Текст книги "Стамбул. История. Легенды. Предания"

Автор книги: Надежда Ионина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Завоевание Константинополя турками

Во второй половине XIII в. турки прочно утвердились в Малой Азии. Затем, пользуясь смутами и династическими раздорами в Византийской империи, они постепенно расширили территорию своего государства за счет великой православной державы. В 1326 г. они взяли г. Пруса, где и была учреждена столица Османской державы, в состав которой вскоре вошла вся Малая Азия (кроме города Филадельфия, в котором еще продолжало развеваться византийское знамя). В 1354 г. турки овладели Галлиполи, и этим важным завоеванием открыли себе путь из Азии в Европу. В 1360 г. султан Мурад I перешел Геллеспонт, в следующем году захватил византийские крепости Тиролоя и Дидимотих, а потом взял и Адрианополь. В 1363 г. от Византийской империи были оторваны города Филипполь и Серра, а в 1365 г. султан Мурад I объявил Адрианополь своей резиденцией. В 1389 г. он нанес страшное поражение сербам на Косовом поле и ценой собственной смерти надолго прекратил самостоятельное существование Сербского царства. Его сын Баязид I продолжил завоевательные походы, и к середине XV в., когда на престол вступил последний византийский император Константин XI Палеолог, бывшая великой Византийская империя состояла из одного лишь Константинополя.

Византийцы, хоть и предвидели скорую гибель своего великого города, все же готовились к его защите. И султану Мехмеду II несколько лет пришлось вести войну, чтобы завладеть небольшим клочком земли от Святой Софии до Румели-хиссари. В 1452 г. он разгромил Пелопоннес и лишил столицу Византийской империи помощи, которую ей могли бы оказать оттуда. 5 апреля 1453 г. с огромной армией султан явился под стены Константинополя. Османское войско смело шло на приступ, надеясь завоевать самый прекрасный город в мире и зажечь светильники на могилах святых мусульман, павших во время прежних осад Константинополя.

1 апреля 1453 г. византийцы с удивлением увидели возле городских стен турецкие тюрбаны; поля от Пропонтиды (Мраморного моря) до Золотого Рога были усеяны палатками завоевателей. Войска, прибывшие с султаном Мехмедом II из европейской Турции, встали лагерем против Адрианопольских ворот. Часть войска под командованием Сагана-паши (зятя султана) и Караджи-бея разместилась около Окмейдана («Поля стрел»), располагавшегося на высотах Касим-паши и в окрестностях Перы. Отсюда им удобнее было наблюдать за генуэзцами, которые, несмотря на свое обещание сохранять нейтралитет, иногда тайно помогали византийцам. Чтобы избежать всяких неожиданностей, сильные отряды кавалерии охраняли турецкое войско с тыла. Султан расположил свою главную квартиру на небольших холмах, возвышавшихся перед воротами Святого Романа. Ближайшие линии городских стен Константинополя находились от турецкого войска на расстоянии одной мили.

Памятная осада Константинополя началась 6 апреля 1453 г. Но перед этим турецкий султан отправил к византийскому императору Махмуда-пашу с требованием сдать город, чтобы избежать кровопролития. Константин XI отказался, после чего 6 апреля на рассвете раздался первый пушечный выстрел. За ним вскоре началась общая пушечная пальба. Османцы осыпали городские стены градом стрел, а в это время другие солдаты старались вырыть подземные ходы под крепостным рвом. Но византийцы услышали звуки лопат, подвели мины и напустили столько дыма, что турки вынуждены были отступить. В тех, кто карабкался на стены, осажденные бросали огромные камни, зажженные факелы и греческий огонь [14]14
  Греческий огонь – взрывчатая смесь, которую получали из пороха, керосина и смолистого вещества. К этой смеси добавляли негашеную известь, которая от соприкосновения с водой выделяла достаточное количество тепла, чтобы воспламенить порох.


[Закрыть].

Сначала все свои усилия турки направляли на захват сухопутных стен Константинополя, но все было тщетно. Их полегло 18 000 человек, и все рвы города были завалены трупами. Нелегко досталась победа и византийцам. Они потеряли 3000 человек, но башня Святого Романа, на которую турки направляли свой главный удар, все же была разрушена. Всю ночь император и знаменитый предводитель генуэзцев Джустиниани провели на крепостных стенах, торопя византийцев убирать трупы и исправлять повреждения. И на следующее утро султану Мехмеду представилась невиданная картина: рвы были очищены, а башня Святого Романа вновь стояла твердо и непоколебимо. Изумленный султан воскликнул, что 37 000 пророков не заставили бы его поверить, что неверные в столь короткое время могут совершить такую работу. Он приказал войскам идти на приступ, и вновь полчища турок волной хлынули на стены Константинополя. И так продолжалось день за днем…

А потом султан Мехмед II решил ввести в действие флот, однако корабли в бухту Золотой Рог не пускала натянутая византийцами большая цепь. Сначала султан думал разбить цепь, чтобы войти в гавань и проломить городские стены, которые со стороны моря были менее крепкими. Но план не удался, и тогда султан приказал перетащить галеры через холмы, окружавшие Галату, чтобы таким образом доставить суда в бухту. Для этого турки провели от нынешнего дворца Долма-бахче до долины Касим-паша дорогу длиной в две мили, которая приводила их к Золотому Рогу. Потом положили толстые деревянные катки, смазанные салом и маслом, и за одну ночь с помощью людей, лошадей и волов перетащили по этой дороге более 70 судов. Тысячи людей, работавших ночью при колеблющемся свете факелов и бое барабанов, представляли собой необычайное зрелище! Но наутро турецкие галеры стояли в Золотом Роге уже по другую сторону цепи…

Смелое предприятие турок самым удручающим образом подействовало на византийцев. И тогда Джустиниани решил ночью подобраться к турецкому флоту и поджечь его. Но турки были на страже, и корабль, на котором находился предводитель генуэзцев, пошел ко дну от пущенного в него огромного каменного ядра. Большинство экипажа утонуло, но Джустиниани, как был в кольчуге, ухватился за спасательный буек и спасся потом на лодке.

Желая господствовать в Золотом Роге, султан Мех-мед II приказал потопить все лодки, находившиеся в гавани, без различия их принадлежности – генуэзские, византийские, венецианские… Захватив гавань, султан повелел перекинуть через Золотой Рог широкий мост, составленный из бочек, связанных одна с другой и покрытых досками. Мост этот был так широк, что по нему могли пройти в ряд 30 человек.

После 50-дневной осады артиллерийский снаряд пробил брешь возле ворот Святого Романа. Туркам удалось также разрушить несколько башен, а рвы к тому времени были почти завалены камнями. Со стороны моря городской стене угрожали галеры, непрерывно бомбардировавшие Константинополь. Султан Мехмед II вторично отправил византийскому императору предложение о сдаче, но Константин XI ответил, что до последней капли крови будет защищать город, вверенный ему Богом. И тогда султан приказал 26 мая приступить к штурму Константинополя с суши и с моря. Войску он обещал большую добычу, а солдатам, которые первыми взойдут на крепостную стену, – поместья.

Накануне назначенного дня по приказу султана зажгли иллюминацию, и вечером в понедельник Константинополь был опоясан кольцом огней. Во всех направлениях – кругом стен, на галерах возле Золотого Рога и на высотах Перы – горели пропитанные маслом факелы и костры из смолистых деревьев. Пики турецких солдат тоже были снабжены факелами. До стен города долетали радостные крики турок, заранее праздновавших победу.

Осажденным казалось, что перед ними стоит какое-то фантастическое войско, и они падали перед образом Пресвятой Богородицы, моля Ее о спасении и защите. Не теряя присутствия духа, император Константин XI обошел все посты, воодушевляя солдат. Джустиниани приказал поправить укрепления и выкопать широкие рвы позади ворот Святого Романа. Еще он повелел спешно возвести новые валы, однако мудрые распоряжения Джустиниани постоянно встречали противодействие со стороны греческих военачальников – в особенности со стороны первого вельможи Луки Нотары. Тот находился во главе защитников стен Золотого Рога и даже отказал Джустиниани в пушках, в которых тот очень нуждался.

В момент самого штурма Константинополя турки были остановлены известием, что на помощь осажденным идет войско, состоящее из венгров и итальянцев. Известие это оказалось ложным, но турки в ожидании событий два дня простояли в бездействии. Однако Мех-мед II, предвидя и такой поворот событий, оставил для прикрытия арьергарда часть своей кавалерии.

Как гласит легенда, за несколько дней до штурма, в день памяти равноапостольных Константина и Елены, языки огненные изошли изо всех сорока окон барабана храма Святой Софии, поднялись вверх, соединились и огненным шаром вознеслись в разверстые врата небесные. И врата затворились за ними… Наутро Константинопольский патриарх провидчески сказал императору: «Город обречен. Ангел Святой Софии покинул свой град и храм».

А накануне падения Константинополя, к несказанному удивлению греков и мусульман, город покрылся густой и непроницаемой тьмой, из середины которой упали на землю багровые капли величиной с воловий глаз. Эти капли лежали на земле довольно долго, а потом исчезли. Греки, испугавшиеся этого неблагоприятного знамения, совсем лишились бодрости и в отчаянии ходили взад и вперед по городу, словно лишившись разума. Некоторые из них покинули осажденный город, перешли на сторону неприятеля и даже приняли мусульманскую веру.

Патриарх, зная, что знамение сулит погибель городу и наказание живущим в нем, собрал наиблагоразумнейших вельмож и пошел с ними к императору. Представ перед ним и поклонившись, он сказал:

– Великий государь! Не в первый раз уж я дерзаю просить тебя, чтобы ты, сохраняя особу свою от напрасной смерти, удалился бы из сего города, который, по воле Творца, долженствует быть под властию непримиримых врагов Христовой церкви. Да и сам ты, государь, через многие предсказания совершенно знаешь о наступающей гибели твоих подданных. То для чего же, по крайней мере, не спасаешь своей особы, когда уже невозможно ничему помочь? Ты видишь, что ныне сама природа, являясь плачущей, предвещает, что весьма скоро последует неизбежное наказание за грехи наши. Мы были причиною этого наказания, то пусть одни и погибаем. Но ты, государь, оставь сей город и ищи спасения себе во вселенной, о чем, припадая к стопам твоим, усердно просим тебя.

И греческий император с негодованием ответил: «Я давно уже сказал вам, что положил непременное намерение пострадать вместе с вами за веру, чистосердечно исповедуемую мною, и за возлюбленное Отечество мое. А посему никакие увещевания ваши не могут отвратить меня от предпринятого мною».

Султан Мехмед II в это время тоже спрашивал мудрецов, и они ответили: «Тьма, покрывшая город, знаменует помрачение славы его и погибель. А багрового цвета капли означают, что много прольется крови человеческой».

Обрадованный этим истолкованием, султан повелел своему войску готовиться к решающей битве. Во вторник 29 мая, на рассвете, звуки сур, литавр и маленьких барабанов дали сигнал к началу штурма. Накануне султан Мех-мед II, окруженный блестящей свитой, объехал свой лагерь, ободряя солдат и суля им блага земные и небесные:

«Многие из вас падут, но пусть помнят они слова Корана: “Кто умрет в такое время, то будет принимать яства и питие в раю и возлежать с гуриями, совершив благовонные омовения”. Тех же, которые переживут победу, ожидает двойное жалованье до конца их жизни. После взятия города я предам его вам на три дня, исключая стены и здания. Вся добыча, золото и серебро, одежда и женщины – все ваше!»

В тот день в лагере турок была устроена роскошная иллюминация. И совсем другая обстановка царила в лагере греков. Император Константин XI тоже объезжал свой гарнизон, делая последние распоряжения и подбодряя солдат. А в 4 часа, когда прекратилась канонада, император отправился в город, собрал всех граждан и обратился к ним с такими словами:

«Настал час, когда враг наш решился, как змея, излить свой яд на нас или пожрать, как лев неукротимый. Заклинаю вас, отстаивайте свою веру с той же твердостью, с какой вы отстаивали ее до сего дня. Вам поручаю этот славный и знаменитый город – нашу отчизну, столицу всех городов… В руки ваши я передаю мой скипетр, вот он. Соблюдайте повиновение вашим начальникам и, я надеюсь, Бог поможет нам спастись от опасности. На небе вас ждет лучезарная корона, а здесь, на земле, останется славная и вечная память о вас!».

В 2 часа ночи 29 мая 1453 г. турки пошли на последний приступ, но их встретил убийственный огонь осажденных. Немногим удалось взобраться на стены, но и они были сброшены вниз, а лестницы их изломаны в щепы. Уже несколько часов длился бой, и быстро таяли ряды защитников Константинополя. Тысячами гибли и турки, но по воле султана новые отряды так же яростно устремлялись на городские стены. Мужество греков не уступало ярости нападающих, и турки вновь отступили с большими потерями. Напрасно султан пытался остановить бегущих – их не остановили даже ятаганы янычар. На новый приступ султан двинул свежие полки, и некоторым из янычар удалось укрепиться на стенах. В это время был смертельно ранен Джустиниани. Греки, видя гибель храброго защитника, пришли в смятение, чем и воспользовались турки. Небольшой отряд их влез на стены, прошел к Адрианопольским воротам и ударил в тыл царскому отряду. В то же время турецкие пушки пробили брешь в воротах Святого Романа и воротах Харисийских, сквозь которые турки хлынули в Константинополь.

Византийский историк Михаил Дука так оплакивал падение великого Константинополя:

«О, город, город – центр четырех частей света!.. Где твоя духовно-благодатная сила, благодетельная для души и тела? Где телеса апостолов Бога моего, давно положенные в этом давно цветущем раю? Где находившиеся вместе с ними багряница, копье, губка и трость, которые мы лобзали и представляли, что видим Распятого на кресте? Где мощи преподобных и мучеников? Где прах великого Константина и других царей? Улицы, портики, перекрестки, поля, виноградники – все было полно мощей святых, телес благородных и чистых подвижников и подвижниц… О, храм и земное небо, небесный алтарь, божественные и священные здания, красота церквей, книги священные и словеса Божий, благовестия, изглаголенные ангелами, учения богодухновенных мужей, наставления божественных подвижников! О, государство, народ, воинство, прежде громадное, дома и разнообразные палаты и священные стены, ныне я все призываю и, как одушевленное, оплакиваю, имея Иеремию руководством печального повествования…».

По военному обычаю того времени город был отдан победителям на три дня на разграбление… Когда султан Мехмед II вступил в завоеванный Константинополь, один из воинов принес ему в дар отрубленную голову Константина XI Палеолога, и завоеватель щедро наградил его. А потом поцеловал голову последнего византийского императора и отослал патриарху, чтобы тот набальзамировал ее, обложил золотом и серебром и сохранил, как сам знает. Выполнив все это, патриарх вложил главу Константина XI в серебряный ковчег и, как повествует легенда, скрыл под престолом в храме Святой Софии [15]15
  Версия эта вряд ли справедлива, потому что собор Святой Софии был обращен турками в мечеть (об этом будет рассказано в отдельной главе).


[Закрыть]. Другое предание говорит, что голова императора Константина XI была прибита к колонне Юстиниана и оставалась на ней до вечера. А потом была набальзамирована и частями отправлена в разные мусульманские страны (Персию, Аравию) и в другие города Османской империи как знак победы. А тело последнего византийского императора было похоронено в храме Святой Феодосии [16]16
  Ныне мечеть Гюль-джами.


[Закрыть]. Сюда пускали и показывали гробницу последнего Палеолога по особому фирману султана. А в 1832 г. после перестройки храма фирманом султана Махмуда II, который знал, чей это саркофаг, гробница Константина XI была удостоена особого почитания – неугасимой лампады.

По преданию после захвата Константинополя султан Мехмед II повелел его жителям собрать все сокровища (церковные и свои) в месте, которое он сам назначил. Когда византийцы выполнили его повеление, султан взглянул на огромные кучи золота и с удивлением и негодованием воскликнул:

«Безумный народ! Где же был ваш разум, что вы, собрав столь несметные богатства, не могли сохранить своего города? Вы не могли противиться даже одному только народу, победившему вас без помощи других! Ведь посредством сего сокровища не только должно было погибнуть все мое ополчение под стенами Константинополя, но и ополчения многих других народов, если бы они соединились со мною. А посему вы как предатели своего Отечества не должны существовать на земле и должны будете принять определенное мною для вас наказание.»

Сказав это, он дал знак рукой, и сарацины в ту же минуту умертвили вельмож и благородных людей, оставив только простой народ с женами и детьми…

Так в истории произошло событие, когда город, бывший 1000 лет столицей одного царства, в течение всего 24 часов превратился в столицу другого государства, основанного и устроенного совершенно другим народом – с другими верованиями, языком и преданиями.

Значение Константинополя для России

Столица Византийской империи впервые испытала на себе военную силу «россов» в 860 г., когда около стен Константинополя внезапно появилось около двухсот кораблей. Это случилось в царствование императора Михаила III, когда скифы, сарматы, славяне и другие народы, обитавшие на территории будущей Русской земли, вооружили многочисленные суда, спустились по текущим на юг рекам, прошли Днепровские пороги и бесстрашно выплыли в открытое море. Их ладьи, как тучи саранчи, налетели на Босфор и покрыли его прозрачные воды.

По свидетельству Константинопольского патриарха Фотия, воинственный дух нападавших сначала привел жителей в ужас, а Константинополь «едва не был поднят на копье». Причем русским «легко было взять его, а жителям невозможно защищать… спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия». Патриарха Фотия даже уязвило, как он отмечал, «бесславие от этого великодушия». Награбив добычу, «варвары» неожиданно отступили, в чем было усмотрено чудесное заступничество Пресвятой Богородицы, и 23 июня жители Константинополя неожиданно «увидели врагов… удаляющимися, и город, которому угрожало расхищение, избавившимся от разорения».

^{Аскольд и Дир просят у Рюрика в Новгороде разрешение на поход в Царьград} 

В 865 г. русские витязи Аскольд и Дир, выйдя из Новгорода, хотели добраться до Царьграда (Константинополя), чтобы поступить там воинами в особую варяжскую дружину. Но, овладев Киевом и став киевскими князьями, они изменили свое намерение и, собрав большую дружину, решили уже войной идти на Царьград. Устрашенные многочисленной киевской ратью, греки не надеялись отразить нашествие народа, до того времени не виданного ими. Они называли их «россами-человекоубийцами», так как, по некоторым свидетельствам, те «отрубали головы монахам, распинали их; убивали, пуская в них стрелы или вбивая им в череп гвозди». И тогда патриарх Константинопольский с молебными песнопениями вынес из Влахернского храма Пречестные ризы Пресвятой Богородицы и с молитвой погрузил их в море. Молитва христиан была услышана, внезапно на море поднялась сильная буря, которая разметала ладьи киевлян в разные стороны. Когда буря миновала, князья Аскольд и Дир, свидетели свершившегося чуда, приняли в Царьграде христианство. В святом крещении Аскольд был наречен Николаем, а Дир – Илией. Вскоре в Константинополь прибыло посольство русских с просьбой о крещении. В «окружном послании» 867 г. патриарх Фотий сообщает об успехах проповеди Христовой и о том, что «россы» восприняли «чистую и неподдельную Веру Христианскую, с любовью поставив себя в чине подданных и гостеприимцев, вместо грабления нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго».

В 906 г. многочисленное войско князя Олега, собранное со всех окрестных племен, спустилось вниз по Днепру, а конное побережьем отправилось к Царьграду. По выражению историка, князь хотел доказать, что «казна робких принадлежит смелым». Море покрылось ладьями Олеговых воинов, приведя в ужас жителей Византийской столицы. Правивший тогда в Византии император Лев VI Философ думал более об астрологических выкладках, чем о безопасности столицы своей империи, поэтому удовольствовался только тем, что повелел запереть гавань цепью. Но князь Олег поставил ладьи на колеса и под парусами двинулся к стенам Константинополя. Напуганные греки побоялись вступить в бой и только смотрели с городских стен, как «россы» опустошают окрестности. А потом запросили мира и подписали с русскими договор о мире и беспошлинной торговле. Начинался этот первый в истории Киевской Руси дипломатический договор словами: «Да умиримся с вами, Греки!». Византийский император поклялся Евангелием, князь Олег своим оружием и Перуном – богом грома и молнии. В память о победе Олег прибил на городские ворота Константинополя свой щит, а потом и возвратился в Киев.

После Олега на киевский престол вступил возмужавший к тому времени князь Игорь, который тоже хотел взять дань с Царьграда. Рассказы о подвигах Олега он слышал, наверное, с детства и жаждал повторить их. Но первый поход его на Царьград кончился неудачно. Греческие корабли встретили русские ладьи в море и стали бросать на них неизвестный раньше русским «греческий огонь». Князь Игорь потерял часть своего флота и отступил. Через два года он собрал большую дружину, нанял конницу печенегов и снова отправился на ладьях на Царьград. На этот раз византийский император не стал рисковать и уплатил дань.

Через 50 лет после заключения первого договора княгиня Ольга (мать князя Святослава), видя добродетельную жизнь христиан, захотела больше узнать о них. И живший тогда в Киеве греческий священник Григорий подробно рассказал ей о христианской вере и с увлечением описывал красоту богослужений в Константинополе. Будучи уже в преклонных летах, княгиня Ольга пожелала принять христианскую веру и отправилась в столицу Византийской империи, чтобы быть крещенной не простым священником, а самим патриархом.

Во главе большой свиты, в сопровождении священника Григория прибыла она в Царьград. Правивший тогда Византией император Константин VII Багрянородный не сразу принял Ольгу, и ее ладьям пришлось долго стоять в Золотом Роге. Когда же 9 сентября 965 г. русскую княгиню представили императору, он принял ее пышно, и в этот день во дворце был устроен великолепный обед. Однако княгиню не удостоили чести сидеть за одним столом с императорской семьей, и она обедала с придворными дамами. Во время обеда играла музыка, певчие и танцоры показывали свое искусство. А потом был приготовлен десерт на особом золотом столике, за которым княгиня Ольга сидела уже с византийскими императором и императрицей.

Крестил княгиню Ольгу сам Константинопольский патриарх, а восприемником ее был император Константин VII Багрянородный.

Князь Владимир (внук княгини Ольги) значительно раздвинул пределы Руси, но, достигнув внешнего могущества, не успокоил своего мятущегося сердца. Он видел бездушие языческих идолов, детство же напоминало ему дивные речи бабки о Едином Всемогущем Боге, и стал князь исследовать разные религии. Для этой цели он отправил посольство из десяти человек по разным землям, чтобы они на месте определили, кто как молится своему богу.

Что же почувствовали послы князя Владимира, вступив в храм Святой Софии в Константинополе? Они увидели его во всем великолепии: колонны и орнаменты нижних галереей были те же, что и сейчас, но над мраморными балюстрадами по золотому полю полукруглых пространств были выложены мозаичные изображения святых. Шестикрылые серафимы по треугольным парусам храма не являлись только орнаментами, и лица их (теперь закрытые золотыми звездами) дышали небесной красотой. В алтаре стоял престол, блиставший золотом и драгоценными камнями; над ним на четырех серебряных колоннах возвышалась сень, увенчанная главою с крестом из чистого золота.

Престолы патриарха и императора тоже горели золотом и драгоценными камнями. Кругом – дорогие вазы, паникадила, кресты; на расставленных аналоях лежали Евангелия, обложенные золотом. А в нартексе храма был изображен Иисус Христос, сидящий на престоле, с распростертым у ног Его императором Юстинианом.

Но не великолепие храма поразило сердца посланцев князя Владимира. Не меньшее великолепие видели они и в Риме, где в соборе Святого Петра тоже было собрано много сокровищ. Христианские изображения тоже вряд ли могли их тронуть – они были им тогда еще чужими. Особенно поразило их то, что они сразу почувствовали себя в храме Бога Живого и Истинного: «Мы не помнили себя, где стоим – на небе или на земле, и мы веруем, что сам истинный Бог живой с этими людьми». Это их впечатление решило судьбу нашего Отечества.

Однако могущественный князь Владимир не пожелал просить от греков веры как милости. В 988 г. он двинул свои войска на богатый город Херсонес (около современного Севастополя) и после осады взял его. Царям же византийским Василию и Константину послал сказать, что так он поступит и с Константинополем, если они не пришлют ему епископа для просвещения его верой христианской и сестру свою Анну в жены. Митрополит Михаил, священники и епископы прибыли в Херсонес (Корсунь), где научили князя вере христианской, крестили его и совершили бракосочетание с принцессой Анной, оказавшей впоследствии сильное влияние на нравственный облик князя.

В Киеве все население после ознакомления с новой верой было одновременно крещено в водах Днепра в присутствии князя Владимира. При виде столь величественного зрелища князь с восторгом воскликнул: «Творец неба и земли! Благослови сих новых детей твоих! Дай им прозреть Тебя, истинного Бога, как уже познали страны христианские, утверди веру в них правую и несовратимую». А в летописи об этом сказано: «В сей день земля и небо ликовали».

Из Киева святая вера пошла по всей земле Русской. Под ее благодатным воздействием выросли у нас монастыри и скиты, наложившие печать на народное сознание и всю нашу культуру. Так начиналась духовная связь Руси с Константинополем.

Последний византийский император Константин XI Палеолог, погибший при осаде Константинополя, детей после себя не оставил. Все права на престол перешли к его братьям Дмитрию и Фоке. В 1460 г. султан Мехмед II взял в плен Дмитрия, а дочь его заточил в своем гареме. Через десять лет Дмитрий, принявший постриг, скончался в Адрианополе, а других детей у него не было.

Фома после падения Константинополя отдался под покровительство Венецианской республики. Султан предложил ему придворное звание и пенсию, но потребовал, чтобы тот отказался от прав на византийский престол. Фома отверг это предложение и уехал сначала в Италию, а потом во Францию, чтобы добиться там поддержки для восстановления своего престола в Константинополе. Не дождавшись помощи, он в 1462 г. умер в Риме, а супруга его Екатерина скончалась еще раньше.

Наследниками прав на византийский престол остались сыновья Фомы (Андрей и Эммануил) и две его дочери – Елена и Зоя (Софья). Старшая Елена вышла замуж за сербского господаря Лазаря II, но детей у них не было. После смерти мужа она попала к плен к туркам, а после освобождения приняла монашеский постриг. Другие дети Фомы нашли приют в Риме, где папа римский дал им небольшую пенсию.

Андрей Фомич был бездетным. Он разъезжал по разным странам и предлагал их государям свои права на византийский престол. От французского короля он получил всего 723 луидора, в 1493 г. был даже в Москве. Умер в полной нищете в Риме в 1502 г.

Эммануил Фомич, человек хитрый и честолюбивый, впоследствии бежал к туркам и принял ислам, но султан дал ему лишь небольшое жалованье и мало рабов. На этом карьера Эммануила закончилась. Его сыновья Андрей и Иоанн остались при дворце султана. Иоанн умер бездетным, а Андрея оскопили и приняли в султанскую стражу.

Единственной наследницей прав на византийский престол оставалась Софья Палеолог, вышедшая замуж за русского царя Ивана III. Таким образом, русские цари стали прямыми наследниками прав византийских императоров. Все европейские державы и папы римские признавали за русскими царями эти права. Видя со стороны турок опасность для своих государств, они не раз упрашивали русских правителей выступить против османов. Не желая быть орудием в чужих руках, ни Иван III, ни другие русские цари тем не менее не отказывались от прав на византийский престол. Иван III присоединил к своему московскому гербу герб византийских императоров – черного двуглавого орла с двумя коронами. В Оружейной палате Московского Кремля хранится и трон византийских императоров, привезенный Софьей Палеолог. Таким образом, русские цари, а вместе с ними и вся земля Русская, считались законными наследниками на византийский престол. И никогда они от этих прав не отказывались…

^{Софья (Зоя) Палеолог} 

Для России древний Константинополь-Царьград был жизненно важным нервом. Необходимость проливов Босфор и Дарданеллы для свободного плавания мы почувствовали уже с того времени, как в Черное море вышел первый русский корабль. Петр I, прорубив через Балтийское море «окно в Европу», решился пробить и «дверь» через Черное море. Но Турция того времени была сильна для России, поэтому Азовский и Прутский походы Петра I не дали желаемых результатов.

Счастливее оказалась императрица Екатерина II, в правление которой турки были разгромлены на суше и на море. Мир 1774 г. принес России обширные территории Черного и Азовского морей, устья Буга, Днестра и Дона и Керченский пролив. Через девять лет был присоединен Крым, причем на воротах крепости Севастополя была сделана надпись: «Дорога в Константинополь».

Однако успехи России встревожили крупные государства Европы, опасавшиеся как бы Босфор и Дарданеллы не стали закрытыми для их кораблей. Усиливающееся влияние России как защитницы славянских подданных Турции стало вызывать с их стороны противодействие. Поэтому война 1826—1829 гг., когда русские стояли в одном переходе от Константинополя, не оправдала надежд.

В 1841 г. Россия должна была подписать соглашение с Австро-Венгрией, Францией и Англией, по которому целостность турецких владений подпадала под опеку Европы. И благодаря деятельному заступничеству Европы война 1855—1856 гг. закончилась для России неудачно. Позднее Берлинский конгресс, состоявшийся после величественных побед русского оружия над турками в 1877 г., когда наши войска снова были у фортов Константинополя, вырвал из рук Российской империи плоды блестящей победы…