Текст книги "Раздвоение чувств"
Автор книги: Натали Митчелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Его тело скользило по моему, и мне чудилось, что он проникает в меня всеми своими членами и мы становимся одним многоруким, четвероногим существом. Счастливым существом, которое должно жить долго и счастливо, потому что оно – единственное в своем роде.
Удивленная происходящим, круглая луна следила за нами через незадернутые занавеси, и я подумала, что тот кузнец, который видится с Земли, подглядывает за нами. И почему-то преисполнилась гордостью за то, что занимаюсь любовью на глазах у этого далекого, но всевидящего свидетеля. Мне нечего было стесняться. Мы ведь не просто занимались любовью. Мы любили друг друга. Теперь я знала, что это такое.
– Я и не думал, что найду тебя, – прошептал Дэвид мне не на ухо, а в губы. – Мне казалось, что так не может быть ни с кем. Что это все выдумки писателей. Их прекрасные фантазии. Плоды воображения...
Мне стало смешно:
– Я и есть писательский плод. Только не плод воображения, а настоящий...
– Может, поэтому ты такая?
– Какая?
Он рассыпал нежные поцелуи по всему моему телу, нашептывая:
– Самая нежная, самая красивая, самая веселая, самая лучшая... Я счастлив, Эшли.
– Я тоже, Дэвид.
– Если б я знал, какая ты, – опять повторил он свои слова, уже звучавшие сегодня.
Я попыталась понять их:
– Тогда ты нашел бы меня раньше?
Он часто заморгал, потом улыбнулся:
– Я нашел бы тебя еще в детстве.
– Вот когда мне тебя очень не хватало... У меня совсем не было друзей.
– Зато у тебя был классный отец. Это, знаешь ли, тоже не мало.
Я охотно согласилась, но добавила, что все-таки родительская любовь не совсем защищает от одиночества.
– Я знаю, – сказал Дэвид.
Я подумала, что надо бы подробнее расспросить о его детстве, но сейчас мне не хотелось разговоров. Этого мне хватало и с отцом... Я снова нашла губы Дэвида. И подумала, что таких нет ни у кого.
Мне показалось, что времени прошло совсем немного, мне не хватило его, чтобы насытиться этой любовью, которая по-настоящему была первой. Но за окном уже стало светло, когда мы, наконец, устали и решили вздремнуть. Впервые я уснула на чьем-то плече и не почувствовала никакого неудобства, хотя раньше мне казалось, что это выдумки литераторов, так ведь и шею можно свернуть! Но с Дэвидом было удобно все.
И, проснувшись, я тоже не испытала неловкости. Я только успела посмотреть на него, спящего, и он тут же открыл глаза и улыбнулся. У меня дух захватило от этой улыбки! И подумалось: «Как же это случилось, что такой красивый парень заметил такую уродину, как я?»
И тут снова, как всегда некстати, влез Том Брэдли, заверявший, что научит меня видеть себя. Я подавила вздох, чтобы Дэвид не подумал, будто я сожалею о чем-то. Нет, я только решила, что, видимо, отныне мне придется смириться с присутствием Тома. Таким, незримым, он все-таки раздражал меня меньше.
– Лучшее утро в моей жизни, – сказал Дэвид негромко. – Обычно я просыпаюсь со стоном: ну вот, опять! Я – типичная сова, так что и не думай будить меня рано.
– Ты уже проснулся.
– Я имею в виду, завтра. И послезавтра. И всю оставшуюся жизнь.
Я закрыла глаза. Мне показалось, что я все еще сплю. Разве могло быть правдой то, что отныне, открывая по утрам глаза, я всегда буду видеть это необыкновенное лицо? Хотя, собственно говоря, Дэвид предлагал мне то же самое, что и Том днем раньше... Почему-то всем хотелось немедленно прибрать меня к рукам, точно без отца я выглядела откровенно сиротливо.
В его голосе прозвучала тревога:
– Тебе такая перспектива не нравится?
Быстро открыв глаза, я воскликнула, забыв, что Крис еще может спать:
– Что ты, Дэвид! Ничего и лучше быть не может.
– А если еще и маленькая чашечка кофе? – спросил он насмешливо.
– Это уже неправдоподобно! Ты сваришь мне кофе? Дэвид, ты меня пугаешь!
Он тихонько рассмеялся:
– Я боюсь попросить об этом тебя. Вдруг ты сделаешь какую-нибудь бурду?
И он был прав: варить кофе я никогда не умела. Отец пытался меня научить, но, поскольку у него это получалось превосходно, я не чувствовала особой необходимости обучаться.
У Дэвида кофе тоже вышел замечательным. Когда я выбралась из душа, домик уже был полон густым ароматом, и мой нос заработал, как у ищейки.
– Сюда! – крикнул показавшийся из кухни Крис. – А то я сам все выпью.
Дэвид встретил меня стоя, лицо у него так и сияло. Мне трудно было поверить, что это мое присутствие делало его настолько счастливым. Но я старалась убедить себя, что нахожусь во власти глупого стереотипа, думая, будто красивый мужчина способен влюбиться только в красивую женщину. В моем случае дело тоже было не в красоте. Если б Дэвид был таким же дураком, как бедняга Том, я вряд ли попала бы во власть его очарования. Будь у него хоть самая ослепительная улыбка на свете...
– Ну, как тебе? – спросил он нетерпеливо, когда я попробовала его кофе.
– Чудно! – простонала я. – Лучше и быть не может.
– Как и все этим утром...
– Ох-хо-хо! – ехидно пропел Крис. – Какие нежности! Меня сейчас стошнит.
Дэвид вопросительно взглянул на меня:
– Выгнать это помело, чтоб не болтало?
– Этого милого ребеночка? Ну что ты, пускай забавляется.
Крис так и взвился:
– Это кто тут ребеночек?!
– Тот, кто еще не дорос, чтобы понять взрослых, – произнесла я противным, наставительным тоном. Но не выдержала и рассмеялась: – Ладно, Крис, не обижайся! Меня бы тоже стошнило, если б при мне любезничали, как мы с Дэвидом. Но когда это происходит с тобой, все воспринимаешь иначе, понимаешь?
Но он вдруг помрачнел:
– Не понимаю. И никогда не пойму, ты же видишь! Думаешь, найдется девчонка, которая захочет со мной...
– Думаю, найдется, – ответила я спокойно. – Потому что, когда находится парень, с которым интересно и легко, девушки чаще всего принимают все в нем. Есть, конечно, исключения, всякие стервочки, но ты же умный мальчишка, ты на таких не будешь западать.
Он покосился на брата:
– У Дэвида была одна стервочка.
В груди у меня больно кольнуло: я так и знала. Что-нибудь должно было обнаружиться...
– Я и не сомневалась, – ответила я вслух. – Он же взрослый человек. И уже научился варить кофе. Спасибо, Дэвид! А теперь мне пора.
Дэвид вскочил:
– Сейчас я переоденусь.
– Не надо, – остановила я. – Мне нужно поскорее оказаться дома. Мы потом... созвонимся, ладно?
Но он вышел из кухни следом за мной.
– Эшли, ты же не можешь обижаться за то, что было еще до тебя.
Я обернулась уже в дверях:
– Нет, конечно! А кто сказал, что я обижаюсь? Дэвид, мне просто пора идти.
– Это закончилось еще в прошлом году.
– Жаль. Жаль, что тебе пришлось пережить такое.
– А мне ничуть не жаль. Ничего серьезного и не было. Ничего, о чем можно пожалеть. Видишь ли, она была... не тем человеком.
Я холодно заметила:
– Так всегда говорят, когда расстаются. Если у нас с тобой ничего не выйдет, ты тоже скажешь потом, что я была не тем человеком.
У него резко сузились глаза:
– Я никогда не скажу этого!
– Я этого не узнаю.
Он не выбежал за мной следом, а я не оглянулась, хотя мне очень хотелось. Не поднимая головы, потому что мне ни с кем не хотелось ни здороваться, ни тем более вступать в разговор, я быстро шла, занимая себя счетом шагов и не пытаясь разобраться в том, почему же все-таки ухожу. Ревность к прошлому? Неуверенность в его искренности? Боязнь чего-то более прочного, чем связь на одну ночь? Если бы Крис не сболтнул про ту девушку, чем обернулось бы это солнечное утро?
Я представила, что все могло сложиться иначе: мы допили бы кофе и вышли из дома вместе, чтобы сходить за моими вещами. И я поселилась бы у братьев, по крайней мере, до тех пор, пока наш дом не был бы продан. Дэвид продал бы его, и тогда мы решили бы, что делать дальше. Может, я и согласилась бы остаться в этом городке, скрывающем, как оказалось, такие чудесные тайны, как Дэвид. Я узнала эту тайну.
7
Еще завидев издали свой большой дом, я подумала, что ненавижу его. Я ни за что не хотела оставаться в нем даже на день. Отца здесь не было, значит, и ничего хорошего не было, а была только Джун, которую я уже видеть не могла. И она меня наверняка тоже.
Я надеялась, как-нибудь проскользнуть в свою комнату, но Джун встретила меня уже в холле, будто поджидала. На ней было оливкового цвета платье, в котором со своей незагорелой среди лета кожей она выглядела бледной поганкой. Но самоуверенной поганкой.
– Не буду спрашивать, где ты провела эту ночь, – начала она скрипучим, противным голосом.
– Да уж, пожалуйста! – отозвалась я ехидно и попыталась все же пройти к себе.
Однако Джун твердо решила задержать меня. Бесцеремонно встав на пути, она заявила:
– Но так не делается, Эшли!
– Как именно? Я должна была предупредить тебя? С какой стати?
Джун скривила свое кукольное личико:
– Да я не об этом. Ты приглашаешь в дом гостя, а сама исчезаешь неизвестно куда и насколько.
У меня похолодели руки:
– Какого еще гостя?
– А! – У нее от изумления едва глаза не выскочили. – Ты даже не помнишь? Хороша хозяйка!
– Какого гостя?!
– Это она про меня говорит, – раздался с лестницы голос Тома.
Я медленно обернулась, едва справившись со жгучим желанием броситься прочь.
– Что ты здесь делаешь?
– Я же снял у тебя комнату, забыла? – ответил он с уже знакомым мне простодушным видом. – Это ж только вчера было, а ты уже...
С трудом собравшись с мыслями, я начала:
– Во-первых, мы не договорились окончательно. А во-вторых, мы же... Том, я вообще не думала, что ты явишься сюда после нашего... прощания.
– Ну, – промычал он. – Я вообще-то извиниться пришел. А Джун...
– Вы уже подружились?
Она отрезала:
– Ничего подобного.
– А что так? Вы – одного поля ягода.
Пояснять, что имею в виду, я не стала. Почему-то жаль стало Тома, вся вина которого была в недостатке извилин. Но это, конечно, не уравнивало его с Джун.
– Ладно, – вздохнула я. – Раз уж ты переночевал тут, оставайся. Правда это ненадолго.
Джун напряглась:
– В смысле?
– Я решила прямо сегодня начать продажу дома. Сколько можно тянуть?
– Такие дела враз не делаются, – глубокомысленно заметил Том.
– Я прекрасно понимаю это сама, Том. Но начинать ведь когда-то надо.
Сплетя пальцы, которые она ежесекундно выгибала то в одну, то в другую сторону, Джун прошлась из угла в угол и остановилась передо мной.
– Хорошо, Эшли. Делай, как знаешь. По всему видно, нам с тобой уже не найти общего языка.
«Дошло наконец-то!» – подумала я с облегчением и даже улыбнулась ей одним уголком рта.
Том с тревогой спросил:
– Но я поживу пока, да?
Я махнула рукой:
– Живи себе, странник! Но готовить завтраки тебе тут никто не собирается. Усвоил?
– Я сам могу! – оживился он.
– Опять омлет?
Мне вдруг вспомнилось, что омлет был вкусным, да и вообще полдень вчерашнего дня выдался по-настоящему солнечным. На секунду мне даже стало жаль того, что потом у нас с Томом все вышло так несуразно.
– Могу придумать и чего-нибудь повкуснее, – проговорил он просительно.
Я заставила себя сказать то, что думала:
– Омлет был классным, Том. Серьезно, очень вкусным. Ты – прирожденный повар. Не думал заняться этим профессионально?
У него предсказуемо вспыхнули щеки:
– Спасибо, Эшли. Только какой из меня повар.
– Вот ступай на кухню и покажи какой. А нам с Джун нужно поговорить.
Я произнесла это слишком повелительным тоном, но он не взбрыкнул, послушался. И опять память к чему-то подсунула фразу, произнесенную голосом Тома: «Я буду тебе верным мужем». В душе откликнулось: а вдруг вот оно – подлинное. Бесхитростный парень из Техаса, который никогда не предаст, не обманет и не изменит. А такой, как Дэвид... Ох, Дэвид!
Едва удержавшись, чтобы не застонать вслух, я опрокинулась в кресло-качалку, обожаемое моим отцом, и покосилась на Джун.
– Я хочу знать, останешься ты в Гринтауне после того, как мы продадим этот дом, или уедешь отсюда? Давай сразу расставим все точки над «i».
Присев на стул напротив меня, Джун настороженно уточнила, не разнимая пальцев, выдававших напряжение, которое возникло в ней:
– А тебе зачем?
– Затем, что мы с тобой не уживемся в одном городе, даже если дома у нас будут разные.
– Да брось, Эшли! – произнесла она развязным тоном, который так забавлял отца. – Какая тебе разница, где я буду? Ты-то ведь все равно уедешь отсюда! Ты сто раз об этом говорила. Не столкнемся же мы с тобой опять в каком-нибудь городишке!
– Кстати, Джун, – впервые заинтересовалась я, – а откуда ты родом?
На ее пухлом личике вдруг отразилась легкая паника, возмутившая скудную душу.
– А тебе зачем? – повторилась она, рассмешив меня. – Чего это ты смеешься?
Но я уже не могла остановиться:
– Не из Техаса, нет? То есть сначала из Алабамы, потом из Техаса.
– Это ты к чему?
– Ладно, Джун. Вижу, с тобой каши не сваришь. – Я постаралась взять себя в руки. – Видишь ли, в чем дело... Я еще не решила окончательно, стоит ли мне уезжать отсюда. Но если ты точно остаешься здесь, тогда мне пора складывать чемоданы.
Подражая мне, она заявила:
– Видишь ли, Эшли... Я тоже пока сама не знаю, уехать мне или остаться. Но все решится прямо на днях. Тогда я тебе и скажу.
– Ты завела женатого любовника? – весело спросила я, разглядывая ее в упор.
Джун с нелепым вызовом приподняла свою круглую мордашку:
– Почему это сразу – женатого?
Оттолкнувшись ногой, я закинула руки за голову. Разговор начинал нравиться мне.
– Такой вывод напрашивается сам собой, – пояснила я. – Ну, раз он что-то решает на твой счет. Первое, что приходит в голову: он решает сбежать с тобой из семьи или нет. Я бы ему не советовала.
– А тебя кто спрашивает?
– Никто. К сожалению.
Она вся передернулась:
– Нечего тут жалеть!
Я ласково улыбнулась ей:
– Не к моему сожалению. К грядущему сожалению того парня, который связался с тобой.
– Прямо сразу так – связался?
– Сразу или нет, этого я не знаю.
На ее лбу появились некрасивые морщины:
– Чего ты не знаешь?
– Ох, Джун, ты меня так утомляешь... Почему с тобой так трудно разговаривать? Наверное, надо быть мужчиной, чтобы переносить тебя.
Теперь у нее дрогнул подбородок. Подобрав ноги, она, наконец, разняв руки, сложила их на коленях и стала похожа на перезревшую школьницу.
– Эшли, за что ты меня так ненавидишь?
– Ты уже спрашивала, Джун, – вежливо напомнила я. – И я уже объясняла тебе. По-моему, даже не один раз. Но если ты настаиваешь...
Она прервала меня:
– Не надо.
– А, ты вспомнила!
– Не надо, Эшли!
Я поморщилась от ее крика:
– Ладно, ладно, Джун! Успокойся. Ты же сама хотела повторения урока. Но раз ты отказываешься...
– Господи, Эшли, о чем мы вообще говорим?
– Ты что забыла? – Я остановила кресло, чтобы посмотреть ей в глаза.
Она потупилась:
– Перестань, Эшли...
Снова оттолкнувшись, я сказала:
– Ты все помнишь, Джун, правда? Ты помнишь, как задурила ему голову?
– Да нет никакого женатого парня!
Она вскочила со своего стула, опрокинув его, и решительно шагнула ко мне, как будто собиралась ударить. Но, конечно, даже не прикоснулась. Попробовала бы она тронуть меня...
Мне уже не хотелось скрывать своей злости, не хотелось веселиться.
– Ты – беспросветная дура, Джун! Я говорю о своем отце. О Джеффри Халсе, еще помнишь такого? Талантливого, умнейшего человека, перед которым ты вертела задом до тех пор, пока он не...
– Перестань! – вдруг завизжала она и затрясла перед моим лицом сжатыми кулаками.
Я ударила ее по руке, и она отскочила. По щекам ее текли слезы, в которые я, конечно, не верила.
– Это ты перестань, – попросила я, стараясь не потерять самообладания. – И подними стул, пока не растянулась сама. Может, ты забыла, но в доме посторонний. Ему совсем необязательно знать все подробности нашей прошлой счастливой жизни.
Растерев по лицу слезы, она посетовала:
– Какая же ты злая, Эшли!
– Зато ты – сама доброта. Сделай еще одно доброе дело: уезжай из Гринтауна. И чем дальше, тем лучше.
Нагнувшись за стулом, Джун посмотрела на меня снизу. Светлые кудряшки нависли на глаза, как у болонки. Глупой и злой.
– Может, и уеду, – сказала она. – Только не потому, что ты так просишь, так и запомни.
– Да как угодно, Джун. Только уезжай.
Теперь она опустилась на краешек дивана. Все время казалось, что Джун вот-вот бросится бежать.
– Так ты точно решила остаться? – спросила она с любопытством.
– Нет, – ответила я коротко.
– Тогда с чего же мне обязательно сматываться отсюда?
Я пожала плечами:
– Хочу напоследок облагодетельствовать этот городок. Очистить его от тебя.
Внутри меня было другое: «Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь встретилась с Дэвидом. Только не ты. Даже если у нас с ним не сложится. Ты – это то, чего я меньше всего желаю этому человеку».
Но Джун не следовало знать даже его имени. Достаточно было того, что однажды она каким-то образом узнала имя моего отца.
И в этот момент опять возник Том. Стоило мне подумать о Дэвиде, как Том снова вклинился между нами, вылез из кухни с абсолютно счастливой физиономией и сообщением о том, что завтрак готов.
Я с недоверием спросила:
– И что же это?
– Гренки с яйцом, – объявил он радостно.
– Опять яйца?
– Ты хотела... А чего ты хотела?
– Чего?
Ответом прозвучал телефонный звонок. Мы все вздрогнули так, будто в этот момент делили награбленное. Джин с испугом спросила:
– Кто это?
Из меня опять полезло ехидство:
– Тебе стоит поднять трубку, и ты узнаешь ответ на этот вопрос.
– Только недолго разговаривайте, – взмолился Том. – А то ведь все остынет.
– Холодные гренки – это ужасно, – откликнулась я, перекрикивая телефонные звонки.
Наконец поднявшись с дивана, Джун нервно одернула платье, которое было ей узковато в бедрах, и пошла к телефону. Мы с Томом проследили за ней молча. Я думала о Дэвиде, а Том о своих гренках.
– Алло? – протянула Джун, и брови ее поползли вверх. – Нет, это не Эшли. Да, она дома.
Выпрыгнув из кресла-качалки, я бросилась к телефону, на бегу выкрикивая:
– Отдай! Не смей разговаривать с ним!
Джун сунула мне трубку, но не отошла, и мне пришлось толкнуть ее в грудь.
– Отойди же! Нет, это не тебе, – добавила я, услышав вопросительный голос Дэвида. – Это тут... Ну, ты знаешь. Как ты узнал мой номер?
– Эшли, милая, с помощью компьютера можно найти любой, стоит только набрать имя. Но я не об этом хотел поговорить, – оборвал он сам себя.
Я торопливо заговорила:
– Слушай, только не сейчас, ладно? И не по телефону, если можно.
У него сразу померк голос:
– А что, он у вас на прослушке?
– Я не могу, понимаешь?
– Ладно, Эшли, как хочешь. Я только хотел сказать тебе, что прошлое не должно уничтожать будущее. У каждого из нас есть прошлое, у тебя тоже, но для меня оно будет что-то значить, только если ты захочешь этого. Сама захочешь. Например, твой отец всегда будет с нами, хоть я и не знал его...
Сзади раздался голос Тома:
– Эшли, там все остывает.
– Да пошел ты! – заорала я, не подумав закрыть трубку, и тут же мне в ухо впились частые гудки.
От ужаса я завопила на весь дом:
– О нет! Дэвид!
– Дэвид? – немедленно уцепилась Джун. – Кто такой этот Дэвид?
– Какое тебе-то дело?!
Я металась по комнате, не понимая того, что не должна была все еще оставаться здесь. И все натыкалась на Тома, который следил за мной с непонимающим и сочувствующим видом. В мыслях у меня мелькнуло, что, если он еще хоть раз скажет про гренки, я ударю его чем-нибудь тяжелым, например большой глиняной вазой, что стояла возле окна. И тут меня осенило.
– Пойдем со мной. – Я схватила Тома за руку.
Не заикнувшись о завтраке, он только спросил:
– Куда?
– Какая тебе разница? – рыкнула я. – Ты все равно ничего тут не знаешь.
Кое-что он, правда, успел узнать, но сейчас мне не хотелось даже думать о том, что именно Том проник на наше с отцом место.
Джун насмешливо крикнула мне вслед:
– А как же с домом? Ты же прямо сегодня собиралась выставить его на продажу.
– Я как раз и тороплюсь к риэлтеру! – не обернувшись, ответила я.
Руку Тома я не выпускала из своей, хотя он наверняка последовал бы за мной и без принуждения. Почему? Этим вопросом я больше не задавалась. Мне просто было некогда об этом подумать.
8
До дома Дэвида мы добежали в три раза быстрее, чем я прошла этот путь утром. С разбега стукнув в дверь, я ворвалась в комнату и сразу поняла, что Дэвида нет, потому что Крис сидел у телевизора с бутылкой пива.
– Ой! – вскрикнул он и попытался спрятать улику. – Это ты, Эшли... А это кто?
– Никто, – отрезала я. – Где Дэвид?
– Ушел на работу.
– На работу...
Я как-то и забыла, что весь мир сейчас работает, только я выясняю отношения с моими мужчинами. Том шумно дышал за моей спиной, не вмешиваясь в разговор. На миг я даже почувствовала к нему что-то вроде слабенькой благодарности.
– Где его найти? – спросила я у Криса.
Все еще не решив, можно ли открыто показывать мне бутылку, не выдам ли я его, он пробормотал, продолжая держать руку за колесом:
– Откуда я знаю? Может, в офисе. А может, с клиентом где-нибудь... Ты позвони ему на мобильный.
Я хлопнула по карману:
– Свой не взяла!
Крис с сожалением сообщил:
– А мой сдох. А знаешь что, позвони ему в офис, может он еще там. Где телефон, ты знаешь.
– А... – Я замялась. – Крис, а как ваша фамилия?
Том присвистнул:
– Ну, ты даешь!
– Заткнись, – посоветовала я. Он опять начал раздражать меня.
Фыркнув, Крис с гордостью сообщил:
– Уилкинсон.
– Дэвид Уилкинсон, – повторила я, как мантру, и решительно сняла трубку.
Крис продиктовал мне номер, и, на удачу, в офисе оказалось не занято, вот только Дэвида на месте не было. Мне сообщили, что он работает с клиентом.
– Я – жена этого клиента, – легко соврала я. – Мне ведь тоже необходимо посмотреть дом! Мы договаривались встретиться на месте, а я куда-то затеряла бумажку с адресом. Вы не напомните мне? Будьте добры! Я прямо сейчас и подъеду.
Нащупав в кармане джинсов денежные бумажки, я решила, что не стану возвращаться за машиной, а возьму такси. Тем более и с Тома можно взять половину, хоть он и ехал со мной против своего желания.
Когда мне сказали адрес – дом, который продавал Дэвид, находился на другом конце города, но у нас все расстояния преодолевались за четверть часа – я бросилась к двери, на бегу бросив Крису:
– Спасибо! Еще увидимся.
Он завопил вслед:
– Эшли! Не говори ему!
– Ни за что! – проорала я уже из-за двери.
Том схватил меня за руку:
– Куда теперь?
– Мне известно куда, и этого вполне достаточно, – отрезала я.
Он издал какой-то странный смешок, но ни о чем не стал больше спрашивать.
Выскочив на улицу, мы поймали такси и помчались по заветному адресу. Том ни разу не взглянул на меня, он смотрел только в окно, будто надеялся заметить кого-то, и я вспомнила про его сестру.
– Ее мы тоже найдем, – пообещала я и даже похлопала его по колену. – Только попозже.
Том ничего не ответил и не тронул мою руку, и это заставило меня задуматься о том, что если он действительно влюбился в меня, то страдает сейчас не меньше моего, только у него еще и надежды никакой нет. Как бы ни была я напугана, мне все-таки верилось, что Дэвид простит меня и все поймет, ведь умный парень – сразу видно, и не злой, судя по тому, как он нянчится с братом. У Тома же такой веры в душе быть не могло, и мне стало от души жаль его.
Покинув такси (причем Том вышел, даже не предложив разделить со мной затраты!), мы немного поплутали в поисках названного адреса. Все молча, не глядя друг на друга. Зачем я взяла его с собой, Том не спрашивал. Да так было и спокойнее.
Наконец мы вышли к нужному нам дому, и я первой вошла через незапертую дверь. И на всякий случай оглянулась: не сбежит ли Том. Но мой техасец все еще был рядом, и это опять напомнило его слова, что он не бросит меня, пока я буду делать вид, что брыкаюсь. Выходит, сейчас он был уверен, что я только прикидываюсь влюбленной в другого, чтобы раззадорить его.
Это поразило и разозлило меня. Неужели мне придется выйти за Дэвида замуж, чтобы Том, наконец, поверил, что это всерьез? Честно говоря, слово «придется» было не совсем точным. Я ведь ничего не имела против... Теперь, когда так ясно почувствовала, что могу потерять Дэвида. Потерять? О нет!
Я нашла его на втором этаже, в просторной светлой комнате, похожей на детскую. Он что-то увлеченно объяснял молодой светловолосой женщине в стильном брючном костюме кремового цвета и улыбался так, что у меня сжалось сердце. Они оба были такими красивыми, высокими, взрослыми и почти юными одновременно, что я сразу вспомнила, какого я маленького роста и как смешно торчат мои короткие волосы. А улыбка... Ничего голливудского в ней не было, мы с отцом смеялись над теми, кто демонстрирует все свои зубы.
Но я все-таки позвала:
– Дэвид!
Он оглянулся и удивленно вскинул брови:
– Ты что тут...
Потом вспомнил о клиентке и вежливо – на мой взгляд, так чересчур вежливо – извинился и добавил:
– Я на секунду.
«Для меня хватит и секунды», – перевела я.
– Что ты здесь делаешь? – Он проговорил это, еще только подходя ко мне, и тут увидел Тома. – Привет!
Тот буркнул что-то неразборчивое и опустил голову. Я подумала, что теперь, когда он увидел Дэвида, все его надежды умерли окончательно.
Дэвид вопросительно посмотрел на меня:
– Ты нас не познакомишь?
– С кем? А, это Том. Он... Он снимает у нас комнату. Разыскивает тут свою сестру.
– Ему это неинтересно, – сказал Том.
Но Дэвид возразил:
– Напротив. Наверняка это очень важно... Только сейчас у меня нет на это времени.
– Я вижу, – сказала я, посмотрев на блондинку. – Ты очень занят.
– Да, очень, – подтвердил он с вызовом.
– Извини, мы сейчас уйдем. Я только хотела, чтобы Том подтвердил, что это я ему крикнула: «Пошел к черту!» Или что я там крикнула?
– А, ну да, – промямлил Том.
Дэвид нетерпеливо оглянулся:
– Хорошо, я понял. Потом, ладно? Извините, но мне действительно некогда.
Я повернулась и побежала вниз по лестнице, не дожидаясь, когда он повторит это в третий раз. Громко топая, Том помчался за мной следом, и мне то и дело казалось, что он сейчас наступит на меня, раздавит и понесется дальше.
Дэвид крикнул сверху:
– Эшли, подожди!
Но когда я уже внизу оглянулась, он по-прежнему был на втором этаже.
– Это и есть твой круг, да? – спросил Том, когда мы уже оказались на улице. – Вот так тебе нравится, да?
Я приказала уже в который раз:
– Заткнись, Том.
– Я-то заткнусь, – согласился он. – Только и тебе придется заткнуться, если выйдешь за богатого. Будет помыкать тобой как захочет.
– Это мы еще посмотрим...
– И смотреть нечего. Видала, как он тебя отшил? Некогда, и все тут.
Я не очень уверенно заметила:
– Он работает.
– Ну, понятное дело! У этих, которые деньги зарабатывают, всегда один ответ. Работаю, мол, и все тут. Денежки счет любят.
Это уже вывело меня:
– Да с чего ты взял, что Дэвид – богатый? Ты же видел, как они с братом живут! Это что, было похоже на дворец? Халупа халупой...
– Мы и похуже жили.
– И что из этого следует? Все, кто живет чуть лучше вас, уже богачи? Я тоже?
Он спросил каким-то странным тоном:
– А что, нет, что ли?
– Я так не думаю, – рассеянно отозвалась я, высматривая такси.
– Но у тебя ведь чего-нибудь припрятано на черный день, а? С голоду-то, поди, не помрешь, ежели чего.
Вспомнив о письме Ван Гога, я согласилась, что помереть, как изъяснялся Том, конечно, не помру, но из этого не следует... Мне почему-то показалось, что мы уже говорили об этом.
– Я бы тебе и так не дал помереть, будь уверена, – неожиданно сказал Том.
– Ты?
Я едва удержалась, чтобы не спросить: «А при чем тут вообще ты?» Но тут показалось такси, и я бросилась ему наперерез. Нельзя сказать, чтобы я очень торопилась домой, что меня ждало там? Но мне хотелось поскорее убраться отсюда и не видеть, как Дэвид выведет эту молодую даму. И какие у них будут лица...
Когда мы забрались в машину, Том опять забубнил, не глядя на меня:
– Я ж тебе говорил. Вышла б за меня, горя бы не знала. Я на жизнь всегда заработаю.
– Да ну?
– Да точно тебе говорю!
– Что ж вы тогда с сестрой так бедно жили?
Он смутился и, по обыкновению, покраснел до ушей. Потерев кончик носа, Том пробормотал:
– Так я же маленьким был.
– Она что, уже давно замуж вышла? Я так поняла из твоего сумбурного рассказа, что вот только что...
– Да ладно тебе о моей сестре! – с неожиданной злостью бросил он. – Ты о нас с тобой можешь поговорить? Что ты все юлишь туда-сюда?
«Ну ладно, – решилась я. – Ты сам напросился».
– О нас с тобой никакого разговора быть не может, – сказала я напрямик. – И нас с тобой быть не может, понимаешь? Никогда.
Немного помолчав, он спросил, продолжая разглядывать свои колени, обтянутые джинсами:
– Это твое последнее слово?
– Да, Том, – ответила я решительно. – Никогда – это мое последнее слово. Я никогда не то что не выйду за тебя замуж, но и спать с тобой никогда не буду. Признайся, ты ведь этого хочешь?
– Я тебе так противен?
Мне показалось, что подтвердить такое будет слишком жестоко. И я пошла на попятный:
– Не противен, нет. Но я не хочу этого без любви, понимаешь? Потому что уже убедилась: когда любишь человека, все совсем иначе.
Чуть повернув голову, Том заглянул мне в глаза. Взгляд у него был, как у обиженного ребенка, у меня даже сердце сжалось.
– Ты спала с ним?
– Да, – ответила я, чтобы у него не оставалось иллюзий на этот счет.
– И ты его любишь?
И я опять ответила:
– Да.
Потом добавила:
– Мне кажется, да.
– А как ты поняла, что любишь?
Это был правомерный вопрос, я и сама задавала его себе. И сформулировать ответ было сложновато.
– Это невозможно объяснить, Том. Это просто чувствуешь... И интуитивно понимаешь, что это – настоящее. А слова...
– Но он же тебя не любит!
– Заткнись! – прошипела я уже в который раз. – Ты не смеешь мне этого говорить.
Том ухмыльнулся:
– Злишься, потому что сама это уже поняла. Любил бы, так не отшил бы тебя так...
– Как?
– Эшли, да он же холодный, как лед!
Я усмехнулась ему в лицо:
– Оригинальное сравнение!
Том вспыхнул:
– А ты не к словам цепляйся, а в душу смотри.
– Тебе? – протянула я со всем презрением, на какое была способна. – Мне неинтересна твоя душа.
Он опять забубнил:
– Конечно, тебя только деньги интересуют.
– Господи! Опять ты о деньгах? Да какие деньги? Нет их у него, понимаешь?
Откинувшись, он вдруг спокойно спросил:
– А если б у меня были деньги?
Я отрезала:
– Это ничего не изменило бы.
– А у тебя не было бы ни гроша. Даже твоей заветной заначки не было бы.
– Все равно.
– Да? Ну, посмотрим.
Том произнес это так зловеще, что мне стало как-то не по себе, хотя я и отдавала себе отчет, что это всего лишь пустые угрозы отчаявшегося, глупого человека. Но я понимала и то, что даже круглый дурак может быть опасен, если его вывести из себя, а Том все-таки не был таковым. Кто знает, не встреться мне вчера Дэвид, может, со временем я и убедила бы себя, что Том вовсе не так уж плох. Сейчас в такое трудно было поверить, но кто знает...
