Текст книги "Тили-тили тесто (СИ)"

Автор книги: Нара Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ну... когда... Когда!

Стас подался вперед, прижимаясь горячими, влажными губами к её шее. Она почувствовала, как скользит по коже кончик языка, и снова застонала от разрывающего на кусочки желания постичь что-то невероятное:

– Пожалуйста, Стас, – Вика не смогла удержать жалобный всхлип. – Сделай... Сделай это, прошу!

– Вместе, конфетка – хрипло отозвался он. – Мы сделаем это вместе.

Глава 10

Три дня пронеслись, словно сон. Вика почти растворилась в сладком тягучем море чувств, которые они дарили друг другу. Стас на деле доказывал всю прелесть близости между мужчиной и женщиной и, хотя Вика всё время чувствовала, что она не достигла чего-то важного, ей всё виделось правильным. Тем более, Стас объяснил, что у девушек всё устроено по-другому, и главное, чтобы мужчина испытал оргазм. Ещё её немного удивило, что достигая своего пика, Стас отстранялся, а потом осторожно вытирал полотенцем вязкие капли с её живота.

– Мы же не хотим проблем, – ответил он на вопрос. – В первый раз, слава богу, всё обошлось. А теперь я должен заботиться о тебе, я же люблю тебя и не хочу, чтобы ты делала аборт.

Вика хоть и внутренне сжалась от этого страшного слова, но решила, что Стас прав. Они пока не женаты, так что не стоит торопиться с детьми.

Прощание было тяжелым, но, увы, неизбежным. Воскресным вечером поезд умчал Стаса в Москву, а Вике оставалось только ждать. Стас сказал, что постарается договориться с тренером и получить день на регистрацию брака. Но когда это случится, он не имел ни малейшего представления. График игр на следующие месяцы был очень плотным. С другой стороны, Вика даже была рада, что у неё есть время подготовиться к последней сессии. Она опасалась, что будь Стас с ней рядом, для учебы у неё просто не осталось бы времени. А забыть о себе он не давал ни на минутку. Почтовый ящик ломился от писем, телефонные звонки поступали в любое время, иногда даже поздней ночью. Так что временами ей приходилось извиняться перед мамой за такое неспортивное поведение Стаса. Мама только вздыхала, мол, ну что поделать, раз уж такая любовь, главное, что ты, дочка, рада, значит, и мне ругаться не на что.

Между тем, спустя несколько недель после отъезда Стаса, Вика начала испытывать определенные подозрения. Если в прошлый раз месячные всё же пришли, хоть и скромные, то сейчас на них не было даже намека. С мамой говорить на эту тему Вика постеснялась, поэтому, выбрав день, когда в институт надо было ко второй паре, она пошла в студенческую поликлинику к началу приема. Благо, находилась та совсем близко от корпуса филфака.

В женской консультации, к счастью, она не встретила никого из знакомых. Да и народу было мало: две беременные, которые шушукались о чём-то своем, не обращая ни на кого внимания. Викина очередь подошла быстро. С некоторым недоумением проводив взглядом раскрасневшихся и хихикающих подружек, которые после посещения кабинета начали шушукаться еще интенсивнее, она собралась духом и, вежливо постучавшись, открыла дверь:

– Можно? – Вика робко зашла, и опешила от неожиданности. Вместо пожилой женщины-гинеколога, которая была здесь во время медкомиссии, за столом расположился черноволосый молодой мужчина в белом халате и очках.

– Конечно, милая, – улыбнулся он. – Проходите, садитесь.

Вика попятилась назад, решив сбежать.

Доктор её намерение понял, поднялся и, мягко подхватив за руку, усадил на стул:

– Ну что вы, в самом деле, девушка! Покраснели-то как! Неужели никогда не видели мужчину-гинеколога?

– Ви... кхм... Видела, – прокашлявшись ответила Вика. – Дядю Ви... доктора Косогорова, но... он просто знакомый... кхм... родителей.

– О, так вы знавали Виталь Семёныча? Ну вот! – молодой доктор сначала обрадовался, а потом погрустнел. – Так жаль, что он покинул нас... Так жаль. Он читал на нашем курсе акушерство. Мы обожали его лекции, – он печально покачал головой, потом поправив очки, продолжил. – Профессор много рассказывал нам об этичном подходе к пациентам. Вам совершенно не стоит стесняться. Я врач, и все, что вы скажете, останется между нами. Поверьте!

– Верю, – Вика постаралась взять себя в руки и перестать трястись, а чтобы было проще, решила сразу приступить к делу, – вот моя карточка, доктор... простите...

– Сергей Геннадьевич Шутько, – представился тот, изучив её историю в два пролистывания. – Здоровая вы девушка, Виктория Николаевна! Это радует.

Подбодренная таким началом, Вика рассказала о своих подозрениях, объяснив, что у неё есть жених, и свадьба – только вопрос времени. Сергей Геннадьевич от пояснений отмахнулся:

– Ну, что я, слепой? Понятно, что у такой красавицы обязательно есть жених. В общем, к чему разговоры, готовьтесь, я вас посмотрю. Да-да, туда за ширмочку идите, снимайте всё ниже пояса и забирайтесь на кресло...

После осмотра Вика вернулась на стул, пылая как раскалённая головешка, а доктор Шутько, бормоча себе под нос, вклеил несколько листочков в её карточку и принялся что-то писать. А затем, словно вспомнив о ней, отложил ручку и с улыбкой сказал:

– Поздравляю. Вы беременны. Срок около восьми недель, чтобы быть точнее, мне надо знать дату первого дня ваших последних месячных.

– Но это невозможно! – потрясённо выдохнула Вика. – Последние месячные у меня были первого ноября, правда, это раньше, чем положено, на пять дней... Но... с того времени никак не прошло восемь недель!

– Раньше времени, говорите? – доктор Шутько задумчиво потер нос. – А предпоследние когда?..

На лекции Вика отправилась в полном смятении. Беременна... она беременна... Привыкнуть к этой мысли оказалось непросто. Оказывается, то, что она приняла за месячные, оказалось имплантационным кровотечением. Доктор Шутько подробно объяснил, что это, а так же поставил срок – девять недель. Предварительной датой родов он записал четырнадцатое июля будущего года.

Ну что ж... ГОСы она к тому времени сдаст, а "защиты" Вика не боялась. Она приступила писать диплом еще в прошлом году. Надо же было хоть чем-то занимать мысли, чтобы не думать о Стасе... "Да что я так зациклилась на этой учебе! – одернула сама себя Вика. – Я же... я стану мамой! Вот, о чём надо думать".

Пока Вика дошла до аудитории, её смятение немного прошло, и она стала ощущать что-то вроде радости. У них со Стасом будет ребенок! Скорее всего, мальчик... так ей почему-то казалось. Маленький, глазастый и... Надо как-то рассказать об этом Стасу... Нет, конечно, не по телефону. Вот приедет, и тогда...

– Цветешь, Науменкова, – подруга Оля, рядом с которой Вика примостилась, оглядела её оценивающим взглядом. – Неужто, влюбилась наконец-то?

– Может и так, – Вика неопределенно пожала плечами.

– А ну, выкладывай, – Олька уставилась на неё горящими глазами. – С неприличными подробностями!

– И не мечтай, – отрезала Вика. – Я суеверная...

***

Стас нетерпеливо заколотил в дверь после того, как несколько раз нажал кнопку звонка:

– Вика, ну, открывай!

Дверь отрыла её мама:

– Стас, как неожиданно, – недовольно поморщилась она. – Дочка не говорила, что ты сегодня заедешь. Да, поздновато для визитов, ночь почти.

Стас изобразил на лице самую радостную улыбку, хотя понимал, что мама Вики, определенно, не рада его визиту, как и не была рада его звонкам до этого. Оставалось только надеяться, что она не сжигала его письма. Думать, почему так происходит, ведь раньше Евгения Дмитриевна обращалась к нему не иначе как "сыночек", Стас не хотел, мало ли какая вожжа ей под хвост попала, не его дело. Вика его любит, а это самое главное.

– Вика в ванной, зайди завтра, – меж тем продолжила его бывшая воспитательница, но Стас, аккуратно отодвинув её с дороги, прошел в коридор, а затем, раздевшись и разувшись, направился в Викину комнату.

– Я здесь подожду, – бросил он, не оборачиваясь. И сделал вид, что не услышал недовольное сопение.

Вика впорхнула в комнату спустя пять минут, и Стас просто потерялся от чувств, целуя её румяные свежие щёчки и перебирая влажные волосы. Господи, ну как же он жил без неё... как выжил?!

– Конфетка, я договорился, – наконец он заставил себя перестать её целовать. – Завтра в три часа дня нас распишут в Грибоедовском, так что утром отпросишься в институте, и поедем, а вечером – вернешься. Я завтра же улетаю на игру во Владик. Потом, как вернусь, буду нам квартиру пробивать. А свадьбу летом сыграем, всё как положено будет.

Вика кивнула и уткнулась носом ему в грудь:

– Надо же... я стану Косогоровой... Мне кажется, я мечтала об этом всегда.

– Правильно делала, – усмехнулся Стас, усаживаясь с ней на руках в кресло. – Мы же "тили-тили тесто", помнишь?

Они некоторое время сидели, просто прижавшись друг к другу, и Стасу пришлось призвать всю свою волю, чтобы сдержаться и не отнести Вику в постель. Господи, как же он желал... до помутнения рассудка. Но понимал, пока они не женаты и рядом её мама – нельзя. Не то, чтобы ему было дело до её мамы, но он переживал за Вику. Она девушка порядочная, ей будет стыдно. А он совсем не хотел, чтобы она стыдилась их близости.

– Слушай, – Вика потёрлась щекой о его грудь. – А ты кого первым хочешь: сыночка или дочку? А может, сразу двойню?

В этот момент Стасу припомнилось, как пацаны на сборах, когда ему было лет тринадцать, поймали на болоте жабу, и на спор пришлось прикоснуться к ней, хотя он не просто терпеть не мог лягушек, а боялся. Но не мог показать этого перед командой. Вот сейчас у него было такое же ощущение, будто ему подсовывают жабу:

– Конфетка, ты чего, зачем нам дети? – ответил он вопросом на вопрос. – Мы же молодые с тобой, ты вон у меня какая... стройная красавица. Неужели хочешь стать коровой и пугать всех своим животом? Куда лучше жить в свое удовольствие. К тому же, времена меняются, говорят, скоро можно будет приличные деньги за хоккей получать... Надо карьеру делать, а не детей.

Вика спрыгнула с его колен и уставилась на него широко раскрытыми глазами:

– В смысле "зачем"? И что значит "коровой"? Ты что, не хочешь детей? А для чего тогда жениться?

– Ну, что ты как ребенок! Жениться нужно, потому что мы любим друг друга. Нам квартиру дадут, можем быть все время вместе, ссемейных в команде меньший спрос, – Стас понятия не имел, с чего это Вика расстроилась так, что аж слезы в глазах заблестели, но постарался объяснить, какой он видел их жизнь. – Будем гулять с тобой, на курорты съездим... Поживем, Вика! С животом и детьми это будет проблематично, да и некрасиво. Если хочешь знать: на Западе рожают после тридцати, никто не торопится, как у нас, вешать хомут на шею в двадцать лет. Я же, честно говоря, не уверен, что захочу детей и после тридцати... Видел я Вовкиного отпрыска – противный, орущий, слюнявый. И не понять, чего он так с ним носится...

– Стас, тебе пора, – Вика перебила его, открыла дверь и указала рукой: – Немедленно!

– Ты чего, конфе...

– Закрой рот и уйди! – Вика повысила голос и топнула ногой. – Иначе я позову маму.

– Да что с тобой?! – Стас не понимал, что происходит, почему его ласковая и нежная Викуся превратилась в незнакомку, которая смотрела на него с ужасом.

– Ты оглох? Маааамааа...

Стас схватил её, попытался поцеловать, но она умудрилась вырваться.

– Доченька, ты звала? – кутаясь в вязаную шаль, на пороге комнаты показалась Евгения Дмитриевна.

– Роднуль, проводи Стаса, – ровным механическим голосом проговорила Вика. – Я подожду в твоей комнате, пока он уйдет.

Стасу ничего не оставалось делать, как одеться под осуждающим взглядом Викиной мамы и покинуть их дом. Только вот в чём он был виноват, он так и не понял.

Глава 11

Стас некоторое время бездумно вышагивал под окнами Вики, не замечая холода и не тревожась о снегопаде, несколько раз пытался позвонить ей с таксофона на углу дома. Но отвечала её мама, а он не знал, что ей сказать, поэтому бросал трубку. Стас был не то чтобы растерян, а находился в абсолютной прострации, и совершенно не понимал, что только что произошло. «На автомате» он доехал до своей остановки и, добираясь до дома, притормозил у телефонной будки. Порывшись в карманах, нашел десятикопеечную монетку и моля бога, чтобы трубку подняла Вика, принялся набирать номер.

– Тебе не надоело? – устало спросила Вика. – Ночь почти, а ты названиваешь.

– Вика! – он так обрадовался, что закричал во весь голос. – Ради бога, поговори со мной! Объясни мне, что случилось-то? Почему...

– Слушай, уже поздно, и я хочу спать, – со вздохом ответила она. – Мы поговорим, обязательно, но сейчас я не хочу. Не звони сегодня больше, мама уже легла.

– Но... ты утром поедешь со мной?

– Нет, не поеду. Всё, Стас, я кладу трубку.

Раздались короткие гудки.

Стас вывалился из будки, с грохотом хлопнув дверью:

– Да что происходит, твою мать?! – в сердцах выпалил он. – Что?!

Он зажмурился, схватился за голову, несколько раз глубоко вздохнул, вспоминая наставления тренера о критической ситуации. "Соберись, выкинь из головы все мысли, оставь весь страх..."

– Слышь, крендель, ты чо? Крезанутый штоль?

Стас открыл глаза и увидел лохматого бородатого мужика в тонковатой для зимы кожаной куртке. Тот топтался у фонарного столба и смотрел на него с непонятным интересом.

– Пока нет, – буркнул Стас. – Но еще чуть-чуть – и стану.

Мужик подошел к нему, оглядел с ног до головы и с придыханием спросил:

– Выпить хочешь?

Стас собирался отмахнуться и пойти домой, но почему-то кивнул.

– А бабосы имеются? – уже с нескрываемым интересом спросил бородач. – Кент ты упакованный, но мало ли... Флэт тут недалеко, гёрла одна наливает, затусить можно.

– Наскребу, – невесело усмехнулся Стас, – пошли, что ли, чего тут мёрзнуть.

– Тут два шага всего, – обрадовано зажестикулировал мужик. – Там сейчас самый экшен, пипл как раз собирается!

В большой прокуренной квартире народу набралось прилично, причем самого разного возраста. От мужиков лет пятидесяти до совсем молодых. Стас прикинул, что некоторые были даже моложе его. Только он успел примоститься на низеньком диване, ему на колени плюхнулась крашеная блондинка с аляповатым макияжем:

– Ух, какой ты...– призывно улыбнулась девица. – Прикид фирмовый, фэйс клёвый... Откуда взялся?

– Простите, – Стас вежливо ссадил девицу с колен.

– Ну, ты чего? – она захлопала глазами. – Не хочешь оттянуться?

– Кэт, отвали, не до тебя пока, – шикнул на неё бородач, сунув Стасу в руку стакан, до краев наполненный чем-то вонючим. – Дай бухнуть ...

В стакане оказалась даже не водка, а самогон. "Первак" – так назвал его бородач, который представился Джоном. Стас принял стакан и сделал два больших глотка. Жидкость огнем покатилась по пищеводу и тяжело опустилась в желудок, вызывая спазм.

– Держи, – кто-то потянул ему сухарик. – Занюхни...

Раньше ему хватало просто понюхать спиртное, чтобы опьянеть. Но сегодня всё казалось мало. Выпив несколько глотков, Стас так и не получил долгожданного облегчения. Сердце по-прежнему сжимали тиски, а мысли всё время возвращались к его непонятной ссоре с Викой. Только допив стакан до дна, он почувствовал, как в теле появилась легкость, а веки напротив отяжелели, но одна мысль по-прежнему не давала покоя:

– Вика, ну почему ты меня прогнала, – прошептал он себе под нос. – Почему?

– Дура потому что, – услышал Стас смешливый ответ и ощутил, как мягкие руки забрались ему под свитер.

– Вика?! О, Господи! Ты пришла! Ты нашла меня... – Стасу хоть и показалось невероятным, что Викуся могла бы найти его в этом месте, но он схватил её, принялся осыпать поцелуями лицо, перебирая в пальцах белокурые пряди, которые почему-то были жестковаты:

– Ты здесь, ты ... Я так люблю тебя. Я так люблю тебя, конфетка.

– Ух, прыткий какой. Погоди, – как-то странно захихикала Вика. – Бэд из бизитунайт.

– Что? – Стас вскочил с дивана, не выпуская из объятий податливое девичье тело. – Зачем нам здесь оставаться? Дом же рядом. Мамка на дежурстве в ночь... пойдем, а?

– Рядом, говоришь...

Вика хрипло засмеялась, и опять Стасу показалось это каким-то странным, но он решил не обращать внимания.

... – Ну, раз так, окей! Веди.

***

– ...вот так, роднуль. – Вика шмыгнула носом и виновато посмотрела на маму. – Я понятия не имею, как ему сказать... Будешь ругать, да?

– Да что теперь ругаться-то, – покачала головой мама. – Поздно уже, да и не ляля ты давно.

– Ну, ты всё это время очень прохладно относилась к... ну к тому, что мы помирились.

– Понимаешь, дочур, – мама устроилась радом на софе. – Слишком просто ты приняла его обратно. Четыре года страдала по нему, плакала ночами, а только он пришел...

– Ну не так уж и просто, – помотала головой Вика. – Но... что уж там. Я люблю его, и ...

– Да-да, я знаю, – мягко перебила её мама. – И он тебя. Но иногда любви недостаточно. Ведь Стас привык побеждать, привык получать свои медали, кубки. Он тебя пришел и взял как очередной кубок и собирался выставлять напоказ. Нет, это неплохо. Нет ничего предосудительного в том, что мужчина гордится красавицей-женой. Но он не спросил, какой ты видишь семенную жизнь, – мама обняла её. – Эгоист он у тебя.

– Да, я тоже хороша, – сокрушенно вздохнула Вика. – Надо было сразу сказать, что ребенка жду, глядишь, и не наговорил бы такого, задумался...

– Ну, что теперь гадать, – мама ласково погладила её по голове. – Давай спать. Завтра утром поговорите. Сама к нему сходи пораньше. Расскажи всё, объясни, что аборт делать нельзя – у тебя отрицательный резус...

– Роднуль, ты что! – Вика возмутилась. – Да я бы в жизни не сделала, будь он хоть трижды положительным. Это же наш со Стасом ребенок! Он будет такой красивый, такой...– Вика не сдержала слёз. – Стас дурак! Как он мог сказать о детях, что они орущие, слюнявые и...

– Ну, дети орут, – заметила мама. – И слюни случаются. Но и ты права. Ваш малыш будет очень красивый. Тут уж и гадать не приходится.

Мама помогла ей укрыться и, как в детстве, поцеловала в щёку:

– Спокойной ночи, Викуся. Вы на самом деле любите друг друга, и в этом я не сомневаюсь. Просто сядьте и поговорите. И всё будет хорошо. Поженитесь, малыш родится, будете жить-поживать и добра наживать.

– Точно-преточно? – улыбнулась Вика.

– Конечно-преконечно, – рассмеялась мама.

Вика встала пока мама еще спала, быстренько позавтракала и тихо выскользнула из дома, а когда добралась до подъезда Стаса, то столкнулась там с тёть Леной:

– Викуся, доченька, – обрадовалась та. – А я с ночи пораньше отпросилась, хотела вас со Стасиком благословить. Пойдем скорее, он, наверное, уже проснулся, к тебе собирается.

Вика немного смутилась, не зная, как сказать, что роспись пока под вопросом, но делать нечего, в конце концов, может всё и получится.

Вопреки предположению тёть Лены, в квартире было тихо, а дверь в комнату Стаса плотно закрыта.

– Разоспался на радостях – прокомментировала она. – Иди, разбуди, ему приятно будет. Я пока чайник поставлю.

Вика отворила дверь и шагнула в темную комнату:

– Просыпайся, Стас, нам надо поговорить, – начала она, а потом закашлялась: – Господи, ты что опять пил? Вонь-то какая!

Вика подошла к окну, раздвинула шторы и распахнула форточку:

– Знаешь, выпивка не лучший способ решать проблемы, – она обернулась, услышав возню со стороны кровати. – Как правило... – слова, которые Вика хотела сказать, застряли в неё в горле.

С кровати на неё перепугано смотрел лохматый и помятый Стас, а рядом с ним лежала полуголая девушка.

– Ох... – Вика покачнулась, но ухватившись за стол, устояла на ногах.

– Сынуля, поднимайся... – весело улыбаясь, в комнату зашла тётя Лена, но увидев Стаса, побледнела. – Да что же... как же...

– Я... пойду, пожалуй, – пересохшие губы плохо слушались. – До свидания, тёть Лен...

Вика не поняла, как умудрилась одеться, руки тряслись, пальцы не сгибались, не помнила, как отрыла дверь и спустилась вниз. В себя она пришла на полпути к остановке:

– Вика, подожди!

Она обернулась. Стас, одетый лишь в джинсы и свитер, в домашних тапочках нёсся по сугробам. Он подбежал к ней бросился на колени:

– Я... я... не знаю, я не знаю, кто она! Я был уверен, что это ты, Вика! – сбивчиво говорил Стас, стараясь поймать её взгляд. – Прошу, умоляю... Ничего не было, клянусь, я был пьяный, я ... Про...

– Косогоров, – от нелепости ситуации её пробило на нервный смех. – Что-то быстро ты мозги пропил, тебе не кажется? За такие вещи тоже не просят прощения, так что не вздумай!

– Викуся! Что мне сделать? – он смотрел на неё с отчаянием. – Что сказать, чтобы всё исправить?

"Мальчишка, – с непонятной жалостью подумала Вика. – Двухметровый мальчишка. Нашкодит и прощения просит, мол, я не хотел, я всё исправлю..."

– Понятия не имею, Стас, – она пожала плечами. – Да и что тут исправлять? Ты только что всё уничтожил.

– Викуся...

Он попытался взять её за руку, но она не позволила, отступив на шаг:

– Прекрати, люди смотрят. Прощай, Косогоров.

Вика развернулась и быстрым шагом пошла на остановку.

– Неужели всё уничтожено? – крикнул он ей вслед. – Может быть, осталось хоть что-то?

Она не стала ему отвечать, не стала оборачиваться, лишь только прижала руку к животу и мысленно проговорила:

"Ещё как осталось. Но только у меня".