Текст книги "Аромат счастья"
Автор книги: Натали де Рамон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 6, в которой мсье Сашель остался возиться с замком
Мсье Сашель остался возиться с замком и сигнализацией, а мы с Игнасио направились в гостиницу.
– По-моему, ты ревнуешь меня к бразильскому доктору. – Ненужная фраза слетела с моего языка сама собой.
Игнасио улыбнулся, поправил очки, но не успел ничего ответить, потому что из-за ближайшего столика навстречу нам поднялся доктор Марега собственной персоной, гостеприимно распахнув объятия.
– Присоединяйтесь, господа, – он пододвинул мне стул, – мисс... Начнем с аперитива?
Я замешкалась, давая дорогу официанту с подносом, который, в свою очередь, пропускал меня.
– Извините, доктор Марега, – в это время сказал Игнасио, – но после архивной пыли нам с мисс Люно хотелось бы принять душ.
– Тем более что ночью горячей воды может не хватить на всех, – добавила я, прекрасно понимая, что слова про ночь и про душ звучат более чем двусмысленно.
– Благодарю за полезную информацию, мисс. Я, пожалуй, последую вашему примеру.
И мы все вместе поднялись на второй этаж. Без сомнения, его интересовало, не планируем ли мы с Эньярошем принимать душ вместе, но Игнасио, естественно, направился к своей комнате, а я – к своей.
– Вы не забыли о моем приглашении на ужин, господа? – напомнил Марега, одарив на прощание лучезарной улыбкой, адресованной явно мне. – И еще раз спасибо за важную информацию, мисс.
Дескать, могу надеяться, что место под душем рядом с вами пока вакантно...
Глава 7, в которой я сказала себе: «Стоп!»
Стоп! – сказала я себе, забираясь в ванну, а почему я все время приписываю Мареге фривольные мысли? Почему я сама в его присутствии начинаю вести себя как мартовская кошка? Я же ведь уже знаю, что он занудлив, честолюбив, далеко не бескорыстен, вспыльчив, не нравится Эньярошу, наконец. Ладно, допустим, Игнасио действительно ревнует, но ведь у меня нет перед ним никаких обязательств! А могли бы быть... Сам виноват, нужно было действовать решительнее!
Но если интуиция не подвела Игнасио и с Марегой на самом деле что-то нечисто? Как это так: едва узнав про какую-то Шелгваукану, рваться искать в ней золото, приглашая с собой первых встречных?.. А ведь тебе же самой хочется и в Шелгваукану, и – признавайся, признавайся, Мари Люно! – в объятия Мареги! Ты всегда теряешь голову при виде красивого мужчины, а потом клянешь себя за очередную глупость.
Красивых и одновременно умных мужчин не бывает! Да? Как это дурак мог стать доктором медицины? И разве уж так некрасив Игнасио? Но у Игнасио явно какие-то проблемы с женщинами, а у Мареги – нет! Зато Игнасио – джентльмен, к тому же всякие проходимцы боятся одного его взгляда...
Боже мой, еще позавчера я страдала от одиночества, а сегодня у меня целых два кавалера! Два! Причем в какой-то глухой дыре!
***
Часа через полтора, благоухая лосьонами, шампунями и духами, я спустилась в холл гостиницы. Гигант Педро сидел в кресле и курил сигару. Завидев меня, он радостно продемонстрировал тигриный оскал. Я улыбнулась в ответ. После случая с любителем текилы Педро стал как бы моим телохранителем.
Двери в бильярдную были открыты, и я вдруг увидела Марегу, склонившегося над зеленым сукном. Без пиджака, в одной белоснежной рубашке с засученными рукавами, он совсем не выглядел бестолковым занудой. На фоне разномастной, небрежно одетой публики он казался кинозвездой, случайно сошедшей с экрана или с обложки журнала в этот убогий бильярдный зальчик с тусклыми лампочками в клубах сизого дыма. Интересно, а как воспринимают такого психиатра пациенты? Ладно, допустим, им в безумии все равно, а вот их родственники? И особенно родственницы?..
Я невольно залюбовалась движениями Мареги: кий в его руках вел себя как змея, гипнотизирующая добычу, прежде чем нанести безошибочно-смертельный бросок. Удар – и два шара, один за одним, как если бы кто-то тянул их за невидимую ниточку, послушно покатились в лузу. Третий стукнулся о борт, откатился, задел еще один шар, и тот благополучно лег в другую лузу.
– Браво, доктор! – Оказывается, я уже стояла возле бильярдного стола.
Он обернулся.
– Вы выглядите просто потрясающе! – не сразу произнес он, отступив на шаг. – Выпьете чего-нибудь?
– Док, может, сначала закончим партию? – обиженно вмешался Хулио, натирая мелом свой кий.
– Вы не возражаете, мисс? – поинтересовался Марега.
– Нет, конечно.
– Знаете, никак не мог удержаться, чтобы не покатать шары, – виновато добавил он, не обращая внимания на нетерпение своего партнера. – А вы играете?
– Паршиво, а по сравнению с вами можно сказать, что никак.
– В таком случае, – Марега улыбнулся, – держите кий, закончите игру за меня. Не обидишься, приятель?
Хулио презрительно наморщил нос и вытер об жилетку испачканные мелом руки.
– Не годится, док! – с вызовом сказал он. – Хотите с ней играть, так играйте, а я играю с вами!
Я выразительно посмотрела на Марегу.
– Ну-ну, – он медленно двинулся вокруг стола, – ты не играешь, ты проигрываешь, амиго!
Доктор медицины нанес еще два удара, и глуховатый стук шаров сообщил, что на долю амиго не осталось уже ничего.
– Доволен, приятель? – спросил Марега.
Хулио вытащил из штанов мятые купюры и протянул их победителю. Марега небрежно отстранил его руку.
– Выпей за здоровье сеньориты, пока я ее поэкзаменую. Лучше сложи-ка нам пирамидку, амиго. – И он протянул мне кий. – Пожалуйста, мисс Люно!
В этом городе слишком мало развлечений, и ничего удивительного, что игроки с других столов, бросив свое занятие, наблюдали за мной. Злорадно и любопытно. Даже Педро покинул кресло в холле и, загораживая тушей дверной проем, смотрел в мою сторону. Но он был единственным, если не считать самого Мареги, кто явно хотел ободрить меня. Правда, в арсенале здоровяка не находилось никаких других тонизирующих средств за исключением его бесподобной тигриной улыбки.
Тем не менее это было уже кое-что. Не паникуй, сказала я себе, ты не раз играла в бильярд, и уж разбить-то пирамидку ты сможешь. Но даже это оказалось мне не по силам: кий дрогнул и чуть не пропорол сукно, потревоженный шар несмело покатился вбок и беспомощно застрял возле бортика. Публика дружно загоготала и отвернулась к своим столам, Хулио деликатно опустил глаза, а Педро огорченно высморкался в плевательницу.
– Кий тяжеловат? – участливо поинтересовался Марега.
Я вздохнула.
– Не надо иметь амати, надо уметь играти.
– Будем учиться? – Он улыбнулся, оценив мою шутку, и вернул неудачный шар на место.
Естественно, я не возражала.
– Смелее, мисс, я помогу вам сделать правильный удар.
Стараясь не замечать новой волны интереса окружающих, я начала целиться.
– Хорошо, хорошо, – ободрил Марега, он стоял у меня за спиной, – а теперь, внимание. – И вдруг он как бы приобнял меня, его левая рука направила мою левую, а правая – проруководила правой. – Запомните эту позицию, – я почувствовала теплоту его дыхания у себя на шее, – и... бьем!
Я даже не поняла, что произошло, но удар наших четырех рук получился просто потрясающим! Шары с веселым стуком раскатились в разные стороны, а один из них, замерев на секунду над лузой, словно спрашивая у нее разрешения войти, мягко упал в сеточку.
– Вы запомнили позицию? – Он по-прежнему стоял за моей спиной, дышал в шею и не убирал своих рук с моих. – Или повторим?
– Повторенье – мать ученья. – Мне хотелось вовсе не менять нашу «позицию», а, напротив, дополнить ее, скажем, осторожным поцелуем.
– О'кей! – Наверное, это и был уже поцелуй, потому что его губы, дважды как бы случайно коснулись моей шеи: после «о» и после «кей».
Мне стало жарко, а Марега как ни в чем не бывало обошел вокруг стола, оценивая расположение шаров, и спросил, по каким из них я собираюсь бить. Я не очень уверенно выбрала направление удара.
– О'кей, – снова сказал он.
И он занял позади меня эту самую замечательную позицию, а я еще раз повторила вслух свои намерения относительно шаров и как бы ненароком прижалась спиной к его груди. Наши четыре руки дружно направляли кий.
– Вы готовы? – прошептал Марега возле моей щеки.
– Да, – так же тихо произнесла я.
Кий буквально выстрелил первым шаром по двум другим, лежавшим на одной линии. Они все покатились...
– Добрый вечер, господа. – Я вдруг услышала голос Эньяроша и повернула голову в его сторону, оставаясь все в той же «обучающей» позиции. – Педро сказал, что вы здесь.
Я узнавала и не узнавала Игнасио. Вместо обычных бесформенных штанов и выгоревшей рубахи на нем была серая шелковая рубашка с рукавами по локоть и роскошные белые брюки. Но самое главное Игнасио привел в порядок свою бороду и подстригся. Нет, не коротко, я терпеть не могу подбритые затылки, а именно так, как если бы посоветовался со мной. Только дешевые очки были все те же.
– Добрый вечер... Доктор Марега учит меня играть на бильярде.
– Жаль, что я не потренировал тебя заранее, Мари. Тогда бы ты наверняка обыграла мистера Марегу.
Его дружеская фамильярность почему-то застала меня врасплох, а Марега иронично заметил:
– Полагаете, что вам это удастся самому, мистер Эньярош?
Между прочим, мы по-прежнему сохраняли «позицию».
– Даже не сомневайтесь. Какую хотите фору?
– Фору? – отстраняясь от меня, хохотнул Марега и велел Хулио снова сложить пирамидку. – Лучше подумайте, сэр, какую сумму проиграть вам по карману?
– Я бы тоже сыграл, – неожиданно пробасил Педро.
И как только эта туша умеет материализовываться словно из воздуха?
– На поцелуй сеньориты! – добавил он.
Похоже, сегодняшнему вечеру предстояло войти в анналы истории этой бильярдной, потому что опять вся публика напряженно следила за разворотом событий у нашего стола.
– Отличная идея, Педро! – сказала я. – Не так ли, господа?
Марега и Эньярош уставились на меня как на заговорившую статую. Конечно, я повела себя как полная идиотка под действием чар Мареги, но до чего же хороши были они оба! Честное слово, если бы сейчас мне предложили выбирать, я оказалась бы в серьезном затруднении...
Я слегка переживала за травмированное плечо Эньяроша, но напрасно: в первой же партии он в пух и прах разнес ошеломленного Марегу. Я чувствовала, что для доктора медицины это полная неожиданность, он настолько по-детски расстроился, что в следующей партии я болела уже за него. И Марега выиграл! Но теперь я огорчилась из-за Эньяроша...
В третьей партии Игнасио лидировал с небольшим перевесом, но все же лидировал. А четвертая снова принесла удачу доктору Мареге. Пятая партия, в которой победителем должен был стать определенно Эньярош – шары летели в лузы как заговоренные, – близилась к концу, но, судя по всему, не к концу «турнира». А мне уже очень хотелось есть, ведь в последний раз мы с Игнасио перекусили часов в одиннадцать утра, потом нашли дневник и нам было уже не до обеда, а потом явился Марега...
– Господа, может быть, еще одна партия и мы закончим на сегодня? – дипломатично предложила я, чувствуя полную готовность расцеловать обоих, если мне сейчас принесут кусок мяса. Впрочем, я была уже согласна даже на порцию пустых макарон. – Будет по три партии, все поровну: по три поражения и по три победы.
– Вы уверены, мисс Судья, что в следующий раз проиграю именно я? – Эньярош загнал в лузу последний шар, не оставив ничего противнику.
Хулио принялся собирать шары в рамку.
– Обязательно, – ответил за меня Марега, – иначе и быть не может.
И он оказался прав.
– Может быть, самую последнюю? – с надеждой в голосе спросил Эньярош.
Марега тоже умоляюще смотрел на меня.
– Нет, – непреклонно сказала я, наслаждаясь ролью повелительницы. – Давайте ужинать.
– Выходит, сеньорита не поцелует никого? – расстроился Педро.
Надо же, он все время был тут, а я видела только Игнасио и Марегу. Сейчас они послушно сложили свои «клинки» и вытирали испачканные мелом руки, но я чувствовала, что не только я, но и они оба находятся все в том же головокружительном состоянии куража, которое толкает взрослых людей на совершенно неожиданные и не характерные для них поступки.
Вероятно, медик мог бы объяснить все это действием гормонов и чего-то там еще скучно-физиологического, но зачем какие-то объяснения, когда рядом с тобой два самых красивых в мире мужчины, радостно-готовых сражаться за тебя! И будоражащее ощущение сложности выбора, и излучаемый нами троими пьянящий аромат приближающейся неизбежной страсти, который вызывает завистливый восторг окружающих, и волшебное чувство внутри тебя уже сейчас от одного их присутствия... А пустой желудок только делает эти все переживания объемнее и острее.
Вместо ответа я подмигнула Педро, подошла и поманила его пальцем. Польщенный моим вниманием гигант наклонился. Я привстала на цыпочки и решительно чмокнула его в лоб. Осчастливить поцелуем тигриную улыбку я все-таки не решилась.
– Однако! – в один голос воскликнули Иг-насио и Марега. И смутились оттого, что «однако» вырвалось у них одновременно.
Педро, открыв от изумления рот, трогал свой лоб, как будто от моего поцелуя там могли вырасти цветы, а я милостиво повелела Эньярошу и Мареге пожать друг другу руки в знак окончания поединка. Наверное, игроки с других столов наблюдали за нами, но для меня уже не существовало никого, кроме моих красавцев, да еще, пожалуй, растроганного силача Педро. Ха! Итого у меня уже три поклонника! Или я схожу с ума?..
– Вы великолепно играете, Марега. – Игнасио протянул руку доктору медицины.
– Вы тоже, мистер Эньярош! – со всего размаху Марега сжал руку Игнасио и в знак искренности своего расположения с силой потряс ее.
Игнасио побледнел и опустил глаза. Боже мой, догадалась я, ведь это же больная рука!
– Вы не верите мне, сэр? – растерялся Марега, продолжая сжимать и трясти руку Эньяроша.
– Пойдемте, пойдемте ужинать, – поторопила я их, не решившись сказать про травму Игнасио.
– Все нормально! Мы еще сразимся с вами, мистер Эньярош. Выше голову, дружище! – Марега все еще тряс руку Эньяроша.
Он по-своему понял нежелание Игнасио разговаривать и, желая дополнительно ободрить, энергично похлопал его по больному плечу!
Игнасио пошатнулся. Хорошо, что Педро оказался рядом и вовремя подхватил его, так что окружающие ничего не заметили, и помог выйти из бильярдной на улицу. На лбу Игнасио блестели капельки пота. Педро усадил его за ближайший столик и заботливо предложил принести чего-нибудь выпить. Игнасио отрицательно помотал головой, пристраивая свою руку поудобнее. Как глупо, подумала я, стесняться боли.
– Что с ним? – недоумевал Марега.
– У него сильно ушиблено правое плечо. Это я виновата. Я не должна была допускать этого идиотского состязания.
– Пустяки, – хрипло сказал Игнасио. – Мы замечательно поиграли. Вы прекрасный бильярдист, Марега.
– Извините меня, мистер Эньярош. Я совсем не хотел причинять вам боль. Лучше покажите мне вашу травму. Я все-таки врач.
– Бросьте. Все в порядке.
– Игнасио, покажи, не надо стесняться, – попросила я.
– Сеньорита права, пусть док посмотрит, – поддержал меня Педро.
Подошел официант. Марега вопросительно посмотрел на меня. Я мило улыбнулась и заказала гору еды и море напитков с расчетом и на Педро. Официант отправился на кухню, а Игнасио сдался на наши уговоры, потому что ссадина опять кровоточила сквозь рубашку. Он смущенно закатал рукав, открыв часть плеча. Но и того, что предстало нашему взору, да еще в тусклом уличном освещении, было достаточно, чтобы доктор Марега пришел в ужас.
– Дева Мария! Да как же вы играли?! А потом еще выдержали мои знаки внимания! Чем это вы так? Лестницей? Боже! Вы обращались к врачу? Нет?! Вы с ума сошли! Вы можете остаться без руки! Такая гематома способна переродиться во что угодно! Как вы можете быть уверены, что не пострадала кость? Это же месиво какое-то! А столбняк? Вы хоть представляете, какую инфекцию вы могли туда занести?! Вы падали? Теряли сознание? Вы уверены? А я не исключаю сотрясение мозга!
Ужас Мареги передался Педро, который с открытым ртом внимал речам медика. А Игнасио с усмешкой вернул рукав на место.
– Это преступление – столь несерьезно относиться к своему здоровью! – продолжал Марега. – Мы живем в цивилизованном мире, а вы ведете себя, как дикарь! Я считаю просто своим долгом показать вас специалистам! Не хотите идти к врачам здесь, хорошо, я отвезу вас завтра в Кайенну. Там прекрасная клиника, мой однокурсник работает в ней психоаналитиком...
Официант принес первую часть заказанного мною. Наконец-то! Не слишком вежливо начинать есть, не дождавшись остальных, но я уже не могла терпеть и запихала в рот первый попавшийся кусок, пока Марега самостоятельно наполнял наши бокалы – к окончательному смущению Педро, который только сейчас понял, что принят в «сеньорскую» компанию. К тому же демократичный Марега предложил здоровяку произнести первый тост. Педро запыхтел, задвигался на своем стуле, продемонстрировал тигриную улыбку и беспомощно посмотрел на меня.
– За наше знакомство, за встречу, господа! – провозгласила я, чтобы выручить растерянного гиганта, и подняла свой бокал.
Интересно, кто из них первым чокнется со мной? Но Игнасио и Марега очень дружно и одновременно звонко дотронулись своими бокалами до моего, а потом осторожно прикоснулся к нему и бокал Педро.
Мы выпили и на какое-то время полностью посвятили себя утолению голода, а потом Марега снова наполнил бокалы и уже кокетливо произнес:
– За прекрасную мисс Люно, нашу путеводную звезду к сокровищам Золотой Шелгвауканы!
Педро непонимающе захлопал глазами, а Игнасио сразу напрягся. Естественно, с какой стати нужно было говорить это при Педро? Даже если здоровяк неважно владеет английским, он же все равно что-то поймет и наверняка заинтересуется. Зачем ронять в голову недалекого парня мысли о сокровищах? Ему ведь будет очень сложно объяснить, что все это для науки, а не для нашего личного обогащения.
– Это несерьезно, доктор Марега, – сказала я.
Игнасио впился в меня глазами и затаил дыхание, ожидая продолжения. Марега повел бровью, потрогал пальцем усы и интимно наклонил свою красивую голову. Вино в его бокале светилось золотом, и я снова почувствовала, как вместе с растущим во мне неумолимым куражом жесткая треугольная конструкция так же неумолимо напоминает о себе, отгораживая нас троих от остального мира.
– Хорошо сказано, док. Я бы тоже поискал там золотишко, сеньорита. – Голос Педро раздался словно из другого мира. – В Шелгваукане его навалом, дети знают.
– Вот как? – оживился Марега. – А ты бывал там, амиго?
– Не в этой, док, – странно отозвался Педро и почему-то подмигнул Мареге. – Но всегда с удовольствием. За Шелгваукану прекрасной сеньориты! – И залпом опрокинул свой бокал.
Теперь напряжение Игнасио перешло ко мне, но всего лишь на мгновение, потому что Игнасио вдруг рассмеялся. И я тоже рассмеялась неизвестно чему. Просто я не могла противиться этому чудесному заразительному смеху, совершенно преобразившему его лицо! Надо же, я впервые видела Игнасио смеющимся! И как ему идет быть веселым! Сейчас он был даже красивее Мареги, потому что психиатр не смеялся, а завистливо смотрел на нас! Нет-нет, конечно, мой Игнасио лучше! Мой?..
– Перестань, Педро, – наконец выдавил сквозь смех Игнасио. – Нельзя позволять себе такие шуточки в дамском обществе.
– Но сеньорите же понравилось? Что я такого плохого сказал? Разве у сеньориты не золотая Шелгваукана? – И Педро подмигнул мне.
Я невольно закрыла руками вспыхнувшее лицо, потому что до меня наконец-то дошло, что подразумевал Педро под «золотой Шелгвауканой»... Мне хотелось убежать, провалиться... Ничего себе комплиментик!
Когда я отвела от лица руки и открыла глаза, стул Педро был уже пуст. Я опять изумилась способности этого гиганта двигаться беззвучно.
– Не обижайся на него, Мари. – Игнасио виновато погладил мою руку. – Он простой парень.
– И по-своему весьма галантный, – Марега тоже вступился за Педро, проследив взглядом за действиями Игнасио. – Все-таки давайте выпьем за Шелгваукану! В смысле, настоящую, золотую...
Мы выпили, смущенно опустив глаза. Теперь нам всегда будет смешно и неловко произносить это слово, подумала я.
– И что же пишет о ней достопочтенный господин Бонвояж? – спросил Марега. – Вы ведь наверняка уже почитали его дневник?
Игнасио взглянул на меня. Я кивнула. Какой смысл скрывать? Марега имеет такое же право самостоятельно изучать записи Бонвояжа, как и любой другой посетитель архива.
– Дневник Бонвояжа – это небольшая, переплетенная в кожу толстенькая тетрадка, размером примерно в четверть листа. Из хорошей бумаги. Записи велись карандашом, почерк автора дневника достаточно неразборчив, – медленно и сухо говорил Игнасио, как будто диктовал канцелярский отчет.
Я понимала, что ему совершенно не хочется рассказывать о своей «добыче». Естественно, понимал это и Марега.
– Это та самая рукописная книжка, которая лежала на вашем столе, доктор Эньярош? – нетерпеливо спросил он.
– Да, мистер Марега. Та самая, – согласился Игнасио и замолчал, пока подошедший официант пополнял наши запасы провизии.
Наконец официант ушел, но Игнасио не торопился с рассказом, наливая в бокалы вино.
– Господа, а не выпить ли нам всем на «ты»? – предложила я, чтобы убрать нависшую тишину. – Ведь так гораздо удобнее, правда, Игнасио?
– Конечно, мистер Эньярош! – поддержал меня Марега. – Мне будет лестно, если вы станете называть меня Алехандро или просто Алекс, как зовут меня все мои близкие друзья!
– Идет, просто Алекс! – Игнасио поднял свой бокал. – А я – просто Игнасио.
– А я – просто Мари! – усмехнувшись, представилась я, прибавив себе словечко «просто» как некий объединяющий нас символ, и мы все дружно выпили.
– Неужели сеньорита опять никого не поцелует? – с интонацией и акцентом Педро спросил повеселевший Марега. – Когда пьют на «ты», поцелуй является ритуалом. – Он слегка наклонил голову, красиво приподнял бровь и как бы пригладил пальцем усы.
Мне опять сделалось жарко. Этот магический жест трогающего губы пальца просто сводил меня с ума. Нет, правда, а почему бы мне и не поцеловать его? Ритуально?
– Хорошо, – смилостивилась я и, прикрыв глаза, подставила Мареге свое лицо.
Он очень быстро дотронулся губами до краешка моего рта, но я успела почувствовать сначала дыхание, потом – прикосновение губ, а затем – усов. И это было восхитительно!
– Теперь очередь просто Мари. – Из глаз Алекса в мои тек бурлящий поток.
– Да-да, конечно... – Я слегка коснулась губами его подбритой над бородой щеки и тут же отстранилась, а он уже целовал мою руку.
В глазах Игнасио царила тоска. Мы и так уже давно были на
«ты», целоваться нам сейчас вроде бы не было причины, но зачем отказывать себе в удовольствии наконец-то почувствовать вкус губ Игнасио? Что же, он зря потратил время на визит к парикмахеру?
– Просто Игнасио, – я заглянула в самую глубину его больших темных глаз, – ритуал есть ритуал.
И отодвинула в сторону разделявший нас стул Педро. Все равно между нами оставалось пространство, и, чтобы поцеловаться, кто-то один должен был встать со своего стула.
Мы поднялись. Одновременно. И поцеловались. По-настоящему. В губы. Долго. Это я поняла, когда мы разжали объятия и я невольно взглянула вокруг. Да, сегодня я действительно была звездой вечерней программы. Все присутствующие аплодировали нам, как если бы мы были молодоженами, а они – гостями на нашей свадьбе.
Марега кашлянул, повел бровью и опять коварно потрогал пальцем свои усы, когда Игнасио, поправив очки, опустился на стул Педро, то есть рядом со мной, и переставил приборы.
– Пожалуй, не мешало бы выпить за путешествие мсье Бонвояжа, – подчеркнуто безмятежно сказала я. – Кстати, к воротам Шелгвауканы он попал через две недели пути после отбытия из Эдуара.
– Нет, Мари, не через две недели, а на десятый день, – поправил меня Игнасио, наполняя бокалы. Между прочим, кувшин он держал левой рукой. Видимо, правая действительно здорово болела, если даже при поцелуе он обнимал меня только левой.
– Но даже за десять дней можно добраться до Венесуэлы, я уж и не говорю про Бразилию, – предположил Марега.
– Алекс, ты забыл, что путешествовали они сто с лишним лет назад. Не было ни дорог, ни автомобилей, – снисходительно напомнил Игнасио. – В день они могли продвинуться самое большее километров на пятнадцать-двадцать, а то и на пять. Не забывай, поклажа, инструменты, провизия, что-то везли на лошадях, что-то несли на своем горбу носильщики, ведь по джунглям да по горам лошадь пройдет не всегда.
– И куда же они двигались по джунглям да по горам? – Мареге определенно хотелось знать более конкретный маршрут.
– На северо-запад к истокам реки Маны. На карте по прямой это километров сто, а на самом деле – путь колоссальный и тяжкий.
– А ворота? Неужели там действительно ворота? И стена вроде Китайской? – не унимался Марега и сам налил нам вина, пожалев руку Игнасио.
– Бонвояж называет воротами некое условное место, тропу, которую хранит каменный истукан в виде гигантской головы с ручками.
– С какими ручками? Чтобы его переносить?
– Нет, Алекс, у истукана много маленьких рук, индейцы называют его еще «Вечное Дерево».
– Потрясающе! – От восторга Марега хлопнул в ладоши.
Официант воспринял это как зов и принес нам еще вина, потому что мы, оказывается, уже опустошили кувшин. Мы принялись за второй, и я чувствовала себя превосходно, хотя обычно почти не пью и терпеть не могу пьяных.
