Текст книги "Тайные стражи империи"

Автор книги: Надежда Аралова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

«Да где там поймать! Только и видели его! Хорошо ещё, что лошади у нас резвые. Так и понеслись, когда я стал их нахлёстывать, а не то была бы беда!», – поддержал его кучер.

«Вы очень хороший кучер, Савва! К вам вопросов нет. Я вас больше не задерживаю! Игнатов и Агата пусть останутся», – сказал Новосильцев. «Понимаем!», – серьёзно ответил Савва, и, попрощавшись, вышел из кабинета.

«А я ведь вас предупреждал, Агата, что поездка домой очень опасна. Слава Богу, все живы. А если бы с вами что-нибудь случилось? Что бы я сказал вашим родителям?», – строго отчитал девушку Аристарх Петрович.

«Вот, что Сергей Васильевич! Не спускайте с неё глаз. Будете лично охранять Агату! Вот так, сударыня!», – распорядился он.

«Аристарх Петрович, я смогу описать лицо убийцы!», – произнесла Агата.

«В самом деле, Агата? Вы видели его, когда он стрелял в вас?», – живо поинтересовался Аристарх Петрович.

«Нет, он прятался за деревьями. Дело в том, что в деревне один хороший знакомый моих родителей, и мой, совершил обряд, который помог мне увидеть лицо убийцы», – объяснила Агата.

«И кто же этот человек? Я его знаю?», – поинтересовался Новосильцев. «Иван Андреевич Лысков, доктор», – ответила девушка.

«Я о нём кое-что наслышан, приходилось и встречаться. Ему можно доверять», – задумчиво произнёс Аристарх Петрович. «Итак, сударыня, вы можете описать лицо убийцы. Отлично! Я пришлю к вам художника!», – распорядился Новосильцев.

На следующий день, в полицейский участок пришёл художник, чтобы со

81

слов Агаты нарисовать портрет злодея. Это был молодой человек, лет двадцати высокий, нескладный, коротко стриженный, в стареньком сером костюме.

«Знакомьтесь, Геннадий Кузовлёв. Сын моих знакомых. Учится в Санкт-Петербургской академии художеств. Между прочим, лучший на курсе. Настоящий талант. Приехал на каникулы к родителям. Любезно согласился

мне помочь», – отрекомендовал его Новосильцев.

«Аристарх Петрович, вы меня захвалили», – засмущался парень

«А ты не смущайся, я правду говорю!», – улыбнулся Аристарх Петрович, похлопав его по плечу. «Ну, что ж! Не буду вам мешать!», – заявил Новосильцев и удалился.

Художник приступил к работе. Сначала он внимательно выслушал описание Агаты, затем начал работать. Геннадий быстро и сноровисто сделал набросок карандашом, и, вскоре, работа была закончена.

С листа бумаги, как живой, на Агату смотрел убийца. Она узнала это худое лицо, прямой нос, большие чёрные, горящие гневом глаза, в беспорядке свисающие вихры тёмных волос и чёрную густую бороду.

«Потрясающе!», – захлопала в ладоши Агата. «Да вы талант, несомненный талант!», – восторженно сказала она, и, побежала звать Аристарха Петровича.

На портрет убийцы тут же пришли посмотреть Новосильцев, Великанов и Игнатов. Все были в восхищении талантом Геннадия.

«Ну, брат, удивил! Я знал, что ты способный живописец, но настолько! У меня прямо мурашки по коже!», – произнёс Аристарх Петрович.

«Да, портрет силён! Уж теперь, этот голубчик от нас не уйдёт!», – многозначительно заявил Великанов. «Вашими бы устами, Игнат Петрович, да мёд пить!», – усмехнулся Новосильцев. Геннадий стоял пунцовый от похвалы. «Совсем мы смутили юношу», – засмеялся Новосильцев.

Вскоре, Геннадий попрощался, взяв с Аристарха Петровича обещание

поужинать в доме его родителей.

После его ухода Новосильцев, Великанов и Агата обратили внимание, что Сергей Васильевич продолжал молча стоять возле портрета, пристально вглядываясь в лицо злодея. Он словно застыл перед изображением, пытаясь, что-то вспомнить. «Что с вами Сергей Васильевич? Вы узнали убийцу?», – насторожился Аристарх Петрович.

«Незадолго перед смертью, мои родители были в Париже. Они очень любили путешествовать. Там отец встретил своего старого товарища. Они вместе воевали с турками. Они зашли в фотографический салон, и, сделали снимок. Отец показывал мне его. К сожалению, снимок не сохранился. Так, вот, господа. Мне показалось, что человек, изображённый на портрете, чем-то похож на боевого товарища моего отца! Хотя, я не уверен», – заявил он.

«Прошло много лет! Вы могли ошибиться! Тем не менее, к вашим словам следует прислушаться», – сказал Новосильцев.

«Да кстати, насчёт улик. Новейшие исследования учёных показали, что

82

узор на подушечках пальцев руки у каждого человека уникален. Я обратился к одному знакомому профессору судебно-медицинской экспертизы. Так вот, на скальпеле, которым была убита девушка, на бутылке водки и фляге коньяка обнаружены отпечатки пальцев Сосновского», – заявил Аристарх Петрович.

«Значит, всё же он убийца?», – дружно воскликнули Великанов и Игнатов.

Агата молча покачала головой.

«Кто же тогда в нас стрелял? Вот вопрос! Эх, если бы я его поймал!», – вздохнул Игнатов.

«Не торопитесь, друзья мои, не торопитесь!», – строго сказал Аристарх Петрович. «Всё дело в том, что часть отпечатков Сосновского на бутылке и скальпеле нечёткие, смазанные! А вот на фляге коньяка напротив, чёткие. Кстати, на бутылке они расположены посередине и у дна. А это значит…», – заявил он, высоко подняв указательный палец.

«Что, возможно, убийца влил Сосновскому водку, когда тот был без сознания, а затем вложил бутылку и скальпель ему в руку», – воскликнул Великанов. «Вот именно, Игнат Петрович, вот именно! Бутылку он выбрасил недалеко, в надежде, что мы её найдём», – просиял Новосильцев.

«А, кроме того, на предметах, так же, как и на куске штукатурки от моста обнаружены частички от телячьей кожи, выкрашенной в чёрный цвет! Угадайте откуда?», – хитро прищурился Новосильцев. «От кожаных перчаток, разумеется!», – усмехнулся Игнатов. «Браво, Сергей Васильевич!», – похвалил Аристарх Петрович.

«Кстати у Константинова и Сосновского перчатки были коричневые. У первого тёмно-коричневого, а у второго светло-коричневого цвета. А кроме того, у Константинова на перчатках, и шубе, а у Сосновского на пальто обнаружены те же частички телячьей кожи чёрного цвета.

«Да, очень трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, когда её нет!», – изрёк восточную мудрость Сергей Васильевич.

«Этого Сосновского, убийца нарочно уликами опутал, да только сам себя перехитрил», – задумчиво произнёс он. «Экий ты, Сергей Васильевич умник! Здраво рассуждаешь!», – похвалил Игнат Петрович.

«Вот что, господа, завтра идём на рынок!», – вдруг заявил Аристарх Петрович. «Игнат Петрович, Сергей Васильевич вы должны быть одеты в штатском!», – распорядился он. Великанов и Игнатов удивлённо переглянулись. Но спорить не стали.

«Я иду с вами!», – заявила Агата. «Нет, сударыня! Мне достаточно того, что на вас недавно покушались!», – не терпящим возражения тоном произнёс Новосильцев. «И всё-таки, я настаиваю!», – сказала девушка, и, посмотрела Аристарху Петровичу прямо в глаза. «Ну, что вы со мной делаете, сударыня! Никак не могу вам противостоять! Воля ваша, пойдёте завтра с нами!», – развёл руками Новосильцев. «Завтра не спускайте с неё глаз, Сергей Васильевич!», – шепнул он Игнатову.

На следующий день все отправились на рынок. Агата чувствовала себя

83

под надёжной защитой. По бокам от неё шли Аристарх Петровичи и Игнат Петрович, сзади страховал Сергей Васильевич.

Рынок в Н-ске был большой и шумный. Энергичные, румяные торговки обсуждали местные новости, время, от времени шумно крича, расхваливая товар. Чем тут только не торговали: свежей и солёной рыбой, грибами, дичью, кедровыми орехами, пирогами. Только глаза разбегались! Агата со спутниками медленно прохаживались вдоль рядов. Видно было, что Великанову и Игнатову было непривычно в штатской одежде. Было такое ощущение, как будто они надели шубу с чужого плеча.

Вдруг, внимание Агаты привлекла стайка мальчишек, вьющаяся около торговки с пирожками. Торговка, размахивая руками, ругалась, пытаясь отогнать их от прилавка. В ответ, мальчишки тоже что-то громко кричали. Вдруг, один из них, схватил пирожок и бросился бежать. Торговка, завопив, бросилась за ним. В это время, остальные мальчишки, похватав оставшиеся без присмотра пирожки, бросились врассыпную. Один из них, пробегая, подставил ногу торговке, и, она со всего маху упала в снег, громко завыв, и, проклиная, всех и вся. К ней на помощь поспешили люди.

«Вот шельмецы! Да разве их теперь поймаешь!», – воскликнул Игнат Петрович. «Уж я три шкуры спущу с Телегина! Он у нас за порядок на рынке отвечает!», – строго прибавил он.

В это время, Агата, извернувшись, как кошка, отскочила назад. Когда все в изумлении обернулись, она крепко держала за руку мальчишку лет двенадцати. В руке у мальчишки был зажат кошелёк Игнатова.

Новосильцев, Великанов и Игнатов могли поклясться, что в этот момент глаза Агаты горели зелёным пламенем.

«Пусти, ведьма!», – завыл мальчишка, размазывая пятернёй злые слёзы.

Он был светленький, щуплый, невысокий, с родинкой на правой щеке.

«Вот это улов!», – только и мог сказать Аристарх Петрович. Великанов и Игнатов стояли молча, открыв рты.

«Это он! Да, Сергей Васильевич, ещё немного, и, вы остались бы без бумажника»,– пояснила девушка.

«Это я уже понял!», – буркнул Игнатов краснея.

«Да пустите, ироды! Сироту обижаете!», – продолжал кричать мальчишка, вырываясь. Но теперь его уже крепко держали Великанов и Игнатов. Игнатов, усмехнувшись, забрал свой бумажник. На них стали обращать внимание проходящие люди. Торговка, которую обокрали мальчишки, в это время благополучно встала, и, собирала остатки товара, подсчитывая убытки, так что всё внимание зевак переключилось на них.

Один представительный, седоволосый мужчина в пенсне поинтересовался, почему они обижают мальчика. Услышав, что они из полиции, и, что сирота хотел их обокрасть, мужчина покачал головой, и, ушёл восвояси.

Некоторые собравшиеся вокруг сердобольные женщины просили простить и отпустить сироту. «Не беспокойтесь, сударыни! Разберёмся, не обидим!», – громко вещал Игнат Петрович, успокаивая, дам.

84

Мальчишка, услышав про полицию, сник. «Дяденька, я больше не буду, вот тебе крест!», – заявил он перекрестившись.

«Тебя как зовут то?», – поинтересовался Аристарх Петрович.

«Васька! Васька Лобов!»,– сказал мальчишка, шмыгнув носом.

«Вот что, Васька Лобов! Ты даже не представляешь, как тебе повезло!», – строго сказал Аристарх Петрович.

«Отпустите, что ли?», – с надеждой спросил мальчишка.

«Да нет, братец! Сейчас мы поедем в полицейский участок. Там мы тебя накормим, и, поговорим», – заявил Новосильцев.

«Дяденька, грех смеяться и обижать сироту! Отпустите вы меня, Христа ради! Да и не о чем мне с вами разговаривать. То, что бумажник хотел у вашего человека украсть, каюсь! Прощения просим!», – взмолился Васька.

«Да забудь ты про бумажник! Я с тобой о другом деле хотел потолковать!», – сказал Новосильцев. «Это о чём же?», – удивился мальчик.

«Об убийце, который сбросил человека, с «Чёртова моста»», – тихо сказал Аристарх Петрович. Васька весь побледнел и затрясся. «Откуда вы знаете?», – прошептал он.

«А это неважно! Важно то, что мы тебя нашли!», – вмешалась Агата.

Она сняла варежки, и, прикоснулась пальцами к вискам мальчика.

Вскоре мальчик перестал трястись, его щёки порозовели.

«Он страшный человек! Никогда никого в своей жизни я так не боялся!», – заявил Васька.

«Вот для этого мы тебя и нашли, чтобы защитить!», – глядя мальчику в глаза, серьёзно сказал Аристарх Петрович.

«Значит, вы меня в кутузку не посадите?», – с надеждой спросил Васька.

«Не посадим! А вот ремнём тебя выдрать надо бы!», – заметил Новосильцев.

«Точно! Чтобы красть неповадно было!», – поддержал его Великанов.

«Да это я с голодухи! Простите!», – опустив глаза, тихо сказал Васька.

«Аристарх Петрович, Игнат Петрович, Сергей Васильевич, давайте его простим!», – попросила за мальчика Агата.

«Ну, ладно уж, простим», – кивнул Новосильцев. Великанов и Игнатов его поддержали. Васька просиял и безропотно пошёл вслед за Новосильцевым, Великановым, Игнатовым и Агатой.

В полицейском участке Аристарх Петрович, проведя мальчика в свой кабинет, попросил его накормить. Васька набросился на принесённую ему пшённую кашу с салом и баранки с чаем.

«Да ты не торопись, никто у тебя еду не отнимет», – тихо сказал Аристарх Петрович, чувствуя, как комок поступает к горлу. Ему вдруг, захотелось потрепать Ваську по волосам, сказать ему, что всё будет хорошо.

«Ну, расскажи, друг ситный, как ты очутился на улице?», – спросил он, когда мальчик насытился.

«Батька мой погиб под Плевной. Мамка тогда беременная мной ходила. Она портнихой была. Между прочим, многие дамочки нашего города у неё туалеты заказывали. Да и пенсия батьке, как герою была положена. В общем,

85

жили мы небогато, но нам хватало. Мамка меня даже в гимназию отдала. По ночам работала, чтобы плату за учение внести. А потом мамка сильно заболела. Все деньги на лекарство уходили. Пришлось бросить гимназию. Мамка переживала очень. Я разносил газеты, торговал папиросами, но денег всё равно не хватало. А потом мамка померла. Меня к себе тётка взяла. Била она меня. Куском хлеба попрекала. Сбежал я от неё. Вот так, на улице и оказался, дяденька», – закончил свой рассказ мальчик.

«Да рассказ твой невесёлый!», – вздохнул Аристарх Петрович.

«Но ведь ты говорил, что вы с матушкой получали за отца пенсию. Тётя должна была на тебя, её тратить », – заметил он.

«Да я от неё ни копейки не видел!», – заявил Васька.

«Ну, я с твоей тётушкой твоей по этому поводу разберусь», – пообещал Аристарх Петрович.

«Только тётке меня не возвращайте! А то снова сбегу, ей Богу!», – взмолился мальчик.

«Не отдадим, уж в этом будь, уверен!», – дал обещание Новосильцев.

«Спасибо, дяденька!», – просиял мальчик.

«Вот что Василий, давай, договоримся, меня зовут Аристарх Петрович», – улыбнувшись, сказал Новосильцев. «Хорошо!», – кивнул тот.

«Скажи, Василий, а ты сможешь узнать того убийцу, что видел возле моста?», – поинтересовался Новосильцев.

«Да откуда вы про мост знаете? Там же никого кроме меня, убийцы и убиенного не было?», – воскликнул мальчик.

«Пусть это останется тайной!», – серьёзно сказал Аристарх Петрович.

«Так что насчёт убийцы?», – повторил, он свой вопрос

«Я буду очень стараться, но вряд ли что-нибудь получится», – расстроено сказал Васька.

«Это почему?», – поинтересовался Новосильцев.

«Я как о нём вспомню, так меня трясти начинает, а лицо его всё словно в тумане расплывается», – заявил мальчик.

«Ну, а если мы поможем тебе вспомнить?», – задал вопрос Аристарх Петрович. «Это как?», – удивился Васька. «А сейчас узнаешь!», – усмехнулся Новосильцев, и, велел пригласить Агату.

Услышав её имя, Васька занервничал. «Не нужно её звать, Аристарх Петрович! Боюсь я её!», – взмолился он.

«А ты не бойся, она тебе вреда не причинит! Агата поможет поймать убийцу», – строго сказал Новосильцев, давая понять, что возражений не потерпит.

Когда Агата зашла в кабинет Новосильцева, мальчик сидел, надувшись, скрестив руки на груди. Увидев Агату, он пробурчал себе под нос что-то вроде: «Только этой ведьмы не хватало!». Она сразу поняла, в чём дело, лишь переглянувшись с Аристархом Петровичем.

Агата подошла к мальчику, заглянула ему прямо в глаза и тихо сказала: «Не бойся меня, я помогу тебе». Затем положила руки на голову мальчика, и,

86

замерла. Только её губы беззвучно двигались, очевидно, творя какие-то заклинания. Через какое-то время, Агата отошла от мальчика, стряхнув кисти рук.

Васька, очнувшись, сначала удивлённо оглядывал кабинет, словно не понимая, где он находится. Затем, очевидно, придя в себя, громко закричал: «Лицо, лицо! Я его видел! И я больше его не боюсь!».

«Да тише ты, не кричи так! Вот, оглашенный!», – окоротил его Аристарх Петрович. «Вот что братец! Я сейчас попрошу принести портрет, а ты мне скажешь, тот ли человек был на мосту!», – произнёс Новосильцев. Мальчик кивнул.

Увидев портрет, Васька, не колеблясь, подтвердил, что, да, именно этого человека он видел на мосту. Именно он сбросил с моста того, другого.

Аристарх Петрович был доволен. «Ну, это уже кое– что!», – заявил он, потирая руки.

«Это ещё не всё!», – заявила Агата. « Помните, я вам говорила, что у убийцы была украдена дорогая для него вещь. Вася, расскажи, куда ты спрятал медальон», – строго сказала она.

«Ей Богу, она ведьма! Насквозь всё видит!», – удивлённо воскликнул мальчик.

«Ты Василий, не юли! Давай, говори, где медальон спрятал!», – потребовал Новосильцев.

«В старом доме под снос, что на «Ямщицкой». Дорогая вещица, и, очень красивая», – заявил Васька.

«Мы сей же час, отправимся туда, но перед этим…», – Аристарх Петрович хитро улыбнулся.

В это время в дверь постучали. Новосильцев открыл дверь. Это были Великанов и Игнатов, сопровождавшие Сосновского и Климова, а также, ещё троих незнакомых Агате людей. Гришка с ненавистью глядел на Сосновского. Казалось, ещё чуть-чуть, и, он прожжёт в нём дыру. Павел Капитонович, напротив, выглядел отрешённо и невозмутимо.

Новосильцев что-то шепнул Великанову, тот выстроил Сосновского, Климова, и, ещё троих человек в ряд.

«Узнаёшь ли ты кого-нибудь из них?»,– спросил Новосильцев мальчика. «Нет, я их не знаю!», – пожал плечами Васька. «А ты не торопись, посмотри, как следует!», – произнёс Аристарх Петрович. Мальчик пристально всматривался в стоящих перед ним людей, затем твёрдо сказал: «Нет, точно я их не знаю!».

Новосильцев отвёл Сосновского в сторону, и, показал ему портрет убийцы. Тот покачал головой, давая понять, что никогда ранее этого человека не видел.

«Ну, хорошо, все свободны, кроме Климова!»,– сказал Новосильцев, хлопнув в ладоши. «Ну, в чём я ещё виноват?», – зло сказал Гришка, когда остальные покинули кабинет. «Нам нужна ваша помощь!», – заявил Новосильцев. «Это какая же?», – поинтересовался Гришка.

87

«Я попрошу вас посмотреть на один портрет, и, сказать мне, знакомы вы с этим человеком или нет!», – спокойно произнёс Аристарх Петрович.

«Извольте!», – буркнул Климов.

Новосильцев кивнул Агате. Та подошла к Гришке, и, слегка прикоснулась пальцами к его затылку. Тот вздрогнул от её прикосновения. «Смотри на портрет, смотри внимательно!»,– произнесла девушка.

Климов замер, и, уставился на рисунок, который показал ему Аристарх Петрович. «Он это, он!», – воскликнул Гришка. «Тот человек, возле театра! Он ещё посоветовал мне сходить в трактир! Я его лицо всё никак не мог

вспомнить, а теперь, вспомнил! Точно говорю, он!»,– заявил Гришка

Новосильцев удовлетворённо потёр руки, затем, посмотрев на Гришку,

сказал: «Вам очень повезло молодой человек, что он не избавился от вас! Вам следует обуздать свой темперамент, и, тщательнее выбирать круг общения, иначе это может плохо для вас закончится».

«Итак, дамы и господа, в данный момент меня интересует медальон, и, мы отправляемся на его поиски!», – заявил Аристарх Петрович, когда Климова увели.

Улица «Ямщицкая» располагалась на самой окраине города, и, пользовалась дурной славой. Здесь находилось множество трактиров и постоялых дворов, где любили останавливаться ямщики. Очень часто случались драки и поножовщина.

Васька указал на старый, полуразвалившийся деревянный дом на отшибе.

«Это моя хата!», – важно пояснил мальчик, когда они зашли внутрь.

Новосильцев, Великанов, Игнатов и Агата с опаской посмотрели на прохудившуюся крышу и полусгнившие доски на полу. У стены стояла старая облезлая железная кровать. На ней лежал тюфяк, набитый соломой.

В углу дома стояла, сохранившаяся каким-то чудом печка.

Васька подошёл к печке, глубоко засунул внутрь руку, и, вытащил медальон. Медальон был золотой, в форме сердечка с порванной цепочкой. На крышке его был выгравирован удивительной красоты орнамент. Васька протянул находку Новосильцеву. Руки Аристарха Петровича слегка тряслись, когда он взял его. Агата с сочувствием посмотрела на Новосильцева, ведь она знала, что он тоже носит медальон в память о покойной жене.

Новосильцев открыл крышку медальона. Внутри находился перевязанный чёрной ленточкой локон белокурых волос, и, вставлена крошечная фотография юной девушки редкой красоты. Даже на чёрно-белой фотографии она завораживала огромными лучистыми глазами, нежным овалом лица, правильными чертами и копной белокурых волос. Вот только взгляд у неё был чересчур серьёзный для молоденькой барышни.

Новосильцев молча протянул медальон Агате. Та, осторожно положила его на ладонь, прикоснулась кончиками пальцев к локону, и, тут же отдёрнула их. Затем, закрыла крышку, накрыла медальон другой ладонью, и, застыла словно статуя, прикрыв глаза. Лицо её застыло, и, стало напоминать

88

маску. Все тоже замерли в тревожном ожидании.

Наконец, Агата открыла свои огромные зелёные глаза: «Эта девушка давно мертва », – произнесла она. «И что же с ней случилось?», – справившись с волнением, спросил Аристарх Петрович. «Она покончила с собой. Повесилась. Я вижу петлю», – тихо сказала Агата. Все потрясённо молчали.

«Но кем же она приходится убийце?», – прервал молчание Игнат Петрович.

«Я думаю, что это его дочь. Я чувствую кровное родство», – заявила Агата. «Но, если убийца хотел отомстить Сосновскому из-за дочери, то

почему тот не узнал его на портрете?», – удивился Игнатов. «И причём тут убийство Константинова?», – поддержал его Великанов.

«А вот это нам и предстоит узнать», – сказал Аристарх Петрович.

Сосновский держался из последних сил. Ценой колоссальных усилий ему удавалось оставаться внешне спокойным, но внутри он был как натянутая струна. Его ужасно угнетал вид обшарпанных серых тюремных стен.

«Сам виноват!», – ругал себя Павел Капитонович.

«Всё из-за этих баб. Давно надо было жениться, остепениться. Нашёл бы себе подходящую богатую жену, так сейчас бы жил и горя не знал. Так нет, хотелось и денег, и, вольной жизни. Вот и очутился здесь. Следователь этот, Аристарх Петрович, себе на уме. Уж сколько времени прошло, а настоящий убийца не пойман! А девчонка, Агата, настоящая ведьма! Ну не может обыкновенный человек так останавливать кровь, как это сделала она.

Вот только, найдут ли они убийцу? А если нет, то, что будет с ним?», – такие мысли занимали голову Павла Капитоновича.

Сосновский вздрогнул, когда услышал лязг открывающегося засова входной двери. В камеру зашёл Новосильцев. Сосновский вопросительно посмотрел на него. Аристарх Петрович молча протянул заключённому медальон

«Павел Капитонович, вы узнаёте этот медальон, и, девушку фотокарточка, которой находится внутри его?», – поинтересовался Аристарх Петрович.

«Да, узнаю. Он принадлежал одной девушке. Это её изображение, её локон волос. А, в чём, собственно дело? Как он у вас оказался?», – удивлённо спросил Сосновский, повертев вещицу в руках.

«Как он у меня оказался не важно. В данный момент, меня интересует девушка. Расскажите мне о ней»,– потребовал Новосильцев.

«Это обязательно? Мне не хотелось бы ворошить прошлое!», – нахмурился Сосновский.

«А придётся, если вы не хотите, чтобы вас повесили за убийство, а настоящий убийца разгуливал на свободе!», – заявил Аристарх Петрович.

«Ну, хорошо, я расскажу!», – сдался Павел Капитонович.

Сам я родился в Киеве, там и рос. Семья у нас была бедная, несмотря на то, что род наш древний, дворянский. Батюшка мой был простым учителем химии в гимназии. Матушка преподавала музыку. Одной из её учениц и была Настенька Громова. Очень талантливая девочка, и, очень красивая. Она росла без матери. Та умерла при родах. Её воспитывала тётка. Отец Насти

89

участвовал в войне с Оттоманской империей*7. Отличился при осаде Плевны. Потом служил где-то на Кавказе, кажется в Грузии. Я его никогда не видел. Когда мы подросли, между нами возникла симпатия. Возраст, знаете ли, был такой. Больше с её стороны. Она буквально ходила за мной по пятам, восхищалась моим умом. Поначалу мне это нравилось. Именно она настояла, чтобы наши отношения из чисто платонических, переросли в отношения между мужчиной и женщиной, хотя, признаться, я не сильно сопротивлялся», – усмехнулся Сосновский, и, замолчал.

«Что же было потом, продолжайте!», – потребовал Новосильцев.

«А потом, Настя вообразила, что я должен на ней жениться! Это в семнадцать-то лет! Не имея гроша за душой! Да и она была из небогатой семьи!», – с досадой произнёс Сосновский. «Я настаивал, чтобы наши отношения были тайными. Она обижалась. Мы то ссорились, то мирились. Я познакомился с женщиной постарше, состоятельной. Она давала мне деньги, дарила подарки. Я не скрываю, что жил за её счёт. Анастасия обо всём узнала. Она выследила нас, когда мы прогуливались в парке. Устроила грандиозный скандал. Наговорила со злобы, Бог знает чего. Я же ей заявил, что между нами всё кончено, сказал, что я не люблю её, и, жениться на ней не собираюсь. Потребовал, чтобы она перестала меня преследовать. Она в слезах убежала. К этому времени, отношения с Настей уже сильно меня тяготили, но я всё, не решался порвать с ней. А тут всё само собой решилось. Вскоре, я уехал в Санкт-Петербург, поступил в Медицинскую академию. Ну, а дальше вы всё знаете», – закончил свой рассказ Сосновский.

Аристарх Петрович потрясённо молчал. «А вы не интересовались, что потом стало с девушкой?», – прервал молчание Новосильцев.

«Зачем?», – пожал плечами Павел Капитонович. «У меня своя жизнь, у неё своя. Но, я так понимаю, у вас есть сведения о ней. Мне было бы любопытно узнать о судьбе Анастасии», – улыбнувшись, сказал Сосновский.

«По нашим сведениям, она умерла вскоре после того, как вы уехали», – произнёс Аристарх Петрович.

Улыбка исчезла с лица Сосновского. «Что с ней случи лось?», – нервно спросил он.

«Она повесилась! И, я предполагаю, повесилась именно из-за вас», – заявил Новосильцев. Лицо у Сосноввского побледнело, пальцы задрожали, однако он быстро взял себя в руки. «Значит, это был её выбор. И я тут совершенно не причём», – твёрдо заявил он.

«Вот же, подлец! Я бы не удержался, дал ему в морду!», – со злобой произнёс Великанов, после того, как Новосильцев сообщил своим товарищам о разговоре с Сосновским. «Поддерживаю вас, Игнат Петрович!», – согласился с ним Игнатов. «Господа! Не забывайте, что среди нас юная девушка!», – напомнил им Аристарх Петрович. «Хотя признаться, Сосновский редкий мерзавец!», – добавил он.

«Итак, теперь мы понимаем мотив преступника, если это отец Насти, это месть за поруганную честь дочери, за её смерть», – подвёл итогАристарх Петрович. 90

«А не проще было бы убить самого Сосновского», – задал вопрос Игнатов.

«Я думаю, что убийца решил, что просто убить Сосновского было бы слишком легко, и приготовил изощрённую месть. Он решил подставить Сосновского, чтобы того обвинили в убийстве, и, повесили!», – произнёс Новосильцев.

«Если это так, то он настоящий сумасшедший!», – воскликнул Великанов.

«Вот именно, Игнат Петрович, вот именно! И очень опасный

сумасшедший!», – кивнул Аристарх Петрович.

«Но я не понимаю, как убийство Вари связано с убийством Павла Ивановича!», – покачал головой Великанов.

Аристарх Петрович встал из-за стола, прошёлся по кабинету туда-сюда, и, взглянув на Агату, произнёс: «Помниться, сударыня вы говорили мне, что убийца старинный знакомый Павла Ивановича?».

«Да!», – подтвердила та: «Я это совершенно точно могу сказать!».

«Помниться, Зинаида Фёдоровна рассказывала, что Павел Иванович участвовал в последней войне с Турцией! А что нам рассказывал об отце Насти, Сосновский?», – поинтересовался Аристарх Петрович.

«Что он участвовал в осаде Плевны*8!», – хором сказали Великанов и Игнатов.

«Вот именно, господа, вот именно! А что, если предположить, что они познакомились на той войне?», – задался вопросом Новосильцев.

«Ну, вы у нас и голова, Аристарх Петрович!», – восхищённо сказал Игнатов. «Что и говорить, Аристарх Петрович у нас умница!», – согласился с ним Великанов. «Ну, будет братцы меня хвалить!», – отмахнулся от них Новосильцев.

«Сейчас меня занимает другой вопрос! Преступник залез в дом Константинова! Уничтожил архив! Почему? Чего он добивался?

Помниться, Зинаида Фёдоровна говорила о фотографии, на которой была изображена очень красивая молодая девушка. А что, если это была Настя Громова?», – задал вопрос Аристарх Петрович.

«Так, надо ехать к Зинаиде Фёдоровне!», – воскликнул Игнат Петрович.

«И немедленно!», – заключил Новосильцев.

До дома Константинова доехали быстро. Зинаида Фёдоровна встретила их радушно, видно было, что она истосковалась одна в огромном доме. Внутри по-прежнему, царила тягостная атмосфера. Всё напоминало о погибшем хозяине. Казалось, что он просто уехал, но скоро вернётся, и, тогда дом оживёт.

«Хорошо, что вы приехали именно сегодня!», – заявила хозяйка.

«Отчего же?», – поинтересовался Новосильцев. «Завтра, я уезжаю в Воронеж к племяннице! Пока погостить, а там…», -Зинаида Фёдоровна махнула рукой.

«Ну, может оно и к лучшему, что уедете, так безопаснее, да и тяжело вам

91

сейчас оставаться одной», – заметил Аристарх Петрович.

«Что ж, ваша, правда!», – согласилась вдова. «Вот только, что потом с вещами Павла Ивановича делать, ума не приложу!», – расстроено сказала она. «Раздавать чужим не хочу, потому как память о муже, а выбросить тем более рука не поднимается», – тихо сказала она.

«Тут я вам не советчик! Но я бы часть наиболее ценных и дорогих вещей оставил себе, а часть отдал хорошим знакомым, на память о покойном!», – посоветовал Аристарх Петрович. «А это выход! Спасибо вам!», – просветлела лицом Зинаида Фёдоровна.

«Зинаида Фёдоровна, посмотрите, пожалуйста, на фотографическую карточку внутри этого медальона. Вы узнаёте девушку изображённую на ней», – спросил Новосильцев, протягивая вещь.

Вдова надела очки, внимательно посмотрела на медальон, открыла его, и, увидев фотографию, сказала: «Сам медальон я не узнаю, а вот фотографию этой девушки, правда побольше, я видела у Павла Ивановича».

Новосильцев с Великановым и Агатой многозначительно переглянулись.

«А скажите, любезная Зинаида Фёдоровна, не рассказывал ли вам покойный муж о войне с турками, о своих боевых товарищах?», – поинтересовался Великанов. «Как не рассказывал, рассказывал!», – оживилась вдова. «Мы вас очень внимательно слушаем!», – произнёс Новосильцев.

«Тяжело приходилось нашим солдатам на той войне. Павел Иванович говорил, что было много убитых и раненых. Турки, они ведь тоже просто так сдаваться не хотели. Павел Иванович оперировал с утра до вечера. Многим жизнь спас. Не хватало еды, воды. Несладко было, но выстояли и победили. Мой покойный муж часто любил говорить: «После Плевны мне уже ничего не страшно!»», – произнесла Зинаида Фёдоровна и прослезилась.

«Под Плевной Павел Иванович чуть не погиб. Шальная пуля. Его прикрыл собой один офицер. Офицер тот был ранен в руку, а на Павле Ивановиче не царапины. Слава Богу, офицер тот поправился. Да, ведь с офицером этим удивительная история произошла. Однажды, прогуливаясь возле развалин древней крепости, он нашёл старинный золотой медальон! Об этом мне муж рассказал. Бывают же чудеса на свете!», – сказала Зинаида Фёдоровна. Новосильцева, Великанова, Игнатова и Агату словно током прошибло. «Да, потрясающая история! Павел Иванович, наверное, за этого офицера до конца своих дней молился!», – заключил Аристарх Петрович.