Текст книги "Стеклянный шар (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Всё понятно, но педагогический состав, школьный психолог, родители куда смотрят? Есть алгоритм действий при выявлении буллинга – это не секрет.
– Алгоритм есть, а буллинга – нет, – Мизурин развёл руками. – Не смотри на меня, как на врага. Я не придумываю правила, лишь живу по ним. Про сто семидесятую много небылиц ходит, что-то правда, что-то нет. Грызня существует в основном среди родителей. Детям сложно в пятом, шестом классе, пока идёт притирка. Как получится с Фроловым, не берусь предугадать. Необычный случай, начиная от способностей, заканчивая отцом. Никто не заинтересован в буллинге, но и разбираться не станет. Каждый год директор до января разбирает жалобы по результатам вступительных экзаменов, апелляции не поступивших. Возмущённые родители пишут во все инстанции, включая приёмную президента страны. У нас невозможно поступить по блату, удержаться под давлением. Ребёнок либо «тянет», либо нет. Марсель тянет всё, что касается учёбы, остальное… Остальное директора школы не интересует. Помог я тебе?
– Да, спасибо, – Лида приветливо улыбнулась. – Всё остывает, – напомнила она, показав взглядом на тарелки с аппетитными блюдами. – Заболтались.
Димка подвёз Лиду к клубу, проигнорировав вялые протесты. Стоять на открытой всем ветрам и дождям остановке не хотелось, общение вдруг оказалось комфортным, необременительным. Она не чувствовала стеснения, не нервничала, словно находилась на своей территории. А впрочем, с учителем математики, ведущим занятия по робототехнике и группу инженерного 3D моделирования, она и была на своей территории.
– Надо же, в одном районе живём, коллеги – и не встречались, – улыбнулся на прощание Дима. – Надо будет повторить.
– Обязательно.
– На связи, – он подмигнул, Лида улыбнулась. – Позвоню.
Глава 9
Уже вечером пришло сообщение с незнакомого номера. Лида оторвала взгляд от экранных страстей, пробежала по строчкам:
«Добрый вечер. Не отвлекаю?»
«Нет»
«Как прошёл день?»
«Отлично. Репетиция затянулась, царица Осень заболела, пришлось ставить замену»
О предстоящем концерте подопечных Лида рассказала Мизурину. Торжество назначено на субботу, через пару недель после дня учителя. План мероприятий пришлось сдвигать из-за экскурсии на страусиную ферму. Муниципалы предоставили выбор, возможность отложить, но хотелось вывезти ребят, пока стоит пусть и относительное, но всё же тепло. Провести концерт успеется.
Экран погас, десятиминутная тишина после ответа становилась гнетущей. Отчего, Лида не смогла бы объяснить. Мало ли, на что человек отвлёкся, Димка не обязан поддерживать беседу в мессенжере. Конечно, начал он. И закончил тоже – он. Всё правильно.
«Спасибо за компанию в обед», – написала Лида и отложила телефон в сторону.
Чтобы не маяться ожиданием отправилась на кухню, проинспектировала холодильник, бросила размораживаться куриное филе, вспомнила, что есть рыба, филе убрала, достала рыбу. Сполоснула чашку, постояла минуту глядя в окно, ещё раз сполоснула чашку. Только потом отправилась в комнату, чтобы увидеть всё тот же молчаливо-тёмный экран.
Разозлилась сама на себя. Волнуется, как школьница, получившая по ошибке валентинку от красивого мальчика. Надо будет, сама напишет Мизурину. Тем более – ей не надо. В отношениях, даже в лёгком флирте она не заинтересована. Абсолютно.
Придумала ерунду из-за недосыпа последних дней. С тех пор, как Фролов закрыл калитку, Лида ощущала какую-то потерю, неудовлетворённость, словно должно было произойти нечто важное, знаковое, и не сложилось. «Важное» и «Знаковое» – несостоявшийся роман с представителем списка Форбс? Становилось смешно от нелепых мыслей, смешанных чувств.
Дурость! Дурость! Придумала… навоображала.
Ванна с пеной помогла прийти в себя. Лида с удовольствие выпила чаю с мятой и растянулась на свежем постельном белье. Почти в забытьи протянула руку к телефону, проверить будильник. Мигающий значок мессенжера показал цифру три. Подряд три сообщения:
«Надеюсь, с царицей Осенью ничего серьёзного»
«Чем Вы занимаетесь?»
«Боюсь, произошло недопонимание. Я не мог составить вам компанию в обед»
Лида перечитала несколько жалких строчек. В том, что «произошло недопонимание», она убедилась ещё на первом «Вы». «Чем Вы занимаетесь?» Мизурин никогда не называл её на «вы», и не существовало причины начинать.
«Вы ошиблись номером», – быстро ответила она, упав на подушку. Вот и славно, вот и разрешились сомнения. Пусть Мизурин Димка останется приятелем юности, в прошлом, именно там, где ему место. А минутное замешательство Лида спишет на промозглую погоду, осень, застрявший в памяти аромат отцветающих астр.
Телефон ответил мгновенно, Лида посмотрела на экран:
«Я не ошибся, Лида»
«Кто вы?» – тут же набрала она.
«Фролов», – получила неожиданно ожидаемый ответ. Иногда человек не понимает, что он ждёт событие или весточку. Не осознаёт, насколько это важно ровно до того момента, пока не получает.
«Откуда вы узнали мой номер?» – задала она глупейший вопрос. Наверняка Фролов, при желании, может узнать не только телефон, но и размер обуви, и уровень гемоглобина у неё в крови. Что угодно!
«Это не сложно» – мгновенно ответил Фролов.
«Всё же. Чем вы сейчас занимаетесь?» – прилетело следом.
«Вы пьяны?» – озвучила Лида единственное оправдание, пришедшее в голову, объясняющее интерес Фролова.
В ответ получила череду сообщений, складывалось впечатление, что писал Иван… Ефремович быстрее, чем Лида успевала прочитать. Искусственный интеллект какой-то, а не человек.
«Нет, но пятьдесят грамм коньяка не помешали бы. Не люблю самолёты»
«Гамбург. Аэропорт»
«Хочу пригласить вас в театр», – в сообщение была добавлена ссылка на статью об одной из самых ожидаемых премьер года в театре оперы и балета в ближайшую пятницу. От названия оперы, имён выступающих, приглашённых лиц немного закружилась голова. Лида никогда не была заядлой театралкой, но, чтобы не знать некоторых личностей, нужно находиться в информационном вакууме. Слухи о ценах на подобные мероприятия пугали даже заядлых меломанов, покупающих билеты на ярусы – не так отчаянно бьёт по карману, зато эстетическое удовольствие в полном объёме.
«Аfter party после премьеры»
«После, если пожелаете, ужин»
«Далее программа на ваше усмотрение»
«Что скажете?»
«Лида?»
«?»
И что на это должна была ответить Лида?
«Лида, у меня перелёт в Токио, надеюсь на ваш ответ до взлёта»
«Хорошо», – набрала Лида. Действительно, почему бы и…
«Dress code black tie»
Отлично, Лидия Константиновна, остаётся надеяться, что твои почки ещё в приличном состоянии, чтобы выручить за две достаточно денег, чтобы приобрести одно-единственное платье…
Интернет услужливо подсказал, что единственный доступный вариант соблюсти дресс-код black tie для Лиды – отказаться от приглашения Ивана… Ефремовича. Сказаться больной, а лучше мёртвой, чтобы наверняка.
На выручку пришла приятельница. Когда-то они с Ольгой, или как она предпочитала называть себя, Лялей, хорошо дружили. Потом она вышла замуж, родила погодок и надолго выпала из вида подружек по студенчеству. Ляля преподавала в университете промышленных технологий и дизайна, некогда лёгкой промышленности. Учила молодых модельеров, поддерживала креатив и дарования. Создавала собственные коллекции, пыталась продавать собственноручно скроенные наряды через интернет. Ляля – натура, несомненно, талантливая, но, как и многие творческие люди – неорганизованная, отношения с бизнесом у неё складывались намного хуже, чем со студентами и креативом.
– Приезжай! – взвизгнула Ляля в трубку, когда Лида позвонила «просто поболтать», а заодно поделиться проблемой. Надежды на помощь приятельницы она особенно не питала. Здравый смысл подсказывал, что кустарные творения не могут соответствовать black tie.
Лида ошиблась.
– Тебе повезло, – пропела Ляля. – Моя студентка работает над коллекцией вечерних платьев. Молодой, талантливый модельер, проходила практику у Альберта Фиррети. – Лиде ничего не сказало имя, судя по придыханию – некто значимый в индустрии красоты и моды.
– Ляль, – Лида вымученно улыбнулась. – Ну какое вечернее платье? Я, конечно, не нищая, но тратить…
– Выгуляешь платье, вставишь в светской беседе, мол, одеваюсь у Кристи Марана – вот и вся оплата. Такой шанс! С ума сойти… – Лялька восторженно приложила ладони к раскрасневшимся щекам.
– Нет у меня шансов с Фроловым, – Лида фыркнула. – На премьеру сходить хочется, – соврала она, как до этого соврала, что на оперу её пригласил отец одного из учеников, в благодарность за помощь проблемному чаду. Версия сомнительная, однако, приятельница с готовностью согласилась с обманом.
– Шанс для Кристи, – пояснила Ляля. – Демонстрация изделия целевой аудитории! Побудешь моделью.
– А… Хорошо, – кивнула Лида, решив, что если «изделие» слишком креативное – откажется.
Через двадцать минуть счастливая создательница модной коллекции вечерних нарядов примчалась с платьем, а потом Лиде осталось лишь покорно поднимать руки, забираться на табурет, крутиться вокруг своей оси, пока две пары рук подгоняли его по фигуре.
– Повезло же тебе, – время от времени вздыхала Ляля. – Идеальные пропорции, и это в тридцать пять лет!
– Вам тридцать пять? Никогда бы не подумала, – поддержала педагога смена корифеям модельного бизнеса.
Лида чувствовала себя Золушкой, собирающейся на бал. Ляля – пышнотелая и добродушная, – походила на Фею Крёстную, Кристи на помощницу, две девочки – дочки Ляли, – на весёлых мышат. По общепринятому сценарию должен был появиться ученик Феи Крёстной и подарить хрустальные туфельки.
Ученика не появилось, в порыве необоснованного оптимизма Лида купила обувь сама, отчётливо понимая – после премьеры дорогущие лодочки отправятся на антресоль, доживать свой век, спрятанные в коробку до лучших времён. К шпильке, какая бы удобная колодка не была, она не привыкла. Приличная часть из отложенных на чёрный день средств ушла на, по сути, ненужную покупку.
– Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес, – сказала себе Лида, глядя в зеркало в прихожей после звонка Фролова. Он приехал и ждал внизу.
Час Икс настал.
Из серебристой глади смотрела незнакомая женщина. С момента вечера у Ляли до сегодняшнего дня прошло чуть больше недели. Лида не проводила часы в косметическом салоне, не прошла курс СПА-процедур, не изменила причёску. В общем и целом, никаких существенных трансформаций образ не перенёс, но женщину в отражении абсолютно точно раньше Лида не встречала. И эта женщина, категорически не подходила интерьеру маленькой прихожей со старым ремонтом. Смотрелась чужеродной кляксой на чистой поверхности новенькой тетради. Её хотелось промокнуть, стереть, а лучше вырвать лист с корнем, смять и выбросить в мусорное ведро.
Таким же пятном выглядел автомобиль Фролова во дворе сонной пятиэтажки с галдящими детьми на детской площадке и старушками на лавочках у каждого подъезда. Водитель, стоящий рядом с автомобилем, и вовсе диссонировал с окружающей обстановкой. Именно водитель, тот самый, что помог Лиде выбраться из машины у железнодорожного вокзала чуть больше недели назад. Высокий, подтянутый, в чёрном костюме, наверняка дорогущем, но чем-то неясным указывающим – перед вами обслуживающий персонал. Хозяин же автомобиля и положения оставался на заднем сидении.
– Добрый вечер, Лидия Константиновна, – всё, чем прокомментировал водитель появление Лиды, и тут же открыл заднюю дверь.
Она замерла. Женщина из отражения, смотрящаяся чужеродно в тесной прихожей типовой панельной однушки, ещё более странно выглядела рядом с шикарным седаном представительского класса.
– Лида? – прозвучал голос Фролова из распахнутой двери, окутав той самой аурой, от которой невольно напрягался каждый нерв в организме, и ароматом уже знакомого парфюма.
* Dress code black tie – «Дресс-код чёрный галстук». Классический вечерний выход. Обычно он уместен на светских мероприятиях в больших организациях, званых ужинах в ресторанах, на показах мод и прочих грандиозных событиях в мире шоу-бизнеса.
Глава 10
Лида всё-таки устроилась, водитель услужливо закрыл дверь, авто плавно и бесшумно тронулось, едва вдавливая пассажиров в кресла. Мелькнул знакомый пейзаж, выглядящий иначе из окна машины представительского класса. Будто изображение на 3D экране. Реалистично, и в то же время – нереально.
– Добрый вечер, – услышала она голос Ивана… Ефремовича.
Пришлось повернуться, как в замедленной съёмке перед глазами проплыл салон, обитый светлой кожей, подсветка приборной панели, затылок безучастного водителя и, наконец, слева от неё – Фролов. Конечно, одетый согласно дресс-коду black tie. И ему точно наряд подбирала не самопальная Фея Крёстная.
– Вы прекрасно выглядите, Лида, – на удивление мягко произнёс Иван… Ефремович. Голос обволакивал уступчивостью, такой же обманчивой, как мелькнувшая откровенная заинтересованность, граничащая с физическим желанием, в мужском взгляде.
Она почувствовала, как мужская ладонь обхватила её запястье, большой палец невесомо погладил тонкую кожу, скользнул в центр ладони, очертил круг. Пальцы – уверенные, тёплые, скрывающие собственную силу, обхватили тонкие пальцы Лиды, чуть сжали, словно подбадривая. Жест сексуальный, выбивающий дух и поддерживающий в то же самое время.
Здание театра окутывала мягкая ночная подсветка, у входа толпились меломаны, терпеливо дожидающиеся открытия. Один за другим подъезжали автомобили, они плавно останавливались, распахивались двери, выходили дамы в вечерних нарядах, с приклеенными улыбками, и мужчины с дежурными приветливыми выражениями лиц. Лида, под руку с Иваном… Ефремовичем была одной из тех, перед кем услужливо распахнули двери, пока страждущие попасть на громкую премьеру стояли на стылом ветру.
Пожалуй, не хватало толпы репортёров, вспышек фотокамер, красной дорожки от дверей авто до зрительного зала, официантов в белых пиджаках, разносящих высокие фужеры с искрящимся шампанским. Примерно этого ожидала Лида.
На деле всё было почти привычно. То же фойе, капельдинеры на своих местах, приглушённый гул голосов. Отстранённые, вежливые беседы. Улыбки – почти приветливые. Взгляды – иногда заинтересованные. Речи – сдержанные. Выдавали статус события лишь туалеты дам, бьющий по глазам статус их спутников и охрана в штатском – почти незаметные парни, и всё равно отличающиеся от основной массы приглашённых.
Скорей всего, Лида точно так же отличалась от присутствующих, как охранники, водители, капельдинеры в форменных костюмах, но никто не позволил себе косого взгляда или неровного слова. Или Лида, поглощённая происходящим, придавленная чёртовой аурой Ивана… Ефремовича, окутанная его парфюмом, окунаясь в лёгкое чувственное переживание от скольжения мужских пальцев по её запястью, не замечала очевидного.
После первого звонка презентабельная публика поспешила в зал, после третьего шум дисциплинированно стих, погас свет, началось представление.
Грандиозная постановка произвела на Лиду оглушающее впечатление. Она не считала себя любительницей классической музыки, слушать оперное пение под приготовление шарлотки никогда не приходило в голову. Но то, что слышала, видела, ощущала всем телом – пробирало до костей, до спёртого дыхания, до детского, поистине искреннего восторга. С первых минут представления, когда внутренне приготовилась стоически изображать заинтересованность, она провалилась в действие, жила и умирала на сцене. В какой-то момент поймала себя на том, что от переживаний обхватила плечи руками, следом почувствовала прикосновение мужской ладони к своему колену, расслабилась и снова улетала в другой мир.
Афтепати промелькнуло быстро. Честно говоря, Лида не успела ни на чём заострить внимание. Смутно знакомые лица, знаменитости мелькали, как в калейдоскопе. Иван… Ефремович – Лида никак не могла заставить себя перейти на предложенное в начале вечера «Иван», – не выпускал из виду спутницу, если она и отходила на несколько шагов. Ей было откровенно не по себе среди знаменитостей, женщин в шикарных нарядах, сдержанных мужских взглядов. Подспудно она ждала подвоха, того, что время от времени появляется в новостных лентах о подобных мероприятиях. Пьяного дебоша, вызывающих поступков, желчных комментариев. Несмотря на доброжелательную, расслабленную для всех участников обстановку, Лида чувствовала, как что-то внутри напрягается, натягивается, как струна, готовая лопнуть от нечаянного движения, звука, слова.
Шампанское становилось поперёк горла, закуски не вызывали интереса. Артисты вводили в ступор. Страшно представить уровень известности некоторых, а они ходят от гостя к гостю, почтительно улыбаются, порой откровенно подобострастно.
К Фролову, словно к цезарю, режиссер – знаменитый на весь мир своим постановками, – время от времени, подводил солистов. Те перекидывались вежливыми благодарностями, делали сдержанные комплименты Лиде, воздерживаясь от откровенной лести, однако, всем, включая шикарные интерьеры, было очевидно, кто хозяин положения и ситуации. И это всё сильнее давило на психику. Отвлечённые разговоры с дамами, имена которых смешались в единую массу, не могли отвлечь от происходящего.
– Интересное платье, – иногда делали комплимент наряду Лиды.
– От Кристи Марана, – с готовностью, приклеив к губам улыбку, отвечала Лида, надеясь, что творением молодой, талантливой девушки заинтересуются.
Впрочем, объективно оценить собственный внешний вид Лида так и не смогла. Она словно зависла в невесомости, в пространстве между неустроенной прихожей в панельной однушке и комфортабельным салоном автомобиля. Не вписываясь никуда.
– Пара дежурных фотографий, и мы свободны, – шепнул на ухо Фролов, деликатно обхватив талию Лиды. Все его движения, взгляды, слова были исключительно сдержанны, дистанцированы, в то же время любому становилось понятно, с кем пришла его спутница, с кем и, главное, как он проведёт остаток вечера, даже если она сама в этом не была уверена.
Фролов быстрым шагом отошёл от Лиды, направился к собирающейся группе артистов, приглашённых и фотографов, которые, к слову, не сновали по залу, навязчиво фотографируя всё и вся, а находились в стороне, делая лишь постановочные снимки. Корреспондента, показавшегося присутствующим некорректным, тут же вывела из зала охрана. Естественно, гости афтепати фотографировались друг с другом, делали селфи, делились происходящим в социальных сетях, особенно дамы, спешащие запечатлеть себя в знаменитых интерьерах или с молодыми красавцами – артистами. Информационный поток о мероприятии регулировался гостями, а не устроителями, и тем более не корреспондентами.
Уже через несколько минут Лида вышла на улицу в сопровождении Фролова, автомобиль стоял у входа, водитель предупредительно открыл дверь, никак не прокомментировав появление хозяина со спутницей. Словно был немым.
– Ресторан? – предложил Иван… Ефремович в салоне, улыбнувшись лишь взглядом.
Холодок пробежался по спине Лиды, ухнул вниз и поднялся горячей волной, опалив всё тело от кончиков ушей до пальцев ног, сжатых туфлями.
«Ещё и ресторан», – всё, что подумала Лида, но чёртова аура, парфюм с древесными нотками, тепло ладони, ненавязчиво поглаживающей её руку, вынудили произнести пусть и неуверенное, но согласие:
– Хорошо.
– Есть предпочтения?
– На ваш выбор, – на предложенное «ты» она тоже не могла перейти. Словно «вы» и «Иван Ефремович» позволяли держаться на плаву среди бушующих, мечущихся из крайности в крайность эмоций.
Выбор Фролова пал на рыбный ресторан, от одного названия которого у Лиды потемнело в глазах. Господи, ещё и это! При всей нелюбви к фастфуду, собственному неподходящему внешнему виду, она бы с радостью оказалась сейчас в сетевой забегаловке, бойко торгующей шаурмой.
«Стыдись – не стыдись, а коли назвался груздем, так полезай в кузов». *
Просторное помещение ресторана с потрясающим видом из панорамных окон поражало интерьерами, продуманностью каждого элемента, штрихами, составляющими гармоничную картину. Их провели к круглому столику на двоих, расположенному у окна. Внизу сиял огнями город, жил своей жизнью, несясь вперёд, иногда на космической скорости.
Лида старалась не глазеть по сторонам как нищенка, случайно попавшая в императорский дворец, но никак не могла отделаться от этого ощущения. Синдром самозванки распускался пышным цветом, стоило бросить быстрый взгляд на уверенного в себе и в происходящем Фролова. На вышколенного официанта, на девиц за соседнем столиком – ярких, как тропические бабочки, абсолютно непохожих на сдержанных дам на премьере оперы. Алые помады, платья на грани фривольности, уверенные взгляды, сканирующие пространство, бесконечные ноги, громкий смех.
Сосредоточилась на меню, отдавая должное терпению Ивана… Ефремовича. И что из предложенного она могла выбрать, не выглядя при этом откровенной дурочкой? Например, «гребешок с соусом понзу и трюфельным маслом» или «спизулу» – двустворчатого моллюска, с раковиной тригонально-округлённой формы? Лида не была уверена, что сможет проглотить «желтохвоста с хурмой, трюфельным маслом и соусом из лакедры» или «морского гребешка с манго, икрой морского ежа, водой даси и снегом юзу».
На выручку пришёл Фролов, взяв ситуацию под свой контроль. В итоге Лида получила почти привычные блюда, отличающиеся лишь подачей и более тонким, изысканным вкусом. Она бы даже получила удовольствие от происходящего, если бы не попытка завязать беседу.
О, нет, она вполне могла поддержать разговор на должном уровне. Фролов не предлагал темы, в которых обычный детский педагог мог потеряться. Он не говорил об особенностях смены правящих династий в Китае, хотя Лида смогла бы поддержать диалог. Не сыпал экономическими терминами, где она точно потеряла бы нить разговора до его начала. Избегал тем религии, политики, денег, прошлых отношений. Тем не менее, Лиду не покидало чувство, что она сидит на раскалённых углях, в спину воткнули кол, не дающий расслабиться, а руки сковывает холод. С каждой минутой она проваливалась в неуверенность, как в зыбучие пески, без надежды выбраться. Единственное, чего желала – оказаться дома, на своей территории. Там, где она сможет, наконец, скинуть сковывающее чувство бесконечной неловкости.
И главное – её отчаянно пугали мысли о продолжении вечера. Даже бревно смогло бы считать плотский интерес Ивана… будь он неладен, Ефремовича. Если в самом начале вечера Лида предполагала, что возможно, то сейчас в висках стучало паническое, категорическое «нет!»
Не потому, что Фролов не нравился, напротив, потому что слишком нравился. Слишком! Получить толику удовольствия? Оторвать кусочек с манго, икрой морского ежа, водой даси и снегом юзу, не заботясь о впечатлении, которое произведёт на него? Наплевать на сидевшие в подкорке головного мозга убеждения, что секс обязательно должен быть по любви и главное – вести к серьёзным отношениям? В идеале быть в браке и только в браке. Какие у неё могут сложиться отношения с Фроловым? Сегодняшний вечер показал – никаких. Абсурд даже думать о подобном. Ни единой точки соприкосновения. Два параллельных мира, не понимающих друг друга. Две непересекающиеся реальности.
Приснопамятная Золушка была дочерью придворного лесничего, а значит, урождённой аристократкой. Не пара принцу, да, и всё же предпочтительней педагога, живущего на две бюджетные зарплаты в квартирке, доставшейся от бабушки с дедушкой.
Автомобиль подъехал к подъезду Лиды, спугнув опешивших собачников, высыпавших к ночи на прогулку.
– Доброй ночи, – спокойно произнёс Фролов, Лида ответила в унисон:
– Доброй, – стараясь не думать о том, что три минуты назад руки Фролова почти бесцеремонно огладили бедро, скользнули на талию, а губы прошлись по шее, остановились у уха, заставив её сердце бухать, кажется, на весь салон. И, наконец, накрыли губы настойчивым поцелуем, вынуждая принять его.
Так бы всё и было, Лида ответила бы, она утопала в запахе, вкусе, тепле, в собственном томлении от близости Ивана… Ефремовича, но безучастный водитель на переднем сидении вводил в ступор. Люди, подобные Фролову, привыкли, что обслуживающий персонал – безмолвная мебель. Им не приходило в голову испытывать неловкость перед стулом и комодом, Лиде вот пришло.
Скинув в прихожей туфли, тут же стянув платье, она смотрела на то, что осталось от её попытки наладить личную жизнь. Целая пара обуви, в отличие от одной туфельки Золушки. Не так и плохо.
* Цитата из романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина. Житие Никанора Затрапезного, пошехонского дворянина».
Глава 11
Настал день концерта в честь дня учителя. Месяц работы прошёл не зря. Малыши старались вовсю, читали стихи, разыгрывали сценки, средние и старшие не отставали. Родители и приглашённые педагоги искренне аплодировали юным артистам и Лидии Константиновне. Позже было чаепитие, радостное поедание тортов, домашней выпечки, в том числе Лидиной, поздравления в неформальной обстановке, довольные мордашки младших школьников и серьёзные – старших.
В итоге рабочий день затянулся, клуб Лида закрыла около девяти вечера. Погода стояла на удивление безветренная, небо, затянутое хмурыми тучами, не сыпало дождём, воздух будто застыл, чем-то неясным напоминая тёплый летний вечер. Будто бабье лето по ошибке заглянуло.
Накануне звонил Димка Мизурин, звал в кино. Вышла третья часть популярной франшизы, грешно пропустить первую неделю проката. Потом приятно провести время, прогуляться, сходить в ресторан. Лида отказалась, сослалась на мифическую занятость. Сил на второе провальное свидание за неделю не было. Почему оно должно быть безуспешным, она и сама не понимала, просто ограждала себя от очередного разочарования.
– Может быть, позже, – произнесла она вслух, давая про себя обещание, что обязательно воспользуется приглашением.
Смешно сравнивать Мизурина и Фролова. При всех очевидных плюсах Ивана Ефремовича, Димка давал ему фору хотя бы тем, что рядом с ним Лида не балансировала, как канатная плясунья, держа в одной руке зонтик, а в другой неразумно дорогую обувь.
Просто нужно время, чтобы выбросить из головы сомнительное приключение с представителем Форбс, тем более, за прошедшие дни он не давал о себе знать. Не звонил, не присылал сообщений. Очевидно, что вечер с чамрочной учительницей он посчитал ошибкой. Что ж, тем лучше для всех. И для Ивана Ефремовича, и для Лиды.
В конце концов, чем могла закончиться интрижка с Фроловым? Лишь большим разочарованием. Лиде хватало тех, что уже имелись в её жизни, незачем плодить очередные горькие выводы. Не для чего искать подтверждение тому, что и так известно. Приклеивать на доску визуализации очередную картинку несбыточного будущего.
– Лида! – услышала она окрик за спиной, как подтверждение собственным мыслям.
Зажмурилась, перевела дыхание, на секунду зацепилась взглядом за грязно-бурое граффити на обшарпанной стене пятиэтажки. Мелькнувшая надежда, что обозналась, ошиблась в тусклом освещение дворовой территории, растаяла. Неужели нельзя пройти мимо? Сколько лет прошло после развода? Семь? Восемь?.. Да, восемь.
– Здравствуй, Олег, – обернулась она, натянув дежурную улыбку. Взгляд невольно скользнул на стоявшую рядом с бывшим мужем девочку, похожую на своего отца. Те же карие глаза, нос с небольшой горбинкой, пухлые губы. Красивая девочка. Во второй класс должна перейти…
– А я думаю, ты, не ты? – восторженно проговорил Олег.
– Я, – кивнула она. Что скажешь? «Нет, не я»?
– А мы вот… – бывший показал глазами на коляску впереди себя, там устроился карапуз около двух лет, в синей шапке, наползающей на глаза, с огромным помпоном. – С Максимкой Сашу встречали с танцев, – кинул взгляд на дочку, без всякого интереса рассматривающую знакомую папы, крутя в руках голубой рюкзак с изображением балерин в воздушных пачках, больше похожих на фей или волшебниц.
– Молодцы, – интересно, что именно Олег ожидал услышать в ответ на свой отчёт?
– Жена неделю, как родила, так что пока всё на мне, – добавил он.
– Поздравляю.
– Девочку. Алёной назвали.
– Хорошее имя. Ты прости, я спешу. Ещё раз поздравляю.
– Спасибо. А я вот только вспоминал тебя, думаю, рядом живём, а не видимся никогда… Странно.
– Па-а-а-ап, – недовольно протянула Саша, не понимая, какую услугу оказывает Лиде.
– Идём, идём, – поспешил ответить Олег, толкнул коляску впереди себя, напоследок окинув бывшую жену липким, как клейкая лента для мух, взглядом, останавливаясь на губах, бёдрах едва прикрытых курткой, ногах в узких брюках.
Лида поморщилась, развернулась, поспешила домой, мысленно отряхиваясь от встречи, клейкого взгляда, навязчивых воспоминаний. От жалких мыслей о несправедливости мироздания, понимания – что-то дало сбой, а она никак не могла понять, что именно. Ответить себе на простой вопрос: «Почему? Какого чёрта?»
О том, что у Олега есть любовница, стало известно за полтора года до развода, почти за два. Узнала банально, наткнулась на переписку в социальной сети – щедро открытый браузер на странице диалога не оставил Лиде шанса для самообмана. Муж не отнекивался, признался, что увлёкся коллегой, заигрался, заврался, но в ближайшее время завяжет с порочной связью.
Лиде нужно было выставить мужа за порог, плюнуть на старших подруг по несчастью, утверждавших в один голос, что семью необходимо сохранить, что развод – это позор, пожизненное клеймо на женщине. Да и потом, все гуляют. Перебесится Олег, вернётся.
Сколько слёз Лида пролила в те полтора года, знала лишь она. От родных заплаканное лицо прятала, улыбалась в глаза близким, терпела склизкие смешки брата Олега, пренебрежительные реплики, взгляды. Старалась быть хорошей женой, ведь должен муж понять, кого он любит на самом деле. Он и понимал, так казалось Лиде. Говорил, что любит, что она, Лида – добрая, порядочная, самая-самая лучшая. Бросал любовницу, клялся в верности, просил прощения, становился ласковым, нежным, потом снова задерживался после работы, придумывая предлоги один нелепее другого.
Лида верила Олегу, как не верить мужу? Кому же тогда доверять? Старалась усерднее. Только что она могла знать о мужчинах? Позже подтвердилось – ничего. У неё был один образец семьи перед глазами, как казалось, самый верный. Бабушки и дедушки. Сколько лет вместе прожили, подумать страшно! Бабушка всегда учила, к приходу мужа должен быть готов обед, квартира убрана, вещи наглажены. Женщине нужно выглядеть опрятно, так и говорила «опрятно», одеваться скромно, а не как «непутёвая девка, на которую смотреть стыдно».
