыженькая и веснушчатая.

– Прекрасный мальчик.

– Прекрасная девочка.

И так про всех, про каждого. И про тех, кого хвалит на уроках. И про тех, кого ругает. Вот какая у них учительница. Тебе она скажет всё, что надо. А родителям никогда не жалуется. Разве этому не надо учиться? Они всё понимают, эти совсем взрослые шестилетние дети.

…А мама всё не идёт. Ну почему она не идёт так долго? Наверное, Сашка проспал – любит он спать долго после обеда. Хомяк какой-то, а не парень.

– Ну, Лариса Александровна, – не отстаёт спортивная бабушка, – раз уж мы зашли, вы нам скажите подробнее, как наши дети? Какие у вас жалобы? Какие у них нарушения? Как же без этого? Дети есть дети – за ними нужен контроль.

– Ну что вы, Татьяна Владимировна, что вы! – Учительница даже руками замахала на неё. – Никаких жалоб, никаких замечаний. Прекрасные дети, изумительные. И потом – неужели мы с ними сами не разберёмся в своих делах?

Немного смутилась Сонькина бабушка. Она была убеждена, что учителя должны всегда жаловаться на своих учеников. Может быть, её, бабушкины, представления немного устарели? И теперь всё иначе? Странные дела. Бабушка недовольно пожимает плечом.

Остальные взрослые очень довольны, что нет жалоб. Кто же любит всякие замечания? Им очень приятно, что их дети и внуки такие все до одного замечательные и восхитительные.

Они начинают заниматься ящиками.

Тут родители и бабушки сразу видят, что их замечательные дети – довольно большие безобразники. В ящиках всё перевёрнуто вверх дном: катаются в разных углах цветные карандаши, квадратики с буквами валяются как попало. А тетрадки, тетрадки!

– Батюшки! – смеётся мама Кирилла. – Почему в кассе для азбуки – пряник? Кирочка, ну зачем же вдруг – пряник?

Мама Кирилла маленькая, на щеках ямочки, волосы коротко подстрижены, и чубчик торчит вбок, совсем как у Кирилла.

– На всякий случай положил, – отвечает Кирилл. – Валентин, хочешь пряник?

Он протягивает пряник, но Валентин не берёт. Он ждёт маму, смотрит на дверь, а она всё не идёт. Валентин пытается сам прибрать в ящике, но получается как-то плохо: когда настроение так себе, вещи плохо слушаются – всё опять ложится не туда и не так.

– Мама, – говорит Кирилл, – ты всё прибери, как надо, а пряник пусть лежит.

– В кассе для букв? – Ямочки на щеках насмешливые, и губы насмешливые. Очень приятно смотреть на такую весёлую маму Кирилла.

Дедушка Анюты растерянно спрашивает:

– Анюта, Анюточка, куда же задевалась буква «Р»? – Он растерянно оглядывает стол, пол вокруг, низко, по-близорукому, наклоняется к ящику. – Не нахожу нигде букву «Р», представляете себе?

– Не ищи, деда, – отвечает Анюта беспечно, – я дала её Юле Костиной, она поиграет и отдаст, правда, Юля?

Юля Костина кивает.

– Ты, деда, не расстраивайся – до этой буквы нам же ещё далеко. – Анюта светло смотрит на деда своими глазами-цветочками. Ну совсем анютины глазки, которые растут весной на балконе.

И дед, конечно, не выдерживает этого честного взгляда изумительного, восхитительного ребёнка.

– Ну хорошо, хорошо, – бормочет он и начинает складывать в коробку цветные карандаши. Коробка немного разломана, но дедушка ничего про это не говорит.

Больше всех довольна Сонина бабушка:

– Полный порядок у моей Сонечки, образцовый порядок! Нет, вы только посмотрите! Мне тут абсолютно нечего делать. Всё на своих местах, всё аккуратненько. Умница ты моя. – Бабушка пытается поцеловать свою Сонечку, но Сонька отпрыгивает. Неудобно же, в самом деле.

Бабушка продолжает громко восхвалять Соньку – ей хочется, чтобы учительница слышала, какая у неё Сонечка умница, аккуратная. А учительница – вот непонятная какая! – говорит совсем о другом.

– Татьяна Владимировна, – обращается она к Сонькиной бабушке, – у меня к вам просьба: помогите немного другим детям, раз Соня справляется сама.

– Другим?

Валентин понимает – речь идёт о нём. Это его мама до сих пор не пришла. «Я сам уберусь, – хочет он ответить. – Разве я маленький?» Ему вовсе не хочется, чтобы Сонькина бабушка заглядывала в его ящик. Там, в ящике, настоящий кавардак, чего уж говорить. Конечно, Валентин считает, что он в этом совсем не виноват, – не нарочно же он всё перемешал? Так получается почему-то само. Когда что-нибудь из вещей достанешь, остальное сразу перемешивается в кучу. А эта спортивная бабушка обязательно скажет своим энергичным голосом: «Ах, ах, какое безобразие! Брал бы ты пример с моей Сонечки».

– Кому же я должна помочь? – Орлиным взором Сонькина бабушка обводит класс. Спина у неё прямая, плечи развёрнуты, как на параде. Адидасовскую куртку бабушка сняла, красный свитер ярко горит, как светофор.

Валентин немного втягивает голову в плечи. Сейчас, вот сейчас бодрая бабушка ринется к нему.

И в эту минуту в класс входит мама! Ну какая у него мама – она появилась в ту самую минуту, когда нужно помочь сыну. И никакая чужая бабушка здесь совершенно ни при чём. Тут вслед за мамой в классе появляется младший брат Сашка. Ну конечно, его не с кем было оставить.

– Не бойтесь, я не буду шуметь, – солидно заявляет он.

– Ух какой, – смеётся Лариса Александровна. – Я знаю, как тебя зовут, – ты Саша.

Сашка совсем не стесняется в новой обстановке. Всех разглядывает.

– Здравствуйте. Я тоже знаю – вы учительница Лариса Александровна. – Он суёт учительнице лапу. – Я тоже буду у вас учиться, совсем уже скоро.

– Я счастлива, – смеётся учительница.

Мама тем временем ловко раскладывает всё по местам в ящике. Уж её-то вещи слушаются. Сюда книжки, сюда папку, сюда кассу. Быстро перебирает буквы в кассе, быстро чинит сломанные карандаши, зелёный и жёлтый. Ловко разглаживает смятую обложку тетрадки.

– Как вы быстро всё делаете, – говорит ей мама Кирилла. – Залюбуешься, честное слово.

Мама улыбается:

– Знаете, раньше я не была такой проворной. А теперь – у меня нет иного выхода. Двое детей – медленно мне не управиться.

Сашка всё разгуливает по классу. Он везде как у себя дома.

– Это мой брат Валентин, – объявляет он. – А я его брат Саша.

Сашка с интересом разглядывает Валентина. Видимо, здесь, в школе, он кажется Сашке немного другим, новым. Да так оно и есть. Все люди дома – одни, а в школе – другие. Школа – это школа.

– Это у тебя что? – спрашивает Сашка у Кирилла, и Кирилл сразу понял намёк – отдал Сашке тот самый пряник.

– Видишь, мама, пригодился, – смеётся Кирилл.

– Спасибо, – солидно произносит Сашка, разламывает пряник и половинку отдаёт Валентину.

И тут все мамы, бабушки и один дедушка начинают умиляться. Как будто Сашка сделал что-то невероятное, а не просто нормально поделился с братом пряником.

– Ах, какой милый!

– Прелестный!

– Забавный!

– Отломил!

– Сам!

– Угостил!

И только мама Сашки и Валентина не проявила никакого восторга. Когда люди ведут себя, как полагается, восхищаться ими не надо.

Да ещё Лариса Александровна молча убиралась в своём учительском ящике, и только по её весело приподнятым бровям было заметно, что она всё видит.

– А моя Соня очень добрая девочка с самого раннего детства, – не унималась Сонькина бабушка, – всегда конфетку отдаст, даже последним поделится.

Валентин глянул на Соньку. Что-то она не радовалась этим бабушкиным похвалам. Отворачивалась. Неужели Сонька умеет стесняться?