Текст книги "Магометрия. Институт благородных чародеек"

Автор книги: Надежда Мамева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

По тому, как нехорошо блеснули глаза Аарона, я поняла – зря заикнулась про судороги.

– Боли, говоришь…

– А в первый раз от испуга, – на всякий случай уточнила я. – Все же между шоком и той невыносимой агонией я выбрала бы первое.

– Так, тогда давай вкратце и по порядку. Как инициировалась.

Пришлось еще раз рассказывать про мой позорный первый недоопыт, суд и приговор.

Пока я пересказывала Аарону свою историю, он пальцем, на котором словно зажегся фитилек пламени, выжигал на полу пентаграмму. Она получалась на удивление корявой и больше всего похожей на рисунок детсадовца. Но я крепилась, про себя повторяя как мантру: «Он знает, что делает, он знает… Ну, в крайнем случае занесет во времена Семибоярщины, до эпохи динозавров у меня сил не хватит, а это уже хорошо…»

– Приступы боли, я так понимаю, у тебя из-за Ника? – для проформы уточнил дракон после того, как закончил свою напольную живопись.

– Да.

– Что же, тогда становись в центр, – приказал дракон, для верности тыча пальцем в свои художества.

Как только я заняла указанное место, он тут же оказался рядом. А потом резко притянул меня к себе и… укусил в шею. Боль, оттого, что она была резкой, неожиданной, всплеском прошла по всему телу.

– Всегда мечтал попробовать девственницу, – протянул Аарон и языком, который вновь стал раздвоенным, начал слизывать выступившую кровь.

В этом его жесте было что-то дикое, животное, находящееся за гранью рационального, контролируемого страха. Я хотела закричать, но вместо этого почувствовала, как вокруг нас вновь закручивается жгучая спиральная воронка.

ГЛАВА 5,
В КОТОРОЙ МУЖСКАЯ ЛОГИКА СРАЖАЕТ НАПОВАЛ ЖЕНСКУЮ ПСИХИКУ

Август 2017, Санкт-Петербург

Вас когда-нибудь вминало в стену обжигающим ураганом? Нет? Значит, вы многое в этой жизни потеряли. Не скажу, что хорошее, но многое – это точно. Увы, я бы согласилась не иметь в своей биографии данного опыта, но судьба не миловала. Нас с Аароном прокатило по асфальту. Благо, я очутилась сверху (никогда так не радовалась тому, что, выражаясь языком крановщиков, я оказалась «вира», а дракон «майна», даже тогда, когда сидела на плечах у заразы Андрея, слушая рок-концерт любимых «Тараканов»).

Мы проехали по улице и затормозили лишь о кирпичную кладку типовой хрущевки.

Дракон ошалело помотал головой, которая свела тесное знакомство с творением строителей эпохи шестидесятых. Я же чувствовала себя по-дурацки: как ребенок, скатившийся на санках летом с заасфальтированной горки.

– Может, ты с меня хотя бы слезешь? – прохрипел Аарон.

Я не слезла. Нет. На манер старухи Изергиль я глумливо хихикнула и сползла с поверженного дракона.

– Это ты всем своим дамам говоришь? – как ни странно, силы язвить остались, а вот на то, чтобы врезать этому хвостатому ящеру, прокусившему шею и напугавшему меня до смерти, – увы – нет.

– Нет, ты первая. И, надеюсь, последняя, – прокряхтел в ответ Аарон, поднимаясь со своего лежбища, а потом, словно нехотя, добавил: – Ты извини, что я тебя… но чтобы твоя сила активизировалась, ты должна была испытать сильные, неожиданные эмоции. А насиловать, ради того чтобы вернуться в наше время, – извини… я еще не настолько подонок.

– Ладно, принимаю, – я уже и сама поняла, что этот его поступок был вынужденным.

Шею саднило, но это была наименьшая плата за то, что мы почти дома.

– Давай побыстрее выбираться отсюда. На временной всплеск ищейки наверняка отреагируют. Не хотелось бы лишних объяснений. – А потом, выдохнув, добавил: – Вот интересно, я угадал с датой или нет…

Вот за это заявление мне его тут же захотелось придушить.

– Сейчас узнаем, – сам себе ответил он и решительно двинулся в сторону улицы, туда, откуда доносились звуки работающих моторов и шуршание шин.

Я поплелась следом. Было интересно: как именно, с точностью до дня, дракон будет определять время нашего прибытия. Может, в газетном киоске попросит свежий номер? Спросит у прохожего?

Нет. Мужчины во все века останутся мужчинами. Спросить что-либо для них – значит расписаться в собственной несостоятельности. Аарон не был исключением. Он с целеустремленностью гончей двинулся к ближайшему торговому центру и… заглянул в урну. Выудив оттуда чек (даже не помятый), он внимательно его изучил и просиял.

– А ты знаешь, нам повезло. Мы попали на тридцать первое августа. Всего за сутки до нашего скачка в прошлое…

Эта его короткая фраза буквально перевернула меня. Это получалось, что я где-то сейчас бегу, боясь опоздать в этот гребаный институт? А спустя каких-то пару часов встречу Лима?

Моим мыслям вторил голос Аарона.

– Знаешь, а получается, что сегодня вечером Дейминго сообщит мне о том, что я отправляюсь в этот твой институт…

Но, в отличие от меня, дракон не рефлексировал, а доводил размышления до логического конца.

– Получается, что сегодня вечером его в Питере нет, он будет во Франции вместе со мной. Следовательно, его служебная квартира свободна, что не может не радовать.

– О чем это ты? – решила все же уточнить.

– О том, что у нас будет время отдохнуть и место, где отсидеться, не высовываясь и не сбивая временной поток. Мы и так изрядно наследили в прошлом. Пошли.

* * *

Служебная квартира оказалась просторной и абсолютно безликой. Чистая, с новой мебелью, она создавала ощущение, что находишься в выставочной выгородке мебельного отдела IKEA, и, если пошарить по заправленной кровати, обязательно на покрывалах и подушках отыщутся не сорванные, а лишь спрятанные, чтобы не бросались в глаза, бирки с ценниками.

– Так и быть, в душ первый я! – заявил Аарон, отринув всякую галантность, едва мы оказались в квартире. Видно, ему в комнату уединения, совмещенную гением мысли с ванной, надо было больше.

Я же прошла на кухню и открыла холодильник. Морозилка радовала богатством кухонь мира, конкретно: итальянской и американской. Я решила ни в чем себе не отказывать и запихнула в микроволновку замороженный блин теста, на котором разместились ошметки помидоров и колбасы. Правда, производители данного полуфабриката, если верить написанному, утверждали, что это – настоящая итальянская пицца. Ну да оставим это на их совести.

Картошка фри также подверглась разморозке на сковородке.

Пока готовила, в голове крутилась мысль о том, кто же такая эта самая Наталья Горчакова и не натворила ли я непоправимого, заняв ее место. Желание погуглить буквально распирало.

Оставив разогретый ужин на кухне, я пошла в спальню с твердым намерением поискать хоть что-то, с помощью чего можно выйти в Сеть. Компьютер, планшет, смартфон…

Вода в душе журчала, тень, невесть с чего объявивший бойкот, скользил по полу следом.

Ноут обнаружился в прикроватной тумбе. Там же сиротливой стопкой были проскладированы чистые мужские трусы, носки и майки. Подспудно мелькнула мысль, что здесь сейчас квартирует Лим.

Хмыкнув, я выудила техническую находку. К моему разочарованию, доступ к придатку IT был запаролен. Но нет ничего на свете, чего бы наш человек не смог взломать, сломать или, на крайний случай, обматерить.

Я потыкалась наугад вбивая самые примитивные комбинации, цифры по диагонали и горизонтали, первые несколько букв строки. Ничего. Лим подошел к охране интеллектуальной ценности, увы, не по-раздолбайски.

Вдруг тень скользнул мне под локоть и буквально растворился в клавиатуре. Спустя пару мгновений он выдал:

– В коде точно есть 97531 и заглавная «Q», – проворчал он.

– Откуда?

Я была поражена. Неужели техника тоже подвластна магии? Хотя… в этом сумасшедшем мире все возможно.

– Нет, просто эти кнопки стерты больше всего. Тебе обычным зрением не видно, но ты уж поверь мне на слово. Я клептоман и вор со стажем и в таких вещах разбираюсь.

Призадумалась. И какая же это должна быть последовательность? С моим-то везением окажется, что лишь последняя из шестисот попыток – удачная. И тут я мысленно начала прикидывать: как пальцы быстрее всего могут набрать код, чтобы не скакать по крайним точкам?

Так усиленно медитировала на клавиатуру, что в какой-то момент картинка перед глазами поплыла, и я увидела, как пальцы Лима порхают по цифрам. Это длилось всего мгновение, но я успела увидеть подобие буквы «зет».

Неуверенно начала вводить: 79513Q.

Монитор плавно сменил голубой экран на типичный рабочий стол с кучей папок и стандартной картинкой-фоном. Флешка Йоты мигнула голубым, подтверждая соединение с великой Паутиной.

Набирая запрос в Гугле, невольно подумала, что многие современные тусовщицы-гламурки, желающие найти себе богатых папиков, очень похожи на самый популярный браузер: ежеминутно тысячи запросов и постоянно в активном поиске.

То, что меня интересовало, нашла быстро. Княжна, за которую меня принял оглы, оказалась ни много ни мало матерью великого реформатора Столыпина. Вот недаром ведь у меня в церкви было ощущение, что это как-то связано с подавлением революции 1905-го… А что было бы, если бы он украл настоящую Горчакову? Не было бы и последнего министра внутренних дел царской России, и его реформ… или все же был бы? Я окончательно запуталась, помотав головой.

– Это что же получается… – начала я, переводя взгляд на тень, который буквально впитался в монитор.

– Похоже на то, что твой вклад в историю случился задолго до твоего рождения, и именно так все и должно было произойти. А иначе той истории, которую мы знаем, не было бы, – подтвердил бестелесный спутник. – Хотя кто эту спираль временного потока разберет…

Вот ведь права народная мудрость: меньше знаешь, крепче спишь. Я уже свернула браузер и собиралась выключить ноут, когда на глаза попалась папка: «Дело временника». Щелкнула мышью. Зря.

После получаса изучения документов поняла, что очень хочу жить. Долго, счастливо и подальше от всей этой чертовой магии.

Да, Дейминго сухо перечислял факты, но от этого безэмоционального текста становилось тошно вдвойне.

Описание четырех трупов. В смерти этих молодых магов прослеживался один и тот же почерк: асфиксия, капля металла на запястье. Причем каждый раз капля была иной: серебро, железо, медь, олово.

Да и места не поддавались никакой системе: Бруклинский мост, институтский парк, Булонский лес, порог собственной квартиры в Токио…

Мой взгляд бегал по строкам, и я с ужасом понимала: хотя Лим и следует принципу, который с французского – международного языка правосудия – переводится как «не плоди лишнего», все три выдвинутые им версии не имеют доказательной базы. Уж слишком маньяк аккуратен. Никаких следов: ни магических, ни обыкновенных, доступных человеческим криминалистам.

Нет всплесков магии, которые обычно сопровождают принудительное отнятие силы, поисковые заклинания на пропавших рассеиваются, не найдя своей цели.

Лишь небольшое колебание магического фона, краткая временная воронка перед тем, как появляется очередной труп… Да и тела: ни отпечатков, ни капель пота, ни содранной кожи под ногтями жертв. Словно маньяк перед тем, как избавиться от тела, тщательно его обрабатывал.

Лим выдвинул предположение, что убийца – временник с большим потенциалом. Но чтобы его найти, нужно понять его мотивы, его конечную цель, то, по какому принципу он выбирает своих жертв.

Я попыталась поймать вертихвостку-мысль, которая манила ощущением, что еще чуть-чуть и я что-то пойму. Это что-то было родом из школьных лет…

– Вижу, занимательное чтиво ты нашла… – протянул Аарон.

Его голос, прозвучавший неожиданно в полной тишине, заставил меня вздрогнуть и рефлекторно захлопнуть ноут.

– Хорошо, что хотя бы осознаешь, чем занимаешься, – прищурившись, протянул он. – Впечатлилась?

– Более чем. И Ника ждет это же?

– Не сомневайся. Если не успеем найти маньяка, то да, и боюсь, что и тебя тоже.

Мы оба замолчали, каждый думая о своем.

Дракон стоял в махровом халате, который был ему явно тесноват, опираясь плечом о косяк и скрестив руки на груди. С черных волос, оказавшихся длиною чуть ниже плеч, стекали капли воды. Сейчас Аарон чем-то неуловимо напоминал мне зверя, опасного хищника, который устал и вытянул лапы в своем логове.

Наконец он первым нарушил молчание, резко сменив тему:

– Вот не могу понять, что в тебе такого. Только не обижайся, но я знавал и более утонченных, красивых, обольстительных. Но ни одна не нравилась моему дракону. Человеческая сущность была не прочь поразвлечься, а вот крылатая… А с тобой все наоборот: я едва совладал со второй ипостасью, которая требовала утащить тебя в пещеру, а любого, посмевшего тронуть избранницу, – испепелить.

Пыталась осмыслить сказанное Аароном и понять: почему я так приглянулась его хвостатой составляющей? Может, из-за тени Ника? Дракон же продолжил:

– Хочу честно тебя предупредить: я буду пытаться бороться со своим драконом, потому что считаю – выбирать нужно не по зову, а умом, но если в этом противостоянии моя человеческая половина проиграет… Извини, но я умею добиваться своего, и ты станешь матерью моих детей.

Вот это я понимаю – постановка вопроса. Все логично и по-мужски: как бы ни сложилось – я тут ни при чем. Хотя… прошлась циничным взглядом от босых ног до макушки «кандидата в папаши». Захотелось сбить спесь с этого наглого ящера.

– Знаешь, припаркуйся-ка ты пока у обочины. Стоянка занята, могу лишь поставить на очередь – будешь сорок первым номером… – и, влезая в образ отчаянного сорванца, откинулась на спинку стула.

Аарон на издевку не поддался и, что самое поразительное, вычленил даже основополагающую составляющую.

– А я всегда считал, что репутация сердцееда повышает мой статус в женских глазах…

– Не во всяких. Тот, кто приносит в жертву собственному самолюбию, в угоду сиюминутному желанию по женщине в день, увы, меня не прельщает…

Дракон лишь коварно улыбнулся, без слов говоря: «Я знаю, что женщина произносит вслух одно, а подразумевает обратное. Все дамы Венеции были без ума от Казановы, даже если утверждали иное». Пришлось выразиться грубее, специально для таких самовлюбленных павлинов:

– И вот смотрю я на тебя, всего такого… и ты напоминаешь мне платье в бутике, которое и красивое, и чувствуется, что сядет хорошо, но… на какой-то прошмандовке я его уже видела, а потому ни в жизнь не куплю.

От такого сравнения Аарон скривился, словно ему в ресторане вместо отбивной предложили деликатесных мадагаскарских тараканов. Причем живых.

Что же, мы оба обменялись любезностями, как в той поговорке: «Каплан стреляла в Ильича. Умерли оба: ничья». Повисло молчание. Дракон, не иначе, обдумывал услышанное, я же прикидывала, как половчее улизнуть в ванную, оставив после отступления хотя бы видимость победы.

В голове уже оформилась фраза, которая должна была поставить жирную точку в нашем ненормальном диалоге, и я, вставая, даже открыла рот, чтобы ее озвучить. Но Аарон опередил с ответом:

– Что же, я твою позицию понял. Не скажу, что жажду изменить свое отношение к некоторым аспектам своей жизни… – дракон замялся, подбирая слова, а мне некстати подумалось: «Так вот как нынче называются прыжки из койки в койку», – но я готов на некоторые уступки со своей стороны, если не будет иного выхода.

Его витиеватая речь могла бы уместиться в одну фразу: «Если женюсь, по пятницам и средам буду хранить верность, в остальные дни не обессудь – натура такая».

Расправила юбку, выигрывая время на обдумывание фразы, которая бы позволила мне гордо удалиться. Голова была пустой, как казан после Сабантуя, а потому с языка сорвалось не что-то умное и колкое, а то, чем были заняты мысли:

– Не загадывай наперед. Твоему дракону по истечении трех недель может достаться вполне симпатичный труп несостоявшейся дамы сердца – маньяк уже два раза пытал Ника, и я не уверена, что в третий смогу пережить эту боль.

Не успела договорить, как он метнулся ко мне. В том, что это была именно драконья половина Аарона, а уже не сомневалась.

– Я не допущщщу, чтобы ты умерла, сслышшшишь? – прошипел мне этот двуипостасный в лицо. – Я сделаю даже невозможное, чтобы найти его. Ты – моя!

– Не допусти, – твердо, глядя глаза в глаза, ответила я. – И через месяц мы поговорим.

Да, это было подло, играть на чувствах дракона, который, в отличие от Аарона-человека, не вызывал у меня отторжения, но инстинкт самосохранения никто не отменял. Мне тоже, как ни странно, хотелось просто дышать воздухом, а не лежать с монетками на глазах.

– А пока пропусти меня в ванную.

Аарон сделал шаг в сторону. По тому, как побледнели скулы дракона, поняла: этот простой жест стоил ему немалых усилий. Контроль человека над магической сущностью был не без боя, но восстановлен.

Теплые струи воды успокаивали, даря обманчивое ощущение, что по выходу из ванной жизнь будет если не лучше, то легче. Я позволила себе на пару минут поверить в эту сказку. Завернула вентиль и только тут поняла: я так стремилась уединиться и ополоснуться, что совершенно забыла про халат.

На тумбе лежало большое, аккуратно сложенное махровое полотенце и рядом с ним – мое грязное институтское платье. Выбор между удобством и воспитанием, чтоб его.

Сначала рука потянулась к суконной, уже успевшей осточертеть одежде, но потом верх взяла злость: да что же это такое! Из-за прихоти какого-то ящера ощипанного я должна ходить в грязном, пропахшем Фонтанкой позапрошлого века тряпье? Решительно, пока не передумала, запихнула платье в стиральную машину и включила режим стирки. Только после этого потянулась за полотенцем. На одном из его углов обнаружилась монограмма: ЛД.

Я завернулась в полотнище. Оно было мягкое, уютное, чистое (ощущение выстиранной, ни разу не использованной махровой ткани тяжело с чем-то спутать), с едва уловимым ароматом буковой стружки и эвкалипта.

Когда вышла из ванной – Аарон вовсю уминал пиццу.

На звук моего голоса дракон обернулся и, поперхнувшись, закашлялся. Увы, насладиться мыслью, что моя неземная красота, завернутая в полотенце, заставила Аарона подавиться вдохом (и не только им, полагаю, солировал поперек горла все же ошметок колбасы в пицце), не удалось.

– Не подкрадывайся так, – прокашлявшись, пояснил хвостатый и широким жестом хозяина пригласил за стол: – Присаживайся.

Дважды просить меня, голодную и уставшую, не пришлось. Хотя отметила, что ужин готовила я, и приглашать к столу вообще-то полагалось бы мне, а не этому кухонному экспроприатору.

Есть в жизни моменты, когда слова не нужны. Почему-то большинство думают, что это когда души влюбленных слышат друг друга без единого звука. По мне, так все проще: если желудок пуст, а во рту еда – то это как раз тот самый бессловесный момент и есть. Аарон, похоже, считал так же, уписывая за обе щеки пиццу и картошку.

Когда я почувствовала себя пресловутым Тузиком, дорвавшемся до халявной добавки – есть уже некуда, но глаза все еще голодные, – решила все же спросить:

– А ты кровью девственниц запивать будешь?

Дракон, в этот момент как раз пытающийся осилить резиновое произведение итальянской кулинарии, звучно проглотил недожеванный кусок и удивленно спросил:

– Ты это о чем?

– Ну там, в трактире… – пояснила я.

– А, ты об этом, – облегченно протянул он. – Нет, это не ко мне, это к вампирам. – Просто тогда тебя нужно было чем-то напугать, чтобы начал проявляться дар. Про кровь – первое, что пришло на ум.

– Могу сказать – ты был очень убедителен, – за нарочитым спокойствием моего голоса таился вздох облегчения: хотя бы не кровосос!

– Я старался, – скептически хмыкнул Аарон.

За окном сгущались сумерки, навевая мысли о предстоящей ночи. Некстати вспомнилось, что кровать-то в квартире – одна. Прикинув в голове варианты развития событий, решила принять превентивные меры и коварно вопросила:

– Аарон, а ты настоящий джентльмен?

Иронично изогнутая бровь собеседника свидетельствовала, что на уловку он не повелся.

– Мужчина точно настоящий. Желаешь проверить?

И как прикажете отвечать на это заявление? Каков бы ни был ответ – он будет поводом Аарону поддеть меня, поэтому применила извечную женскую хитрость:

– А разве истинный джентльмен – не настоящий мужчина?

– Вовсе нет, – уверенно заявил ящер, – это лишь женское заблуждение. Скорее наоборот – тот, кто всегда поступает по-джентльменски, может перестать быть мужчиной вовсе. Потому как воспитание и этикет призывают потакать женским прихотям, а дамы зачастую сами не знают, чего на самом деле хотят…

Я смотрела на этого верткого, как уж, дракона и понимала, почему ему до сих пор удавалось (с его-то послужным списком!) избегать брачных сетей. Данный угорь из любой ситуации вывернется, оставив охотниц за брачной сережкой с носом.

– Хорошо, тогда давай без экивоков и недосказанности. Кровать – моя! И сегодняшнюю ночь она в моем единоличном пользовании.

На мой решительный тон Аарон лишь довольно улыбнулся:

– А ты начинаешь нравиться не только моему дракону, но и мне. Другая бы юлила и крутила, придумывая отговорки. Женщинам редко свойственна прямота, и потому я ее особенно ценю. Но где же тогда, по-твоему, должен спать я?

– Так и быть, забирай одеяло, постелешь его вместо матраса на ковре. И подушки забирай. Можешь обе, я все равно без них сплю, – решила поделиться по-братски, памятуя, что, помимо одеяла, есть еще и покрывало.

Как ни странно, на это заявление Аарон ничего отвечать не стал, приняв его как должное. Причина покладистости дракона обнаружилась утром, когда я, повернувшись на бок, нос к носу встретилась со сладко потягивающимся Аароном. Как оказалось, этот птеродактиль от магии дождался, пока я усну, и залег рядом. Я же, уставшая от пережитых событий, просто отключилась и всю ночь изображала бревно.

Ровно в одиннадцать пятнадцать я в постиранной, но изрядно потрепанной в перипетиях приключений девятнадцатого века институтской форме стояла по центру служебной квартиры и ждала отмашки Аарона, чтобы шагнуть в телепорт. Оный был настроен на класс, из которого мы должны были исчезнуть вместе с драконом буквально через несколько минут.

– Давай, – наконец скомандовал ящер, сверившись с часами.

Шагнула в светящийся контур. Несколько секунд ощущения свободного падения, и я оказалась в злополучной аудитории. Не успела ничего осознать, как меня буквально снес рыжий вихрь. Он крепко держал за плечи и внимательно вглядывался, подмечая лишь ему одному заметные детали. А потом вдруг прикрыл глаза и, втянув воздух, удивленно произнес:

– Почему ты пахнешь Аароном и… мною?

– В том, что на ней мой аромат, – ничего удивительного. Я провел со Светланой ночь, но вот почему она пахнет тобою… – дракон появился из портала вовремя, прям как фининспектор с внеочередным аудитом во время сверки двойной бухгалтерии.

Первым желанием на это заявление Аарона было… оправдаться. Я буквально на кончике языка удержала фразу: «Все совсем не так!» Почему для меня было так важно, чтобы рыжий знал правду?

– Следуя твоей логике, потому что она и со мной провела ночь, – высокомерно бросил Лим, разжимая пальцы и отстраняясь от меня. – Кстати, когда успела? Вы исчезли буквально пару мгновений назад.

На его лице вновь отлично сидела каменная маска безразличия и спокойствия. Эта перемена демона неприятно царапнула, но на смену растерянности и смятению, которые были вызваны последней фразой дракона, пришла злость на хвостатого ящера. Да что он о себе возомнил, этот ощипанный птеродактиль?

– Исчезли-то недавно, зато забросило нас на полтора века назад. Но это долгая история… – начал Аарон.

– Я не спешу, – Дейминго был земным воплощением богини Шанти, что воспевалась в Ведах как образец умиротворения. Лишь хвост, нет-нет да подрагивающий, свидетельствовал, все это – напускное.

Татары говорят: «Если дело решают мужчины, женщине лучше молчать и смотреть в пол, помешивая плов в казане». Увы, я восточной женщиной не была ни на ген, а потому решила вмешаться:

– История вовсе не долгая, а рассказать ее можно за пару минут.

Собственно, в заданные рамки и уложилась, тараторя, как очередь знаменитого камода (он же Kalashnikoff modis). Дракон просто не успевал меня перебить. Не упустила случая объяснить, что имел в виду наглый драконюка под «провели ночь», присовокупив напоследок, чтобы Лим не удивлялся использованным полотенцам и отсутствию провианта. О чем умолчала, так это об укусе и Аароне, обнаружившимся утром под боком.

Во время моего рассказа Лим не выказывал ровным счетом никаких эмоций, а по окончании повествования задал в пространство вопрос, если честно, меня озадачивший.

– А почему именно в девятнадцатый век?

– Думаешь, не случайно? – насторожился Аарон.

Сейчас передо мною были уже не двое мужчин, нет. Два профессионала, две ищейки, взявшие след. В глазах обоих горел азарт, словно они уловили почти рассеявшийся запах.

Лим окинул взглядом потрепанную меня, недовольного дракона и, сложив руки на груди, задумчиво протянул:

– Мы имеем дело с временником или тем, кто использует отнятый дар скользящего через амулет, – это факт, – начал он. – Вывод напрашивается сам собой, поскольку перед тем, как обнаруживаем очередной труп, идут возмущения временного фона, а поисковые заклинания уходят в пустоту. Значит, наш убийца прячет своих жертв во временном потоке. Вначале я думал, что он просто переносит их на несколько лет назад.

Аарон утвердительно кивнул, соглашаясь с логическими выкладками своего коллеги, а Лим, словно не видя этого его жеста, продолжал:

– Я брал в расчет небольшой временной интервал, поскольку даже такой скачок требует колоссальных энергетических затрат. Мы подняли всю базу по магам с даром скользящих, опросили более тысячи чародеев, которые хотя бы теоретически могли изготовить амулет, удерживающий дар временника, не то что носителей этого редкого дара. Ничего. Но если отталкиваться от того, что вас выкинуло так далеко, то возможно, сработал эффект притяжения, пусть и с искаженной точкой выхода за счет двойной массы…

– Думаешь, этот пропавший Николас сейчас находится где-то во временах императорской России? – полуутвердительно озвучил мысль дракон.

– Предполагаю самое очевидное, – решительно произнес Лим, глядя куда-то поверх моей головы в одну точку. – А если так, то напрашивается вывод: какой силы должен быть маг, чтобы построить такой протяженный и, заметьте, многоразовый переход?

– За всю историю их было не больше двух дюжин, – задумчиво протянул Аарон, прикидывая масштаб поисков.

– Но ближе всего к тому периоду, куда вас занесло, – Григорий Распутин, – возразил рыжий.

Вот сейчас я молчала, потому как в рассуждениях мужчин ловила только общую идею. Потрясло и то, что друг семьи последнего императора на поверку оказался магом.

– А как же то, что он был провидцем и целителем, а не временником? К тому же, несмотря на то, что его резерв теоретически бы позволил этот переход, нужно совершать прыжок в прошлое, а не наоборот, – дракон скептически посмотрел на рыжего. – Вместе же магометрию учили, в будущее попасть практически невозможно, потому как громадный риск не угадать с векторами…

«И впечатает на молекулярном уровне в бетон здания, которого в твое время на этом самом месте и в помине не было», – прошелестел тень. Как видно, бойкот бойкотом, а тема беседы, от которой зависит целостность твоей шкуры, сближает. Мигрирующий световой пигмент, доставшийся от Ника, подтвердил эту житейскую мудрость.

Аарон и Лим, увлеченные своими мыслями, не заметили комментария четвертого участника разговора, что для меня было весьма отрадно.

– Нет, все-таки это не может быть Распутин, – вынес вердикт Аарон. – Скачок в будущее, даже при правильных теоретических вычислениях, помноженных на тонны удачи, на такой громадный промежуток времени требует прорву сил. Так что Распутин – это полный бред!

– И все же вынесло вас именно в его эпоху с погрешностью на сорок лет, – Лим не возражал. Он словно пытался уловить точку той самой пресловутой сборки, от которой можно было бы построить новую, четкую и логичную теорию.

– А может, ты распыляешься, как говорят у тебя на родине, beaucoe de bruit pour rin?

– Твой безграмотный французский в польском произношении способен пустить пыль в глаза только глупеньким девочкам-продавщицам из супермаркетов, – Лим поморщился. – Но уважай уроженца Дижона… к тому же «шума из ничего» я не раздуваю.

Дракон на это заявление лишь хмыкнул.

Прозвеневший звонок оповестил о начале нового занятия. Некстати вспомнилось, что оным значится в расписании этикет. Я машинально одернула задравшиеся манжеты и только тут поняла: «Попала». Это для нас с Аароном прошло больше суток, за которые моя форма пришла в неприглядной вид, но как в этом я выйду к другим институткам?

– Знаете, ваша беседа весьма увлекательна, но, господа следователи, – иронично обратилась к демону и дракону я, – меня больше волнует насущная женская проблема: в чем мне идти на следующее занятие?

Казалось, только сейчас оба заметили меня. Удостоиться пристального внимания сразу двоих… Вот только почему чувство, что я редкое насекомое, а надо мной склонились два энтомолога, решая, на булавку посадить или в формалин закинуть, не покидало.

Первым нарушил молчание Аарон:

– Лим, наведи морок. У меня, ты же знаешь, детализация иллюзий не самая сильная сторона, а задерживать Светлану еще дольше в аудитории… слухи.

– И когда это тебя стали волновать слухи? – с сарказмом произнес рыжий, впрочем, принимаясь за дело.

– С той самой, когда ты же мне и заявил, что женишься на первой опороченной мною девице. Я не могу подложить тебе такую свинью.

– А подложить мне вместо французского коньяка кубанский, да такой, после которого, даже закусывая, морщишься? – с невозмутимым лицом парировал Лим, заканчивая наводить иллюзию.

«А у этих двоих, похоже, долгая история „сотрудничества“, – подумалось невольно. – Интересно…»

– Надо было точно оговаривать условия пари, – протянул ящер.

– Все, – рыжий в последний раз оглядел дело рук своих, а потом достал тот амулет, который так и не успел отдать и под неодобрительным взглядом Аарона аккуратно сам надел мне его через голову (благо, длинный шнурок это позволял). – Теперь можешь идти.

Я поспешила к выходу. Уже на пороге до моего слуха донеслось:

– Ар, мне, конечно, приятно, что ты начал умнеть и до тебя наконец-то дошло, что окружающие все равно будут коситься на трещины, как ни пытайся склеить поврежденную репутацию, особенно молодой девушке, но…

Окончание фразы, увы, услышать не удалось. Единственное, почему-то невольно захотелось улыбнуться, и почудился запах бука и эвкалипта.

На начало занятия по этикету я все же опоздала. Пришлось краснеть под надменным взглядом еще относительно молодой, но уже успевшей попробовать все изыски жизни дамы. Глядя на эту преподавательницу, от которой несло манерностью, как от полного помойного ведра специфическим амбре, невольно на ум приходил эпитет «светская алкогольвица». Такая ассоциация была не случайной, поскольку перед институтками на столах стояли подносы с пронумерованными… бокалами.