Текст книги "Дом призрака"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ну ладно, – отмахнулась Виктория, – я все поняла.

– И вы больше не будете нарушать порядок?

– Не буду, – мрачно заявила Виктория.

– Хорошо, – кивнул администратор и пододвинул к себе злополучную сумку.

– Эй, сумку-то отдайте! – вскинулась Виктория.

– Как? – администратор поднял брови. – Вы же сказали, что это не ваша сумка! Я отдам ее в отдел утерянных вещей, а вы потом получите свою сумку, если ее вернут…

– Нет уж, я на такое не согласна! – вызверилась на него Виктория. – Отдайте мне сумку!

Администратор колебался, и она выпалила:

– Это моя сумка! Я ошиблась!

– Ах, ошиблись? Ну, тогда распишитесь вот здесь, и можете быть свободны!

Виктория вышла из служебной комнаты злая и раздраженная.

У нее ничего не вышло, ее кто-то обманул, перехитрил, да если называть вещи своими именами – просто обокрал. Виктория уже не вспоминала о том, что сама украла табакерку, и была преисполнена праведного гнева.

Кто-то посмел украсть у нее табакерку, а вместе с ней – надежду на большие деньги! Кто-то украл у нее мечту! Но кто? Кто мог подменить сумку? Кто знал, что там, в ее сумке, лежит ценная вещь? Теперь уж концов не найти…

Виктория направилась к выходу. Приходится признать, что ее замысел провалился. Денег ей не видать, Вдовин напрасно будет ждать ее у кафе «Шоколадница». Нужно возвращаться. Стасик – все, что у нее есть на данном этапе. При всех его многочисленных недостатках, он умеет утешить, а сейчас ей нужно сочувствие и утешение…

Виктория продиралась к выходу через густую толпу пассажиров, злобно глядя по сторонам – ведь тот, кто украл у нее сумку, вполне мог быть где-то здесь, в аэропорту…

И вдруг она действительно увидела свою золотисто-бежевую сумку!

Она бросилась вперед и вцепилась в сумку.

Хозяйка сумки, тощая старуха, одетая не по сезону в светлую норковую шубку, завизжала и потянула сумку к себе.

– Отдай, зараза! – крикнула Виктория.

Старуха что-то заверещала по-французски, и тут же на Викторию налетели еще три такие же ведьмы в норковых шубах.

Виктория дернула сильнее, сумка раскрылась, и на пол посыпалось ее содержимое – какие-то бутылочки, флакончики. Последним на пол выпал длинный розовый каучуковый предмет, не оставлявший сомнений в своем назначении.

До Виктории наконец дошло, что она ошиблась. Она выпустила сумку, залилась краской и попятилась.

– Пардон, мадам! – выдала она разом все свои запасы французских слов.

Старая мегера разразилась длинной французской фразой и с размаху залепила Виктории сумкой по голове.

Виктория развернулась и бросилась наутек.

Теперь уже на каждом шагу ей попадались золотисто-бежевые сумки фирмы Louis Vuitton. Подлинные или искусные имитации – кто же их разберет… Сначала она вздрагивала при виде каждой сумки, ей хотелось схватить ее, проверить содержимое, но постепенно она смогла взять себя в руки и признать очевидное: сумка пропала, и вместе с ней пропала драгоценная табакерка…

Наконец Виктория выскочила из здания аэропорта, припустила к стоянке… Но на том месте, где должен был стоять зеленый «фольксваген» Стасика, красовалась чья-то красная «мазда».

– Что за черт… – пробормотала Виктория, проходя вдоль разноцветного ряда машин. – Ведь он стоял здесь… черт, куда же он подевался?

Она шла вдоль стоянки – и настроение ее, и так отвратительное, с каждым шагом портилось еще больше.

Стасик обещал дождаться ее, сколько бы ни пришлось ему ждать, но уехал почти сразу. С чего бы это? Что бы это значило? Да не он ли, в конце концов, украл у нее табакерку? Или это сделал адвокат Вдовин, чтобы не платить денег? Ну, Вдовин, конечно, тот еще тип, сомнительной репутации, но все же, насколько знала Виктория, он никогда не опускался до банального грабежа…

Виктория потянулась за мобильным телефоном, чтобы позвонить Стасику и прямо задать ему этот вопрос, но тут вспомнила, что ее мобильный телефон остался в той же сумке, что и табакерка.

Тут она длинно и цветисто выругалась. Так длинно и цветисто, что ей мог бы позавидовать водитель-дальнобойщик или старший матрос каботажного плавания.

– Все пропало… – с тяжелым вздохом проговорила Дина, – у нас ничего не получилось…

– Никогда не нужно сдаваться, – возразила Надежда. – Всегда есть какой-то выход…

– Ну, и какой же теперь выход? Теперь мы даже не представляем, у кого эта чертова табакерка!

Надежда задумчиво глядела на сумку.

– Да спрячь ты эту сумку! – Дина повысила голос и протянула Надежде большой пластиковый пакет. – Положи ее в этот пакет, скорее, пока никто не заметил! Нас же арестуют! Сумка, можно сказать, краденая!

– Да не волнуйся! – отмахнулась Надежда. – Таких сумок здесь сотни, а может, еще больше! Нужно ее еще раз обследовать, ведь это все, что у нас есть…

Надежда еще раз перебрала содержимое сумки – и нашла в глубине, в маленьком кармашке, мобильный телефон.

– Ага! – проговорила она с интересом. – Сейчас мы кое-что узнаем про твою подругу!

– Какая она мне подруга! – неприязненно процедила Дина.

– Ну, ты уж совсем потеряла чувство юмора! Ну, что тут у нас?

Надежда открыла журнал звонков.

– Стасик… Юля, парикмахер… снова Стасик… и опять Стасик… ага, а вот звонок от Вдовина… а вот снова Стасик… судя по интенсивности общения, это ее хахаль. Должно быть, тот самый, который привез ее в аэропорт…

– Ну, и что с того?

– А ты сама подумай. Судя по тому скандалу, который закатила Виктория, табакерки у нее нет. Причем она пропала совсем недавно. Не сомневаюсь, что, выезжая в аэропорт, она проверила сумку, и табакерка там была. А когда мы подменили сумку – ее уже не было. Значит, она пропала по дороге, где-то между домом Виктории и аэропортом. И кто это мог сделать?

– Он, Стасик, – проговорила Дина.

– Совершенно верно. Значит, еще не все потеряно!

И в это время телефон Виктории зазвонил.

– Ой! – вскрикнула Дина и тут же испуганно зажала себе рот. – Ой, кто это?

– Вдовин, – проговорила Надежда, взглянув на дисплей, – это его номер…

– А как он нас нашел? – прошептала Дина. – И чего он от нас хочет?

– Слушай, подруга! – перебила ее Надежда. – Включи мозги! Вдовин вообще не подозревает о нашем существовании, а звонит он Виктории, это же ее телефон. И незачем шептать, он нас не слышит! По крайней мере, до тех пор, пока ты не ответишь на вызов.

– А что нам делать? – спросила Дина чуть громче.

– Ответить. Пусть он думает, что разговаривает с Викторией. Может, мы что-то узнаем об их планах.

– Ответить? – испуганно переспросила Дина.

– Да, причем разговаривать будешь ты.

– Я? Почему я?

– Твой голос больше похож на голос Виктории. И давай уже, отвечай, а то он сбросит вызов!

Она протянула телефон Дине. Дина схватила его двумя пальцами, с таким видом, как будто это ядовитый паук или граната с выдернутой чекой. Однако взяла себя в руки, нажала кнопку и поднесла телефон к уху.

– Слушаю…

Из трубки донесся голос Вдовина – такой злой и такой громкий, что Надежда слышала каждое слово.

– Слушаете?! Вот слушайте, и слушайте внимательно! Не думайте, что со мной можно играть в такие игры!

– О чем вы? – Дина старалась говорить тихо и невнятно, чтобы Вдовин не узнал ее голос. Впрочем, он был в таком раздражении, что мог бы спутать мужской голос с женским.

– О чем?! Мы с вами обо всем договорились! Если вас не устраивает цена – это можно было обсудить, но то, как вы действуете, – это идиотизм! Со мной этот номер не пройдет! Тем более что никто все равно не заплатит вам больше, чем я!

– Да в чем дело?

– Не прикидывайтесь! Вы только что носили ту вещь антиквару! Вы хотели продать ее за моей спиной!

– Я?! – растерянно переспросила Дина. – Я никуда ничего не носила!

– Ну, может быть, не вы, – чуть отступил Вдовин. – Кажется, это был мужчина, но антиквар описал мне вещь, так что у меня нет никаких сомнений! Это именно то, о чем мы с вами говорили! Значит, вы прислали к антиквару своего знакомого…

– К какому антиквару? – машинально спросила Дина.

– Да какая разница, к какому! В антикварный магазин на улице Рубинштейна… известному антиквару Глотову… Я очень, очень не советую вам с ним связываться, вас обведут вокруг пальца, вас обманут! И вообще, так дела не делаются!

Вдовин еще что-то выкрикнул и повесил трубку.

Дина удивленно уставилась на Надежду:

– Что это было?

– Вот что, – ответила та, – мы правильно догадались, Стасик – приятель Виктории – решил кинуть подругу на ржавый гвоздь, он украл у нее табакерку, бросил Викторию в аэропорту и тут же попытался продать вещь первому попавшемуся антиквару. А антиквар стал наводить справки, и все тут же дошло до Вдовина… У таких людей, как Вдовин, знаешь, везде свои люди, это их хлеб…

– Быстро же этот Стасик успел развернуться!

– Да, мы еще из аэропорта не ушли, а он такого наворочал! Видно, хочет как можно быстрее избавиться от табакерки! Земля у него под ногами горит, ведь Виктория до него вскоре доберется. Небось уже догадалась, кто ценную вещь спер!

– Ну, и что же теперь делать?

– Поедем на улицу Рубинштейна. Может быть, там мы что-то сможем разузнать…

– Хоть пальто это дурацкое сниму, – вздохнула Дина, – ненавижу зеленый цвет! Может, его в туалете выбросить?

– Не вздумай! – всполошилась Надежда. – Тут кругом камеры, засекут нас, подумают – мы террористки! Тем более пальто зеленое…

Улица Рубинштейна невелика – начинается от Невского проспекта и заканчивается на пересечении с Загородным, у «Пяти углов». Но на этом небольшом расстоянии она проделывает путь из одного мира в другой, больше того – из одного времени в другое. Начинаясь фешенебельными домами, выстроенными по проекту выдающихся архитекторов начала двадцатого века, – Толстовский дом архитектора Лидваля, дом Жевержеева архитектора фон Гогена и другие, – эта улица заканчивается в том районе, который принято называть Петербургом Достоевского. В том районе, где мало что изменилось со времен Федора Михайловича и где на улицах то и дело встречаешь людей, кажется, сошедших со страниц его бессмертных романов.

В этой-то части улицы и располагался небольшой, неприметный антикварный магазинчик.

Человек, случайно заглянувший в этот магазин, был бы немало удивлен и разочарован его неказистым видом и бедным ассортиментом. Освещенный тусклым светильником, переделанным из старой керосиновой лампы, он был не больше кухни в современной квартире. На пыльных, плохо освещенных полках этого магазина можно было увидеть самые неожиданные предметы, которые вряд ли могли вызвать интерес здравомыслящего покупателя. Старая керосиновая лампа с треснутым стеклом стояла рядом с допотопным граммофоном, расписанным выцветшими розами, потертый саквояж с медными сломанными замками соседствовал с помятым медным самоваром. Отдельную полку занимали разрозненные оловянные солдатики и плохо сохранившиеся фарфоровые статуэтки – мальчик в пионерском галстуке без одной руки, одноногая балерина с выражением бессмысленной радости на лице, собака с отбитым ухом и половиной хвоста. Тут же можно было увидеть гипсовый бюст героя Гражданской войны Котовского и еще один – Фридриха Энгельса.

Увидев все это сомнительное великолепие, случайный человек пожал бы плечами и немедленно покинул магазинчик, удивляясь, чем только не торгуют в наше время. Но то – случайный человек. Человек же не случайный, человек, разбирающийся в тонкостях и нюансах антикварного бизнеса, догадался бы, что вся эта дрянь и ерунда выставлена на полках исключительно для отвода глаз, а настоящие дела делаются в задних комнатах магазина. И этот человек был бы совершенно прав.

Дверной колокольчик звякнул, и в магазин вошел рослый, плечистый мужчина с каким-то детским выражением лица. Оглядевшись по сторонам, мужчина удивленно заморгал. Видно было, что он впервые зашел в антикварную лавку и чувствует себя не в своей тарелке.

Сделав два шага, посетитель подошел к прилавку.

За прилавком сидел начинающий лысеть молодой человек с безбровым лицом, на котором выделялся красный от хронической простуды нос. Дополнял его облик вулканический прыщ на левой щеке. Тут же, рядом с допотопным кассовым аппаратом, сидел, подогнув под себя лапы, большой черный кот.

– Чем могу помочь? – осведомился молодой человек, оторвавшись от кроссворда и удивленно взглянув на посетителя.

– Вот! – проговорил мужчина и выложил на прилавок некий предмет, аккуратно завернутый в яркий шелковый платок.

– Что это такое? – осведомился продавец без большого интереса.

– Ну, вот же! – Мужчина поспешно развернул платок, и продавец увидел небольшую эмалевую коробочку, отделанную серебром и слоновой костью и украшенную драгоценными камнями.

Продавец притушил хищный блеск глаз, переглянулся с котом и проговорил скучным, невыразительным голосом:

– Ну, и что же вы хотите?

– А сколько вы мне можете за это заплатить?

– Ну, не знаю… – продавец подавил зевок и высморкался. – Неплохая имитация… конечно, сейчас такие вещи не в цене, но, пожалуй, тысяч десять я вам могу за нее дать…

– Десять тысяч? – переспросил посетитель, и на его лице проступило выражение обиженного ребенка, которому вместо того чтобы пойти в кино, предложили сделать домашнее задание по русскому языку. – Десять тысяч чего?

– То есть как – чего? – продавец удивленно округлил глаза. – Мы торгуем только на рубли!

– Десять тысяч… рублей? Да вы что – шутите?

– Не имею такой привычки! – протянул продавец и взглянул на кота, словно призывая его в свидетели. Кот зевнул, продемонстрировав розовую пасть, и принялся умываться.

– Нет, это несерьезно! – Посетитель начал заворачивать свое сокровище, но вдруг остановился и проговорил с надеждой: – А вы все же подумайте…

– Ну, не знаю… – продавец пожал плечами. – Могу, пожалуй, предложить вам двенадцать тысяч, но больше – вряд ли. А вы, собственно, на что рассчитывали?

– Да вы что?! – посетитель поднял табакерку, поднес ее к свету. – Это же драгоценная вещь! Тут одних камней, наверно, тысяч на сто!

– Камней? – продавец хмыкнул. – Я же вам говорю – это имитация! И никакие это не камни, а стразы! И вообще, вы же знаете, сейчас кризис, особенно в нашем бизнесе…

– Нет, все, я ухожу! – Посетитель завернул табакерку и сделал вид, что и вправду собирается уходить, но снова взглянул на продавца. – Знаю я вас! Хотите купить за копейки, а продадите потом за бешеные деньги! Все, я ухожу!

– Подождите минутку, – остановил его продавец, – я позову хозяина. – Он обернулся и крикнул куда-то в глубину магазина: – Михаил Михайлович! Можно вас на минутку?

– В чем дело? – донесся из-за полуприкрытой двери недовольный голос.

– Тут посетитель очень нервничает! – ответил продавец. – Поговорите с ним!

Владелец магазина разработал целую систему кодовых слов для общения с продавцами. В этой системе фраза «посетитель нервничает» значила, что нужно срочно выйти, чтобы не упустить ценный товар. А «очень нервничает» могло значить, что товар этот уникальный. Поэтому владелец магазина немедленно вышел в торговый зал.

Это был невысокий плотный человек лет пятидесяти, с длинными, как у обезьяны, руками и крупной плешивой головой. Блестящую лысину обрамляли длинные, неопрятные пряди рыжевато-седых волос. На широком носу сидели круглые металлические очки с толстыми стеклами. Одет он был в мятый клетчатый пиджак, покрытый жирными пятнами, и клетчатую же несвежую рубашку. В общем, производил чрезвычайно отталкивающее впечатление.

В узких кругах торговцев антиквариатом этот малоприятный человек был известен под выразительной кличкой Бармаглот. Этой кличкой он был отчасти обязан своей фамилии – Глотов, но в еще большей степени – своим замашкам мелкого, но опасного хищника.

Бармаглот вел бизнес сомнительными, а иногда и совершенно незаконными методами. Он не считал зазорным шляться по помойкам в центре города, особенно возле домов, которые шли на капитальный ремонт, поскольку знал, что их жильцы зачастую выбрасывали старинные вещи, истинной ценности которых не представляли. Кроме того, Бармаглот отыскивал последних старушек, у которых сохранились жалкие остатки прежней обстановки, и выманивал их за гроши. Если же какая-нибудь старушка упиралась и не соглашалась отдать свои жалкие сокровища, Бармаглот подсылал к ней громил, которые решали вопрос силовыми методами. Заполучив какую-нибудь редкость в отвратительном состоянии, Бармаглот доводил ее до ума, для чего держал двух замечательных мастеров. Иногда же он не гнушался и откровенными подделками.

Не секрет, что раздобыть и отреставрировать предмет антиквариата – это только полдела, самое трудное – найти на него покупателя. Приличные, респектабельные коллекционеры не желали иметь с Бармаглотом ничего общего, так как знали о его темных делах, да и вещи у него были сомнительного качества. Но Бармаглот нашел специфическую клиентуру: бывших уголовников, которые пытались стать уважаемыми членами общества, для чего хотели обзавестись приличной обстановкой, немыслимой без какого-то антиквариата. Эти бывшие братки ничего не имели против сомнительных методов Бармаглота и считали его крупным экспертом в своей области.

– Ну, что здесь у нас такое? – проговорил Бармаглот, одним взглядом схватывая ситуацию.

– Да вот, Михаил Михайлович, гражданин принес изделие, хочет его продать, но у него завышенные представления о ценах…

– Покажите, что там у вас…

Посетитель снова развернул платок и предъявил Бармаглоту табакерку. В глазах Бармаглота на мгновение вспыхнул огонек, который он тут же притушил и спросил с ленивой растяжкой:

– Ну, и сколько же вы за нее хотите?

– Ну, я не знаю… – посетитель нервно потер руки. – Вы мне сами скажите… только вы уж назовите настоящую цену, а то я сразу уйду в другой магазин! Или вы думаете, что я ничего не понимаю в таких вещах и меня можно наколоть, как лоха? Нет, я не такой! Вы уж назовите мне настоящую цену!

– Настоящую? – переспросил Бармаглот.

– Ну да, настоящую! А то ваш продавец сказал – двенадцать тысяч рублей! Это же несерьезно!

– Двенадцать тысяч? – недоверчиво переспросил Бармаглот и повернулся к продавцу. – Иннокентий, это правда?

– Ну да… – продавец смущенно потупился и переступил с ноги на ногу.

Лицо Бармаглота посуровело.

– Как ты мог! – воскликнул он гневно. – Ты же знаешь, политика нашего магазина – честность! Мы обязаны давать за каждую вещь ее настоящую цену!

– Вот именно – настоящую цену! – подхватил посетитель и злорадно взглянул на продавца.

– Если такое повторится – ты вылетишь на улицу! – гремел Бармаглот. – Думаешь, ты незаменимый? Незаменимых у нас нет!

– Это не повторится, Михаил Михайлович! – испуганно проблеял продавец. У них эта сцена была отлично отработана и повторялась по нескольку раз на дню.

– То-то, не повторится! – Бармаглот еще раз грозно сверкнул глазами и повернулся к посетителю. – Извините его, он молодой, еще не успел усвоить принципы нашего бизнеса. Но он исправится. Так о чем же мы говорили?

– О настоящей цене на эту вещь, – напомнил посетитель.

– Ах да! Конечно, двенадцать тысяч за такую красивую имитацию – это смешная цена…

– Конечно, смешная! – перебил его посетитель.

– Да, она стоит больше. По крайней мере, четырнадцать тысяч…

– Что?! – посетитель снова начал заворачивать табакерку.

– Самое большее – четырнадцать тысяч пятьсот. Но это уже предел, при такой цене я торгую себе в убыток.

– Да вы что?! – воскликнул посетитель и бросился к дверям, прижимая к груди завернутую в платок табакерку.

Бармаглот проводил его долгим взглядом, повернулся к продавцу и приказал:

– Проследи за ним! Узнай все, что сможешь! Мы не должны упустить эту табакерку!

– А кто же будет в зале?

– Ростислав покараулит. Все равно никаких покупателей нет и не предвидится.

Выйдя из магазина, Иннокентий быстро огляделся.

Недавнего посетителя он увидел в квартале от магазина: тот как раз садился в темно-зеленый автомобиль. Иннокентий скользнул в припаркованную возле самого магазина неприметную серенькую «Тойоту», и, как только машина клиента поехала вперед, пристроился позади нее, пропустив вперед один автомобиль.

Как сам Иннокентий, так и его машина обладали неприметной внешностью и совершенно не бросались в глаза, поэтому ему удалось проследить за владельцем табакерки до самого конца его маршрута. А закончился этот маршрут не слишком далеко: темно-зеленая машина выехала на Невский, миновала площадь Восстания, свернула на Лиговский проспект и остановилась возле невзрачного шестиэтажного дома из темно-красного кирпича.

Здесь Иннокентию определенно повезло: выйдя из машины, владелец драгоценной табакерки направился не к подъезду, а к темной подворотне. Внутри этой подворотни обнаружилась единственная дверь – видимо, бывшей дворницкой. Иннокентий заметил, как мужчина подошел к этой двери и открыл ее своими собственными ключами.

Успех был стопроцентный: ему удалось выяснить не только номер машины клиента, но и его адрес. При квалификации Бармаглота дальнейшее не представляло проблемы.

Однако Иннокентий не спешил порадовать своего шефа. Вместо этого, как только клиент скрылся за дверью бывшей дворницкой, Иннокентий достал из кармана мобильный телефон, набрал номер и, услышав ответ, проговорил:

– Степан Платонович, это Иннокентий. Ну да, из магазина на улице Рубинштейна. К нам сегодня заходил человек, он предлагал купить табакерку. Ту самую табакерку, о которой вы говорили! Да, я совершенно уверен!

Надежда решительно толкнула дверь антикварного магазина и вошла внутрь. Над ее головой глухо звякнул дверной колокольчик. Дина последовала за ней.

Женщины огляделись. Магазин был маленький, грязноватый, тускло освещенный единственным светильником, переделанным из старой керосиновой лампы. Представленный на полках товар подходил скорее для лавки старьевщика, чем для антикварного магазина. Треснувшие фарфоровые статуэтки, щербатые чашки, разрозненные оловянные солдатики и прочие сомнительные предметы старого быта были покрыты толстым слоем многолетней пыли.

На прилавке сидел большой черный кот. При виде посетительниц он распушил усы и сверкнул зелеными глазами.

В первый момент Надежда не увидела никого, кроме этого кота, но затем из-за прилавка высунулась бледная прыщавая физиономия продавца. Если бы Надежда когда-нибудь видела отсутствующего в данный момент Иннокентия, она могла бы подумать, что это – его брат-близнец: такая же нездоровая кожа, такой же красный от вечной простуды нос, такие же сальные, редеющие волосы, такой же полыхающий прыщ, только не на щеке, а на лбу.

В действительности этот продавец не был родственником Иннокентия, просто лавка Бармаглота, как магнит, притягивала к себе людей одного и того же сорта: третьего.

– Чем могу помочь? – осведомился продавец гнусавым простуженным голосом.

Он неохотно оторвался от потрепанного журнала и смотрел на посетительниц с неудовольствием, как на досадную помеху своему сладостному ничегонеделанью. Впрочем, он ничуть не сомневался, что они зашли в магазин по ошибке и немедленно уйдут, как только внимательно оглядятся.

Однако Надежда Николаевна подошла к прилавку и оживленно заговорила:

– Понимаете, молодой человек, послезавтра у Наины Борисовны день рождения…

– У кого? – недоуменно переспросил продавец. – Кто такая эта Марина Борисовна?

– Вы меня не поняли, молодой человек! У Марины Борисовны день рождения еще не скоро, только через полгода, весной, в апреле, а послезавтра день рождения у Наины Борисовны! У Наины Борисовны из бухгалтерии!

– Ах, из бухгалтерии… – продавец встряхнул головой, чтобы не заснуть, и изобразил на лице внимание. – Ах, так вы хотите подобрать подарок своей сослуживице…

– Ну да, разумеется, а зачем, по-вашему, мы пришли?

– Я вас слушаю…

– Вы можете подумать, что это не играет значения… то есть не имеет роли… – бормотала Надежда, внимательно оглядываясь по сторонам. – Но это совсем не так…

– Я ничего такого не думаю…

Это была совершенная правда: думать было для него вообще несвойственно.

– Это совсем не так! – повторила Надежда. – Наина Борисовна – тонкая, чувствующая натура, она обожает, просто обожает всякие старинные вещицы, поэтому мы и зашли к вам…

– Это хорошо, – пробормотал продавец, в голове у которого от Надеждиной болтовни все мысли перемешались, как напитки в шейкере у бармена.

В это время дверной колокольчик снова звякнул, и в магазин вошел, точнее, ворвался человек, удивительно похожий на продавца. При виде его первый продавец оживился и проговорил:

– Кеша, ты вернулся? Очень хорошо, а то здесь покупатели пришли, не знаю, что с ними делать…

– Что-нибудь придумаешь, – отмахнулся от него Иннокентий. – Мне нужно с Михалычем поговорить…

С этими словами он скрылся за служебной дверью.

Надежда переглянулась с Диной и подмигнула ей левым глазом. Дина не поняла намек и взглянула недоуменно. Нет, сегодня она явно в плохой форме, очевидно, сильно расстроилась из-за табакерки. У Надежды же пропажа табакерки вызвала лишь прилив энергии.

Поскольку подруга продолжала смотреть в удивлении, Надежда еще раз подмигнула ей – на этот раз правым глазом – и показала взглядом на служебную дверь.

На этот раз сигнал дошел до Дины. Она незаметно кивнула спутнице, но, в свою очередь, показала глазами на продавца.

Надежда переместилась, чтобы закрыть от него Дину, и с новым воодушевлением заговорила:

– Так вот, Наина Борисовна – тонкая натура с большим художественным вкусом. Ей не подаришь какую-нибудь сковородку или кофеварку, ей непременно нужно что-нибудь высокохудожественное, и непременно старинное. Как она выражается – с печатью времени. Поэтому мы и обратились к вам. Подскажите нам что-нибудь, прошу вас, ведь вы – специалист и профессионал… вы наверняка в таких вещах хорошо разбираетесь…

– Да, конечно, – продавец приосанился. – Вы поступили правильно, обратились по адресу… в нашем магазине много старинных вещей высокой художественной ценности… я сочту своим долгом подобрать для вас настоящий подарок…

Дина, воспользовавшись тем, что Надежда отвлекла продавца, переместилась ближе к служебной двери, а потом проскользнула за нее. Но дверь при этом предательски скрипнула. Продавец хотел было повернуться на этот звук, но Надежда отвлекла его – взмахнув рукой, она сбросила с полки мельхиоровый подстаканник с тремя богатырями. Подстаканник, громко брякая, покатился по полу.

Продавец забыл про скрипнувшую служебную дверь и следил взглядом за катящимся подстаканником.

Однако подстаканник заинтересовал не только его.

Большой черный кот, который до того невозмутимо дремал на прилавке, открыл глаза и мягко спрыгнул на пол.

Он решил, что Надежда хочет с ним поиграть, мягкой лапой откатил подстаканник в сторону и с интересом взглянул на женщину – мол, теперь твоя очередь!

Надежда покосилась на продавца и слегка поддала подстаканник ногой. Он громко брякнул и закатился под прилавок. Кот разочарованно проследил за ним и принялся сосредоточенно умываться. Матч закончился преждевременно по техническим причинам.

Надежда спохватилась: она вспомнила, что ее главная задача – не развлекать кота, а отвлекать продавца, чтобы тот не заметил исчезновения второй покупательницы.

– Так вот, – снова заговорила она быстро и сбивчиво, – у Наины Борисовны день рождения, и нам нужно что-нибудь такое… вы меня понимаете… для тонкой, художественной натуры с незаконченным высшим образованием. Конечно, у нас ограниченный бюджет, но мы готовы на расходы в пределах разумного, главное, чтобы подарок ей понравился…

Продавец громко высморкался, шагнул к полке со статуэтками и снял с нее фарфоровую балерину.

– Вот, могу вам предложить эту вещь… – проговорил он в нос. – Ваша подруга… она любит балет?

– Да, конечно… – неуверенно протянула Надежда. – Я же сказала вам – она тонкая, художественная натура…

– Ну, тогда эта статуэтка должна ей понравиться!

– Вы считаете? – Надежда с сомнением взглянула на балерину. – Но ведь у нее всего одна нога!.. Какая-то странная балерина… не уверена, что Наина Борисовна оценит такой авангард…

– Да, конечно, – продавец немного смутился, – она не в полной комплектации, но это, на мой взгляд, только доказывает, что эта статуэтка прошла долгий и непростой жизненный путь, пока добралась до нашего магазина. Значит, помимо художественной ценности, она имеет еще и историческую…

Надежда с сомнением покачала головой и вступила в длительную дискуссию.

Тем временем Дина пробралась по темному коридору и остановилась возле неплотно прикрытой двери, из-за которой пробивался свет и доносились голоса.

– Ну, чем ты меня порадуешь? – прозвучал первый голос, хрипловатый и начальственный, видимо, принадлежавший хозяину антикварного магазина.

– Я за ним проследил, Михал Михалыч! – отозвался второй, гнусавый и простуженный. – Как вы велели, проследил до самого конца!

– И что сумел выяснить?

– Во-первых, машина… темно-зеленый «Фольксваген» номер…

За дверью возникла небольшая пауза – должно быть, хозяин магазина записал номер автомобиля. Дина пожалела, что не может сделать то же самое, ей оставалось надеяться на свою память.

– Так, это хорошо, – проговорил хозяин, – по номеру можно будет пробить человека…

– Но это еще не все, Михал Михалыч! – перебил его второй. – Как я уже сказал, я проследил его до конца…

– Что значит – до конца?

– До дома, точнее, даже до самой квартиры. Он живет на Лиговском проспекте, дом сорок пять, квартира в подворотне, наверное, бывшая дворницкая…

– Почему ты думаешь, что он там живет? – переспросил хозяин. – Может, в гости к кому-то заехал. К примеру, к знакомой женщине. Или, наоборот, к мужчине.

– Не в гости, Михал Михалыч! Сами посудите, разве бы он поехал в гости с такой дорогой табакеркой?

– Ну, не знаю…

– А самое главное – он открыл дверь той дворницкой своими ключами! Так что точно вам говорю – его эта квартира! Ну, или живет он там… И значит, табакерка – там, в этой квартире! Так что можно Григория посылать!..

– Наверное, ты прав, – смягчился хозяин, – хорошая работа, Иннокентий!

– Так, может, Михал Михалыч, я заслужил повышение?

– Ну уж, сразу и повышение! – оборвал его хозяин. – Иди пока в зал, смени Ростислава, а то он там явно не справляется! Сам знаешь, у нас покупатели редко бывают…

Дина метнулась прочь от двери и выскользнула в торговый зал магазина, если можно так назвать эту крошечную захламленную комнатку.

Надежда все еще вела нескончаемую дискуссию с продавцом Ростиславом.

– Если вам не нравится балерина, – тянул тот своим простуженным голосом, – берите вот эту пионерку.

Даже сейчас было видно, что щеки у пионерки краснее ее галстука, а выражение лица чрезвычайно веселое, и рот открыт – наверное, она пела.

– Состояние намного лучше, – гнул свою линию продавец, – и высокое качество фарфора…

– Вы считаете, это высокое качество? – Надежда с сомнением вертела в руках статуэтку.