Текст книги "Забавы ради (СИ)"

Автор книги: Настя Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Чтобы отвлечься от наводящих ужас догадок, Шатаев занялся уборкой. В какой-то момент он даже почти успокоился. Тогда и подумал, что если бы каждый желающий привести мысли в порядок, вместо битья посуды и распития спиртного занимался уборкой, то всё вокруг сверкало бы, как негранёный алмаз. Но вот уборка подошла к концу, а пропаж не обнаружено. Что здесь искали? Что? Материалы с сеансов? Возможно, это и интересная информация, некоторые из записей могли бы оказаться кое-каким компроматом на клиентов, пусть и слабоватым. Но ради этих самых материалов городить такой огород? Раздобыть труднодоступный ключ, организовать слежку за жилой квартирой, проникнуть туда под видом оперативников, а то и вовсе нанять для этого дела подлинных... Неправдоподобно. Нет, ищут явно что-то посерьёзнее, чем архив. В самом деле, здесь не картотека сыскного агентства, чтоб с таким интересом рыться в этой макулатуре. Или это продолжение запугивания? Но какой смысл, если на сегодняшний день всем известно, что "у Шатаева паранойя, и он лечится". Какой смысл запугивать параноика? Надежда, что визит на пятницкую разом ответит на все вопросы, не оправдалась. Вопросов только прибавилось, и хоть бы один ответ, хотя бы одна логичная версия

Версия, правда, была, но Шатаев еще не поймал себя на том, что упорно гонит ее прочь.

 Глава 3

Он взял со стола очередную горсть орехов, заново раскачал гамак и продолжал думать. Куда ни глянь – сплошная головоломка. Шатаев слёг с паранойей – об этом сообщается во всех известных средствах массовой информации, в этом убедился и сам, благо видел Шатаева собственными глазами. Но врачи хором говорят, что у него не паранойя, а шизофрения. Последний словно с луны свалился: ничего не знает и не помнит, даже разговаривать и понимать человеческую речь некоторое время не мог. Что бы это могло значить? Неточность в СМИ? Уж слишком странная неточность.

И что за дикая история с двумя одинаковыми желтыми "Жигулями" с номером м426ао, почти одновременно вывезшими за город одних и тех же цыган в разных направлениях? Историю эту он подслушал в контексте разговора о Шатаевых, и, как любой случайно попавший в уши диалог, расслышал не целиком. Но из того, что удалось уловить, картина вырисовывалась следующая: две одинаковых машины с одинаковыми номерами в одно и то же время в разных направлениях вывезли из города один и тот же экипаж. Экипажем была замаскированная под цыган семья свихнувшегося Шатаева, и произошло всё перед носом у самого Матвиенко. Отсюда прямиком следует, что организатор побега прекрасно знал, кто такой Матвиенко. Фокус с одинаковыми номерами был спланирован с учётом принадлежности последнего к дорожной и дорожно-патрульной мафии. А это весьма любопытно, и без единой версии, кто бы это мог быть.

Зато у самого все идет по плану. Их уже девятнадцать, а скорым временем будет достаточное количество, и можно будет приступить к осуществлению основной идеи.

***

К тому моменту я уже стал понимать почти все слова, которые произносили окружающие меня люди, и даже понемногу научился читать. Правда, к концу страницы забывал, о чём шла речь в начале, но это не стало для меня поводом бросить чтение. Заняться всё равно было нечем, и в промежутках между сном, приёмом пищи и дневной прогулкой оставалось только читать. А когда уставали глаза, я закрывал книгу, переворачивался на другой бок и думал. О разном. О том, что первое приходило на ум. Например, почему дневная прогулка не длится круглые сутки. Это же самые приятные моменты из всего, что я помню, из всего, что вообще бывает в течение суток. Впрочем, спать – тоже неземное удовольствие по сравнению с тем, что происходит днём. А вот то, что называется «процедурами», – лучше бы вовсе не было. Да и приём пищи – не ахти какое райское мероприятие, куда милее странные вкусы и запахи, которые берутся неизвестно откуда. Например, те, которые были на днях, когда я впервые задумался о том, кто я такой. Те самые горячий горький вкус и холодный сладкий. Теперь я откуда-то знаю, что это кофе и пирожные. А тогда не знал. Только происхождение этих вкусов и ароматов – до сих пор загадка. Может быть, пусть загадкой и будет? Иначе, если они исчезнут, останется только запах хлорки, который стоит здесь круглые сутки. И звуки, тоже неясно откуда берущиеся, пускай остаются. То музыка, то разговоры, то уличный шум – всё это намного красивее звучит, чем бесконечные насмешки двоих соседей и истошный вопль третьего о том, когда же за ним наконец приедут. А о том, кто я такой, я устал думать. Но если я постепенно сам собой всё начинаю узнавать, если знания и умения откуда-то берутся сами, то, может, и этот вопрос рано или поздно сам разрешится? Я ведь не учился понимать слова, но откуда-то знаю теперь, какой предмет как называется. Не учился читать, но читаю. А значит, рано или поздно узнаю всё, что сейчас пока является загадкой.

***

Молодой наружник по прозвищу Мелкий наконец решился вылезти из кладовки. Конечности затекли, да и вообще, не сидеть же тут целую вечность. Несколько часов назад он в паре с Матвиенко следил за квартирой Шатаевых, пока опытный напарник не обнаружил, что объекты слежки сбежали. Исчезли они ранним вечером, а обнаружен тот факт был утром. Вахта Матвиенко пришлась на ночь, и только утром, когда её снова принял Мелкий, обнаружился его вчерашний ляп. Мелкий попытался встать, но затекшие ноги решили отомстить ему за то, что он так долго держал их в неудобном положении. Сидя на полу, он оглянулся вокруг. Хозяин квартиры, судя по всему, спит, спят и двое гостей, и можно надеяться, что по пробуждении они ничего не вспомнят. Гости вообще не в курсе, что он здесь находится, а хозяину желательно бы забыть. Несколько часов назад Мелкий по приказу Матвиенко поднялся на седьмой этаж, чтобы проверить, верны ли догадки о побеге Шатаевых. Тогда он смирился со всем – и с тем, что потерял работу, и с тем, что из соучастников переходит в свидетели, что в большинстве случаев означает билет на тот свет. Но вот на лестничной площадке появился этот алкоголик, и Мелкий вдруг сообразил, что это его последний хрупкий шанс.

– Слушай, мужик, денег хочешь? – спешно подбежав к пьянице, произнес тогда он.

Тот посмотрел на Мелкого, как кошка на хозяйку, открывающую холодильник.

– На, и спрячь меня как можно быстрее! – Мелкий протянул сущие копейки по меркам наружника, но алкаш польстился – это же ещё неделя безмятежного существования.

Обрадовавшись неожиданному везению, Мелкий вынул аккумулятор из мобильного телефона, сломал сим-карту и отправил всё в мусоропровод. Через несколько секунд он уже сидел в кладовке. Сколько просидел – это сейчас предстоит выяснить. Умудрился даже поспать.

Однако, надо срочно исчезнуть в неизвестном направлении. То, что Мелкого не нашли здесь – великая удача. Если бы захотели, нашли бы. Матвиенко не вчера родился, он прекрасно знает, кто меньше всех боится пускать чужих людей домой. Алкоголики. Кого проще всего соблазнить карманной мелочью – тоже алкоголиков. Раз Мелкого до сих пор не нашли, значит, не искали. Но куда теперь податься? Можно просто уехать в другой город, снять комнату в общежитии, устроиться на нормальную, легальную работу и... получать копейки, которых будет хватать только на оплату комнаты, дешёвую еду, которая ни черта не дешёвая, и на выпивку. Нет, увольте пинком под зад, так Мелкий уже жил, как раз до того как связался с криминалом. И это будет в лучшем случае, а в худшем его может сцапать банда, на которую он только что работал. Поэтому на самом деле вариант, куда направиться, всего один. Только там его никто никогда не найдёт, потому что даже не подумают искать. В прошлый раз, когда приятель говорил об этом, Мелкий отнёсся с насмешкой и брезгливостью. Но теперь нет выбора.

***

Как ни старался, Шатаев не изобрёл способа определить, пропало ли что-нибудь из архива. Ещё бы – объём бумаг занимал почти два шкафа для белья, один из которых загораживал целую стену. Конечно, архив есть и в электронном виде, но не сверять же бумажный с электронным. Мероприятие затянется до того, что продолжать его будут внуки, и не свои, а младшего сына. Остаётся только рассуждать логически: кому детали сеансов могли понадобиться до такой степени, чтоб ради них затевать такую долгую и дорогостоящую кампанию? Вряд ли кому. Это раз. А два – все материалы зашифрованы. Ещё в начале карьеры Шатаев сообразил, что записи с сеансов могут стать компроматом на его клиентов. А потому давным давно придумал шифр, который с тех пор известен ему одному. Все материалы переводились сначала на армянский язык, затем с помощью специальной компьютерной программы каждая армянская буква заменялась греческой или латинской, но не соответствующей по звучанию, и последним штрихом Шатаев вручную добавлял лишние символы, в порядке, понятном только ему одному. Полученная галиматья из латинских и греческих букв казалась абсолютно нечитаемой для тех, кто не знал шифр. То бишь для всех, кроме Шатаева. Даже для него она была нечитаемой, если под рукой не было той программы. И пароль от компьютера есть только у него. Да, семье он привык доверять как самому себе, но бизнес есть бизнес, и если уж соблюдается конфиденциальность, то по всем правилам, поэтому пароль от компьютера неизвестен даже жене и старшему сыну. Значит, если искали материалы, то ушли не солоно хлебавши. А если не их, то что тогда? И почему такой бардак в шкафу? Визит в рабочую квартиру не только не ответил на имеющиеся вопросы, но и породил множество новых. Окончательно запутавшись в версиях, Шатаев решил оставить этот тупик в покое и заняться диссертацией. Да, защита её может провалиться, но материал-то останется. А он – главное. Залегши безвылазно на дно, Шатаев посвятил всего себя просмотру и анализу документальных фильмов, изучению прочих вспомогательных материалов, и его научная работа, страница за страницей, продвигалась вперёд. Пока хозяйка «дна» в один прекрасный момент не сказала ему:

– Сдаётся мне, соседка следит за нами.

***

Регина Аркадьевна вернулась наконец в реальность, и помог ей в этом старый чайник, стоявший на плите и издававший отвратительный запах. Вода из него давно выкипела, но с огня его так и не сняли, и вот облетающая со дна эмаль наконец смогла разбудить хозяйку.

– Надо было распасться вместе с СССР, – пробормотала она, шагая к плите. – За что мне всё это? – она схватила чайник, но обожглась и бросила его на пол. Чайник подпортил линолеум, завоняло ещё хуже.

Всю жизнь всё было стабильно, просто и понятно. Скучная, зато постоянная работа; маленькая, но дающая возможность дожить до завтра зарплата, а главное – двое детей, ради которых есть смысл тянуть даже такое убогое существование. Правда, сын в какой-то момент перестал быть послушным, отрастил волосы до середины спины, начал играть на гитаре, что Регина Аркадьевна никак не одобряла. Потом её уволили с работы – предприятие закрылось из-за банкротства, а найти новую работу оказалось невозможным из-за возраста. Не пенсионного, но и не того, который востребован у сегодняшних работодателей. Пришлось стать материально зависимой от сына, от его непотребной, по меркам Регины Аркадьевны, деятельности. Музыкантов она не любила, особенно с таким имиджем, и никак не хотела верить, что источником его дохода действительно является участие в музыкальной группе. По её представлениям, такая деятельность может быть только пагубным хобби, но не делом, приносящим доход, а эта точка зрения давала ей соблазн подозревать – уж не подрабатывает ли сынок наркокурьером. Но тогда она ещё была живым человеком, хоть и не вполне счастливым. Ведь рядом была дочь – единственная отдушина, смысл жизни, кислород и свет в оконце.

А позавчера к ней пришли из полиции с вестью, что дочь взорвалась в автомобиле, который угнал её ухажер, чтобы покататься вдвоём. Это было как гром среди ясного неба. Само по себе катание в чужой машине и общение с преступником никак не вписывалось ни в стиль поведения дочери, ни в тот порядок, к которому Регина Аркадьевна с пеленок приучала обоих детей. А взрыв означал конец. Конец всего. Больше жить незачем.

Два дня Регина Аркадьевна не выходила на улицу, не проветривала комнату, не делала уборку, забыла, что такое еда и сон. И вот теперь её вернул в реальность злополучный чайник, который она сама не помнит как поставила на плиту. В кошмарную реальность, в которой она никому не нужна.

– Каким-то образом соседка тут замешана, – в который раз произнесла она себе под нос. Привычка разговаривать с пустотой у неё появилась одновременно с обрушившимся на неё персональным концом света, – А не соседка, так этот рыжий тип, который у неё поселился.

Как закоренелый ортодокс, Регина Аркадьевна категорически не принимала всё, что разнится с её догмами и убеждениями. С возрастом это качество только усугубилось. Соседка же была по многим пунктам именно таким, не имеющим права на существование явлением, а потому – главным бельмом на глазу. Пока дочь не общалась с соседкой, это было ещё терпимо. Та просто была любимым объектом сплетен и осуждения, и не больше. Когда же они стали общаться, Регина Аркадьевна не на шутку перепугалась – а не наберётся ли дочь дурного, не будет ли втянута во что-нибудь... во что конкретно, чёткого представления она не имела. И теперь её не покидала мысль – соседка косвенно виновна в случившемся. А может, и прямо. Или недавно поселившийся у нее рыжий. Рыжий вообще странный – сутулый, глаза невменяемые и, судя по одежде, нищий. Хотя, иногда и богато одевается, в кожаной куртке из Европы недавно рассекал. Может, скрывается от кого-то, косит под бомжа? В общем, странный тип. Соседке годится в отцы. Но родственником он ей едва ли будет – слишком большая разница во внешности. Что он делает у неё дома – совершенно непонятно. Сама-то она холеная, разодетая-разукрашенная. Правда, носит в основном чёрное, но одежда не из дешёвых – это Регина Аркадьевна определила безошибочно, поскольку всю жизнь сама молча мечтала хорошо одеться, а потому коллекционировала журналы моды. Позволить себе хоть что-нибудь из представленного там так и не удалось, но хоть полюбовалась. Так вот, что их связывает? Для чего соседке старый нищий невменяемый квартирант? Наверное, он ее чем-то шантажирует, потому она боится его выселить. А шантажировать эту странную особу есть чем, в этом Регина Аркадьевна не сомневалась.

***

– Ты в этом точно уверена, что за нами следит соседка?

– Ее дверь всегда приоткрыта. Она подсматривает и подслушивает, кто к нам приходит.

Этого Шатаев не ожидал. По его представлениям, спрятался он настолько надежно, что найти его никак не должны были. Не просто найти – его и искать не должны были. Но если нашли, то почему не идут на контакт открыто? Что он – опасный преступник, что за ним надо долго следить, прежде чем можно будет поймать и связать? Впрочем, почти так и есть. Одно оружие, внушающее страх, у него все же есть, и, похоже, придется использовать его прямо сейчас.

– Ты общаешься с ней?

– Нет. Но то, что она осуждает меня – именно осуждает, а не игнорирует – написано у нее на лбу.

– А за что?

– Я не такая, как все, точнее, не такая, как она.

– Вы ни разу не общались за все время соседства?

– Повода не было. А сейчас с ней что-то не так, вижу издалека, что на ней лица нет. Я бы спросила по-соседски, что случилось, но неудобно, да и отвечать она не станет.

Зато Шатаеву она ответит на все вопросы, максимально честно и подробно, и сама никогда об этом диалоге не вспомнит. Нехорошо использовать сей дар на каждом шагу, но в данном случае можно, и даже нужно.

 Глава 4

Если провести опрос на тему «что самое худшее в буднях частного детектива», то почти половина респондентов ответят, что это занятие опасное, и будут правы. Процентов этак шестьдесят скажут, что противно, и будут дважды правы. Но если задать тот же вопрос Максиму Леонидовичу Дюжинному, в народе известному под прозвищем Джинн, его ответ будет совсем другим. Да, в начале было и страшно, и противно, но обе эти величины обратно пропорциональны стажу. Бесчисленное количество раз он шутил сам над собой: «Закончишь дело, получишь вознаграждение, купишь бочку хлорки, и хоть купайся в ней, хоть пей. А пока надень противогаз и работай». Но что действительно всерьёз портило ему настроение, так это необходимость обыскивать женщин перед свиданием. С каждым раскрытым делом врагов у Дюжинного становилось на одного больше, а значит и увеличивалась вероятность того, что подругу ему подошлют, и притащит она с собой шприц с какой-нибудь гадостью. Самих женщин эта мера редко напрягала, чаще они относились нейтрально, а случалось, что воспринимали это как своеобразную прелюдию, которая даже забавляла, вносила изюминку разнообразия в такое банальное явление, как случайная связь. Дюжинному же такое начало портило всю картину. Почему-то ему очень хотелось доверять той, что рядом, даже если их союз планируется на одни сутки. И при своем циничном взгляде на мир в целом и на женщин в частности, Джинн все равно желал иногда создавать хотя бы иллюзию гармоничных отношений, обязательным условием которых является доверие. А только случайные связи он и мог себе позволить. Появись рядом действительно дорогой тебе человек, и всё, ты уже не можешь считаться неподкупным. В любой момент этого человека похитят, чтобы помешать раскрытию очередного дела, и ты как паинька будешь делать то, что скажут. Единственным постоянным знакомым Джинна был его агент, оперативник Миша Лисовский. Тот был при понятиях, прекрасно знал, чем чревато такое поприще, а потому также предпочитал не жениться.

Прозвище Джинн досталось сыщику абсолютно справедливо – за дагестанские черты лица, за умение материализоваться из ниоткуда и так же быстро кануть вникуда; за имидж, главной деталью которого была длинная всесезонная куртка с капюшоном, цвета голубой глины. Или дыма. Куртку эту он носил уже второй десяток лет, правда, только в редкие и короткие сыщицкие каникулы. Но ни на араба, ни на монгола, ни на дагестанца детектив не был похож ничем, кроме лица.

Рос Джинн в интернате, откуда сбежал задолго до совершеннолетия. Тогда же и раскрыл первые несколько преступлений. Люди ещё по привычке считали его ребёнком и не воспринимали всерьёз, и это сыграло ему на руку. С тех пор он усвоил, что недооценка со стороны даёт преимущество. А то, что из любого обстоятельства, даже самого неприятного, можно извлечь выгоду, он усвоил гораздо раньше. Так, сиротство и полное отсутствие друзей и близких, казалось бы, ничего хорошего, но именно эти условия дали возможность заниматься тем, чем семьянин и душа компании никогда бы заняться не смог. Арендуемое жильё он тоже менял как перчатки. Чтоб меньшее число людей успевали выучить наизусть его адрес. А также потому что визит непрошенных гостей, коими изобилует жизнь частного сыщика, гораздо меньше досаждает, если помещение казённое, а не обжитый и по-своему устроенный уголок.

В очередной раз за вечер Джинн положил на место газету, взял следующую, отпил из стоящей рядом кружки и снова принялся за чтение. За окном моросил мелкий весенний дождик – любимая погода Джинна, поскольку она оправдывает домашнее ничегонеделание. А для него, искателя приключений, это была редкая роскошь. Сегодня он с чистой совестью позволил себе её, благо материал, попавший к нему в руки, требовал в первую очередь аналитической работы. Завтра предстоит скучная и по большей части бестолковая беготня и болтовня, с которой начинается каждое новое дело, но чтобы она была хоть чуточку продуктивной, надо сегодня определить, каких данных не хватает для полноты картины, где и в какой последовательности их нужно будет раздобыть. По газетам, без интерпретации и комментариев выходит, что за последние два месяца пятеро утонули, еще четверых съели медведи, когда те гуляли по лесу, семеро взорвались в угнанных машинах и ещё трое сгорели при пожаре в загородном доме. Итого – девятнадцать смертей и ни одного трупа. Формулу смерти без трупа Джинн выучил даже лучше, чем формулу разности квадратов. И не зря – последняя ему ещё ни разу не пригодилась, тогда как с первой он сталкивался не раз и столкнулся сегодня. Так, несчастный случай без трупа означает тридцать три процента вероятности, что человек жив, и еще по столько же – что его убили и инсценировали несчастный случай и что он действительно погиб при очевидных обстоятельствах. Но учитывая серийность происшествий, вероятность третьего варианта теряет свои проценты в пользу остальных двух. В основном, конечно, в пользу второго. Однако есть еще одно размытое обстоятельство, позволяющее предполагать, что ребята живы: их образ жизни. Тихий и, похоже, абсолютно не связанный с большими деньгами. Последнее придется еще проверить. К завтрашнему дню необходимо продумать все возможные версии случившегося и проранжировать их в порядке вероятности. Все исчезнувшие попадают в одну возрастную категорию – от шестнадцати до тридцати лет. Из них только трое женского пола. Вопрос – кому может понадобиться толпа молодых парней? Может, они сообща решили уклониться от службы в армии, сговорились, инсценировали каждый своё – кто "утонул", кто "сгорел", а сами отсиживаются сейчас где-нибудь в заброшенном дачном массиве. А девки за компанию с ними. Вот, пожалуйста, первая версия. Весьма маловероятная и нелепая – всю дорогу уклонялись от армии совсем другими способами, и крайне редко это делалось сообща. Поскольку есть множество других способов, куда проще и комфортнее. Ну а остальные версии? Все исчезнувшие молодые. Может, кому-то они понадобились на органы? или для дегустации новых наркотиков, или еще для каких-нибудь экспериментов? Чем не версия? Для таких целей как раз нужны небогатые и одинокие, кого не будут особо искать. Значит, завтра всех парней проверить на предмет воинской обязанности и всех до единого – на предмет вредных привычек. Если таковых не окажется, это будет веский аргумент в пользу версии о том, что их похитили как доноров. Ещё , правда, с большим натягом, можно предположить, что они попали в гарем к какой-нибудь богатой старой извращенке. Но это уже из ряда фантастики.

Едем дальше. То, что об этих происшествиях пишут в газетах, может оказаться доводом в пользу участия одного или нескольких одних и тех же лиц в каждом эпизоде. Тогда эти же лица и позолотили руки журналистам, одновременно с тем как дали им готовые тексты статей. Но не будем пока принимать эту версию за абсолютную истину, просто присвоим ей определенный процент вероятности – больше половины.

А теперь нужны имена пропавших. Ибо сегодня, в эпоху интернета, можно даже не вставая с кресла узнать больше, чем двадцать лет назад бегая целый день как электровеник. Имена и возраст указаны в статьях, и это чертовски ценная информация. Джинн включил ноутбук и стал искать каждое интересующее лицо в социальных сетях. И быстро нашёл почти всех. Благо в одном городе редко проживают двое с одинаковыми именами и фамилиями, да ещё и одного возраста. О тех, кого найти не смог, он тут же сделал вывод, что они скорее зарегистрированы под псевдонимом, чем не зарегистрированы вовсе. Зато все остальные оказались поразительно похожи друг на друга и непохожи на всех остальных. Особенно отличался один: на всех фотографиях он был запечатлен на коньках или на роликах. По количеству друзей, а также по увлечениям, о коих свидетельствовал подробно заполненный профиль каждого, Джинн определил, что все они интроверты. Чего и следовало ожидать – с компанейскими ребятами подобное случается куда реже. По сообществам, в которых состояли пользователи, определил, что они крайне недовольны политической и экономической ситуацией в стране, но и это не новость, ибо спрашивается, а кто ею вообще доволен, кроме блатных сынков и слепых глухонемых старушек? Однако, из такого открытого недовольства следует крайне неудовлетворительное материальное положение каждого. Значит, если их похитили, то не с целью выкупа или ограбления. Следующее, что заметил Джинн, было то, что ни в одном профиле не заполнен раздел, посвященный образованию, и почти ни в одном не указано, где и кем пользователь работает. А где указано, там заполнено как попало. Означенных там фирм-работодателей не существует, а должность указана такая, какую чаще всего занимают необразованные, и как правило, неофициально. А это может означать либо то, что ребята действительно работали неофициально и меняли работу как перчатки, либо де-факто их деятельность была связана с криминалом, а "разнорабочий на стройке" и "грузчик на складе" – дежурный ответ. Затем он приступил к изучению хобби. Никто из них не интересовался компьютерными играми, автомобилями, клубами, шоубизнесом, игнорировали также новости спорта, но почти половина из них увлекается йогой. Интересами их были в основном психология и философия, некоторых творчество и почти всех – выживание в экстремальных условиях. А этот факт говорит в пользу того, что эти молодые ребята запросто могли мечтать уйти от цивилизации. В одиночку об этом можно только мечтать, но как только они... Так, завтра первым делом проверить, знакомы ли они между собой. Здесь они отсутствуют друг у друга в списке друзей, но это ни о чём не говорит. Не исключено, что факт их знакомства умышленно хранится в тайне. Ещё Джинн узнал из виртуальных досье фигурантов,что все до одного резко негативно относятся к курению и употреблению алкоголя (завтра это должно подтвердиться опросом знакомых), и почти все сторонники здорового образа жизни, о чём свидетельствуют молодо (даже для их возраста) выглядящие лица на фото. А ведь последние фото добавлены у некоторых совсем недавно, или, по крайней мере, не так уж давно. И последнее, на что обратил сыщицкое внимание Джинн – список родственников каждого. Мало у кого заполнена эта часть. И примерно также, как с образованием, дела обстоят и с семейным положением – у одних не указано, вторые холостяки и незамужние, третьи в активном поиске, и ни одного женатого.

Впрочем, эти анкеты – не абсолютная истина. Истиной будет только то, что у пользователей был мотив присвоить себе именно такой имидж. Это уже факт. Странички придется взломать – во-первых, чтобы это не сделал кто-нибудь другой, а во-вторых, чтобы узнать больше. В том, что они не были взломаны ранее, Джинн почти не сомневался – последний раз каждый из них был в сети раньше, чем "погиб", и за это пять с плюсом. Подозрительно было бы, появись кто-нибудь из них в сети позже. И это было бы проще простого – да, страничка бы изменилась до неузнаваемости, но восстановить прежние анкетные данные проще простого, а еще появилась бы возможность определить, кто взломал страничку и с которого компьютера. Организатор этих странных эпизодов не дурак, он прекрасно понимает, что взлом странички может заставить сомневаться в случайности произошедшего. Не Джинна, так знакомых исчезнувшего. Допустим, человек до неузнаваемости редактирует свой профиль в интернете, а на следующий день его едят волки. Подозрительно. Связать эти два обстоятельства сможет не каждый, но заметят обязательно, и афишировать начнут.

Завтра, параллельно с проверкой пропащих на предмет знакомства между собой и на совпадение виртуального имиджа с реальным нужно будет выяснить, не связаны ли они каким-нибудь образом с наркомафией. Материальная несостоятельность часто становится соблазном для разных грязных заработков. Они могут быть замешаны в чём-либо другом, но наркоторговля в приоритете, как самая вероятная версия. Перешли из соучастников в свидетели, вот и не стало их. Ещё необходимо будет найти родителей каждого и выяснить, поддерживалась ли связь с ними. Но уже сейчас велик соблазн подозревать, что ребята не ладили с родителями и не виделись с ними вовсе. В благополучных семьях интроверты если и рождаются, то всё равно другие... У этих на лбу написано, что каждый из них один против всей вселенной.

Джинн снова разложил газеты вокруг себя. Может, перечислить эти эпизоды в хронологическом порядке, и что-нибудь еще станет ясно?

Так, первым делом, еще в конце апреля разбушевались лесные хищники. Три странных эпизода, как две капли воды похожих друг на друга: интроверт идет в лес прогуляться, что свойственно людям его склада ума, и не возвращается. Потом охотники находят его одежду и обувь, изодранную в клочья. Один из них взял с собой пластмассовую бутылку и дрель – видимо, хотел раздобыть березового сока. Эти вещи также нашли брошенными в лесу. Нет, не вместе с одеждой – ту хищники отнесли поближе к норе вместе с добычей, а дрель осталась там, где на ее владельца напали. И за это пять с плюсом – редкий зверь ест добычу там же, где ее поймает.

Девятого мая взорвались двое в угнанной машине. Угнал ее парень, чтоб покататься вдвоем с девушкой – дочерью некой Регины Аркадьевны, и они якобы взорвались. Не сгорели, попав в аварию, а взорвались, двигаясь по ровной дороге. Видео этого происшествия есть в интернете. Такое возможно только если взрывное устройство подложено в автомобиль. Выходит, взорвать хотели владельца "Волги", да вот незадача – её угнали. Только это, скорее всего, монтаж. То бишь, машина и правда взорвалась, а была ли в ней та парочка – большой вопрос. Следующим номером трое якобы сгорели в загородной избушке. Вообще странная история. Посёлок, а точнее, полузаброшенный дачный массив возле платформы Лисичкино Джинн в своё время изучил вдоль и поперёк, когда однажды раскрывал дело, приведшее его туда. Все избушки там не шире двадцати квадратных метров, все ветхие, и покинуть такое помещение, находясь внутри, можно в считанные секунды. Все окна без решеток, никаких стеклопакетов, и загорись такая избушка – нормальный человек моментально сделает всё, чтоб оказаться снаружи. Не через дверь, так в окно. Получит кучу ожогов, но сгореть никак не успеет.

Потом наступило трёхдневное затишье, только на четвертый день следующий странный молодой человек отправился в лес за первыми весенними дарами природы – сморчки, папоротник, черемша или, может, хвощ, которые большинство не считает съедобными, но если в кармане совсем пусто, а к цивилизации отношение резко негативное, то и берёзовую кору жевать начнёшь. Вот тогда он и был объявлен пропавшим без вести, после чего через несколько дней в лесу нашли его одежду, разодранную в клочья и испачканную. Её предстоит найти и выяснить, какой-такой губной помадой она испачкана. Всё-таки, двадцать первый век, а не средневековый мультик про Белоснежку, и свинью вместо человека так просто не подсунешь То бишь свиней все всем регулярно подсовывают, но это же уметь надо. Остальные эпизоды такие же нескладные, верилось в них с хорошим натягом. Цепочка событий замыкалась взрывом очереднго угнанного "коня", которым на момент взрыва в гордом одиночестве управлял некий Тимофей Хвастунов, племянник парочки деревенских алкоголиков. Для Джинна в некотором духе товарищ по несчастью ... Расположение их в хронологическом порядке не дало ни одной новой зацепки, кроме одного размытого и ничем не подкрепленного подозрения.