Текст книги "Гороскоп мадам Евы"

Автор книги: Н. Лабковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Алло! Алло! – закричал он в трубку. – Пожарная! Срочно выезжайте! Горит керосиновая лавка в центре!

Не прошло и минуты, как прикатили две пожарные машины. Полились звонкие струи воды. Бревна зашипели, как сырые дрова в печке, керосиновая лавка из яркого факела превратилась в обугленную головешку.

Набежали жильцы из новых домов. Узнав, что это Сергей Сергеич вызвал пожарную команду, все стали жать ему руки.

– Вы герой! – кричали жильцы. – Если бы не вы, керосин мог взорваться и сгорел бы весь новый район!

Сергей Сергеич отбивался, как мог, но соседи ухватили его за ноги и за руки и подбросили в воздух.

– Граждане! – не своим голосом закричал Сергей Сергеич. – Не волнуйтесь! Вам ничего не угрожало! Посмотрите сюда! Убедитесь сами!

Все посмотрели в сторону керосиновой лавки и увидели болтавшийся на цепочке стеклянный транспарантпк, на котором было художественно написано:

«Керосина в лавке нет».

Тут, конечно, все отпустили Сергея Сергеича. Он поднялся с асфальта, отряхнул пальто и пошел домой с сознанием выполненного долга: пожарную команду он вызвал вовремя, лавка догорела до такого состояния, что ее уже нельзя было реставрировать.

Теперь можете приезжать к нам в гости. Останки керосиновой лавки убрали в один день общественными силами. Центральная площадь стала очень красивой. Как сказал во этому поводу один поэт – не знаю, состоит ли он членом Союза писателей, – «Пожар способствовал ей много к украшенью».

Но наши беспокойства на этом не кончились.

Ведь на плане города керосиновая лавка еще существует. Если ее из плана не изъять, бог знает что может произойти. Чего доброго, второй заместитель хватится и велит отстроить «украшение города» заново.

КЛИН КЛИНОМ

Недавно наш второй заместитель вызвал к себе своего первого помощника.

– Что же это такое, Сергей Сергеич? – строго спросил он. – Уже почти месяц календарной весны за плечами, а мы еще не оказали никакой помощи труженикам весеннего сева!

– Кое-что сделано, – возразил Сергей Сергеич. – Силами авторемонтных мастерских восстановлены два трактора и шестнадцать сеялок. Девять…

– Довольно! – раздраженно перебил второй заместитель. – Довольно прикрываться сухими цифрами. Вы мне покажите живую помощь. Был ли организован хоть один массовый выезд коллектива нашего учреждения в помощь труженикам села?

– Нет, – честно признался Сергей Сергеич.

Второй заместитель сокрушенно покачал головой.

– Придется мне самому возглавить мероприятие. В ближайшую пятницу проведем выезд. Закажите два грузовика, выделите человек двадцать самых активных товарищей, пусть месткомовцы подготовят красочные плакаты мобилизующего содержания. Чтоб была музыка… можно в механической записи. И, конечно, буфет… можно с пивом. А вы подготовьте тезисы моего доклада… можно не стесняться размером. Доклад я сделаю прямо в поле, без отрыва от стерни.

Сергей Сергеич все записал в блокнот и уже направился к выходу, но второй заместитель остановил его:

– Насчет моего плана до поры до времени не распространяйтесь, а то не успеешь оглянуться, конкурирующая организация перехватит инициативу.

Сергей Сергеич понимающе кивнул.

В ближайшую пятницу двадцать самых активных товарищей нашего учреждения с бодрыми песнями отправились в ближайший пригородный колхоз. Некоторые ворчали, так как день был рабочий, а перед концом месяца у всех накопились незаконченные дела, но Сергей Сергеич, как мог, пытался нас утешить.

Мы были уже у цели путешествия, как вдруг наш второй заместитель, сидевший в кабине рядом с шофером, схватился за сердце. Сквозь запыленное лобовое стекло он увидел, как работники конкурирующей организации выгружали из самосвала стол, покрытый красным сукном, патефон, подносы с бутербродами и ящики с пивом – в общем, то же самое, что привезли мы.

Пока наши машины разворачивались на лесной опушке, второй заместитель конкурирующей организации зазвонил в колокольчик и закричал, надрывая голосовые связки:

– Дорогие товарищи колхозники, разрешите приветствовать вас от имени коллектива нашего учреждения! Весна на данном календарном этапе имеет решающее значение для предстоящей осенней уборочной кампании…

Тут мы тоже выгрузили стол, покрытый красным сукном, и наш второй заместитель зачастил, стараясь перекричать конкурента:

– Дорогие товарищи колхозники, разрешите приветствовать вас от имени коллектива нашего учреждения. Весна на данном календарном этапе имеет решающее значение для предстоящей осенней уборочной кампании…

Нам показалось, что оба вторых заместителя – наш и не наш – высказываются в одинаковых выражениях. Колхозники тоже, видимо, раскусили это.

– Здорово придумано, – сказал веселый паренек, – один доклад, чего доброго, стали бы слушать, а два одинаковых – это уже аттракцион.

– Так сказать, клин клином вышибается, – подхватила краснощекая девушка. – И вправду, время горячее, для докладов неподходящее…

Колхозники посмеялись и разошлись по своим делам.

Тем временем Сергей Сергеич посовещался о чем-то с коллегой из конкурирующей организации. Оба они собрали своих активных товарищей и разделили на две группы. Те, кто помоложе и посильнее, отправились в поле помогать колхозникам в качестве живой рабочей силы. А мы, что постарше, отправились в сельсовет и в правление колхоза. Целый день работали не покладая рук, помогли товарищам кто чем умел в планировании, в отчетности, в самых разных управленческих делах, которых здесь, оказывается, накопилось не меньше, чем у нас, в городе.

Уже вечерело, когда все вернулись к лесной опушке. Выездные буфеты бойко торговали. Колхозники, возвращавшиеся с поля, охотно задерживались у наших лотков. Только вторые заместители все еще читали свои доклады-двойники, стараясь перекричать друг друга.

– Сейчас они закончат, – пояснил колхозникам Сергей Сергеич, – это выступление написано с расчетом на полный рабочий день…

Мероприятие удалось как нельзя лучше. Мы получили письменную благодарность от сельсовета и правления колхоза за полезную и действенную помощь.

Только наш второй заместитель ходил мрачнее тучи.

– Как это получилось, – строго спросил он у Сергея Сергеича, – что конкурирующая организация оказалась в том же колхозе, что и мы? И откуда у ихнего второго заместителя тот же самый доклад, что у меня?

Сергей Сергеич сочувственно вздохнул.

– Ничего не поделаешь, у ихнего второго заместителя тоже есть первый помощник.

МЕЖДУГОРОДНЫЙ РАЗГОВОР

Мы часто жалуемся на междугородных телефонисток, дескать, они обслуживают нас недостаточно культурно, могут отключить в середине важного служебного разговора с женой, находящейся на курорте, и таким образом оставить нас в полной неизвестности, приезжает ли жена поездом в пятницу, или может нагрянуть самолетом через три часа.

Слов нет, культурно-воспитательная работа среди междугородных телефонисток еще оставляет желать лучшего. Но и у некоторых внутриведомственных секретарш по этой части примера заимствовать не стоит.

Вот, например, у нас в главном управлении есть Агнеса Гавриловна. Лет ей не так чтобы много, по с хвостиком. Фигурой она женщина видная, как бывает при сидячем образе служебных занятий. Согласно штатному расписанию, она присматривает за тремя телефонными аппаратами: один – внутренний, второй – городской, третий – прямой, – и по всем трем можно разговаривать с начальником управления, то есть, наверно, можно было бы, если б не Агнеса Гавриловна. А скорее всего дело не в ней. Сиди на ее месте Вера Макеевна или, допустим, Алла Аполлоновна, ничего бы не изменилось. Потому что распорядок устанавливает «сам». А у «самого» дел, конечно, многовато, одних совещаний – полного служебного дня не напасешься. Без совещаний тоже нельзя, потому что тогда надо иметь собственное мнение. А если иметь собственное мнение по всем вопросам нашей кипучей жизни, из этого тоже может получиться конфуз. История такие случаи знает. В общем, заколдованный круг, в центре которого Агнеса Гавриловна сидит на привязи у трех телефонов, как тот Трезор у калитки, и с теми же функциями.

Между тем в пашем учреждении накопились вопросы к начальнику главного управления: о жилом фонде для личного состава и нежилых помещениях для новых отделов, которые после сокращения штатов выросли на 17,8 процента.

Второй заместитель, получивший указание провернуть это дело, вызвал, как всегда в таких случаях, своего первого помощника Сергея Сергеича.

Сергей Сергеич, как всегда в таких случаях, записал все в блокнот и повис на телефоне. Не прошло и получаса, как он услышал контральто Агнесы Гавриловны:

– Аллоооо!..

Сергей Сергеич объяснил, что ему надо по важному вопросу переговорить с начальником.

Агнеса Гавриловна разъяснила, что начальник занят на совещании и когда освободится, неизвестно.

После этого Сергей Сергеич в течение педели по семи раз на день беседовал с Агнесой Гавриловной. И поскольку в неделе пока еще шесть рабочих дней, а шестью семь все еще сорок два, он именно столько раз услышал, что начальник занят на совещании и когда освободится, неизвестно.

Сергею Сергеичу начало казаться, что он беседует с магнитофоном, и он лично отправился в управление, чтобы выяснить, остается ли Агнеса Гавриловна по-прежнему женщиной выше средней упитанности или она уже «Яуза-5».

В приемной начальника магнитофона не оказалось. Агнеса Гавриловна вязала на спицах ярко-синее шерстяное платье, отрываясь от этого творческого занятия лишь для того, чтобы сообщить по телефону, что начальник занят и когда освободится, неизвестно.

Сергей Сергеич, как завороженный, следил за манипуляциями Агнесы Гавриловны, как вдруг один из телефонов затрезвонил с такой молодеческой силой, на которую это старое изобретение Белла способно только при воздействии междугородной станции.

– Аллооо! – оживилась Агнеса Гавриловна. – Откуда? Из области! Соединяю…

Сергей Сергеич вздохнул и удалился.

На следующий день Сергей Сергеич не явился на работу.

Товарищи забеспокоились.

– Никак, загрипповал, – вздохнула секретарь-машинистка.

– Грипп тут ни при чем, – многозначительно заметил плановик. – Нервное расстройство! Шуточное ли задание: созвониться с главным управлением… Тут до нервной клиники два шага.

Позвонили домой. Супруга ответила, что Сергея Сергеича нет дома.

Товарищи заволновались еще больше.

– Значит, не болен! – зашептала секретарь-машинистка. – Господи! Неужели прогул?

Прогулов за Сергеем Сергеичем не водилось. Такой поворот дела был весьма неожидан, и весь отдел загудел, как улей. Только главный бухгалтер сидел с каменным лицом и в обсуждении вопроса участия не принимал, словно ему что-то было известно.

На третий день Сергей Сергеич появился на работе. Поздоровался со всеми, будто ничего не случилось, и проследовал в кабинет ко второму заместителю. Там он доложил, что все вопросы с начальником управления утрясены. После телефонного разговора с Сергеем Сергеичем начальник лично его принял и наложил необходимые резолюции.

Вместе с письменным отчетом о проделанной работе первый помощник положил на стол второму заместителю заявление об оплате командировки в область. В графе «цель командировки» было указано: «Для телефонного разговора с управлением по интересующим нашу организацию вопросам».

ЗАКОРЮЧКА

Недавно у нас происходили выборы в местком. Когда подсчитали результаты голосования, все удивились: популярнейшая личность нашего учреждения – первый помощник второго заместителя Сергей Сергеич оказался забаллотированным. А между тем без него деятельность местного комитета нельзя было себе представить. При Сергее Сергеиче дела в месткоме шли как по маслу. А без Сергея Сергеича бог знает, как все могло повернуться.

После минутного замешательства с места поднялась секретарь-машинистка.

– Товарищи, – воскликнула она, – этого не может быть, я голосовала за Сергея Сергеича!

Тут председатель счетной комиссии резонно заметил, что этот факт хотя и очень знаменателен, но еще ни о чем не говорит. В выборах месткома участвовали двести человек, и из этого числа по крайней мере 199 вполне могли вычеркнуть Сергея Сергеича.

– Не могли, – сказал наш плановик, – 199 вычеркнуть не могли, потому что я лично его тоже не вычеркивал.

– И я тоже, – присоединился младший референт.

– И я! И я! – послышались голоса из разных концов зала.

Поднялся невероятный шум. Почти все двести участников выборов утверждали, что они Сергея Сергеича из списков не вычеркивали.

Председатель счетной комиссии замахал руками и закричал, что не даст себя сбить. Поскольку голосование было тайное, все эти утверждения выглядят голословно. Выборщики по каким-то соображениям вычеркнули Сергея Сергеича, а теперь заявляют, что не вычеркивали, так как боятся навлечь на себя гнев первого помощника второго заместителя. А между тем счетчики работали с полной ответственностью, и Сергей Сергеич, как ни верти, нужного количества голосов не набрал.

Но народ у нас оказался стойкий. Шум поднялся с новой силой. Все кричали: «Мы не вычеркивали!» – а члены счетной комиссии кричали: «Нет, вы вычеркивали!»

Тут неожиданно на трибуну поднялся Сергей Сергеич. Мы, конечно, сразу затихли. Очень интересно было услышать, что скажет сам виновник происшествия.

– Товарищи, – сказал Сергей Сергеич, – мне очень неприятно, что из-за моей личности такой сыр-бор загорелся. Извините, если бы я мог предвидеть такое происшествие, я бы сделал себе самоотвод.

Собрание зашумело и загудело в том смысле, что, дескать, о самоотводе не могло быть и речи.

– Но раз уж так все вышло, – продолжал Сергей Сергеич, – и раз уж из-за меня такая канитель получилась, я хотел бы для прояснения истины взглянуть на мой личный бюллетень.

– Еще чего выдумал, – запротестовал один из членов счетной комиссии, инженер без диплома, работающий в отделе дипломирования инженеров, такой язвительный мужчина, что просто сил нет. – Интересно, зачем вам этот бюллетень понадобился?

– А затем, что через этот бюллетень мы сможем установить истину, – объяснил Сергей Сергеич. – Хотя мне и очень неудобно, я бы сказал, даже стыдно, но я должен признаться, что свою фамилию я не вычеркнул. Силы воли не хватило. Вот я и хотел бы посмотреть, в каком положении мой бюллетень теперь, после того, как он прошел через счетную комиссию.

– Интересно, как это вы собираетесь свой бюллетень признать среди двухсот таких же? – съязвил инженер без диплома. – По глазам вы его будете узнавать или по голосу?

– По голосу, – мирно ответил Сергей Сергеич, – по голосу, который я из нескромности сам за себя подал. Дело в том, что ненужные мне фамилии кандидатов я вычеркивал особенной, только мне известной закорючкой, вроде подписи нашего главбуха на денежных документах. И вот теперь я хочу лично убедиться, имеется ли такая закорючка и на моей кандидатуре.

Инженер без диплома даже побагровел от злости.

– Это – безобразие! – закричал он. – Это подрыв авторитета счетной комиссии, это – выражение недоверия гражданам, облеченным доверием, это – нарушение профсоюзной демократии. И если кому-нибудь позволят рыться в бюллетенях, я покину помещение.

Но общее собрание постановило показать бюллетени. Сергей Сергеич порылся в них и выудил свой бюллетень. И что вы думаете– четыре кандидата оказались вычеркнутыми с закорючкой, а Сергей Сергеич – без. Когда же мы проверили все остальные бюллетени, оказалось, что кандидатура Сергея Сергеича во всех них была вычеркнута одним и тем же синим карандашом. А тетя Дуся, курьерша, засвидетельствовала, что именно такой карандаш марки «Светоч» она сегодня очинила и положила на стол нашему инженеру без диплома. Как он ухитрился в присутствии всей счетной комиссии сделать свое черное дело, я не знаю. Это осталось его секретом.

Конечно, результаты выборов признали недействительными. Машинистки отстукали новые бюллетени, голоса заново пересчитали, и на первом месте оказался наш любимый Сергей Сергеич.

Вот что иногда может сделать закорючка, если она на месте поставлена.

Несомненно, вам интересно, что руководило инженером без диплома в его аморальном поступке.

Тайну открыла секретарь-машинистка. Она вспомнила, что в прошлом году инженер без диплома пытался получить за счет месткома бесплатные путевки в санаторий себе, своей жене, своей теще, деверю, тестю, шурину и жене директора местного универмага, а Сергей Сергеич этому воспрепятствовал.

Подумайте, какие типы еще встречаются среди инженеров без диплома! Не исключена возможность, что они могут встретиться и среди инженеров с дипломом.

Вот почему наша общественность должна быть всегда на страже,

ГРАМОТНЫЙ МУЖИК

Когда на месткоме обсуждали перспективный план культурных мероприятий, кто-то заметил, что мы отстали по части юбилеев. У других уже по два-три юбилея отпраздновали, а у нас ни одного. Стали намечать кандидатуру. Все единогласно выдвинули второго заместителя. Он дольше всех проработал у нас в организации. Организации еще не было, а второй заместитель уже был.

Известие о предстоящем юбилее быстро облетело все два этажа нашего учреждения. У нас в отделе тоже стали судить да рядить, какой подарок преподнести юбиляру?

– А за что ему подарки делать? – неожиданно сказал плановик. – За Колобродова, что ли? Он от этого Колобродова без ума, пусть ему Колобродов и подарки преподносит.

– Я сам слышал, – вставил референт по общим вопросам, – как второй заместитель говорил Сергею Сергеичу: «Вы хоть и мой первый помощник, а Колобродова не трогайте. Он грамотный мужик!»

Тут секретарь-машинистка, которой Колобродов обычно диктовал свои докладные записки, почему-то тяжко вздохнула.

– Он вам всем форы даст, – продолжал цитировать второго заместителя референт по общим вопросам. – Элегантный – раз, остроумный – два…

– Между прочим, элегантным в наше время быть не трудно, – ехидно заметила секретарь-машинистка, – в любом универмаге к услугам желающих изделия лучших швейных фабрик социалистического лагеря.

– По части остроумия тоже появились кое-какие наглядные пособия, – вставил плановик. – «Юмор ваших друзей» печатается во всех газетах. А по части грамотности…

Секретарь-машинистка только собралась снова вздохнуть, но ее перебил референт.

– Грамотей! – воскликнул он. – Стоит кому-нибудь из нас получить личное письмо на учрежденческий адрес, Колобродов тут как тут. Будто нечаянно вскрывает конверт…

– А попробуйте внести ценное предложение, – добавил молчавший до того главбух, – Колобродов тут же внесет сомнение.

– Освободил бы нас второй заместитель от Колобродова, – резюмировал плановик, – я бы тогда ему десяти рублей не пожалел на подарок…

Мы все оценили щедрость плановика, хотя и понимали, что он ничем не рискует, так как второй заместитель Колобродова не уволит.

В это время дверь растворилась, и в комнату вошли Сергей Сергеич и Колобродов.

– Пожалуйста, пройдемте к моему столу, там у меня записан адрес этого магазина, – сказал Сергеи Сергеич.

– Буду весьма вам обязан, – пробасил Колобродов.

Сергей Сергеич порылся в ящике письменного стола, записал что-то на бумажке и передал Колобродову.

– Сделайте так, как я вам посоветовал, и все будет в порядке, – в сказал он, провожая Колобродова до дверей.

Мы переглянулись. Сергей Сергеич посмотрел на нас проницательным взглядом.

– Почему такой пессимизм в коллективе? – спросил он.

– Да мы тут Колобродова обсуждали, – проворчал плановик.

– И что постановили?

– Что он у нас сидит в печенках.

– Одна надежда на вас! – воскликнула секретарь-машинистка.

Мы знали, что Сергей Сергеич – человек чистейшей души и неуемной изобретательности. Нет таких бюрократических крепостей, которых не мог бы взять Сергей Сергеич. Мы обернулись к нему, но он уселся за свой стол молча, будто не о нем шла речь…

Юбилейный вечер состоялся в конференц-зале. За столом президиума сидело все начальство и с самого края – Колобродов. Хотя в президиум его никто не приглашал, попросить его оттуда никто не догадался.

Юбиляру зачитали поздравительный адрес. Все стали дружно хлопать. И тут неожиданно с места поднимается Колобродов, открывает портфель-чемодан, достает из него большую серебряную вазу из тех, что продаются в спортивных магазинах в качестве переходящих призов, затем подходит ко второму заместителю, ставит вазу перед ним на стол и говорит дрожащим от волнения голосом:

– Примите от моего личного чистого сердца.

Второй заместитель краснеет, президиум аплодирует, а мы все с недоумением оборачиваемся к Сергею Сергеичу, который сидит с такой невозмутимой загадочностью, что мы просто не знаем, что и подумать.

Между тем в президиуме происходит что-то непонятное. Сам управляющий берет в руки серебряную вазу и начинает читать выгравированную на ней надпись. По мере чтения лицо его расплывается в улыбке, потом он прыскает со смеху.

Тогда вазу берет в руки секретарь парткома и через полминуты чуть со стула не валится от хохота. Ваза переходит из рук в руки, и весь президиум начинает верещать на разные голоса.

Тут юбиляр, не понимая, что происходит, вырывает вазу из рук председателя месткома, водружает на нос очки…

Нет, он не смеется, он багровеет, он ищет глазами Колобродова, а Колобродов, скромно потупив взор, сидит на краю стола и, судя по всему, мечтает о повышении.

Юбилейный вечер прошел очень весело и непринужденно. Только юбиляр почему-то ушел раньше времени, сославшись на головную боль. Серебряную вазу он от расстройства забыл на столе президиума.

Едва окончилась официальная часть, мы окружили Сергея Сергеича и потребовали объяснений.

На первый взгляд дело обстояло весьма просто. Колобродов решил сделать юбиляру ценный подарок. За консультацией он обратился к Сергею Сергеичу. Тот, как бессменный первый помощник, несомненно, знал вкусы второго заместителя.

Сергей Сергеич порекомендовал купить серебряную вазу и выгравировать на ней трогательную надпись, что-нибудь в таком духе: «Дорогому юбиляру на память о сотруднике, растущем под его руководством».

Колобродов записал это в свои блокнот. Сергей Сергеич уголком глаза прочитал, что записал Колобродов, и дал ему еще один решающий совет:

– Для большей задушевности напишите это карандашом на вазе, и пусть надпись выгравируют прямо по вашему тексту. Получится очень эффектно: будто надпись выгравирована вашей рукой.

Тут мы начали кое-что понимать и бросились к столу, где стояла забытая ваза. Наискосок на ней было выгравировано почерком Колобродова:

«Дарогому юбеляру на паметь о сатруднике, ростушим под его рукавоцтвом. С увожением Калобродов»…

На другой день второй заместитель велел Сергею Сергеичу подготовить приказ об увольнении Колобродова по собственному желанию.

– Как! – удивился Сергей Сергеич. – Вы хотите уволить такого грамотного мужика?

– Безграмотная дубина! – закричал второй заместитель и в сердцах добавил: – Такую вазу испортил!..

ЗАГАДКА Г. Б. С

Эта история может показаться неправдоподобной, однако, по свидетельству очевидцев, все происходило именно так.

Недавно в нашем городке развернулось строительство почтамта. До сих пор письма часто запаздывали. С возведением почтамта ненормальное явление, конечно, должно было прекратиться.

Когда строители начали рыть котлован под фундамент, они обнаружили глубоко в земле водочную бутылку.

Сам этот факт не мог вызвать удивления, водка не вчера изобретена, наши предки, надо думать, тоже с нею были знакомы. Необычным было содержимое бутылки. Вместо всем известной жидкости в ней находилась какая-то бумага.

Возник спор: в какую организацию следует отправить находку. Письмо в закупоренной бутылке – это признак кораблекрушения; в нашем же городке, как и поблизости, нет такого водоема, в котором мог бы потерпеть аварию корабль. До недавнего времени имелись солидные лужи, но перед выборами горсовет их ликвидировал.

Решили отправить письмо в отдел археологических раскопок.

Таким образом бутылка попала к нашему известному ученому Василию Васильевичу Семибулатову. Вскрытие сосуда состоялось в присутствии авторитетной комиссии. Товарищ Семибулатов извлек бумагу при помощи специального приспособления, именуемого пинцетом. Для прочтения бумаги никаких приспособлений не понадобилось. Чернила хорошо сохранились.

Ознакомившись с текстом, товарищ Семибулатов оглядел членов комиссии непонимающим взглядом и произнес:

– Честное слово, я этого не писал и в бутылку из-под водки не запечатывал.

Между тем под письмом стояла подпись: «Василий Семи-Булатов».

Правда, фамилия в подписи была разделена дефисом, но это ничего не означало. Всем было известно, что дефис из своей фамилии выбросил сам товарищ Семибулатов при перемене паспорта. Ему надоели остряки из стенгазеты, в каждом фельетоне снижавшие ценность его фамилии – сперва до Шести-Булатова, потом до Пяти-Булатова – и угрожавшие в ближайшем будущем совсем свести ученого на нет, доведя его до Нуля-Булатова.

Письмо, найденное в бутылке, было отправлено из некоего села Блины-Съедены и адресовано некоему приезжему ученому. Автор сообщал о своих научных открытиях.

Одно из этих открытий, озаглавленное «Отчего зимою день короткий, а ночь длинная, а летом наоборот», заставило членов авторитетной комиссии призадуматься.

«День зимою оттого короткий, – разъяснял автор, – что, подобно всем прочим предметам, видимым и невидимым, от холода сжимается… а ночь от возжжения светильников и фонарей расширяется, ибо согревается».

Именно на этом месте один из членов комиссии укоризненно заметил нашему Семибулатову:

– И вы хотите убедить нас, что это не ваш почерк!

Однако графолог, специально вызванный из областного центра, подтвердил, что почерк в письме не нашего археолога.

Другой специалист, присланный областным уголовным розыском, едва только взглянул на бутылку, сразу определил, что письмо было послано еще до революции.

– Этикетка не наша, – сказал он. – Слова «россiйская» и «монополiя» написаны через «и с точкой».

Это приблизило нас на один шаг к открытию тайны, но как сделать все остальные шаги, мы не знали. Кто-то предложил переотправить бутылку Ираклию Андроникову, но местное отделение Союза писателей полезло в бутылку, заявив, что нельзя надеяться только на центр, нужно выдвигать местные таланты.

Не знаю, как долго тянулось бы это дело, если бы не Сергей Сергеич. Как-то вечером, делая за сына урок по литературе, он напал на след. В первом томе полного собрания сочинений Антона Павловича Чехова Сергей Сергеич обнаружил «Письмо к ученому соседу», подписанное «Василий Семи-Булатов». Наш первый помощник второго заместителя сразу сообразил, что в бутылке находился оригинал этого письма. Оставалось выяснить, каким образом оригинал попал в бутылку, а его содержание – к Чехову. Почему бутылка оказалась зарытой в центре нашего города и какое отношение к В. В. Семи-Булатову из села Блины-Съедены имеет В. В. Семибулатов из нашего городка?

Здесь надо отметить, что Сергей Сергеич был самой подходящей личностью для расследования этого дела. У нас в городке он считался крупнейшим специалистом по разрешению бюрократических загадок, а здесь налицо был явный бюрократизм: письмо пролежало без движения самое малое пятьдесят лет.

Вчитываясь в текст, опубликованный Чеховым, Сергей Сергеич обратил внимание на следующие строки:

«Это письмо должен Вам доставить мой ключник Трофим ровно в 8 часов вечера. Если же привезет его позже, то, значит, в кабак анафема заходил».

Видимо, ключник Трофим не удержался от соблазна. Завернул в кабак. Там, несомненно, он приложился к бутылке, да так сильно, что позабыл, куда следует доставить письмо. Зная крутой нрав своего хозяина, он справедливо посчитал себя потерпевшим кораблекрушение и поступил соответственно: запечатал письмо в бутылку из-под выпитой монопольки и опустил ее в первую попавшуюся лужу.

За восемьдесят пять лет здесь образовались такие напластования, что бутылка оказалась зарытой глубоко в землю.

Теперь осталось разрешить последний вопрос, который Сергей Сергеич назвал «Г. Б. С.», а именно «Где Блины-Съедены». Ведь ни на одной географической карте села с подобным названием нет.

Эту тайну раскрыл наш знаменитый археолог В. В. Семибулатов. Он вызвал бурные аплодисменты, когда на ученом совете объявил результаты своей исследовательской работы: «В прошлом столетии село Блины-Съедены находилось на том месте, где теперь стоит наш город».

Таким образом, «Загадка Г. Б. С.» была разрешена местными силами. Это говорит о том, что настоящие таланты встречаются на местах, хотя могут и не состоять в Союзе писателей.

Что же касается Сергея Сергеича, то он из всей этой истории сделал полезный вывод: отправлять письма со знакомыми и подчиненными неразумно. Для этой цели существует почта.

С ЗАГРАНИЧНЫМ ПАСПОРТОМ

БРАКИ СОВЕРШАЮТСЯ В НИЭГЭР-ФОЛС

Легенды в Америке сочиняются не зря. Бескорыстные сказочники давно уступили место высокооплачиваемым. Легенды работают на бизнес.

Вот легенда, работающая на целый город. Надо думать, над ней потрудился квалифицированный сказочник.

Есть на самой границе с Канадой американский городок Ниэгэр-Фолс. Так себе городок: несколько улиц с одноэтажными магазинчиками, пестрыми, как цирковые афиши. Все его достоинство в том, что расположен он на берегу всемирно известного Ниагарского водопада. Пожалуй, целое столетие тянутся сюда туристы со всего света, каждому охота посмотреть на чудо природы.

Река Ниагара, прежде чем стать Ниагарским водопадом, несет свои бурные прелести между причудливых островов с экзотическими названиями: «Остров луны», «Остров Козла», «Остров зелени», «Остров трех сестер».

Извиваясь, как в лабиринте, между этих и сотен других мелких, безымянных островков, река Ниагара делится на множество русел, ниспадающих с крутых берегов десятками каскадов. И у каждого своя прелесть. Одни разбрасывают на солнце бриллиантовые россыпи, другие, проходя сквозь мясорубку скал, дробятся в мельчайшую водную пыль, которая поднимается над берегами туманом, видимым за много десятков миль.

Вечерами к красотам дикой природы подмешивается красивость взнузданного электричества.

«Иллюминэйшен! – вопят рекламы. – Полтора биллиона свечей! За один доллар и десять центов вы можете увидеть самое великолепное зрелище в мире!!»

Один недостаток у Ниагары: она не принадлежит безраздельно Соединенным Штатам. И ее красоты и ее мощь приходится делить с провинциальной Канадой, расположенной на другом берегу. А там и отели дешевле и еда вкуснее. Все чаще экономные туристы подъезжают к Ниагаре с канадской стороны и на той же стороне оставляют свои деньги.

Тут-то и приходит на помощь легенда. Оказывается, американский Ниэгэр-Фолс обладает способностью, о которой и не мечтает его канадский соперник. Он приносит счастье новобрачным. Достаточно провести здесь медовый месяц – и ваш брак станет счастливым на всю жизнь.