Текст книги "Обручальная песнь (ЛП)"

Автор книги: Налини Сингх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

Зак привез Энни домой в начале седьмого.

– Я только быстренько приму душ и переоденусь, – предупредила она, отпирая дверь и заходя внутрь.

– Можно, потом я наведаюсь в ванную? – Зак показал ей чехол с костюмом, который только что вытащил из автомобиля. – Попросил приятеля сбегать ко мне домой и принести. Хочу произвести хорошее впечатление на твоих близких.

Сердце Энни сжалось.

– Вряд ли это поможет.

– Я же сказал тебе: не волнуйся!

Он перекинул чехол через спинку дивана и бесшумно приблизился:

– В душ! – перешел он на соблазнительный шепот, вызывавший ужасно греховные мысли. – А я буду сидеть здесь и представлять, как вода стекает по твоей коже, гладит, ласкает…

У Энни задрожали ноги.

– Присоединяйся.

Это было самое смелое приглашение в ее жизни.

– Как-нибудь обязательно. Но не сегодня. – Зак улыбнулся и провел пальцами по ее рту. – Не хочу думать о времени, когда мы с тобой окажемся в душе.

– О. – Перед глазами пронеслись невероятно восхитительные образы того, что мог бы задумать Зак. – Мне надо идти…

Он погладил ее нижнюю губу, но тут же, покачав головой, отступил:

– Иди, пока я не забыл о благих намерениях. Иначе на ужин не попадем.

Энни замешкалась, и Зак шлепнул ее по попке:

– Даже не думай. Я еду знакомиться с твоими родителями.

Чтобы сразу ясно дать им понять: как бы они к нему ни относились, теперь он – часть жизни их дочери, с ним придётся считаться. И не устраивать больше смотрин.

– Раскомандовался. – Наградив его хмурым взглядом, Энни отправилась в спальню за вещами.

Совсем скоро она станет голой, мокрой и горячей.

– Господи.

Запустив пальцы в волосы, Зак попытался усилием воли унять эрекцию. Не вышло. Возбуждение лишь усиливалось оттого, что из ванной доносился шелест ткани, скользящей по коже, переступание босых ног по кафельной плитке, шуршание кружева… Хотя, может, это лишь разыгралось его воображение.

А вот шум воды был вполне реальным. Застонав, Зак принялся кружить по комнате и, чтобы отвлечься от лишних мыслей, разглядывать вещи Энни. Кроме полок с книгами, на стенах висело несколько голографических рамок. Семейные фотографии, понял Зак, отмечая сходство Энни с запечатленной на одном из портретов женщиной постарше. Мужчина на снимке рядом – очевидно, отец Энни – добродушно улыбался, но что-то в нем заставляло леопарда прижимать уши и недовольно ворчать.

Шум воды утих.

– Душ свободен, – пару минут спустя донесся до Зака голос Энни.

Он выдержал небольшую паузу, давая Энни время проскочить в спальню – Зак сомневался, что устоит, если увидит ее в завернутую в одно лишь соблазнительно ненадежное полотенце.

В тесной душевой кабинке, полной пара, стоял густой и очень женский аромат парфюмерии. К счастью, мыло на полочке оказалось обычным, не слишком душистым. «Какие-то границы все-таки нужно соблюдать», – подумал Зак, программируя холодный душ. Ледяной воде наконец удалось унять жар тела.

* * *

Сидя в машине Зака перед домом родителей, Энни нервно ломала пальцы.

– Я еще никогда не приглашала мужчину домой, – выпалила она. – Не видела смысла.

– Я польщен.

Она сурово свела брови:

– Не дразнись. – И все же Энни немного расслабилась. – Пойдем, чего тянуть. – Она решительно распахнула дверцу автомобиля.

Они встретились перед капотом.

– Что ж, хотя бы погода чудесная, – сказала Энни.

Зак обнял ее с ленивым изяществом кота.

– Красивое платье, – мурлыкнул он, проводя пальцами по ее бедру.

– Ох. – Нервы снова натянулись, в этот раз по другой причине. Она выбрала черное платье с запахом на груди, зная, что оно вполне устроит мать. Однако после замечания Зака Энни поняла, что наряд можно расценивать как сексуальный. – Я не слишком толстая?

– Я попозже скажу… когда развяжу этот бантик и сниму обертку. – Зак говорил так, будто она его подарок.

Энни почувствовала, как раскрываются ее глаза, а пульс учащается.

– Веди себя прилично.

– А мне за это дадут развязать бантик?

Пауза, затем в карих глазах вспыхнул огонек:

– Да.

Энни хотелось танцевать, хотелось чувствовать себя красивой и желанной, но больше всего ей хотелось лечь в постель с этим мужчиной, который уже прокрался ей в сердце. Она знала, что, позволяя этим отношениям развиваться, вот-вот нарушит свое самое главное правило. Понимала, что рискует своим сердцем; но если она оттолкнет Зака, то будет сожалеть об это всю оставшуюся жизнь. Энни впервые задумалась, что, возможно, перед матерью стоял выбор потруднее, чем ей казалось в детстве. А может, с тем, единственным, мужчиной выбора вообще нет. И от печального конца сказки не спастись.

– Да, – повторила она, – дадут.

– Тогда я буду примерным мальчиком. – Зак прижался губами к ее виску. – Пойдем, Ангел.

Она уже привыкла к этому прозвищу. Странно: Энни чувствовала, что Зак всегда так ее называл… словно это было правильно. Идя к двери, она ухватилась за это ощущение как за свой талисман.

– Поехали. – Она вдавила кнопку звонка.

Мать открыла дверь спустя две секунды. Одетая в строгое черное платье, дополненное лишь ниткой жемчуга, с волосами, затянутыми на затылке в узел, Кимберли Килдер выглядела именно той, кем она была – успешной и изысканной женщиной. Никто не мог бы догадаться о том, что под этим утонченным обликом скрывается уязвимость.

– Ангелика. – Мать наклонилась, чтобы дать дочери исполнить ритуальный поцелуй в щеку.

Расправив плечи, Энни сказала:

– Мама, это Зак Квинн.

Лицо матери не изменилось, но Энни поняла, что Кимберли отметила каждую деталь в облике мужчины, стоящего рядом с ней, – его черный костюм, ремень с серебряной полированной пряжкой, отглаженную белую рубашку. Расстегнутый воротник придавал Заку несколько непринужденный вид. Энни потеряла дар речи, когда вышла из спальни и увидела его в гостиной. От общения с диким Заком и так кровь закипала, а уж когда он прикидывался ручным… Ух!

– Мистер Квинн, – произнесла мать, протягивая ему руку. Профессор Килдер могла быть крайне невысокого мнения о верах, но никто бы не упрекнул ее в дурных манерах.

– Миссис Килдер.

Отпустив ладонь Зака, Кимберли шагнула в сторону.

– Входите же.

Она повела их по коридору в гостиную.

Там оказалось гораздо больше людей, чем рассчитывала Энни.

– Я думала, это будет тихий семейный ужин.

Мать улыбнулась, но лед неодобрения в глазах и не думал таять:

– Я пригласила пару коллег из университета. Подумала, что твоему… другу будет уютнее в менее интимной обстановке.

Это было очень тонкое оскорбление. Профессор Марксон был достоин семейного ужина. Зак – нет. В душе Энни всколыхнулось раздражение, не столько из-за обиды за Зака – он вполне мог сам о себе позаботиться, – сколько из-за того, что мать пытается такой изящно просчитанной грубостью отдалить их с Заком друг от друга. Ей с трудом в это верилось.

Прежде чем Энни успела ляпнуть что-то, о чем впоследствии она могла пожалеть, Зак слегка сжал ее талию и произнес:

– Я польщен, что вы так хлопочете ради моего удобства. – Голос был вкрадчиво теплым. – Я знаю, как дорога вам Энни, и восхищен подобным приемом.

Энни заметила, как на миг мать изменилась в лице, но тут же, как ни в чем не бывало, вновь приняла свой царственный вид.

– Ну конечно. Идемте, я вас представлю.

Она повела их прямиком в толпу гостей, сгорающих от любопытства.

Первой подскочила Каролина. Хотя Энни велела себе держаться в руках, она напряглась, ожидая, как же Зак отреагирует на кузину. Каро была ее самой близкой подругой. А еще великолепно выглядела. Раньше Энни никогда не завидовала, что мужчины слетаются к ее двоюродной сестре, как мотыльки на пламя, ее это как-то мало волновало. Но теперь речь шла о Заке.

Она увидела, как в ответ на буйное приветствие Каро он улыбнулся… и это была такая же улыбка, какой он награждал сестренок.

– Мои поздравления, – нежно сказал он. – Желаю вам легких родов.

Каро расплылась в улыбке:

– Вы заметили? Еще же ничего не видно! Жду не дождусь, когда я стану большой и похожей на Мадонну. А еще я хочу светиться изнутри, как все про это говорят. Очень-очень хочу!

Губы Зака дрогнули.

– Можете не беспокоиться. Вы уже светитесь.

Каро рассмеялась:

– Да вы само обаяние. – Она повернулась к Энни. – Он мне нравится. У вас с ним будут красивые дети.

– Каро! – Энни не знала, заливаться ей краской или благодарить кузину за то, что та окончательно сломила лед. Среди гостей послышался смех, а Зак одарил Энни дразнящей улыбкой, и в его глазах вспыхнул огонь, которого не было, когда он перекидывался фразами с Каро.

– Откуда вы знаете? – настойчиво поинтересовалась Кимберли. – Моя племянница права – еще ничего не видно. Даже большинство женщин не замечают ее беременность.

– По запаху, миссис Килдер, – откровенно ответил Зак. – Веры всегда знают, когда внутри женщины зародилась жизнь.

– Разве это не посягательство на личное пространство? – Кимберли подняла бровь.

Зак пожал плечами:

– Это просто одно из данных нам природой чувств. У нас острое обоняние, М-Пси могут заглянуть внутрь человеческого тела, а вы угадываете беременность, потому что видите едва уловимые физические признаки.

Энни закусила изнутри щеку, едва сдерживаясь, чтобы не вмешаться. Каро рискнула шепнуть ей на ухо:

– Ай да молодец! Где ты отхватила такое чудо?

Энни пронзила ее взглядом:

– А где Аарон?

– Мой любимый муж не успел вернуться с деловой встречи в Тахо. Наверное, к десерту приедет. – Она улыбнулась. – А какой будет десерт у тебя, я знаю!

Энни почувствовала, как Зак снова обнял ее за талию. Он явно расслышал Каро и был не против исполнить её нахальное предсказание. Хотя когда Энни подняла к нему взгляд, Зак смотрел вовсе не на нее, а на незнакомца, которого ее мать жестом попросила приблизиться.

– Профессор Джереми Марксон, – проговорила она. – А это… знакомый Энни, Зак Квинн.

Энни, уже просто кипевшая от ярости, ждала, что на этот раз Зак не стерпит – он ясно дал понять, что не намерен делиться. Однако, к её удивлению, Зак был совершенно спокоен.

– Марксон. – Зак поприветствовал подошедшего кивком. – Чем именно вы занимаетесь, профессор?

– Молекулярная физика, – отозвался тот. – Чрезвычайно захватывающая отрасль науки. Вы в этом разбираетесь?

«Высокомерный хам», – пронеслось в голове Энни.

– Ох, я в этом ничего не смыслю, профессор, – вмешалась она прежде, чем Зак успел ответить. – Может быть, вы меня немного просветите?

Марксон заморгал, словно не ожидал, что она заговорит.

– Ну, я…

– Расскажите им о вашем последнем эксперименте, – подбодрила его Кимберли, бросив недовольный взгляд в сторону дочери.

Кивнув, Марксон приступил к лекции. Глаза Энни потускнели уже спустя пару минут.

– Так интересно, – пробормотала она, когда профессор сделал паузу, чтобы набрать воздуха. – Вы работаете с моим отцом?

– Да, – просиял тот.

– А где же папа? – поинтересовалась Энни, нарочно меняя тему разговора.

Мать взмахнула рукой:

– Ты же знаешь отца. Скорее всего, потерял счет времени, проводя очередной эксперимент, – небрежно обронила она, но Энни расслышала в словах матери затаенную боль, которая никогда ее не отпускала. – Обещал появиться к тому времени, когда подадут на стол.

Значит, присутствующим повезет, если они вообще его увидят.

– А что у нас в меню? – с улыбкой спросила Энни, ненавидя эти отголоски боли в глазах матери.

Взгляд Кимберли прояснился.

– На закуску – твое любимое овощное блюдо. – В словах прозвучала искренняя любовь к дочери. – И, Каро, не начинай, – сказала она прежде, чем та успела открыть рот. – Твой любимый пирог я тоже приготовила.

– Поэтому, тетя, я тебя и обожаю.

К счастью, дальше разговор шел о всяких пустяках. Гости уже собрались перейти в столовую, как вдруг случилось чудо из чудес, и в комнату вошел отец в измятом костюме. Эрика Килдера всегда мало волновало, как он выглядит, но сегодня хотя бы его мысли были с присутствующими, а не остались в лаборатории.

Лицо матери тут же озарилось, и Энни улыбнулась.

– Я так рада тебя видеть, папа, – произнесла она, получая от отца поцелуй в щеку. Любовь колыхнулась в ее сердце, но любовь эта была немного настороженной. С отцом у Энни были не такие сложные отношения, как с матерью, но лишь потому, что он никогда не находил время на споры с дочерью. От этого Энни тоже было больно, пусть и по-другому.

– А это кто? – поинтересовался Эрик, обнимая жену за талию и окидывая Зака взглядом.

Энни представила Зака, но реакция отца оказалась вовсе не такой, как она ожидала.

– Зак Квинн, – пробормотал он. – Знакомое имя. Зак Квинн. Зак… – Туман в его взгляде рассеялся. – Вы случайно не тот самый Закари Квинн, который в прошлом году опубликовал монографию о хищных представителях семейства кошачьих, обитающих на территории Йосемити?

Зак кивнул:

– Удивлен, что вы слышали мое имя.

– Это вовсе не моя область, – признался отец, – но один мой хороший приятель, Тэд, то есть профессор Инграм, был в восторге от вашей работы. Он сказал, что это лучшая диссертация, которую ему доводилось читать.

У Зака есть степень?

Энни была готова пнуть его за то, что он утаил это от нее. Мать пронзила ее гневным взглядом. Слава богу, в этот момент отец что-то сказал и отвлек внимание Кимберли на себя. Он увел ее, оставив Зака и Энни наедине впервые с того момента, как они приехали.

Энни выгнула бровь:

– Секреты, значит?

Заку хватило такта выглядеть немного сконфуженным:

– Если честно, я даже не думал, что здесь это оценят. Ты же говорила, тут одни физики и математики собрались.

– Отец знает все и обо всех. И степень – это степень. – Энни ткнула его кулаком в грудь. – Если бы ты мне сказал, я бы не так переживала из-за реакции матери – даже она не посмеет выступать против остепененного ученого.

– Мнение твоей матери меня мало волнует. А для тебя, Энни, разве степень так уж важна? – В его глазах мелькнула настороженность.

Этот намек на неожиданную уязвимость Зака застал ее врасплох.

– Зак, если бы для меня это было важно, я бы вышла замуж за физика, защитившего целых три диссертации, которого мать выбрала, когда мне было двадцать два. Или за врача с бесконечным списком регалий. Или за профессора, написавшего целую сотню умных статей, который весь ужин только и делал, что пялился мне на грудь.

– А у него был отличный вкус, – весело заметил Зак.

– Не заставляй меня краснеть.

Впрочем, Энни больше не заливалась румянцем – Заку удалось завоевать доверие ее хрупкого женского сердца.

Эта мысль ее испугала.

Однако прежде чем сумрачный страх успел захлестнуть Энни, Зак опустил голову, чтобы прижаться губами к ее рту в нежной ласке, принятой у веров, ничуть не заботясь о том, что у них есть зрители. Когда он отстранился, Энни потянулась за ним. Ее страх если не забылся вовсе, то, по крайней мере, отступил.

Глава 8

Два с лишним часа спустя Зак стоял на балконе, потягивая кофе, пока Энни болтала с Каро в гостиной. Боже, его Энни была так прекрасна, что все, чего ему хотелось – это увезти ее домой, подальше ото всех, обнять и больше никогда не отпускать.

Чувство собственности было у него в крови; но чего бы там ни требовали его первобытные инстинкты, с Энни он так не поступит, не посадит ее в клетку. И все же Зак должен ее пометить – овладеть, чтобы его запах глубоко впитался ей в кожу, чтобы больше никто не усомнился в его праве на Энни. Этого жаждал его зверь. И зачастую порывы леопарда оказывалось чище и открытее, чем мысли мужчины.

– Мистер Квинн.

Он повернулся к Кимберли Килдер:

– Прошу вас, зовите меня Зак.

– Зак. – Царственный кивок. – Давайте сразу к делу: с той самой секунды, как Энни рассказала мне о вас, я была готова вас невзлюбить.

– Так я и понял.

– Однако я передумала.

– Из-за степени? – выгнул бровь Зак.

– Нет. В некоторых университетах степень может получить любой осёл.

Это был вызов. Зак принял его:

– Тогда хорошо, что я леопард.

На ее губах возникла тень улыбки:

– Я всегда знакомила Энни с мужчинами, в которых интеллектуальное начало преобладало над физическим.

Зак промолчал, выжидая с терпением хищника.

– Я это делала специально, – без обиняков продолжила Кимберли, – хотела быть уверенной, что она больше никогда не пострадает. Я даже отклонила кандидатуру одного блестящего инженера, потому что он слишком часто ездил в дальние командировки. Никакие его достоинства не искупали того, что Энни могла бы снова оказаться в опасности.

Кимберли смотрела прямо в глаза Заку:

– И если уж говорить совсем начистоту, то я не могу представить никого опаснее вера. Самой природой в вас заложено дикое стремление к насилию.

Зака поразила ее откровенность.

– Вы хорошо осведомлены.

– Знаю, можно сказать, что я пытаюсь оправдать свои предрассудки, но я вовсе не фанатик. – Она по-прежнему не отводила взгляд, наверняка благодаря силам, скопленным за долгие годы, полные боли. – Я всего лишь хочу, чтобы моя дочь была в безопасности. Однажды я видела, как она чуть не умерла. И не хочу, чтобы это когда-либо повторилось.

Леопард не учуял в ее словах лжи.

– Со мной она будет в безопасности.

– Верю, что так оно и будет. Кажется, я позволила себе грубейшую ошибку: думая о том, какую угрозу вы для нее представляете, я совсем забыла, что хищные веры славятся своей готовностью защищать до самой смерти. – В ее глазах – таких же, как у Энни – вспыхнул огонь. – Но в вашу пользу я решила не из-за этого.

– Да?

– Все дело в том, Зак, как вы на нее смотрите. Словно она ваше солнце. – Ее голос дрогнул. – Именно этого я хочу для дочери. И не смейте об этом забывать.

Зак протянул руку и легонько коснулся ее плеча, чувствуя, что Кимберли на грани и в любой момент может сорваться.

– Обещаю.

Резкий кивок.

– А теперь прошу меня извинить, я должна вернуться к гостям.

Когда Кимберли ушла, Зак медленно выдохнул. Очевидно, что с Энни все будет гораздо сложнее, чем он думал. Она росла, видя, как мать боготворит мужчину, который вовсе не любил ее с тем же пылом. Заку понадобилась всего пара минут, чтобы понять: смысл жизни Эрика Килдера – его исследования. Легкость, с которой тот час назад в очередной раз ударил жену в самое сердце – чмокнув ее в щечку и заявив, что у него важные дела в лаборатории, – разозлила Зака настолько, что он едва сдержался, лишь бы ничего не сказать вслух.

Самой Энни никогда не придётся переживать ничего подобного. Стоит леопарду определиться, его решение неизменно. Подобная преданность сродни одержимости, но Зака это не тяготило. Однако Энни одними словами не убедить – ее нужно научить доверять ему, полагаться на него. Она настороженно относится к любви, более того: она слишком упорна в своем желании закрыться от возможной боли.

«Я люблю жить одна. И, надеюсь, так оно и будет».

«А вот это, – пронеслось в голове у Зака, когда кот занял охотничью стойку, – чертовски плохо». Однако, хотя хищник уже был готов кинуться вперед, сердце мужчины тревожно сжалось. Ему нужно доверие Энни, он должен знать, что она придет к нему, несмотря ни на что. А если она не придет…

«Нет уж, – стиснул он зубы, – это невозможно. Энни моя. И точка».

* * *

– Чем ты околдовал мою маму? – спросила Энни, переступая порог своей квартиры.

– Секрет. – Прикрыв за собой дверь, Зак подкрался к Энни сзади.

Ее сердце бешено застучало.

Она собирается лечь с ним в постель – с мужчиной, которого встретила лишь вчера. Но казалось, что они знакомы целую вечность, так с ним было легко.

«Энни, осторожно».

Вновь поднялась коварная волна страха, и перед глазами встало лицо Кимберли, глядящей в спину уходящему Эрику. Ждет ли ее то же самое? Да стоит ли вообще задаваться вопросами теперь, раз Энни уже готова рискнуть? Время терпеть боль ещё настанет.

– Эй, – перебил ее мысли Зак, зарываясь носом в шею Энни и обхватывая руками бедра. – Хватит так упорно о чем-то размышлять.

– Ничего не могу поделать, – прошептала она. – Я не… – Она закусила губу, пытаясь решить, как выразить, что у нее на уме, не выдав при этом, насколько важен стал для нее Зак за столь короткое время.

– Ты не из тех, кто утром чмокает в щечку на прощание и как ни в чем не бывало уходит, – сказал Зак, легонько водя губами по коже Энни, вызывая мурашки. – Как и я. Это все не на одну ночь.

– Веры живут по другим правилам.

Он лизнул шею, и Энни выронила сумочку.

– Зак. – Умоляющий шепот.

Он обнял ее еще крепче:

– Прикосновение значит для нас не то же самое, что для людей, но оно никогда не бывает случайным. Оно всегда выражает дружбу или доверие.

– Звучит просто чудесно.

– Так и есть. – Еще один поцелуй в чувствительное местечко на шее. – Доверься мне, Энни. Я тебя не обижу.

В эту секунду она почти поверила ему. Положив свои ладони поверх его, она позволила своему телу обмякнуть в горячих мужских руках.

– С тобой я чувствую себя красавицей.

– Ты не просто красавица, – прошептал он. – Ты сексуальна, как сам грех.

– И тебя что-то не устраивает? – Она опустила руки, когда ладони Зака заскользили по ее бокам, добираясь до банта на платье.

Узел ослаб.

– Мне не понравилось, как Марксон раздевал тебя глазами.

– Он этого не делал. – Почувствовав, как распахивается платье, Энни выгнулась, чтобы Зак смог вытянуть ленту из петли на боку… и полочки окончательно разошлись, обнажая грудь и живот.

– Ммм, – послышался полный удовольствия стон, когда Зак принялся стаскивать платье с ее рук. – Только я могу тебя раздевать. – Поцелуй в голое плечо. – И гладить.

Гладить. Это слово неожиданно напомнило ей, что Зак вовсе не человек, а неприрученный зверь.

– Ты такой собственник. – Воздух почти обжег спину и грудь, и платье упало к ее ногам.

Стоя за ее спиной, Зак издал странный звук, удивительно похожий на рычание, и принялся поглаживать изгиб талии.

– Ты это и так знала.

Конечно, знала. У хищного вера, каким бы он ни был игривым, собственничество заложено в саму его природу. Зак, пока Энни ему интересна, будет требовать, чтобы она принадлежала ему целиком. И Энни даст ему все, что он ни попросит… кроме веры. Этого дать она не сможет. Потому что брак родителей давным-давно похоронил ее. В душе поднялась было печаль, но тут ладонь Зака – большая, горячая и такая властная – легла Энни на живот, и грустные мысли развеялись.

– Зак?

– Шшш. Я любуюсь.

Слова, произнесенные хриплым голосом, заставили Энни задрожать. Она надела черное кружевное белье… специально для него.

– Энни, – простонал он, нащупывая застежку бюстгальтера. – Я хочу увидеть тебя всю.

Мгновенье спустя на ней остались лишь трусики и босоножки. Энни оказалась не готова к той дерзости, с которой Зак обхватил ее грудь.

– Ах. – Она задрожала и от силы ощущений и от того, как невероятно эротично его загорелая и такая мужская рука смотрелась на ее светлой коже. Когда Зак легонько сжал пальцы, Энни с трудом удержалась на ногах.

– Энни, ты такая красивая. – Другая ладонь принялась поглаживать ее живот. – Я готов тебя съесть.

Полностью порабощенная им, Энни закинула руку назад, дотягиваясь до лица Зака. Он прикусил ей пальцы, рассмеявшись, когда она вздрогнула.

– Я хочу перебраться в постель. Это займет немало времени.

Энни не могла связно мыслить, и когда Зак подхватил ее на руки, она лишь испуганно пискнула и обхватила его за шею:

– Я же слишком тяжелая. Опусти меня.

– Сомневаешься в моей силе? – Хищная улыбка. – Лучше поцелуй меня.

Не в силах устоять, Энни послушалась. Она целовала его до тех пор, пока Зак не уложил ее на кровать и не выпрямился. Глаза сверкнули кошачье-зеленым золотом, на лице проступил голод. Сердце Энни билось где-то в горле, когда она смотрела, как он снимает пиджак и рубашку. Его тело – тело зверя в человеческом облике – было сильным и подтянутым.

Она вздохнула, любуясь без стеснения, и глаза Зака вспыхнули. Наклонившись, он сбросил ботинки и носки.

– А теперь твоя очередь, – заявил он, присаживаясь на край кровати и стягивая с Энни босоножки. Каждое движение сопровождалось долгим, бесстыдным взглядом, скользящим по ее телу.

Когда Зак наконец вытянулся рядом с ней, Энни была возбуждена настолько, что сама потянулась к нему, требуя поцелуя. Зак чуть прикусил ей губу, и Энни прихватила его зубами в ответ. Властно сжав ей грудь, он поднял голову:

– Сделай так еще.

Раскрыв глаза, она послушалась. Зак мурлыкнул ей в губы. Энни оборвала поцелуй, чтобы взглянуть на него.

– Что это было?

Кошачья улыбка:

– Ничего.

Он впился в ее рот, и Энни снова почувствовала ту же вибрацию: знак того, что он не человек, что он совсем другой. Она аж вздрогнула от желания прижаться к нему грудью.

– Ты мурлычешь, – воскликнула она, когда он отстранился.

– И ты тоже. – Зак принялся спускаться поцелуями по ее шее. Добравшись до изгиба груди, он застрял там надолго, облизывая и посасывая, а Энни оставалось лишь вцепляться в простыни от пронзительного наслаждения. Когда в игру включились зубы, Энни застонала, чувствуя, как внутри все стягивается так туго, что еще одна-единственная ласка заставит ее кончить.

Зак подул на влажный сосок.

Энни закричала, ее с головой накрыла волна удовольствия. Дождавшись, когда она придет в себя, Зак продолжил чувственное исследование всего ее тела. Темные пряди его волос поглаживали ее, словно тысячи нежных пальцев. Энни зарылась руками в их шелк, чувствуя себя насыщенной и наполненной. И невероятно счастливой.

Зак поднял голову, и в его глазах отразилась ленивая улыбка:

– Что?

– Поцелуй меня. – Энни даже не представляла, что способна на такие наглые требования, но Зак явно к ним прислушивался. Пусть и не всегда выполнял.

Он покачал головой:

– После.

– После чего?

Ответом ей стали поцелуи, неумолимо спускающиеся все ниже. Когда губы прижались к черному кружеву, Энни вздрогнула. Зак повторил ласку, а потом Энни почувствовала, как что-то царапнуло бедро и, опустив взгляд, увидела, что ее трусики валяются в стороне.

– Но как?

Глаза Зака были по-дикому экзотичными.

– Разрезал их когтем.

Она посмотрела на его вполне человеческую руку:

– Частичная трансформация?

– Ммм. – Зак ее не слушал, он был занят: раздвигал ей ноги и закидывал их себе на плечи. Энни еще никогда не чувствовала себя столь открытой и уязвимой. Она выжидала, чувствуя, как внутри у нее все сжимается.

Впрочем, ничто не могло бы подготовить ее к исступлению, которое охватило ее от поцелуев Зака. Ему явно это нравилось – снова и снова подводить ее к самому оргазму. Это могло бы ее испугать, вот только Зак не скрывал, насколько его самого возбуждает его занятие. Каждое движение языка сопровождалось страстным шепотом.

– Милая, красивая Энни, – бормотал он. – Моя Энни.

Энни прижималась к его рту и извивалась от блаженства самым непристойным образом. Заку это нравилось. Она поняла это по тому, как в его голосе прорывалось рычание.

– Я собираюсь тебя укусить, – прошептал он. И исполнил свою угрозу.

Когда Энни снова обрела способность мыслить, Зак поднялся с кровати. Энни довольно выдохнула, увидев, как он снимает штаны, демонстрируя, насколько сильно он возбужден.

– Смотри, что ты со мной делаешь, – прошептал он, становясь на колени между ее раздвинутых ног. Он провел руками по ее бедрам. – Иди ко мне.

При этой просьбе она сглотнула, понимая, что от нее требуется куда большее доверие, чем подразумевает обычный секс. Но она не смогла отказать, чувствуя, что даже малейший намек на сомнения ранит Зака невероятно глубоко. Усевшись, она обхватила его за плечи, а он приподнял ее попку. Энни почувствовала, как в нее упирается головка твердого члена.

– Зак, – прошептала она, утопая в нежности его взгляда. – Ты меня губишь.

Его глаза вновь приняли свой обычный человеческий вид.

– Держись за меня, девочка. Я тебя не отпущу.

Сбившись с ритма дыхания, Энни опустилась на него. Он растянул ее до предела. И все же она хотела чувствовать его в себе, владеть им так же, как Зак завладел ею. Энни двинула бедрами и вздрогнула.

– Чересчур много.

Это было слишком глубоко, слишком остро.

Зак поцеловал ее.

– Будем тренироваться, пока не привыкнешь. – С этим хриплым обещанием он уложил ее на спину, накрывая своим телом.

– И сколько тренироваться? – Она обхватила ногами красивые сухощавые бедра, больше не стесняясь этого мужчины, который преклонялся перед ней, словно перед богиней.

Застонав, Зак чуть-чуть выскользнул из нее, но тут же толкнулся обратно, словно не с силах устоять перед соблазном.

– Много.

Хотя к его лбу прилипли мокрые от пота волосы, а в глазах горело нестерпимое желание, он ждал, давая Энни время привыкнуть.

От нежности у нее сжалось сердце. Зак был таким замечательным. Подняв руки, Энни притянула его к себе и поцеловала, говоря ему без слов, что можно дать себе волю.

Зак застонал. И начал двигаться.

* * *

Следующим утром Энни глядела на мужчину, растянувшегося рядом с ней, чувствуя, как поет все ее тело. Он крепко спал, и солнечные лучики, пробивавшиеся сквозь жалюзи, золотили его кожу. Зак полночи не отпускал ее, любил так страстно, что Энни почувствовала себя захваченной. Порабощенной. Заклейменной.

Подавив волну страха, Энни вытянула руку, чтобы проследить пальцами татуировку на спине Зака, которая восхитила ее еще ночью.

Тот узор на правом бицепсе оказался стилизованным хвостом дракона; на левом плече примостились передние когтистые лапы мифической твари, а тело извивалось по всей спине. Рисунок был просто великолепен и лишь подчеркивал дикость Зака.

Ту самую дикость, которая разбудила Энни и заставила ее кровь кипеть от восторга.

Ее приводила в ужас глубина чувств, которые она испытывала. Только теперь Энни поняла, почему все эти годы мать прожила с отцом. В ушах зазвучали слова Кимберли, произнесенные дождливой ночью пятнадцать лет назад.

«Твой отец называл меня своей богиней».

Те времена давно прошли; пройдет когда-нибудь и интерес Зака. Теперь Энни знала: даже когда погаснут последние искры страсти, соблазн остаться с ним в надежде на еще один нежный взгляд будет огромен. Именно эта тщетная надежда прочно удерживала мать возле отца.

Однако Энни понимала, что этот путь не для нее.

В ту самую секунду, когда Зак взглянет на нее с равнодушием, ее сердце разобьется. Поэтому она уйдет раньше, едва заметит первые коварные признаки угасания страсти. Рано или поздно это случится, но пока… Энни молилась про себя, чтобы у них было еще немного времени. В сердце связались в крепкий узел радость и боль, и Энни вытянулась возле Зака, водя кончиками пальцев по его татуировке и наблюдая за тем, как он спит.

Вдруг она заметила, что его губы чуть изогнулись.

– Зак, – прошептала она.

Кошачьи глаза распахнулись:

– Ммм?

– И давно ты не спишь?