Текст книги "Не было бы счастья"
Автор книги: Наталия Рощина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Ты кричишь, – дрожащим голосом сказала Лита. – Я не выношу, когда на меня повышают голос. Я не успела предупредить тебя об этом, как и ты меня о том, что твое прошлое – цепь созданных тобою обстоятельств.
– Извини меня, пожалуйста. Все неоднозначно, чтобы так сгоряча об этом судить.
– Я не понимаю, а когда я не понимаю, я боюсь. – Лита поставила том Фрейда на полку. – Чужая душа – потемки, зачем пытаться разобраться в этом?
– Ты уже готова назвать и меня чужим?
– Я в данный момент не это имела в виду.
Она собралась выйти из библиотеки, но Мартов придержал ее за руку. Лита посмотрела на него, и голубое сияние ее глаз сейчас словно померкло.
– Лита, я никогда никому не признавался в любви.
– Как же ты жил?
– Настоящее чувство пришло только после встречи с тобой. Я люблю тебя, и это моя последняя влюбленность.
– Звучит очень обреченно.
– А мне кажется, что искренно.
– Я хочу побыть одна, – тихо попросила Лита.
– Не слишком ли рано возникла потребность в этом?
– Не знаю.
– Ты любишь меня?
– Да. Я люблю мужчину, о котором не знаю ровным счетом ничего.
– Пусть тебя это не беспокоит. Ты видишь, как я отношусь к тебе. Остальное отбрось. Я считаю, что за свои ошибки я заплачу, если не заплатил еще. За свои долги ответственность буду нести сам. Мы заслужили счастье. Ошибаясь, падая и поднимаясь, мы шли к нему. Не нужно разыгрывать дешевых сцен. Я по-прежнему считаю тебя единственной женщиной, которая за время нашего знакомства не сказала ни одной глупости. – Если бы Лита знала Мартова лучше, то поняла бы, что из его уст это всем комплиментам комплимент. Она кивнула в знак того, что польщена, и вышла из библиотеки.
Поднимать еще раз вопрос о Сенцовых она не стала. Нежелание Георгия что-либо предпринимать было очевидным. Неприятный осадок остался, но настаивать было глупо. Мама была права, когда говорила, что человеческая жизнь обесценилась. Для Георгия Коля и его мать – совершенно чужие люди. И обидным было, что Мартов пренебрег ее просьбой, понимая, что она обращается к нему как к последней инстанции. Это его право, наверное, не стоит здесь искать криминал. Лита оправдывала жесткость мужа, понимая, что ей было бы гораздо легче на душе, если бы он согласился помочь. Или сделал вид, что не отказывается, а потом просто сообщил, что ничего не вышло. Стоп, что же это получается? Ложь для нее была бы приятнее, чем откровенность? Кажется, она совсем запуталась. Нужно будет сказать маме, что ничего не удалось выяснить, и поставить точку в этом деле. В конце концов, взрослые люди, должны были понимать, чем рискуют. Лита остановилась именно на этом.
Теперь мысли вернулись к сегодняшнему заявлению Елены Васильевны. Неожиданным стало такое поведение Стебловой. Лита не боялась, что с чем-то не справится. Реально глядя на вещи, она поняла, что попала в другое измерение. Здесь свои законы, правила, и она должна приспособиться к новому положению. Кроме домашних обязанностей, она теперь имеет полный набор занятости в соответствии с табелем о рангах. Георгий рассказал ей о нем во время их путешествия. Пока она будет привыкать к этому, ей нужна помощь. Лучше Елены Васильевны вряд ли получится кого-то найти. Оставалось поговорить с нею и по возможности выяснить, что явилось поводом к такому резкому повороту в судьбе.
Лита, спустившись в столовую, застала Елену за работой. Она как раз закончила мыть посуду и расставляла ее в буфете. Увидев Литу, поспешно отвела глаза, продолжая заниматься своим делом.
– Мне будет очень неприятно, если мое появление в этом доме совпадет с вашим уходом, – начала Мартова. – Вы бы оказали мне неоценимую услугу, отказавшись от своих намерений.
Стеблова закрыла дверцы буфета и повернулась лицом к Лите. Как странно, совсем недавно намечалось явное противостояние этих женщин. Прошло немного времени, и неприязнь исчезла бесследно.
– Георгий Иванович, как мог, объяснил мне вашу позицию.
– Интересно было бы послушать.
– Малоинформативно, все на уровне намеков. Он понимает, о чем говорит, а я – нет.
– Ваш муж умный человек, он знает, что делает.
– Вы останетесь? Или для начала объясните, пожалуйста, причину столь неожиданного решения. Вы провели здесь столько времени, что в этот период практически укладывается вся моя жизнь. Неужели все эти годы вы работали с полной отдачей, от души, а сегодня вот так уходите? И вы говорите, что это не связано с моим появлением?
Елена Васильевна провела рукой по идеально уложенным волосам. Подошла к Лите поближе:
– Скажите, Аэлита, вы действительно любите Мартова?
– Даже если бы он не имел всего этого, – Лита сделала жест рукой. – Для меня было бы даже лучше без всего этого. Лишний балласт, да и только. Он слишком интересный человек, чтобы рядом с ним думать о его солидном достатке. Я не охотилась за его состоянием. Мне нужен только он.
– Да, – задумчиво покачала головой Стеблова. – Все женщины в его жизни желали того же. Я имею в виду его мать, Светлану, дочь. Им не удалось, может, вы окажетесь исключением?
– Вы останетесь?
Последовала долгая пауза. Наконец Елена Васильевна улыбнулась:
– С одним маленьким условием, моя юная хозяйка.
– Заранее принимаю его.
– Разрешите обращаться к вам без отчества, когда мы не будем в официальной обстановке? – Лита согласно кивнула, рассмеявшись. Ей стало так легко, но вдруг ужасно захотелось курить. Она не станет этого делать. – А вы небось подумали, что я попрошу прибавку к жалованью?
Их заразительный смех успокоил Мартова, наблюдавшего за женщинами сверху. Незаметно он покинул свой наблюдательный пост. Отлегло от сердца: кажется, никаких неприятностей не будет.
Завтра предстоял рабочий день. Он слишком расслабился. Впервые он почувствовал, что с большим удовольствием провел бы время дома, чем в своем просторном кабинете. Мартов посчитал это первым сигналом к началу заката карьеры. Теперь, когда у него была отдушина, он не боялся остаться без работы. Его жизнь наполнилась заботой о дорогом существе, и никакие превратности судьбы не заставят его отказаться от Аэлиты. Рядом с ним была любимая женщина. О ее необычности, обаянии говорит то, что Стеблова без раздумывания приняла ее сторону и согласилась остаться на своем месте после неприятного разговора с ним. Он теперь еще больше уважал Литу. Она смогла найти слова, которых не нашел он. Он, который знал Елену почти четверть века, а эта девчонка оказалась отличным психологом. Может, неслучаен ее интерес к Фрейду? Кто знает…
Мартов сидел в гостиной, заставляя себя прочесть хоть страницу журнала «Бизнес». Он никак не мог сосредоточиться на написанном. Лита подсела к нему, положила голову на плечо.
– Извини меня, милая, что я сорвался, – сказал он.
– Забыто.
– Я хочу особенных отношений.
– А я – простых.
– Ты – чудо.
– Я самая обыкновенная женщина, просто ты меня любишь. Кстати, Елена оставила свою затею. Надеюсь, ты не возражаешь, что она будет обращаться ко мне по имени, без отчества?
– Это ваши отношения. Я буду рад всему, что доставит удовольствие тебе.
– Тебе завтра на работу?
– Да, ты проснешься, когда я уже буду восседать в своих апартаментах. Не хочется оставлять тебя ни на час, но надо привыкать к этому и тебе, и мне.
– Гера, а почему ты решил, что здесь нам будет лучше, чем в городской квартире?
– Здесь более здоровая атмосфера.
– Это никак не связано с твоей женой?
– Вначале я приехал сюда, когда понял, что не смогу уснуть там. Хотя мы давно спали в разных комнатах, страх после обрушившегося несчастья сковал меня. Всюду мерещился призрак Светланы. Я никому не говорил этого, внешне оставался непробиваемым. Знаешь, это легко сделать, когда за тобой всюду снуют газетчики. Просто из желания досадить им, не дать насладиться видом своего страдания. Потом я погрузился в работу и все… Тебе здесь неуютно?
– Такой дворец требует времени, чтобы привыкнуть к нему. И как я буду добираться до города, если, например, захочу проведать родителей?
– Игорь с машиной всегда будет в твоем распоряжении.
– Кажется, мне придется приобретать навыки вождения.
– Я бы хотел, чтобы тебя возил профессионал. – Мартов почувствовал, как у него стали влажными ладони от одной мысли, что Лита будет за рулем авто. Глупости, конечно, ему стало страшно, ведь он давал себе слово не проводить аналогий.
– Я быстро учусь, – не замечая его состояния, продолжала она.
– Хорошо, на Новый год обязуюсь подарить тебе понравившуюся машину. А за это время найму хорошего инструктора.
– Ты всегда будешь так легко все решать?
– Постараюсь.
– И в какой области ты чувствуешь себя не таким всесильным? – глядя мужу в глаза, спросила Лита.
– Во всем, что связано со временем. Я не могу купить его. Мои часы заведены так давно, и я не знаю, когда они намерены остановиться. Уверен, это произойдет в самый неподходящий момент.
В голосе Георгия прозвучала безнадежность. Лита физически ощутила неизбежность момента прощания, который настанет неожиданно, разрушив их счастье. Она почувствовала, что сейчас заплачет. Задумываться о разнице в возрасте она не считала нужным, это не приводило ни к чему успокаивающему. Все в руках Божьих, только Ему известно, что и когда закончится. Сейчас ей уже не хотелось становиться ясновидящей. Слишком страшно знать все заранее, теперь она была согласна с Мартовым. Не нужно пытаться отодвигать тяжелый занавес будущего, пусть он сам двигается медленно, принося радость прожитых минут.
– Мне уже трудно представить, что я могу остаться без тебя. Это несправедливо, – тихо сказала Лита.
– Я всегда буду с тобой. Ты еще захочешь когда-нибудь освободиться от этого.
– Не говори так!
– Глупый разговор, давай посмотрим телевизор. Надо немного войти в курс того, что творится в мире. – Мартов потянулся за пультом, но Лита мягко остановила его.
– Я уверена, у нас есть более неотложное дело, – лукаво улыбаясь, прошептала она. Взяла Георгия за руку и повела в спальню. Он не сопротивлялся. Обладание этой женщиной означало для него слишком многое. Он удивлялся ее власти над ним. Пожалуй, она сама не понимает, насколько он растворился в ее голубых глазах. Предвкушая сладостные минуты близости, Мартов ощутил волнение. Ему не было дела ни до чего в мире, пока она будет вот так смотреть на него.
– Что ты ощущаешь сейчас? – целуя мужа, спросила Лита, когда, после бурного слияния, она смогла говорить.
Он мягко прикоснулся ладонями к ее красивому лицу. Он никогда не думал, что будет так смотреть на женщину.
– Бремя страстей человеческих, – ответил он, поправляя прядь ее белокурых волос. – Сладостное, всепоглощающее. Я стал его рабом и не жалею об этом.
Постепенно новая жизнь Литы перестала быть для нее чем-то из ряда вон выходящим. К хорошему легко привыкнуть, что и сделала молодая женщина. Она пользовалась благами, неожиданно свалившимися на нее, просто потому, что было бы глупо отказываться от этого. Лите казалось, что она снова стала прежней: сильной, уверенной в себе, без слезливой сентиментальности и готовности приходить в полное отчаяние от любых неудач. Не все складывалось гладко, ведь происходящее касалось двух взрослых людей. Они слишком долго шли друг к другу, чтобы легко отказаться от всего из-за элементарных человеческих слабостей. Притирки были неизбежны, но Мартов с высоты своего опыта умел выдерживать паузу. Не обрушивать поток ультиматумов, а дать время на осмысление. Он слишком дорожил обретенным счастьем, чтобы размениваться на никому не нужные раздоры. Брак изменил обоих. Все, знавшие Георгия Ивановича, отмечали, что давно не замечали за ним приступов ярости. Он стал спокойнее, терпимее, более человечным, что ли. Его недавняя одержимость работой переросла в нормальное отношение к бизнесу, что не отражалось отрицательно на результатах действия давно сложившегося механизма. Просто сняло напряженность, изматывающий темп, давало возможность перевести дух. Заботы банка, как всегда, интересовали Мартова. Он по-прежнему вникал во все тонкости, был в курсе дел. Только теперь все происходило естественно, без надрыва и жертвенности.
Единственным неприятным моментом было ухудшение здоровья Мартова. Как ни говори, а любые перенапряжения рано или поздно дадут о себе знать. Втайне от Литы он посещал кардиолога, проходил курс лечения, стараясь принимать таблетки так, чтобы она не заметила. Однако время шло, а на кардиограммах не отмечалось улучшения. Врач настаивал на перерыве в работе, полной эмоциональной разгрузке.
– Вы предлагаете мне изолироваться от окружающего мира? Заточить себя в келью отшельника? Отказаться от самой жизни?
Спорить с ним было бесполезно, и все оставалось по-прежнему.
Георгий в душе переживал из-за так и не возобновившихся отношений с детьми, изоляцию от них и внука. Они словно забыли о его существовании. За три года ни разу не поздравили даже с днем рождения, хотя Мартов с Литой не забывали отправлять им открытки к всевозможным праздникам. Разговоры по телефону были слишком короткими и заходили в тупик после того, как исчерпывался набор вежливых фраз о самочувствии и погоде. Нельзя сказать, что Георгий не находил себе места от случившегося. Просто время от времени он чувствовал душевную пустоту, которую не могла заполнить даже Лита. Он упрямо не желал проводить никаких аналогий, не признавая собственных неисправимых ошибок. Сердце все чаще щемило, Мартов стоически переносил боль в себе.
Однажды он попросил Сашу отвезти его на кладбище. Парень не привык обсуждать просьбы хозяина, только внимательно посмотрел на сидящего рядом Мартова. Поникший, подавленный, что с ним? Этим маршрутом они не ездили чуть больше трех лет. Да, Георгий давно не был на могиле отца, вообще на кладбище, где кроме Мартова-старшего была похоронена и Светлана. Георгий не поверил Стебловой, когда та намекнула, что его жена хотела покоиться не здесь, а рядом со своими родителями. Он тогда непонимающе уставился на Елену Васильевну и почему-то спросил:
– А я?
Вопрос остался без ответа, и теперь могилы двух близких людей были не рядом, но на одном кладбище. Почему-то возникла необъяснимая потребность попасть туда. Сначала купленные по дороге цветы он положил на могилу Светланы. Постоял несколько минут, мысленно общаясь, рассказывая о том, что происходит в его жизни. Спрашивал, где покоится ее душа. Поднял глаза к небу и прошептал:
– Надеюсь, ты давно в раю. Ты не сделала ничего непростительного. Просто любила. – Мартов коснулся губ кончиками пальцев, потом прикоснулся к холодному черному мрамору. Повернулся и быстро пошел прочь. Теперь к отцу. Он не заходил к нему несколько лет. Когда хоронил Светлану, было не до того, а потом он предпочитал просто вспоминать. Сжимая в руках букет нарциссов, он вдруг подумал, что было бы человечнее, если бы он не так резко и бесстрастно воспринял сообщение о смерти матери. Словно какой-то клапан открылся, и стало невыносимо от нахлынувшего потока вины. Мартов ускорил шаг и быстро оказался у знакомого памятника. Зачем-то посмотрел по сторонам. Боясь признаться себе в этом, он искал глазами могилу матери. Он положил бы эти цветы на ее могилу. Молча, без слов, с этими кричащими слезами на постаревшем лице. Чуда не произошло. Нарциссы беспорядочно упали, рассыпались на надгробии отца, а Георгий, почувствовав удушье, присел на лавочку у оградки. Рванул ворот рубахи, пытаясь облегчить дыхание! Что-то случилось с ним сегодня. Это настойчивое желание приехать сюда. Потом он отключился. Перед глазами проплыли, быстро сменяя друг друга, картины из детства. Улыбающийся отец приглашал его куда-то. Вдруг из белого, яркого сияния вышла мама. Она протягивала к нему руки, и беззвучные слезы бежали по ее щекам. Мартов пытался подойти к звавшим его поближе, но родители стали удаляться. По мере того как расстояние увеличивалось, силуэт матери становился все более размытым. Это заставило Георгия побежать за ускользающим образом. Ему обязательно нужно было сказать ей, что он наконец перерос свои обиды и просит прощения за столько потерянных лет. Он не представлял, какие слова нужно ему подобрать для того, чтобы мать поверила в его искренность. Он бежал все быстрее и вдруг стал задыхаться. Словно удушливая петля затягивалась на горле. Яркая мозаика закружилась перед глазами, и снова стало легче дышать. Открыв глаза, увидел, что лежит на откинутом переднем сиденье своей машины, а Саша громко разговаривает по мобильному. Мартов пошевелился и потихоньку сел.
– Георгий Иванович, мы так не договаривались! – тут же присел перед ним Саша. – Сейчас ваш врач с медсестрой примчатся.
– Все в порядке, зачем поднимать такой шум?
– О чем вы говорите? Я вас на руках до машины нес. На лицо смотреть страшно было: серое, неестественно обострились черты. Я, как олень, бежал, все время обращался к вам по имени, а вы ни звука. – Саша проглотил мешавший говорить комок. Подрагивающими руками вытащил сигарету из пачки. – Я отойду чуть-чуть, покурю, сил нет. Кажется, сейчас всю пачку оприходую.
– Спасибо тебе, Саня, не переживай так, все уже прошло. Меньше всего хочется сейчас с врачами общаться, но, похоже, выхода нет.
– Что это с вами было? Я такого еще в жизни не видел, – выбросив окурок, спросил водитель.
– Груз вины и раскаяния придавил, – усмехнувшись, ответил Мартов. Не замечая удивленного взгляда своего охранника, добавил: – Подвожу неутешительные итоги.
– И что на вас нашло, такие глупости говорить?
– Вот что, Лите о сегодняшнем приключении ни слова, понятно? – Саша поджал губы и молчал. – Я очень прошу тебя. – Тот слегка кивнул головой. Мартов благодарно улыбнулся и откинулся вновь на спинку заботливо поднятого для него сиденья.
Через пару минут приехал кардиолог с двумя медсестрами. Андрей Андреевич особо заботился об этом своем пациенте. У Георгия с этим врачом были доверительные отношения. Они просто с самого начала поняли, почувствовали дружеское расположение и без труда поддерживали это состояние. Сегодня врач выглядел более озабоченным, чем обычно. Он на месте сделал ему кардиограмму, и она ему явно не понравилась. Он попросил медсестру сделать Георгию Ивановичу инъекцию.
– Надо бы лечь в больницу. Настоятельно прошу вас. – Голос врача звучал настойчиво, требовательно.
– Я буду принимать все лекарства, которые вы назначите, но о стационаре не может быть и речи. Не настаивайте, я непослушный больной.
– Вы играете с жизнью, поймите.
– Я занимаюсь этим больше пятидесяти лет, и игра давно идет по моим правилам, так что вы меня не удивили, – засмеялся Мартов. Его обворожительная улыбка, как всегда, действовала гипнотически.
– Ну, что мне с вами делать? Пообещайте, что будете соблюдать щадящий режим и пить абсолютно все выписанные мною лекарства.
– Как пионер, всегда готов, – отсалютовал Мартов.
Получив на руки довольно внушительный список лекарственных препаратов, он покачал головой:
– Да, рейтинг падает.
– Дорогой мой пациент, я с удовольствием сведу к минимуму назначения, когда увижу, что вы лучше себя чувствуете, – ответил доктор. – А пока я бы советовал не делать из происшедшего тайны, чтобы не было ненужного нервного напряжения с вашей стороны.
– Поверьте, мне будет гораздо спокойнее, если моя жена по-прежнему будет относиться ко мне как к мужчине, а не как к развалине. Мне нужно такое отношение.
Андрей Андреевич недовольно покачал головой. Вновь измерил Мартову давление, пощупал пульс.
– Надеюсь, вы сейчас поедете домой.
– Да, разумеется. Спасибо за экстренную помощь.
– Спасибо скажите своему Саше. Не растерялся, молодец.
Мартов похлопал водителя по плечу.
– Поехали домой, Георгий Иванович, – улыбаясь, сказал тот. Хозяин без слов кивнул. Он чувствовал навалившуюся усталость, больше всего на свете хотелось спать. Весеннее солнышко ласкало ненавязчивым теплом. Машина тронулась с места. Открыв окно, Мартов подставил лицо струе освежающего воздуха.
– Вам опять плохо? – тут же встревожился Саша.
– Нет, нет. Просто весна. Я люблю это время года. У меня и фамилия весенняя. Только родиться угораздило тридцать первого декабря.
Литы дома не было, она поехала к родителям. Стеблова настороженно посмотрела на него. От ее глаз не укрылась сильная бледность Мартова.
– У вас все в порядке? – спросила она.
– Разумеется, – очаровательно улыбнулся Георгий.
Говорить о своем сегодняшнем состоянии с кем-либо он не хотел. Ему казалось, что с момента пробуждения в машине у него началась действительно другая жизнь. Он сбросил с себя все ненужное именно сегодня, а главное – мама простила его. Он перестал соединять ее образ со словом «предательство», и ощущение присутствия светлого образа матери создавало непередаваемое чувство обретения.
Он чувствовал это, понимая, что только мать могла простить долгие годы одиночества и изоляции от него, внуков. Нина Петровна снова заняла в его душе свое место. Ощущение было очень сильное. Теперь он не будет лгать Лите, говоря, что перед нею совсем другой человек. Того, безжалостного Мартова сегодня забрала заоблачная даль.
Мартов сидел в гостиной, ожидая прихода жены. Он почувствовал, как соскучился по ней. Как приятно ждать прихода любимой женщины – наконец и ему дано это ощутить. Он почувствовал прилив нежности и новых сил. Вместе они преодолеют все. Оба обрели долгожданное равновесие, нарушить которое они не позволят никому и ничему. У них есть единственный повод для беспокойства, хотя оба делают вид, что все в порядке. Ведь за годы, прожитые вместе, у них пока никак не получалось обзавестись ребенком. Все-таки промежуток времени немалый. Георгий опять же спрашивал себя: почему почти семь лет с другим мужчиной тоже не привели к рождению малыша? Может, тогда это не было запланировано, но он уже устал ждать. Он видел, что и родители Литы едва удерживаются от банального вопроса о внуках. Оставалось полагаться на известную мудрость, что всему свое время. Оно обязательно придет.
А Лита нашла себя в психологии, проводя много времени в библиотеке мужа. Она с невероятной скоростью утоляла голод знаний, сразу определившись со своей будущей работой. О скрытых способностях жены Мартов мог только догадываться. Заочно закончив факультет психологии ***ского университета, она открыла собственную фирму «Доверие», в которой уже около полутора лет работала психоаналитиком. Конечно, связи и возможности Мартова помогли уладить бумажные вопросы в кратчайший срок, снять солидное помещение под офис, сделать там евроремонт. Оставалось привлечь клиентов. По телевидению и в других средствах массовой информации несколько месяцев шла обширная реклама услуг, предоставляемых новой фирмой. К созданию рекламных роликов были привлечены лучшие маркетологи. Красивое, открытое лицо Литы прекрасно смотрелось на экранах, рекламных плакатах. В этот период Георгий не мог сказать наверняка, за чью работу он болел больше. Их старания были вознаграждены. Прогресс наметился отчетливо. Мартова стала пользоваться не меньшей популярностью, чем ее муж. Их союз называли божественным слиянием двух совершенств. Красивая, умная, молодая, она привлекала всеобщее внимание, и, кажется, ее это совсем не смущало. Теперь Мартова занималась реанимацией душ, найдя в этой миссии свое место в жизни. К Лите на прием стали приходить самые разные пациенты со своими проблемами. Естественно, их доходы должны были позволять посещать кабинет доктора Мартовой, услуги которой стоили недешево. Нападки по поводу круглых сумм, которые им приходилось выкладывать, Лита отражала блестяще. Одному пронырливому журналисту в интервью она так и ответила: «У меня очень нежный объект работы, не позволяющий сделать ошибку. Как у сапера. Я возвращаю людям душевный покой, почему это должно стоить копейки? Ведь вы наверняка дорого оцениваете собственное душевное равновесие? Мои пациенты в этом солидарны с вами».
В помощницы себе Лита взяла Леську и нисколько не жалела об этом. Шмелева была создана для работы секретаря. Лариса Алексеевна не могла передать, насколько была благодарна подруге, вытащившей ее из очередного неудачного брака.
Однажды произошло непредвиденное. Это было в самом начале работы ее фирмы. В один из приемных дней в кабинет Литы зашла Лариса. Только вышел очередной клиент, и, восстанавливая силы после непростого общения, Мартова лежала на коричневом кожаном диване, сняв туфли и полностью расслабившись. Обычно Лара не позволяла себе тревожить ее в эти минуты.
– Что у тебя стряслось? – открыв глаза, спросила Лита.
– К тебе на прием просятся вне записи.
– Ты ведь знаешь наши правила. Нужно сделать так, чтобы клиент стал в общую очередь. Я чертовски устала от последней беседы. Эта женщина похожа на энергетического вампира. У нее тяжелая карма. Да что у тебя с лицом? – Лита села, стала надевать лакированные туфли на шпильках. – Твоя знакомая или знакомый? Ладно, я могу сократить свой перерывчик. Как зовут?
– Игорь Скользнев, – тихо сказала Лариса и увидела, как напряглось лицо подруги. – Он не настаивает. Просит извинения, что явился без звонка. Так что, если ты ему откажешь, он не станет настаивать.
– Как он выглядит?
– Очень жизненно. Аккуратно и со вкусом одет, подтянут, пахнет моей любимой туалетной водой «Ignition».
– Я приму его сейчас. Приглашай, – Лита села за свой рабочий стол, потерла похолодевшие пальцы. Машинально поправила волосы, спадающие на плечи мягкими локонами.
Он зашел со знакомой улыбкой на лице, такой приветливой и радушной, будто они расстались только вчера и при более романтических обстоятельствах, чем на самом деле.
– Здравствуй, Лита, – он подошел к столу, протянул руку открыто, ладонью вверх. Ему нечего было прятать, он ничего не собирался скрывать.
– Здравствуй, – Мартова жестом предложила присесть напротив. Вопросительно посмотрела на него, пытаясь понять, какие эмоции вызывает в ней сейчас этот мужчина. – Прекрасно выглядишь, рада за тебя.
– Ты тоже, выше всяких похвал. Извини, не удержался, решил повидаться с тобой.
– Для чего? Ты нуждаешься в моих услугах?
– Нет, дело совсем не в этом.
– Тогда в чем?
– Я хотел поблагодарить тебя. И теперь, когда ты, кажется, нашла свое место под солнцем, самое время сделать это.
– За что же меня благодарить? – Лита растерялась.
– После твоего ухода я, наконец, посмотрел на свою жизнь по-другому. Если такое ангельское создание, каким была ты, не выдержало моего общества, то оставалось или наложить на себя руки, или начать думать. Я выбрал последнее. Как видишь, теперь я вновь напоминаю человека, а не загнанное животное.
– Я очень рада за тебя, честно. Только благодарить тебе нужно исключительно самого себя. Ты сам вытащил себя из пропасти.
– Знаешь, а я все эти годы следил за тобой. Благо, делать это было очень легко. Твой муж и ты постоянно появлялись на страницах газет и экранах телевизоров. Ваша красота кажется нереальной. Вместе вы смотритесь, как два сказочных персонажа.
– В жизни все более прозаично, хотя и не лишено некоторой романтики, не могу не согласиться. – Лита уже окончательно пришла в себя. Скользнев, кажется, наоборот, с каждой минутой волновался все сильнее.
– Я давно хотел зайти, но понял, что готов, только совсем недавно.
– Спасибо за неожиданный подарок. Он снимает с меня груз вины, от которого я теперь окончательно освобождаюсь. Если ты вновь стал прежним, значит, я была не права в том, что так долго не могла оставить тебя в покое. В этом случае твое возрождение состоялось бы намного раньше.
– У меня все в порядке. Ты, по-моему, тоже изменилась в лучшую сторону. Стала уверенной, еще более красивой.
– Спасибо. Ты тоже очень шикарный. Признавайся, женился или раздумываешь?
– Раздумываю.
– Любишь?
– Пытаюсь снова ощутить себя влюбленным, но с годами понимаю, что это не приходит по заказу. Я подставляю щеку, если тебе это о чем-то говорит.
– Скользнев, перестань. Я уверена, что рядом с тобой оказалась замечательная женщина, а ты вновь играешь с чувствами. Не надо, прошу тебя. Жизнь скоротечна, не нужно ее усложнять.
– Ты, как всегда, права. Но для моей нерешительности у меня есть причина.
– А именно?
– Недавно я узнал, что никогда не смогу стать отцом. Перенесенная болезнь в детстве плюс усугубление алкоголем. Я буду чувствовать себя неполноценным мужчиной. Просто существо с орудием, заряженным холостыми патронами. Не понимаю, почему я так легко говорю об этом с тобой?
Лита поднялась и, подойдя к Игорю сзади, обняла его за плечи. Он благодарно прижал ладонь к ее руке, прикрыв глаза.
– Глупый, самоуверенный мужчина, если тебя любят, то примут вместе с твоими проблемами. Более того, может быть, они разрешатся сами. Не знаю как, но уверена, что ты уже достаточно загонял себя в тупик. Больше не нужно.
Скользнев взял ее хрупкую ладонь и на мгновение прижался горячими губами. Лита отметила про себя, что ничего похожего на возбуждение, влечение она не почувствовала. Только приятное, умиротворяющее чувство покоя, ничего более.
– Спасибо тебе, – поднимаясь и освобождаясь от ее дружеского объятия, сказал Игорь.
– И тебе, – протягивая руку, тихо сказала Мартова.
Когда за ним закрылась дверь, в кабинет влетела Лариса.
– Ну, ты как? – внимательно всматриваясь в лицо подруги, спросила Шмелева.
– Нормально. Готова к дальнейшей работе. А ты чего ждала?
– Не знаю, – развела руками Леська.
– Все реки текут и соединяются воедино в одном огромном океане. Имя ему – Всепрощение. В этом весь смысл, понимаешь?
Шмелева кивнула в ответ, хотя последнее время подруга о многих вещах говорила какими-то загадками. Не собираясь слишком вдумываться в житейскую философию, Лариса сделала единственный вывод, что появление Скользнева не выбило подругу из колеи. Вот и славно.
– К вам очередной клиент, Аэлита Владимировна, – улыбнувшись, сказала Шмелева.
– Будьте так любезны пригласить его ко мне в кабинет, – в тон подруге, сдерживая подрагивающие в улыбке губы, ответила Мартова.
От прежней Литы постепенно не осталось и следа. Она быстро перестраивалась, училась. Не прошло и двух месяцев, как Мартова лихо ездила по городу на сверкающем серебристом «Форде-Мондео». Рядом с Георгием словно оказалась совсем другая, еще более пленительная женщина. Она больше не напоминала нуждающуюся в ежеминутной защите девчонку. Георгий не мог нарадоваться тому, что она, как ароматный розовый бутон, наконец расцвела и предстала миру во всей своей красе. Даже подруга Мартовой Леся, всегда и во всем критиковавшая ее, признала свое полное поражение. То, какой стала Лита, вызывало только восхищение. А эпизод со Скользневым возвысил Мартову на недосягаемую никем из смертных высоту. Леська боготворила Литу. Не забывавшая о подруге детства ни при каких обстоятельствах, Мартова предложила ей вести несложную бухгалтерию в фирме; у нее были и другие необременительные обязанности, которые Леська сама себе придумала. Она вела собственный регистрационный журнал с записью пациентов и времени, проведенном на приеме. Могла приготовить чай, кофе, принимала звонки, когда Лита была занята. Теперь уже не было Леськи – в приемной с важным видом восседала Лариса Алексеевна Шмелева. Работа преобразила и ее. Ушла былая нервозность, нарочитая грубость, позерство, скрывающее страх перед будущим. Появилась возможность выразить свой стиль в одежде. Женщина стала хозяйкой своей судьбы и, облегченно вздохнув, выпроводила из дома третьего мужа. Терпела она его чисто из материальных соображений. Сыновья росли, вместе с ними возрастали потребности, а самой справляться становилось все труднее. Так был заключен третий, самый краткосрочный в ее жизни союз.
