Текст книги "Стеклянный шар (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Кто смотрелся более нелепо в интерьерах заведения со средним чеком, Лида затруднялась сказать. Она – в свитере из тонкого трикотажа и серых брюках, купленных на распродаже в прошлом году, или Иван Ефремович – весь внешний вид которого кричал, что он может купить всё меню, официанта, хостес и здание, в котором находится ресторан.
– Бургер и картофель-фри, – ткнул в красочное изображение Марсель – единственный из троих, кто чувствовал себя в своей тарелке, когда подошёл официант.
– Возьми что-нибудь человеческое, – Иван Ефремович посмотрел на сына в упор.
– И пасту с томатами, – недовольно буркнул мальчишка под почти одобрительный кивок отца.
– Сливочный суп с угрём, – неуверенно проговорил Иван Ефремович. – И филе судака… – он вопросительно посмотрел на официанта, словно не был уверен, что подадут именно судака, потом перевёл взгляд на Лиду.
– Поке с лососем, – произнесла она первое, на что упал взгляд.
Заказали чай, сок, морс, добавили пиццу. Официант отошёл, предупредив, что заказ подадут через двадцать минут, оставив после себя неуютное молчание. Не нужно было соглашаться на совместный ужин. Дурацкая идея.
Лида терялась под изучающим взглядом спутника, скользившим по ней с бесцеремонной основательностью. Не раздевая, нет, но цепко, будто замечал всё – и неуютно сжатые колени под столом, и сложенные в замок руки, и желание сейчас же встать и уйти.
– Я вас так и не поблагодарил, – проговорил Иван Ефремович, глядя на Лиду. – Спасибо, что помогли.
– Не за что, – она на секунду растерялась. – Щенку действительно была нужна помощь.
– Я про Марселя, про тот случай…
– А, ох, – спохватилась Лида. Собственные слова показались ей верхом нелепости, бестактности. Господи! Никто же не подумал, что щенок – это Марсель? Обдало жаром и одновременно леденящим холодом. – Не за что.
– В какой школе ты учишься? – чтобы хоть как-то сгладить неловкую паузу обратилась Лида к Марселю.
– Сто семидесятой, – толком не прожевав ответил парнишка.
– Математическая, информационных технологий? – уточнила Лида.
– Я сам поступил! – с вызовом взвился Марсель, словно Лида могла усомниться в этом.
Сто семидесятая школа, находившаяся неделеко от дома Лиды, набирала учащихся в пятый класс по результатам экзаменов. Конкурс не меньше, чем в МГУ, только никаких платных мест не предполагалось, как и поблажек при поступлении.
– Не сомневаюсь, – кивнула Лида. Директор сто семидесятой был на редкость принципиальным человеком, которого районный комитет по образованию терпел исключительно за заслуги его учеников, поднимающих статистику района на первое место по городу.
– Марсель очень способный, – кивнул Иван Ефремович. – Только ленивый и недисциплинированный, – добавил он твёрдо, сверля сына взглядом.
– Ну и что? – с вызовом ответил парнишка, пожал плечами и впился зубами в гамбургер.
В такой нервной, наэлектризованной обстановке прошёл ужин. Лида едва справилась со своей порцией и парой глотков зелёного чая. От предложения подвезти до самого дома категорически отказалась. Задержаться в салоне автомобиля, вдыхать аромат парфюма, чувствовать на себе взгляд Ивана… Ефремовича стало выше её сил. Нервное напряжение грозило вылиться в большую неловкость. Необходимо проветрить мозг и остудить тело. Именно тело, которое буквально плавилось под серым, свинцовым, пронзительным взглядом. Лида выбралась из авто и оставшееся расстояние прошла пешком, ёжась под мелким, моросящим дождём.
Дома сразу легла спать, сил не осталось даже на душ. Всю ночь по телу пробегали забытые мурашки, от которых Лида распахивала глаза и смотрела в темноту, вспоминая свинцовый взгляд, чёртову ауру – подавляющую, мужскую. Прикосновение ладони к ладони – вежливое, вынужденное. Иван Ефремович подал руку, открыв дверь машины, Лида протянула свою, не прятать же за спину, как в третьем классе. Зачем-то посмотрела на пальцы правой мужской руки – не мозолистой и одновременно твёрдой, надёжной, – остановившись на безымянном, что не осталось незамеченным Иваном Ефремовичем.
Господи, вот что она себе вообразила?! Обычное стечение обстоятельств, элементарная вежливость со стороны мужчины. Кто она такая – тридцатипятилетняя учительница с такой же неустроенной личной жизнью, как её жалкое жилище, а кто Фролов Иван Ефремович – владелец компании, занимающейся чёрной металлургией, входящей в первую десятку списка Форбс.
Надо взять себя в руки, выбросить из головы и самого владельца компании, и свинцовый взгляд, и безымянный палец без кольца. Всё пустое. Даже если Иван Ефремович свободен, во что не верилось абсолютно, Лидия Константиновна определённо не предел его мечтаний.
Утром Лида чувствовала себя разбитой, но всё-таки более уверенной, чем накануне вечером. Пришла даже нелепая мысль заняться, наконец, личной жизнью, чтобы внутренности не сжимались от единственного прикосновения мужской ладони. Ни на что не претендуя, как говорится, для здоровья. Да и на что она могла претендовать? Хорошие мужчины давно заняты, женаты или состоят в прочных отношениях. Остаются не пойми кто – либо злоупотребляющие алкоголем, либо странные личности, не выросшие из неформальных увлечений юношества – музыканты, экстрасенсы, отбитые на голову ЗОЖники, маниакально подсчитывающие БЖУ. Или просто бабники, которым, в общем-то, неважно, женат он или нет, такие всегда готовы покувыркаться со скучающей дамочкой. Лида никогда не рассматривала последний вариант, слишком хорошо помнила, каково это – оказаться обманутой женой.
Работа отвлекла, близился день учителя, самые младшие учащиеся кружков готовили небольшое выступление, приуроченное к празднику. Муниципалы организовали автобусную экскурсию на страусиную ферму – решение организационных вопросов и составление списков легло на Лидию Константиновну.
Вечером зашла в супермаркет, приготовила спагетти с беконом, посмотрела первые серии нового сериала – разочаровалась. Провалилась в чтение, уснула, утром начался новый день. Потом ещё один и ещё. Всё становилось на круги своя. Привычный стеклянный шар.
В четверг, перед закрытием клуба, выпроводила упрямо задерживающихся мальчишек. Лида прекрасно понимала – многим не хотелось идти в неуютные квартиры, комнаты в общежитиях коридорного типа, сталкиваться с измотанными, недовольными, а то и пьяными родителями. Выдохнув, она уставилась в монитор компьютера. Совсем немного, и можно будет идти домой, по пути заглянуть в аптеку, заранее купить продукты, приготовить вещи – завтра сразу после работы ехать к деду. Он, конечно, бодро отвечал по телефону, что в помощи не нуждается, только Лида не верила. Как минимум, необходимо суп на неделю приготовить, иначе будет питаться вермишелью с бульонным кубиком.
В дверь позвонили, Лида посмотрела в видеодомофон, не поверила глазам, открыла и встала из-за стола, одёргивая на ходу тот же, что в ресторане, свитер.
– Добрый вечер, – поздоровался входящий. – Не помешал?
Лида в недоумении смотрела на Фролова, на розы в органзе и сизале. На редкие капли дождя в волосах зашедшего – клуб находился во дворе жилого дома, рядом с двумя детскими площадками, от стихийной парковки нужно было пройти пешком.
– Нет, – голос прозвучал хрипло, захотелось прочистить горло.
– В прошлый раз всё смазанно вышло, – начал Иван Ефремович. – Спасибо ещё раз за помощь, – он протянул букет, сделав пару шагов к замершей Лиде. – Мы с Марселем навещали Борща, сейчас он на тренировке, а я…
– Борщ? На тренировке? – Лида решительно ничего не понимала. Начиная с присутствия Фролова в стенах муниципального клуба с доской объявлений и стенгазетой с корявыми рисунками, заканчивая розами, которые он так и держал в вытянутой руке перед ней.
– Простите. Борщ – так назвали щенка, которого спасли, а на тренировке Марсель.
– Странная кличка.
– Марсель дал, – хмыкнул Иван Ефремович, напоминая шелестом сизаля, что не помешало бы всё-таки принять букет.
– Спасибо, – очнулась Лида. – Вы проходите, – она показала рукой на дверь кабинета. – Чаю хотите? – продолжила, соображая на ходу, что вряд ли представители списка Форбс пьют дешёвый чай из пакетиков.
– Нет, спасибо, – подтвердил мысли Лиды гость. – Скажите, Лидия… Константиновна, – неловкая пауза повисла в кабинете, стало слышно тиканье настенных часов, шуршание системного блока компьютера, капли усиливающегося дождя по окну. – Могу я вас пригласить?
– Куда? – Лида отступила на пару шагов.
– Ресторан, театр? Завтра, например?
– Нет! – выпалила Лида, с облегчением поняв, завтра она никак не может.
Театр абсурда какой-то! Ресторан с Фроловым? Продать почку, чтобы купить подходящее случаю платье?
– Извините, – осёкся Иван Ефремович, свинцовый взгляд впился в Лиду, припечатывая к месту. Он словно не верил тому, что слышит. Лида и сама не верила в происходящее. Она не могла отказать такому человеку, вернее, такой человек не мог пригласить её… Вернее… У неё дача… Дедушка… Варенье из облепихи…
– Мне на дачу надо, – почему-то оправдываясь, пролепетала Лида.
– Оу, – выдохнул Иван Ефремович. – Далеко дача?
– В сторону Осиновки.
– Тогда в следующий раз?
– Да-да, конечно, – почему-то согласилась Лида.
Впрочем, понятно почему. Иван Ефремович говорил тоном, не терпящим возражений, словно она была его подчинённой. Интересно, ему когда-нибудь отказывали? Партнёры по бизнесу, банки, женщины? Свинцовый взгляд сквозь едва прищуренные веки, заставляющий замирать, невольно ждать указаний. Парфюм, который хотелось вдыхать полной грудью, ближе, ещё ближе, у самой кожи. Аура, невольно делающая пространство вокруг меньше.
Они так и стояли, друг напротив друга, на расстоянии меньше вытянутой руки. Лида, опустив руки, держа одной тяжёлый букет, и Иван… Ефремович, возвышаясь больше чем на голову, сканируя взглядом всё, чем стала Лидия Константиновна за тридцать пять лет жизни.
Невысокая, худая для своего возраста, светловолосая, с немного кукольным, бесцветным лицом. Ничего яркого, заметного, обращающего внимание, того, за что по обыкновению цепляется мужской взгляд. Лида была натуральной блондинкой, поэкспериментировав в молодости с цветом волос и причёской, сейчас она прокрашивала пряди на тон светлее, оставляя длину по плечи, понимая, что выглядит старомодно. На работу подкрашивала брови и ресницы, пользовалась светлой помадой, оставаясь блёклой.
Ноги под брюками были стройными, живот нерожавшей, худой женщины оставался упругим, бёдра имели приятные округлости, а грудь была небольшой, аккуратной – только всего этого не разглядишь под свитером до середины бедра и серыми шерстяными брюками. Она и не хотела, чтобы разглядывали. Период, когда смертельно хотелось мужского внимания, сразу после развода, стремительно пролетел, оставляя после себя странный шлейф неприятия себя в новой, непонятной роли.
А потом… Потом Лида перестала обращать внимание на внешность, на реакцию окружающих мужчин, привыкла к тому, что всё, что говорил ей муж, оказалось правдой – неинтересная, тусклая. «Чамрочная», как охаживала бывшая свекровь.
– Мне пора, – услышала она сквозь вату, с удивлением почувствовав прикосновение мужских пальцев к своему виску, заправляющих прядь волос за ухо. – Тренировка закончится через десять минут.
– Да, – Лида кивнула.
– До завтра.
– До завтра.
Лишь дома – после очереди в двух аптеках, похода в супермаркет, укладывания вещей в рюкзак, а запаса провизии в тележку-сумку яркой, разлаписто-красной расцветки, чтобы хоть немного отличаться от бабок в электричке с точно такими же агрегатами – Лида задумалась над смыслом слов «до завтра». Почему «до завтра»? Сердце бешено колотилось, руки тряслись, она не верила в происходящее, пыталась включить здравый смысл, подключала всю циничность, на которую только была способна.
Представить, что Иван Ефремович заинтересовался Лидой, никак не получалось, только если в качестве подопытного зверька. Секретарша, модель, горничная-тайка случались, а вот чамрочной училки не было. Экзотика.
Комплексы? Скорее трезвая оценка ситуации. Лида – такая, какая есть. За всю жизнь она всерьёз заинтересовала только бывшего мужа, и того ненадолго. Несколько попыток ухаживаний со стороны женатых можно не считать, этим особям всё равно с кем спать, лишь бы позволили. Дежурные комплименты от коллег мужчин и расхлябанные – от местных алкашей вовсе учитывать смешно.
Что, чёрт возьми, Фролову от неё нужно? В желание секса с собственной персоной она не верила. В то, что мужчину из списка Форбс интересует «богатый внутренний мир» женщины «из народа» – тем более.
Глава 5
На дачу Лида собиралась хаотично. Заскочила домой, поймав себя на пылающих щеках, решила было, что заболела, лихорадит, хотя умом понимала – всё дело в волнении. В злосчастном «до завтра». Целый день дёргалась, выглядывала в окно, прислушивалась к голосам в клубе, ожидая твёрдый, при этом с накануне проскочившими бархатистыми нотами голос. По дороге домой нервно оглядывалась, ругая себя, у подъезда остановилась, оглянулась, замерла, ожидая чего-то, только потом приложила «таблетку» к кнопке домофона.
В ветреную, дождливую погоду на дачу Лида всегда надевала купленную лет семь назад ветровку-парку цвета хаки. Длиной по колено, с капюшоном, множеством тесемок, заклёпок на поясе, рукавах, у шеи – никакая непогода не прорвётся. Сейчас почему-то выбрала легкомысленную стеганую курточку и такие же пудрово-розовые текстильные кроссовки. Дважды почистила зубы, крутилась у зеркала, вспомнила о тоне для лица, духах, купленных на прошлое восьмое марта – если верить консультанту, то аромат составляли белая фиалка, гелиотроп, сирень, мускус, кала, амбра и ваниль, – быстро нанесла блеск для губ. Долго смотрела на себя в зеркало, не узнавая в женщине с блеском глаз, с взлохмаченной причёской себя, в итоге разозлилась, умылась, не снимая верхней одежды, и рванула на улицу. Электричка через сорок минут, времени оставалось в обрез.
Дурость! Дурость! Дурость! Навоображала себе.Придумала.
Рюкзак оттягивал плечи, тележка подпрыгивала на колдобинах дворового покрытия, считавшегося асфальтом, мелкий дождь сыпал в лицо. Носки кроссовок быстро потемнели, ветер пробирался под воротник куртки, обхватывая колющими порывами голую шею, волосы жили своей жизнь, то закрывая лицо, то вставая дыбом под порывами ветра.
– Лидия Константиновна, – услышала она над ухом у пешеходного перехода, ведущего к метро. От неожиданности подпрыгнула.
Иван Ефремович не спрашивал, не выражал удивление, сомнение, радость от встречи. Озвучивал факт, известный Лиде с начала осознания себя. Она – Лидия Константиновна.
– Слушаю вас? – Лида уставилась на стоявшего у раскрытой пассажирской двери мужчину.
На этот раз костюм на нём был другого цвета, наверняка другого модельного дома, часы другие, лаконичные, с кожаным ремешком, а парфюм тот же, и чёртова аура – сбивающая, дезориентирующая, – всё та же.
– Прошу, – это не прозвучало как приглашение, просьба, вопрос. Констатация факта. – Я велел своему водителю нарушить правила дорожного движения, – он показал глазами на светофор и зебру, перекрытую чёрным автомобилем, тоже другим. В ветеринарной клинике, в ресторане Фролов был на другой машине. Выше, больше, агрессивней вальяжного, роскошного седана, перекрывшего пешеходный переход.
Иван Ефремович подошёл к Лиде, забрал из рук тележку, снял с плеч рюкзак, устроил в багажнике, в котором, кажется, с моменты выпуска ничего никогда не находилось.
– Садитесь, – повторил он, Лида покорно забралась на заднее сидение, холодея внутри от происходящего, больше не похожего на обычную благодарность. Ни на что не похожее, кроме очевидного: Иван… Ефремович ухаживал за ней.
Лида вытянулась по струнке, пристраиваясь у окна, Фролов сел с другой стороны. Между ними, на светлой кожаной обивке лежал букет из пяти белых хризантем. Одиночные пушистые головки были уложены одна на другую, стебли перевязаны длинной лентой – просто, лаконично, такая же констатация, как всё, что произносил и делал Иван Ефремович.
– Вам, – он улыбнулся, машина плавно тронулась, Лида продолжала смотреть на цветы. Огромные шары источали сладко-горький аромат, перемешивающийся с мужским парфюмом и её духами. В этом запахе хотелось искупаться, вываляться, как кошка в валериане, а потом слизывать с себя остатки.
– Спасибо, – Лида выдавила сдержанную улыбку, на большее не хватило.
Салон прорезал звук рингтона, Иван Ефремович прокрутил в ладони телефон, с раздражением нахмурил лоб, резко ответил:
– Фролов, – несколько мгновений были милостиво даны собеседнику перед тем, как безэмоционально произнести: – Позже.
Позже не получалось, следующие двадцать минут салон погрузился в слова, в которых Лида понимала мало или не понимала вовсе: обогащение, выплавка, прокат. Известковый флюс, коксовый газ. Стоимость чего-то на чём-то. Цифры, от которых могла закружиться голова, если иметь представление, о чём шла беседа. Валюта? Акции? Ценные бумаги? Цена за килограмм, тонну?
За это время водитель обернулся всего один раз, тихо уточнил, куда именно необходимо Лидии Константиновне. Именно так: Лидии Константиновне. Задал навигатору маршрут, через двадцать минут припарковался у вокзала, рядом приткнулся здоровенный внедорожник, видимо охраны. Водитель открыл дверь, достал тележку и рюкзак, вежливо помог устроить ношу на спине пассажирки, после чего она рванула в сторону пригородных касс, не понимая, на что надеется сильнее – опоздать на электричку, выйти с растерянным видом через десять минут, встретив на парковке седан Фролова, или умчаться подальше… От себя.
На электричку не опоздала, зашла в пятый вагон, устроилась у окна, наконец, выдохнула. Сердце истерично колошматилось о грудную клетку, руки подёргивались, дыхание сбивалось, чувственное волнение накатывало волнами. Лида обхватила холодными ладонями горящие щёки.
Фролов? Почему именно Фролов? Если начинать задумываться о плотской стороне отношений, то улыбчивый сантехник, на днях приходивший чинить смеситель, более реальная кандидатура. Иван Ефремович… точно так же можно вспыхнуть, представив в неоднозначной ситуации Дэвида Ганди, например. Дэвид не подвозил её к вокзалу, не дарил цветы, она не почувствует, каким парфюмом он пользуется, только Фролов не становится ближе от того, что всё это произошло.
Всё было странным, сюрреалистичным, пугающим. В голове, как вспышки, мелькали обрывки криминальной хроники, помноженные на мелодраматичные романы о любви, которые время от времени читала Лида, как сказки на ночь в детстве. Она крепко зажмурилась, попыталась выровнять дыхание, если продолжит в том же духе – появится на даче с шальным взглядом и румяными щеками, что вряд ли скроется от дедушки, которого совсем не хотелось волновать.
Вагон наполнялся, кто-то сел рядом с Лидой, вдавив в стену. Слышалось шуршание пакетов, кряхтение, сопение, недовольные переговоры – обычный набор звуков замкнутого, наполненного людьми пространства, – наконец электричка тронулась, Лида открыла глаза и провалилась в стальной, припечатывающий взгляд.
Иван Ефремович сидел напротив, его колени едва касались коленей Лиды, в руках расслабленно покоился букет, оставленный Лидой в машине. Голова наклонена, глаза прищурены, казалось, от его взгляда не ускользала ни единая деталь. Невольно, как-то сама собой, Лида дёрнулась, будто действительно планировала убежать.
– Вы забыли хризантемы, – спокойно сказал Иван… Ефремович.
– Как вы меня нашли? – голос прозвучал хрипло.
– В сторону Осиновки в это время одна электричка.
– О, да, – пробормотала Лида, смотря, как тёплые пальцы легко обхватывают её ладонь. Поглаживают большим пальцем по тонкой коже, скользя к запястью.
– Я вынужден ещё раз извиниться, – продолжил Фролов. – Бизнес, к сожалению, не терпит.
– Понимаю, – она кивнула, словно разбиралась в бизнесе. Самое большое бизнес-предприятие, с которым сталкивалась Кондрашова Лидия Константиновна – сбор денег на дни рождения коллегам.
Фролов продолжал молчать, гладить ладонь Лиды. От места соприкосновения простреливали импульсы, растекаясь по телу приятным теплом. Если закрыть глаза, можно представить рядом симпатичного сантехника из ЖЭКа – простого и понятного мужчину. Вероятно, он не слышал о Лао-цзы, ничего не знает об известковом флюсе, зато с ним можно добираться на дачу на электричке, днём наводить порядок на участке, вечером натопить баню… Дыхание перехватило, Лида распахнула глаза, чувствуя, как внутренности опаляет жаром.
Дурость! Дурость! Захотелось надавать себе по щекам. Не за мысли, сверкнувшие молнией, а за объект желаний. Пусть он и сам проявляет инициативу – всё равно это ненормально. Происходящее ненормально.
– Моя станция, – Лида увидела знакомые пейзажи, пора выходить. Иван Ефремович встал, выхватил знакомый рюкзак с полки, поднял тележку, двинулся, легко лавируя в тесном проходе, Лида шла позади.
В тамбуре, набитом пассажирами, как шпротами в банке, Лида протиснулась к дверям, не выпуская из вида Иван Ефремовича, тот прошёл за ней, разводя людскую толпу, как Моисей воду. Фролов смотрелся инородно в тесноте тел и баулов с колбасой и макаронами. Тренч поверх делового костюма, выглядывающие классические часы на запястье, когда поднял руку, опираясь на стену, закрывая собой спутницу от натиска толпы.
Электричка несколько раз сильно качнулась, Лида едва удержалась на ногах, была подхвачена сильной рукой под поясницу. Когда ход выровнялся, Иван Ефремович не поменял положения, нависал сверху, оставляя символическое расстояние между собой и Лидой, с каждой минутой сокращая сантименты между ними. Она чувствовала не просто запах парфюма, а кожи, дыхания. Индивидуальный, интимный, тот, что позволено ощущать лишь самым близким. От этого кружилась голова, как и от тепла тела. Незнакомого, ошеломляющего чувства защищённости. От жара, полыхнувшего между ними. Рефлекторно, повинуясь природе, потому что разум парализовал бы тело, стоило нейронам выстроиться в ассоциативный ряд, Лида поднялась на цыпочки, приоткрыла рот, задерживала дыхание, в ожидании поцелуя. Электричку снова качнуло, щёку обдало дыханием, тело впечаталось в мужское.
Послышался характерный звук, двери распахнулись, впуская холодный воздух с улицы, заставляя очнуться от морока.
– Выходим? – услышала, как сквозь вату, хриплый голос Фролова.
– Дамочка, иди давай, чего раскорячились, – дебелая тётка пыталась оттеснить пару от двери, прорваться вперёд. Сдвинуть Фролова не удалось бы и танку, тётке пришлось ждать, пока выйдет он, держа одной рукой тележку и рюкзак, а второй подхватит Лиду.
Маленький перрон со ступенями по центру, через железнодорожные пути точно такой же. Вдали вокзал, больше напоминающий будку смотрителя, из удобств, доступных пассажиру, крыша остановки да покосившаяся металлическая лавка.
Иван Ефремович огляделся, Лида тоже посмотрела по сторонам. Лес, разукрашенный в оглушающе-яркие цвета, в закатном солнце был удивительно живописен, как с картин Левитана, Поленова, выразительных мазков Кандинского.
– Электричка в город в четыре утра, – вздохнув, признала Лида.
– О, – Фролов удивлённо посмотрел на говорящую, будто на лбу у неё выросли крылья бабочки и сейчас трепетали, неся откровенную чушь.
– Здесь не всегда останавливаются.
– Хм…
– Связь только в посёлке, – добавила она, когда увидела озадаченный взгляд Ивана Ефремовича на экран телефона.
Странная ситуация, если не сказать, глупая. Представитель списка Форбс стоял на просёлочной дороге, вытоптанной людьми, машинами, редкими маршрутными такси. Интересно, такие люди знают, как пользоваться маршрутками, сколько стоит проезд, вообще, о существовании такого средства передвижения им известно?
– Вас, наверное, будут искать? – спохватилась Лида. – Марсель, охрана.
– Марсель знает, что меня нет в городе, – спокойно ответил Иван Ефремович. – Он дома, с гувернанткой и водителем.
Слова «Марсель» и «гувернантка» никак не складывались в одно предложение. Впрочем, его отец и место, где он находился прямо сейчас, тоже не укладывались в картину мира Лиды. До сего дня понятную, с разделением на бедных и богатых, здоровых и больных, на тех, кто ползает, и тех, кому от природы заложено летать.
Иван Ефремович молчал, не отрывая тёмного, стального взгляда от Лиды, от которого становилось неуютно, хотя, по всем законом, неуютно должно быть миллионеру, попавшему на железнодорожную станцию, где даже сотовая связь не берёт. Она понимала, надо пригласить Фролова. Наверняка, как только появится связь, он вызовет машину, вертолёт, ковёр-самолёт и скроется в своём мире, где всегда есть связь и нет раздолбанных маршруток. Однако, представить его в домике на шести сотках не могла.
Неловкость от всего, что происходило вчера, сегодня, несколько минут назад не давала открыть рот, выдавить несколько слов. Лида забыла, когда ей оказывал знаки внимания мужчины, в общем-то, кроме мужа вспомнить некого. Сравнивать Олега и Ивана… Ефремовича – всё равно, что сравнивать рысака с ослом. И что делать с ослом, Лида представляла, а вот как обращаться с рысаком, не понимала. Единственное, что приходило в голову – отойти подальше, уступить той, что достойна. Претенденток поблизости не наблюдалось, даже дебелая тётка, вывалившаяся за ними из нутра электрички, кряхтя, забралась в старенький жигулёнок, поглядывая сверху вниз на бывших попутчиков, и скрылась.
Оставалась Лида. Фролов. И осенний лес мазками Кандинского.
– Приглашаю вас в гости, – неловко пробормотала Лида. Так же звучит предложение дружить в пятилетнем возрасте. Хотя, нет, в пятилетнем возрасте всё проще: «Давай дружить? Давай!» – Там точно есть связь.
– С удовольствием, – принял приглашение Иван Ефремович. – Я сразу вызову водителя, – оправдал он предположения Лиды.
Глава 6
Происходящее смущало Лиду. Невероятное, буддийское спокойствие Фролова в маршрутке. Беседа со случайно встреченной соседкой Тамарой Степановной – приятельницей бабушки, – та, не смущаясь, разглядывала спутника внучки покойной, назидательно предостерегла вслух:
– Смотри-ка осторожней. К Сергеевым такой же хлыщ захаживал, всё просил участок продать, а как получил от ворот поворот, дача-то и сгорела. Слышала, апартаменты строят за рекой? Дорогу через посёлок проложат, ваш дом на одной линии с Сергеевыми – там дорога и пройдёт. Митрич лично план видел!
– Буду осторожней, – буркнула Лида, для верности кивнув.
Тамаре Степановне, бессменно занимающей пост секретаря председателя, постоянно виделись заговоры против драгоценного СНТ, тогда как никому болотистый клок земли между лесом и живописной речкой не был нужен. Апартаменты – элитный жилой комплекс благоустроенных, огромных квартир действительно строили на другом берегу речушки, с той же стороны был подъезд с трассы, ведущей в город, проведены коммуникации, в том числе газ, который в СНТ не провели. Никто не станет покушаться на сотки обывателей, прокладывать дорогу в три дуги, строить мост через реку, когда в округе достаточно удобных участков под строительство, однако Тамара Степановна – убеждённый адепт теории заговоров и от веры своей отказываться не собиралась.
Позже – присутствие Ивана… Ефремовича на участке дедушки. По тому, как Фролов оглядывал маленький домик, аккуратные грядки, теплицу, клумбы, хозяйственные постройки, было трудно понять, какое впечатление произвело нехитрое хозяйство пенсионера. Скорей всего он был в ужасе, но виду не подал.
Лида смотрела на тёмно-зелёный дом, с двумя окнами в торце, небольшой верандой с ромбовидными деревянными фрамугами в окнах, виднеющийся тюль в проёме двери – спасение от летающей живности, высокое, покосившееся крыльцо. Краска на фрамугах обновлена весной, сам дом красили несколько лет назад, цвет не успел выцвести, облезть. Привычно, аккуратно, почти добротно.
– Проходите, – Лида собралась духом, кивнула на дверь и остановилась у крыльца.
– Одну минуту, – согласился Иван Ефремович, Лида же заскочила в дом, проверить, всё ли там в порядке.
Надежды на то, что на потолке материализуется люстра из хрусталя, а полы станут мраморными, не было, хотя бы убрать разбросанную дедом одежду или садовый инвентарь посредине кухонного стола.
Дедушка сидел на диване-книжке у входа, водил пальцем по экрану телефона, что-то читал сквозь толстые диоптрии очков. Анатолий Макарович, несмотря на лета, освоил смартфон, пользовался интернетом, был подписан на исторические, военные ютюб-каналы, сверял посадки с лунным календарём и известным в узких кругах специалистом в области садово-огородных премудростей.
– Приехала, – утвердил дед, поднялся, чтобы поприветствовать Лиду и замер, глядя поверх её головы.
– Добрый вечер, – услышала Лида за своей спиной. В триллерах случаются напряжённые моменты, когда герой фильма понимает, что за спиной стоит опасность, боится обернуться, оттягивает неизбежность. Примерно это и почувствовала Лида, застыла внутри и снаружи, не в силах побороть неловкость.
– Добрый, – отозвался дедушка. – Коль не шутишь, – он перевёл вопрошающий взгляд на вдруг покрасневшую, как подросток, внучку.
– Фролов Иван Ефремович, – из-за спины Лиды появился гость, сделал несколько шагов к пенсионеру во фланелевой рубахе, заправленной в тренировочные штаны, протянул руку для приветствия.
– Кондрашов Анатолий Макарович, – ответил крепким рукопожатием бывший сотрудник НИИ. – Чего в дверях топчешься? – перевёл взгляд на внучку. – Приглашай гостя. А я, пожалуй, баньку затоплю, раз такое дело, – дедушка выразительно прокряхтел и скрылся за дверью.
– Простите, – Иван… Ефремович обратился к Лиде. – У вас не найдётся зарядки к телефону? – он протянул аппарат, Лида в недоумении посмотрела на модель, следом на спрашивающего. Он действительно думает, что у них может быть зарядка к такой модели?
– Вы не взяли зарядку? – зачем-то спросила она после молчаливого отказа. Конечно, он не взял зарядку, наверняка о зарядке телефона Фролова думает отдельно нанятый человек.
– Да, как-то не догадался, – смущаясь, проговорил Иван… Ефремович, нервно взлохматив пятернёй волосы.
– Возьмите мой, – Лида полезла в сумочку, чтобы протянуть телефон гостю.
– Спасибо, – он подержал смартфон всего секунду, вернул, вздохнув. – Не помню телефон водителя, не приходило в голову запоминать, – неуверенно добавил.
– Как же вы домой доберетесь? – опешила Лида.
– На электричке? – в унисон тону спрашивающей ответил Фролов.
– О, – она замерла. В истории с разрядившимся телефоном было много сомнительного. Несостыковок, натужности. Лиде показалось, что она общается не с сорокапятилетним самодостаточным мужчиной, а с подростком, ищущим оправдание прогулам. Промолчала. – Что ж, оставайтесь на ночь, – ответила единственное, что было уместно в данном случае.
