Текст книги "Журнал Наш Современник №1 (2001)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

 

Земельные гранты

Не все федеральные законы по земле и не всякая земельная политика служили интересам крупного капитала с самого начала. Две важные акции раздачи земли были санкционированы законодательством периода гражданской войны, которое было посвящено послевоенному строительству. Это были акты о земельных грантах для колледжей и для семейных ферм. Более 13 млн акров государственных земель отдавалось штатам для основания и поддержки местных колледжей и университетов, призванных давать гражданам, особенно бедным, высшее образование. Упор делался на подготовку агрономов и механизаторов. Эти колледжи, образованные благодаря значительным земельным грантам, дали образование миллионам американцев.

Сегодня многие из этих колледжей, которым дали жизнь земельные гранты, входят в число авторитетнейших и крупнейших университетов и иссле-довательских центров страны. Ими управляют администрации штатов и правительство. В настоящее время университеты берут высокую платy за обучение, соревнуются за получение военных исследовательских заказов, предоставляют обучение офицерам и уже не отличаются от других государственных и частных высших учебных заведений. Бедным очень трудно выполнять их требования приема и платить за обучение.

По акту о семейных фермах из государственной собственности выделялись неразработанные участки земли в 160 акров для передачи любой американской семье при условии, что они оргaнизуют хозяйство и будут использовать землю. Эти участки не имели никаких удобств: ни водоснабжения, ни дорог, ни, конечно же, электричества, газа или телефона. Этот акт в какой-то степени развивал давнюю мечту, которую разделяли такие люди, как Томас Джефферсон, об Америке – стране мелких фермеров. Акт привел к коррупции и ложным притязаниям, но все же он дал многим американским семьям возможность начать тяжелую и рискованную жизнь на неразработанных территориях, где было возможно строительство жилья, неполивное земледелие и выпас скота. Многие тысячи тех, кто был способен извлечь из этого выгоду, выиграли и oбoгатились. Сегодня осталось мало свидетельств того выигрыша. Бывшие афро-американские рабы не могли получать землю таким образом. Они оставались в основном привязанными к землям, на которых когда-то были рабами их отцы, часто в ничуть не лучших условиях. Как правило, они работали исполу, отдавая половину урожая, делали всю работу и едва сводили концы с концами, тогда как землевладелец пожинал плоды их труда.

Вскоре монополизация земли, механизация ферм, а затем перекупщики сельхозпродукции согнали мелких фермеров и испольщиков с земли. В 1900 г. половина трудоспособного населения Америки работала в сельском хозяйстве. Сегодня фермеры составляют 5% всех трудящихся. Из всех революционных изменений американской жизни это имело самые серьезные последствия, как хорошие, так и плохие.

Никакая идеология, будь то идеология нации мелких фермеров или коллективных хозяйств, не может долго противостоять физическим, экономическим или социальным законам. Крупные высокотехнологичные хозяйствa лучше управляются, являются более эффективными, на них выше производительность труда, и они, возможно, в большей степени гарантируют, что земля не пострадает от слишком интенсивного использования и от переизбытка удобрений. Нищенское фермерство на маленьких участках – это тяжелая и часто жалкая, одинокая и социально обездоленная жизнь. Как поется в американской песне, всегда будет трудно “удержать парня на ферме, если он повидал Париж”. Но корпоративный агробизнес никогда не останавливался перед тем, чтобы лишить бедных хлеба, детей молока, продавать вредные для здоровья продукты или непомерно взвинчивать цены. Это жесткий хозяин. Он губит жизнь и культуру бедных наро-дов.

Индейцы майя (миллион в мексиканском штате Чьяпас), которые производили, продавали и потребляли злаковые культуры, были вынуждены либо восстать, что они и сделали в тот день, когда соглашение НАФТА вступило в силу 1 января 1994 г., или смотреть, как погибает их культура. Большую часть их заработков составляла выручка от продажи зерна. Эта наличность была им необходима для поддержания своего исконного образа жизни. В тот день, когда НАФТА вступило в силу, цены на зерновые в Мексике упали на 40%, потому что грузовики из США шли потоком через границу и везли зерно, закупленное в Канзасе, Небраске, Айове.

Крупные аграрные хозяйства богаты и мощны. Пищевая промышленность США колоссальна и способна производить намного больше, но только со снижением прибыли. Урбанизация со всеми ее удобствами, культурными и социальными преимуществами, достижениями и потенциалом, но также и усилением обнищания миллионов, трущобами, снижением образовательного уровня, разрушением семей, загрязнением среды, насилием, преступностью, небоскребами и земельными магнатами – это главные результаты сельско-хозяйственной революции.

Главное международное бедствие, являющееся результатом развития аграрного сектора, – это экспортно-импортная политика США в области сельского хозяйства, подкрепленная такими соглашениями, как ГАТТ и НАФТА, которая делает бедные страны, арабские богатые нефтью страны и другие зависимыми от импорта продуктов питания из США и других богатых производителей, а поэтому чрезвычайно уязвимыми перед лицом иностранного диктата и угрозы экономических санкций. Суверенитет государства, которое во многом зависит от импорта основных продуктов питания, никогда не будет прочным и устойчивым. Такая политика в области экспорта-импорта в сочетании с монополией на пахотные земли в самых бедных странах заставляет даже те нации, где самый высокий уровень недоедания, производить на экспорт такие культуры, как сахар, кофе, бананы и тропические фрукты, для богатыx стран, часто посредством сделок с иностранными перекупщиками, вместо производства пищи, необходимой для самого населения. Так наживаются богатые землевладельцы. Агробизнес выгоняет бедных с земли в городскую нищету, где их труд можно эксплуатировать в иностранном текстильном производстве и других отраслях промышленности, выплачивая им 1/20 минимальной зарплаты США. Городские бедняки не могут найти землю даже для маленького огородика, чтобы кормить свои семьи. Они полностью зака-балены.

 

 

Уроки истории

земельных отношений

и частного землевладения в США

1. Каждый раз, когда в США вырабатывали стратегию или принимали законы и постановления по земле, признанные защитить интересы общества и бедняков, все это полностью извращалось или выхолащивалось капиталистической жаждой наживы. Капиталистическая политическая и правовая система всегда будет предоставлять возможность богатым отбирать землю у бедных. В результате – огромная концентрация земли и сопутствующих природных ресурсов в руках богатых семей и корпораций, растущая разница доходов богатых и бедных, самые большие различия в положении этих слоев населения США среди первых 25 богатейших стран мира. За последние 15 лет доходы основной части населения снизились, тогда как доходы 1% богатейших людей Америки возросли. Такая концентрация богатства превращает демократию в пустой звук. Бразды правления берет плутократия.

2. Преобладание государственной собственности на землю более всего отвечает интересам народа. Исключение могут составлять только районы жилой застройки, включая домики для отдыха или дачи. В этой сфере право продавать и сдавать в аренду жилье (но не землю) в общем и целом способствует лучшему содержанию и улучшению объектов недвижимости. В США реализация этого права зачастую становится основным средством накопления и главным гарантом стабильной жизни людей со средними доходами.

Эти видимые преимущества, однако, проявляются в обществе, в котором здравоохранение, право на труд, социальное страхование и пенсионное обеспечение для многих не доступны, а для большинства оказываются неудовлетворительными.

Потеря права выкупа закладной и, как следствие, своего дома, что является неотъемлемой частью системы частной собственности и ипотечного финансирования, приводит к человеческим и семейным трагедиям. Обществу, семье и человеку нужна уверенность в завтрашнем дне, что предполагает гарантированное право пользования собственностью, являющееся основой экономической справедливости и стабильности. Некоторые права собственности (необязательно на землю), право наследования домов и дач имеют большое значение.

3. Приватизация государственных земель почти всегда приносила выгоду богатым и лишала ocтальное общество прибылей. Бедняки страдают больше всех. Приватизация и обнищание идут рука oб руку. Капитализм и колониализм всегда опирались на крупные частные земельные монополии.

Приватизация – это обычно крупное вopовствo: отбирают у народа и отдают богатым.

То, что американцы называют своим национальным достоянием, их государственные земли и природные богатства, в основном уже постигла такая участь. Приватизатор, которого интересует выгода, откажется от недвижимости, когда она oтработала свое, или будет использовать в целях упрочения своего экономического положения при возрастании ее стоимости. Это оказывает еще большее давление на бедняков в социальном, экономическом и политическом отношении. Под yгрозой приватизации сегодня в Америке оказываются не только наши государственные земли и удобства такие, как аэропорты, и не только жизненно необходимые службы, такие как государственные железные дороги, метро и автобусное сообщение, водоснабжение, уборка мусора. Теперь под угрозой приватизации наши школы, полиция, социальное страхование, государственные больницы, правительственные программы медицинского страхования и бесплатного медицинского обслуживания, даже тюрьмы, и это далеко не все. За последние восемь лет в странах Восточной Европы и республиках бывшего СССР появилась угроза сокращения рабочих мест, развала систем общественного транспорта, образования, здравоохранения, сокращения жилищного строительства и общественных услуг. Эта угроза исходит от иностранного капитала, который станет выкачивать прибыли, вмешиваться во внутреннюю политику и перемещать активы, а потом бросит, когда они потеряют свою ценность или способность приносить прибыль. Страны “третьего мира” испытывают сильное давление: их подталкивают к приватизации, что так же, как и внешний долг, сделает их заложниками иностранного капитала.

4. Капитализму западного толка присуще враждебное отношение к общественной собственности на землю и сопутствующие природные ресурсы, которые должны использоваться на благо всего общества. Ему свойственно также антагонистическое отношение к окружающей природной среде, поскольку природозащитные мероприятия стоят денег и снижают прибыль. Он находится в состоянии войны с бедными в своей стране и в слаборазвитых странах.

5. Догматизм и лицемерие государственной политики мешают плодотворному использованию земли. Надо все время следить за экономическими, социальными и политическими изменениями в стране. Надо искать новые, свободные от доктринерства или обмана подходы к выработке земельной политики, которая бы лучшим образом служила интересам народов Российской Федерации. При продвижении вперед по этому пути старайтесь быть гибкими, не уступайте натиску иностранного капитала, требованиям международных банковских институтов, которые опутали долгами и довели до еще большей нищеты “третий мир” и другие страны, берущие у них кредиты и принимающие их пpoграммы. Вам надо найти новые, наиболее отвечающие интересам народа способы защиты общественной собственности на землю и извлечения выгод от нее в пользу общества. Начните с признания того, что государственная собственность на землю больше всего подходит обществу; отклонения возможны только в случае удовлетворения наиболее выраженных общих нужд народа.

Не поддавайтесь влиянию идеологии Запада, которая рассматривает всякое развитие и потребление как благо. Следование этой доктрине – основная причина истощения земли и разрушения окружающей среды, безудержного роста потребления, конфликтов, милитаризма и насилия, которые преобладают сегодня на нашей планете.

 

Мейсон Гэффни*,

профессор Калифорнийского университета,

Риверсайд (США)

 

ОБЩЕСТВЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ НА ЗЕМЛЮ

И РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА

Возможность использовать преимущества рыночной экономики не означает, что в обязательном порядке следует отказаться от общественных прав на землю и природные ресурсы. Нет никакой необходимости ставить задачу выбора: или – или. То, что общественная собственность на землю несовместима с рыночной экономикой и что нельзя иметь одно, не отказавшись от другого, – это ложные аргументы, которые западные экономисты и банкиры пытаются навязать России. Миссию навязывания выполняют организации и агентства, предоставляющие кредиты и гранты, способствующие распространению и внедрению идеологии, которая может называться по-разному: неоклассическая экономика, монетаризм, либерализм. Однако цель этих суперсовременных экономических теорий одна – отвлечь внимание и проложить дорогу чужакам для приобретения контроля над национальными ресурсами.

Чтобы сохранить землю как общее достояние в процессе перехода к рыночной экономике, достаточно соответствующим образом использовать систему налогов. Налоги – это общественная собственность в рыночно ориентированной монетарной экономике, поскольку облагать налогом – значит социализировать, то есть изымать на нужды общества. Остается ответить, казалось бы, на простой вопрос: что именно социализировать посредством налоговой системы и каким образом ? Именно в ответах на эти два вопроса кроется успех или провал конкретной политики.

Свободный рынок и общественная земля не только могут наличествовать в рыночном обществе одновременно, но и, более того, свободный рынок и общественная земля не могут существовать друг без друга. Они всегда вместе, как любовь и брак. При этом рыночные цены необходимы для того, чтобы объективно установить величину налогооблагаемой земельной ренты или чистого (избыточного) земельного дохода, а еще правильнее – чистого продукта, создаваемого самой землей. Чистый продукт – это тот “сухой остаток”, который остается от реализации продукции, полученной при использовании земельных участков лучшего и среднего качества в сравнении с худшими, после вычитания всех затрат труда и капитала. Поэтому необходимо всеми силами поддерживать правительство в сборе доходов от земли для того, чтобы рынок был действительно свободным. В противном случае придется взимать налоги с производства, торговли, накопления капитала, что означает вмешательство в функционирование свободного рынка. Если в России это поймут и будут действовать по этой идеологии, то рынок в ней будет более свободным, чем в любой другой стране. К сожалению, страны переходной экономики весьма некритично воспринимают советы Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Претендуя на роль инструкторов, они ведут активную кампанию по навязыванию всем странам мира “гармонизации” налоговых систем по своему образцу, хотя налоговые системы у самих консультантов никуда не годятся.

Авторами термина laissez-faire (политика невмешательства), ставшего главным лозунгом свободной рыночной экономики, были люди, ставившие во главу своей программы обобществление земельной ренты. Если быть точными, то они употребляли термин “совладение” землей государством. Первыми об этом заявили в XVIII веке французские экономисты, которых иногда называют физиократами и которые были предшественниками Адама Смита и вдохновителями земельных реформ во всей Европе. Среди них наиболее известны имена Франсуа Кенэ и А. Р. Жака Тюрго.

Именно с этого времени люди научились определять стоимость земли, а само понятие “земля” было расширено за счет включения в него и других природных ресурсов. Аграрии могут вздохнуть облегченно и, возможно, будут удивлены: с точки зрения общей рыночной стоимости сельскохозяйственные земли далеко не лидеры. Значительный налогооблагаемый рентный излишек создается не сельскохозяйственными землями. Исключение составляют разве что самые плодородные и оптимально расположенные.

Наиболее ценными являются, без сомнения, городские земли. Я располагаю данными, говорящими о том, что более половины стоимости городской недвижимости – это стоимость земли. В крупных городах, занимающих ключевое местоположение, стоимость единицы площади земли достигает астрономических высот, превращая большинство других стоимостей в лилипутов по сравнению с собой. Например, на пике японского бума в 1990 году ценность земли в огромном Токио была настолько высокой, что небольшой земельный участок под императорским дворцом стоил столько, сколько стоят все земли в Калифорнии! В то же время в самой Калифорнии большая часть стоимости земли сконцентрирована в городах, и это при том, что Калифорния является одним из ведущих сельскохозяйственных штатов США. Поэтому и в России точно так же, как и в любой другой стране, городские земли представляют собой огромный налогооблагаемый потенциал.

Еще одним ресурсом (а следовательно, частью земли), природу и ценность которого люди только сейчас начинают смутно осознавать, являются частоты радиоволнового диапазона. В век коммуникаций стоимость этого ресурса растет быстрее, чем скорость ракет, запускающих искусственные cпутники земли для передачи сигналов в соответствующем диапазоне. Каждый спутник требует специальной ориентировки в эфире, иначе это не что иное, как просто космический хлам. Один ничем не примечательный американский предпринимaтель Крег Маккау набрал кучу прав на использование диапазонов волн для радиотелефонии и несколько лет назад продал их компании AT&T за 12 млрд долл. США. Затем Маккау стал партнером Билла Гейтса, самого богатого американца, в фирме Teledesic, которая занялась запуском многочисленных спутников с целью сосредоточить в своих руках права на радиоволновые диапазоны всего мира, включая и Россию, чтобы доминировать в мировых коммуникационных системах. Радиоволновый диапазон – это природный ресурс, но даже в таких странах, как США, он принадлежит правительству. Чтобы у государства сохранялась возможность получения дохода от будущего роста стоимости природных ресурсов, следует придерживаться правила: не продавать ресурсы природы, а сдавать их в аренду на определенное время. Для защиты экономических интересов общества не следует скупиться на расходы по привлечению специалистов для подготовки договоров аренды: эти договоры – комплексные и сложные, но они принесут миллиардные доходы.

Третьим по ценности природным ресурсом являются углеводороды. Речь идет о гигантских суммах. Недавнее слияние фирм Ехоn и Моbil было оценено в 260 млрд долл., то есть в несколько раз больше, чем весь государственный бюджет России. На каком основании частный сектор распоряжается всей этой созданной природой стоимостью? Ряд стран, включая некоторых соседей России, полностью обеспечивают себя за счет подобных ресурсов. Так, Норвегия, в значительной степени обобществляя нефтяные доходы, подтверждает право называться государством благоденствия. Ее запасы нефти настолько велики, что простое изменение их оценочной стоимости в последние годы превышало величину всего ВВП Норвегии.

А что же российские ресурсы? Ни у кого не вызывает сомнений, что если бы они были надлежащим образом оценены и освоены производством, то приносили бы самые высокие доходы в мире.

В последнее время цены на нефть, как известно, упали. Однако у этого явления есть и oбopoтная сторона. Девальвация рубля увеличила стоимость российской нефти в рублях, так как нефть “зарабатывает” “твердую” валюту за рубежом. Правительство России признало этот факт введением специального налога на эти “свалившиеся с неба” доходы. Однако я попытаюсь доказать, что существуют гораздо более эффективные способы налогообложения ресурсной ренты.

Американский штат Аляска имеет возможность удерживать на низком уровне все другие налоги благодаря социализации части доходов от нефти, которые в противном случае оказались бы в руках основных владельцев акций двух корпораций (ARCO и ВР). Сохраняя низкие налоги, Аляска в то же время платит каждому жителю штата (будь то мужчина, женщина или ребенок) социальные дивиденды в размере 1 тыс. долл. в год. Для России это пример для подражания. Тем более что и в России есть ученые, предлагающие социализацию ресурсной ренты. Академик Дмитрий Львов пишет, что доходы от российских нефти и газа позволяют полностью покрывать потребности национального бюджета. Имеет смысл прислушаться к этому.

Многие страны “третьего мира”, такие, как, например, Венесуэла или Нигерия, имея значительные запасы нефти, не используют их в интересах народов своих стран, поскольку позволяют изощренным и жестоким иностранным корпорациям в тандеме со слабыми или коррумпированными внутренними дельцами присваивать нефтяные доходы. Проблема для России состоит в следующем: или следовать примеру этих стран и превратиться в бедную ресурсную колонию Запада, или ввести жесткий контроль за использованием своих ресурсов в интересах собственного народа. Тем более что России далеко за примером ходить не надо: Норвегия расположена совсем близко.

Другие ресурсы недр также имеют огромную ценность. Многие развивающиеся страны получают значительную часть своего национального дохода за счет “твердых” минералов. В Боливии, Габоне, на Ямайке, в Либерии, Новой Каледонии, Папуа – Новой Гвинее, Заире и Замбии поступления от минеральных ресурсов достигают четверти доходной части бюджета. Чили, Таиланд и Малайзия собирают меньше, но тоже очень внушительные суммы. Канадская провинция Саскачеван получает большой доход от урана и поташа; штат США Миннесота – от железной руды и так далее. В странах, богатых природными ресурсами, где не налажена система изъятия рентного дохода, этот доход оказывается в чужих руках. К таким странам можно отнести Южную Африку с ее золотом и алмазами, американские штаты Западная Вирджиния (уголь) и Миссури (свинец). Россия – настоящая кладовая минеральных ресурсов, и если они будут облагаться адекватными налогами, это поможет ей решить многие социальные задачи.

Общеизвестно, что для засушливых районов вода – это жизнь и самый ценный природный ресурс. Например, в Южной Калифорнии настолько велика потребность в воде, что ее берут из реки Фетер, расположенной в 600 милях к северу от штата, при этом воду приходится подавать вверх по протяженной долине Сан-Джокин с помощью насосов, а далее – через высокий горный хребет Техачапи и по тоннелю под горным хребтом Бернандино. Это очень большие расходы. Когда вода достигает Южной Калифорнии, ей приходится конкурировать с местной водой в реках Санта-Ана, Сан-Джасинто и других. От этого местная вода, бесплатно дарованная природой, становится такой же дорогой, как вода, доставляемая из отдаленного района на севере. Иными словами, из-за водного дефицита местная вода начинает приносить избыточный рентный доход, подлежащий налогообложению. Однако в Америке не спешат направлять эту добавленную природой стоимость в местные бюджеты. Государство, оплачи-вая сооружение дамб, каналов, трубопроводов из своего кармана, предостав-ляет возможность расходовать воду бесплатно. Таким способом субсидируют тех, кто отбирает воду у населения, чистый природный продукт превращают в так называемую рассеянную ренту, а общее достояние – в общую задолжен-ность.

В условиях растущей нехватки воды и других ресурсов люди слишком медленно осваивают знания, как правильно использовать ренту и приумножать национальные богатства с помощью социализации рентного излишка. Это следует осознать властям России.

Еще одна способность воды – создавать энергию. И в этом случае, не прибегая к социализации избыточной стоимости, Калифорния поступает крайне неразумно. В то же время Канада, северный сосед США, предлагает иной, положительный пример. Британская Колумбия, Ньюфаундленд (в лабрадорской части), Квебек и другие канадские провинции получают большие доходы в казну за счет взимания платы за право использования падающей воды. Россия с ее крупнейшими в мире гидроэлектростанциями может сделать то же самое.

Рыбные ресурсы также являются важными источниками рентного дохода. Большинство стран позволяет этому виду ренты “рассеиваться” вследствие браконьерства и переловов. В недавнем прошлом США и Канада, как, впрочем, и другие государства, по сути дела “приватизировали” рыболовство в своих прибрежных морях путем ограничения права лова для иностранных судов. Эти ограничения сами по себе были необходимы и желательны. Они способствовали повышению ренты там, где ранее она была низка или отсутствовала вовсе. Введение этих мер было призвано предотвратить чрезмерный отлов рыбы, а также огромные потери от быстрого удваивания, утраивания и даже увеличения в четыре раза промысловых усилий за счет использования высокопроизводительных орудий лова. Ограничение вылова – это хороший пример хозяйского отношения к ренте и ее сохранению, что необходимо сделать и России, прежде чем она перейдет к сбору ренты. Но что не следовало делать, так это отдавать рыбопромысловую ренту в частные руки.

Правительство США, изменяя политику промысла, не продало, а просто раздало лицензии на право лова рыбы владельцам существовавших в то время рыболовных судов, а также лицам, имевшим политическое влияние. А теперь первичные обладатели лицензий передают право лова другим за сотни тысяч и даже миллион долларов. Неверный шаг правительства, когда в руки немногих попало то, что было отнято у многих, превратил “скромных рыбаков” в миллионеров и в одночасье привел к появлению нового класса там, где еще недавно все имели равные возможности доступа к ресурсам.