Текст книги "Аромат счастья"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 8, в которой можно плыть по реке либо идти по тропе
– Я ж говорю, от Вечного Дерева можно либо плыть по реке, либо идти по этой самой тропе, которая будет периодически пересекать реку. А потом...
– Да не потом, Игнасио, а завтра! Завтра же мы отправимся в Шелгваукану! Дай я тебя расцелую, дружище! – И Марега полез к Эньярошу целоваться. – Как же я рад!
Неужели он действительно так рад? Или просто пьян? Что за глупости целоваться с мужчиной, когда можно поцеловаться со мной? Ну и пусть целуются, а я налью себе еще вина! Но кувшин почему-то был пуст.
– Эй, кто-нибудь! – Я хлопнула в ладоши.
Официант явился сразу с кувшином.
– Пятый, мадам, – шепнул он, наполняя бокалы.
– Неси еще! И позови Педро! – потребовала я и доверительно сообщила официанту на ухо: – Он один меня любит, а эти... – я погрозила пальцем обнимающимся Мареге и Игнасио, – эти – мужеложцы.
– Мари, дорогая, как я счастлив, что ты познакомила меня с ним, – заплетающимся языком произнес Марега, – дай я тебя поцелую!
– Нет, – гордо отрезала я. – Официант, еще вина!
– Мари, Мари! – Они тянули ко мне много мелких ручек.
– Сеньорита, поцелуйте сеньоров, и я отведу их спать, – совершенно трезвым голосом сказал огромный Педро, и мне стало ужасно стыдно, ведь, кажется, я действительно напилась...
Со всех сторон на меня надвигалась темнота, и я заплакала, однако из мрака вдруг опять бесшумно возник Педро, но почему-то у него была борода и он весь был меньше, и этот уменьшенный Педро ласково спросил:
– Сеньорита не хочет спать? Второй час...
– Педро, хороший, добрый Педро, я гадость, я совсем не сеньорита! – Я плакала уже в голос, а вокруг сделалось окончательно темно. – Я гадость!..
Глава 9, в которой Вонахью вошел в свою комнату
Ричард Вонахью вошел в свою комнату и запер дверь за собой. Духота еще больше подчеркивала убожество обстановки. Нищета с претензией на роскошь. Да еще эта борода, очки и чужое имя... Мерзость какая, подумал он и включил вентилятор. Сооружение под потолком недовольно заскрипело и медленно двинулось вокруг своей оси с нарастающим ржавым лязгом, угрожающе подрагивая облупленными лопастями. Вонахью передернулся и отключил механизм, который еще немного покрутился и поскрипел по инерции.
Он распахнул окно. Унылый пустырь, мусорные баки. Наверняка в них копошатся крысы. Вон, мелькнула шустрая тень... Глухая стена архива, кривое деревце или даже куст неясной породы, и парочка, занимающаяся под его условным прикрытием любовью. Мачо придвинул свою подружку к стене, видны только ее ножонки, обнимающие его за пояс, и старательно трудится. Почему это так гнусно, когда это делают другие?
Зазвонил телефон. Вонахью передернул плечами и опустил жалюзи.
– Да, слушаю, – сказал он в трубку.
– Что новенького, внучек? – жизнерадостно спросил дон Рикардо. – Как успехи?
– Дедушка! – обрадовался Вонахью и тут же встревожился: – Что-то случилось? Ты никогда не звонишь ночью.
– Ничего, малыш. Просто не спится по-стариковски.
– Я уж было подумал, что из-за этого...
– Из-за кого, Риччи?
– Да оказывается, есть еще один претендент на золото Шелгвауканы.
– Брось ты, Риччи! Глупый, напыщенный болтун! Уберем, когда подойдет время.
Вонахью поморщился, он не любил, когда дед говорил так, тем более что говорил он правду.
– Дед, он вовсе не глуп. Знаешь, в конце концов, он мне даже понравился.
– Неужели? Говорят, что он твой конкурент...
– Ты шутишь? – растерялся Вонахью. Наверняка Билл уже донес дону Рикардо о мисс Люно, дед и намекает на «галантное» соперничество, решил он. Надо было самому позвонить и рассказать, ведь дед – единственный, кто меня действительно понимает и любит. – Ты имеешь в виду женщин?
– Ну, Риччи! Здесь тебе никогда не было равных!
Вонахью вздохнул.
– А вот я больше не уверен.
– Ты меня удивляешь, Риччи. Нравится этот болван, какие-то сомнения в своих мужских качествах. Я не узнаю тебя, малыш!
– Дед, я и сам не узнаю себя. – Он снова вздохнул.
– Да что ты там развздыхался? Выкладывай все, как есть! Не молчи. Любая баба всего лишь баба, и только!
– Она не баба.
– Конечно, парижанки не бабы! Они...
– Дед! – Так и есть, мой дедушка, как всегда, знает все, вплоть до места рождения, расстроился Вонахью, но поговорить с дедом о Мари ему очень хотелось. – Дедушка, понимаешь, она совсем не такая, как остальные. Она... ну как бы тебе сказать... Даже этот доктор, и тот понимает.
– Ну-ну. Значит, все-таки конкурент?
– Не знаю я! Но он тоже растерян не меньше.
– Риччи, ты меня заинтриговал. Я закурю, пожалуй. Рассказывай.
– Дед, я боюсь. Я никогда не испытывал такого. Только не смейся. Правда. Я боюсь, что уже не смогу без нее.
– Ты ей сказал?
– Что ты! Я тогда уж точно не смогу с ней расстаться.
– Ну и не расставайся.
– А захочет ли она, узнав, кто я?
– Богатый человек, мой первый наследник.
– Дед, я не хочу тебя обижать, но не каждая женщина согласится связать свою жизнь с мужчиной, живущим под чужой фамилией и беглым психом. Моя репутация ученого погублена навеки.
– Глупости.
– Нет, не глупости. Даже этот доктор все понял. Понимаешь, дед, она ему тоже нравится. И он ей.
– Риччи, а вот я ничего не понимаю. Кто кому нравится? Она – тебе, а он – ей?
– Нет, она нравится нам обоим, а мы – ей.
–Оба?
–Да!
– Я тебе уже высказал свое мнение о парижанках. И не вздумай устраивать французскую «ля мур де труа»! Хоть меня-то, старика, постесняйся!
– Дедушка, милый, о чем ты? Мы и так оба виноваты перед Мари! Понимаешь, мы с ним никак не могли уступить ее один другому, вернее она не могла никак выбрать одного из нас, и мы ее сдуру напоили... Мы же не знали, что ей так мало надо. Мы даже сами из солидарности притворились пьяными, и Педро нас как бы увел. А потом я все-таки вернулся, я не мог вынести, что она осталась одна совсем беспомощная рядом с Педро. Педро тоже без ума от нее...
– Риччи, да что же это за баба такая?
– Такая, дед, такая! Я отнес Мари в ее номер и уложил в постель.
– Ох, – облегченно вздохнул дон Рикардо, – ну хоть тут-то все было удачно? Молодец, переиграл этого болтуна!
– Да ничего не было! Я ее уложил, а она плакала, и ругала себя, и принимала меня за Педро. Она потом себя еще больше корила бы, она подумала бы, что была с Педро...
– Этот-то кретин при чем? Неужели она и с ним?..
Наверное, я все-таки зря стал исповедоваться перед дедом, засомневался Вонахью, он уже не тот, старый, все путает, ничего не соображает, вылитый мсье Сашель... А какой раньше был, как я всегда любил его!
– Дедушка, да ни с кем она! Просто мы ее случайно напоили, а Педро давно оберегает ее, с самого ее появления. Ты же сам ему велел.
– Ну конечно, велел. Свалилась на нашу голову с ревизией!
– Дед, это счастье, что она свалилась! И док тоже так считает.
– Риччи, внучек, дело в другом, – вдруг совершенно серьезно и здраво произнес дон Рикардо. – Просто твой приятель док может оказаться гораздо покладистее тебя, мой милый! Мне так надоело отвечать перед семьей за все твои глупости!
Вонахью не выносил, когда дед начинал говорить подобным тоном, тем более после того как он открыл ему свое сердце. Но Риччи знал: он единственный, кого любит железный дон Рикардо. И он промолчал.
– Мы ведь дали тебе все: гарвардское образование, неограниченные средства на любые твои прихоти! А чем ты отплатил нам? Вместо того чтобы благодарно искать для своей семьи золото, чем ты занимался? Чем?
– Дедушка, эту тему мы давно обсудили...
– Вот именно, мой мальчик. И я верю тебе. Но только я, и больше никто! Никто в нашей семье! Молчишь? И правильно, Риччи, молчи. Потому что уберут и тебя, и меня, и я уже ничего не смогу придумать, если этот твой док первым найдет дневник Бонвояжа.
Сказать ему, что дневник уже найден, или пока не говорить? – раздумывал обиженный Вонахью, а дед продолжал пугать его тем же елейным тоном:
– И ты будешь никому не нужен, мой мальчик, потому что заполучить дневник через доктора не составит уже никаких хлопот для парней Билла! Как, впрочем, и через милую барышню из Кайеннского архива. Ребята Билла пасут ее с первого дня появления...
Вонахью вспыхнул.
– Они и меня пасут? Я-то наивный посчитал, что они в моем распоряжении.
– Одно другому не мешает, малыш. К сожалению, я уже давно не решаю все в одиночку.
– Что же они тогда сами не добыли дневник до сих пор, если уж так просто? Пистолет к виску – и все дела!
– Фу, Риччи! Какая безвкусная уголовщина, во-первых, и, во-вторых, я же верю тебе, я надеюсь, что ты наконец-то сделаешь хоть что-то полезное для семьи. Ты ведь единственная моя надежда и опора! Ты заменил мне сына! – И после этих излияний дедушка вдруг жестко сказал: – Ты найдешь дневник, Риччи, срок...
– Дед, – решительно перебил его Вонахью, – дневник здесь. Я видел его сегодня.
В трубке раздался кашель. Наверное, подавился дымом, догадался Вонахью, эти вечные дрянные сигары. До чего же дороги воспоминания юности, чтобы не отказываться от них при дедушкиных-то доходах и больных легких!
– Риччи! Мальчик мой! – Голос дона Рикар-до снова превратился в ласковый старческий тенорок. – Что же ты сразу-то мне не сказал! Ты уже читал его? Что в нем написано?
– Не по телефону, дед.
– Ты прав, мой мальчик! Главное, он здесь! Я знал, я верил, Риччи, ты не подведешь! Читай его, изучай хорошенько! А потом я что-нибудь да придумаю. Я люблю тебя!
– Я тоже, дед.
– Знаю, мой родной. Да, забыл тебе сказать, я положил сегодня на твой счет пару монет. Мальчикам нужны денежки, чтобы тратить на девочек...
Говорить ему или не говорить, что мы решили отправиться в Шелгваукану? Нет, лучше сказать, все равно узнает.
– Спасибо, дед. Очень кстати. Мы ведь решили организовать маленькую экскурсию в Шелгваукану.
– Кто это «мы»?
– Мари, док и я.
– Умница, мой мальчик. Отлично, там и уберем лишних свидетелей. – Вонахью похолодел, но счел за лучшее пока не возражать деду. – Я распоряжусь, чтобы ребята Билла позаботились. И еще, Риччи, очень тебя прошу, будь поосторожнее с Маноло.
– С Маноло? Но ведь он же в психушке в Рио!
– Не надо, Риччи, не старайся обмануть ни себя, ни меня. Ты же знаешь нашу родню, как они любят все скрывать от меня и плести интриги, – по-стариковски слезливо начал жаловаться дон Рикардо. – Это невыносимо, Риччи! Шпионят за мной, подсылают сомнительных врачей... Мне не на кого положиться, я уже устал перепрятывать завещание! Риччи, ну почему ты не хочешь, чтобы я уже сейчас при всех официально поставил тебя на свое место? Ты же у меня умница. А они развалят все, что я создавал столько лет!
– Ладно, дедушка, не хнычь. Ты же ведь кабальеро! Как там твоя донна Эсперанса? А сеньора Рибейро?
Вместо ответа дон Рикардо опять закашлялся, а потом хрипло произнес:
– Все, Риччи, пока. Мне нужно подышать кислородом. – В трубке раздались длинные гудки.
Вонахью повесил трубку и подошел к окну.
Крысы по-прежнему шевелили мусор, а сексапильной парочки уже не было. Риччи расценил это как хорошее предзнаменование. Ничего, подумал он, найду я деду эту Шелгваукану, может, и золота-то там давным-давно нет. Найду и сбегу, например, в Америку или в Канаду, в какой-нибудь затерянный городишко, буду преподавать историю. Я уже научился жить под чужим именем. Свое-то я погубил... Всей семейке на радость. Он хмыкнул, разделся и встал под душ.
А ведь до двадцати пяти лет я и не подозревал ни о какой «семье» дона Рикардо. Я был уверен, что моя мать – богатая вдова владельца кучи отелей на побережье, что доход приносят акции самых успешных кампаний. В Гарварде моими однокашниками были отпрыски самых богатых и известных фамилий... А я – с самого момента зачатия – член «семьи», процветающей за счет наркобизнеса...
Наркотики спортсмен Вонахью откровенно презирал, считая удовольствием черни. Но дедушка, милый любимый дедушка, который в детстве играл с ним в паровозики и катал на собственной спине, а потом научил и гольфу, и теннису, и бильярду, объяснил уже взрослому внуку, что наркотики – это такой же товар, как и вино, продукты, одежда, картины, книги. Вовсе не обязательно читать те книги или носить ту одежду, которыми торгуешь, главное, чтобы торговля приносила тебе прибыль. И назвал примерный размер годового оборота. Наверняка много меньший, чем на самом деле...
Забавно, когда Риччи услышал сумму, он не был удручен, а, напротив, обрадовался, предвкушая неограниченные возможности, которые дают деньги: личный самолет, машины, яхты...
«Дед, я опробовал новый самолет над сельвой и видел очертания города». «Где, где, Риччи?» «В Амазонской сельве, дедушка. Это точно древний город: пирамиды, дома!» «Неужели, Риччи?» «Да, дед, мне нужны деньги. Это будет открытие! Вдруг я найду золото индейских жрецов? Обо мне заговорит весь мир!» «Может быть, ты сначала найдешь Шелгваукану? Слава подождет». «А вдруг это именно она?»
О Шелгваукане дед твердил Риччи с самого детства. Его собственный дед, естественно по имени Рикардо, якобы отправился туда и не вернулся. Последняя весточка о нем пришла из Эдуара. Дряхлую бумажонку – напоминание жене вовремя убрать мак – дон Рикардо сентиментально заключил в рамочку и держал на каминной полке. Может быть, поэтому Вонахью и избрал археологию своей профессией...
Старательные газетчики, щедро снабжаемые листочками из чековой книжки Риччи, раструбили об открытии еще до того, как экспедиция прибыла на место.
Это действительно оказался совершенно потрясающий огромный город, но явно не Шелгваукана, по утверждению дедушки. Можно подумать, он там был. О бразильском «новом Шлимане» заговорили на всех языках. Интервью, конференции, доклады, монографии...
Молодому археологу стало категорически не хватать времени. Что ж, все дело только в размере гонорара: статьи, доклады и монографии готовы писать для него любые специалисты! А услуги секретарей из числа студентов, страдающих от безденежья, практически дармовые...
Зато богатств города хватало, чтобы кормиться не одному поколению исследователей и репортеров: архитектура, керамика, захоронения, обелиски, ритуальные предметы, ювелирные изделия ждали своего часа, чтобы отправиться в музеи мира.
– Не жаль задаром расставаться с побрякушками, Риччи? – поинтересовался дедушка на одном из банкетов по поводу передачи части сокровищ музею, кажется, Сан-Паулу. – Это ведь все товар, мой мальчик, а музей не потратил ни гроша на твою экспедицию.
– Дед, в следующий раз я подарю тебе все находки! – пошутил тогда Вонахью, не замечая ничего, кроме своего триумфа. – Откроешь выставку! Только заранее купи кусочек сельвы, чтобы я копал на твоей собственной земле!
– Идет, – в тон ему отозвался дон Рикардо, – куплю!
И ведь купил же в километре от раскопок! А потом идиот Маноло, сынок другой дочери дона Рикардо и, соответственно, кузен самого Ричарда, попал в переделку. Собственно говоря, Маноло был вовсе не идиотом, он тоже подавал большие надежды, причем на поприще архитектуры, но это совершенно не снабжало его правом пырять натурщицу ножом.
Дону Рикардо удалось освободить Маноло под залог до суда, а потом предъявить суду медицинское свидетельство о внезапной кончине дорогого племянника. На самом же деле Вонахью спрятал кузена на раскопках, но уже в качестве подсобного рабочего Гарри Лейза.
Тогда Вонахью был абсолютно уверен во всесилии денег, поэтому и пришел в восторг от идеи кузена: вырезать из старого куска дерева эту самую «Нинью», будь она неладна! Кто же мог предположить, что нищий секретарь-итальяшка предаст Вонахью, своего патрона и благодетеля... Впрочем, это было тогда, а теперь Ричард и сам не понимал, как он мог легкомысленно поддаться на эту аферу и, скатившись до уровня дешевого гангстера, бесстыдно шантажировать мировых знаменитостей Шмерлота и Косее-Бриссака? Ради чего он собственными руками погубил свое имя и блестящую научную карьеру?..
Конечно, дон Рикардо выручил внучков: вместо тюрьмы отправил обоих в психушку, а Ричарда он вытащил даже и оттуда. Теперь, когда герой современной археологии был признан невменяемым, он оказался в полной власти родной «семьи», потому что у дона Рикардо в избытке имелось и внуков, и племянников, которые всегда ревновали и завидовали любимчику главы клана.
Риччи предстояло «отработать» потраченное семьей на него, а именно – найти золото Шелгвауканы! В качестве альтернативы предлагалась возможность закончить дни в дурдоме или в автомобильной катастрофе. И даже всесильный дон Рикардо не мог защитить Риччи от безжалостных родственников.
Легко сказать: найти золото, а где найти эту самую Шелгваукану?
Ничего, Вонахью намылил себе голову и бороду, дневник Бонвояжа, можно сказать, в руках. Завтра смотаемся с доком в Кайенну, купим все необходимое для маленькой экспедиции. А там, как говаривает дедушка, что-нибудь да придумаем...
Глава 10, в которой за окном были сумерки
За окном были сумерки, а в дверь стучали. Я даже не сразу поняла, утро сейчас или вечер. Нет, конечно, утро. В голове и в желудке пустота, а на сердце – тяжесть. Кошмар, как же я буду смотреть в глаза Игнасио и Мареге после вчерашнего! Стук повторился. Надо открыть. Я поднялась с постели, обнаружив, что спала в одежде.
– Кто там? – спросила я через дверь.
– Извини, Мари. Это я, Алекс. Можешь не открывать. Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо. Ужасно. Мне так стыдно...
– Ерунда, Мари. Мы все напились. Но ведь это был такой чудесный вечер! Все хорошо!
– Правда?
– Конечно! Ты прости, что я тебя разбудил, просто я хотел сказать, что мы сейчас с Игнадио едем в Кайенну на моем «хаммере». Чтобы ты нас не потеряла. Если что, Педро позаботится о тебе.
– Педро... Вы едете показать врачам плечо Игнасио?
– И не только. Разве ты забыла, что мы решили завтра отправиться в Шелгваукану?
Я виновато промолчала. Я хорошо помнила все до того момента, как мы при всех «ритуально» поцеловались с Игнасио, а остальное покрывала темнота.
– Мари, ты тут? – забеспокоился Марега. – Все в порядке?
– Конечно. Только я ничего не помню...
– Пустяки, не переживай! Мы купим все для экспедиции и вернемся к вечеру, тогда и поговорим. Ты уж, пожалуйста, дождись нас. Мы тебя любим.
Я чуть не заплакала. Он так просто произнес эти три слова!
– Я тоже, Алекс...
– Вот и отлично. До скорого!
И я услышала, как он на прощание легко похлопал по двери. Может, зря я не открыла? И вдруг случайно увидела свое отражение в маленьком зеркальце у вешалки. Боже! Серое лицо с остатками плохо смытого макияжа, всклокоченные волосы... Надо срочно приводить себя в порядок! Нет, лучше еще немножко поспать, потом...
Я поспешно стянула с себя платье и белье и нырнула под одеяло. Как приятно! Хорошо бы еще чего-нибудь попить, но для этого снова придется принимать вертикальное положение. Нет, ура! На тумбочке возле кровати бутылка «перье»! Всего лишь протянуть руку! Но откуда взялась здесь минералка? Конечно, вечером ее оставил для меня заботливый Педро. Славный толстяк!
Нет, ночью он был совсем не толстым и к тому же бородатым. И таким сострадательным и терпеливым, как доктор, когда меня рвало и выворачивало наизнанку... Ой, как стыдно!.. В таком состоянии меня видел мужчина. Точно, это был доктор Марега! Потому-то он и пришел меня проведать и успокоить, что все в порядке. Конечно, в дурдоме он видел и не такое!
Но у Алекса очки и волосы собраны в хвост, как у актера, а у моего вчерашнего целителя не было ни очков, ни хвоста. Игнасио? Но он тоже в очках. Неужели все-таки со мной возился Педро? Я же называла его по имени, я вчера не сомневалась, что он Педро... У меня была истерика, я плакала и просила прощения, а он нежно-нежно обнимал меня и успокаивал. У него такие ласковые руки и широкая грудь... И мне было так уютно плакать на ней...
Вероятно, я все-таки уснула, потому что, когда в очередной раз взглянула на часы, они показывали полдень. Ничего себе! Мсье Сашель, наверное, уже беспокоится, куда это мы все подавались?
Глава 11, в которой у дока отличная машина
– Отличная машина у тебя, док. – «Просто Игнасио» в очередной раз похвалил транспортное средство «просто Алекса», прекрасно понимая, что серебристая громадина составляет предмет особой гордости фанфаронистого доктора Мареги. Они уже въезжали в Кайенну.
– Еще бы, «хаммеры» плохими не бывают. Военный вездеход. Алюминиевый корпус не ржавеет, – довольно согласился доктор медицины и тоже в который раз напомнил, что считает своим долгом показать специалистам травму доктора археологии.
– Ладно, ладно, покажем, – обреченно вздохнул тот. – Только давай сначала за покупками. – И похлопал рукой по блокноту, в который дорогой они записывал все, что, по мнению обоих, было кране необходимо для экспедиции: палатка, спальники, медикаменты, специальная жидкость для костра, видеокамера, фотоаппарат, котелки, пластиковая посуда...
– Может, перекусим сначала?
– Да мы два часа назад объелись в этом кафе... Как же его?..
– «Эмергенс»?
– «Эмерийонс», – поправил медика историк. – Так называется эта часть Французской Гвианы. Поехали сразу в какой-нибудь торговый центр, чтобы уж купить все в одном месте. И там наверняка есть бар, если ты снова проголодался.
Внушительный «хаммер» произвел впечатление на парковке возле самого дорогого гипермаркета Кайенны. У выхода со стоянки мужчины еще раз обернулись, чтобы получше запомнить свое место, но автомобиль психиатра явно чувствовал себя здесь грандом, остальные машины рядом с ним казались букашками.
В отделе спортивного снаряжения продавцы пришли в восторг от клиентов, скупавших весь ассортимент подряд: от одноразовой посуды до надувной лодки и ледоруба.
Возле кассы Марега достал чековую книжку.
– Пополам, Алекс. – Игнасио вытащил свою. – Я вполне кредитоспособен.
– Но я же сразу сказал, что все расходы беру на себя. – Марега обиженно пожал плечами. – Это же моя идея насчет экспедиции. Вчера ты не отказывался от гонорара...
– А сегодня отказываюсь.
– Получил наследство?
– Нет, просто я хочу быть с тобой на равных.
– Какая трогательная щепетильность! Или боишься, что я хочу купить тебя? Мне казалось вчера, что мы подружились, и сегодня у нас не возникало разногласий.
– Вот я и хочу, чтобы их не возникало и в дальнейшем.
– Ладно, пополам так пополам. Мне даже лучше. Но, надеюсь, ты не предложишь мисс Люно тоже войти в долю?
– Не предложу. Я вообще считаю, что ей не следует отправляться с нами.
Марега усмехнулся и повел бровью.
– Ревнуешь? Но ты ведь знаешь, что ничего не было.
– Алекс, мы же еще вчера договорились не обсуждать это и обойтись без дуэли. Мы все взрослые люди. Просто я считаю, что наше предприятие слишком тяжело для женщины. Я не раз бывал в подобных экспедициях и знаю, как там приходится всем. Даже когда объект уже найден и ведутся планомерные раскопки, даже тогда находиться там очень и очень непросто.
– Достаточно убедительно, по крайней мере, для меня. Но ты сможешь убедить Мари?
– Полагаюсь на твои профессиональные знания по части психологии.
– Ох, ну почему же все всегда путают психологию и психиатрию?
– Психи, док.
Марега рассмеялся, они оплатили покупки и направились в отдел видеотехники.
– Я совершенно ничего не смыслю в этом, – прошептал доктор медицины, когда консультант стал расхваливать им разные модели видеокамер. – Может, я пойду покорять аптеку, где я хоть что-то соображаю, а потом встретимся с тобой в баре?
– О'кей. – Доктор археологии улыбнулся вежливо замолчавшему консультанту и кивнул, а его компаньон и соперник направился к выходу из торгового центра.
