Текст книги "Еловое печенье для босса (СИ)"
Автор книги: Натали Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 5. Фея Дзинь-Дзинь
Христос
Слышу какой-то стон. Негромкий. Потом он повторяется.
Потом до меня доходит, что стону я сам. Потом… Я решаю приоткрыть глаза. Выходит открыть лишь один. Я ослеп, что ли?
В комнате не так темно – из коридора падает свет. Немного полежав, догадываюсь, что не ослеп, просто глаз закрыт чем-то. Беру это что-то и приподнимаю с глаза, разворачиваю к свету. И вздрагиваю – откуда у меня эта вязанная розовая фигня?
А вообще – где я? И голова так болит… Особенно затылок…
Тянусь рукой к затылку. И покрываюсь холодным потом от ужаса. Это что – у меня кости черепа выпирают?!
Такие осознания очень бодрят, я даже живенько сажусь. И рвусь к свету, потому что я точно не у себя дома и, где тут свет включается, без понятия.
В коридоре зеркало… От которого я отпрыгиваю назад. Метра на два.
Совладав с первым испугом, медленно приближаюсь обратно к зеркалу. Мама дорогая! Это не я! Что у меня на голове? Ощупываю голову. Отражение повторяет за мной.
Постепенно сознание проясняется, и я понимаю, что не всё так страшно – на голове у меня просто намотан шарф. Розовый. Но не только…
Начинаю распутывать, и вниз шлепается что-то слегка розовое в полиэтиленовом пакете. Поднимаю и разглядываю. Даже понюхать приходится…
Да это мясо! Подтаявшее. Стоп! А зачем его к моей голове привязывать? Это что – мы с Владом так нажрались вчера?
И тут воспоминания роем врываются в мою голову… Точно! Мы вчера были в клубе, решили познакомиться с девушками, которые откровенно танцевали, напрашиваясь… Понятно на что. Мы подошли, но меня отшили! А потом девушки собрались уходить, а я выскочил за ними на улицу… Поскользнулся и упал. Ударился головой. Сильно.
Ощупывая голову. как раз и обнаруживаю шишку.
– Больно! – шиплю я.
Дальше… Что же было дальше? Напрягаю память… И… О, эврика! Эти козы же меня в багажник затолкали и с собой увезли! Я пришёл в себя, хотел вылезти и наподдать им по задницам, но… Снова ударился – на этот раз об багажник. И опять вырубился.
И, похоже, теперь я у кого-то из них дома… Оглядываюсь по сторонам. Обычная квартира. Ремонт давно не делался. Мебель местами допотопная. Но – чисто.
Это кто же из Снегурочек меня решил к себе забрать? Кого же я сейчас воспитывать буду, что нельзя незнакомых дядей в багажниках возить?!
Раздражение от всего, что случилось, накрывает меня будто цунами. И я начинаю обходить квартиру в поисках живых существ. Обходить-то тут особо и нечего – тут всего две комнаты и кухня. Ну, еще ванная и туалет. В одной комнате на диване тусил я с куском сырого мяса на голове, в другой…
А вот в другой… Спит фея… Дзинь-дзинь, блин.
Ладошки сложила как ангел, под щечку их положила, переоделась, одеялком накрылась – и дрыхнет, зараза чэпэшная. А я – я ведь за этот вечер и ночь едва не поседел. В стратегически важных местах.
Ну, ничего! Сейчас я проведу воспитательные мероприятия! Девица в них точно нуждается.
Иду на кухню – я там стул видел. Приношу его, ставлю в коридоре, напротив входа в будуар феи Дзинь-Дзинь. Немного подумав, прихватываю ненавистный розовый шарф.
А после… После самое сладкое… Наклоняюсь к хорошенькому носику и ору:
– Рота! Подъём! – в этот момент вспоминаю, как чуть не обоссался от страха, очнувшись в первый раз в багажнике. Да еще когда меня трясло так, как будто я в барабане стиральной машины. На режиме "отжим".
Фея чэпэшная… Я всё время про это забываю.
Потому что она вскакивает. Не встаёт! А именно вскакивает. Как суслик в полупустыне, высматривающий хищников. Быстро и резко.
В итоге мы бьёмся лбами. Я-то не сообразил выпрямиться, когда орал. Перед глазами начинают плясать звёздочки…
Но мсти хочется… Ох, как хочется мсти…
И пока фея Дзинь-Дзинь не дала сдачи, а она может, я не сомневаюсь, я хватаю её в охапку и водружаю на стул, специально для неё приготовленный. Быстро завожу ей руки назад и заботливо связываю шарфиком. Тем самым, розовеньким.
Еще немного подумав, привязываю её к стулу. На этот раз своим ремнем.
Осматриваю дело своих рук и удовлетворенно потираю руки.
Фея смотрит на меня во все глаза, но пока не издаёт ни звука.
Я всё ещё одержим жаждой отмщения, поэтому беру кусок мяса. Тоже тот самый, который на своей голове обнаружил.
И подбрасывая его вверх невысоко на руке, спрашиваю:
– Куда тебе вот это засунуть, мой шестикрылый Серафим?
Фея зажмуривается, потом открывает свои большие глазки. Красивые, кстати, глазки… И сама фея очень даже ничего. Особенно учитывая, что она в топике, а топик на лямочках, а лямочка съехала с плечика, а… Так почти грудь видно… Красивую женскую грудь. Если не ошибаюсь, третьего размера. А потрогать, интересно, можно? Наверное, можно… Она же привязана… Не грудь… Девушка…
– Ты охренел?! – фея справляется с шоком весьма быстро, – А, ну, развяжи меня!
– Щас! – скручиваю фигу и подношу к её носу, – Я едва сердечный приступ не словил, когда понял, что я в багажнике.
– А нечего падать на улицах!
– А нечего незнакомых людей в багажник запихивать!
Фея – недружелюбная совсем, потому что вместо каких-то еще доводов, она просто щелкает зубами и впивается в мой большой палец, завёрнутый в фигу, которую я держу у её носа.
– Ай! – возмущенно вскрикиваю я.
Кусок индейки шлёпается мне на ногу. Прям на мизинец!
– Оё-ёй-ёй! – начиная я прыгать на одной ноге, перехватив двумя руками вторую, пострадавшую.
– Что опять за нафиг? – раздаётся сочный мужской бас.
И, оглянувшись, вижу вживую Илью Муромца. Я высокий, но это… Куда он вымахал? Ещё и рыжий.
– Фома! Родненький! Выгони из моей квартиры этого неадеквата! Он меня связал и хотел индейкой пытать! – верещит фея.
– Да если бы я хотел! Это чисто в воспитательных целях! Чтобы не бедокурила больше, коза!
Мужик громко вздыхает.
– Как вы надоели-то! За эту ночь! Как будто сегодня две пятницы, тринадцатого, на один вечер пришлись…
Оглядывает нас обоих тяжёлым взглядом. Притихаем оба – и я, и фея.
– А чё ты в трусах-то? – задаёт вопрос этот рыжий.
Я смотрю на себя теперь уже внимательней – и правда в трусах. После шарфа, мяса и шишки я на это даже внимания не обратил…
– Это он не сам… Это я его раздела… – пыхтит фея.
– Короче… Пока до смертоубийства не дошло, ты, несчастный, одевайся. Я тебя домой отвезу. А тебя, девушка-беда, я сейчас отвяжу, но его ты больше не трогаешь.
– Но… – пытается возразить фея.
– Или привязанной так и оставлю, – добавляет рыжий.
Глава 6. Зрасте моё вам – с кисточкой!
Клара
Фома отвязывает меня от стула, а я… Я подглядываю, как нахальный тип, меня к этому стулу и привязавший, надевает штаны. Зрелище увлекательное… Какие у него ноги! А какая задница! Пресс… Боже мой! Зачем Фома пришёл? Пусть бы меня пытали! Я ж его даже потрогать, как следует не успела. Этого наглого типа…
– Слюни подотри! – тихо шепчет мне Фома, – И помни – трогать нельзя!
– Ты чего такой противный? Жалко тебе, что ли? – шепчу я тоже тихо, наклоняясь на стуле, чтобы мне было видно, как красавчик надевает рубашку.
Какие у него бицепсы… Ммм… Рот слюной наполняется. До чего же хорош, чертяка!
Но попутно я не забываю пререкаться с Фомой.
– И вообще ты зачем вернулся-то? Может, у нас прелюдия такая была? Всё нам испортил…
– Телефон я где-то выронил… А вместо прелюдии оказалась бы ты сейчас, мамзель, с куском индейки в ж… – сердито бухтит Фома.
– Он бы не стал меня обижать! – не менее сердито шикая я в ответ, – А телефон сейчас поищем. Может, и выронил, когда его в квартиру заносил.
* * *
Христос
Наверное, неплохо, что бугай всё-таки пришёл… Нет, ничего плохого я этой заразе бы делать не стал. Я ж всё-таки нормальный, а она, хоть и беда, но всё же девочка, а девочек обижать нельзя. Хотя порою очень хочется.
Особенно, когда она в топике и шортах принимается ползать по полу возле дивана, на котором я себя и обнаружил.
Взгляд сам собою прилипает к её попке, обтянутой тканью.
Во рту пересыхает. Сглатываю. В брюках, которые только что надел, становится тесновато, а мне самому – жарковато. Особенно, как вспоминаю, как фея этой самой попкой на танцполе в клубе восьмёрки выписывала. Вот бы и на мне так…
Недалеко от меня раздаётся негромкое покашливание.
Вскидываю взгляд и встречаюсь глазами с рыжим. Он смотрит на меня вполне понимающе, да еще и улыбочку в рыжей бороде прячет.
И чего смешного? Красивая же девушка… Хотя нет – он пусть на неё даже и смотреть не смеет. Там еще две были. Очень ничего.
– Нашла! – раздаётся радостный возглас скво из племени индейцев сиу.
Скво поднимается с пола, победно демонстрируя телефон, зажатый в руке. Топик натягивается на груди, чётче обозначая соски…
Она меня прикончит сегодня…
Выдыхаю сквозь сжатые зубы.
– Чего пыхтишь? – непонимающе интересуется скво.
– Ничего! – отбиваюсь я.
И протягиваю руку. Девушка широко распахивает глаза, замирает и не дышит.
А я… Вытаскиваю у неё из волос перо.
– Пылесосить под диваном тоже надо! – нравоучительно замечаю я.
Вместо покашливания теперь раздаётся сдержанное похрюкивание. От смеха.
Фея нахохливается. Даже, по-моему, слегка краснеет.
– А я пылесошу! – с возмущением заявляет, тыча меня ноготком в грудь, – Это ты своей тушкой из моей бедной подушечки все перья выдавил!
Вот когда скво-фея молчит, я её почти люблю, но когда она начинает разговаривать… Как же она меня бесит! Вот прям до зубовного скрежета!
– Я еще и виноват?! Так это же ты меня сюда приволокла! Без моего разрешения! Еще и раздела! Тебя кто просил?!
– Ах, ты! Неблагодарный! – заводится и фея-скво.
У неё, кажется, в волосах еще одно перо застряло…
– Да если бы не я! Ты бы замерз! А я..! – слышу я оправдательную речь.
Но меня раздражает перо в её волосах… Однако, она, когда ругается, вертит головой и прицелиться, чтобы вытащить его, я никак не могу. В конце концов, мне это надоедает, я прихватываю фею за нижнюю челюсть. И вытаскиваю всё же перо.
– На! – вручаю перо фее, – Уборкой займись, а то, как в курятнике…
На ступоре забирает перо…
И уже после выдает:
– А ну – вон пошёл!
Рыжий великан цепляет меня под локоток, забирает из пальцев феи свой телефон.
– Вот что, Иван-Царевич и Царевна-Несмеяна, ты – поехали со мной, а ты – спать ступай, – толкает он речь и упорно и без видимых усилий перемещает меня в сторону выхода.
Это что же? Он меня сейчас уведёт и всё?!
Неа! Так не пойдёт!
– Телефончик скажи! – кричу я от порога.
Фея уже в коридоре. Смотрит сурово и на мои слова скручивает из своих тонких пальчиков ту же фигуру, которую недавно крутил и я – фигу.
А потом – я оказываюсь за порогом. И дверь за нами закрывается, поворачивается замок с характерным звуком.
И становится – грустно…
* * *
Клара
Никто не поверит, чем я занималась всё воскресенье… Я сама не верю… Я делала генеральную уборку! Потому что одному ре… го… Короче, одному самцу показалось, что у меня грязно. Это было обидней всего! У меня чисто! А два пера… Так это они из-за него из подушки вывалились!
Но на волне справедливого возмущения квартиру я вылизала всю.
Да так, что у меня вступило в спину. И стало грустно… И я пошла в магазин и купила мандарины.
И в понедельник пошла на работу. И мандарины с собой взяла. Скоро же Новый год. Буду создавать мандариново-новогоднее настроение.
Сегодня коллектив ждал нового босса. Но не дождался. Босс не объявляется ни к началу рабочего дня, ни в десять, ни в одиннадцать. Ни позже.
И я расслабляюсь. Поскольку я помощница, а помогать мне теперь некому, в обеденный перерыв я притаскиваю ёлку. Настоящую. Недалеко от офиса раскинулся елочный базар. Не сама притаскиваю, мне помогают ребята из IT-отдела.
Александр Рихардович всегда мне разрешал ставить в приёмной ёлку. Вот и сейчас я рассудила, что раз новая метла пока не метёт и даже до работы дойти не соизволит, то будем соблюдать старые порядки. Тем более, что деньги на ёлку гендир мне успел выделить до того, как с приступом аппендицита угодил в больницу.
Елочка очень красивая. Парни мне её установили, а я – нарядила. Моя кипучая натура требовала действия. Поэтому принесённые мандарины я сложила пирамидкой на очень красивое блюдо, которое нашла в кабинете у Александра Рихардовича.
И что-то так заскучала, что присела в гендирское кресло и стала чистить мандаринку. Сковырнула кожуру с одной стороны…
– Проходите, проходите… Мы так рады преемнику господина Шейгера… Это приемная. А тут помощница должна быть… – раздается голос нашего главбуха – Риммы Евгеньевны.
– Клара Ивановна! – зовет меня главбух.
Застываю, как перепуганный кролик, предчувствуя начало кабздеца… С моим везением это может быть только новый босс…
А я тут – мандарины горкой складываю… Даже не складываю – сижу на его месте и мандарин чищу.
Чего и куда девать?
Не придумываю ничего лучше, как блюдо с мандаринами сунуть под стол. Ну, а что? Последний писк новогоднего декора. Блюдо с мандаринами под столом у начальства. К деньгам!
А вот недочищенную с перепугу оставляю в кресле. Руководителя…
– Клара Ивановна! – уже настойчивей звучит призыв.
Мчу встречать нового босса.
И едва не заряжаю ему дверью по лбу. Но он очень профессионально отскакивает в сторону.
Натренированный…
А я… Столбенею… И немею…
– Клара Ивановна, познакомьтесь, это наш новый генеральный директор – Христос Александрович Шейгер…
– Ммммм – всё что удаётся мне сказать.
Потому что это он – красавчик из клуба.
С перемотанной головой…
Глава 7. Омлет – с мандариновой подачей
Христос
Мои глаза обшаривают фигуру феи Дзинь-Дзинь, которая каким-то чудом стоит на пороге моего – теперь уже моего – рабочего кабинета.
Ух, ты ж! Чудеса какие!
Почти не слушая, что бухтит главный бухгалтер.
– А это личная помощница Александра Рихардовича – Клара Ивановна Иванова. Теперь уже ваша… – раздается женский голос каким-то фоном.
Надо ж, чтобы мне так повезло! Я-то раздумывал, как фею отлавливать буду. В целях перевоспитания, естественно. А её и ловить не надо! На ловца – и зверь бежит!
Чувствую, как губы расползаются в улыбке. Какой-то кровожадной, потому что фея делает шаг назад. Струсила? А я ведь думал, что она ничего не боится…
Надо старую папкину тарахтелку спровадить обратно в бухгалтерию. И с феей потолковать…
– Я вам очень признателен, Римма Евгеньевна, – выдаю я, – но дальше мы с фе… с помощницей сами разберёмся. Ступайте!
Это я добавляю уже строго, потому что главный бухгалтер замолчать-то замолчала, а вот с места не сдвинулась, а мне жизненно важно, чтобы сейчас тут никого, кроме нас с феей не было. У нас сейчас будет горячо и свидетели нам не нужны.
– Ахм… – прокашливается главный бухгалтер, но зарплата в нашей компании ей очень нравится, поэтому она заставляет себя улыбнуться и сказать, – Хорошо, Христос Александрович. Если вам что-то понадобится, то я буду у себя.
Киваю на её слова чисто машинально. Всё моё внимание сосредоточено на фее. Дверь приёмной хлопает негромко, оповещая нас с помощницей, что мы остались наедине. И… я начинаю наступать на девушку. Она отступать.
Она, что, всерьёз думает, что я ей что-нибудь плохое сделаю? Это она зря… Я ей хочу причинять лишь добро и удовольствие. И заодно себе.
Я загоняю фею в такую позицию, что пятиться ей становится некуда. Она упирается своими шикарными ягодицами в стол и шире распахивает глазищи.
Я решаю немного поиграть. И вместо того, чтобы приступить к воспитательным процедурам – а я очень хочу к ним приступить, буквально ладонь горит, как хочу – я прохожу за рабочий стол отца, который вследствие стечения обстоятельств стал моим.
Фея справедливо считая, что меня не стоит оставлять в позиции сзади, поворачивается ко мне лицом.
А я, упёршись двумя руками в столешницу, спрашиваю:
– Ну, что, коза, добегалась?
Ресницы на кукольном личике совершают несколько взмахов. Мне кажется, даже сквозняк поднимается.
– Трудно поверить, что у Александра Рихардовича такой невоспитанный сын. Меня Клара Ивановна зовут, – девушка протягивает мне изящную ладонь, – Будем знакомы, Христос Александрович.
Потрогать хотя бы кусочек Клары Ивановны мне очень хочется, поэтому я, наивный, северный олень, протягиваю руку.
И… Двигаю ногу под столом, чтобы быть поближе к госпоже Ивановой. И…
Куда-то попадаю… Ногой под столом. Сначала по кабинету вскачь несутся оранжевые шарики, потом под моим ботинком раздаётся хруст… По-моему, стекла. Потом ощущения под этим самым ботинком такие, будто я топчу чьи-то сопли.
– Что за нахрен?! – спрашиваю я свою помощницу, которая словно кошка провожает взглядом каждый покатившийся шарик.
Присматриваюсь – а это ведь не шарики! Это мандарины! Это же подтверждает и аромат, который начинает витать по кабинету генерального директора.
– А это… Это ты, слон неуклюжий, блюдо с мандаринами раздавил!
Проводив взглядом последний мандарин, который укатился под шкаф, Кларочка поворачивается ко мне.
И понеслось!
– А кто тебе разрешил так с начальником разговаривать?! – спрашиваю я, расстегиваю пуговицы на пиджаке.
И решительно сажусь в кресло, чтобы продолжить распекать нерадивую помощницу, которая путает берега.
Задница при соприкосновении с поверхностью чувствует себя как-то странно… Как будто в районе левой ягодицы начинает что-то подмокать… И запах мандаринов всё усиливается… А подмокать начинает всё сильнее…
– Крра-ррра! – пытаюсь выговорить дурацкое имя этой противной девушки.
– Чего кар-кар?! Ворон-говорун ты! Клара меня зовут! – прищуривается эта грымза, – Помнишь упражнение для тренировки дикции: "Карл у Клары украл коралл, Клара у Карла украла кларнет". Повторяй за мной!
Я подскакиваю с места. Ну, всё… Сейчас она у меня получит!
Оглядываюсь на кресло, в котором только что сидел… И точно – под моей задницей была раздавленная мандаринка.
– Я те щас повторю! – рявкаю я и делаю попытку схватить кракозябру.
Но не тут-то было! Она резво отпрыгивает в сторону, подальше от моей загребущей руки.
– Держите себя в руках, Христос Александрович! Не пристало так себя вести генеральному директору крупной компании! Вот ваш батюшка – он до такого поведения никогда не опускался! – еще и выступать начинает.
Какая она фея? Это ж чистая баба-яга!
– Мой батюшка, если с тобой работал – святой человек!
– Я в вас тоже верю! Мы сработаемся! – несёт чушь Иванова Клара Ивановна.
Я выскакиваю из-за стола. Она шугается в другой угол. Я – за ней. Она – в туфлях на каблуках, в них бегать неудобно. На бегу баба-яга скидывает туфли, как ящерица отбрасывает хвост, и резво заскакивает на кресло, пытаюсь её схватить, она с него соскакивает. Я – снова за ней, едва не растягиваюсь через её туфли. Недаром она их сбросила!
– Чего ты их тут раскидала? – ругаюсь я, – Чтобы я вообще расшибся? Мало тебе было того, что в ночь с субботы на воскресенье натворила!
– Да ты под ноги смотри, Христос!
Мы продолжаем свои странные салочки. В конце концов, я загоняю её к рабочему столу и почти вкушаю вкус победы, как она ныряет под него и очень шустро ползёт под ним на четвереньках.
– Куда?! – хватаю её за одну из ног.
– Туда! – отвечает мне эта борзота и совершает нечестный приём.
Женская округлая пяточка второй непойманной ноги резко дёргается назад, практически до упора и попадает в то место, которое едва не поседело в ту знаменательную ночь с субботы на воскресенье.
– Уа! – раздаётся протяжный вопль из моего горла…
Больно так… Не представляете как.
Поэтому всё, что могу, это повторить свой крик поверженного:
– Уа! Уа! Уа!
– Чего орёшь, придурочный? Сейчас сюда весь офис сбежится…
Перестаёт уползать и разворачивается под столом – ко мне носом, к креслу гендира задом.
– Больно? – интересуется, участливо заглядывая в глаза.
– Сама ты дура! – хриплю я, – Ты только что омлет мне там приготовила!
Глава 8. Командная работа
Клара
Бедный Христос садится на задницу на начальственный ковер, на котором его папенька без проблем вдохновлял нас всех работать лучше и качественней.
Христос морщится. И держится рукой за пах.
Мне становится стыдно…
– Прости, пожалуйста! – прошу я прощения, заглядывая в его глаза.
– Деточка… Тебя когда в последний раз пороли? – спрашивает мой новый босс, тяжело дыша.
– Меня вообще не пороли… – бухчу я.
– Очень зря! – восклицает Христос, продолжая морщиться.
– Ну, я же извинилась… – ною я, – И вообще – ты зачем за мной гонялся?
– Выпороть хотел, – бухтит теперь уже Христос.
– Значит, не зря получил, – отвечаю я.
– Молчи лучше, Клара Ивановна, пока не уволил!
– Не надо меня увольнять! Я Александра Рихардовича дождусь и всё опять будет хорошо…
Как-то странно оскаливается:
– Фигушки тебе… Я тут навечно…
– Еще чего!
– Что тут происходит? – раздаётся потрясённый вопрос Риммы Евгеньевны.
Я смотрю на неё из-под стола, стоя на четвереньках. Христос смотрит на неё, сидя на ковре на попе и прижав руку к паху. По полу разбросаны мандарины… И пахнет ими так хорошо…
По-новогоднему!
А глаза у Риммы Евгеньевны начинают увеличиваться в размерах.
– Господи! Да что тут произошло?!
– Не надо звать бога… – шучу я, – Он уже здесь.
Христос зло на меня зыркает.
– Ааа, – начинает говорить главный бухгалтер, но тоже не смотрит под ноги и наступает на мандарин.
Поскальзывается на нём. И принимается махать руками, как будто взлетает.
Но взлететь ей с её габаритами не реально… Поэтому она начинает заваливаться назад. В аккурат на начальника отдела продаж, который тоже решил посетить сие несчастливое место – в смысле директорский кабинет.
Начальник отдела продаж – мужчина невысокий, даже, пожалуй, сантиметра на три пониже главного бухгалтера. И почти такой же круглый. Она начинает падать назад на него… Он под её весом просто падает назад. Приземляется сидя. Римма Евгеньевна на него сверху…
– Ух ёёёёё! – раздаётся вопль, который погромче будет чем чьё-то "уа".
Смотрю на весь этот беспредел и тихо шепчу:
– Больше никогда на работу мандарины носить не буду… Не к деньгам они – к беспорядку.
– Еще чуть-чуть – и ты сюда вообще ходить не будешь! – шипит рядом Христос.
– Уволишь? – спрашиваю у него с некоторой опаской.
– Нет! Премию тебе годовую еще одну выпишу! – продолжает шипеть он рядом.
А вообще как так получилось, что мы теперь лицом к лицу? Это я из-под стола выползла? Или он ко мне подвинулся?
– Римма Евгеньевна! Я вас очень люблю и уважаю, но ради Христа – слезьте с меня! – раздаётся жалобный голос начальника отдела продаж из-под тела главного бухгалтера.
– Да я бы рада, Олег Сергеевич, да что-то как-то… Никак… – пыхтит Римма Евгеньевна, перекатываясь с одного круглого бока на другой и напоминая перевернутого на спинку жука.
– Пошли! – командует мне Христос.
– Куда? – осторожно интересуюсь я у него.
– Римму Евгеньевну поднимать.
– Она – тяжёлая…
– А если её так оставить, она Олега Сергеевича раздавит. Вот он последний предсмертный кряхтунг издаёт…
Делать нечего – поднимаюсь на ноги. Христос тоже. Задираю вверх голову – я без каблуков, а он высокий.
– Давай, мировая катастрофа, умеешь натворить – научись и разгребать, – напутствует новый босс.
Но идёт к куче, в которую свалены главбух и начальник отдела продаж. Идёт впереди меня. К левой ягодице у него плотно прилип раздавленный мандарин…
Отдирать который я не рискую. Пусть пока так походит…
Дальше начинается самое трудное – Римма Евгеньевна не поддаётся нашим двойным с Христосом усилиям. Из-под её обширного тела раздаются покряхтывания и подсипывания. Это напоминает нам с начальником, что стоит поторопиться. И мы торопимся…
Короче – у всех, кто это видел, в душе родился крик. И не один.
Моя блузка выбилась из юбки, юбка съехала разрезом на бок, прическа напоминает воронье гнездо. Спина взмокла, лоб – тоже. Христос выглядит немногим лучше. Его рубашка тоже вылезла из брюк. И как-то подозрительно трещит.
Но! Римму Евгеньевну нам удаётся стащить с Олега Сергеевича. В сторону.
Он закрывает глаза и издаёт блаженное:
– Фух!
А вот мы с Христосом на такое пока права не имеем.
– Давай её на четвереньки поставим, а там стул ей дадим, а она сама потихоньку встанет, – предлагаю я Христосу.
Он, тоже умаявшись, соглашается:
– Давай.
Мы проворачиваем это слаженно под бухгалтерские:
– Ой=ёй-ёй-ёй!
Но, в конце концов, Римма Евгеньевна, красная, как отваренная свекла, оказывается стоящей на своих двух конечностях.
Поправляет жакет, который задрался прям к её мощной груди, и произносит:
– Уволюсь к хренам! – после чего сбегает из кабинета.
Я от неё таких речей не слышала за всё то время, что работаю. Ни разу.
Олег Сергеевич открывает один глаз. Его руки красноречиво сложены на груди.
– Я что пришёл-то… Через час подрядчики приедут. У них встреча назначена…
– Какая, блин, встреча? – выдыхает обреченно Христос.
– Обыкновенная… – Олег Сергеевич открывает второй глаз и садится на полу, – И лучше бы нам её провести. Если мы не хотим остаться без подрядчиков в новом году.
Мы с Христосом синхронно вздыхаем.
– Надо мандарины собрать…
– И проветрить…
– И блюдо из-под стола вытащить…
– И переодеть его, а то он на огородное пугало похож, а не на генерального директора, – говорит с пола начальник отдела продаж.
– Во что его переодевать? Здесь только костюмы Александра Рихардовича…
– У меня в машине есть… Как знал, что сегодня тебя встречу, семибедье…
– Ой, а сам-то, сам-то…
– Дети, не ссорьтесь… – раздаётся строгое всё из той же точки дислокации на полу, – У вас осталось минут сорок. Клара, солнышко, дуй в машину, забери переодеться для Христоса Александровича, а я ему мандарины помогу собрать. Я б сам сходил, но эта гиппопотамиха мне всё отдавила…
Христос поджимает губы, достаёт ключи от машины, отдает их мне. Еще и поторапливает:
– Иди давай…
Спорить с мужчинами мне не хочется. Подрядчики – очень противные. Александр Рихардович всегда болел дня два после того, как с ними встречался…
Поэтому бегу в машину. За костюмом для Христоса Александровича.
Когда возвращаюсь, то застаю Христоса Александровича и Олега Сергеевича, ползающими по полу и собирающими мандарины.
– Ура! Последний! – оглашает кабинет радостный возглас Христоса.
– Я костюм принесла, – отчитываюсь и я о проделанной работе.
