Текст книги "Дерзкая. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Наталия Шитова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
Через полчаса дверь кабинета распахнулась, Олег на пороге повернулся и громко закончил фразу:
– … так что, Орешин, учти, что об этом деле я знаю не больше, но и не меньше твоего. Подумай хорошенько над моими словами! – и хлопнул дверью изо всех сил. Пролетев широкими шагами метры, отделяющие его от двери в коридор, он обернулся на меня:
– Пойдём-ка со мной, дело есть!
– Может быть, мне зайти к Юре?
– Если ты зайдёшь к нему, это ничего не изменит. Оставь его, пусть успокоится, – Олег взял меня за локоть и потащил к выходу.
Спустившись вниз, мы устроились в его машине, и Олег снова вынул из карманов трофеи из дома Зубарского.
– Юрка велел мне самому разбираться с этим, раз уж я их взял, – пояснил он.
– Он так и сказал?
– Ну, если точнее, то он посоветовал мне катиться со всем этим… очень далеко… Ладно, его лучше не трогать. Займусь в свободное от работы время, – улыбнулся Олег. Потом хитренько посмотрел на меня, – Денег-то много отвалил?
Мне захотелось хорошенько двинуть ему.
– А пошёл ты!..
– Надо же, какой удачный день, все меня куда-то посылают, – вздохнул Олег и подал мне письмо Зубарского. – Читай.
«Дорогой Роман! Как жаль, что ты все ещё не придаёшь значение моим словам. Поверь, послушайся меня, это самое лучшее, что ты можешь для себя сделать. Ты не представляешь, что это за место. Ты никогда не видел ничего, кроме проблем. Здесь, в Раю, ты будешь совершенно другим. Я умоляю тебя, прекрати свои бесплодные поиски и сделай то, о чём я столько раз просила. Мне не хотелось бы, чтобы мы решили все это за тебя. Марина».
– У него была оживлённая переписка с исчезнувшей бесследно женой, – заключила я. – Письмо написано так, как будто накануне вечером у них был спор на постоянную болезненную тему, но что-то помешало им доспорить.
– Очевидно, что ему не нужно было, чтобы мы её нашли. У него была масса фактов, которые он тщательно скрывал. Он все это время имел от неё известия. Возможно, он даже знал точное место её пребывания. Но он не мог поехать туда сам и привезти её назад, – изложил Олег свои мысли.
– Он смертельно боялся, и жену и того места, где она находится, – высказала я свои ощущения от письма.
Олег кивнул:
– Именно. В этом все и дело.
– Что же это за Рай такой? – я смутно вспоминала, что где-то уже слышала это название.
– Не важно… не знаю, – нахмурился Олег, – потом разберёмся.
То, каким тоном это было сказано, убедило меня, что он лжёт.
– Олег, я же от вас с Юркой слышала про Рай. Давно ещё, поначалу…
Он внимательно посмотрел на меня. Зелёные глаза его выражали досаду.
– Не дави на меня, а то я начну врать, – произнёс он.
– Да ты уже врёшь! – буркнула я со злостью.
– Я сказал, не торопи меня! Придёт время и… тебе все станет ясно. А пока нам нужно в морг.
– Зачем?
– Если не тело, то хоть одежду Зубарского осмотрим. Вдруг мы что-нибудь с этого поимеем. А пока посмотри все это.
Он выложил мне на колени содержимое кармана, те самые книжечку, коробочку, фотографии и кольцо, а сам завёл машину.
Кольцо было самым обыкновенным мужским обручальным кольцом. Помнится, что оно было на пальце Зубарского в тот день, когда он впервые появился в агентстве.
Интересно, зачем он его снял? Фотографии Марины Зубарской, а на них была изображена именно она, были сняты в разное время, но на всех она была почти обнажённая, закутанная странной кисеёй, с раскрашенным, как у дикаря лицом. Снята она была то в кресле, то на каких-то камнях, то в автомобиле, и везде рядом с ней был страшного вида пёс, вроде бы ротвейлер, но огромный как сенбернар, и почему-то стального серого цвета. В глазах собаки, хотя масштаб фотографии и был слишком мал, угадывалось что-то необъяснимо странное.
– Почему же он серый? – удивилась я.
– Ты на неё саму посмотри, – нервно фыркнул Олег. – Почему бы ей ни выкрасить и собаку тоже?
– Но это же не их собака?
– Я думаю, фотографии сделаны там, где Марина сейчас и пребывает, – отозвался Олег. – И собака, скорее всего, обитает там же.
– В Раю?
Олег не ответил. Значит, в Раю. Не хотела бы я оказаться в Раю, если там водятся такие пёсики.
Книжечка называлась «Сто параллельных миров», и судя по аннотации, содержала советы тем, кто случайно перешагнёт порог этой реальности и попадёт в другую.
В коробочке лежали десятка полтора таблеток серебристого цвета и две ампулы из жёлтого пластика с иголками для одноразовых инъекций.
– Ну, что думаешь? – уточнил Олег.
– Ничего. Кажется, он готовился перешагнуть порог этой реальности. Изучал теорию, но не очень хотел практиковаться, – заключила я.
– Очень может быть, – Олег убрал все предметы обратно.
В морге больничного комплекса, куда, по нашим расчётам, ближе всего было доставить Зубарского, мы бывали не раз. В этот раз в морге дежурил Саня, дюжий малый, до неприличия жизнерадостный для своей должности.
– Привет, ребята! Вам нынче кого показать? – заулыбался он, видя нас входящими в его владения.
Олег объяснил, в чем дело, и Саня повёл нас в хранилище вещей. Из камеры хранения он извлёк полиэтиленовый мешок и вытряхнул содержимое на стол посреди помещения. Светлый костюм, белье, модные туфли… Олег медленно, сантиметр за сантиметром ощупывал вещи. Кроме крупных вещей на стол вытряхнулся мешок с мелочами: часы, бумажник, авторучка, тёмные очки в футляре, кольцо… Я молча тронула Олега за руку и показала на кольцо.
Из Олега вышел бы превосходный профессиональный воришка. Одновременно болтая с Саней и перебирая вещи, он потихоньку стянул кольцо и поместил себе в карман.
– Ладно, ребята, хватит и того, что я вас без распоряжения начальства пустил ко вверенным вещам, – наконец опомнился Саня. – Скоро моя смена придёт. Вам пора. Я и так-то пустил вас только по старой памяти, да ещё потому, что эти шмотки все равно выкидывать будем, родственники их почему-то не взяли.
– Какие родственники? – оживился Олег.
– Что тело забрали, – пояснил Саня.
– Когда? – удивился Олег.
– Только что.
– Кто?
– Жена.
Олег, который вдруг стал очень серьёзным, достал из кармана фотографию Марины Зубарской, не ту, с собакой, а одну из тех, что нам передал сам клиент.
– Эта женщина забрала тело?
Саня едва взглянул на карточку и кивнул:
– Она. Шикарная мадам с небольшим приветом.
– Почему с приветом?
– Она вся светилась от счастья, что для этого места как-то необычно, – хмыкнул Саня.
Олег заговорил только когда мы сели в машину.
– Катя, слушай меня внимательно, – он крепко взял меня за плечо и развернул к себе. – Если вдруг ты что-то найдёшь по этому делу, если у тебя даже появится какая-нибудь идея: я должен узнать об этом немедленно. Я или Юрка. Никакой самодеятельности! Ни шагу без нас! Обещай мне!
Впервые за три года нашего знакомства я видела его таким чужим и суровым.
– Обещай мне! – повторил он и тряхнул меня.
– Я ведь уже не работаю в агентстве, – отрезала я. Этот приказной тон, требующий обещаний, смутил и взволновал меня. Мне хотелось немедленно понять, от чего же Олег хочет уберечь меня. – С чего мне вообще делать какие-то шаги, хоть с вами, хоть без вас.
– Да что я, тебя не знаю, что ли?!
– Я пообещаю что-либо не раньше, чем ты расскажешь мне все. Все, что знаешь сам про Рай и все остальное.
– Вот дура! Будь ты моей сестрой, я бы просто посадил бы тебя на цепь, чтобы ты не совалась куда не следует! – взорвался Олег.
Ах так? Ну-ну. Можно подумать, я его за язык тянула, или в карман к нему залезла. Сам же все мне показал.
Он резко сменил тон:
– Извини…Если Юрка узнает, что я тебя втянул, он меня убьёт… А рассказать я тебе все равно не могу. Видишь ли…
– …это связано с вашей прежней работой в спецслужбах, – закончила я за него.
– Ты умная девочка, – мрачно отметил Олег. – И знаешь, как себя вести.
По негласному закону серьёзные разговоры о прежней службе Юры и Олега были у нас запрещены, поэтому я не стала продолжать расспросы.
Мы двинулись домой. Олег напряжённо следил за дорогой и молчал. Зачем он вообще стал показывать мне все эти вещи, если не хотел, чтобы я в этом участвовала?
– Покажи мне кольцо, – попросила я, когда мы уже подъезжали к дому.
– Это совсем не обязательно, – отрезал Олег.
– Тогда скажи… Оно ведь серебряное?
Олег резко затормозил на стоянке у дома и выключил двигатель. На мой вопрос он отвечать не собирался.
Глава 2
Что-то подбросило меня во сне, и привычный ночной рисунок теней на потолке моей комнаты вернул меня в мир реальный. Сердце ещё бешено колотилось, но я уже не помнила своего сна, хотя была уверена, что на этот раз это было что-то гадкое.
На тумбочке мерно щелкали часы с блестящим маятником, который непрерывно вращался вокруг своей оси туда-сюда, и хорошо действовал, как успокаивающее и снотворное средство, если на него смотреть непрерывно.
Из соседней комнаты доносились голоса. Юрка и Олег не спали. В другое время я могла запросто присоединиться к ним и помочь в решении той проблемы, что не давала им спать, но сейчас это было невозможно. Не случайно же я уволена из агентства, а Олег не стал вечером отвечать на мои вопросы.
Я тихонько подобралась к двери и приоткрыла её. Звуки стали громче, но все равно невозможно было разобрать ни слова, поэтому пришлось вернуться на кровать и прибегнуть к испытанному в детстве способу: прижать ухо к стене.
Эти чудесные современные блочные дома! Стены были прекрасным проводником звуков.
– Ты хоть понимаешь, что наделал? – спрашивал Юра в тот момент, когда я подключилась к прослушиванию.
– Если бы я не понимал, не сидели бы мы с тобой сейчас всю ночь в тяжких раздумьях, – проворчал Олег.
– Толку-то он наших раздумий. Мы с тобой ещё подёргаемся, когда она поймёт, что именно ей известно. А поймёт она обязательно, если уже не поняла.
Юрка польстил мне. Я ещё не поняла.
– Мы дали клятву друг другу никогда не вспоминать об этом и никогда не влезать ни во что подобное, – продолжал Юрка. – Что на тебя нашло?
– А то, что я понял, что несмотря на нашу клятву влезть в это дело придётся, – возразил Олег. – Когда я увидел все это в столе Зубарского, я понял все сразу…
– И тут же помчался все выкладывать Катьке?
– Нужен был свежий взгляд. Незаинтересованный.
– Но только не её взгляд! Олег, черт бы тебя взял, – проворчал Юра.
– Юрка, мы не можем больше делать вид, что их нет, что мы о них ничего не знаем.
– Можем. И будем. В первую очередь держать язык за зубами. Ты идиот, если снова затеваешь разговор об этом! – взорвался Юра.
– Ну, спасибо! – Олег в ответ повысил голос. – Сейчас, когда мы свободны и можем сами решить, куда соваться, а куда нет, мы должны все это прояснить. И… и может быть покончить с этим, наконец.
– И какой ценой? По-твоему, моя сестра идеально подходит на роль разменной монеты?
Олег не ответил.
– Извини, – нервно сказал Юра после паузы. – Я боюсь, да. Больше за неё, конечно, но и тебя я туда не пущу.
– Мы с тобой профессионалы. И мы знаем теперь, с чем имеем дело…
– Нет!
– Деспот ты, Орешин.
– На том стоим, – отрезал Юрка.
Олег промолчал. Через минуту Юра заговорил сам:
– Ладно, Олежка. Тема закрыта.
– Тогда, может быть, стоит перекодировать файлы?
После некоторого замешательства Юрка ответил:
– Да ну, это лишнее. Уж телепатией-то она не владеет. По крайней мере, я на это надеюсь.
– Это ты зря, – хмыкнул Олег.
– Катю надо изолировать полностью от информации и ни в коем случае не заострять её внимание на том, что она уже видела и слышала. Завтра передашь все свои дела ребятам и займёшься Катей. Могу тебе тоже расчёт выдать для отвода глаз. Будете мне в неформальной обстановке косточки перемывать.
– Сомневаюсь, что это поможет.
– Тогда посадим под домашний арест. И ты будешь варить ей кашку и вытирать сопли, если понадобится! Ты знаешь, что значит для меня эта девочка.
Олег что-то произнёс еле слышно, но я услышала только ответ Юры:
– Тем более, Олежка, значит, ты меня понимаешь.
Я тоже знала, как Юрка ко мне относится, но чтобы приставлять ко мне Олега для такой серьёзной опеки… Что ж, ребята, вы сами заставляете меня действовать на свой страх и риск…
За стеной стихли голоса, и я улеглась спокойно все обдумать.
Перекодировать файлы? Несомненно, речь шла об информации в Юркином компьютере. Доступ к некоторым файлам возможен только по паролю. Это я уже знаю, проверяла лично. Чтобы я да не попробовала… Однако когда я безуспешно пыталась их открыть, я не знала, о чём там речь. Теперь, когда мне это известно, можно попробовать подобрать ключ.
Я встала, защёлкнула дверной замок, села к своему компьютеру и подключилась к нашей домашней локалке. Нужно было подобрать пароль. Хотя бы попробовать.
Рай, Эдем, Парадиз, Адам и Ева… Нет, это было бы слишком просто для постороннего ума. Юра никогда ничего не делает в лоб. Он любит ассоциации. С чем же может быть связан для него Рай? Нет, не тот рай, где грешили Адам и Ева, а тот Рай, куда брат не хочет допускать меня, не хочет, чтобы я испытала то, что пришлось испытать ему самому. Три года назад.
Ох, как много испытал он эти самые три года назад… Боль. Отчаяние. Крах. И это только то, что было на поверхности. Но возможно ведь, что он боялся чего-то, кого-то ненавидел, вынужден был что-то скрывать или же поступаться какими-то принципами…
В сущности, я не так хорошо знала брата. То есть я знала, как он поступит, что скажет, но мне редко удавалось сразу вникнуть в мотивы этих поступков, угадать ход мысли, оценить глубину и силу некоторых его желаний. Слишком искусно он их прятал от посторонних глаз, превратив это в последнее время в разновидность увлекательного хобби. Олегу иногда было известно больше, мне же приходилось полагаться на собственные догадки.
Я набирала в качестве пароля слова, приходящие мне на ум в связи с моими размышлениями о Юрке. Набирала и в русской, и в английской раскладке. Компьютер отфыркивался от моих попыток, но нетерпение, уже прочно засевшее во мне, не давало просто бросить это безнадёжное дело.
Месть… Запрет… Занавес… Тайна… Опасность… Кошмар… Колдовство… Магия… Нет, это несерьёзно. А Юра ко всему относится очень серьёзно. Для него любой вздор, любые гипотезы считаются возможными и имеющими право на существование. Вопреки общепринятым мнениям Юра считал, что на этом свете возможно все, все реально, каким бы сверхъестественным его не считали. Поэтому и спиритизм, и магия, и прочая чушь были для него составной и равноправной частью действительности…
Действительность. Вот что это. Законная часть действительности, спрятанная от любопытных глаз. Это, несомненно, может быть только действительность… Сущность… Естество… Реальность…
Да, Юрка. Лучше бы ты поставил на пароль мой день рождения, до этого мне бы век не додуматься.
Компьютер тихо пискнул, и заветный архив мгновенно распаковался мне на рабочий стол.
Реальность.
Три файла, объединённые этим заголовком.
В первом – список имён, разделённый чёрточкой на две неравные части. В первой части, занимающей три экранных страницы, незнакомые мне сочетания имён и фамилий и дата около каждого имени. Под разделительной чертой – семь имён, около пяти из них даты. Неотмеченными остались двое: Юрий Орешин и Олег Середа. Я вывела содержимое файла на печать.
Второй файл, графический, содержал фрагмент карты в масштабе 1:2000. Побережье некоего водоёма и населённый пункт на нем, название не указано. Несколько обозначенных кварталов и что-то, отмеченное здоровым таким прямоугольником. В двадцати километрах к юго-востоку городишко под именем Кепа. Я уже собралась распечатать карту, но тут в дверь постучали.
– Катя, открой, – послышался голос Юры.
– Зачем?
Я не стала сочинять всякую чушь про то, что я не одета: я знала, что никакими наивными уловками ребят не остановить. К тому же Юрка в собственной квартире откроет любую дверь, как бы я её ни закрывала. Хотелось просто по возможности оттянуть момент, когда моя лихая диверсия откроется и будет безжалостно пресечена.
– Чем ты там занимаешься? – тревожно спросил Юра.
– Играю. Монстров мочу.
– Открой, – ещё настойчивее попросил брат.
Как пожалела я в эту минуту о том, что плохо освоила компьютерные премудрости. Мне бы спрятать эти файлы где-нибудь в виртуальном пространстве, а потом спокойно просмотреть. Мой пароль они никогда бы не вскрыли. Но в интернате у меня были нелады с информатикой.
Теперь же мне оставалось только поскорее посмотреть, что там ещё осталось в последнем файле.
Третий файл, тоже графический, заставил мои ладони покрыться влагой. С экрана смотрел серый пёс. Пасть его была оскалена, клыки и губы вымазаны чем-то темным. Глаза пса смотрели на камеру, его снимавшую, с ненавистью почти человеческой. Впрочем, это глаза, действительно, были похожи… Я пощёлкала клавишами, и изображение увеличилось. Теперь с монитора на меня смотрели глаза, занимающие весь экран. Это были большие, миндалевидные, с яркими белками, выразительные голубые ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ глаза…
Рука протянулась из-за моего плеча.
От неожиданности я с криком подскочила со своего места.
– Тихо, малышка… – Юра поймал меня и усадил обратно. Он старался ничем не выдать свой гнев, но у него даже руки дрожали.
Он смотрел прямо мне в глаза. Смотрел и молчал.
– Ты хочешь, чтобы мне стало стыдно? – не выдержала я. – Но мне не стыдно, Юра, потому что это нечестно.
– Что?
– То, что ты не доверяешь мне.
Он криво усмехнулся, отвернулся и стал смотреть на компьютер, по монитору которого сама по себе металась мышка: Олег в соседней комнате получил удалённый доступ и наводил порядок в своём рассекреченном архиве.
– Да, это нечестно. Но уж я возьму этот грех на душу. А иначе может случиться непоправимое, – ответил он наконец. – Недооценил тебя, каюсь. Ты лезешь напролом, как медведь сквозь чащу. Поэтому…
– … с этого момента я буду находиться под домашним арестом и под неусыпным бдительным оком Олега Середы.
– Надеюсь, ты просто-напросто нас подслушала. Иначе мне было бы страшно иметь с тобой дело, – сообщил он мне после паузы.
– Не сердись, пожалуйста. Я хочу вам помочь.
– Я не могу подвергать тебя риску только из-за того, что всплывают мои старые дела, – покачал он головой, и я видела, что своё решение он ни за что не поменяет.
– Я все равно буду в этом участвовать.
– Ну, это мы ещё посмотрим, кто из нас кого переупрямит, – Юрка невесело усмехнулся, встал, взял костыль и, тяжело передвигая ноги, вышел из моей комнаты.
Я выключила компьютер, погасила свет и легла.
Бедняга Юра вновь недооценил меня. Уйти от опеки Олега очень просто, не одним, так другим способом. Потому что я очень хорошо изучила нашего общего друга, и знала, чем можно его пронять. К тому же мне нравилась идея обвести вокруг пальца настоящих профессионалов. А уж потом я попробовала бы поискать эту серую собаку с человеческими глазами. Лёжа, я взглянула на тёмный монитор. На мгновение мне показалось, что голубые глаза тоже посмотрели на меня изнутри через стекло экрана.
Подлинность снимка в файле не вызывала у меня сомнений. Юрка не будет засекречивать банальную фотожабу. И эту собаку Юра боится. Я была уверена, что он боится. Юра, который практически ничего не боялся, даже смерти, потому что уже побывал у неё в лапах. В моих ли силах избавить его от этого страха? Во всяком случае, в моих силах попытаться это сделать.
Юрке шёл тридцать восьмой год. И если быть точной, он вовсе не был мне братом. Мои родители, жившие в Пскове, погибли в автомобильной аварии, когда мне не было и года. Никого в целом свете у меня не было, и я оказалась в единственно возможном месте: сначала в доме ребёнка, потом в интернате для детей-сирот.
Это сейчас я предпочитаю никогда не вспоминать о том, что было там. А тогда у меня не было выбора.
Я жила там и была, насколько это было возможно, довольна своей жизнью. Точнее, я приспособилась к ней, ведь иной я и не знала. До определённого момента мне казалось, что всё и не может быть по-другому, ведь я осталась одна на всем белом свете, как и большинство моих друзей. Разве что я была более замкнута, чем остальные, и огромное удовольствие доставляли мне мои мечты и сны. Я жила ими, выдумывая невероятные истории, которые виделись мне ночами так явственно, что казалось, будто сны – это вторая жизнь, дарованная мне свыше за то, что первая жизнь многим обделила меня.
Так было до тех пор, пока в моей жизни не появился Юра.
Мне было десять лет. Однажды, когда я с подружками играла на площадке перед спальным корпусом, мы заметили нашу директрису, которая шла к нам вместе с незнакомым мужчиной. Гости были не таким уж частым событием для интерната, поэтому все, кто был на площадке, прекратили игру и смотрели на них. Директриса и гость подошли поближе, и Вера Сергеевна, указав на меня, произнесла: «Это Катя Орешина».
Мужчина внимательно и серьёзно смотрел на меня. Среднего роста, крепкий, спортивный, темноглазый. Короткие русые волосы, зачёсанные назад, открывали высокий лоб и тонкие тёмные брови. Скуластое загорелое лицо, глаза слегка прищурены.
Он подошёл ко мне и тихо, без улыбки, сказал: «Меня зовут Юрий Орешин. Я твой брат».
«У меня нет брата», – прошептала я, повернулась и бросилась бежать от него.
Подружки поймали меня, притащили обратно и оставили наедине с моим гостем. Он сел рядом со мной на скамью и, не обращая внимания на моё угрюмое молчание, стал что-то рассказывать. Он говорил долго, но я ничего не запомнила из этого рассказа. Однако, когда он попрощался, встал и пошёл прочь, я побежала вдогонку. Преградив ему путь, я спросила: «Ты придёшь ещё раз?». «Ты хочешь этого?» – отозвался он. Я смутилась и промолчала, мне неловко было признаться этому необычному, красивому и чужому человеку, как сильно я этого хотела. «Я приду, даже если ты этого сейчас не хочешь», – сказал Юра, – «У меня ведь тоже никого нет, кроме тебя».
И начались бесконечные дни ожидания. Через месяц мне показалось, что Юра никогда больше не придёт. Через два я была уже почти уверена, что его приезд был случайностью, что меня с кем-то спутали, и я никогда уже не увижу этого симпатичного человека со спокойным открытым взглядом.
Но он приехал. Приехал неожиданно, когда я уже почти не вспоминала о нем. Здороваясь со мной, он не смог скрыть своей радости, и этим совершенно меня покорил. Теперь я уже с жадным интересом слушала его рассказы. А говорил он о друзьях, о каких-то смешных случаях, о том, как сам он учился, о том, что он любит и что не любит.
С этого дня я была уже уверена, что я больше не одинока. Долго меня не интересовал вопрос, кто он такой и откуда взялся. Наверное, это был суеверный страх спугнуть его своими расспросами. Я жила от одной нашей встречи до другой. И недоумевала, почему же он только приезжает меня навестить, а не забирает меня с собой навсегда. Ведь он был взрослым братом и имел на это право.
Когда в следующий его приезд я спросила его об этом, Юра объяснил, медленно подбирая слова, что мы с ним не родственники.
Просто мой отец давным-давно усыновил трёхлетнего мальчика, сына своей первой жены. Затем мать Юры довольно быстро упорхнула куда-то в поисках птицы счастья с очередным поклонником, оставив своего сына Ивану Орешину. Тот оказался человеком добросовестным и тянул парнишку один. В пятнадцать лет Юра оказался в суворовском училище, и с тех пор видел отца крайне редко. Освободившись, наконец, от обязанностей няньки, наш отец женился ещё раз, и родилась я. Юра видел мою мать всего лишь пару раз, и не мог рассказать мне о ней практически ничего. В Пскове он не бывал до того момента, когда вдруг решил разыскать меня, помня, что незадолго до гибели отца у него родилась дочка.
Оставшись совершенно один, самостоятельный взрослый мужчина решил найти и согревать своими редкими посещениями маленькую одинокую девочку, которая, в сущности, не имела никакого отношения к его жизни.
К тому времени я уже так привыкла к Юрке, к его редким коротким визитам, к его забавным историям и к его искреннему интересу ко всему, что касалось меня, что известие о том, что он и не брат мне вовсе, нисколько меня не расстроило. Он возвращался ко мне снова и снова, значит, все остальное было неважным.
Я становилась взрослой. Юра стал мне больше рассказывать. Я узнала, что мой брат – сотрудник одного из управлений службы безопасности. Он приложил много усилий, чтобы добиться этого. Я знала о его делах не больше, чем прочла бы в любом детективном романе, а потом и вовсе выяснила, что Юрка просто плел, что попало, лишь бы развлечь меня и отвязаться от расспросов. Но его скрытность, тем не менее, не обидела меня, а заставила проникнуться уважением к тому, чем занимались Юрка и те шесть человек, которыми он руководил. Если об этом нельзя было рассказывать, значит, в моем понимании, это было что-то стоящее.
В шутку, ради того, чтобы просто поиграть со мной, Юра обучал меня разным своим хитростям: наблюдательности и умению извлекать информацию из мелочей, правильной постановке вопросов и секретам диалога, умению вести разговор так, чтобы собеседник сам без нажима рассказывал все, что нужно, и всяким другим пустякам из области психологии общения. Потом я отрабатывала все это на своих подругах по интернату и приходила в восторг от результатов. Иногда Юрка показывал мне приёмы какой-то странной борьбы и больше меня радовался, когда у меня что-то получалось. Я очень боялась разочаровать его, мне не хотелось, чтобы он пожалел когда-нибудь, что я не мальчишка, и старалась вовсю. Юрка казался мне самым добрым и умным человеком на свете, и я надеялась, что когда-нибудь смогу быть ему полезной.
И вот три года назад Юра пообещал приехать в день моего семнадцатилетия и забрать меня с собой. Но в этот день он не появился. Это было так странно, что я не находила этому объяснения. Когда, наконец, через неделю меня позвали в кабинет директрисы, я обнаружила там молодого рыжеволосого мужчину, совершенно мне незнакомого. Он казался утомлённым и крайне взволнованным, скептически оглядел меня и хрипло буркнул. «Меня зовут Олег. Тебе придётся поехать со мной».
Он повёз меня в Питер, и единственное, что я услышала в тот вечер от него, было то, что Юрий Орешин после полученного две недели назад ранения в тяжёлом состоянии находится в больнице, что положение по-настоящему угрожающее, надежды почти нет, а потому нам надлежит поспешить.
Мы добрались до военного госпиталя в нашей славной северной столице, и с той минуты на многие недели вперёд время растянулось для меня в один огромный безнадёжный день. Все впечатления слились в одну мучительную картину: белоснежная палата реанимации, несчётное количество аппаратуры, снующий туда-сюда медперсонал, писк приборов, звяканье инструментов… И безжизненное лицо брата, серым пятном выделяющееся на стерильных больничных простынях. В первые секунды я не узнала Юру: лежащий в больничной палате человек был старше на добрый десяток лет. Запавшие глаза, сухие, серые губы, прозрачная, мертвенно-бледная кожа превратили его в чужого незнакомца. Он лежал в коме очень долго, врачи измучались с ним, в его исколотые руки уже невозможно было вставить иглу капельницы. Какая-то сволочь изрешетила брата пулями, и надежды на то, что он выкарабкается, не было почти никакой.
Я проводила с ним все время, просто сидела рядом, когда была такая возможность, и молилась. Я молила судьбу, небо, Бога не отбирать у меня Юрку. Олег Середа, время от времени наведывающийся в больницу, почти не разговаривал со мной, он только успевал немного посидеть с Юрой.
Кто знает, может, и мои молитвы хоть немного помогли Юрке. День за днём, месяц за месяцем мы выбирались из кошмара. Юрка поправлялся медленно, и никакие усилия врачей не смогли полностью помочь ему. В тридцать четыре года Юрий Орешин был по инвалидности отправлен в отставку с выплатой максимальной государственной страховки и пенсии. Юра понимал и предчувствовал это, но в день, когда он получил на руки все официальные документы, он был по-настоящему выбит из колеи, замкнулся и надолго замолчал. Уже потом, когда в его голове созрел план создания своего дела, он стал понемногу отходить. Но увы! Он уже никогда не бывал прежним Юркой, каким я успела его узнать. Исчезла его открытость, взгляд потяжелел, голос стал жёстче. Он часто уединялся и подолгу не разговаривал с нами. Это было так непохоже на прежнего Юру, но мы прощали ему все это, во-первых, потому что любили его, а во-вторых, потому что он был нашим боссом во всем, знал и умел больше нас.
С трудом, пройдя от полной неподвижности через инвалидную коляску к своему алюминиевому костылю, он приспособился к нормальной жизни. Пули, извлечённые врачами из его позвоночника, оставили в его теле, кроме страшных рубцов, сгустки боли, реакция на которую у Юрки принимала самые невыносимые формы. Он резко реагировал на любое проявление жалости к себе, со мной стал строг и безжалостно требователен, а с Олегом просто груб и придирчив.
Так что ничего удивительного в моем сегодняшнем увольнении не было.
Я уснула уже под утро, решив назавтра поступить так, как подскажут обстоятельства. Проснувшись уже довольно поздно, первым делом я достала свой старый и потрёпанный атлас и стала искать в нем Кепу по алфавитному перечню. К моему удивлению, такая обнаружилась. И на мое счастье не где-нибудь в Хабаровском крае, а в Карелии… К западу от Кепы действительно было продолговатое озеро, обозначенное голубой капелькой даже на мелкомасштабной карте. Тонкая линия, обозначающая дорогу с твёрдым покрытием, вела через Кепу к побережью и как бы утыкалась в кромку берега. Никакого населённого пункта на побережье не было. Информация была взята мной на заметку.
Одевшись и выйдя из своей комнаты, я обнаружила, что брата уже нет, а Олег сидит в гостиной, углубившись в чтение конфискованной у Зубарского книжечки. Когда я вошла, он лениво усмехнулся и предупредил:
– Шаг в сторону – попытка к бегству. Мне даны самые широкие полномочия.
– А разговаривать со мной тебе не запрещено?
Олег отбросил в сторону книжку. Благодаря скользкой глянцевой обложке она завертелась на диванной обивке и свалилась на пол. Мы оба добросовестно проследили весь её маршрут, потом выпрямились и взглянули друг другу в глаза.
– Это зависит от того, о чём разговаривать, – ответил Олег.
– Скажи, это в Раю искалечили Юру?
Олег не сразу поднял голову. Он внимательно изучал свои блестящие ботинки и размышлял, видимо, стоит ли со мной вообще разговаривать.
– На подступах, – наконец отозвался он. – В Рай мы не попали… Вообще-то на его месте мог оказаться и я. Но я послушался приказа, а Юрка полез туда, нарушив все полученные распоряжения. Вот почему Юра знает, чем может кончится самовольная деятельность и настаивает, чтобы ты не подставляла свою пустую голову…
