Текст книги "Под небом Сицилии"

Автор книги: Натали Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Пойдем, Карло, не сердись, – сказала Нина, отвязывая сидящего на цепи пса.

Обычно он издали слышал ее шаги, радостно виляя хвостом.

Оставив Лоренцо злиться одного в саду, Нина сразу направилась к собачьей конуре. Ей не терпелось убежать подальше, чтобы собраться с мыслями, совладать с чувствами и постараться не думать о его словах и о нарисованной им картине, которая повергла ее в смятение.

Ей нужно было выговориться, и Нина нервно бормотала, обращаясь к Карло:

– Прости, я на минуту забыла про тебя, но Лоренцо не позволил взять тебя с нами. Да тебе там и не понравилось бы – жуткое место, правда, сначала я это не почувствовала. Ты ничего не потерял.

Карло никак не прореагировал на ее оправдание. Он лежал, высунув голову из конуры, и часто и тяжело дышал.

Обеспокоенная Нина опустилась около него на корточки.

– Эй, дружок, что с тобой?

Она пощупала его уши – они были очень горячими. Нина потянула его за ошейник, пытаясь поднять на ноги и вытащить на дорожку, чтобы получше разглядеть, но Карло не смог встать и боком выполз из конуры на брюхе.

Нина сразу увидела, в чем дело: передняя левая лапа сильно распухла и горела. Рано утром она пошла пройтись по краю обрыва и взяла Карло с собой, чтобы он побегал. Пес носился, словно ветер, но тогда она не заметила, чтобы он поранился. Вероятно, он порезал лапу.

– Пойдем, милый. Постарайся встать – мне не донести тебя до дома, – уговаривала она пса.

Карло удалось подняться на три лапы. Больную он поджал и так жалобно глядел на Нину, что она чуть не расплакалась.

До дома они добирались очень долго, Лоренцо с задумчивым видом стоял на террасе и не видел, как они подошли. Нина забыла про нанесенное ей оскорбление, замахала рукой и крикнула:

– Карло поранился!

Лоренцо мгновенно оказался рядом с ней и наклонился к псу, который в изнеможении упал на землю.

– У него нагноение, – озабоченно сказал Лоренцо.

– Здесь есть поблизости ветеринар? – с надеждой в голосе спросила Нина.

– Сами справимся, – ответил он, продолжая внимательно разглядывать собачью лапу. – Наверное, напоролся на колючку или на осколок.

– Утром я ничего не заметила. – Нина опустилась на колени рядом с Лоренцо.

– В жару заражение распространяется быстро. Давай-ка, старина Карло, я тебе помогу. – И Лоренцо без особых усилий взял громадного пса на руки. Карло зарычал, но тут же успокоился, и Лоренцо понес его на кухню.

Нина кинулась к шкафу, вытащила оттуда старое одеяло и расстелила на полу. Лоренцо осторожно опустил на него Карло.

– Подержите ему голову, чтобы я мог получше разглядеть рану, – велел он Нине.

Она уселась, скрестив ноги, на полу и положила голову Карло себе на колени. Ослабевший пес не сводил с нее глаз, а Нина с улыбкой гладила ему уши и ворковала:

– Это для твоей же пользы, Карло. Лоренцо не сделает тебе больно, обещаю.

– Похоже на занозу, – заявил Лоренцо, – и к тому же большую. Засела глубоко, и рана нагноилась. Ее надо вытащить.

– Куда вы? – забеспокоилась Нина, видя, как Лоренцо поднялся с колен и вышел из кухни.

– У меня в кабинете есть скальпель – я подрезаю им фотографии. Вскипятите, пожалуйста, воды, хорошо?

Дрожащими руками Нина поставила на плиту кастрюлю с водой. Скальпель? Неужели Лоренцо сам все сделает? При всей любви к Карло она на это не способна. Собака, которой причиняют боль, может укусить, а Карло и Лоренцо и так не очень-то дружат.

Ситуация была просто опасной. Ей придется удерживать Карло, чтобы тот не вцепился в горло Лоренцо, если он причинит псу боль. Справится ли она?

Тут вновь появился Лоренцо, держа в руках аптечку и острый скальпель.

– Лоренцо, вы действительно сможете это сделать? – со страхом прошептала Нина. – Ведь страдающее от боли животное опасно.

Улыбка Лоренцо была бодрой.

– Выхода нет. Если с ним что-нибудь случится, то вы не простите, а гнев моей экономки будет ужасен. Да и не такой уж я бессердечный негодяй, как вы думаете, Нина.

– Дело не в бессердечии. Для этого нужно иметь стальные нервы.

– Чего-чего, а этого у меня в избытке, – хмуро ответил он и, открыв аптечку, стал в ней рыться. – И терпения у меня тоже достаточно. Иначе я не смог бы отыскать вас на задворках Палермо и доставить сюда.

Нина вздохнула, но для словесной перепалки момент был неподходящий.

– Хорошо, Лоренцо, не будем спорить. Простите меня, но ваш рисунок… меня обидел. Я не такая… распутная, какой вы меня изобразили.

Он не слушал ее, занятый мыслями о Карло. Нина закусила губу и отошла к кипящей кастрюле. Она сняла с полки миску и налила туда горячей воды.

Они склонились над Карло. Лоренцо крепко держал его лапу и внимательно осматривал, а Нина снова устроила голову пса у себя на коленях и, поглаживая за ушами, нежным голосом успокаивала.

– Ой, – вдруг проговорила она, – он уснул. – И со слезами на глазах добавила: – Лоренцо, он храпит.

Тот с улыбкой протянул ей извлеченную занозу.

– Вам это удалось! – воскликнула Нина и взглянула на лапу Карло – она была аккуратно обвязана чистым бинтом. – Лоренцо, – она с облегчением вздохнула, – вы чудо!

Нина опустила собачью морду на одеяло и вскочила на ноги. Лоренцо тоже встал, и тут она сделала первое, что пришло ей в голову, – обняла его за шею.

– Потрясающе! Вы не причинили ему боли, и теперь он навсегда вас полюбит.

– Догадываетесь, что это означает? – со смехом прошептал ей на ухо Лоренцо.

Нина отпрянула и покраснела. Да, она догадалась. Карло больше не будет рычать на Лоренцо, когда тот приблизится к ней.

– Утрите слезы. – Лоренцо подал Нине шелковый носовой платок, а сам закрыл аптечку и понес к раковине миску с окрашенной кровью водой.

Нина увидела кровь, и у нее закружилась голова.

– С ним… все будет в порядке? – спросила она, вытирая мокрое от слез лицо.

Лоренцо повернулся к ней:

– С ним все в порядке, но главное – что будет с нами?

Нина уставилась на него, ничего не понимая, но постепенно до нее дошло: эпизод с Карло закончился, а как быть им с Лоренцо? Их неудержимо влечет друг к другу, и нет смысла это отрицать. Он сам это признал там, в душистом саду среди каменных изваяний богов. Что делать? Нина облизала пересохшие губы.

– Я… не понимаю, – вымолвила она.

Лоренцо стоял у раковины, вытирая руки. На губах у него играла еле заметная улыбка.

– Узнать, какая вы на самом деле, Нина, можно только из того, как вы ведете себя с Карло, – сказал он.

Нина ничего не поняла, но, тем не менее, тихо спросила:

– И что же вы узнали?

Он ответил не сразу:

– Что вы – ласковая и заботливая, и я бы хотел, чтобы вы стали матерью моих детей.

Матерью его детей? О чем он?

Она неподвижно стояла посередине кухни и слышала лишь биение собственного сердца. В горле пересохло, полуоткрытые губы застыли.

Он медленно подошел к ней и, подняв руку, большим пальцем нежно провел по ее нижней губе.

– Но есть одна проблема, – глухо произнес он. – Боюсь, что не смогу больше доверять собственным суждениям. Передо мой добрая, ласковая и загадочная молодая женщина, которая умеет разговаривать с животными, а может быть, с деревьями и травой. Она талантлива и остроумна, временами то сильная, то слабая. Она приводит меня в замешательство своей сексуальностью, о которой, кажется, сама и не подозревает. И при этом она любовница – или была ею – человека, чьи требования в этой сфере очень высоки.

Итак, они снова вернулись к Джо. У Нины упало сердце.

Темные глаза Лоренцо испытующе смотрели на нее. Что он хотел услышать? Чтобы она отрицала все им сказанное? Он ведь уже достаточно хорошо узнал ее и понял, что она не вписывается в стандартные рамки любовницы. Но обстоятельства говорили об обратном: он разыскал ее потому, что она наводила справки о Джо, и Лоренцо сделал вывод, что у нее с Джо любовная связь, и ничего другого ему в голову прийти не могло, тем более мысль о незаконной дочке. Если бы она могла увидеться с Джо… тогда сразу стало бы ясно, что они не любовники, но вот увидеться-то как раз они и не могли.

Вдруг Нину осенило, и она поняла, почему Лоренцо сказал ей такие слова и почему так пристально смотрел на нее. Ей следовало догадаться обо всем после того первого поцелуя – он сдерживал свою страсть и только сегодня признался, что его влечет к ней.

Хотя у Нины был очень ограниченный опыт общения с мужчинами – Джонатан да пара несерьезных увлечений в художественной школе, – она не столь наивна, чтобы не почувствовать, как страстно Лоренцо желает ее. Сделав глубокий вдох, она смело произнесла:

– Лоренцо, мне кажется, я знаю, что вы хотите сказать. – Нина облизала пересохшие губьь – Вы слишком гордый, чтобы… вступить в связь со мной… из-за Джо. – О Боже, неужели она это вымолвила? – Он ваш друг, – продолжила Нина, – и для вас унизительно любить меня… после него.

Она дивилась самой себе. Никогда раньше она не была столь откровенна, когда дело касалось интимных вещей, но чувствовала, что поступила правильно, сказав это. Ей не стоит бояться его гневно нахмуренных бровей – раз начала, надо продолжать.

– Я ничего не могу тут поделать, Лоренцо, – голос Нины звучал спокойно. – Вам самому придется справиться со своими проблемами: как не уронить себя, сохранить лицо и остаться гордым. Что бы я ни сказала, лучше обо мне вы не станете думать, так что либо принимайте меня такой, какая я есть, либо не принимайте вообще.

Нина понимала, что этими словами она подтверждает свою связь с Джо. Если она скажет, что между ними все кончено, то это будет ложью, так как, во-первых, Джо ей не безразличен, а во-вторых, между ними действительно ничего не было. Сказать правду тоже невозможно.

Лоренцо тряхнул головой.

– Все не так просто.

Нина отвернулась от него. На сердце было невыносимо тяжело. Лучше всегда говорить правду, но в данном случае это неприемлемо. Предположим, Лоренцо поверит, что она на самом деле дочь Джо, и тогда вся тяжесть решения ляжет на его плечи. Он ближайший друг Джо и обязан все рассказать ему и тем самым нанести тяжелый удар как раз накануне свадьбы.

Неожиданно Нину пронзила другая мысль: не принимает ли она все чересчур серьезно? Лоренцо признался в том, что увлекся ею, но он не говорил, что навсегда!

Она оглядела себя: запачканные шорты, грязные коленки, в общем, вид далеко не соблазнительный – в отличие от Лоренцо, который обладал завидным талантом всегда выглядеть изысканным, даже босиком.

Нина знала, что при желании может быть привлекательной. Для этого надо зачесать наверх волосы, сделать макияж и красиво одеться – дома у нее есть хорошие платья. Но Лоренцо ничего этого не видел, а хочет он ее лишь потому, что она не похожа на его прежних приятельниц.

Но она-то стремилась к большему. Нина не собиралась выходить замуж за Джонатана, потому что не любила его. А Лоренцо? Она знала, что ее чувства к нему глубже, чем те, которые она питала к кому-либо ранее. Нина боялась, что это любовь, а тогда она угодит в новую беду. В глубине души она чувствовала, что дело обстоит именно так. Ни к одному мужчине она никогда не испытывала ничего подобного.

Мать его детей? Эти слова наводили на мысли о браке и семейной жизни, полной тепла, любви и заботы. Однако Лоренцо, видимо, пошутил. Она верила, что физически его тянет к ней, но для Нины Паркер этого недостаточно.

Нетвердой походкой она пересекла кухню, опустилась на колени около Карло, спящего на одеяле у двери, и стала его гладить.

Господи, зачем она здесь? Она ведь никому не нужна.

Карло издал стон, и это заставило Нину повернуться лицом к Лоренцо и сказать:

– Спасибо, что помогли Карло. Вы не возражаете, если он пока побудет на кухне? Обещаю, что он вас не побеспокоит и…

Слова замерли у нее на губах, когда она увидела глаза Лоренцо.

Он тихо выругался по-итальянски – она ничего не поняла, а просто догадалась по его тону, – крепко сжал кулаки, пытаясь совладать с собой, и холодно произнес:

– Думайте, что хотите. Сегодня вечером я не буду ужинать – я ухожу.

Уходит? У Нины опустились плечи. Усталым жестом она откинула волосы со лба, поднялась с пола и натянуто улыбнулась, пытаясь показать, что его вечерние планы ее не касаются, поскольку она здесь всего-навсего прислуга.

– Очень хорошо. Я оставлю вам что-нибудь поесть, если вы вернетесь голодным.

Он даже не поблагодарил, а лишь удивленно, как ей показалось, взглянул на нее. А может, его взгляд выражал презрение?

Ох, я становлюсь параноиком, подумала Нина, когда он ушел. Хватит без конца анализировать, как он на меня посмотрел и что сказал!

Вечер без Лоренцо тянулся очень долго. Если бы не Карло, она, наверное, сошла бы с ума.

Дом, до сих пор казавшийся самым замечательным местом на свете, вдруг стал мрачным и унылым.

К ночи Нина зажгла везде свет, но это не помогло. Было душно, и где-то далеко гремел гром. Она поудобнее устроила Карло на кухне, поставила около него миски с водой и едой на случай, если он проснется, и отворила кухонную дверь, так как в доме было невыносимо жарко, да и Карло нужно будет выйти.

Нина понимала, что теперь их с Лоренцо отношения изменятся. Он горд, и ее слова его уязвили. Мысль о том, что она любовница Джо, не дает ему покоя. Он ревнует ее, а это значит, что не такой уж он равнодушный.

Но как быть ей?

В полночь разразилась гроза. Нина еще не спала. Ветер и дождь хлестали по ставням и черепице крыши. Она лежала и напряженно прислушивалась, не вернулся ли Лоренцо.

Спустя полчаса замигала и погасла лампа на столике у кровати, а затем погас свет в ванной. Было ужасно душно, а дождь не принес прохлады.

Нина нашла спички и зажгла повсюду свечи, чтобы Лоренцо, если он вернется, не шел в темноте к себе в спальню. Она спустилась вниз проведать Карло.

Тот умиротворенно спал, не замечая ни дождя, ни ветра. Нина с улыбкой погладила его по голове, отметив, что пес съел оставленную ему еду.

Она пошла к себе, немного пугаясь теней по углам пустынного коридора. У себя в комнате она поспешно забралась под одеяло и зарылась носом в подушку. Жутко выл ветер, и ей стало совсем страшно. Хоть бы Лоренцо вернулся!

А что, если сорвет крышу или сломанная ветка разобьет окно? Или упадет от ветра свеча и в доме начнется пожар?..

Тяжесть сдавила ей грудь. Это мокрые каменные статуи окружили ее кровать и смеялись над ней. «Ни-и-и-на-а, Ни-и-и-на-а», – слышались их насмешливые голоса.

– Нина, Нина, все в порядке. Я здесь. Вам просто приснился дурной сон.

Нина открыла глаза. Она лежала в поту, перед глазами все кружилось. Статуи куда-то отступили, насмешки смолкли, а перед ней стоял Лоренцо и крепко прижимал ее к себе. Она не могла этому поверить и, не в силах вымолвить ни слова, прильнула лицом к его мокрой рубашке. Вероятно, она кричала, звала на помощь, но теперь находилась в полной безопасности – Лоренцо здесь, и, значит, ей ничто не угрожает. Сердцебиение вновь возобновилось, когда она почувствовала, как сильно бьется его сердце.

Нина отодвинулась от него. Его взгляд не был насмешлив. Наоборот, он глядел на нее ласково и заботливо. Он промок насквозь. Мокрые волосы еще круче завились, и Нина едва удержалась, чтобы не дотронуться до них. Ох, как ей хотелось запустить пальцы в эти роскошные кудри!

Наконец, подавляя рыдания и задыхаясь, она выговорила:

– Это было ужасно. Статуи хотели наброситься на меня, ветер завывал и…

– Это был сон, милая. Мне не следовало оставлять вас, – он сильнее сжал ее.

– Я видела дурные сны только в детстве. Это было, когда мне сказали, что я не их… Никто не мог понять… я была совсем одна…

– Но теперь вы не одна, Нина, милая. Я здесь, с вами.

Нина окончательно проснулась. Господи, что она сейчас сказала?

– Мне уже лучше, – пробормотала она и хотела высвободиться из его рук, но он продолжал крепко держать ее.

– Я спущусь вниз и принесу вам бренди, чтобы вы успокоились. Не двигайтесь, – приказал он, но голос его звучал нежно.

Он вышел из комнаты, а Нина закрыла глаза и натянула до подбородка простыню. Как глупо получилось! Он, видно, пришел домой, услышал ее крики и, наверное, стал проклинать себя за то, что вообще отыскал ее. Она мешает ему, он считает ее идиоткой, испугавшейся темноты. Но он назвал ее «милая»!

Неужели? Она была не совсем уверена в этом, так как страшные видения все еще всплывали в памяти, подобно жутким призракам. Но даже если он и назвал ее «милой», то не вложил особого смысла в это слово.

Когда Лоренцо вернулся с графином бренди и двумя стаканами, Нина успокоилась. Она успела до его прихода умыться и сменить мокрую ночную рубашку на чистую белую футболку. Она снова улеглась в постель, подсунула под спину подушки и была вполне готова принести ему свои извинения.

– Простите, что причинила столько беспокойства. Свет погас, я испугалась грозы, к тому же я сегодня перенервничала из-за Карло.

– Я тоже способствовал вашему состоянию. – Лоренцо с улыбкой протянул ей бокал с золотистой жидкостью.

Нина, слегка улыбнувшись, взяла бренди.

– Вы здесь ни при чем – вы имеете полное право уйти. Кто мог знать, что именно в эту ночь разразится буря?

Он присел на край кровати и пристально посмотрел на нее.

– Мне не пришло в голову, что отважная женщина, которая путешествовала на попутных машинах по Европе, побоится остаться одна в доме. Думаю, что если бы перед моим уходом между нами не возникли разногласия, то вам не приснился бы дурной сон.

Нина презрительно фыркнула.

– Черт возьми, ну и самомнение у вас! Да я весь вечер о вас и не вспоминала.

– Вы не умеете врать, – поддразнил ее он.

Нина глотнула бренди и едва не закашлялась.

– Лоренцо, не считайте себя виноватым в том, что оставили меня одну.

– В этом я себя не виню. Я виноват в том, что обращался с вами не так, как следует. Вы правы: мое чувство собственного достоинства и гордость уязвлены, – тут он пожал плечами, – и мне трудно понять самого себя.

Нина удивленно подняла бровь.

– Вероятно, вы давно не были в суде. – Она обхватила колени, держа в руках полупустой бокал. – Вернувшись в Нью-Йорк, вы снова займетесь делами, – она усмехнулась, – а то здесь, на родине, у вас мозги застоялись.

Он с улыбкой кивнул и тихо произнес:

– Как раз сейчас я не хочу туда возвращаться. – Его глаза смотрели так многозначительно, что Нина была вынуждена отвернуться.

Сердце снова бешено забилось. Неужели он из-за нее не хочет возвращаться? Какая приятная мысль, но абсолютно невероятная.

Нина допила бренди и поставила стакан на тумбочку. Ей хотелось свернуться клубочком, и задремать, и увидеть чудесные, пусть и несбыточные сны.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что в детстве были одиноки и никто вас не понимал?

Она в замешательстве посмотрела на Лоренцо, вспоминая, что ему успела наболтать.

– Да так, ничего особенного.

– Но мне хотелось бы знать, – настаивал он и, налив еще бренди, протянул Нине бокал. Ей ничего не оставалось, как взять его. – Вы ничего не рассказываете о своей семье.

– И вы тоже, – ответила она.

– Но вам известно, что Джо занял в моей жизни место отца, которого я лишился еще ребенком. И вы знаете, что моя мать собирает скульптуры, испугавшие вас до смерти.

Нина засмеялась.

– Теперь я уже не захочу с ней знакомиться.

– А кто ваши родители? У вас есть братья и сестры?

Нина нервно заерзала под покрывалом. У нее не было желания рассказывать о своей жизни, но… бренди развязал язык. Впрочем, что бы она ни сообщила Лоренцо, он все равно не догадается, почему она сюда приехала.

– У меня нет ни братьев, ни сестер, – сказала она. – Жаль, мне бы очень хотелось, чтобы были – хоть один. – Она задумчиво улыбнулась. – Мои родители не могли иметь детей. Мама и отец – преподаватели. Да и я им была ни к чему – только мешала. Но в какой-то период своей жизни они решили, что им необходим ребенок, и они взяли меня… ну, как необходимую в хозяйстве вещь. А когда я подросла, всё мне объяснили. Они не очень ласковые люди, по натуре. Возможно, если бы я была их собственным ребенком, то все бы могло обернуться по-другому…

– Нина, – прервал ее Лоренцо, – вы… вас удочерили?

Его голос звучал глухо и хрипло. Она поняла, что сболтнула лишнее. Теперь он станет ее жалеть. Только этого не хватало – она и так сегодня ночью выставила себя совершеннейшей дурочкой.

Нина упрямо подняла голову.

– Да, – подтвердила она. – Родители сейчас в Австралии, на год по обмену. Я, наверное, поеду к ним… после Сицилии. – Она зевнула. – Это ведь на полпути туда. Они написали мне и… просили приехать. Они скучают обо мне…

Господи, да она вот-вот заплачет. И все из-за выпитого бренди. Усилием воли она справилась со слезами и выдавила улыбку, правда глуповатую.

– Мне… надо поспать, – пробормотала она и положила голову на подушки. – Пожалуйста, посмотрите, как там Карло. Он чувствовал себя хорошо, но вдруг…

Голова у нее закружилась, веки отяжелели, и последнее, что она почувствовала, прежде чем погрузиться в сон, – как Лоренцо укрывает ее простыней…

Нина проснулась, когда яркий солнечный свет пробился сквозь ставни. Она сразу все вспомнила и в ужасе застонала, а когда повернула голову, то в нос ей ударил восхитительный запах лимона. Кровь с силой запульсировала в жилах – рядом с ней на постели спал Лоренцо.