Текст книги "Назови меня по имени, или Укротить миллионера (СИ)"
Автор книги: Надежда Олешкевич
Соавторы: Майя Чи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 9. Виктория
– Как тебе пирожные? – сказала вместо того, чтобы назвать свое имя.
Мне не хотелось его говорить. Пусть и дальше остаюсь сеструхой. Так хотя бы буду помнить, кто рядом со мной стоит и почему нужно держать ухо востро. Безусловно, Роман ни на йоту не поверил в мою ложь про наши кровные узы, однако и раскрывать перед ним карты я не собиралась. Посмотрим, не раскачается ли лодка, если каждый будет грести в свою сторону, и куда в конечном итоге мы приплывем.
– Вкусно, – уныло отозвался миллионер и протянул мне тарелку со вторым. – Будешь?
– Нет, спасибо. Ты кушай, кушай. А то из-за кое-кого, – не буду указывать пальцем, – нормальной еды в ближайшее время не предвидится, – глянула на него злым взглядом, припомнив выброшенные колбасу и сыр.
Роман не отреагировал на шпильку. Довольно быстро умял второе пирожное и выпил чай. Думала, попросит еще или отдаст пустой стаканчик, но вместо этого вышел на улицу и выбросил его в мусорное ведро. Я вновь удивилась. Уже накапливала поучающие слова, что надо беречь природу и всегда прибирать за собой, а не заставлять это делать других. Оказывается, зря.
– Чего так смотришь? У меня лицо грязное? – начал вытирать Ходоров-младший губы.
Я опомнилась, усмехнулась. Вновь потянулась за конфетой и вложила ее в руку миллионера. Хотя бы лакомством буду поощрять его хорошие поступки. Вдруг все же смогу выдрессировать зверя?
– А тебе идет улыбка.
– Что? – подняла я голову на Ходорова-младшего, но тут же отвлеклась на пришедшего покупателя.
– Говорю, почаще улыбайся. Лицо преображается, – повторил Роман, едва мужчина ушел. – Вот только это ужасный хвост и бесформенная одежда все портят. Сеструха, – присел миллионер на корточки, поравнявшись со мной. – Давай уговор.
– Горячо обожаемый братик, – начала я строго, подозревая, в какое русло потечет разговор. – Ни на какие сделки я с тобой не пойду. Ты приехал… – мои слова потонули в поцелуе.
Но не успела я опомниться, как он закончился. Роман отстранился, провел большим пальцем по моей губе, а я сидела и во все глаза смотрела на наглого самодовольного ублюдка, думающего, что на нем клином сошелся свет.
– Зажатая, – цокнул языком мужчина и поднялся. Отряхнул колени, поправил рубашку, накинул на плечи мой вязаный платок.
– Эй, ты ничего не путаешь?!
– А разве я не прав? – как-то снисходительно посмотрел на меня Роман.
– Пошел вон отсюда, пьянчуга несчастный! – я окончательно разозлилась и вытолкала этого гада на улицу.
– Да ну тебе, сеструха, это всего лишь… – начал оправдываться он, однако его слова заглушил хлопок металлической двери.
Дайте мне больше места, ударила бы. Снова залепила бы пощечину, чтобы неповадно было. Нашелся здесь, ублюдок ненормальный!
– Неужели ты так обиделась на «зажатую»? – заглянул в окошко ларька Роман.
Я ринулась к нему. Закрыла на защелку. Обреченно села и прислонилась спиной к полке с напитками, даже теперь не чувствуя себя защищенной. Казалось, этот проходимец пролезет в любую щель, вновь начнет осуждать мой внешний вид и давать никому не интересную оценку.
«Но тогда почему завелась?» – мысленно задала вопрос, на который не нашла ответ. Его поступок обескуражил. Хотя нет, поцелуй напомнил тот случай в гостиной, где я почувствовала полную беспомощность и невозможность хоть как-то воспротивиться. Но ведь одно дело, когда тебя придавили и не дают даже шелохнуться, а совсем другое – невинное прикосновение к губам.
Спустя полчаса тишины раздался тройной стук. Я не хотела открывать. Вот только подумала, что товар могли привезти пораньше, поэтому все-таки отперла дверь и отпрянула, увидев перед собой маленький букетик цветов.
– По клумбам шастал? – посмотрела на довольного собой миллионера. – Рома, люди растили их, вкладывали душу, а ты пришел и вырвал. Тебе не стыдно?
– Признайся, ты всегда такая колючая? – разозлился Ходоров-младший и с размаху бросил эти цветы в мусорное ведро. – Нравится издеваться?
– Это я над тобой издеваюсь? Рома, не ты ли завалился в мою квартиру пьяным, нагадил на моей кухне, едва не изнасиловал этим утром, а вечером вернулся как ни в чем ни бывало и сунул под нос отвратительные пирожные? Мол, скажи спасибо, что и такие принес.
– Сеструха, я же извинился, – двинулся на меня мужчина, однако я уперлась ладонью ему в грудь и не пустила в ларек.
– Молодец, – усмехнулась я, достала конфету и бросила ему в лицо.
Отвернулась и вдруг осознала, что не должна была всего этого говорить. Моя задача – выдрессировать, а не обижаться. Нужно показать, как делать не стоит, приучить к ответственности и привить желание самому зарабатывать деньги.
– Извини, – сказал миллионер тише и потянул меня за руку к себе.
Обнял, начал поглаживать волосы.
– Рома, что ты делаешь? – спросила, уткнувшись носом в пуговицу на рубашке.
– Успокаиваю.
– Кого? Себя или меня? Если меня, то это не помогает.
Я ощутила ладонь на своей спине. Почувствовала приятное тепло, вновь различила аромат острой приправы, будто Ходоров-младший специально посыпал себя ею.
– А ты расслабься, – негромко произнес мужчина. – Уверен, если не будешь упираться руками мне в живот, а обнимешь в ответ, то процесс пойдет быстрее.
– Какой процесс, Рома? Тебе не кажется, что ты сильно перегибаешь палку?
– Ой, будет тебе, сеструха. Сама же знаешь, что обнимашки успокаивают. Давай мириться и жить дружно, – бодро ответил он и тут же содрогнулся от дунувшего ветра.
Мне стало совестно. Выгнала человека в одной рубашке на улицу. Заставляю стоять здесь и мерзнуть. Я поддалась уговорам, шагнула навстречу и обняла только для того, чтобы поделиться теплом, согреть его и хотя бы перед собой загладить свою вину. Не нужно было так остро реагировать на поцелуй. Порой достаточно слов. Все же он не собака, и выставлять за дверь – это уже слишком.
– Эй, сладкая парочка! Товар кто принимать будет?
Я встрепенулась. Попыталась вырваться, вот только смогла это сделать не сразу, так как Ходоров-младший будто не хотел меня выпускать из своих рук. Вопросительно посмотрела на Рому и тут же побежала к машине с коробками. Да что на него нашло? То лезет с поцелуями, то дарит цветы, то обнимает. Я обернулась на миллионера, с интересом разглядывающего меня сзади ниже пояса. Нет, ну, кобель натуральный!
Я старалась больше не обращать на него внимание. Принимала товар, заносила его внутрь, расписывалась в накладной. А он все смотрел, опершись плечом на один из холодильников с пивом.
– А чего твой парень не помогает? – поинтересовался водитель.
– Да он это, калека. У него с поясницей беда. Никакие тяжести поднимать нельзя.
Усатый мужчина покачал головой. Я же не стала долго задерживаться и понесла коробку с чипсами в ларек. Зато когда вышла, услышала интересный разговор.
– Парень, у меня у матери проблемы с ногами были.
Я шагнула назад, спрятавшись за дверь. Не сдержала улыбку, прижала ладонь ко рту.
– Так она в один монастырь ездила, свечку ставила. Знакомая говорила, что должно помочь. Хочешь, в следующий раз за тебя тоже свечку поставит?
– Спасибо, не нужно.
– Ну ты крепись. Жаль, конечно. Молодой, а уже немощный.
Водитель отправился к машине, сел за руль и вскоре уехал. Я же продолжала стоять в дверном проеме и не высовывалась, боясь рассмеяться от одного вида миллионера. А тот не заставил себя ждать.
– Говоришь, немощный? – его глаза пылали яростью.
– Это не мои слова, – все-таки хрюкнула от смеха, чем еще больше его разозлила.
– Не слишком ли много на себя берешь, сеструха?
– Ладно тебе, чего так завелся? – хохотнула я и попыталась обойти его стороной, чтобы забрать последнюю коробку с товаром.
– Смешно тебе, да?
– А тебе разве нет? – прижала я ладонь ко рту и снова собралась ринуться вперед, да только один обозленный миллионер не захотел уступать дорогу. – Рома, дай пройти. Если груз украдут, за него будешь платить ты.
На лице Ходорова-младшего заиграли желваки. Он натянуто улыбнулся, явно пожелав мне сто раз споткнуться по пути к злосчастной коробке. Пропустил. Больше богатенький сынок не проронил ни слова до самого окончания смены. Стоял на улице возле холодильника, укутавшись в мой платок, и смотрел невидящим взором перед собой. Хотелось верить, что в голове его началось переосмысление. Вот только вряд ли подобное случится так скоро. Нужны недели, если не месяцы или годы, чтобы привыкший к роскошной жизни человек увидел настоящую картину происходящего и понял, насколько был не прав в попытке найти счастье в обычной трате денег.
Даже дорога домой заполнилась молчаливым напряжением. Я шагала впереди, ощущала спиной прожигающий взгляд. На этот раз не стала закрывать перед мужчиной дверь, дождалась и пропустила его в квартиру. В какой-то момент едва не попросила прощения за свою выходку, но вовремя осадила себя. Сам виноват! В следующий раз вспомнит мои слова и предложит помощь, а не будет смотреть, как работают другие. По крайней мере, мне очень этого хотелось.
– Ром, я постелила тебе в зале, – сообщила ему, встав в дверном проеме ванной комнаты.
– А как же нормальная работа? – безжизненным тоном спросил миллионер, вытирая вымытые руки.
– Иди, тебе лучше поспать, – сказала и отправилась в кухню.
За каких-то полчаса приготовила себе скудный завтрак. Умылась. Переоделась. Даже накрасилась, так как в салоне нужно выглядеть прилично. А после, едва схватив сумочку со стола, вновь вспомнила о принесенном Юлей бумажном пакетике. И какова была моя радость обнаружить там деньги. Сперва думала не тратить, но решила, что лучше одолжить немного и чуть позже вернуть, чем издеваться над своим желудком.
А едва я стоически выдержала полный рабочий день и уже с сумками, полными продуктов, возвращалась домой, как ко мне подбежал Никита и протянул стянутые резинкой купюры.
– Мама просила передать, – сказал он. – Говорила, что очень извиняется за вчерашнее.
– Сегодня собак нужно выгуливать?
– Не знаю, – дернул он плечами и тут же убежал, сверкая пятками.
– Дела налаживаются, – проводила я его задумчивым взглядом.
Тряхнула головой, желая в данный момент лишь одного – поспать, и снова подняла пакеты. Кое-как добралась домой, разобрала продукты. Думала, в дверях вот-вот появится Роман, но так его и не дождалась. Хотела порадовать вкуснятиной, накормить бедного миллионера, но застала мужчину спящим на диване и не стала будить.
Устало вздохнула и пошла в свою комнату. А там, едва коснулась щекой подушки, погрузилась в глубокий сон. До меня изредка доносился какой-то шум. Я слышала голоса, противную мелодию, но отмахнулась от всего, не желая выплывать из сладкого забытья.
– Сеструха, зачем ставить столько будильников? – прозвучал голос миллионера, а моего носа коснулся запах кофе.
– Так надо… – промычала я. – Не мешай. Мне на работу скоро вставать.
– После какого из них? Уже было пять.
– Как пять?! – подорвалась я, и чашка ароматного, но очень горячего напитка опрокинулась Роме на ноги.
Глава 10. Роман
Я застонал. Трель будильника звенела второй раз, но мне уже хотелось прибить того, кто его поставил. А ведь так хорошо спалось! Пенная вечеринка у бассейна, девушки в купальниках, алкоголь и басы, от которых сносило крышу. Казалось, я успел познать рай, пока в мой сон не ворвались надоедливые звуки и не выдернули в мрачную жестокую реальность. Все та же квартира, небольшая комната с затхлым запахом, которую нужно проветривать через каждые пару часов, и голод. Зверский нестерпимый голод.
Как только мои ноги коснулись пола, а я в господствующем здесь полумраке впился взглядом в цветочный узор на ковре, снова зазвонил будильник. Он доносился из коридора. Поднявшись, я отправился на его поиски. Видимо, сеструха специально оставила телефон не в собственной комнате, чтобы наверняка отреагировать.
Проведя пальцем по экрану, наконец-то избавил свои уши от визгливого кошмара и зашел в ванную. С минуту смотрел на свое лицо, думая обо всем, что со мной произошло, и о том, насколько круто повернулась жизнь, стоило опрокинуть пару лишних стаканчиков. Жаль, в обратную сторону такой финт не провернуть. Даже если напьюсь, в привычную роскошь меня это не вернет. Следовало пойти другим путем, разработать хитроумный план и обвести вокруг пальца всех, кто посмел обдурить Ходорова-младшего.
Главное, не потерять ключ к разгадке. Ту самую, которая сопела в соседней комнате.
Задумавшись, я покинул ванную и проверил, точно ли сеструха здесь. Оказалось, что да. Девчонка мирно спала, разметав по подушке каштановые волосы. Мерное дыхание, трепет ресниц, легкий румянец и ни капли злобы. До меня все никак не могло дойти, почему она относилась ко мне с таким раздражением. Конечно, девочка – кремень. Но зачем затевать нелепую игру, если вскоре раскроешь карты сама? А в том, что она проколется, я был уверен. По крайней мере, постараюсь для этого сделать все возможное.
Сеструха внезапно засопела и перевернулась на другой бок. Теперь мне открылся вид на хрупкие плечи и спину. Взгляд скользнул по молочной коже, изучил несколько родимых пятнышек, вспыхнул, дойдя до тонкой длинной шеи, и… я чуть не хохотнул. Ну почему природа так жестока? Эти топорщащиеся ушки смотрелись мило, но в то же время очень смешно.
Коридор снова заполнился противной трелью. Да сколько можно?
Я поспешил выключить будильник и зашел в кухню, где внезапно на столе обнаружил хлеб. Она же сказала, что денег больше нет.
Нахмурившись, подошел к холодильнику и, едва открыв его, чуть не уронил челюсть. Откуда?!
Не сеструха ли прошлой ночью тыкала пальцем в мою расточительность? Впрочем, это не так уж и важно. Я заметил нарезанный сыр в упаковке и тут же достал его. Как только разорвал и попробовал, реальность перестала казаться мрачной. В ней тоже есть своя прелесть. Кажется, вкуснее я никогда и ничего не пробовал. Не знаю, виной тому был голод или отсутствие привычной еды, но пара ломтиков будто вернули меня к жизни.
Интересно, а что еще тут есть? Проверив не только холодильник, но и шкафы, я обнаружил не распакованный кофе. Открутил крышку и разорвал пленку, а потом чуть не пропал от аромата. Конечно, его не сравнишь со свежемолотым, сваренным в турке – именно таким меня частенько баловала Тамара, но этот тоже неплох.
Я поставил банку в сторону и решил поставить чайник. Набрал воды из-под крана, испытывая при этом смешанные чувства. Пожалуй, единственное, чему успел научиться за все годы – это заваривать чай и кофе. С последним вообще все было легко – за меня эту нелегкую задачу выполняла кофемашина.
Убедившись, что все сделал правильно и газовая плита точно не взорвется, я обернулся к столу, но неудачно зацепил банку. Упав, она прокатилась по краю стола, рассыпая содержимое на пол. Под босыми ногами хрустнули кофейные крошки. Я скривился от неприятных ощущений и поймал банку. Вовремя.
– Черт!
Сеструха вынесет мне мозг подчистую. Только успокоилась, пожалела «бедного», постель расстелила, еду в дом принесла – и вот тебе подарок! Не то чтобы стоило ее бояться, просто за сутки презрительного ворчания, сидевшего у меня уже не только в печенках, я испытал столько противоречивых эмоций, что теперь даже не знал, чего хочется больше: убить ее или соблазнить.
Совок и метла нашлись под раковиной. Затолкать бы эти предметы кому-нибудь в одно место… Вздохнув, я принялся за уборку. Кое-как собрал крошки, выбросил их в ведро и остался стоять, ожидая, когда же закипит чайник.
Он засвистел вместе с еще одним будильником. Выключив оба, я заварил себе чашку кофе и, долго не думая, подготовил вторую. Если сеструха насилует себя пятью дозами пищащих звуков, значит, пора ее будить.
Взяв в руки посуду с дымящимся напитком, направился к ней в спальню. Курочки редко получали от меня такое поощрение, и видит Бог, ради сеструхи я постарался. Аккуратно открыл дверь и при свете из коридора подошел к постели.
На этот раз девчонка оказалась в другой позе, и мне посчастливилось изучить не только спину, но и то, что пониже. Это выглядело весьма привлекательно. Любой бы на моем месте захотел потрогать! Но я не «любой». Мне нужно было добиться большего, чем разовый секс, – информации!
– Сеструха, зачем ставить столько будильников? – спросил ее и приблизил чашку, чтобы колючка уловила дивный аромат моих трудов. А заодно не постучала по голове за устроенный бардак.
– Так надо… – промычала она, забавно причмокнув губами. – Не мешай. Мне на работу скоро вставать.
– После какого из них? Уже было пять.
– Как пять?! – она подорвалась и, взмахнув рукой, развернула чашку.
Ноги обожгло кипяченой водой.
– Че-е-ерт! – заорал я, едва сдержавшись от мата. А так хотелось…
– Рома? О, Боже! Рома, снимай штаны! – закричала она и схватилась за ремень. – Быстрее!
Если со стороны ее ловкие движения могли показаться романтичными, то на деле все обстояло иначе.
– Стой! – прошипел я сквозь стиснутые зубы, но было поздно.
Штаны грузно свалились к моим ногам, а сеструха ринулась к выключателю. Думаю, ей жизненно необходимо было рассмотреть меня на предмет увечий. Но где же пряталась эта резвость вчера, когда нас разделяли только ее одежда и безграничное упрямство? Столько проблем избежали бы тогда.
Как только загорелась лампочка, я поставил пустую чашку на прикроватную тумбочку, а сам нагнулся, чтобы натянуть штаны обратно.
– Подожди! Надо проверить!
Проверить я ей ничего не дал. А вот по рукам, которые она потянула в мою сторону, – да.
– Все в порядке. Я в ванную, – сказал и, придерживая ремень, вышел из комнаты.
На босых ступнях появилось легкое покраснение. Пекло все сильнее, поэтому я включил воду и подставил ноги под холодную струю. Теперь возникла новая проблема – мне нечего надеть. Рубашка пришла в негодность еще вчера, а штаны мало того, что блестели от грязи, так уже были мокрыми. Их как минимум следовало отмыть от пятен. Но самое жуткое – это белье. Третьи сутки в одном и том же… Кошмар!
Видимо, придется идти на крайние меры. Впервые в жизни я принял решение, которое делало меня в собственных глаза чуть ли не героем. Вздохнув, вышел в коридор и окликнул сеструху. Та сразу выбежала из спальни, уже в выходной одежде.
– Ты куда? – спросил с недоумением.
– На работу! Через час смену в ларьке принимать. Если не появлюсь, Баба Яга ворчать будет.
– Так ты же вчера работала!
– Да. У меня два через три. Так что завтра только в салоне и ночью уже отсыпаться, – сеструха широко улыбнулась, а я чуть не забыл, зачем шел.
– Это… – как же неудобно говорить! – Мне штаны нужны. У тебя не найдется что-нибудь на один вечер?
– А с этими что будешь делать?
– Постираю.
Видимо, я сказал что-то невообразимое, потому как девчонка округлила глаза и приоткрыла рот. Она посмотрела на меня, как на инопланетянина.
– Ты серьезно?
По ней было заметно, насколько сеструха шокирована. Нет, мне раньше не приходилось делать ничего подобного, ведь стиральная машина отлично выполняла свои функции. Но и метлой я никогда толком не орудовал. Разве здесь сложнее? А может, это слишком по-женски?
– Да! – ответил твердо. Плевать! Лучше опуститься до стирки, принизив свое мужское достоинство, чем ходить в грязном. У меня уже чесалось все тело. Еще одну ночь я просто не выдержу!
– Ладно, сейчас поищу.
Девчонка вошла в зал и начала рыться в шкафах.
– Только учти, оно несвежее, – оправдалась, выудив оттуда какое-то немыслимое старье.
Я взял, не забыв поблагодарить за выручку, и снова направился в ванную. Правда, по пути туда появилось странное ощущение, будто мне спину прожигают взглядом. Нет, не полным ненависти. Скорее обиды или чего-то более непонятного. Поэтому, когда дошел до двери, обернулся.
Сеструха стояла, опустив плечи и прикрыв глаза. По сведенным бровям стало понятно – борется со своими эмоциями. Я бы, возможно, подошел, спросил или даже успокоил… Если бы не был в патовой ситуации, когда чувствуешь себя не только брошенным, но и обманутым по всем фронтам.
Я почти не сомневался, что это проделки отца. Ему не впервой бросать сына, как ненужного пса, и вспоминать обо мне только в самые напряженные моменты. Например, когда лечащий врач диагностирует болезнь сердца и, опасаясь за свои деньги, он вдруг решает «сделать из меня человека». Как же! Будто сам им когда-то был.
Закрывшись в ванной, я быстро переоделся, а свои вещи оставил возле корзины для грязного белья.
– Сеструха, – снова окликнул девчонку, которая на этот раз вышла из кухни с бутербродом в руках. – А в чем я могу постирать одежду?
– Сейчас!
Она исчезла в дверях зала и вскоре появилась с зеленым тазом.
– Я использую ее для ручной стирки.
– Хорошо.
– Уверен, что справишься?
– Я не первый раз! – соврал, мечтая поскорее вернуться в родную квартиру. Там цивилизация! И постирочная, и кофеварка, и домработница, которой попросту платят за то, чтобы она за тобой прибиралась. Здесь же…
Я осмотрелся. Мне предстояло найти, где лежит мыло и порошок. Но спросить об этом не решился, чувствуя себя под недоверчивым взглядом карих глаз крайне неловко. Зато попытался разрядить обстановку и обратить все в шутку, развеселив сеструху своим внешним видом, до того нелепым, что самому тошно. Эта клетчатая рубашка и широкие штаны сидели просто отвратительно!
– Ну как тебе? – поправил полы рубашки. – Последний писк моды!
– Не смешно, Рома, – девчонка потупила взор и печально добавила: – Это одежда моего папы.
Вот как?
– Знаешь, если это одежда твоего папы, то ее нужно не хранить у себя в доме, а как минимум выкинуть, – ее глаза вспыхнули злостью. – Ты не думай, я ничего плохого сказать не хотел. Просто, как ни крути, шмотки отца не вернут!
– Тебе лучше знать…
Она вошла в кухню, а я так и застыл с тазом в левой руке. В смысле, мне лучше знать?
Я не понял ее слов. Может, всему виной привычка огрызаться почти на каждое мое замечание? Или она просто не в духе?
Мотнув головой, я зашел в ванную. Вода из крана текла медленно, поэтому уперся спиной в дверной косяк и наблюдал, как заполняется таз.
– Половины будет достаточно. Экономь, пожалуйста, – сказала сеструха, проходя мимо. – Я на смену. Готовить некогда, сделаешь себе бутеры.
Девчонка села на пуф и начала обуваться. В неприглядной куртке, джинсовых штанах и с каким-то убожеством на голове, она выглядела неопрятной школьницей, которой в силу подросткового максимализма не хотелось запариваться своим внешним видом. Вот только ей гораздо больше лет. Я задумался: не поискать ли мне паспорт? Узнать имя, возраст, пробить в реестре хотя бы общую информацию. Вдруг найду зацепку?
– Уф! – выдала сеструха и встала, тряхнув головой.
То, что даже отдаленно нельзя назвать прической, развалилось окончательно. Как и мое терпение. Почему нельзя элементарно расчесаться? Нет, я понимал, что за пару часов сна вряд ли удастся полноценно отдохнуть и некоторые мелочи обязательно забудутся. Но, черт возьми, она же женщина!
– Стой! – приказал ей и, закрутив кран, направился в спальню за расческой.
– Эй! – донеслось мне в спину. – Не смей рыться в моих вещах! Рома!
Расческа нашлась на прикроватной тумбочке. Я взял нехитрый предмет и вышел обратно к сеструхе.
– Сядь, – скомандовал и, заметив ее недоумение, уточнил: – Сделаю из тебя человека.
– В смысле?
Я не стал отвечать. Усадил девчонку и распустил ей волосы. Несмотря на отсутствие должного ухода, они оказались на удивление мягкими и струящимися сквозь пальцы. Но это лишь после того, как я расчесал их, пару раз чуть не оставив расческу прямо в спутанных густых локонах. Кошмар!
А стоило завязать на затылке хвост, как прозвучали слова благодарности и закономерный вопрос:
– Где ты научился это делать?
– На собаках тренировался, – сказал в шутку, но сеструха будто обиделась.
Она нахмурилась, схватила рюкзак и хлопнула на прощание дверью. Почему с ней так сложно? Могла бы отшутиться в ответ, улыбнуться или сделать вид, что я – Петросян. Но нет. Мы гордые и обидчивые! Нам, варягам, на роду написано быть суровыми и непробиваемыми.
Черт!
Я вошел в ванную и открыл шкаф. Достав порошок, насыпал его в таз и бросил туда рубашку. По логике, сначала стирают белое, потом цветное. Вот только как стирать? Мылом? А нужно ли оно, если уже есть порошок? И правильно ли будет тереть одежду руками, или лучше как стиральной машине покрутить в воде, а затем отжать? Кажется, размышляя об этом, я потерял несколько минут своей жизни. В итоге, решил хорошенько вспенить воду, слегка потереть ткань, отжать и повесить куда-нибудь.
Это «куда-нибудь» стало балконом. И стоило открыть дверь, как лицо обожгло от мелких капель начинающегося дождя, принесенных резким порывом ветра. Я прикрылся рукой, ринулся к распахнутому окну и закрыл его. Видимо, из-за быстрых сборов сеструха забыла о нем. Так бы не обошлось как минимум лужей на полу. Повернув ручку и проверив, не откроется ли само, повесил на веревку рубашку и отправился за брюками.
После стирки мне предстояло поесть и чем-то себя занять. И если с едой я кое-как справился – повторно заварил кофе и сделал бутерброды, на этот раз осмотрительно вернув остатки в холодильник – то с остальным возникли проблемы. Во-первых, телевизор ничем не смог меня развлечь. Фильм, на который я наткнулся, оказался до того скучным, что пришлось выключить все к чертям и искать что-то поинтереснее. Во-вторых, компьютер в комнате сеструхи сначала медленно грузился, а потом и вовсе завис. А в-третьих, на улице уже вовсю лил дождь.
Разбушевавшаяся стихия навела меня на панические мысли. В окна забарабанили крупные капли, а я представил, как к моей новой знакомой постучался очередной пьянчуга и потребовал продать ему бухла. И следовало отогнать эти выдумки. По сути, девчонка работала там не первый день, явно умела справляться с неугомонными посетителями. Вот только воображение начало подкидывать новые картины, одну ужаснее другой. Вдруг к ней пристанет группа подвыпивших малолеток, которые опаснее многих взрослых мужиков? Или же снова повторится тот случай с трубой? Я бросился к шкафу и, найдя там старый темно-зеленый военный бушлат, а также зонтик, запер квартиру и отправился вслед за девчонкой. Все-таки ее появление перевернуло мою жизнь с ног на голову. Или же сперва все перевернулось, а затем появилась она?
Я не успел найти разгадку, ведь порывистый ветер вывернул наизнанку спицы зонта, стоило только выйти на улицу. Мое укрытие пришло в негодность. Закрыв его кое-как, я зашагал быстрее, как вдруг заметил насквозь мокрую собачонку. Бедняга тряслась, спрятавшись под лавкой. Я же собрался пройти мимо, но не сумел. А после долго не мог решить, как лучше поступить: просто прикрыть этот маленький живой комок зонтом или захватить с собой в надежде, что сеструха выделит ему небольшой паек. К сожалению, рассчитываться только на свои силы я не мог, и этот факт так сильно бил по моему мужскому самолюбию, что меня вновь взяла злость. Неужели я настолько плох и неугоден отцу, что ему легче выбросить сына на улицу без средств к существованию, чем попробовать нормально поговорить? Без привычного приказного тона и обвинений в шалопайстве.
Взглянув в большие доверчивые глаза, полные мольбы, я взял собаку в руки и, раскрыв зонт, спрятал его от дождя. Было жутко неудобно придерживать все сразу. Но в последнее время во мне открылось столько умений и талантов, что с этой ношей тоже справился без труда.
Сеструха при виде меня удивленно округлила глаза и сразу впустила внутрь. Я думал, она начнет огрызаться из-за собаки, но нет. Выудила из угла тряпку. Подсушила шерсть и, укутав продрогшую беднягу, достала кусок булки.
А стоило ей отвлечься от принявшего коричневый окрас песика, как посмотрела на меня и вскрикнула:
– Черт!
Она резко поднялась, начала оглядываться по сторонам, засобиралась. Даже шагнула ко мне с протянутой рукой.
– Держи, – я в замешательстве положил ей на ладонь ключ от квартиры и тут же добавил: – Балкон закрыт.
– Правда? – облегченно выдохнула сеструха.
– Да. Подумал, что ты забыла.
– Спасибо.
Она улыбнулась, отчего на левой щеке появилась маленькая ямочка. Это выглядело до того мило, что я не удержался и коснулся ее.
– Рома…
– У тебя красивая улыбка, – сказал задумчиво, скользнув пальцем к губам, но не дотронулся до них, уронил руку. Поднял глаза и враз растерял все мысли, встретив взгляд, полный безграничного тепла. Спохватился и добавил: – Но вот характер просто атас!
– Ах ты!.. – девчонка легонько ударила меня в плечо.
Я перехватил ее кулачок и потянул на себя, но вовремя вспомнил, что моя одежда мокрая. Пришлось самому наклониться и коснуться этих мягких губ. Следовало сразу отступить. Действовать так же, как в прошлый раз, приправив мою выходку какой-нибудь шуткой или замечанием. Но, черт возьми, разве мог?! Я шагнул вперед, обхватил ладонью затылок девчонки, не желая так просто ее отпускать. Мысленно взмолился, чтобы ответила. Каждым движением, прикосновением, даже дыханием пытался передать свою просьбу. Целовал, гладил большим пальцем шею, отрывался на миг, давая себе и ей время на раздумье, и снова припадал к ее губам. Как же сладко от нее пахло! И вроде бы обычная, смешная, не умеющая следить за собой должным образом девушка, но эти губы… Они податливо открылись.
– Р-р-раф!
Мы вздрогнули.
Сеструха гулко сглотнула, а я моментально отстранился.
– Ты чего бузишь? – спросила она собачонку.
В ответ вновь прозвучал звонкий лай. Он вызвал все ту же улыбку, от которой что-то незримое проснулось в груди. Я все еще стоял, не имея права шелохнуться. Ощущал внутреннее возбуждение от того мимолетного движения, когда девушка ответила, поддалась моим уговорам, согласилась подчиниться. Смотрел на манящие губы и мечтал вновь к ним припасть. Наплевать на ту нежность, впиться в них, проверить не только их мягкость, но и попробовать ее саму на вкус.
– Чай будешь? – даже во время вопроса они шевелились так призывно.
Но нельзя! Впредь ни в коем случае не следует поступать подобным образом. Ведь мне нужна информация, а не… Я оторвался от губ и заметил раскрасневшиеся щеки, как блестели глаза, как сильнее обычного вздымалась грудь, будто девушку тоже задел этот довольно невинный поцелуй. Казалось, стоит его повторить – и она будет не против. Словно поняв ход моих мыслей, девчонка отвернулась. А я опомнился.
– Только не с теми пирожными, – скрипя душой, ответил на вопрос, ощущая, как выскальзывает из пальцев это необычное послевкусие нашего поцелуя.
– Ты же сказал, что они вкусные.
Сеструха глянула на меня хитрым взглядом, в то время как я со вздохом признался:
– Отвратительные.
Она рассмеялась и, достав из кармана две конфеты, одну из них протянула мне. Казалось, девчонка нашла особую струну внутри меня и намерено натягивала ее. Улыбалась искренне, смотрела с непривычным выражением карих глаз, будто перестала ненавидеть, словно всего лишь закрытый балкон кардинально поменял отношение ко мне.
