Текст книги "Тайный цензор императора или Книга пяти мечей"

Автор книги: Надежда Курская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

ЧАСТЬ 2. Будда огня.

Город Гуанчжоу

Глава 1. Скандал в Гуанжоу

«Будь безмятежен,

словно цветок лотоса

у подножия храма истины».[1]

Вот уж где стоит побывать в жизни хоть раз! А особенно повезло тому, кто родился в одном из кантонских городов[2]. Братом Ханчжоу является многоликий Гуанчжоу[3]– так его называют приезжие. А сами жители зовут его либо Хуачэн[4] либо Суйчэн[5]. И все они будут правы.

Климат здесь тёплый и при этом очень влажный, поэтому в любое время года в городе и за его пределами встретишь на своем пути много пестрых цветов. В горах произрастают разнообразные деревья, крайне редкие и диковинные растения. А про и орхидеи и сказать нечего – нужно смотреть! Не забудьте, что в горах также водится большое количество птиц, на которых можно поохотиться, если сберечь ноги[6]. И не пройдите мимо, если заметите, как из земли бьет целебный источник со священной водой, наполните тыкву.

И неудивительно, что жителям повезло – местность у города шикарная. Гуанчжоу вольготно раскинулся в защищенной от штормовых ветров бухте у дельты полноводной Чжуцзян[7]. Здесь и по сей день добывается самый красивый речной жемчуг, давший название реке. Когда говорят, что «три реки сливаются в одну» – речь идет опять же о Жемчужной реке, принимающей воды притоков: восточной, западной и северной рек и все это в пределах городской черты. «Когда воды в достатке, то и земли будут богатыми». Славный торговый город, процветающий и свежий. Каждый день через него проходят караваны груженых драгоценными товарами верблюдов и лошадей, бредущих дальше на запад по усыпанным золотым песком пустыням.

В городе процветает торговля и ремесло, в центре города можно найти множество ремесленных и мастерских, тут встретишь и резьбу по слоновой кости, и остановишься посреди улицы на расписанные художниками веера, возьмешь в руке посмотреть и проверить на легкость и прочность изящный зонт, а богатые будут рассматривать изделия из нефрита и подбирать вышивку для новой одежды.

А порт! Морской путь[8] начинается как раз из порта Гуанчжоу в устье Жемчужной реки. Рыболовство в крови у каждого жителя.

Каждый любитель природы восхитится и обратит свой взгляд на Лотосовые горы. На ее вершине возвышается пагода и установлена высокая позолоченная статуя Будды. Грех не сходить к храму и не помолиться, так что сюда стекаются каждый год в 8-9 лунный месяцы паломники.

А чего стоят Горы белого облака? Множество стихов родилось именно здесь, глядя на живописное зрелище, открывающиеся взору – горные склоны, окутанные белыми облаками.

Сегодня путник у подножия гор присел отдохнуть, а завтра уже поднимается к буддийскому храму выше в горы, услаждая взор красотой горного пейзажа и любуясь озером с кристально чистой водой.

Ни один город не обходиться без легенд, рожденных с местом.

Есть предание о Храме пяти духов. Сейчас он уже имеет другое название. И, согласно этому преданию, духи, спустившиеся с небес, основали город и подарили местным жителям первые стебельки риса, чтобы на земле был достаток и процветание. В свою очередь благодарные горожане возвели храм, чтобы почитать основателей своего города. Храм находится высоко в горах. Вход в храм охраняют фигуры двух мифических львов. Большой по размеру храм имеет на своей территории целых три дворца, пагоды, внутренние дворики, пруд с карпами. Внутри он необычайно богато украшен. В интерьерах можно увидеть китайскую каллиграфию, резьбу по дереву, позолоту, множество миниатюр и, конечно же, изображения легендарных духов – основателей города. Во дворе храма находится большой камень с углублением в форме ступни. Предание гласит, что это – след ноги одного из духов. В храме этом находится старый и огромный колокол. Вид из храма на столетние деревья, лес и горы, все это дарит чарующую атмосферу чистоты, духовности и умиротворения.

Казалось бы, жизнь в этих края должна казаться раем. Только если ты здесь находишься не по работе. А работа не располагала к отдыху. Была кропотливая, однообразно скучная, требующая внимательности и бережного отношения к старым документам, отнимающая много времени, и включающая в себя долгие поиски подходящего; и чего греха таить ужасно пыльная.

Цензор находился неподалеку, работал в архиве, проверял документы, ища странности в учетных книгах, вычитывал в рапортах начальников, для того, чтобы обнаружить след щедрости[9] и напасть на след Черных драконов.

Отбирая подходящие свитки на полочках, выискивая недочеты в учетных книгах, каждый день старался найти ниточки, ведущие к пропавшей казне Губернатора Му, но каждый следующий день похож на предыдущий. Даже намеков на ниточки не было. Как сквозь землю канула казна Губернатора! И все эти повторяющиеся друг за другом дни были скучны, сливаясь в единую линию пустого существования, прерываемую лишь перерывами на сон и еду и другими надобностями. Существование в четырех стенах, лишенное свободы вызывало уныние. Сидишь вот в пыльном архиве с утра до вечера, не видя света, ощущение складывалось неприятное – словно пленник.

В последние дни он потерял аппетит, похудел на 8 цзинь[10], и начал кашлять от пыли. Ведь ничего необычного не было и здесь, в городе-ниточка и это было обидно. Ниточка то была последняя…

– Господин, читать при одной свече вредно для вашего здоровья, – заботливый слуга принес с собой несколько свечей, установил их и зажег одну за другой, прибавив освещенности.

– Теперь больше риска спалить этот чертовый архив! – пожаловался Шэн Мин.

– Ну и пусть горит – хоть чище будет! – безразлично махнув рукой, заявил Ван Эр. – Тут так грязно… – в этот момент помощник громко чихнул, в подтверждение сказанным словам. – В жизни не убирались, наверное!

– Так прибрался бы! Что мешает?

– Так Вы же сами не велели ничего здесь трогать… – вежливо напомнил хитрец, зная как избежать лишних обязанностей.

Цензор покачал головой, что-то такое, припоминая в самый первый день, когда они явились сюда.

Слуга тем временем составил с подноса чайник и налил в чашу горячего чая, обхватил руками и услужливо предложил цензору.

Цензор поднес чащу ко рту, сделал глоток и поперхнулся.

Кисло-горькое пойло содержало настойку женьшеня и больше напоминало лекарство.

– Я думал, что это чай!!!

– Это лекарство от бессонницы. Чтобы не сидели в архиве еще и по ночам!

Хитрая Жожо, послала слугу передать лекарство, а он не ожидал подвоха! Слуга присел рядом, если вдруг понадобится помощь, но он принес с собой несколько плодов локвы и начал смачно ими закусывать. Сосредоточиться уже было невозможно. Или в зелье было добавлено что-то снотворного действия.

– Ладно. Я пойду сосну часок-другой.

– Идите. А я свечи потушу.

После архива у Гуан Шэн Мин не осталось сил, чтобы освежиться водой, дабы избавиться от архивной пыли, хотя медный таз был принесен в его спальню специально и стоял на видном месте. Перенапряженный он лег, лишь сняв верхние одежды да сбросил с ног обувь, перед тем как рухнуть на кровать.

Его всегда сильнее всего утомляла именно скучная рутина, требующая усидчивости и внимательности взгляда. Он так устал и надеялся, что как только опустить голову на подушку, то тут же уснет. И, неудивительно, что уставшее и измотанное сознание, так и не нашедшее ответа в учетных книгах (а вернее подозрительных ошибок), родило очередное кошмарное видение. Кошмары не выбирают время, чтобы сниться. Их не ждешь, а являются они как всегда «вовремя». После подобной ночи не чувствуешь себя отдохнувшим.

Он очнулся в кромешной тьме. Его зрение, позволявшее видеть ночью лучше, чем остальные люди, оказалось здесь бесполезным. Сюда не проникал ни один лучик света. И не случайно. Ощупав руками, пытаясь понять, что его окружает вокруг, он обнаружил, что находится в очень замкнутом и тесном месте. Стены вокруг были сухие и совершенно плоские. Не больше метра в диаметре, если выставить руки. Он пробовал покричать, но голос подвел его. Место неприятным образом напомнило ему могилу. Он потоптался словно старик, на месте, начиная нервничать. Ведь только читатель знает, что это всего лишь сон. Но в наших снах, мы часто забываем, и в действительно принимаем ту реальность, которая нам представлена.

Первый раз в жизни он растерялся и не знал, как ему быть. Он был непонятно где и совершенно один. Похоже, ждать помощи было неоткуда. Как и понять, где он находится? Но как он здесь очутился?!

Через мгновение тьма перед его взором осветилась зорким желто-оранжевым глазом Золотого Дракона. Он видел только малую часть его громадной морды, и сияющий глаз неотрывно уставился прямо на него. Цензора охватил жар. Кожу драконье пламя не опаляло и цензора это уже не удивляло. Рядом с Драконом всегда было достаточно терпимо находиться. Но сейчас прямо-таки жарковато.

Давненько же он не появлялся… Был ли Золотой Дракон настоящим или реальность нет – точного ответа дать не мог. Но его появление было священным знаком. Впереди ждали трудности, с которыми простому смертному справиться тяжело.

Шэн Мин воспринимал Золотого Дракона, как иногда спускающегося в этом образе небожителя, чтобы дать избранному ученику предостережения или указания. Ведь Золотой Дракон всегда являлся ему во сне или наяву, но не просто так, а с посланиями или предостережениями, и нередко говорил загадками.

Иногда Шэн Мин считал дракона одним из побочных действий отравления, ведь он начал видеть его во сне и наяву после яда змеи.

Яркий глаз неотрывно и без морганий смотрел на него, что цензор даже ощутил неловкость. Словно его проверяли – сможет ли он выдержать этот тяжелый взгляд.

Голос с металлическим скрежетом громко объявил ему:

«Высокие горы. Длинная дорога ведет туда, где вырыт колодец. Источник его иссяк. Но вода в нем необычна – и яд и противоядие».

Зря он надеялся на ответы.

Теперь он получил еще и загадку, которую необходимо было разгадать.

Наступили благоприятные дни для паломничества.

Ехать в гору было утомительно. Солнце пекло так словно стараясь уморить людей, поджарив их. Лесная прохлада не спасала на открытой дороге. Паломнический маршрут на вершину горы, из года в год, совершаемый верующими к Белому Будде – был обязательным пунктом у каждого. Перед свадьбой полагалось принести дары божествам и помолиться, ради удачного будущего.

Принцесса, с комфортном едущая в алом паланкине, следуя традиции, была одета в ее любимый красный цвет. Во время паломничества в Храме Розовых Облаков ее ждет встреча с будущим мужем. Яркий наряд очень шел к ее иссиня-черным волосам, бледному напудренному лицу и алым, но тонким губам.

В Китае очень ценится красный цвет, он символизирует: солнце и огонь, жизнь, праздник и активность. С древних времен считалось, что красный цвет отпугивал злые силы и привлекает счастье и богатство. Наряд красного цвета используется и по сей день для проведения свадебных церемоний: невеста должна быть непременно одета с ног до головы в красное, а именно: платок, белье, передник, штаны, пояс, расшитые алые туфли. Мало кто знает, что исторически красный цвет ассоциировался вовсе не с женским началом, а с мужским началом мира. Именно поэтому невеста рядом со своим женихом должна быть одета в красный наряд для удачного брака и благополучной жизни.

За паланкином невесты, который несли на руках восемь слуг, везли возы с пожертвованиями и дарами: фрукты, вино, цветы, пудру.

Грустно, что некоторые вещи в этой жизни ты не можешь решить самостоятельно… например, в какой семье родиться.

Например, решение о том, чтобы вторая принцесса вышла замуж за человека, которого в жизни не видела, и провела с ним потом всю жизнь. Мало того, ее женихом будет тайский посол, который, даже китайского не знает языка! Как с ним общаться то?

Дабы уладить пограничные конфликты китайский император и тайский принц придумали (недолго думая, не иначе) путем заключения мирного соглашения и заключить брак между сторонами. Несколько месяцев назад было принято решение о примирении этих территориальных споров. Таков был указ императора, и никто не вправе противиться его воле. Поэтому вторая принцесса и находилась среди процессии, мерно плывущая по течению вверх. Назвать неповоротливую медлительную процессию именно едущей язык не поворачивался: слишком разношерстный был народ: кто-то шел пешком, а кто-то ехал.

Кто шел пешком с заплечным мешком, кто ехал на телеге, понукая ленивого осла ползти вперед. Люди побогаче восседали верхом на лошади с котомками и сумами на крупе. В гору также поднимались молодые и не очень господа и дамы в каретах, охраняемые стражниками. Их личности держались в строгом секрете. Были тут и оборванцы в лохмотьях, совсем тощие, втайне надеявшиеся, что подношения и принесенными другими дары окажутся щедрыми. Нищие тратили последнее силы на подъем, в надежде, что им удастся успешно своровать внутри храма, чтобы перепродать потом вещь как новую в деревне или городе.

Пока шли, поднимаясь по склону, люди обменивались мыслями, переговаривались в пути кто громко, кто тихо, кто с горечью в голосе, кто не скрывая радости, узнавали столичные новости. Кому-то было интереснее узнать, где чай продавался дешевле, кого-то интересовало, где рис лучше уродился в этом сезоне. Люди делились и сплетнями, и новостями, и давали друг другу советы, кто-то хвалился, что ребенок его в этом году должен стать ученым, у кого-то уже сдал экзамен на чиновника, другой – сколько ему удалось вырастить батата, а третий гордился тем, что добыл тростникового сахара больше чем в позапрошлом году.

Вообщем, у каждого и заботы и радости свои.

Малые дети также участвовали в процессии, они просились на руки, стоная, что не больше не способны самостоятельно взбираться на гору на своих двоих или уже восседали на плечах или руках. Чьи-то впрочем, дети, тащились позади родителей, а чьи-то вообще шли без присмотра, по обочине дороги, развлекая себя борьбой с высокой сорной травой, и хулиганством – стреляя мелкими камешками, поднятыми с дороги, используя самодельные рогатки, мечтая сбить хотя бы мелкую птицу.

Когда много народу – шумно, а если рядом дети – тишины не жди.

Кто-то поднимался сюда за благословлением, принцесса, например, желала задобрить богов, но делала это скорее по нужде, а не по собственной воле.

Кто-то приходил к Храму, чтобы просить богов помочь справится с недугом беолезненного родственника. И помолиться и купить дешевых лекарств, ведь в храме Белого Будды монахи-ученики собирали травы в горах и производили лекарства, делая их доступными для всех, нужно было лишь подняться к вершине, пожертвовать в храм принесенными дарами и тогда точно получишь бесплатно сверток с лекарствами.

Были и те, кто совершал это шествие ежегодно, искренне верующие или те, кто следовал семейной традиции к месту, где жили Боги, чтобы помолиться, воздать хвалу и поблагодарить за все. Кто-то вел сюда детей, чтобы приучить с малых лет к почитанию предков и смирению, желая отдать юное дитя в послушники. Находились и те, кто поднимался в гору, чтобы задобрить богов, прося о несбыточном или чтобы помянуть давно ушедших.

Цели у людей были разные, но всех вела одна дорога.

Подъем в гору был труден, но преодолим. Легко тому, кто ехал, а не тащился на своих двоих. Религиозных паломников трудно остановить, так уж получается: кто победнее ехал в крытой повозке, кто побогаче и знатнее ехал в паланкине, кто-то ехал в вместе с огромным караваном, но понятное дело обгонял тех, то шел пешком.

Подняться по гору и получить благословение Будды было желанием матушки принцессы, поэтому многочисленные обозы позади везли с собой всевозможные дары божествам, в том числе: свежие фрукты, сладкое печенье и вино из османтуса, деньги и фигурки из специальной бумаги для сжигания.

Слегка отодвигая пальчиками занавесь в сторону, принцесса могла любоваться открывающимся взгляду видом. Горы захватывали дух своей неописуемой красотой! И дышалось здесь иначе – воздух опьянял не хуже выдержанного вина. В повозке было прохладно – от солнца защищала крыша, свежий ветерок задувал внутрь. До привала запрещалось покидать повозку. А когда принцесса в тех редких случаях по нужде покидала повозку – ей приходилось скрывать свое лицо под широкополой шляпой и белой сеткой, закрывающей лицо. А ей так хотелось увидеть здешние скрытые в тени леса невиданные орхидеи и залитую солнцем пагоду на вершине горы. Но даже любой красивый вид может успеет надоесть, если дорога долгая скучна и однообразна.

–Как жаль, что нельзя покидать паланкин…– пожалела служанка свою госпожу и поспешила тут же ее утешить, ибо затронула больную тему. – Зато у нас есть много всякой вкусной еды с собой!

Как утомительно тянутся часы в ожидании желаемого…

Нереализованные планы вкупе со скукой сделали характер принцессы и без того не сладкий ворчливым, словно у объедки[11]. Незамужняя девушка стала возмущаться и все вокруг критиковать, обсуждая идущих, ничуть не стесняясь, что ее могут услышать. Принцесса как могла, спасаясь от скуки, комментировала все, на чем останавливался взгляд. Вот бабочка мимо пролетела. Вот муха пристала, жужжит, раздражая. То солнце не такое. Болтала обо всем подряд, не умолкая. Более разумная служанка скромно молчала, лишь кивая периодически, не поддерживая и не осуждая, на второе она не имела права, а поддержку не оказывала, так как не разделяла суждений принцессы. Даже привычная ко всему охрана изрядно утомилась, слушая ее рассуждения, жалела о том, что не может прикрыть уши.

Возмущенная принцесса дошла до того, что стала сыпать обвинениями даже в своих охранников, всего лишь строго выполняющих свой долг.

Что мол, зря, в глубь леса, за букетом из цветущих необычным цветом орхидей ее не пускает охрана! Неужели она потеряется или случится что?! Каким же было ее негодование, что и сейчас во время непредвиденной остановки не позволять увидеть цветы, так и вовсе упустит она свой шанс – вот так разочарование!

Пока принцесса возмущалась, проходили часы и дни, и вот уже несколько дней кряду поднималась процессия в гору, и вот наконец-то показалась заветная крыша главного здания монастыря – храма, искусно сделанного в виде пагоды с не менее красивым названием «Обитель розовых облаков».

Почти приехали! Ура! И вдруг процессия встала. Час проходит, другой, вперед никто не сдвинулся. Остановка вышла незапланированной и затягивалась. Почему не двигаемся вперед – непонятно. Не только процессия принцессы остановилась, но и простые смертные впереди гневно возмущались, что не могут пройти. Возмущению людей не было предела – их, так долго шедших в гору, не пускают в храм! Более того без объяснения причин! Кто-то рассчитывал на скорейшее получение бесплатных лекарств в храме, волнуясь пуще прежнего за оставленного дома больного родственника. Кто-то и вовсе не спешил, но обидно было это непонятное ожидание.

И вот, встали. А вот и единственный шанс сходить в лес за цветами! Но никто из них не хотел из-за прихоти девушки лишиться головы, если с принцессой что-нибудь случится, одновременно боясь попасть в ее немилость и обидеть – но все же мягко стояли на своем. Покидать повозку во время остановки без важной причины не рекомендуется. На таком месте легче всего устроить засаду.

И вот процессия, направляющаяся сюда в течении двух дней остановилась, совершенно не двигаясь. Охрана принцессы послала одного из своих людей вперед узнать, что случилось. Все успели устать, перетирая сплетни по двадцатому разу и устав придумывать новые, ожидая возвращения человека. Как людям нечего делать, ожидание тянется еще тягостней и невыносимее. Время казалось тоже остановилось. Ну, вот человек вернулся и сказал, что ничего не понял, так как не знает кантонского диалекта.

Вот так дела! Он размахивал руками, оправдывался, что пытался пробиться в храм, стучал в ворота, извещал о прибытии принцессы, объясняя, что негоже принцессе делать остановку, когда цель вот она так близка, велел, чтобы процессию немедленно пропустили. Но ворота оказались глухи к крикам, приказами мольбам всех жаждущих внутрь попасть. Вернее ответили, но непонятно.

И сколько ждать еще неизвестно. И выяснить, что произошло в храме пока не удавалось. Но что-то явно произошло. Несколько людей зашептались рядом, что в храме произошло нечто страшное, выходящее из ряда вон, что-то настолько опасное, что монахи закрылись и объявили, что никого не впустят – им нужно время. Месячное бдение предполагало, что монахи будут обязаны денно и нощно молиться, чтобы очиститься от произошедшего.

Что же случилось?

А на утро стало ясно.

Посланник в час Кролика принес прошение от хоу[12], в котором было указано, что наместник извещен о том, что императорский цензор прибыл и работает в архиве и настоятельно просит подняться к Храму Белого Будды для расследования святотатства, которое может обернуться политическим расколом и даже войной! Произошедшее в храме Розовых Облаков так испугало наместника, что он боится императорского гнева, что Император в случае бездействия может лишиться своей должности. Хоу был недавно назначен и не знает, как решить это дело, ведь у него не было опыта в подобных делах. Поэтому он привлекает чиновника из дворца, обладающего знаниями и опытом по весьма непростым делам, прошлого.

Цензор был не против привлечения его к новому делу – пыльный архив опостылел и где-то в печенке отзывался тоскливой болью, ведь никаких ниточек к растраченной казне он не находил. Гуан Шэн Мин даже лично растер тушь и написал ответ, что поднимется в гору на самых быстрых лошадях и незамедлительно займется расследованием. Вообщем, поможет чем сможет. Заодно развеется и отвлечется от однообразной работы.

– Кажется, у нас появилась настоящая работа! – радостно объявил цензор для своей команды, воодушевившись совершением очередного странного преступления.

Три пары глаз обратились к нему с одинаково тяжелым взглядом.

Лишь один цензор был рад. Гнетущая тишина не разделяла его восторгов по этому поводу. Что ж… нужно во всем пытаться искать приятное, иначе вся жизнь это – только страдания. Кажется, все ждали от него иного известия, но помочь со свитками и бумагами не спешили.

– Зато у нас появилась возможность полюбоваться прекрасными горными видами! – исправился он, добавив заинтересованности, чтобы его помощники начали готовиться к отъезду и собирать вещи. Заставить этих тунеядцев работать – надо еще постараться. Кажется, лишь серебро да золото поможет другим обрести настоящую мотивацию. Крайне запущенный и тяжелый случай. Эти люди неисправимы.

Наместник избавил его от хлопот он уже послал весть через сигнальные башни императору о произошедшем. Но попросил цензора присылать доклады. Цензор обязуется присылать еженедельные сообщения о ходе следствия, выяснить причину произошедшего конфликта и лично доложить императору о деле, как только всё выяснит.

Теперь можно было не сомневаться, что знания, полученные ночью, помогут ему понять, что происходит там, куда они отправятся.

Впрочем, дальнейшие события закрутятся, превращая его жизнь в туго натянутую тетиву, готовую пустить стрелу в полет. В одном лишь не приходилось больше сомневаться – скучно точно больше не будет!

Вот только кто мог бы предположить, что «даже выпущенные стрелы могут быть пойманы и вернуться в полет».[13]

Прошло полдня. Процессия не сдвинулась с места, слуги расседлали коней, позволив им пастись. На месте остановки принцессы не было подозрительных людей, всех разогнали выше или ниже по дороге, охрана рассредоточилась по периметру, наблюдая дорогу со всех сторон, максимально охватывая дальность и чистоту обзора территории. Охрана принцессы старательно разогнала всех чужих.

Прошло несколько дней. Все сплетни быстро надоели. Дни начали тянуться мучительно медленно.

Кругом начались беспорядки. Особенно было шумно на возвышении у подножия храма. Те, что дошли возмущенно ломились в храм, били в главные ворота, грозясь, если их не пустят – пожаловаться императору. Но все бес толку. Стены и двери храмы оставались тихими и безучастными ко всему мирскому.

Позади послышались удары в гонг. Принцесса с любопытством выглянула. Кто это стремиться попасть к храму быстрее ее первостепенной важности поездки? Это непростительно. Сию ощутила обиду. Ее служанка, заметив интерес своей госпожи, начала отсчет. Дело в том, что количество ударов в барабан (или гонг) указывало на ранг чиновника. Более низкий государственный чиновник должен был остановиться и уступить дорогу для любого вышестоящего должностного лица. Количество ударов означало ранг. Принцесса тоже считала, только про себя, не вслух.

Слуга, также ехавший верхом на осле приближался к делегации принцессы и громко периодически объявлял:

– Освободите дорогу! Дайте проехать! Едет чиновник!

В итоге служанка насчитала девять раз. Девять драконов! Но со следующим заходом принцесса перепроверила, она не могла ошибиться – ударили точно девять раз!

– Сюда едет чиновник! Освободить путь! – выкрикнул снова невысокий толстый слуга, подкрепляя свои слова, делом – после промедления снова начал палочкой отбивать девять раз.

И вот всадники поравнялись с паланкином принцессы. Охрана принцессы стояла по обоим сторонам и строго несла службу. Золотые одежды из тяжелой парчи одного из всадников насторожили и привлекли внимание. Не стерпев любопытства, Ланфэн попросила свою служанку разузнать, кто приехал.

Пока что стражники обменялись репликами со слугой и поделились тем немногим, что было известно им самим. Они как раз поднимались в гору, как внезапно храм Белого Будды оказался закрыт на месячное бдение без предупреждений и объяснений. Прошло уже восемь дней, сегодня девятый.

Заскучать принцесса не успела, но от волнения и нетерпения сгрызла ногти на одной руке. Служанка вернулась крайне быстро – принцесса могла наблюдать, как она говорила с одной женщиной – она восседала верхом на гнедой кобылке, за спиной у нее висел меч, спрятанный в ножнах. Интересно, каким искусством фехтования она владела – ведь так редко встретишь воительницу-женщину!

– Господин просил передать Вам это, – служанка протянула вещь, но принцесса даже не взглянула на свернутый свиток. – Испросила о встречи с Вами, но только с глазу на глаз. Дадите ли Вы такое разрешение? Вообще стоит ли в вашем положении вести беседы с незнакомцами? Если он поднимается сюда – это повредит вашей репутации.

И то верно. Что за непозволительные вольности этот, непонятно откуда взявшийся чиновник хочет допустить?

– Так передай этому господину, что это повредит моей репутации. Пусть придет сам, и представиться, как полагается, а я уж решу – стоит ли мне видеться с ним или нет.

– Есть, госпожа.

Он еще не увидел эту женщину, но он был уверен, что она создаст в будущем определенные проблемы. Он не мог вынести мысль, что ему снова придется переоденется женщиной. О, ужас! А как иначе проникнуть в паланкин принцессы?

И тогда его слуга Ван Эр снова будет шутить.

–Тебе той дай повод переодеться в женщину!

Представив сию картину, его аж передернуло от отвращения.

Нет, больше никогда впредь он не опуститься до подобного маскарада, пусть и кардинально меняющего внешность!

Мало того, так еще его две женщины чуть его не опозорили – чуть не поссорились из-за такой глупости, так громко спорили, кто из них двоих должен пойти и передать еще одно сообщение принцессе. Как-будто нельзя было спокойно и мирно уладить этот вопрос! Теперь они обе ворчали и тихо переругивались между собой, хотя он сказал им уняться, ведь споры неуместны и в них отсутствует здравый смысл.

Чиновник подъехал ближе и принцесса наконец-то смогла увидеть сквозь отодвинутую занавесь и увидела как он перекидывает ногу через седлу и спрыгивает на землю, передавая поводья своему слуге, а сам поправляя верхнюю накидку направляется к паланкину для официального приветствия. Теперь стало еще лучше видно. Им оказался достаточно высокий господин со стройным телосложением, но лицо чиновника было скрыто за раскрытым веером с изящным рисунком гор и рек. Голову его украшал церемониальный убор – бархатная шапочка с павлиньим пером с тремя глазками – знак отличия. Одет он был в традиционное ханьфу[14] сиреневого оттенка с синими рукавами. Такие носили государственные чиновники, но сверху на нем была накинута та самая желто-золотистая шелковая накидка из тяжелой ткани, являющаяся еще одной привилегией, оказанной управленцам за большие заслуги перед государством. Обычно только царская семья имела право носить желтый цвет в одежде. Но и еще высокопоставленные чиновники удостаивались подобной чести – им было позволено носить эти желтые шелковые одежды в официальных церемониях при дворе в присутствии императора.

Мужчина сложил руки и поклонился перед паланкином. Ее служанка отодвинула занавесь и отошла на несколько шагов в сторону, чтобы соблюсти приватность разговора.

Зашедший мужчина быстро сориентировался и сел напротив и протянул ей пайдзу из белого нефрита с изумрудного цвета кисточкой.

Принцесса ахнула и испуганно приложила руку ко рту.

Что она натворила!? Как она могла забыть про суд цензората…

Так грубо отнестись к суду цензоров, который заведовал правосудием, следил за осуществлением наказаний, контролировал работу должностных лиц вплоть до самого императора! Что делать если ее обвинят в непочтительности?! Как она сможет оправдаться перед отцом? Вот стыдобища то…

От волнения ее сердце застучало чаще, а кровь прилила к щекам и ушам, да так что они запылали. Ланфэн пыталась унять смущающее ее беспокойство.

Чиновник опустил веер и сложил его, положив себе на колени. Один его глаз был обычный темно-карий, почти черного цвета и смотрел на нее, а второй был неподвижный в обрамлении красных сосудов и имел светло-зеленый цвет. Этот цвет напомнил принцессе воды мутного пруда, обильно заросшего цветущими лотосами во дворце Пагоды Вечного Счастья, что в столице Хань городе Чанъане.

Вблизи цензор оказался таким… поразительным, что ее сердце начало болеть и томиться от совершенно другой тоски…

Мужчина склонил голову перед принцессой:

– Простите, госпожа, что беспокою Вас, но дело неотложное и весьма деликатное… – от легкого волнения цензор облизнул нижнюю губу, ожидая разрешения принцессы продолжить.

– Говорите прямо, что привело Вас ко мне.

– С Вашего позволения я буду откровенен. Мне до обидного пока известно лишь произошедшее событие, и не более…– цензор сделал волнующую паузу перед тем, как сказать главное. – Ваш будущий муж, посол и тайский принц оказался убит в Монастыре Розовых Облаков. И я прибыл сюда по просьбе Наместника Гуаньжоу. Он обещал прислать сюда подкрепление для Вашей защиты и устранения беспорядков, развернувшихся у стен храма. Кто-то был против заключения этого брака. Вам известно кто бы это мог быть?