Текст книги "Сказки Мухи Жужжалки"

Автор книги: Надежда Белякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Господи! Да что же это делается?!! – воскликнул потрясенный Ваня, увидев, как неведомой силой Белую Верблюдицу вихрем над землей подняло и завертело в каком-то звездном сиянии. Он бросился к ней на помощь, но тут вдруг земля пуще прежнего содрогнулась. И вся разломами пошла. И так же внезапно всё стихло. А в разломах тех что-то заблистало. Присмотрелся Ваня, отчего сверкание это исходило, и ахнул. Потому понял:

– Да это же сундуки из земли показались! А что ж это в них? Никак золото?! Ух ты! Клады бесценные, а от сверкания камней драгоценных, от их ослепительного блеска аж в глазах рябит! Тьфу ты ну ты! Жужжалка! Твоя, что ль, работа?! Но не до чар купеческих нам сейчас! – прикрикнул в сердцах Ваня, раздосадованный тем, что нигде не видит Белую Верблюдицу. И тут вдруг он увидел девушку и обрадовался, что сможет расспросить её:

– Ой! Девушка, здрасьте! А Вы тут откуда будете? Верблюдицу здесь, белую такую, красивую, не видали? А? – спросил Ваня у бог весть откуда появившейся здесь девушки-красавицы. – А что Вы всё улыбаетесь? Ба!!! Да это ты и есть – девушка расколдованная??? И стоишь на том самом месте, где до этого светопреставления Белая Верблюдица встала. Славная девушка! Грех было бы такой красавице в верблюдицах век маяться! А хорошо, что мы тебя расколдовали!!! – обрадовался Ваня, любуясь этой красавицей.

– Узнал? Да?! Это – я! А эти сундуки, богатством битком набитые, Ванюша, не чары мухи Жужжалки вовсе. Это богатство самое настоящее. Это купцы всё это для сохранности здесь в саду по ночам подальше от людских глаз закапывали. Но чары их злодейские с такой силой с меня спадали, что аж земля содрогнулась. Вот богатство их и открылось. Но ты, как я вижу, опечален чем– то? – с тревогой в голосе спросила красавица, глядя на Ивана.

– Да как же мне не печалиться? Я тебя от всего сердца расколдовывал-расколдовывал. Что таиться, душой к тебе прикипел. Думал и мечтал: «Вот станешь девушкой, и уж тогда я, честь по чести, посватаюсь к тебе. Повезу с мамонькой своей знакомить». Пусть ты и Верблюдица с виду, а чувствую, нрава ты доброго, сердечного. А это ж дороже всех кладов потаенных! – попытался объяснить свое чувство Ваня. Девушка опечалилась и задумалась над услышанным.

– Не понимаю я тебя, Ваня. Что же, я тебе верблюдицей милее была, что ли? Или передумал, не нравлюсь тебе? – печально поникнув головой, спросила девушка.

– Да нет же! Просто не ровня я теперь тебе, девушке богатой! У тебя вон какие богатства под ногами. Ты теперь завидная невеста. А я гол как сокол! Так что, чувствую, пора мне откланяться. Вот только помогу тебе собрать все это роскошество, – ответил Ваня, собирая с земли запылённые драгоценности.

– Брось. Зачем мне все это? Чужое оно, – раздосадованно остановила его девушка.

– Как чужое?!! А за все твои мытарства, пока в верблюдицах маялась, когда тяжести с базара на базар перетаскивала, кто заплатит? А слёзы горькие твои были? Аль чужие? – возразил ей Ваня. К счастью, тут в их спор вмешалась верная подруга Жужжалка и не дала ни Ване, ни красавице спор продолжить. И громко зажужжала: «Ж-ж-ж-ж!»

Так что вскоре отправились они обратно, в Ванину деревню. Ваня с большущим тюком несметного богатства на плечах шёл впереди. А следом за ним избранница его, смотрящая на спасителя своего, Ванюшу, такими глазами – ох! Нежными, влюбленными. Летящая над ними муха Жужжалка песенки и сказки всё жужжала. Так скоро ли, долго ли, но вернулись они в родную Ванину деревню. Мамоньке невеста Ванюшина сразу по сердцу пришлась. А свадьба была!!! Весёлая! Сколько народу гуляло-веселилось! Многие годы потом вспоминали и внукам рассказывали. И муха Жужжалка при них неотлучно! Бывало, всей деревней заслушивались мы ее сказками. Полюбились сказки Жужжалкины, прижились. Их и теперь у нас детям малым сказывают. Но давно это было, теперь разве вспомнишь, какие сказки – её, а какие – нет!

Злыдень

Было ль? Не было? Что зря голову ломать? Нужно сказку начинать! А там видно будет, чем дело кончится.

И с чего же это всё закрутилось-завертелось?.. Но – все по порядку! Сосед мой, из наших, из деревенских, – Илья, парень был славный. Что ни посадит, что ни посеёт, все растет. Цветёт – глаз радуется! И за какую работу ни возьмётся – все ладно получается. Любо-дорого посмотреть! Но однажды случилась же с парнем однажды такая канитель! Как в сказку попал: чем дальше, тем страшней.

Ох, как досаждали нам в ту пору стражники царские! Житья от них не стало. Всё кошечку царскую ловили. По всему царству-государству. По деревням, садам и огородам бегали, по погребам да закромам лазали. И всё, что под руку подворачивалось, прихватывали, пока искали кошечку-беглянку, царскую любимицу по всему отечеству.

Где послышится то самое – «мяу!» – так вскоре и стражники бегут и все, что не успели люди припрятать, ручищами своими загребущими гребут. Так однажды и в нашей деревне раздалось – «мяу!» И тотчас земля загремела. Бегут стражнички, а за ними следом ни яблочка спелого на яблоне не остается, погреба опустошенные остаются, курятники опустевшие, словом – одно разорение за ними следом стелется. Стражник бежит – земля дрожит! Земля содрогается под их сапожищами коваными. И, сколько ни прихватывают, всё-то им мало. Однажды в злополучный день бежали стражники царские по нашей деревне. Стражники бегут, а навстречу им Илья вышел. Осмелел Илья – сосед наш. Парень он молодой. Вот и, набравшись смелости, спросил их:

– Что же это вы, стражнички царёвы, пока кошечку ловите, нас разоряете?

Но стражнички царёвы всегда найдут, что ответить:

– А что делать? Больно шустрая кошечка царская. Только мы, стражники царевы, изловим её да во дворец на радость царю доставим, так она вскоре опять в бега. А царь-батюшка в грусть-печаль ударяется. И от государственных дел отвлекается. И потому-то себя не щадим! И всю-то державу, день ли, ночь ли, прочесываем, стараемся! Службу государственной важности исполняем.

Но Илья прямо разошёлся в тот день. Осмелел и стал возражать стражникам:

– А нам от ваших стараний только хлопот прибавляется! Огороды да поля вытоптаны! Курятники, закрома пустеют на глазах! И так из года в год!

А ведь чистую правду сказал Илья. Только созреет что– нибудь, так тотчас топот, земля грохочет, стражники бегут следом за этим «мяу».

И уж яблочка спелого на ветке в саду не останется. И так всякий раз, когда проносятся стражники царевы. Да только толку от той смелости никакой, потому что за словом в карман стражники не лезут, на всё у них готов ответ.

Ну будет, будет! Служба у нас такая! Царскую волю исполняем. Любимицу царскую ловим. А ежели самую малость и позаимствовали, так только ради поддержания боевого духа! А это значит, что опять же, на благо всему царству все делаем!!!

И тут опять «мяу!» раздалось, где-то совсем рядом. И опять тотчас помчались стражники царские дальше, крикнув на бегу:

– Слыхали?! Не до разговора нам! Ать-два! Вперед! Кошечку царскую догонять!!!

Остался один-одинешенек Илья посреди деревни.

– Вот и опять убежали. Убежали! Ох! И надоело же все это! Сам изловлю эту беглянку и царю во дворец доставлю! – разозлился Илья. Уж мы, его соседи, как могли, отговаривали парня – бросить это дело:

– Брось ты это дело, Илья! Да, брось, Илья! Ты, парень, остынь! Тут дело не шутейное – со стражниками царскими тягаться! Пусть ловят ту кошку!

А Илья заупрямился:

– Пусть запирает царь-батюшка кошку свою во дворце покрепче! Коль царю жизнь без нее не мила!

А тут, как на грех, опять то самое мерзкое «мяу!» послышалось. И где-то совсем рядом. А мы-то уж знаем: значит, скоро и стражники к нам пожалуют. Уж слышен и грохот сапог, и тяжелое их дыхание. Тут Илья в сердцах и сказал:

– Пойду, выйду к ним, расспрошу, какая она из себя, эта кошечка? Может быть – увижу, поймаю и им отдам.

Как подошел Илья к стражникам, уважительно поклонился и говорит:

– Уважаемые стражнички! Хочу помочь вам кошечку царскую изловить!

– А какой корысти ради не в своё дело суёшься? Службу царскую нести нам мешаешь?! – изумились стражнички царёвы, с подозрением разглядывая нашего Илюшу.

– Да не помеха я вам вовсе! Только в помощь старания мои! – уверял их Илья.

– Да что тебе нужно? – недоумевали стражники.

– Чтобы описали вы мне, какая она из себя, эта кошечка? – спросил Илья.

– Ну, это можно. Да можно! Ну, слушай во все уши! – сказали ему стражники царёвы.

– И то верно, уж сколько лет ее ловлю, запамятовать стал… – призадумался один из стражников. Но стражники пошушукались между собой, и старший из них начал описывать приметы царской любимицы:

– Какая она? Хм! Но вспомнил! Белая она. Вся. Точно снег.

– Да нет же! Рыжая, точно огонь. И полосатая, – добавил другой.

– И что интересно, черна при этом, как смоль. От морды до хвоста, – вмешался самый младший из них.

– Кстати, о хвосте – пушистый, черный хвост! – торопливо перебил его старший.

– Ага! Точно! Весь в крапинку. Только уж очень облезлый хвост. Сама-то вся пушистая, а хвост – стыдоба одна.

– С левого бока бурые пятна, с правого – полосы. Но в целом – вся одного ровного окраса.

– Одно плохо: уж очень облезлая, точно шуба старая, молью траченная. Приглядишься – жалость одна!

– Да что ты говоришь? Ворс в палец толщиной! По хребту разводы. На морде пятнышки, что конопушки у девчушки.

– Одно ухо – рыжее!

– Другое – серое! А оба уха – черные… кажется.

– Глаза, что огоньки, – желтые в черной ночи!

– Но в пасмурную погоду – зеленые.

– В мороз – серые глазищи!

– В жару – карие! – так тараторили они, перебивая друг друга, пока, как по команде, не выкрикнули все разом:

– Словом – особых примет нет!

Изумился Илья:

– Это что же за порода такая диковинная?

– Конечно. Редкой породы кошечка. Царской породы. Так что лови, Илюха, лови! Поймаешь – твоя удача. Иди, лови! – напутствовали его в ответ стражники. С тем и убежали. А Илья с того дня места себе не находил – все обдумывал, как ему дальше действовать. И решил:

– Да, как говорится, нищему собраться – только подпоясаться. Вот возьму с собой хлеба краюху. Лапти новые обую! И в путь! Путь-то не ближний. Кто знает, когда вернусь? Мешок! Мешок-то побольше возьму. Соседи дорогие! Когда вернусь, не знаю. А коль не вернусь, не поминайте лихом.

– Счастливо тебе, Илья! – простились и мы, соседи, с Ильёй. И началась с того дня во всей-то Илюшиной жизни перемена. Бродит он по всему царству-государству с большущим мешком и ищет кошечку царскую. Да по всем тем приметам, что дали ему царские стражники. Эх! Пришлось ему со всего-то обширного нашего царства кошек переловить. А что делать? Уж чем-нибудь – хвостом, ушами ли – но непременно совпадают приметы. Со счета совсем сбился Илья; сколько дней, сколько ночей бродил он в поисках царской кошечки.

Но однажды, когда после пробега по царству, стражники прилегли в тенёчке тесовых ворот царского терема подкрепиться, совсем неподалеку от царского терема, вышел к ним Илья. А они как раз разложили свежий хлебушек, крынки парного молочка – разное, что удалось прихватить по пути в поиске кошечки-беглянки. Душевно расположились стражнички подкрепиться в тенечке, разложив все съестное, как тут вдруг из кустов прямо на них двинулось что-то огромное, устрашающее. Они завопили от страха:

– Ой! Ой! Ой! Ой! Глянь! Что это там такое? Огромное, точно гора! И движется. Прямо на нас. Точно чудище большущее? Спасайся, кто может! Свят! Свят!

И разбежались, по кустам попрятались. Сидят, дрожат! Но как присмотрелись:

– Ба! Так это ж Илюшка наш! Точно, да только его едва видно под огромным мешком.

– А мешок словно живой. Шевелится! А из того мешка раздается: «Мяу, мяу, мяу, мяу!» Словно там тьма– тьмущая кошек притаилась, – изумлялись стражники, обсуждая шепотом между собой увиденное:

– И мяукает мешок, что на плечах у Ильи, словно тьма кошек!

– Ох уж этот Илюша! Всю душевность грубо развеял. А так славно сидели. Ох, и рассердил он нас!

И с этими словами из кустов стражники царские с секирами вострыми повылезали. И на нашего Илюшу наступают, запугивают и угрожают. И подальше от ворот царского терема его стали оттеснять.

А Илья им кричит:

– Пустите меня во дворец! К царю-батюшке!!! Я ему кошек наловил. Пусть выберет, какая из них его любимица.

А стражники отгоняют его от ворот и кричат ему злобно:

– Уходи подобру-поздорову! Ни к чему нам твои хлопоты. Уходи! Илья!!! Уходи отсюда!!!

И такой шум подняли, что на этот шум сам царь за ворота выглянул, разобраться, с кем это его стражники бранятся – захотел посмотреть. Увидел, что перебранка какая-то у самых ворот приключилась.

И, ничего не понимая, спросил царь своих стражников:

– Эй, стражнички мои! Почему в такую рань шум учиняете?

А Илюша, как царя-то близехонько так увидел, обрадовался. И все к нему прорваться пытается. И, желая все объяснить, царю громко прокричал:

– Як Вам, Царь-батюшка! Кошечку Вашу изловил и доставил. Выбирайте, которая тут Ваша! Уж такая она из себя необыкновенная, что ни одной по всему царству не упустил, всех как есть изловил. Вот только стражники теснят меня, к Вашему царскому Величеству не допускают.

Царь подошел поближе. Но драчливые стражники, оказавшиеся между царем и Ильёй, мешали царю разобраться, выкрикивая:

– Не слушайте его, царь-батюшка. Злоумышленник это!!! Злыдень!

– Да ну? – изумился царь, желая рассмотреть настоящего злыдня.

А Илюша от такого обидного обращения рванул вперед, к царю, что было силы. И мешок-то лопнул. Да и как ему не лопнуть? Кошек-то в нем – тьма-тьмущая. Да и сидеть в мешке… Ох, тяжко им пришлось! Их только пожалеть можно. Словом, вырвались кошки, коты и котята на свободу из мешка! И лавиной обрушились прямо на голову подошедшего царя. Ох! Беда! И рычат и мяукают. Когтищи-то свои разъяренные выпустили. Вот так-то вся-то ярость на царя и вылилась. Стражники, конечно, сразу врассыпную. Кошки тоже вскоре разбежались. Хорошо, царевна выбежала, царю на помощь подоспела:

– О! О! Батюшка! Ой, что с тобой сталось! Весь израненный. Потерпи, сейчас обмою твои раны. – успокаивала она отца. А царь в ответ только стонал:

– О! О! У-у! Ах!

Пока царевна примочки царю делала, стражнички из кустов повылезали, отряхнулись. И к царю подошли. И, не глядя на остолбеневшего от всего произошедшего Илью, говорят царю:

– А ведь мы докладывали, что злоумышленник это! Как есть злоумышленник. Прикажите под стражу взять! И заточить злоумышленника до точного разбирательства!

– Повелеваю! О! О! О! – простонал в ответ царь.

И увели стражники нашего Илью в темницу. Но, как только стал царь в себя приходить после заботы и травяных примочек царевны, дочери своей ненаглядной, так повелел привести Илью для беседы. Ведут стражники Илью в тронный зал, где царь весь, точно после побоища, израненный на троне восседает, и галдят, словно вороны:

– Велите казнить его, царь-батюшка. Казнить его, злодея! Казнить!

А царь – то ли от общего нездоровья, то ли просто от неровности настроения, словом, капризность на него нашла. И стал царь возражать стражникам:

– Вам бы все казнить да казнить! А я разобраться желаю! Зачем Илья такое злодейство затеял? Зачем урон здоровью моему нанес?! Да и… молчать! Своим умом жить желаю! – сказал царь, топнув ногой в красном сафьяновом сапожке. И обратился к Илье:

– Рассказывай, Илюшка! Все как есть, не таись! Сознавайся во всем, потому как неизвестно, придется ли тебе когда-нибудь еще с кем-нибудь беседу вести.

И, низко опустив повинную голову, ответил Илья царю:

– Эх! Вижу, царское твое величество, что верные твои слова, что, того гляди, безо всякого покаяния вот так казнят своим порядком и – всё! И не перемолвиться ни словечком уж более ни с одной живой душой на этом белом свете!

И всё, как было, рассказал Илья царю-батюшке. И как работал день и ночь. И как досаждали царские стражники поисками любимой царской кошечки. Как от этих поисков всякий раз служба стражников оборачивалась вытоптанными посевами да поборами немилосердными. А тут царевна, дочка царева, тихонько, чтоб не мешать никому, в тронный зал вошла, свежие примочки батюшке сделать хотела, да заслушалась Илюшиными рассказами про его горести. А как послушала, так и ахнула, возмутившись:

– Ах вы, безобразники! Хороши стражнички царские!

Ничего вразумительно стражники в ответ не отвечали. Только восклицали:

– Да мы что, мы того. Хм. Гм.

Но царевна – руки в боки и потребовала ответа у стражников:

– Это какую же кошечку вы по всему царству-государству ловите? Уж не нашу ли Мурку?

– А. Хм. О-у… – что-то буркнули в ответ стражнички.

– То-то не дозовешься вас, когда нужно. Теперь понятно, чем вы день-деньской заняты!

– А где наша Мурка? – заинтересовался и сам царь. И царевна рассказала отцу:

– Так наша Мурка здесь, во дворце! Она же день-деньской на подушках, шелками да жемчугами вышитых, нежится, налакавшись сливочек со сметаной. Да и дремлет, мурлычет себе под нос в моей девичьей опочивальне. Куда ей бегать, да еще по всему царству?! Она от такой жизни поперек себя толще стала, точно подушка на четырех лапах.

Да мы того. Мы всё больше для пользы отечества старались. Приглядеть – что, к чему и как – всегда не лишнее! Всё ли в царстве спокойно?! Нет ли где беспорядков? Не затевается ли дело дурное против спокойствия в нашем отечестве? А уж что прихватывали… Так только то, что плохо лежало!

– Ах! О! Ну с вами, стражнички дорогие мои, особый будет разговор! И о том, что у народа намурлыкали, и о том, как службу несли. А тебе, Илья, вот что скажу! – сказал царь, поправляя корону на голове. В руки скипетр с державою взял и торжественно объявил:

– Илюшку не казнить, не в темницу заточить. А… домой отпустить! За то, что на всю державу этаким дурнем прославился. Эх ты! Стражничкам моим поверил?! Этим врунам и лоботрясам поверил! Эх! Отпускаю тебя восвояси! Пусть тебя теперь жена твоя пилит, ругает, умишко выправляет. Потому как страшнее наказания, чем сварливая жена, на свете нет!

– Ну почему нет? – удивилась царевна.

– Нет!!! Вот увечья вроде бы никакого, а мука на всю жизнь, – ответил ей царь-батюшка. Но тотчас спохватился:

– Но постой-ка, а жена-то у тебя ворчливая, то есть сердитая?

– И вовсе никакой нет, – признался обрадованный Илья. Но царя это признание Ильи огорчило. Он призадумался и добавил:

– О! Это плохо! Зря радуешься, голубчик! Мои приказания должны в точности выполняться. И потому слушай следующий мой указ! Самую ворчливую, самую кичливую, самую злющую невесту сыскать и с Илюшкой обвенчать!

– Ах! Папа! Это уж слишком! – всплеснув руками, ужаснулась царевна. Но царь строго одернул дочь:

– Молчи, дочка! Вот вы, стражнички, и будете злючку-невесту для Ильи искать! И за ним присматривать! Ты, Илья, чего здесь ждешь, дожидаешься? Иди домой, наказания ожидай.

И пошел Илья домой понурый, печальный. И стала с того дня вся-то жизнь ему не в радость. Всё из рук валится. Все хозяйство забросил, потому что ждет, дожидается злую невесту. А сам-то все думает:

– Как бы мне от напасти этой злой избавиться?

И… И придумал Илья! Придумал, что станет с этого дня злым. Да что там злым! Таким злющим, что уж злее некуда! Чтобы на все царство прославиться своей злостью. И приказ царя выполнить станет невозможно. И уж тогда ни одна злючка за Илью замуж не пойдет, побоится со злыднем жизнь свою загубить! Решил Илья стать Злыднем – и стал им! Страшным Злыднем! И уж так злобством своим прославился на все-то наше царство, что иначе, как Злыднем, никто его с тех пор не величал. Так живет-поживает с тех пор Илья. Злобствует потихоньку. Совсем облик человеческий со временем потерял. Бородища и волосья всегда всклокоченные, в репьях, в соломе. Рубаха нестиранная на нём – драная. Дом – на хлев походить стал. Одичал, огрубел. Ни слова доброго соседям. Зато брани – сколько хочешь! Подраться – это всегда пожалуйста! А стражники царские в поисках невесты для злыдня Ильи не одни сапоги уж износили. Но, как приказано было царём, отыскать самую злющую невесту для злыдня Ильи – так и не смогли! Потому что злючки-невесты словно вывелись в нашей стороне и во всем царстве! А кому охота свой век со Злыднем маяться? Забоялись девушки, кто на выданье, чтобы за Злыдня замуж не угодить! Правда, и нам, соседям, житья не стало от такого Злыдня, в которого превратился наш Илья. Да! Где кого встретит, так уж неизменно заругается. А то и трепку задаст! Да так злобно. Злющий стал Илья. И поэтому решили соседи:

– А ну его, этого Злыдня! Драчуна злобного! Уедем мы отсюда!

И решили подальше от Злыдня поселиться. Убрались из родной деревни подобру-поздорову. Злыдень один– одинешенек в родной деревне остался. Как-то стал и от родной речи отвыкать. Злиться-то не на кого. Целыми днями молчком. Бродит один по опустевшей деревне. Только с псами бродячими перетявкивается. И со временем выучился он по-собачьи, вроде как разговор вести. Особенно в лунную ночь:

– У-у-у! У-у-у-у! – вот так и подпевать-подвывать собакам тоже научился.

Но уж очень одиноко ему было. Порой просто невыносимо! Как-никак, а раньше с соседями поругивался – вроде как общался. А теперь? Эх! Конечно, теперь они, соседи, далеко. Поселились подальше от Злыдня, за лесами, за полями. И стала Злыдня тревога одолевать:

– А вдруг забудут, каким я Злыднем стал? И приказ царя возьмут да и исполнят!

Испугался парень! И решил: «А я им всем, всему царству напомню о себе. А как? Никого ж поблизости нет. А починю-ка я старую мельницу. На крылья мельницы повешу большущие корзины. Наполню их камнями, сорняками. Дождусь, когда ветер посильнее поднимется, и…»

И так и сделал. И посыпались на поля соседей и сорняки, и камни. Так и сделал Злыдень! Словом, себя не щадил – все корзины с этим сором грузил, пока совсем силы его не покинули. Ух!

Да! Испоганил соседские поля! Совсем испоганил! Все камнями да сорняками усыпал.

Казалось бы, радуйся, веселись, Злыдень Иванович. Ан нет! Оглянулся однажды, а ведь и свое-то поле да грядки тоже испоганил! Да! Урожай ему нынче не собирать!

– Оголодал совсем. Эх! Была не была! Пойду к людям, а там будь что будет, – сказал он сам себе.

Взял посох и пошел. Через лебеду пробирается, о камни спотыкается. От тоски на Луну воет. И наконец, показалось ему, что деревенька вдалеке виднеется:

– Ой! Никак деревня показалась.

А вскоре средь рассветных туманов поля засеянные показались. За окошками жизнь людская шуршит. Шевелится, колобродит. Затосковал наш Злыдень. И от тоски, что было мочи, завопил:

– Эй! Люди! Оголодал я совсем! Дайте работу какую– нибудь! Мочи нет больше злобствовать в одиночестве!

А народ, как увидал его, так топоры да колья похватал! И на него ослабшего, оглодавшего наступают!!! Ох! Кричат ему в ответ:

– А делать-то что можешь? Ты же – Злыдень! Только злобствовать можешь? А? Злее пса сторожевого стал!

– Так псом сторожевым и возьмите!!! Своих – ни-ни, не обижу! От воров, безобразников охранять буду! Кормите только! Не бросайте одного. Одичал я совсем… – сказал Злыдень и завыл от тоски так, что сердце от жалости, того смотри, разорвётся. А люди подумали-подумали и стали советоваться друг с другом. И решили:

– А что? Ведь он прежде-то какой совестливый, сердечный парень был. Нужно бы его пожалеть. Раз покаялся, осознал. Возьмем его сторожем? Возьмем!!! Не чужой он нам, может и впрямь – одумался!

И взяли люди Злыдня-Илью сторожем работать. С тех пор воровства и безобразий всяких поубавилось. А со временем и вовсе не стало. Потому что уж если Злыдень услышит, где-нибудь шумок, так он тут как тут. И такая слава по всему царству про хорошего сторожа – Злыдня пошла. А он старается: день и ночь с колотушкой ходит, смотрит. Нет ли где беспорядков. Со временем стали и другие деревни под его защиту проситься. Тем более что большущая свора при нем собралась верных собак.

Он запросто с ними перетявкивался, по-свойски с ними перегавкивался. И стал ему собачий язык как родной. И потому псы, при нем состоящие, где чего подозрительного видели, мигом ему докладывали.

А времена-то были неспокойные. Соседнего царства войско нашему царству угрожать стало. И повелел царь к войне готовиться. Свое войско собирать. Плач по всему царству слышен. Мужиков в солдаты собирают.

Ох! Как не хотелось Злыдню во дворец идти! Все боялся:

– А ну как вспомнит царь о своем указе, да и женит на первой встречной злюке! И пропадай жизнь молодая!

И собрал он псов со всего нашего царства. И двинулся со своим несметным войском ко дворцу.

– Ав-ав! Гав-гав! – приветствовали Злыдня Иваныча псы.

Идет впереди Злыдень, словно атаман лихой. А от лая собачьего земля содрогается. Он им говорит на их же собачьем языке:

– Ну, верные мои друзья! Гав-гав-гав! Помогите, не подведите в трудный час! Гав-гав-гав! Гав-гав!!! Гав– гав!!! Позлее будьте! Чтобы все видели, что ежели найдется злючка-невеста, то ждёт ее со мной самая собачья жизнь!

– Р-р-р! Гав-гав! – с пониманием ответило ему его хвостатое войско.

– Спасибо вам! Верю, защитите меня от напасти, – поблагодарил он.

Да что там невесты! Весь народ, как увидел его псовую рать, сразу врассыпную, кто куда! Так дошли они до дворца. У ворот, как обычно, все те же стражники в теньке прохлаждались. Но как завидели, как услышали лай, завопили:

– Беги!!! Спасайся, кто может!!!

Этих точно сдуло! Из узорчатого оконца в высокой дворцовой башенке царь выглянул. Посмотрел на нашего Злыдня-Илью с войском его и удивился. И узнал в знаменитом Злыдне прежнего Илью. И сразу же ему крикнул:

– Эй! Это ты стражничков моих разогнал? Да шут с ними! А я тебя помню, мы ведь с тобой давние приятели. Помнишь?

– Как забыть, царь-батюшка! – ответил Злыдень царю с поникшей головой.

– А ты, я вижу, большой затейник. То кошечек по всему нашему царству-государству ловил. Теперь собачками занялся. Но… просьба у меня, Илья, к тебе есть! Соседнее царство войной и разбоем нам грозит. Защита нам нужна! А твоего собачьего войска, думаю, всякий испугается. А кстати, отчего ты Злыднем этаким стал? О твоём злобстве всё царство моё судачит. Или указ тот в точности исполнили, и на злой невесте тебя женили?

– Никак нет! Не нашлось в твоем царстве злой невесты; потому что как только услышит любая злючка обо мне, Злыдне, так сразу шелковой становится, кроткой, нежной голубицей. И никаких капризов!

– Ха! Ха! Так значит тебе благодарность надо за то, что наши девицы далеко славятся и красотой, и кротостью своей. М-да. А теперь шутки в сторону и слушай меня. Коли отечество защитишь, полцарства твои. И, как водится, замуж дочку мою вместе с короной бери, чего уж там.

– Так что же это.? Дочка твоя и есть самая злющая невеста во всем царстве? Это что же, и есть твое наказание за то, прежнее?! – испугался Злыдень.

– Да нет же… что ты! Обидно мне такое слышать. Мне, царю-отцу! Вижу, что самым страшным наказанием для тебя была жизнь в страхе и ожидании наказания.

Так что считай, отбыл ты наказание! А дочка моя – девушка тихая, ласковая, вежливая. Словом, не хуже других невеста.

Хотел царь еще что-то Илье-Злыдню сказать, да тут такой шум со стороны вражеского войска поднялся – это войско соседнего царства на наше войной двинулось.

Лязг, топот, крики, вопли, собачий лай раздавались со всех сторон. А Злыдень, то есть Илья, обратился к своим верным псам.

А те только этого и ждали: когда можно будет броситься в бой.

О! О!!! Как увидело вражеское войско эту тьму– тьмущую разъяренную, так и бросилось бежать. Бежали, только пятки сверкали.

Так наш Илья победил врага и надолго отбил охоту наше царство и войско беспокоить. А уж как увидел Илья после боя дочку царскую, царевну, то есть невесту свою ненаглядную, так и вовсе от души отлегло, потому что увидел, что слово царское – верное! Хорошая девушка. Хоть и царевна, а не спесива, сердечна, приветлива.

И вскоре всё наше царство-государство пировало на свадьбе Ильи и царевны на радость царю и всему царству.

Так что было ль, не было ль? Что зря голову ломать?

Сказка-то наша уже закончилась!