Текст книги "Три ночи с лицемером или Stolen Car (СИ)"

Автор книги: Надежда Черпинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

16 Ночь третья

Знакомство с Эрихом порядком выбивает меня из колеи. Хотя, казалось бы, куда уж больше?

Я и так сегодня в полном раздрае. В голове назойливо стучит мысль, что всё скоро закончится. И это явно не способствует спокойствию и хорошему настроению.

А теперь я ещё и без конца прокручиваю наш разговор.

Нет, я не боюсь его угроз. Не думаю, что он действительно способен уничтожить физически мою сущность. Развоплотить, отправить обратно в Мир Бессмертных… вполне возможно. Но это и так меня скоро ожидает.

А это тело… это тело я в любом случае потеряю. Так какая разница с его помощью или без? Но, может быть, стоило хотя бы узнать, что там за идея у этого ведьмака?

Я горько усмехаюсь – не обманывайся, дружище, выхода нет! Ведь даже если Эрих действительно способен что-то сделать, то точно не ради меня-лицемера. Он хочет спасти этого смертного парня, Адама, о чём, кстати, сразу честно сообщил. А я, так или иначе, в пролёте.

И всё же… по дороге к нотариусу я несколько раз достаю из кармана чёрную визитку ведьмака и раз за разом снова прячу её обратно.

Потом я отвлекаюсь на текущие дела.

Нотариус, конечно, удивлён моей спешкой. Ещё бы! С чего это мужчине в самом расцвете сил так срочно понадобилось оформлять завещание?! Но мистер Макнолан не первый день занимается своим делом, всякого насмотрелся, а потому старается вести себя невозмутимо, спокойно, по-деловому.

Наконец, всё готово.

Я вновь сажусь в машину, глубоко вдыхаю сырой, бодрящий осенний воздух, льющийся в открытое окно. Он пахнет опавшей листвой, стылым туманом, приближающейся зимой и… обречённостью. И я с тоской думаю, что в этом воздухе не хватает запаха моря.

Может, позвать Онору и детей и поехать прямо сейчас на побережье? Конечно, уже поздно… Но вдруг нам повезёт, и мы успеем увидеть закат…

Я всегда стараюсь добраться до моря вмои три ночи.Но, кажется, в этот раз я нашёл нечто столь же прекрасное, как океан. Отвлёкся, и совсем забыл о своей любимой традиции. Пусть так…

Море вечно. Оно меня ещё дождётся.

По дороге домой заезжаю в цветочную лавку. Растерянно оглядываюсь, понимая, что тут можно бродить целый час, и просто спрашиваю, есть ли у них пионы. Я далёк от садоводства, но понимаю, что искать пионы в ноябре по меньшей мере странно…

Но чудо случается. У них не только есть пионы, они ещё и белоснежные.

Я забираю все – целую охапку, похожую на пушистое летнее облако… А как они благоухают!

Теперь можно и домой.

***

Меня встречает странная тишина. От неё по коже бегут неприятные зябкие мурашки. Я настороженно вхожу в гостиную, замираю на пороге…

Онора сидит на диванчике, спиной ко мне, понуро, словно кукла-марионетка, у которой оборвались нити. Телевизор работает, на его экране что-то мелькает, но я не обращаю на это внимание, как и она сама. Звук выключен. И, кажется, что и сама Нора будто отключилась от пространства вокруг.

– Нора… что случилось? – я бросаю букет на журнальный столик, опускаюсь на пол у её ног, встревоженно заглядываю в лицо.

Она протягивает мне телефон, который держит в руках. Я его даже не замечаю сначала.

С минуту я молча смотрю на видео, которое повторяется по кругу, и никак не могу взять в толк – что это, кто это, и зачем жена мне это показывает.

А потом… узнаю себя.

– Это сегодня обошло все соцсети и новостные каналы в городе. И, наверное… не только в городе, – глухо произносит Онора. – Ты теперь звезда, Адам! Поздравляю!

Я поднимаю глаза, но горло перехватывает… Я не знаю, что сказать.

И всё-таки пытаюсь:

– Нора… послушай… я

– Не надо, Адам! Не надо! Мне не нужны твои оправдания. Ничего не хочу слышать! – качает она головой, устало и обречённо. – Я знаю, что ты мне изменяешь. Давно знаю. Но… я… всё надеялась на что-то. Ждала, что ты вспомнишь про совесть, образумишься, поймешь, что так жить нельзя… Думала, у нас ещё есть шанс. Вчера… я почти поверила в это – в то, что у нас ещё всё может быть снова. А сегодня… Господи, какая я дура! Нужно было давно подать на развод.

Мне так больно и жутко смотреть на неё такую. Кажется, что из меня выдирают внутренности. И я снова бормочу, с трудом справляясь с собственным одеревеневшем языком:

– Нора… прости меня!

– Я прощала, Адам. Прощала, пока это касалось только нас с тобой, – она качает головой. – А теперь… Ты опозорил нас на весь город. Но на соседей мне наплевать. А вот на моих детей нет. Ты подумал, что их ждёт в школе? А о том, как мне теперь смотреть в глаза моему отцу? Ты думал об этом, когда пьяный в стельку лапал свою шлюху, кривляясь на камеру?

– Нора…

– Уходи! Просто уходи, Адам! Я уже позвонила адвокату. Развода не избежать. Поэтому просто уходи сейчас! Пожалуйста…

– Послушай меня, прошу, просто послушай! – я ловлю её руку, но она отдёргивает её, будто моя ладонь – это ядовитая змея или какое-нибудь гадкое создание.

– Онора, просто послушай! Мне очень жаль, Нора! Мне чертовски жаль!

Глаза её блестят, но она не позволяет слезам сорваться с ресниц.

– Слишком поздно, Адам!

– Я знаю, Нора, знаю, что поздно. Вот поэтому… мне так жаль! Жаль, что я уже ничего не могу исправить! А мне очень хочется!

Задыхаясь от боли, я торопливо высекаю слова, как искры. Мне страшно, что она не позволит мне сказать всё, что я должен произнести сейчас. Потому что второго шанса у меня уже не будет, не будет никогда.

– Прости за то, что я сделал с нами! Я это говорю не для того, чтобы ты меня обратно приняла. Я знаю, что назад пути нет. Просто… ты не представляешь, как я себя ненавижу за всё это. За то, что довёл до такого. Нора, я таким идиотом был! И я… я только вчера это понял. Знаю, ты не поверишь. Но я всё равно скажу. Может, потом… ты вспомнишь мои слова… Я только вчера всё понял! Понял, какая я сволочь! Понял, как я тебя люблю! Понял, что отдал бы всё, чтобы исправить свои косяки, чтобы сделать тебя счастливой! Жаль… что я уже ничего этого сделать не смогу. Просто знай… Я очень люблю тебя! Тебя, и Лил, и Кирана! Это правда. Я люблю тебя!

Она судорожно вздохнула и сказала почти те же слова, что я уже слышала в свой первый рассвет от Иты:

– И я люблю тебя, Адам! Очень люблю. Но сейчас уходи! Уходи!

Я молча встал и вышел, оставив на столике охапку белых пионов.

До последнего ждал, что она позовёт, но Онора не окликнула и не пошла следом.

***

17 Ночь третья

Я еду по ночному городу. Еду на той самой машине, которую украл в Самайн. На машине, с которой всё началось.

Еду неторопливо, смотрю на жёлтые фонари, на уже потрёпанные и потерявшие свой пафосный вид праздничные украшения. Ещё два-три дня, и они станут никому не нужны, сыграют свою роль и отправляется в мусорные баки. От них просто избавятся за ненадобностью.

Я еду, открыв окна, глубоко вдыхая ледяной ноябрьский воздух, подставляя лицо ветру.

Играет Стинг. «Stolen Сar»… Мне нравится. Нравится добивать себя этой песней.

С неё ведь тоже всё началось. Так пусть ей и закончится.

Я кручу эту композицию по кругу, наверное, уже в двадцатый раз, словно это какая-то изощрённая пытка. Мне хочется выть. Эта чертова песня разрывает мне душу в клочья.

Твою ж! А ведь три ночи назад я даже не знал, что она у меня есть – эта чёртова душа.

С усмешкой думаю, что мне удалось прожить целую жизнь за эти три ночи, целую жизнь со всеми её причудами и выкрутасами, взлётами в небеса и падениями на самое дно.

Сначала была безбашенная юность – с клубами, девочками, алкоголем и драками. Необузданное веселье и полное безразличие к окружающему миру.

Потом пришла серьёзная, спокойная зрелость. Осознание, что в этом мире ценно, за что стоит держаться. Счастье любви, радость отцовства, наслаждение возможностью о ком-то заботиться – у меня всё это было, я пережил всё это. Я всё успел.

Успел даже докатиться до кризиса среднего возраста и испортить жизнь и себе, и жене…

Да, у меня на это было всего две ночи… Но я успел.

И, чёрт возьми, у меня была отличная жизнь!

Короткая, как вздох, но мне она нравилась.

А сегодня… она подошла к концу. Как говорится, старость подкралась незаметно.

Всё в этом мире меняется, всё движется, всё рождается и умирает. Исчезает бесследно, но уходит, чтобы вернуться снова… Как я возвращаюсь каждый год.

Сегодня я чувствую себя стариком – безгранично уставшим и разбитым жизнью. Даже эта возня с документами и завещанием… Сидя у нотариуса, я напоминал себе дряхлого деда. Я всё подготовил для своего ухода. Как обычно это делают пожилые люди.

А теперь я отправляюсь на свидание со Смертью в абсолютном одиночестве. Так всегда и бывает. Даже если у человека есть родня или друзья… Они все остаются где-то там, далеко.

А Смерть приходится встречать одному, лицом к лицу, только ты и Она.

Мне не страшно. Я жалею лишь о том, что не успел исправить то, что успел натворить.

Со смешком понимаю, что грани стёрлись окончательно – для меня уже нет разницы, кто учудил все эти подлости я-Адам или я-лицемер… Да и какая теперь разница?

Я хотел примерить чужую жизнь лишь на три ночи… Но, кажется, эта самая чужая жизнь присвоила меня самого.

Время близится к полуночи… Я чувствую… Уже скоро…

Останавливаюсь у заправки, покупаю кофе. Делаю глоток. Горячий терпкий напиток обжигает нёбо.

Бросаю машину, в которой так и продолжает издеваться надо мной Стинг.

Насвистывая его «Stolen Сar» я торопливо спускаюсь на набережную. Грею руки о горячий бумажный стаканчик.

Огни города отражаются в чёрной, как нефть, воде, дрожат и танцуют на почти идеально-гладкой поверхности реки.

Я осматриваюсь…

Может, стоит подняться вон туда, на пирс? Когда меня не станет, безвольное тело рухнет прямо в воду, и его унесёт течением. Пройдёт ещё много времени, прежде чем меня случайно найдут. А, значит, Онора получит отсрочку и не сразу узнает о моей кончине.

От воды тянет холодом и сыростью. Поёжившись, я отметаю эту идею.

Нет, это глупость! Что будет с Онорой, когда меня выловят из реки? Вдруг она решит, что я сделал это специально, из-за неё. И будет моя жена винить себя до конца своих дней. Этого ещё не хватало!

Лучше присяду вот тут на берегу, полюбуюсь на тёмные ленивые воды и подожду Костлявую.

Здесь меня и найдут утром. А потом, как обычно, всё спишут на сердечный приступ или ещё какую-нибудь опасную дрянь с летальным исходом.

Я усаживаюсь прямо на холодные камни, одним большим глотком допиваю остатки кофе и сминаю в руках пустой стаканчик.

***

Я слышу позади справа тихий шорох гальки.

– Ну… вот и смерть моя пожаловала… – усмехаюсь сквозь зубы.

И тут же улавливаю ещё чьи-то шаги – только на этот раз слева.

Вот это внезапно. Удивлённо поворачиваю голову.

Эрих. Это вполне ожидаемо. Я даже в темноте легко его узнаю.

Смотрю, кто там подкрадывается с другой стороны…

Да уж, эти три ночи были богаты на странные встречи! Под занавес мне только фейри не хватало.

Худощавого рыжего незнакомца на первый взгляд можно принять за человека, если не умеет смотреть так, как умею я. Он отсвечивает золотом, как любой из Дивного Народа Дини Ши, но в то же время… совсем иначе. Сначала ничего не понимаю.

А потом до меня доходит, что это полукровка – наполовину смертный, наполовину сид. Вспоминаю, что слышал как-то сплетни об Отступнике, мальчишке, который вырос среди людей и перешёл на сторону ведьмака.

Кажется, меня взяли в кольцо…

Я снова поворачиваюсь к Эриху – он уже подошёл совсем близко.

– Что? Решил позвать подмогу? Думаешь, у самого силёнок не хватит прикончить одного жалкоголицемера?

– Убить я тебя и один могу… – хмуро отзывается Эрих.

– Мы хотим помочь… – добавляет Рыжий.

Я скептически кривлюсь.

– Что ты решил? – уточняет ведьмак.

– Какая разница, что я решил? – меня так и тянет вспылить. – Я же сказал, что всё это бесполезно…

– Ты сказал, что дело в энергии… В том, что ты непроизвольно высасываешь человека, когда уходишь из тела… – Эрих присаживается рядом.

– Я могу с тобой поделиться… – по другую сторону от меня оказывается полукровка.

– Что? – недоверчиво переспрашиваю я.

– Я попробую отдать тебе часть своей силы, поделюсь энергией, поддержу магией фейри в момент перехода, – невозмутимо поясняет Рыжий. – Не знаю, сработает ли… Мы такого раньше не делали. Но я надеюсь, что выйдет. И ты уйдешь легко, а этот парень, – он указывает на меня, – останется на своём месте.

– Вы чокнутые! – ошарашенно качаю я головой.

– Есть немного, – ухмыляется Эрих.

– А если это тебя убьёт? – снова смотрю на рыжего полукровку.

– Ты меня недооцениваешь, парень! – в глазах Отступника горят лукавые огоньки.

Я задумчиво смотрю сначала на одного, потом на другого, и пожимаю плечами.

– Валяйте! Мне терять уже нечего…

***

Время внезапно застывает. Все эти ночи и дни я чувствовал, как оно неслось галопом. А сейчас, в ожидании, оно словно остановливается. Я нервно жду, когда же начнётся…

Настраиваю себя на то, что готов добровольно отдать это тело обратно хозяину, пытаюсь унять внутреннюю дрожь, убедить себя, что всё получится…

Но когда меня начинает ломать и, кажется, выворачивать наизнанку, все эти благостные мысли моментально выветриваются из головы.

Я бьюсь в конвульсиях, ору от боли и отчаяния, яростно пытаюсь вырваться из рук вцепившегося в меня полукровки.

– Нет, нет, не хочу! Я не хочу уходить! Не хочу! – вою я, потеряв и разум, и самообладание, и облик.

Эрих наваливается мне на плечи, вжимает в мокрые холодные камни. Я беснуюсь и брыкаюсь, в бесполезной попытке отсрочить неизбежное. От дикой боли темнеет в глазах. Кажется, впервые уход из этого мира проходит для меня так тяжело и мучительно.

Почти угасающим сознанием отмечаю, как рыжий полукровка одной рукой стискивает мне горло, а другой давит на грудь, словно собирается делать массаж сердца.

Я хриплю что-то нечеловеческим голосом. Но меня никто не слушает.

А Рыжий вдруг вспыхивает золотым ещё ярче. Солнечные узоры распускаются на сияющей коже, словно по венам у этого парнишки течёт расплавленный драгоценный металл. Я чувствую, как сжимающая мою шею рука превращается в когтистую лапу.

Мощный янтарно-жёлтый свет потоком стекает с его хищных ладоней, бьёт лучами из тонких пальцев, проникает мне под кожу, наполняет изнутри.

И невыносимая боль отступает. Сразу становится легче. Меня всё ещё ломает и крутит, но уже почти терпимо.

Чудится, что какие-то крохотные, невидимые, но могущественные существа растаскивают меня сейчас на клеточки и атомы.

На один короткий миг я рассыпаюсь на осколки. Чтобы через мгновение, показавшееся вечностью, опять собраться воедино и утонуть в сияющем золотом облаке.

***

Эпилог

– Твою ж! Не вышло, что ли? Шон, он что…

– Да нет… Отключился просто… Живой! Подожди…

От увесистой оплеухи голова Адама мотнулась, зато сразу вернулось сознание. Ну, или почти вернулось… Мужчина открыл глаза, но выглядел не очень адекватно.

Адам О’Нил подскочил и сел, хватая воздух ртом, потерянно огляделся по сторонам, сначала прижал руку к сердцу, потом стал цепляться за мужчин, склонившихся над ним.

В конце концов, взгляд его стал более осмысленным, но всё ещё потрясённым.

Адам ещё раз медленно оглядел себя, ощупал, потом, сглотнув, поднял глаза на охотников и дрожащим голосом уточнил:

– Я… жив?

– Жив, жив, – кивнул без улыбки Эрих.

– Господи! Я жив! Спасибо, спасибо вам!

Адам неожиданно припал к Эриху, опешившему от такой бурной сентиментальности, и разрыдался, уткнувшись ему плечо.

– Эй, эй… полегче… – ведьмак слегка брезгливо отстранил от себя рыдавшего беднягу. – Всё позади. Успокойся! Давай… поднимайся, приходи в себя и ступай домой!

– Да… да… конечно! Простите, я… – Адам несколько раз глубоко вздохнул, потряс головой и поднялся. – Я… пойду… Спасибо вам огромное! Спасибо! Вы… Я…

Он по очереди поймал руку Эриха, потом Шона, крепко пожал и, развернувшись, побрёл прочь с набережной.

Мужчины смотрели, как он уходит, слегка пошатываясь – ноги О’Нила пока держали плохо.

– Эй… Адам! – крикнул ему издали Эрих. – Смотри там… – больше так не шали!

О’Нил приостановился, оглянулся, поднял руку и махнул на прощание.

– Надеюсь, мы не зря дали ему второй шанс…

– Сам знаешь, люди всё-таки меняются, – покосившись на него, рассудил Шон. – Только повод должен быть очень и очень серьёзный.

– Куда уж серьёзнее, – ухмыльнулся ведьмак. – Хорошо, что всё получилось. Если бы не ты… Слушай… я только не понял, что стало слицемером? За всем этим прозевал момент, когда он покинул тело. Надеюсь, с ним тоже всё в порядке. Ты видел, как он ушёл?

– Нет… я… тоже этого не видел, – глядя вслед О’Нилу, усмехнулся Рыжий.

Тот уже сел в машину. Моргнули ослепительно фары, и Адам исчез в ночи.

– То есть… Шон! – Эрих вцепился в плечо друга. – Ты хочешь сказать, что…

– Ну… что-то пошло не так… – усмехнувшись, невозмутимо пожал плечами полукровка. – Я же не гарантировал результат. В первый раз всё бывает. Похоже, вышла небольшая накладка… Побочный эффект.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Причем, когда он уже укатил…

– Да брось! Мы сделали всё, что могли. Ты же хотел спасти человека – ты его и спас. Хотел, чтобылицемерперестал убивать – похоже, он больше это делать не будет. А дальше… пусть сами между собой разбираются! Когда кто-то так сильно жаждет остаться… наверное, он тоже имеет право получить свой шанс. Договорятся, как-нибудь, я думаю…

– Надеюсь.

– Пойдём лучше отметим наш успех полночным ужином, – подмигнул Шон. – Этот О’Нил из меня столько энергии выпил, что я сейчас свинью целиком съесть готов…

***

На пороге собственного дома Адам остановился, достал телефон и набрал жену.

– Онора… прости, что разбудил! Что? Не спишь? Ты… можешь спуститься вниз? Да. Сейчас. Я уже здесь. Жду тебя на террасе.

Она появилась минуты через три. Запахнувшись в уютный махровый халат, пригладила волосы и скрестила руки на груди.

Похоже, вообще ещё не спала. Глаза, конечно, немного покраснели, но это, скорее, от слёз.

Встревоженно нахмурившись, Онора окинула его быстрым взглядом:

– Господи, Адам! Что случилось?

– Нам надо поговорить… – сглотнув, начал он.

– Сейчас? Ночью? – Нора осмотрела его ещё раз, явно выискивая признаки алкогольного опьянения. – Поздно, Адам… Уже поздно.

Фраза прозвучала так двояко и безнадёжно, что они оба замолчали на минуту, глядя друг другу в глаза.

Но Адам отступать не собирался. Ему нужен был ещё один разговор, независимо от того, что Нора имела в виду – неурочный час или то, что будущего для них больше нет.

– Нора, дай мне ещё один шанс! – он шагнул к ней ближе, не отводя взгляд. – Пожалуйста! Я тебя очень прошу! Я обещаю, что я всё исправлю. Всё будет по-другому.

– Звучит слишком хорошо, чтобы я этому поверила, – тяжело вздохнула она. – Адам, извини, но я слишком устала, чтобы сейчас выслушивать твои сказки…

– Это не сказки… Нора! – она хотела уйти обратно в дом, но Адам поймал её руку. – Всё действительно изменилось, и я… я тоже… Знаешь, я сегодня чуть не умер. Должен был умереть… Только чудом выжил, и у меня…

– Что? Что ты собирался? – испуганно ахнула она.

– Нет, нет, ты не так поняла! Не пугайся! Всё в порядке, всё уже позади, – он не удержался, провел рукой по её шелковистым распущенным волосам. – Я не собирался ничего с собой делать, не думай! Просто… Неважно, слишком долго и сложно объяснять. Я это сейчас сказал, не для того чтобы тебя напугать или разжалобить. Я просто хочу, чтобы ты поняла. Когда я сегодня оказался в одном шаге от… Я просто осознал, что всё, это конец! Больше ничего не будет. Меня больше не будет. Нас больше не будет. Ничего вообще не будет… – Адам растерянно развёл руками и судорожно вздохнул. – И я всё понял, Нора. Я сразу всё понял. Я больше не хочу жить так, как жил. Я обещаю, что больше тебя не обижу. Я всё исправлю. Только позволь! Нора, я не прошу меня простить! Я понимаю, всё, что я натворил, вот так за одну ночь не забыть… Просто дай мне шанс, хотя бы один шанс!

С минуту она смотрела на него – устало, задумчиво, горько…

– Давай завтра поговорим об этом! О шансах, попытках, изменах, ошибках… Мы оба во многом были неправы. Всё завтра, Адам… А пока… заходи уже в дом, не стой у порога! Тебе надо умыться и выспаться. Не будешь же ты до утра тут на крыльце сидеть…

– Спасибо, Нора! Спасибо!

– Я ничего не обещаю, – сурово предостерегла она. – Я тебя не простила. Шанс – это только шанс.

***

В ванной комнате Адам несколько раз сполоснул лицо холодной водой и пристально вгляделся в зеркало.

Смотреть на своё отражение до сих пор было немного страшно. Всё чудилось, нечто чуждое и враждебное в собственном взгляде.

Всё, что случилось, до сих пор не укладывалось в голове. Но самое главное он уяснил чётко – ему дали ещё один шанс, и за него нужно держаться крепко, обеими руками.

Третьего не дадут точно…

Он смотрел на своё отражение, отражение смотрело на него.

И вдруг…

О’Нил отшатнулся в ужасе. Почудилось, что отражение ему лукаво подмигнуло. Ноги подкосились, он чудом удержался, вцепившись в край раковины.

Адам, который смотрел на него из зеркала, ухмыльнулся:

– Да, да, дружище, я всё ещё здесь, рядом… Похоже, мы теперь с тобой неразлучны. Всё твоё – моё, всё моё – твоё. Так что… будь добр, хорошо заботься обо всём, что нам с тобой дорого! Ты дал обещание, Адам. Я всё слышал. Так вот… не забывай о том, что пообещал! У тебя ровно год, дружище, год на то, чтобы всё исправить. А я буду за тобой присматривать… От меня ничего не скроется, ведь я теперь часть тебя. Я чувствую всё, что ты чувствуешь, я слышу всё, что ты говоришь, я знаю всё, что ты думаешь. И если мне не понравится то, что ты будешь делать с нашей жизнью… В следующий Самайн я просто доведу начатое до конца, и ты исчезнешь навсегда. А я останусь. Здесь, в твоём теле, в твоей жизни. Навсегда. Так что… веди себя хорошо, дружище!

Ухмылка отражения внезапно стала вполне себе дружелюбной улыбкой.

– Но я уверен, что вместе мы справимся, Адам! Тебе понравится эта новая жизнь. Обещаю! Не зря же нам дали шанс…

Конец