Текст книги "Брак по-тиквийски 7. Последняя война (СИ)"

Полдюжины големов

Прибыл корабль, а с кораблем – Дени. На этом корабле он служил, так удачно совпало. Тереза не могла пропустить встречу, поехала вместе с Хэнком на космодром. Пожеванные ноги разнылись – вроде переломов нет, но опухли так, что в сапоги пока не влезали, и экипировку пришлось довершить больничными тапочками. Тереза думала, Хэнк будет ворчать, что она себя не бережет, и пригрозит не пускать ее больше никуда, но он лишь вздохнул:

– И куда этот драный халтурщик Сантор смотрел? На кухне ему место, а не в сопровождении.

Может, стоило поддакнуть: так Сантору и надо. Но справедливость потребовала возразить:

– Куда нужно он смотрел. Делал, что мог. Сам будто не знаешь, каково оно в поле.

Главное – не сожрали. Она обещала вернуться и вернулась. Причем на своих двоих, разболелась уже потом.

Ехали долго, дольше, чем в прошлый раз. Территория, контролируемая тиквийцами, увеличилась, хоть в последнее время зохены снова стали теснить; фронт удалился от космодрома, база, соответственно, тоже. А перенести космодром – это уже задача индустриальная. Не получится просто погрузить оборудование, отвезти на новое место и установить заново. Тут требуется инженерная мысль, точный расчет, квалифицированные рабочие и нехилые вложения.

По краям дороги пару раз показались зохены, но машины катили достаточно быстро и отстреливались успешно. В середине пути сделали привал. «Мальчики налево, девочки направо», – сострила Тереза, но девочка была всего одна, и на нее никто не рассчитывал. Принцип был другой. Все «мальчики» действительно отправились по малым и большим делам на левую обочину, а на правой развели огонь, согрели еду и вскипятили воду. Старший командир Сниттке поднес Хэнку и Терезе две кружки с чаем и по консервной банке с горячей кашей.

К их прибытию корабль как раз сел, улучив окно в активности резонирующих кругов, начали разгрузку. К Хэнку подошел капитан с документами, они скрылись в конторке, а Тереза осталась на площадке. Потянулась, разминая плечи после долгого сидения в джипе и невольно притягивая взгляды окружающих.

– Мам!

От трапа к ней направлялся высокий мужчина в форме космофлота, широко улыбаясь. Лицом – ну прямо молодой Хэнк с фотографии, что осталась дома.

– Дени! – Тереза обняла его, потрепала по бритой макушке, привстав на цыпочки. – Ты когда перестанешь расти, а?

– А надо? – Он заулыбался еще шире. – Хочу папу перерасти!

– Да ты уже! Ну, как служба?

Хэнк ставил последние подписи на накладных, когда вошел помощник с видом «я так и знал, что этим кончится».

– Что такое, Сниттке? – Он поднял глаза от планшета. – Недостача? Или бойцы неподготовленные?

– Ваша жена, господин Хэнк, – проговорил Сниттке сокрушенно. – Она там обнимается с каким-то симпатичным юношей.

Хэнк вздернул бровь. Да нет! Она обещала ни с кем не…

– Чушь!

Сниттке молча указал в окно. Хэнк посмотрел и хмыкнул. И по покинувшему его напряжению понял, что предположение высшего командира все же его задело и заставило ощетиниться.

Он снова обратил взгляд на помощника, суровый и одновременно насмешливый.

– Сниттке, вы опять пролетели. Это мой сын.

Когда он подошел, парень взахлеб рассказывал Терезе о своей службе, она внимала со снисходительной и довольной улыбкой. Хэнк хлопнул сына по плечу, приобнял коротко.

– Мам, пап, ну вы даете! – воскликнул Дени. – Вы чего сюда сорвались-то? Никто не ожидал. Возвращаюсь из рейда, и вдруг Тюль звонит, что вы продали дачу и улетели.

– Э-э… – промямлил Хэнк и страдальчески посмотрел на Терезу. У него никогда не получалось придумать убедительного обоснования поступкам, совершённым с целью, которую нужно скрыть.

Тереза рассмеялась.

– Это решение давно зрело, Дени. Твоему отцу ежегодно предлагали должность командира корпуса, а он все отказывался: надо растить детей. Ну, теперь вы с Тюлем закончили школу, выбрали свой путь в жизни. А я только рада сменить обстановку. Знаешь, какая здесь охота? – Она причмокнула, вызвав у Дени неконтролируемое уширение улыбки. – А еще тут иррасы водятся, милота на лапках.

– Мелкий говорил, вы ему одного прислали. Показывал, когда я заезжал: синенький такой, кругленький. А мне? – Дени состроил обиженную гримасу.

– Надо? Лови. – Тереза щедро повела рукой в сторону зарослей, из которых торчала пара любопытных черных глазок.

– Где ты его держать-то будешь? – Хэнк вернул ребенка с небес на землю. – Дома ты почти не бываешь, на службе – негде. И капитан твой не разрешит, домашние животные запрещены на кораблях согласно санитарным нормам. Тюлю проще, в его общежитии ограничений нет.

– А можно мне с вами поохотиться? – спросил Дени. – Мы тут сутки точно стоять будем – пока заправимся, пока заново загрузимся… Я отпрошусь.

Тереза с сожалением покачала головой.

– Нет, сынок, – твердо ответил Хэнк. – Это опасно. Чтобы бродить по здешним лесам, нужна специальная подготовка.

– А как же мама…

– А мама подготовлена лучше среднего бойца, – оборвал он сына.

Дени вздохнул. Да, она такая. Нечему удивляться.

– И то, видишь, вляпалась. – Тереза показала на свои тапочки. – Сапоги сгрызли, черти, едва до пальцев не добрались.

– Зохены? – Дени вытаращил глаза.

Она опять засмеялась.

– Нет, зохены на такие мелочи не размениваются. Кусать за сапоги – дураки они, что ли? Они пытаются голову откусить.

Мы постоянно рискуем, подумал Хэнк. И вроде знаешь это, и как-то с этим живешь, не придавая особого значения… Но порой всплывает, и становится не по себе.

– Послушай меня, сынок, – проговорил он, откашлявшись. – Запиши контрольный код от моего счета. Если что, поделите с Тюлем пополам. И квартиру разменяйте, зачем вам трешка на двоих? Пусть у каждого будет своя. Только не забывайте друг о друге, вы ведь братья…

Когда они ехали обратно, Тереза пихнула Хэнка локтем в бок:

– Билле, ты чего это, а? Завещание надиктовал прямо. Откуда такие мысли?

– А что? – отозвался он хмуро. – Нормальные мысли. Мы на войне, всякое может случиться.

– Даже на войне надо быть на позитиве! И надеяться на лучшее.

– Я и надеюсь. Но мы ведь не собираемся возвращаться. Значит, рано или поздно найдем здесь свой конец. В идеале – поздно, но обязательно. Никто не вечен. Пускай дети знают.

– Не вздумай умирать раньше меня! – пригрозила она. – Ты вообще представляешь, что со мной будет?

– Все с тобой будет отлично, – отрезал он. – Найдешь себе какого-нибудь зохена, и получится у вас гармоничная пара.

– Ты чего несешь-то, дерево? – возмутилась Тереза. – Увянь!

– Да не ори, пошутил я, – буркнул он. Ни фига себе, шуточки! – Чего из-за ерунды переживаешь? Не пропадешь, схема отработана. Вон, Сниттке к тебе неровно дышит, бери да цепляй на крючок. Только после того, как я умру. Ты обещала.

– Не нужен мне никакой Сниттке! – с обидой произнесла она. – Дебил он отстойный. И ты тоже!

Она ему о любви, о том, что жизни без него не видит, а он – схема отработана. Вот как так? Тьфу!

Чудо чудное – в середине дороги до Хэнка дошло: что-то не так. По молчанию Терезы – не спокойному, безмятежному, а демонстративному и холодному.

– Тереза, ты чего? – Он потормошил ее за бедро. – Расстроилась? Да забей, не собираюсь я скоро помирать.

Она поглядела на него со скепсисом. Мол, болтай-болтай, никому не дано выбирать, когда умереть.

– Я просто хочу быть первым. Потому что твоей смерти не переживу. И не пытайся мне эту чушь втирать – типа, все переживают, и ничего, надо жить дальше… Все свои моральные силы я исчерпал в прошлый раз.

Ее взгляд самую малость утратил жесткость.

– Пока я вас ждал с задания, чего только не передумал. Если бы седым не был, тогда поседел бы. Побереги себя, Тереза. Не оставляй меня одного.

Она фыркнула. И сказала уже нормальным тоном:

– Ладно. Прости, что я тебя дебилом назвала. Конечно, я не намерена погибнуть во цвете лет. По-твоему, я совсем ку-ку?

– Да, – неожиданно кивнул он. – Ты настоящая сумасшедшая. Ты же все время рискуешь. Ради всего святого, не рискуй попусту.

– Я и не рискую! Только тогда, когда это необходимо. Вот, например, связь была необходима.

– Да, – снова согласился он. – Ты… подарила мне надежду, прости уж за высокий слог. – Нормальные люди за грубость извиняются, но это же Хэнк. Тереза невольно улыбнулась. – Но больше так не делай. Пожалуйста.

– Та самая просьба? – уточнила она.

Хэнк скривился, как от зубной боли. Ответил не сразу:

– Нет.

Тон получился вымученный. Прямо посочувствовать хочется его душевным терзаниям. Тереза потянулась и чмокнула его в щеку.

– Ну и правильно. Мало ли что понадобится! Продвинемся дальше, нужно будет перенести пентаграмму – а других специалистов-то и нет.

Как в воду глядела. И не то чтобы в Тикви было так уж туго с военными связистами вообще и пси-инженерами в частности. Просто зохены их быстро убивали.

Хэнк, если уж сам не мог сопровождать Терезу – а так обычно и получалось, – соглашался отпускать ее только с Сантором или Сниттке. Со Сниттке она сходила один раз, когда группа Сантора была в дальней разведке. После чего наотрез отказалась иметь с ним дело, и хоть трава не расти. Сантор не сразу, но понял, что она не дилетант, и принял ее как командира группы. Сниттке упорствовал и пытался командовать сам. Нет, команды он отдавал грамотные, Тереза приняла бы точно такие же решения, но он с ней даже не советовался! В первые же часы они несколько раз сцепились, после чего группа раскололась: двоим удалось вдолбить, что слушать надо ее, а один продолжал подчиняться Сниттке – видимо, сильно от него зависел. Вот это в самом деле риск: вместо единой команды – две противоборствующие группировки. Будь это кто другой, а не Сниттке, Тереза бы плюнула и ради дела согласилась уступить командование, а уж потом, при докладе Хэнку, разнесла бы несчастного в пух и прах. Но Сниттке со своими непрошеными наставлениями и дурацкими замечаниями, как надлежит вести себя женщине, достал ее еще до экспедиции. К счастью, нападению зохена они подверглись всего раз, и тот был одиночкой. Подстрелил его Сниттке из гранатомета и всю дорогу потом втирал Терезе, как бы плохо ей пришлось без него и с каким аппетитом ее съели бы. Если бы можно было его не слушать… Но затыкать уши чревато – не услышишь чего-нибудь действительно важного, и «вы погибли».

А вернувшись на базу, он еще и нажаловался! Дескать, госпожа Хэнк демонстративно ему не подчинялась.

– Она и не должна была, – отмахнулся Хэнк, на первый раз довольно благодушно: жена вернулась невредимой, настроение было хорошим.

– Как же не должна? Я ваш первый помощник, высший командир.

Первый после бога, куда деваться, хмыкнула Тереза.

– Если вы не научитесь внимательно слушать и понимать мои приказы, мне придется найти другого помощника! – рассердился Хэнк. – Я четко сказал: ваша задача – охранять мою жену и содействовать ей во всем, что потребуется. Там было хоть слово о том, что она вам подчинена?

– Но…

– Было или нет?

– Нет, господин Хэнк, – вынужден был признать Сниттке. – Но она ведь женщина!

– Разумеется, я женат на женщине! – оскалился Хэнк. – Это что-нибудь меняет в моих приказах?

– Нет, господин Хэнк. – Сниттке скис. И тут же нашел еще один повод покляузничать: – Но, господин Хэнк, ваша жена вела себя непристойно! Она несколько раз ходила в кусты с рядовым Фарном.

Хэнк вопросительно посмотрел на Терезу. Она не удержалась от смешка:

– Пописать я ходила! А Фарн прикрывал. Ты спроси у этого Сниттке, почему он так хотел сам меня сопровождать.

– Потому что я старше по званию!

– Охренеть аргумент! Старший по званию недоволен, что его не взяли в туалетные охранники! – Тереза картинно всплеснула руками, и Хэнк заржал. – Как раз по нему задание! Извини, Билле, мне не хотелось выслушивать дебильные рекомендации типа того, как следует держать задницу – по ветру или против. Тем более что опыт мужчины в этом непростом деле для меня бесполезен.

Хэнк откровенно укатывался. Да-а, Сниттке, как бы тебя навсегда сортирным охранником не прозвали! Не прерывая хохота, он указал помощнику на дверь, сопроводив жест движением бровей, и тому ничего не оставалось, как покинуть помещение.

– Билле, он все время пытается меня отодвинуть и влезть между нами! – Тереза высказала претензию. – Он что, ревнует? Билле! У вас с ним что-то было?

Полный сюр, но Тереза уже свыклась с тем, что в этом краю неудовлетворенных идиотов такое считается обычным.

– В смысле? – переспросил Хэнк. – Ты что имеешь в виду? В прошлый мой период здесь Сниттке был новобранцем, моим подчиненным.

– Я спрашиваю, у тебя с ним были отношения? Черт побери, вы спали вместе?

– Конечно, нет! – Столь праведное негодование ее даже изумило. Будто и не тиквиец вовсе. – На хрена нужен парень, когда тут баб полно?

Вот тут Тереза затупила.

– Каких еще баб? Я на всю планету единственная женщина. Где ты тут баб увидел, шизик перегревшийся?

– Так у зохенов…

Блин, как она выражается! Хэнк пожалел, что проговорился.

– Ты! С этими уродскими чудовищами! Чтоб тебе засохнуть!

– Тереза, это было давно, – примирительно произнес он, отступив на шаг, чтобы не получить в брюхо. – Еще до нашего с тобой знакомства. И вообще до первого брака.

– Черт! Да лучше бы с парнями! Хотя бы люди.

– Ни хрена не лучше, – со знанием дела возразил он, и она рассвирепела еще больше.

Он успел поймать замахнувшуюся руку в захват и увернуться от пинка коленом в пах.

– Тереза, прекрати! Ну что ты разозлилась? Сама же знаешь, что с тобой никакие зохенки не сравнятся.

Неохотно кивнув, она разжала кулак свободной руки, и он продолжил:

– Ты гораздо опаснее.

А вот отпускать ее не следовало – кулак снова сжался и врезался в живот. Хэнк поморщился и добавил успокоительно:

– И красивее.

Она вздернула нос. И пожаловалась:

– Меня одна тварь чудовищем обозвала! Уродским. Представляешь?

Он хмыкнул.

– Ну, у них свои понятия о красоте. А у нас – свои. Кстати, – он воспользовался возможностью сменить тему, – Сниттке от твоей красоты балдеет, я ведь говорил. Потому и в неадеквате.

– Если бы я ему нравилась, то он бы комплиментами сыпал и оказывал любезности, – не согласилась она. – А он меня жизни учить пытается, сопляк!

– Не такой уж сопляк, лишь чуть младше тебя. Высший командир. Он хочет остаться честным, душит в себе неуместные чувства. Я таких навидался, потому и не любил знакомить Лику с чужими. Сниттке пытается себя убедить, что ты его не стоишь. Вот и придирается, и докапывается.

– Тупой идиот. – Тереза не оценила. – И имей в виду: больше он со мной никуда не пойдет. Я его убью, и плевать мне на его моральные страдания. Если не будет Сантора, сама подберу себе команду.

– Сантор же тебе не нравился, – напомнил Хэнк.

– «Не нравится» и «вызывает желание придушить» – разные вещи, – буркнула она.

С Сантором и его группой Тереза более-менее сработалась. На ее лидерство он не посягал, был неизменно вежлив. Она частенько припоминала ему прошлое и саркастически именовала спасителем принцесс, но постепенно сарказм убывал. В конце концов, от водяников он ее спас. И не разглагольствовал высокомерно, как ее без него сожрали бы. И от зохенов они вместе не раз отбивались – то она кого-то из группы прикроет, то они ее. Она тоже не лезла в бутылку: если сомневалась или не знала чего-то, советовалась – как-никак Сантор пробыл здесь на пять лет дольше. Короче, поладили.

Командование прислало несколько контейнеров с минами. Хэнк, сидя у окна и отрешенно глядя на карту, хмуро размышлял, что с ними делать. Мина, конечно, вещь хорошая в плане организации обороны. Заминировать подступы, чтобы враг не прошел – отлично. Для реализации прошлой стратегии мины были весьма полезны. Но стратегия изменилась, а снабженцы не перестроились. От корпуса требуется наступать, и как к этому мины приспособить? Минометов нет, не работают эти штуки из-за резонирующих кругов. Да и мины не минометные, а противопехотные. Их надо разложить или неглубоко закопать, а потом ждать, когда противник на них наступит или заденет растяжку. Ну, или хотя бы пройдет рядом, если кругов не будет и сможет сработать дистанционный взрыватель. И как же заставить зохенов приблизиться к минам?

– Тварей нужно чем-то подманивать, – подал идею Сниттке. – А когда соберутся скопом, но поменьше, чем резонирующий круг – взрывать.

Вообще-то Сниттке – толковый мужик, пусть Терезе и не по нутру. Не зря провел столько весен на Т2. И идеи у него всегда имеются. Только осуществить их сложнее, чем высказать.

– Чем вы их подманите, Сниттке? – мрачно отозвался Хэнк. – Их интересует только одно: свежее мясо. Кого планируете пожертвовать на приманку?

Сниттке понурился. Не то чтобы в корпусе не сыскать потенциального героя, готового рискнуть. Но это будет даже не риск, а откровенное самоубийство. Если толпа зохенов не разорвет солдата-приманку сразу, то он неминуемо погибнет при взрыве мины. И это ведь не разовая акция, призванная уничтожить полдюжины зохенов. Чтобы достичь какой-то эффективности, это должен быть тактический прием, используемый массово. Вот так идея и угасает, не вспыхнув.

Хэнк закурил и задумался. А если сделать приманкой мертвое животное? Покатал мысль туда-сюда и с сожалением отложил. Животных и на лугах, и в лесах хватает, и мертвых, и живых. Даже в городах заводятся: коли уж люди из них ушли, зверям и там раздолье. Приманка будет не более привлекательна для зохенов, чем любая другая живность. Да и не очень-то они на животных падки. Могут съесть какую-нибудь зверушку, чисто чтобы не голодать, но в приоритете у них человечье мясо.

Может, подсунуть им умерших людей? Ха-ха. Хэнк невесело засмеялся и стряхнул пепел. Такая приманка с гарантией бы сработала, но где взять трупы? На Т2 служат здоровые люди, никто не умирает сам по себе. Погибают в основном как раз в боях с зохенами – и, соответственно, съедаются тут же.

А что, если… Хэнк вспомнил. Труп, сгоревший в машине вместо Терезы. Мертвое тело, которое соткалось из ничего, из воздуха. Она умеет делать такие. Точно!

Хэнк ввалился в мастерскую с видом Архимеда, выскочившего из ванны в озарении:

– Тереза! Мне нужна твоя помощь.

– Что такое? – Она оторвалась от микросхемы. – Опять у пентаграммы кто-то угол откусил?

Он мотнул головой в направлении двери: мол, пойдем выйдем. Она вздохнула, отложила микросхему и помахала рукой мастеру Науфу.

Они вышли из домика, деревянная дверь захлопнулась за спиной. Хэнк присел на полуразвалившуюся скамейку, стоящую напротив того, что век назад, наверное, было цветочной клумбой, а ныне беспорядочно заросло всевозможной травой. Тереза критически осмотрела скамейку: а стоит ли? Но Хэнк похлопал ладонью рядом с собой, и она села – вполоборота к нему и вполоборота к заходящему солнцу.

– Помнишь, – сказал он, – ты сделала труп?

Тереза чуть не поперхнулась. Хорошенькое начало беседы!

– Когда именно? – осторожно уточнила она. – Я за свою жизнь порядочно трупов наделала, и зохенских, и человеческих тоже.

– Да нет! Я не про это. Ну, ты говорила какие-то слова, и появился твой труп. На дороге в Риаведи, помнишь? А потом тебе стало плохо.

– А… – Такое не забудешь, жуткий был день. День, когда закончилась ее прошлая жизнь. – Это называется голем. Он не совсем труп, потому что никогда не был живым. Скорее кукла – точная копия организма.

– Вот и хорошо, – обрадовался Хэнк. – Ты можешь еще таких наколдовать?

Тут она второй раз едва не поперхнулась.

– Билле, зачем?

– Зохенов будем приманивать, – деловито объяснил он. – И гасить их!

Она присвистнула.

– И много големов тебе нужно?

– Чем больше, тем лучше.

Час от часу не легче.

– Ритуал сам по себе несложен. – Она сдула волосы со лба. – Но для него нужна сила. Чтобы получить результат, надо много потратить. Я чуть не умерла на той дороге.

– Ну так подготовься. Наберись сил. Что тебе для этого надо?

Она усмехнулась. Открыть тайну? Не такая уж это тайна, Райзен говорила как о чем-то обыденном. И не от Хэнка же тайны хранить.

– Не поверишь… Лучше всего – заняться любовью с сильным мужчиной. Вот только не строй самодовольную рожу, Билле. Чтобы обрести силу, надо отказаться от удовольствия. А я не могу!

– Почему? – не понял он.

– Да потому что ты… ты… Блин! Не умеешь ты так, вот и весь сказ. Я едва не сдохла в Риаведи, мне сила нужна была, как воздух, как жизнь… И не получилось ничего.

– Оба-на, – пробормотал он, пораженный открытием. – Значит, ты просто силу хотела? Ты только из-за этого со мной?.. И всё?

– А ты думал, из великой страсти? Очнись! Когда мы встретились на дороге, я полдюжины часов как мужу глаза закрыла. Всерьез полагаешь, что мне хотелось любовных приключений в тот момент?

Хэнк выглядел прибитым. Ох уж эти брутальные мужики! Сами озабочены физиологией куда сильнее, чем романтикой, а от женщин ждут трепетной любви в любое время года и суток. И чувствуют себя обиженными, если выясняется, что у дамы могли быть иные, более прозаические мотивы.

– Билле, ну что ты надулся? – мягко произнесла Тереза и погладила его по плечу. – Какая разница, чего я тогда хотела? Силы не досталось, зато я узнала, как с тобой приятно. Подумала чуть-чуть и потом приехала к тебе.

Он слегка приободрился.

– Но именно в этой приятности закавыка. – Она вернулась к теме. – Ты же не даешь ускользнуть от наслаждения! А чтобы забрать силу, надо его исключить.

– Ну… – Хэнк озадаченно почесал бритый затылок. – Я постараюсь.

Она издала резкий смешок.

– Вот сейчас мне стало страшно! Не знаю, что пришло тебе в голову, Билле, но могу поспорить – это плохая идея.

Он покраснел. Судя по всему, идея и впрямь была сомнительна.

– И что тогда делать?

Она вздохнула.

– Ничего не делать. Это для тебя самое трудное. Я все сделаю сама. А тебе надо лежать смирно, держать руки при себе и ногами не дрыгать. Справишься?

– Ну-у-у… – В роли бревна Хэнк себя не представлял. А големы нужны. – Я… попробую.

В качестве источника силы Хэнк оправдал смелые надежды: лишь немного поспал, порелаксировал над чашкой крепкого чая и практически с прежней энергичностью вернулся к делам. Некоторое оторопение имело психологическую подоплеку: оказывается, и так можно… Это нереальное колдовство впечатлило его больше, чем собственно создание голема.

Использовать мужа как образец для голема Тереза наотрез отказалась. Ей была неприятна мысль, что его тело съедят. Лучше уж кого-нибудь… Выбор пал на Сниттке. Вот его копию пускай жрут, сколько угодно. Фактически, Тереза не особо расстроилась бы, если бы зохены сожрали оригинал.

Хэнк посмеялся, но кандидатуру утвердил. Вызвал помощника, приказал порезать себе руку и выдать Терезе столько крови, сколько она потребует. Глаза у Сниттке находились где-то в районе лба. Он тут же поделился с командиром подозрением, что его жена – злая колдунья. Должно быть, сам не ожидал, насколько близок к истине. Колдунья? А то. Знает заклинания, проводит ритуалы. И уж точно не добрая – во всяком случае, к высшему командиру Сниттке.

Голем вышел прекрасный. Тереза полюбовалась на него: вылитый Сниттке, мускулистый герой, притом молчаливый и не занудный. Как бы их местами поменять? Увы, увы…

Сниттке было велено подобрать для двойника что-то из обмундирования по своему размеру и одеть его. Он выразил недовольство:

– Господин Хэнк, ну неужели этим следует заниматься высшему командиру? Пусть ваша жена сама…

– Я гляжу, вы вообразили себя вправе распоряжаться моей женой, Сниттке? – разозлился Хэнк. – Моя жена не станет притрагиваться руками к вашему обнаженному телу. Исполняйте приказ!

Голема, облаченного в камуфляж, притащили на поляну. Маскировочный костюм, естественно, надевать не стали: смысл как раз в том, чтобы враги нашли тело. Аккуратно уложили его ничком на мину и вскрыли горло, надеясь, что запах крови привлечет зохенов.

Затея удалась. В камеру, подвешенную на дереве у поляны, Тереза вместе с Хэнком, Сниттке и сапером Ольцем наблюдала с базы, как из-за деревьев вышел первый зохен, ищуще принюхиваясь, увидел тело и, прыгнув на него, оторвал руку. Пока он ел, появились еще двое, принялись отгрызать ноги. Зрелище жутковатое, Терезу начало подташнивать, она отвернулась. Пожалуй, Сниттке все-таки не заслуживает такого конца. Это не настоящий человек, успокоила она себя. Всего лишь кусок искусственной плоти в форме человека, синтетическое мясо. Тошнота немного отступила, Тереза снова посмотрела на экран – зохенов было уже пятеро, и они рвали тело зубами. Быстрый промельк, повелительный рявк – на сцену вступили еще двое.Две. Стремительно приблизились, что-то крикнув по-своему, и самцы слегка расступились, давая присоединиться к пиршеству…

– Пора, – отрывисто бросил Хэнк.

Ольц нажал кнопку. Взрыв. Камеру залепило мутно-зеленым.

– Зовите Сантора, Сниттке, – распорядился Хэнк. – Пусть сходит, поглядит.

Доклад разведчиков порадовал Хэнка. Все зохены уничтожены, никто не уцелел. Наверняка можно было еще подождать, чтобы их подошло побольше, но лиха беда начало.

– Полдюжины големов, – решил Хэнк. – По всему фронту. Собираем зохенов, гасим и атакуем их основные позиции, пока не очухались.

Отличный план! Вот только…

– Полдюжины? – Тереза покрутила пальцем у виска. – Полдюжины! Ты не сможешь.

Хэнк ухмыльнулся:

– Ты меня недооцениваешь!

– Балда! Я тебя еще и переоценивала. Твои умственные способности. Ты думаешь, это просто шесть актов близости? Да будь так, я бы и не сомневалась. – Все равно сомневалась бы, Хэнк в таком возрасте, когда и меньшее считается за подвиг, но пусть уж тешит самолюбие. – Билле, с каждым разом ты отдаешь все больше сил. И в конце концов их у тебя вовсе не останется!

– Я сильный, – уперся он.

– Билле, но есть же предел человеческой выносливости.

– Хватит спорить! Старший командир Хэнк, это приказ.

Она поджала губы.

– Тот самый?

– Нет! Но если ты не хочешь исполнять приказы командира, тебе нечего делать в армии. Никаких вылазок, сиди в комнате и готовь мне постель и тапочки.

Вот ведь змей!

– В лоб тебе тапочком, – проворчала Тереза. – Хотела б я посмотреть, какой еще боец выполнит подобный приказ.

Получилось не слишком искренне. Во-первых, выполнил бы, если и не по духу, то по букве. Здесь Тикви как-никак. А во-вторых, смотреть на этакое совсем не хотелось бы. Но хуже всего, что угроза Хэнка – не пустой треп. Запереть ее в четырех стенах в прямом смысле у него не выйдет, но запросто перестанет доверять ей задания, пусть и в ущерб себе.

– Слушаюсь, верховный командир.

«Я же предупреждала» – могла бы она сказать с полным основанием. Но не сказала, все ясно и без слов.

Два раза Хэнк перенес нормально. Потом начались проблемы: изнуряющая слабость, головокружение, мушки в глазах, переходящие в темные пятна, которые никак не желали рассасываться. После четвертого раза Тереза предложила:

– Билле, отдохни. Сделай перерыв хотя бы на несколько дней. Отпейся чаем, а лучше кофе, отъешься.

– Некогда, – прошептал он. – Надо бить, пока зохены не опомнились.

– Та женщина, что научила меня, уморила четырех мужей, пятого откачали. Инсульты, инфаркты… Билле, я не хочу навредить тебе необратимо! И это не неподчинение приказу, а…

– Я знаю. Не спорь, делай, что нужно.

На пятый раз он потерял сознание. Тереза, проклиная упрямого дубомужика, накинула халат и побежала за врачом. Как она и предполагала – упало давление, рухнул сахар. Закончилось капельницей. Доктор выговорил Терезе:

– Нельзя же так укатывать мужчину! Если вам настолько неймется, заведите парочку любовников.

То есть она еще и виновата? Она аж дар речи потеряла.

– Никаких любовников, – просипел Хэнк. Ага, очнулся, услышал.

Между прочим, дельная мысль – не тянуть все силы из одного мужчины, а использовать разных. Но это чисто теоретически. Руководство для абстрактной колдуньи. А Тереза так поступать не будет – не столько из-за того, что Хэнк против, сколько потому, что сама не хочет.

Она заварила чай покрепче – жаль, что здесь нет целебных трав, а если и растут, она их не знает. Подложила под голову Хэнку высокую подушку, стала поить.

– Билле, может, больше не надо?

Он посмотрел на нее глазами, в которых решимость смешалась с отчаянием. Нет, этот упертый бычара не отступится. Принципы и гордость в одном флаконе – самоубийственное сочетание. Он ни за что не признает свою слабость.

– Я очень устала, Билле, – постаралась произнести Тереза как можно жалобнее. – И внутри все болит.

На самом деле она давно так прекрасно себя не чувствовала. Наверное, вообще никогда. Энергия распирала ее изнутри, светилась вокруг нее невидимым ореолом. А Сантор, зашедший в промежутке для доклада, похоже, увидел это свечение – такой взгляд у него был… Терезе казалось, будто она парит над землей, а не стоит на ногах, и способна свернуть горы и обратить реки вспять. Потрясающее ощущение.

Раскусил ли Хэнк ее ложь? Скорее всего, да: не такой уж он дурак, что бы она ни говорила. Но малодушно позволил себе уцепиться за ее слова:

– Ладно… Думаю, пяти големов хватит.

Пять голых клонов Сниттке лежали на земле, влажной после недавнего дождя. Оригинал, зажимая все еще кровоточащее запястье, косился на них, стараясь не выдавать своих чувств. Был бы он лошадью, нервно прядал бы ушами. Был бы христианином, осенял бы себя крестом.

– Одевайте, – велела Тереза. Кроме нее, отдать приказ было некому: верховный командир отлеживался, усиленно поглощая витамины, а высший пребывал в тихом ступоре. – И развозите по местам.

– Так точно, госпожа Хэнк! – Фарн, стоявший наготове с комплектами обмундирования, стукнул себя кулаком в грудь.

– Господин Сниттке, не стойте, как на своей казни! – Пощечину ему, что ли, дать, чтобы пришел в себя? – Вызывайте Ольца, ставьте саперам задачу. Или мне дальше за вас командовать?

Нет, этого он точно не хотел. Встрепенулся, бросил последний безумный взгляд на големов и зашагал к штабу, доставая переговорник.

– Руку-то себе забинтуйте! – крикнула ему вслед Тереза.

Она больше не летала, но упадка сил не ощущала, была бодра, как обычно. Хорошо, когда тратишь не свою энергию, а заемную. Если бы еще это не была энергия Хэнка!

Хэнк завел новый разговор, как только прошел очередной этап наступления. Тактика показала отличный результат, зохены несли потери, в смятении отходили.

– Нужны еще големы.

– Опять будешь отдавать дурацкие приказы? – Тереза окрысилась. – Я отказываюсь вредить твоему здоровью, понял? И грозись запереть, сколько хочешь, все равно выпустишь, как прижмет. Так что завянь! Два голема, максимум три.

– Этого не хватит. Нам фронт надо двигать, а не по мелочи кусать. По-хорошему, дюжина требуется. Полдюжины – самое малое.

– Три. И не пырься на меня так, словно прикидываешь, как меня еще использовать. Других мужиков я привлекать не стану, даже если ты вдруг передумал.