Текст книги "100 великих некрополей"

Автор книги: Надежда Ионина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

УСЫПАЛЬНИЦА РУССКИХ ИМПЕРАТОРОВ

Петропавловский собор Санкт-Петербурга возводился в 1721–1733 годы, но погребения в нем производились еще раньше. В северном приделе нынешнего собора у дверей, ведущих в великокняжескую усыпальницу, помещены бронзовые доски над предполагаемым местом захоронения сына и четырех малолетних дочерей Петра I и Екатерины. В январе 1716 года у входа в собор, на месте будущего придела Святой Екатерины, было предано земле тело царицы Марфы Матвеевны – вдовы царя Федора Алексеевича, единокровного брата Петра. Потом под недостроенной колокольней появилась третья усыпальница, где была похоронена принцесса Брауншвейгская-Люксембургская Шарлотта – супруга несчастного царевича Алексея, скончавшаяся вскоре после родов сына – будущего императора Петра II. В последние дни июня 1718 года, в присутствии Петра I, рядом было предано земле и тело ее замученного мужа. Позднее в Петропавловском соборе упокоилась и Мария Алексеевна – сестра Петра I.

Но ранг императорской усыпальницы Петропавловский собор обрел только после смерти Петра I, скончавшегося рано утром 28 января 1725 года от тяжелой болезни, обострившейся после простуды, полученной им осенью 1724 года. Специальная траурная комиссия во главе с графом Я.В. Брюсом составляла программу траурной церемонии, в которой предусматривались и украшение траурного зала в старом Зимнем дворце, и шествие к Петропавловской крепости, и само погребение. 13 февраля 1725 года набальзамированное тело императора было выставлено в траурном зале: Петр лежал в фобу, одетый в парчовый зеленый камзол, украшенный брабантскими кружевами, в сапогах со шпорами, со шпагой и орденом Андрея Первозванного. Сорок дней страна прощалась с Петром Великим, а между тем в начале марта умерла младшая его дочь – Наталья Петровна, и ее гроб был поставлен рядом.

За два дня до погребения специальным указом „торговые лавки, вольные дома и кабаки“ были закрыты, „чтобы не было никакого шуму и ссор“. От дворца до Петропавловской крепости вся дорога была посыпана песком и устлана еловым лапником. По живому коридору, образованному 1200 гренадерами, под звон церковных колоколов и пушечную пальбу гробы с телами императора и его дочери перенесли по льду Невы из старого Зимнего дворца в Петропавловский собор. Впереди процессии шествовали 25 гвардейских унтер-офицеров с алебардами, обвязанными черной материей; за ними следовали гоф-курьеры, музыканты с литаврами и трубами, придворные кавалеры, иностранные купцы, представители остзейских городов и дворянства и т. д. Далее несли штандарты Адмиралтейства, русское знамя с государственным гербом и собственное знамя Петра I; затем следовала личная лошадь императора, а за ней два рыцаря – черный и золотой; несли гербы царств, входивших в Российскую империю… Следом шло духовенство – в том же порядке, как и на выносе царей в Москве.

Петропавловский собор тогда еще не был достроен, поэтому в нем наскоро возвели временную деревянную часовню, стены которой покрыли черным сукном.[48]48
  Черный цвет как знак траура впервые был употреблен в России именно в этой церемонии.


[Закрыть] Гробы установили на возвышении под балдахином, участники траурной церемонии разместились частично в часовне и в недостроенном соборе, полки гвардии выстроились на крепостной стене. После отпевания тело Петра I посыпали землей, гроб закрыли и накрыли его императорской мантией. Шесть лет он оставался во временной часовне посреди строящегося собора, окруженный гербами и знаменами.

Постоянную усыпальницу Петру I соорудили только в 1731 году, а еще через два года Петропавловский собор был освящен. Гроб с телом императора предали земле у его южной стены, и с этого времени собор становится усыпальницей членов русской императорской фамилии. Здесь похоронены почти все русские императоры и императрицы, кроме Петра II, умершего в Москве в 1730 году и погребенного в Архангельском соборе, и императора Иоанна VI, свергнутого с престола младенцем и убитого в Шлиссельбургской крепости.

Петр I покоится в двойном гробу: внешнем – дубовом и внутреннем – металлическом, запаянном. Рядом с императором погребены его ближайшие родственники и преемники, в том числе и императрица Екатерина I.

Над гробницей Анны Иоанновны до революции находились две иконы – Иерусалимской Божьей Матери и Святой Анны Пророчицы – в золотых окладах, с жемчугами и драгоценными камнями. Неподалеку от Анны Иоанновны похоронены две дочери Петра I и Екатерины I – старшая Анна и младшая – императрица Елизавета Петровна.

Петра III первоначально погребли в Александре-Невской лавре, а по восшествии на престол Павла I останки убитого монарха торжественно перенесли в Петропавловский собор. Это произошло 5 декабря 1796 года одновременно с погребением императрицы Екатерины II, причем корону перед гробом императора нес Алексей Орлов – один из его убийц. На надгробии самого Павла I была укреплена бриллиантовая корона Мальтийского ордена, которая после 1917 года пропала. Кроме гробницы в Петропавловском соборе, в глубине парка существует еще мемориальный мавзолей Павла I, возведенный в 1805–1808 годах. Сооружение это, выполненное по проектам И.П. Мартоса и Тома де Томона с большим вкусом и изяществом, напоминает небольшой античный храм.

Порядок погребения лиц императорской фамилии регламентировался высочайше утвержденным церемониалом. В день погребения к Петропавловскому собору к заранее намеченному часу прибывали приглашенные лица со специальными билетами; для въезда в крепость кучерам полагалось иметь отдельный билет. Почетный караул оставался до закрытия могилы и заделывания свода гроба, после чего над могилой устанавливали сначала временную, а потом и постоянную гробницу. Императорские регалии (корона, скипетр и держава) отправлялись в Бриллиантовую комнату Зимнего дворца, личное оружие императоров – в Оружейную палату Кремля, ордена передавались на хранение в Арсенал, где находилась и погребальная колесница. Иностранные ордена государственный канцлер возвращал выдавшим их государствам.

Императора Александра I погребли в марте 1826 года – через несколько месяцев после его кончины в Таганроге. И хотя гроб с телом покойного императора несколько дней стоял в Казанском соборе для прощания, в придворных кругах и в народе ходило много слухов.

Император скончался неожиданно – во время поездки по югу России в ноябре 1825 года. До сих пор распространена версия, что тогда Александр I не умер, а ушел в монастырь. А в гроб положили солдата, умершего в госпитале и лицом похожего на императора. Через много лет в Сибири появился творивший чудеса старец монах Федор Кузьмич. Некоторые из современников считали его Александром I, этой версии придерживался и Л.Н. Толстой. Однако великий князь Николай Михайлович Романов, внук императора Николая I, тщательно изучив все обстоятельства смерти Александра I, пришел к выводу, что легенда о Федоре Кузьмиче не имеет под собой никаких исторических оснований.

Не менее таинственной была и кончина супруги императора – императрицы Елизаветы Алексеевны. По официальной версии, она умерла неожиданно, вскоре после кончины супруга, в Белеве Тульской губернии, когда возвращалась из Таганрога в Санкт-Петербург. По другим сведениям, в 1834 году в Тихвине появилась неизвестная странница Вера Александровна, которая выделялась светскими манерами, знанием придворной жизни и иностранных языков. Уже в самом ее имени многие видели намек на происшедшие события: Вера – уход от всего мирского к Богу, Александровна – в память о венценосном супруге своем. С 1840 года она была молчальницей в Новгородском Сырковом монастыре, где и скончалась в 1861 году. Сохранился портрет Веры Александровны в гробу, очень похожий на портрет императрицы Елизаветы Алексеевны. Легенда рассказывает…что смерти (или уходу из мира) императорской четы предшествовали странные события. Например, в октябре 1825 года, незадолго до кончины императора Александра I, в одну из ночей жители Таганрога видели над дворцом две звезды, которые три раза сходились и расходились. А потом одна звезда превратилась в голубя, который сел на другую звезду. Через некоторое время он исчез, а затем постепенно исчезла и вторая звезда.

Ходили слухи и о внезапной смерти императора Николая I, 30 лет железной рукой правившего Россией. Существовало даже мнение, что император отравился, не в силах пережить поражение в Крымской войне. Поражение, несомненно, приблизило смерть Николая I, но сама версия отравления в ученых кругах считается весьма сомнительной, хотя смерти этого императора предшествовал ряд таинственных и загадочных событий.

Великая княгиня Александра Иосифовна, невестка Николая I, рассказывала, что незадолго до кончины царя в его загородном доме в Гатчине ей и князю А.И. Барятинскому показался белый призрак. За несколько дней до смерти императора видение повторилось уже в Зимнем дворце, а в последние дни жизни императора большая черная птица, которая встречается только в Финляндии и считается там предвестницей зла, каждое утро прилетала и садилась на телеграфный аппарат, находившийся на башенке над комнатой, где позже умер Николай I. Часового посылали прогонять птицу, и тогда она улетела к шпицу Петропавловского собора и исчезла. Но через 26 лет такая же птица вновь появилась в Зимнем дворце, и через несколько дней от бомбы террористов погиб Александр П.

Празднование всех исторических событий, связанных с жизнью того или иного монарха, всегда сопровождалось возложением даров, которые устанавливались на их монументах. Вместе с реликвиями, хранившимися на надгробиях с момента погребения императоров, они составляли сокровищницу Петропавловского собора. Больше всего таких реликвий украшало гробницу Петра I, у его подножия императрица Екатерина II положила трофей Чесменского сражения 1770 года – флаг капитан-паши турецкого флота. Потом на надгробии Петра появилось несколько памятных медалей: золотые – к 100-летию основания Санкт-Петербурга и 200-летию со дня рождения первого русского императора, золотая и бронзовая – к 200-летию Полтавской битвы, серебряная – к 200-летию взятия Нарвы и др. На стене около надгробия в 1898 году был укреплен серебряный барельеф, изображавший памятник Петру I в Таганроге; рядом в золотом окладе висела икона с ликом апостола Петра, примечательная тем, что своими размерами соответствовала росту Петра I при рождении…

Первоначально надгробия над усыпальницами русских императоров представляли собой четырехугольные продолговатые плиты разных размеров (мраморные или из путиловско-го камня). Все они были накрыты парчовыми покрывалами.[49]49
  Над надгробиями малолетних детей Петра I надгробные знаки отсутствовали.


[Закрыть] В 1824 году журнал „Отечественные записки“ сообщал, что во время путешествия по России мадам де Сталь захотела иметь сувенир с гробницы Петра I. Она попыталась отрезать кусочек парчового покрывала, однако церковный сторож заметил это. Мадам пришлось спешно покинуть собор, а успокаивать бдительного сторожа остался сопровождавший ее Вихман.

В 1865 году, во время крупной реконструкции собора, были установлены новые надгробия, проект которых выполнили архитекторы А.А. Пуаро и А.Л. Гун. Саркофаги сделали из белого каррарского мрамора с большими бронзовыми крестами на верхней грани. По углам императорских надгробий располагались бронзовые императорские орлы, в головах саркофагов крепились бронзовые доски с обозначением имени погребенного, его титула, места и даты смерти, а также даты погребения.

В 1906 году над могилами императора Александра II и его супруги – императрицы Марии Федоровны – были установлены новые надгробия. Их изготовили из полудрагоценных камней на Петергофской гранильной фабрике по проекту архитектора А.Л. Гуна. Надгробие императора было сделано из зеленой волнистой яшмы, императрицы – из розового с жилками орлеца.

В 1896–1908 годах рядом с Петропавловским собором по проекту архитектора Д. Грима и при участии архитекторов А. Томишко и Л. Бенуа была сооружена великокняжеская усыпальница на 60 гробниц. Она пристраивалась к собору с северо-восточной стороны и соединялась с ним крытой галереей.

После Октябрьской революции судьба Петропавловского собора складывалась трагично. В 1919 году его закрыли, а в самой крепости разместился отряд Красной армии. В конце 1918 – начале 1919 года у Васильевской куртины происходили массовые расстрелы заложников. Вероятно, здесь среди других были убиты и великие князья Павел Александрович, Дмитрий Константинович, Георгий и Николай Михайловичи. По предположению М.Д. Печерского и С.С. Белова, в 1919–1921 годах были разрушены гробницы в великокняжеской усыпальнице, а царские захоронения вскоре вскрыли чекисты, искавшие в них сокровища.[50]50
  Тогда с надгробий исчезли многочисленные реликвии и сокровища богатейшей ризницы собора. В 1930-е годы часть этих предметов была продана за границу.


[Закрыть] Врачи настолько искусно забальзамировали тело императора, что он лежал как живой, простершись во весь свой огромный рост. Правая рука его покоилась на эфесе шпаги, одет император был в зеленый мундир полковника Преображенского полка. Очевидец вскрытия впоследствии вспоминал, что у Петра было гордое лицо, обрамленное темными кудрями. При снятии крышки гроба руки императора неожиданно задвигались, и это было такое грозное зрелище, что комиссары в кожаных куртках кинулись к выходу, давя друг друга и роняя факелы.[51]51
  Ученые предполагают, что движение рук было вызвано каким-то механическим приспособлением, устроенным голландскими бальзамировщиками.


[Закрыть]

В конце мая 1992 года в усыпальнице Петропавловского собора был погребен великий князь Владимир Кириллович – правнук императора Александра II. Он умер в Париже, но завещал похоронить себя в России. В связи с этим начато восстановление всех надгробных плит великокняжеской усыпальницы.

МОСКОВСКИЙ НЕКРОПОЛЬ

В Москве умерших хоронили сначала при монастырях и приходских церквах, но в 1657 году царь Алексей Михайлович повелел устроить новые кладбища, так как приходские к тому времени были уже переполнены из-за случившейся в 1654 году моровой язвы. Смертность от этой эпидемии была такой высокой, что многие москвичи отводили места для погребений даже на своих огородах и во дворах. Такое положение и заставило царя издать в январе указ, „…чтобы церкви, и кладбища, и церковные земли, и на церковных землях дворы, и кто тех кладбищ и церковных земель к своим дворам и огородам принели, и кто близко тех церковных кладбищ и земель живет – переписать и переметить из Земского Приказа“. Через два месяца переписные листы были готовы, и в конце марта Алексей Михайлович повелел:…не погребать у четырех приходских кремлевских церквей мертвых для того, что у тех церквей в моровое поветрие погребены умершие многие люди с язвами и чтобы от тех язвенных, как у тех церквей учнут вновь погребать, моровое поветрие вновь на людей не учинилось. И те церковные кладбища огородить забором… Могилы, которые по необходимости остались за забором, были бы попличены, то есть покрыты каменными плитами и залиты известью.

После царского указа на приходских кладбищах стали хоронить только своих прихожан, чтобы сохранить больше места для будущих погребений. Но в Москве к этому времени было уже много пришлых людей из ближайших и отдаленных городов Русского государства, немало было и иностранцев, и для них тоже требовались места погребений. Примерно в это время и было устроено Немецкое кладбище в Марьиной роще – для рейтар (гвардейцев) царя Алексея Михайловича. Расположено кладбище было в виде квадрата и окопано невысоким валом, на могилах устанавливали надгробные высокие продолговатые плиты. Верхняя часть почти на всех плитах была закруглена, кроме того, по краям они часто украшались виньетками.

В первое время на нем погребались не только рейтары, но и сравнительно бедные бесермены, проживавшие в Москве, а затем все знатные иностранцы. Одним из первых на кладбище был захоронен, как указывала надпись на самом древнем памятнике, Фриц Адольф, русский подданный Его Царского Величества, умерший в 1675 году. При Петре I здесь стали погребать и шведских пленных, а во второй половине XVIII века в основном военных и их жен.

До моровой язвы богатые и состоятельные люди, как указывалось выше, погребались при монастырях и приходских церквах, например все члены рода Нарышкиных – в стенах Высокопетровского монастыря в храме Боголюбской Богоматери. Здесь по обеим сторонам стояли ряды соединенных между собой каменных памятников с поставленными на них черными дощечками. На эти дощечки в сокращении были перенесены старинные надписи, высеченные на памятниках внизу. До нашествия Наполеона памятники над захоронениями Нарышкиных были покрыты красным сукном, но французы в надежде найти сокровища разломали памятники, уничтожили некоторые надписи и похитили сукно. В 1830-х годах на каждом памятнике были поставлены образы святых, соименных погребенным.

Так погребались люди именитые, но для большинства бедных и безродных тоже надо было устраивать кладбища, где бы их погребали за умеренную плату или даже вовсе бесплатно. В XVI веке тела умерших насильственной смертью или скоропостижно скончавшихся вне дома, а также безродных тюремных узников, странников и убогих клали в часовнях в людных местах для опознания – в надежде, что их, может быть, кто-нибудь узнает и тем самым даст властям ключ к отысканию виновника смерти (если она последовала от насилия) или к отысканию родственников покойного. В Москве такие часовни располагались на крестцах Китай-города: Никольском, Ильинском и Варварском. Но в летнее время держать умерших более 3–4 дней было нельзя, а их иногда набиралось столько, что в часовнях не хватало места. Поэтому со временем в санитарно-гигиенических целях в окрестностях Москвы стали устраивать особые помещения барачного типа, „оборудованные ямами со льдом“, для таких покойников и кладбища для погребения их. Так образовались Божьи (или Убогие) дома, которые, как и сами умершие, предоставлялись воле Божьей или благотворительности православных людей.

Обычно Божьи дома устраивались при окраинных монастырях и церквах, где к весне скапливалось большое количество покойников, так как зимой они почти не погребались. Православный люд стекался сюда в основном в весенние и летние праздники (на Пасху, Троицу и в другие), а осенью – под Покров и приносил свои посильные пожертвования на погребение „бездомных“, на совершение общей панихиды и на поминовение умерших.

Так возникло кладбище Крестовоздвиженского убогого дома, окруженное владениями князя К.О. Щербатова, окольничего И.Ф. Пушкина, стольника И. Волынского и частью государевой земли. В то время местность эта была мало заселена и состояла по большей части из огородов землевладельцев и отдельных дворов, а речка Неглинная, с крытыми берегами и запрудами, в этом месте протекала открыто. Сначала это кладбище было незначительным по площади, но потом быстро расширилось. Другой Божий дом с собственным кладбищем располагался за Земляным городом и принадлежал Покровскому монастырю. Пашенные и кладбищенские земли монастыря соседствовали с землей митрополита Крутицкого, и иногда между владельцами возникали недоразумения из-за земель.

Со временем и на кладбищах при Божьих домах не стало хватать места, так как 10 октября 1713 года Петр I издал указ, согласно которому царю не понравилось, что в Москве и в других городах, при церквах и монастырях надгробные камни лежат сверх земли, так что препятствуют в хождении при церковных шествиях». Поэтому другим указом, от 12 апреля 1722 года, было приказано «надгробные камни при церквах и монастырях опускать вровень с землею, надписи на камнях делать сверху; которые же камни неудобно так разместить, употреблять их в строение церковное». Через полтора года новый указ (от 10 октября 1723 года) предписывал: «В Москве и других городах мертвых человеческих телес, кроме знатных персон, внутри городов не погребать, а погребать их при монастырях и при приходских церквах вне городов».

В конце октября того же года Святейший синод, во исполнение царского указа и чтобы никто сомнения не имел, постановил: «Объявить, что от погребений внутри градов приключается воздуху повреждение, отчего бывают иногда и тяжкие болезни и прочие тому подобные злые припадки, человеческому здравию вредные». Указ Петра I и распоряжение Святейшего синода были вызваны быстрым ростом народонаселения Москвы и скученностью в городе построек. Например, к 1726 году незначительный приход при Крестовоздвиженской церкви сделался довольно значительным и имел уже 76 дворов. И власти Москвы распорядились «перенести Убогий дом от Воздвиженской церкви в поле – на Государеву землю», где и образовалось новое божедомское кладбище.

Однако указ Петра I выполнялся очень слабо, и 2 июля 1748 года последовал новый указ, которым императрица Елизавета Петровна, жившая тогда в Москве, запретила хоронить умерших при городских церквах на всем пространстве между Успенским собором и ее дворцом, находившимся на Яузе (близ Немецкой слободы). Могилы, имевшиеся около тех церквей, приказано было сровнять с землей, а для погребения умерших в приходах тех церквей, при которых запрещено было хоронить, императрица повелела отвести вне Москвы землю для кладбища и выстроить там церковь. Для устройства этого кладбища был составлен комитет, в который вошли игумен Сретенского монастыря Лаврентий, архитектор князь Ухтомский и другие лица, а место для кладбища выбрали за Мещанской слободой, близ Марьиной рощи. Так было учреждено кладбище, на котором в 1750 году выстроили деревянную церковь во имя святого Лазаря. Однако до устройства кладбищ разрешалось погребать и при некоторых церквах, например при церкви Знамения в Переяславской слободе, церкви святого Панкратия близ Сухаревой башни и некоторых других.

С отъездом императрицы из Москвы и ее указ мало-помалу стал забываться, так что в ноябре 1755 года епархиальное начальство вынуждено было сделать строгое внушение священникам, обязав их хоронить умерших исключительно на Лазаревском кладбище.

В 1771 году в Москве вспыхнула эпидемия чумы, унесшая жизни почти 70 000 человек. В связи с этим бедствием указом Государственного сената от 24 марта 1771 года были отведены особые места за городом для захоронения умерших от чумы, а также места и для скончавшихся от обычных болезней и по старости. К тому же предписывалось «построить на оных кладбищах на первый случай хотя бы небольшие деревянные церкви», и возводились они под наблюдением архитектора В.И. Баженова и члена 2-го департамента Юстиц-коллегии А.И. Дурново. Так были устроены Ваганьковское кладбище с церковью святого Иоанна Милостивого, Дорогомиловское с церковью святой Елизаветы, Калитниковское с церковью Богородицы Всех Скорбящих Радости, Миусское с церковью святой Софии и ее дочерей Веры, Надежды и Любови, Пятницкое с церковью Преподобной Параскевы.[52]52
  Существовало еще и Семеновское кладбище с церковью Введения во храм Пресвятой Богородицы, но сведений о нем почти не сохранилось.


[Закрыть] Таким образом, можно сказать, что русское законодательство о кладбищах стало действовать только в царствование императрицы Екатерины II, и изложено оно было во врачебном уставе.[53]53
  К началу XX века погребение при церквах стало дозволяться лишь в виде исключения, по особому разрешению, и только лицам, оказавшим церкви большие услуги.


[Закрыть] По русскому законодательству кладбища должны были устраиваться на расстоянии не менее 213 метров от последнего жилья, а в селениях – не ближе, чем на полверсты. Но на практике, особенно с ростом городов, часто приходилось отступать от этих требований.

Лазаревское кладбище сначала было небольшим и небогатым. В 1780 году церковь на нем по ветхости была разобрана, и с этого времени прекратилась выплата казенного жалованья причту. Новую кладбищенскую церковь решил выстроить именитый московский купец Лука Иванович Долгов, родственники которого погребались на этом кладбище. По кончине своей и сам он был погребен под одним из средних столбов церкви, на котором была сделана краткая надпись о его жизни и заслугах.

При церкви по распоряжению Л.И. Долгова было устроено и отделение для бедных, которые содержались на средства его семьи.

После эпидемии чумы некоторое время разрешалось хоронить умерших в Спасо-Андрониковом монастыре, Новодевичьем, Новоспасском, Донском и других, находившихся за Земляным валом. В 1781 году Синодальная контора посчитала, что можно разрешить погребение и в отдаленных церквах Москвы (у Знамения в Переяславской слободе, Тихвинской в Красном селе и других). Князь В.М. Долгоруков, главнокомандующий Москвы, согласился на это, но обер-полицмейстер Н.П. Архипов объявил, что распоряжение следует отменить, так как достаточно дозволения погребать при монастырях, которые находятся за Земляным валом.

После чумы были разобраны и многие церкви (Николаевская в Мыльниках, Саввы Стратилата на Знаменке, Иоакима и Анны близ Пушечного двора на Лубянке, Предтеченская на Ленивке и др.). С устройством городских кладбищ бывшие кладбища при приходских церквах запустели, приходские священники продавали землю, и обширные некогда погосты стали заселяться горожанами. Между тем время сокрушало и могильные памятники, так что каменные надгробия стали использовать для устройства церковных помостов или клали близ церквей как тротуары для пешеходов. Еще в 1775 году митрополит Платон Левшин прекратил продажу этой земли и обязал священников следить за тем, чтобы погосты не застраивались, а сохранялись бы в чистоте и были бы обнесены оградами.

После чумы возникло и Даниловское кладбище, получившее свое название за соседство с одноименной слободой и за близость к Свято-Данилову монастырю. Временную деревянную церковь на нем построил архитектор В.И. Баженов, но сведений о ней не сохранилось. Нынещняя была построена уже в 1832 году Ф.М. Шестаковым. Современная площадь кладбища равняется 35 гектарам, которые поделены на 39 участков.

Рядом с входом на кладбище располагается могила М.З. и А.Д. Третьяковых. Их знаменитые сыновья – Павел и Сергей – сначала тоже были похоронены рядом с родителями, и над их могилой возвышался большой крест под балдахином. Позже прах Павла Михайловича перенесли на Новодевичье кладбище, а Сергея Михайловича – на кладбище Свято-Да-нилова монастыря. Когда монастырское кладбище было закрыто, прах последнего перезахоронили в могилу брата. Теперь на их общей могиле стоит первоначальный памятник.

Даниловское – кладбище купеческого Замоскворечья, и много на нем упокоилось представителей этого сословия. Среди них были и меценаты, например, умерший в 1913 году Лепешкин Семен Васильевич. При жизни он открыл первое бесплатное общежитие для студентов Московского университета, для этого купил дом в Филипповском переулке (ныне ул. Аксакова, 11). Будучи за границей, он узнал о голоде в Москве и выделил крупную сумму денег для организации бесплатных столовых. Рядом с СВ. Лепешкиным похоронена его жена Варвара Яковлевна, основавшая в Москве профессиональное училище, в котором обучали швейному делу. Но до настоящего времени могила супругов не сохранилась.

Известной благотворительницей была и Александра Игнатьевна Осипова. В своем селе близ нынешнего Теплого Стана она построила великолепный храм и училище на 60 детей, в 1888 году внесла 300 000 рублей[54]54
  Для сравнения: корова в те времена стоила 5 рублей.


[Закрыть] на реставрацию храма Вознесения Господня, располагавшегося у Серпуховских ворот, передавала крупные суммы на строительство и реставрационные работы ряда соборов Москвы, Ялты, Оптиной и Зосимовской пустыней и в другие епархии. Она много жертвовала различным благотворительным учреждениям и выдавала ежемесячные пособия более ста семействам. Могила А.И. Осиповой на Даниловском кладбище, к сожалению, тоже не сохранилась…

Мансуров Николай Порфирьевич – автор первого учебника по венерическим заболеваниям. Он с отличием закончил Московский университет и работал в больнице для бедных. Был инициатором сбора денежных средств и автором проекта строительства кожно-венерической клиники, которая была открыта в Москве в 1895 году и впоследствии стала лучшей в Европе.

Для верующих на Даниловском кладбище самой почитаемой является могила Никоновой Матроны Дмитриевны (1881–1952). Родом она была из Тульской губернии, четвертым и последним ребенком в семье немолодых уже крестьян. Родилась Матрона слепой, но в семилетнем возрасте у нее появился дар чудотворения и исцеления. К девочке стали обращаться за помощью не только из ближних, но и из дальних деревень. Однако дети не понимали Матрону и часто обижали ее, и многие часы она проводила в одиночестве. В 1925 году Матрона переехала в Москву, и здесь к ней тоже обращались за помощью и исцелением, и порой она принимала вдень по 40 человек. Блаженная старица говорила: «После смерти моей приходите на мою могилу. Как принимала людей, так и принимать буду».

Пятницкое кладбище возникло за Крестовским путепроводом тоже после чумы 1771 года. Первое захоронение, которое видит посетитель, – склеп-часовня над могилой семьи Смирновых, известных производителей винно-водочной продукции. Благодаря пожертвованиям «водочного короля» – Петра Арсеньевича Смирнова – расширяли свою деятельность многие российские приюты, больницы и учебные заведения, некоторые из которых действуют до сих пор. Последние годы жизни П.А. Смирнов был старостой и псаломщиком Благовещенского собора в Кремле и тоже делал большие взносы в приходскую казну. К сожалению, могила его не сохранилась, на ее месте со временем встала кладбищенская контора, на стене которой укреплена мемориальная доска с надписью: «Петр Арсеньевич Смирнов (1831–1898), коммерции советник, выдающийся российский винозаводчик и благотворитель. Среди живых да не будешь забыт».

В 1855 году на Пятницком кладбище состоялись, наверное, самые многолюдные за всю его историю похороны, когда весь Московский университет вышел хоронить профессора истории Т.Н. Грановского. Лекции его имели небывалый успех, и не только студенты, но и многие москвичи ходили «на Грановского». Во время похорон почти у всех были на глазах слезы, а некоторые просто рыдали. Отпевали Т.Н. Грановского в университетской церкви святой Татьяны, и от Моховой улицы до самого кладбища – 6 верст – студенты на руках несли гроб любимого профессора.

Рядом с Т.Н. Грановским похоронен его друг – знаменитый актер Михаил Щепкин, которого называли «отцом русского сценического реализма». А недалеко от этих погребений находится могила человека, на похоронах которого присутствовало всего несколько самых близких друзей. Иван Захарович Суриков, на памятнике которого написано «поэт-крестьянин», всю жизнь не мог выбиться из нужды, и хоронил его на свой счет издатель К.Т. Солдатенков. Как и многие другие талантливые выходцы из народа, И.З. Суриков при жизни не удостоился признания, зато теперь ни одно русское застолье не обходится без песни «Что шумишь, качаясь, тонкая рябина…», автором строк которой он был.

Много замечательных людей было похоронено на Пятницком кладбище в советское время, в частности на одном из отдаленных участков покоится профессор А.Л. Чижевский – выдающийся биофизик и основоположник гелиобиологии, намного опередивший свое время. В 1942 году он был репрессирован и отправлен работать в «шарашку». И он до такой степени был увлечен своей работой, что, когда вышел срок заключения, отказался покинуть «шарашку» до завершения работы.