Текст книги "Вадим"

Автор книги: Наталия Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Через неделю Угур послал родителям письмо с фотографиями Яны и просьбой разрешить ему жениться на этой прекрасной русской девушке. Ответ был положительным, и сразу после летней сессии, которую оба – и Яна, и Угур, – сдали на отлично, они почти без проблем расписались в одном из московских ЗАГСов. В свадебное путешествие отправились, разумеется, в Турцию, к родителям Угура, где счастливые родители сыграли им свадьбу уже по своим законам и обычаям.

Яркие наряды дам спорили с убранством и целыми гирляндами из натуральных цветов. Белоснежный атлас подвенечного платья переливался всеми цветами, отражая многочисленные россыпи салютов. Несмотря на официальный запрет, шампанское, как и другие алкогольные напитки, в огромном количестве украшали столы, заполненные блюдами национальной и общеевропейской кухни. Скромное застолье в одном из московских ресторанчиков было сразу забыто – роскошь и "настоящий гламур" турецкой свадьбы покорил Яну. Родители Угура доброжелательно приняли девушку, которая сразу им понравилась.

Жгучее солнце и теплые волны моря покорили Яну. Все было действительно замечательно...

Так, на такой счастливой волне они и прожили почти год, а в самом конце зимы навалились неприятности.

Все началось с того, что фирма, в которой работал Угур, проворовалась и была распущена, не расплатившись с рабочими за последний проработанный месяц. Это было тем более некстати, что Яна была на третьем месяце беременности. Неожиданно, через неделю после того, как Угур остался без работы, Яна с кровотечением оказалась в больнице, где и выяснила, что матка у нее "детская", а значит, шансов выносить ребенка у нее нет. Ужасно было и то, что любая следующая беременность могла закончиться аналогично – выкидышем.

На услуги больницы Яна и Угур потратили почти все отложенные деньги. К сожалению, оба были молоды и тратили больше, чем откладывали.

Угур, которому никак не удавалось найти работу, вынужден был попросить денег у отца. Но и тут их поджидала неудача – отец, обманутый компаньоном, оказался на грани разорения и помочь молодым не мог.

Пока Яна приходила в себя от морального и физического удара, Угур попытался устроиться на радиорынок, где его благополучно обокрали во время первой же милицейской облавы, лишив хозяина "точки" трех самых дорогих телефонных аппаратов. Выплачивать стоимость украденного товара пришлось Яне деньгами, которые она взяла в долг у Кристины.

И у Кристины была не светлая полоса. Любовник пресытился красивой девчонкой и поговаривал о том, что пора бы ей освободить квартирку, видимо, для следующей "цыпочки".

Угур старался изо всех сил заботиться о Яне, но без денег это получалось плохо. О потерянном ребенке он старался не говорить. Яна, наоборот, только об этом думала и говорила с утра до ночи. Угур устал ее успокаивать, а она всю боль утраты и всю вину за свой осложнившийся брак почему-то мысленно взвалила на плечи Угура. Она стала раздражительной, озлобленной, ворчливой, не заботилась о муже, не стирала и не готовила ему. Спать с ним она категорически отказывалась. Обстановка в семье накалялась. Яна уже считала свой брак ошибкой, жалела себя, полагая, что ничего хорошего и прочного, что можно было бы потрогать и разделить в случае развода, они не приобрели. "Ценное приобретение", как они с сестрой называли Угура поначалу, превратилось в бесполезную обузу. Жизнь проходила, муж оказался неудачником – "лузером", и она невольно все чаще возвращалась мыслями к Вадиму, который, как назло, стал тревожить ее счастливыми цветными снами...

Учеба Яны подходила к концу, надо было защищать диплом, а для этого требовалось спокойствие и сосредоточенность, чего Яне как раз и не хватало.

Угур вынужден был взять академический отпуск, так как денег едва хватало сдать летнюю сессию.

Брак, построенный на любви одного и удобства для другой, разваливался. Безмятежные полтора года подходили к концу...

Однажды в ясный мартовский день Яна нашла в мобильнике сохраненный вот для такого случая номер Вадима и нажала на кнопку вызова...

– Привет, Вадим, что делаешь? – спросила она так, словно они вчера расстались.

– Ничего особенного. А ты? Мы сегодня встретимся? – раздался в трубке его родной голос.

С браком было покончено.

На свидание Яна пришла в новой куртке – последнем подарке Угура, который он с радостью сделал Яне, не подозревая, что скоро денег у него не будет хватать даже на лишнюю поездку в метро.

Вадим нервно курил прямо напротив выхода из метро, не веря своему счастью. Яна, приехавшая заранее, что за ней раньше не водилось, наблюдала за Вадимом со стороны, так и не решив, как же вести себя с ним – любимым, родным, но уже таким далеким и все еще, судя по скромной куртке и обычным джинсам, не слишком обеспеченным парнем...

Пока Яна размышляла, как начать разговор, как рассказать о прожитых в счастливом браке месяцах, к Вадиму подошла какая-то девушка, которой, судя по его жестам, он стал объяснять дорогу куда-то. Воспользовавшись тем, что Вадим отвлекся от потока выходящих из станции людей, она тихо подошла к Вадиму и взяла его под руку. Девушка, слишком внимательно слушавшая объяснения Вадима, моментально ретировалась, а Вадим, мгновенным взглядом окинув Яну, наклонился, чтобы поцеловать такое желанное и все еще детское личико любимой Календулки. Яна чуть повернула лицо, и его поцелуй пришелся в щеку. Ощутив ее родной запах, Вадим почувствовал дрожь во всем теле. Похоже, что трясло и Яну, правда, значительно сильнее. Они, не сговариваясь, пошли в ближайшее кафе, где негромко играла музыка и где они заказали себе только чай и кофе. Вадим хотел сесть поближе к Яне, но она села напротив, защитившись от Вадима пространством стола. Ей, кроме того, непременно нужно было видеть лицо Вадима, его глаза, чтобы знать, как он реагирует на каждое ее слово. Она по-прежнему не знала, чего ожидать от этой встречи...

– Яна, – Вадим, – начали они одновременно и сразу замолчали.

– Яна, я так счастлив, что ты согласилась встретиться, – наконец заговорил первым Вадим. – Как ты, Календулка? – назвал он ее прежним именем.

Почему-то это имя резануло слух Яны.

– Вадим, пожалуйста, не называй меня больше Календулкой. Как-то пошло звучит и ... мне неприятно это слышать.

– А как? – глупо спросил Вадим.

– Ну, просто Яной, – пожала она плечами и подумала, что начало не слишком складное. Но "Календулка" раздражало, словно ее подняли на высоту, которой она была недостойна. На фоне этого слащаво-ласкового слова "Календулка" она чувствовала себя предательницей. Да и сейчас собиралась совершить не слишком честный поступок по отношению к нему, к своему мужу, с которым развод еще не был оформлен, да и по отношению к своей любви, которую она уже однажды предала, а теперь вот собирается использовать для того, чтобы удержаться "на плаву"...

– Яна, хорошо, Яночка, – старался не злить ее Вадим. Он понимал, что ее заставило обратиться к нему что-то очень важное, а отнюдь не безграничная к нему любовь, которой в ее глазах он как-то не прочитывал. Но ему было все равно, лишь бы снова видеть ее и слышать нежный, как журчание маленького лесного родника, голосок.

Яна молчала в замешательстве, и Вадим решил ей помочь:

– Ты сохранила мой номер в телефонном справочнике? – спросил он, чтобы начать как-нибудь разговор.

– Сохранила... – почти беззвучно ответила она.

– Я очень скучал по тебе. Куда ты пропала? Сменила номер, квартиру, работу... Я боялся, что никогда уже тебя не увижу... – говорил он, внимательно рассматривая девушку. Одета она была прилично, значит, не бедствует, прикидывал он. Выглядит тоже неплохо, разве что бледнее обычного. "Может, заболела?" – подумал он.

– Я думала, мы никогда больше не увидимся, зачем же поддерживать отношения? – неловко объяснила она.

Вадим усмехнулся, прищурился:

– А теперь вот решила возобновить отношения? – невольно не сдержал он обиду.

Да, не такой он ожидал увидеть Яну, и не такой виделась ему эта долгожданная встреча...

Яна резко вскинула на Вадима опущенные до этого глаза и почувствовала, что Вадим изменился.

– Вадик, я скучала по тебе, – неожиданно назвала она его не привычным для себя именем.

"Вадик... Надо же! – отметил про себя и Вадим. – Что ей все-таки от меня нужно?" – пронеслась в голове неприятная мысль. Он пристально посмотрел ей в глаза, которые заметались, не зная за что зацепиться...

– Яночка, милая... – быстро сменил он тон и потянулся правой рукой через стол, чтобы положить свою руку поверх ее безвольно лежащей на столе левой руки, которой она то поддерживала чашку с чаем, то, словно устав от такой непосильной работы, бессильно опускала на стол для кратковременного отдыха.

Яна руку не отняла, что было хорошим признаком. Впрочем, через несколько секунд Вадим сам убрал руку, и Яна тут же взялась левой рукой за свое блюдечко под чайной чашкой.

– Я тоже очень, очень по тебе скучал, – повторил Вадим понимая, что торопить Яну бессмысленно.

– Вадим, как у тебя дела? Как работа? – задала Яна на первый взгляд ничего не значащие вопросы.

"Вот так, да? – подумал Вадим, – С работы, значит, начинаем. Видно, моя личная жизнь для тебя ничего не значит, как и мои чувства. Что ж, с работы так с работы", – согласился он мысленно:

– Работаю все там же, в банке. Теперь поднялся на одну ступеньку выше по карьерной лестнице, – гордо сказал он, умолчав при этом, что перевели его "наверх" только потому, что его надо было либо увольнять, либо повышать. Начальство выбрало второе, хотя в зарплате при этом он явно потерял. Для постороннего человека это казалось абсурдом: как можно потерять в окладе, поднявшись на ступеньку выше. Для начальства же банка это было иезуитским способом заставить служащего работать еще активней для того, чтобы попасть на ступеньку выше, на более престижную работу, где ему – сотруднику – выплачивали чуть больше, чем на первой ступени. Такая вот дурацкая тактика должна была действовать по принципу "аппетита, который приходит во время еды", то есть работать в банке разохотился, по карьерной лестнице подниматься нравится, ну так и выкладывайся по полной, чтобы до более вкусного куска дотянуться. Находились, правда, и такие, которые не стремились подняться на вторую ступень, где оклады были ниже, но таких через год – полтора начальство выбраковывало, как неперспективных и неприбыльных, а попросту увольняло. И все бы ничего, но таким вот сотрудникам дорога в ЛЮБОЙ банк была закрыта. Никому не нужны были безынициативные, нечестолюбивые сотрудники. Вот в такую "вилку" и попал Вадим, который после разговора с руководством встрепенулся, подтянулся и решил быть нужным своей фирме, даже за меньшую зарплату.

– Поднялся, это здорово, – отреагировала Яна, думая о чем-то своем.

– А как твоя учеба? – “зашел” Вадим с другой стороны.

– В этом году заканчиваю, сейчас пишу дипломную... Почти закончила... – неуверенно ответила Яна, скрывая, что работа еще очень далека от завершения, а времени все меньше и меньше. – Но времени она много занимает, – сразу ухватилась она за возможную отговорку на случай отказа от частых и продолжительных встреч с Вадимом. Похоже, она до сих пор не решила, хочет ли она вновь встречаться с этим когда-то любимым и дорогим для нее человеком. Одно дело было мечтать о нем, а другое – реально возобновлять отношения...

– Может, тебе помочь чем-нибудь? – с готовностью высказал Вадим заветное желание быть ей полезным.

– Да нет, я сама справлюсь, – ускользнула она от его участия в своих делах.

– Ладно, справляйся, ведь ты умница, вполне можешь справиться сама, – решил поддержать ее Вадим. Но, похоже, только разозлил ее этим.

– Да с этим-то я справлюсь сама, – начала Яна, почувствовав, что Вадим готов для нее что-то сделать, и решив направить его желание в нужном направлении.

– С этим?.. А с другим? Тебе нужна моя помощь? – наконец-то осознал Вадим, что ниточка их отношений не прервется, если он сможет быть ей чем-либо полезен. Если, конечно, он в состоянии будет помочь ей...

– Вадим, – наконец решилась она, – я замужем, но это брак фиктивный, – постаралась она успокоить Вадима, увидев, как расширились его глаза. – Ему нужна была московская регистрация: он иностранец... – прервала она себя, так как сообщить, что он учился и работал было нельзя, ведь обычно в этих случаях регистрацию делают по месту работы или учебы. – И мы уже разводимся, он ничего здесь не делает, висит на моей шее, – слукавила она, – и я решила его выгнать. Кажется, он уезжает к себе на родину.

– Это куда? – только и мог выговорить Вадим.

– В Италию или Турцию... Я точно не знаю, – соврала она, чтобы убедить Вадима в фиктивности их брака.

– Ну уезжает, и черт с ним, – не удержался Вадим. – А тебе-то зачем весь этот брак нужен был?

– Но он же заплатил, и, потом, он за квартиру платил... частично, – быстро исправила она свою оплошность.

– Так вы вместе жили? – уточнил Вадим.

– Ну, было как-то... по пьянке... Но мы живем в разных комнатах, как в общаге...

– Ну и пусть себе живет. Нам он мешать не будет? – Вадим внимательно смотрел на Яну, стараясь понять, правду она ему говорит или ложь.

– Нет, Вадим, но я все равно сейчас буду готовиться к диплому... Да и на работе я сильно устаю...

Вадим молча в недоумении смотрел на Яну, он никак не мог понять, что она хочет.

– Яна, я рад тебя видеть. Мне приятно, что ты еще обо мне помнишь...

– Вадим, ты меня любишь? – неожиданно прервала его Яна.

– Люблю, – автоматически ответил Вадим.

– А ты всегда будешь меня любить?

– Всегда? Не знаю. Пока люблю.

– Сильно?

– Что за глупые вопросы? Не любил бы, не пришел бы. Ты ведь тогда так неожиданно исчезла и ничего не объяснила... Почему, Яна?

– Я... Я обиделась на твоих родителей, они меня не приняли... А ты то приходил, то уходил... Мне так трудно было! И еще очень нужны были деньги... Нужно было платить за квартиру...

– А тебе родители не помогали?

– Нет, у них и самих денег впритык... Кристина иногда помогала, а тогда она ушла к очередному... другу... и у меня совсем не осталось денег... И ты не хотел жениться на мне...

– Почему не хотел? – прервал он поток мутных фраз. Я и теперь хочу, чтобы ты стала моей женой.

– А где мы будем жить? Твои родители по-прежнему к себе домой не пустят?

– А ты бы хотела с ними жить под одной крышей?

– Нет, конечно, нет. Но теперь я и сама больше зарабатываю... И мне хочется настоящего брака, а не фиктивного. Хочу детей рожать, чтобы была настоящая семья, – убежденно говорила она, не желая помнить о недавнем выкидыше и приговоре врачей.

– Яночка, так и я этого хочу, – Вадим придвинулся ближе к Яне. – Яночка, родная, я ждал твоего звонка, я ждал его каждый день, каждый час... Я даже на ночь не отключал мобильный, чтобы не пропустить твой звонок...

– Вадим, подожди, – слегка отшатнулась Яна. – Не сейчас. Мне закончить учебу нужно, и... муж должен уехать, – оговорилась она. – Вернее, мы еще должны официально развестись... Ты будешь меня ждать?

– Буду! Буду ждать столько, сколько нужно!

– Вадим, правда будешь ждать?

– Правда, любимая. Сколько нужно, столько и буду ждать. Не волнуйся, только бы мы потом были вместе!

– Да, будем. Обязательно! – словно пообещала Яна.

Вадим сел совсем близко и, не обращая внимания на людей за соседними столиками, поцеловал Яну. На этот раз она не отвернулась, с удовольствием победительницы отвечая на поцелуй.

Потом они заказали еще кофе и чай с низкокалорийными йогуртовыми пирожными, которые Вадим, хоть и без удовольствия, но быстро проглотил, стараясь хоть этим немногим понравиться Яне, стать ей ближе.

Расстались они вскоре после выхода из кафе. Договорились, что когда Яна освободится немного от работы и учебы, она обязательно позвонит Вадиму. Она даже не разрешила ему проводить себя домой, чтобы он случайно не увидел ее вместе с Угуром, который и понятия не имел, что Яна уже мысленно с ним развелась и рассталась...

Яна ехала в душном вагоне метро, не замечая нависших над ней людей, и думала: "Вроде все прошло неплохо. Он по-прежнему меня любит... Даже странно, как можно быть таким постоянным, не видя "объекта" своей любви... Конечно, любит, иначе не прискакал бы так быстро... А я? Он все тот же Вадим, которого я любила... Неужели я его любила?! Он просто парень, один из тысячи... Красивые глаза, красивые волосы... Да, все это есть... Все есть, а любви нет... И даже поцелуй не завел... Он... чужой, ну, конечно, чужой... Особенно после Угура... Угур зажигает, как только прикоснется... А этот чужой... Этот... Как я его назвала-то?.. "Этот"... Зачем я с ним встречалась? Хотела проверить, что кто-то еще меня любит? Ну, любит, что дальше? Хотела понять, есть ли мне к кому уходить от Угура? Ну, так ведь уходить-то все равно некуда... Похоже, Вадик так и не стал богаче... И кого я на кого хочу поменять? Родного Угурчика на чужого Вадима? Что я вообще там, в кафе, потеряла? Да... я просто обижена на Угура... За что? Что отовсюду поперли? Что денег больше не приносит? Что родить от него не смогла? Ну, уж, вот в этом он и вовсе не виноват... Что же мне дальше со всем этим делать? С этим – чем? С Вадимом, Угуром, моей всей жизнью? Да... с Вадимом... А что с Вадимом? Пока ничего. Может, я опять тороплю события? Пусть пока будет... Время покажет. А с Угуром? Может, он еще выкарабкается? А даже если выберется из "завала", что изменится? Он просто студент, он просто рабочий... Ладно, бригадир... Был бригадиром, теперь никто. Ну, найдет он другую стройку, опять станет бригадиром... Но ведь не начальником же строительства, не хозяином же... А если отец окончательно разорился... Да он и не был крутым бизнесменом никогда... Все это не те масштабы, не те... А в постели хорош! Точно хорош! Даже мысль о нем заводит!.. Пора мириться, хотя бы до его отъезда... А потом? Вадим? А почему непременно Вадим? Лучше уж одной... Ну их всех, одна морока от них! А с кем жить? Точнее, спать? Точнее, встречаться? Тьфу ты, точнее всего, "трахаться", ты ведь это имела в виду, Яночка? Так это видно будет... потом..."

Поток ее мыслей прервало объявление о следующей станции, которая была ее. Пора было готовиться к выходу... К выходу из метро и из создавшейся ситуации...

"Надо мириться с Угурчиком," – наконец, решила она, – И по этому поводу она в ближайшем универсаме купила пару сочных отбивных, зелени на салат, узкий длинный луковый хлеб и низкокалорийный торт (уж больно ей йогуртовые пирожные понравились, захотелось еще).

Холодный, резкий ветер дул Яне в лицо, и она вдруг уловила в этом ветре первые запахи весны, пробуждения, и ей нестерпимо захотелось очнуться от зимней спячки, отряхнуть с себя все неудачи и неприятности и жить, жить, снова жить и радоваться жизни...

Но хмурым, вялотекущим днем в конце марта Яна вновь позвонила Вадиму:

– Привет! Что делаешь?

– Работаю, – растерялся Вадим.

– Ну да. Я понимаю. На субботу есть планы?

– Нет, – ответил Вадим, совершенно забыв, что обещал маме съездить вместе с ней на дачу, чтобы помочь убраться после зимы. – А у тебя есть предложение? – с надеждой спросил Вадим.

– В субботу будет проходить соревнование по выездке в конноспортивном манеже. Участвуют детки... должно быть красиво... Пойдем? – поинтересовалась Яна, почти не сомневаясь в том, что Вадим согласится.

– Пойдем, – обрадовался Вадим новой встрече с любимой.

Они встретились у метро и на маршрутке подъехали к манежу.

Здание манежа серым прямоугольником возвышалось над сугробами темного снега, поникшего под ошметками грязи, сбрасываемых с проезжей части дворниками.

Сам манеж оказался просторным помещением с полем для соревнований и разминочным залом, в котором по песку, смешанному с обрезками ткани, нарядные наездницы разогревали очередную партию лошадей. Любопытные зрители, весело хрустящие чипсами, свешивались с балкона, пытаясь рассмотреть юных наездниц в элегантных костюмах, широкими юбками закрывавших спины лошадей. Заплетенные в причудливые косички гривы, увитые лентами в цвет нарядов наездниц, и хвосты, перехваченные такими же лентами, привлекали внимание детей, протискивающихся сквозь толпу родителей и прочего старшего поколения. Взгляды выхватывали то лебединую шею маленького гнедого, издававшего нервное ржание, капризничавшего и не слушавшего хрупкую наездницу в черно-оранжевом костюме, то мощного серого в яблоках богатыря, гордо несущего не столько своего маленького "самурая" в стальном кимоно, сколько себя самого, хвастливо сгибая мощную серую шею, по которой шелковыми волнами растекалась серебристая грива, какого-то сказочного зеленовато-платинового оттенка...

Даже Вадим, не испытывающий любви к лошадям, невольно проникся уважением к чудесным, трепетным животным, похрапывающим, но терпеливо выполняющим все положенные фигуры выездки.

Вадим предложил Яне зайти в буфет, но девушке жаль было отрываться от красивого зрелища, и она отказалась, следя то за одним, то за другим будущим участником соревнований.

Наконец начало соревнований очередной группы участников было объявлено, и зрители с балкона потянулись в основной зал, занимая места на полупустых трибунах. Яна повела Вадима на дальние от разминочного зала трибуны, обтянутые светло-зеленой тканью, под которой для удобства был постелен поролон. Правда, расстояние между рядами было очень маленьким, так что сидеть пришлось почти боком, что ему даже понравилось, так как он мог без помех наблюдать за любимой.

Представление началось. Яну с первой же минуты увлекла мощная Кармина Бурана, под которую, легко попадая в такт, подчиняясь стремительному, дьявольскому ритму, грациозно, но упрямо танцевал коричневый красавец. Длинные черные волосы наездницы, спадающие из-под остроконечной шляпы "Брунгильды" поверх лилового шелкового плаща, казалось, сливались с черным хвостом лошади. Маленькая "волшебница" с сильно подведенными черными глазами сидела на лошади ровно и легко, незаметными движениями маленьких рук пускала ее то в рысь, то в галоп, заставляла поворачиваться на месте, шагать то с правой, то с левой ноги.

– Смотри, она пускает ее в припуск с рыси... а теперь в припуск с галопа... – шептала Яна непонятные Вадиму слова, не отрываясь от представления.

– "В припуск", это что такое? – тихо спрашивал Вадим, желая услышать голос Яны.

– Ну, это когда лошадь движется боком, по диагонали через поле, – отвечала девушка, увлеченная зрелищем. – Ах, какой он тугой, – то ли возмущалась, то ли восхищалась Яна прекрасным гнедым.

Представление продолжалось, Вадиму уже надоели эти рыжие, песочные, серые и коричневые лошади, мелькавшие перед глазами. Он сел боком и с удовольствием наблюдал за реакцией девушки. "Зачем она меня с собой потащила? – думал он, все же радуясь случаю побыть с ней вместе. – С маманей поругался, – некстати вспомнил он. – Ну да ладно, папа поехал, справятся без меня, – все же слегка виновато думал он".

– Да, очень красивые, – отозвался он на реплику Яны, продолжая думать о своем.

В этот момент мелодичный звук мобильного оторвал Яну от зрелища и она коротко, подозрительно коротко ответила:

– В конноспортивном манеже... Да, хорошо, в пять буду... И я тоже, – сказала она голосом, совершенно не расположенным к нежности. – Пока! – и быстро сложила маленький, серебристый мобильник, словно опасаясь, что из раскрытой "книжечки" вылетит злая ворона...

– Муж? – поинтересовался Вадим.

– Сестра, – неловко солгала Яна.

"Странно, – подумал Вадим. – "И я тоже" обычно говорят в ответ на "Целую" или "Люблю". Если она говорит с сестрой, то почему так поспешно отключилась и почему так жестко ответила: "И я тоже"? Чего-то она не договаривает, – кольнула Вадима обидная мысль. – Или "химичит"... – что было еще противней".

А в это время на манеже уже выступала серая в яблоках лошадь, которую Вадим заприметил еще в разминочном зале. Маленький самурай неловко трясся на мощном красавце, которому явно не хватало более уверенного наездника. Крупный серый конь, сверкая умным, непослушным глазом в стремлении показать себя явно переигрывал хрупкую наездницу.

– Ты посмотри, лошадь ее тащит, как хочет, – услышал Вадим мнение знатоков с ряда позади себя.

– Не справляется с Далласом, – подтвердила Яна.

В это время конь остановился перед центральными судьями, слегка выставив вперед одну ногу в красивом белом чулочке.

– Неправильно стоит, – с досадой отметила Яна. – Ноги должны быть вместе.

Соревнования продолжались, на манеж вышла следующая участница и под космическую музыку босановы стройные ноги лошади на легком ходу выделывали все положенные "па". Словно капли дождя опускались на песок в плавных переходах легкие ножки; казалось, сама лошадь получает от выступления такое удовольствие, что наезднице в шифоновом наряде незачем и управлять умной, податливой лошадью... Выступление покорило зрителей, они защелкали фотоаппаратами и мобильными и после того, как замерли последние звуки электронной музыки, а лошадь, как вкопанная, остановилась нога к ноге, шквал аплодисментов взорвал пространство почти пустого зала.

Яна повернулась лицом к Вадиму, и он увидел, что в глазах у нее поблескивают слезинки.

– Так понравилось? – удивился он.

– Просто класс! – высказала она свое восхищение.

Вадим внезапно вспомнил, как Яна расплакалась от переполнявших ее чувств после их близости много месяцев назад, и это воспоминание сработало, как разрывная пуля в его душе. Все внутри заныло от боли и острого, нестерпимого желания обладать ею.

– Яна, Яночка, – зашептал он, прижимая ее к себе левой рукой.

– Вадим, что ты? – попыталась отстраниться Яна.

– Ты такая красивая! – неожиданно для себя сказал он, хотя сказать ему хотелось совсем другое, и, прижавшись к ней насколько позволяла верхняя одежда, в которой они сидели в прохладном помещении, поцеловал ее сначала в щеку, потом, с небольшим усилием повернув ее голову к себе, в губы.

Такое поведение никого из зрителей не удивило, так как в зале было немало парочек, которые вели себя похоже.

У Яны поцелуй вызвал противоречивые чувства. С одной стороны, она все последние недели частенько думала о Вадиме и вспоминала проведенное вместе время, особенно в доме отдыха, перед самым расставанием. С другой стороны, думать о Вадиме, вспоминать и хотеть его, лежа рядом с Угуром, было почему-то приятнее, чем реально целоваться с ним. Его руки показались ей более жесткими, чем раньше; его губы были неприятно требовательны, чего не случалось раньше... Или она просто все забыла, убаюканная ласковым мужем, страстным, но сдержанным; желающим, но умеющим растянуть их общее удовольствие на всю ночь... Да, как ни странно, но сравнение было явно не в пользу Вадима. А дома ждал Угур, любящий и верящий, что тяжелый период их жизни заканчивается. Их тела – ее и Угура – были до последней извилинки знакомы друг другу и всегда, что бы ни было у них на душе, привычно дарили друг другу проверенное месяцами близости наслаждение.

Яна, уже без прежнего энтузиазма, скользила глазами по лошадям, наездницам и думала: "Может, я все придумала про нас с Вадимом? Может, и не было той сказки, которой я упивалась в своих воспоминаниях? Я ведь и раньше пыталась в постели с Угуром представить, что я в этот момент нахожусь с Вадимом, но то, что происходило в реальности, с мужем, всегда отвлекало и оказывалось интереснее и прекраснее... Кто же вообще для меня Вадим? Что я делаю сейчас с ним, здесь, если даже его поцелуй мне неприятен?"

– Вадим, ты меня любишь? – без всякой логики спросила она.

– Очень, – выдохнул Вадим. – У меня от тебя просто крышу сносит, – ответил он современной расхожей фразой.

А Яна вспомнила, что Угур называл ее своим Московским Солнышком, и от этого воспоминания на душе стало радостно и спокойно.

– Смотри, какие они красивые! – повторила она сказанное чуть раньше и под предлогом, что хочет досмотреть соревнование, отстранилась от Вадима.

А в манеже тем временем темно-шоколадный Изумруд с вплетенными в гриву и хвост гирляндами алых роз под зажигательную музыку Огненного самбо легко выбрасывал в танце стройные ноги в алых гольфах. Казалось, он летит над ареной, не касаясь песка, весело неся на себе стройную наездницу в алом. Зажигательная музыка нравилась шоколадному красавцу, дугой выгибающему прекрасную шею. Он поворачивался, технично пересекал манеж по диагонали, вращался на месте, горделиво кивал головой, на лбу которой, как награда, красовалась еще одна гирлянда алых роз...

...Яна и Вадим шли об руку к автобусной остановке рядом с манежем, обходя лужи от растаявшего снега, а в ушах их все еще звучала музыка самбо, рождающая желание жить, может быть, начать все с начала... Только означало это для каждого из них разные вещи. Вадим, понятно, хотел возобновить отношения, обманутый высказанным ранее желанием Яны начать новую жизнь, выйти замуж реально, а не фиктивно...

Чего хотела Яна, она и сама не знала. "Конечно, – рассуждала она мысленно, – мне нужен любящий муж и не бедный – надоело по квартирам мотаться. И с Угуром я решила расстаться, хотя как мужчина... Интересно, будут мужики лучше его или нет? Но богатой жизни он мне не обеспечит... А жаль... А Вадим? Все так же работает за не слишком большую зарплату, все так же живет с родителями... Время идет, а он, похоже, не меняется... И какой резкий стал, бррр... Да, мечтать о нем было приятнее, чем... чем... чем общаться, – деликатно обошла она слово "целоваться"...

Подъехал автобус, они сели, и Яна с досадой посмотрела, как Вадим покупает у водителя карточку. Автобус был пустым, чистым, но это был всего лишь АВТОБУС! "Он по-прежнему прижимист... или небогат?" – вдруг подумалось ей, и она недовольно передернула плечами.

– Тебе холодно? – заботливо спросил Вадим и снова попытался ее обнять.

Она решила потерпеть, проверяя еще раз свое отношение к нему.

– Да, что-то прохладно, – легко соврала она, и Вадим вновь почувствовал какой-то непонятный зуд где-то в районе желудка. "Врет, опять врет, – в отчаянии подумал он, точно зная, что такой зуд у него всегда появляется, когда кто-то лжет. – Что же с ней происходит? – огорченно подумал он. – Почему и зачем она мне постоянно лжет? И зачем вытащила в этот манеж, если не собиралась потом со мной быть вместе? Она сказала, что пока живет под одной крышей с бывшим... или еще не бывшим(?) мужем, она не может пригласить меня к себе... Только ли в этом дело?" Вопросы накапливались и зудели, как заживающая рана. И хотелось сорвать корку, разодрать рану, расчесать с болью, чтобы она перестала зудеть, жечь и мучить... Но сделать этот решительный шаг, выяснить все в разговоре с ней он не мог... или боялся? Да, к тому же, и она избегала прямых, откровенных разговоров.