Текст книги "Казачья трагедия"

Автор книги: Н. Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Это распоряжение Командующего фронтом было так неожиданно и своевременно, что не знали как и благодарить его за это. В Проскурово предстояла огромная рабо-< та. Нужно было оборудовать помещение для всех беженцев, котор!ые прибывали ежедневно в огромном количестве, оборудовать кухню, баню и все это снабдить всем необходимым. Затем, организовать гужевой двор для подвод, конюшни для лошадей и т. п. Людям дать возможность отдохнуть, сделать необходимые починки и затем, в организованном порядке направлять их дальше.

11-я Глава

По приезде в Каменец-Подольск, г. Адмиралов успокоил свою семью и казаков, сообщив им, что все окончалось благополучно. Здесь, в это время, уже распространился слух, что г. Адмиралов арестован и больше сюда не вернется.

Немедленно, все собрались и выехали в Проскурово.

По приезде туда и явившись к Коменданту города, г. Адмиралов, получил от него прекрасное и большое помещение для размещения эвакуирующихся, в котором было оборудовано общежитие, кухня, баня и т. п. Были найдены также конющни и сараи: для лошадей, подвод и хранения сбруи. Все, приезжавшие сюда эвакуирующиеся, попадали в хорошие условия и рады были пожить здесь и отдохнуть после тяжелой и тревожной дороги.

1-го января 1944-го года была устроена для детей елка с подарками, а для взрослых встреча Нового года, концерт и ужин. На встрече Нового года присутствовали представители немецкого Штаба и города, а также приехавшие гости, старые эмигранты из Европы. Вечер прошел очень оживленно и весело. По обычаю пели казачьи и других национальностей песни и плясали свои национальные танцы. Все были довольны, благодарили за устройство вечера, говорили много тостов и речей. Особенно, приятно было видеть среди беженцев, наших братьев, старых эмигрантов, которых давно и с нетерпением ожидали. В Проскурово, наконец, решил окончательно присоединиться и войск, старш. Т. Доманов со своим обозом и отрядом около 100 человек. Вместе с ним прибыли и его друзья и единомышленники: Кубанский полковник Лукьяненко, доктор Дьяконов, доктор Григорович и др. Пох. Атаман предложил: Доманову должность заместителя Пох. Атамана по административным делам, полк. Лукьяненко был назначен заведующим пропускным пунктом в Каменец-Подольске, а докторам Дьяконову и Григоровичу обслуживать общежитие эвакуирующихся.

Пох. Атаман встретил Доманова очень любезно, но у Доманова, с самого начала, стали проглядывать черты неискренности, тщеславия и зависти к Пох. Атаману. За спиной Пох. Атамана он иногда говорил казакам: «Ну, да знаете, у полк. С. В. Павлова всяко бывает!» На эти реплики Доманова в то время мало обращали внимания, а они говорились неспроста, а с целью разложения казаков.

Незадолго перед Новым годом, из Берлина и из Франции приехали старые эмигранты: полк. Маркевич, эсаул Ломакин, эсаул М. Ротов, фон-Браудэ и др. Все они приезжали от ген. П. Н. Краснова для работы в Войсковом Штабе, но всегда просили командных должностей. Все они производили хорошее впечатление и всем, конечно, давалось обещание в содействии, но в нем не было нужды, лишь бы была охота, а работы было сколько угодно.

В начале января в Войсковой Штаб приехал из Берлина новый представитель немецкого Штаба, г. Раткэ. До него представителем был майор Миллер, прекрасный, тактичный и добрейшей души человек, который любил казаков и делал для них все, что только можно было сделать хорошого, но так-как он был непартийный, то его, по проискам нацистов, «партийных фазанов», сняли с этой работы и прислали г, Раткэ, заядлого нациста, «злого гения» казаков. Он не любил казаков и старался делать все им во вред. Много зла принес он казачеству. Он произвел на всех окружающих очень неприятное впечатление своим презрительным отношением к казакам. Только Доманов и его супруга, Мария Ивановна, как немка и соотечественница Раткэ, были им очарованы, вскоре подружили с ним и почти всегда останавливались на одной квартире. Раткэ хорошо говорил по русски и даже без акцента, но с явным пренебрежением. После знакомства и разговора с ним, у г. Адмиралова и Пох. Атамана явилось подозрение, что Раткэ будучи в русском плену после первой войны с немцами, поступил в коммунистическую партию. После переворота в России и революции, он долго жил на Кубани и работал в крупных организациях на ответственных постах. Возможно, что он состоял в НКВД, т. к. дальнейшее поведение его только подтвердило эти подозрения. Пох. Атаман не доверял Раткэ, т. к. его распоряжения всегда делались не в пользу казаков. Поэтому, Пох. Атаман с неохотой выполнял их, или-же не считаясь с ними, поступал по своему, как находил нужным. Это, конечно, не нравилось Раткэ и он ненавидел Пох. Атамана, не без влияния Доманова.

В первый-же день, после приезда Раткэ, на квартире у г. Адмиралова было устроено совещание и намечен план дальнейшей работы Войскового Штаба. Так-как появилось очень много всевозможных самочинных, казачьих, комитетов, то на этом совещании было постановлено организовать при Войсковом Штабе Главный Казачий Комитет, объединяющий работу других комитетов, т. к. они своим поведением и работой вносили разлад среди казаков. Они считали себя самостоятельными и не подчинялись Войсковому Штабу и, конечно, не выполняли его распоряжений. Все это вредило казачьему делу, дискредитировало его и происходило не без влияния большевиков, агенты которых были и в казачьей среде. Поэтому, решено было объединить эти комитеты, чтобы легче было бороться с ними. Председателем Главного казачьего Комитета был назначен г. Адмиралов, а помощниками ему были назначены представители Кубанского и Терского казачеств. К сожалению, этот Главный Комитет просуществовал недолго. Вскоре, был получен приказ ген. П. Н. Краснова: в виду явных злоупотреблений в этих комитетах, закрыть их и дела их сосредоточить в Войсковом Штабе. Вследствии такого приказа, в Войсковой Штаб стали приезжать «самостийники»: Кубанцы, Терцы и ДР»» которые не хотели признавать объединяющей роли Пох. Атамана и его Войскового Штаба.

Первыми приехали представители от Кубанского казачества: председатель комитета, полк. Тарасенко и полк. Дьяченко. Затем, приехали Терцы. Пох. Атаман долго и заслуженно укорял их в разлагательской работе и ссоре казаков в это тяжелое время, что идет только на пользу большевикам. Но, в конце концев, примирение состоялось и полк. Тарасенко был назначен заместителем Пох. Атамана в г. Львов, куда была намечена дальнейшая эвакуация казаков. Духопельников никаких представителей не прислал и попрежнему скрывался от Пох. Атамана. Он устроился в г. Краков в немецкую полицию и разсылал своих агентов с привлечением казаков к себе на службу.

Организованный в Проскурово пропускной казачий пункт, между тем, продолжал свою работу, принимая беженцев, группируя их и отправляя дальше по железной дороге.

Так-как, по приказу немецкого Штаба, дальнейшая эвакуация должна была происходить только по железной дороге, то эвакуирующиеся вынуждены были бросать лошадей и подводы, или-же продавать их местному населению «за шапку сухарей», или чаще всего за бутылку водки. По предложению Войскового Штаба, немецкое командование разрешило ему забирать этих лошадей и не оставлять их у населения, т. к. они будут нужны еще казакам в дальнейшем. Таким образом, было собрано несколько сот лошадей и подвод, которые отправлялись специальными эшелонами.

Здесь в Проскурово разыгрался очень неприятный инцидент. Когда, собирались брошенные лошади, то для них были оборудованы конюшни и сараи для подвод и хранения сбруи. Заведующими этих конюшен и кладовых были назначены офицеры, которым был отдан строгий приказ без письменного разрешения и подписи Коменданта пропускного пункта, г. Адмиралова, никому не выдавать ни лошадей, ни сбруи, т. к. на этой почве бывали всевозможные злоупотребления. Спустя некоторое время, на квартиру к г. Адмиралову прибежал офицер М. с подбитым глазом, который сообщил, что к нему в кладовую явился один казак, приятель господина Д., с запиской от него, в которой приказывалось выдать этому казаку конской сбруи на 3 лошади. Офицер М., заведовавший кладовой для сбруи, согласно имевшегося у него приказа и заведенного порядка, без подписи г. Адмиралова, этому казаку в просьбе отказал. Тот пожаловался г. Д., а последний, вызвав офицера г. М. к себе на квартиру, избил за невыполнение его приказа. Офицер г. М. был георгиевский каваллер, честнейший и скромный человек, имевший жену и сына, обучавшегося в Военном казачьем Училище. Он так разнервничался из-за этого постсупка г. Д., что хотел наложить на себя руки. Успокоив его, г. Адмиралов, немедленно, вызвал Пох. Атамана для разсмотрения этого позорного поступка г. Д. Пох. Атаман созвал экстренное совещание, на котором г. Д. не отрицал, что побил офицера М. за невыполнение его приказа. Это его заявление, да еще с добавлением очень некрасивых моментов, возмутило всех, присутствовавших на этом совещании. Пох. Атаман приказал г. Д. извиниться перед этим офицером и сделал ему строгий выговор. К сожалению, это был не единственный пример «рукоприкладства» г. Д. Им была побита переводчица Войскового Штаба г-жа Ст. только за то, что позволила себе неодобрительно отозваться о стихах г. Д. В своем приказе о разжаловании г. Д., ген. П. Н. Краснов вынужден был указать на эти ужасные примеры рукоприкладства г. Д., позорящие честь казака и редактора газеты.

12-я Глава

Наконец, пришла пора эвакуировать немцам и г. Проскурово. 10-го января 1944-го года Войсковым казачьим Штабом был отдан приказ оставить Проскурово и выехать в направлении на Барановичи, куда уже давно производилась отправка эвакуирующихся, согласно распоряжения Раткэ. Вследствие большой скученности и неорганизованности там развился сыпной тиф. Раткэ давно уже имел сведения о появившемся там сыпном тифе, но, скрывая это от Войскового Штаба, продолжал отправлять туда эшелоны казаков. Когда об этом узнал Пох. Атаман, он, немедленно, выехал туда сам, чтобы вывезти оттуда всех людей. Он сильно повздорил, из-за этого ужасного случая, с Раткэ и, отменив его распоряжение, приказал все эшелоны направлять через Тарнополь на Львов.

Войсковой Штаб прибыл во Львов 19-го января 1944 года. Во Львове прожили один месяц, ремонтируя машины и меняя моторы, которые совершенно отказывались работать по старости и изношенности. Но, неожиданно, от Раткэ был получен приказ немедленно вернуться, в направлении на Проскурово и занять село Балино. Этот приказ привел всех в ужас. Все знали, что немцы отступали к границам Германии и их поспешно преследовали большевики. Только-что с трудом по ужасной и песчаной дороге выбрались из Проскурово, а теперь Раткэ опять гонит обратно на встречу большевикам. Этот приказ был весьма подозрительным. Видно было, что какая-то злая рука, намеренно, направляет казаков и пытается отдать их в руки большевиков. Пох. Атаман, в это время, был в отъезде. Он из Львова выехал вперед, чтобы выбрать хорошее место для остановки казаков.

Приехали в Балино. Это было огромное и богатое украинское село, жители которого были настроены благожелательно к казакам и явно антиболыпевитски. Вдруг, неожиданно для всех, Раткэ отдал приказ выселить жителей этого села из их домов и занимать их казаками. Жители, конечно, ожесточились и между казаками и населением начали происходить схватки. Только, с предвзятым намерением, можно было поселять казаков в украинском селе и так поступить с благонамеренно настроенным населением.

Доманов был назначен Начальником Балиновского казачьего стана и с этого времени стала, особенно, проявляться коварная его работа. Все, неудачные и коварные распоряжения Раткэ, он сваливал на Пох. Атамана, в то время как они, чаще всего, издавались в отсутствие Пох. Атамана, с согласия его заместителя, Доманова.

Было ясно, что Доманов, при помощи своего друга, Раткэ, старался, очернив и свалив Пох. Атамана, полк. С. В. Павлова, занять его место. Раткэ часто ездил в Берлин и виделся с ген. П. Н. Красновым, которому передавал всевозможные сплетни и все неудачи сваливал на Пох. Атамана. Ген. П. Н. Краснов, как старый человек, всему верил, и вокруг Пох. Атамана создавалась неприятная атмосфера, которая сильно нервировала его. Друзьям и единомышленникам Пох. Атамана были ясно видны интриги Доманова и Раткэ и все время получались сведения о продолжавшихся тайных разговорах Доманова с казаками, направленные против Пох. Атамана. Доманов знал, что у Пох. Атамана очень много друзей, которые видели всю его работу для казачества, видели его любовь к казакам и его готовность положить свою жизнь за них и Родной Дон. Эти друзья не дадут в обиду своего Пох. Атамана и потому Доманов решил отделаться и от его друзей. Он стал преследовать их, а от разговора с г. Адмираловым уклонялся. У Доманова бывали часто тайные разговоры с Раткэ в Войсковом Штабе, которые тотчас-же прекращались при появлении г. Адмиралова.

Семья Пох. Атамана в селе Балино была помещена на окраине села, под тем предлогом, что это было хорошее и большое помещение. Но почти каждую ночь партизаны обстреливали этот дом и бедная семья полк. С. В. Павлова в страхе переживала ужасные часы.

Наконец, приехал Пох. Атаман. Узнав о том, что наделали здесь своими приказами Доманов и Раткэ, он сделал выговор Доманову, а с Раткэ имел очень «крупный» разговор по этому поводу. Раткэ оправдывался тем, что, будто-бы, таковы были распоряжения немецкого Штаба.

Пох. Атаман, немедленно, переселил свою семью в другой, более безопасный район, а казакам приказал готовиться к выезду из села Балино.

Вскоре, г. Адмиралову пришлось быть свидетелем одной большой и неприятной сцены, чреватой своими последствиями.

В Балино Доманов занимал квартиру на одной улице с г. Адмираловым. Случайно, из окна своей квартиры он увидел, что в дом Доманова пошел Пох. Атаман, что было редким явлением, т. к. Пох. Атаман на его квартире никогда не бывал, а все переговоры с ним вел только в Штабе. Г. Адмиралов был очень удивлен этим обстоятельством и предчувствуя недоброе в этом свидании, решил тоже пойти, будто-бы по делу, на квартиру Доманова. Войдя туда, он увидал на столе обильную выпивку и закуску, а за столом, сидящих: Пох. Атамана и эсаула М. Р., который был уже «на большом взводе». Доманов удивился приходу г. Адмиралова, но не подав вида, встретил его любезно и просил раздеваться и откушать с ними блинков, которые в это время подавала его супруга, Мария Ивановна. Г. Адмиралов не заставил себя долго упрашивать, т. к. и пришел он с целью послушать их разговор, который мог окончиться не совсем благополучно, имея в виду вспыльчивый характер Пох. Атамана. Г. Адмиралов разделся и присел к столу. Пох, Атаман стал продолжать с Домановым прерваный разговор. Этот разговор шел уже в повышенном тоне о текущих событиях, происходивших в Казачьем стане. Доманов пытался переменить тему разговора, неподходящего в присутствии г. Адмиралова, но полк. С. В. Павлов продолжал говорить о том-же. Он решительным тоном говорил Доманову, чтобы тот прекратил тайные совещания с Раткэ и секретные разговоры с казаками. Тот оправдывался и говорил, что это неправда и он не ведет никаких тайных разговоров. Неожиданно, вмешался в разговор, уже совершенно опьяневший, эсаул М. Р.: «Сережа, ты не безпокойся, мы сделаем тебя генералом!», сказал он и стал хвалиться своими связями в Берлине, Пох. Атаман, возмущенный словами эсаул а Р., ответил ему: «А тебе я советую поменьше ездить в Берлин и возить туда всякие сплетни. Я, как-нибудь, обойдусь и без твоей протекции!»

После этих слов, Пох. Атаман вскочил из-за стола, взял фуражку и поспешно вышел из квартиры. За ним выбежали Доманов и г. Адмиралов. Во дворе они увидели, как Пох. Атаман, не оглядываясь, быстро пошел домой.

Затея Доманова отвлечь внимание Пох. Атамана от его коварных планов и успокоить, явно неудалась. Поэтому, он и не пригласил г. Адмиралова на блины, чтобы не было лишних свидетелей, а эсаула Р. он считал своим единомышленником и человеком, подходящим для всякой выпивки.

В Балино прожили около 3-х недель, но за это небольшое время Доманов и Раткэ наделали очень много ужасных дел. Незадолго до приезда Пох. Атамана, «эти друзья», Доманов и Раткэ, объявили сверх-комический приказ, но имевший глубокий смысл. Чтобы отвлечь внимание казаков от ужасного положения на фронте и чтобы скрыть свои тайные и коварные планы, Доманов и Раткэ отдали приказ казакам, произвести раздел земель, отобранных у украинского населения и приготовиться к весеннему севу. Этот приказ возмутил всех. Фронт явно приближался и нужно было думать не о посеве, а о благополучном выходе из злополучного села Балино, т. к. озлобленные жители села перешли на сторону большевиков и каждую ночь, делая набеги на село, убивали казаков.

Пох. Атаман, по приезде в село Балино, отменил этот нелепый приказ и отдал распоряжение выезжать из Балино в направлении на местечко Скалу и Городенко. В спешном порядке, казаки стали укладываться и выезжать в дорогу. Дорога была ужасная, вся разбита отступавшими военными немецкими частями, а уходить нужно было быстро, т. к. большевики старались перерезать дорогу отступавшим казакам.

Пох, Атаман поспешил вперед и все время с боевыми казачьими отрядами охранял отступавших от советских партизан и обиженных и озлобленных украинцев села Балино. Доманову Пох. Атаман приказал, незадерживаясь, выводить казаков из села в намеченный срок.

36-ть часов ехали, не сходя с машин и подвод. Ехали не по дороге, а прямо по пахоте. Машины застревали и немцы вытаскивали их тракторами. До Городенко ехали 2 дня. Доманов отдал приказ, по приезде в Городенко, отправить машины обратно в Балино для вывоза продуктов. Но машины после ужасной дороги были так разбиты, что без ремонта не могли идти обратно и это спасло автотранспорт от большевитского плена. Доманов и Раткэ, проводив большинство казаков из Балино, часть их задержали с собой в селе. Они принялись резать свиней, отобранных у украинцев и вытапливать жир для отправки в Берлин, не торопясь с выездом. В это время, большевики, имея от своих агентов точные сведения о выходе казаков из Балино, окружили село и близ лежавший район вместе с Домановым, Раткэ и оставшимися казаками.

Узнав о таком несчастии с казаками, происшедшем по вине Доманова и Раткэ, Пох. Атаман обратился к немецкому командованию, прося выручить казаков из беды. Немцы, немедленно, бросили сюда свои войска и аэропланы и только с их помощью казаки выбрались из окружения, причем были брошены обоз и продукты. Много казаков погибло в боях с большевиками при прорыве окружения и при переправе через реку в ледяной воде. Друзья Доманова провозгласили его «героем», выведшим казаков из окружения, тогда как спасли казаков немецкие части, брошенные сюда по просьбе Пох. Атамана.

Пробыв в Городенко 2 дня, вынуждены были поспешно двигаться далее через Станислав и Стрый опять на Львов, куда и прибыли в конце марта месяца.

Во Львове простояли 2 недели и выехали на Самбор, но пробыв здесь только один день, выехали в Фелыптин, куда прибыли 1-го апреля 1944-го года. Здесь прожили довольно долго. Казаки очень нуждались в отдыхе, питании и одежде, т. к. сильно измучились, находясь все время под ударами большевиков.

В Фельштине произошло печальное событие: застрелился переводчик и адъютант Пох. Атамана, С. И. Бэват. Он приехал в Казачий стан добровольцем из Чехии. Это был молодой человек, сын старого эмигранта, образованный, скромный, интересный, развитой, превосходно знающий все европейские языки. Он пользовался большой любовью со стороны всех окружавших. К сожалению, женился он на одной девушке, которая называла себя румынкой, но этому мало кто верил и все относились к ней подозрительно. Вскоре, после женитьбы у них стали появляться семейные недоразумения, которые и привели несчастного Бэвата к самоубийству.

В Фельштине отпраздновали также очень торжественно Пасху. Было организовано общее казачье разговенье и военный парад, который принимал Пох. Атаман, полк С.А.Павлов.

Из Фельштина выехали 19-го апреля опять в направлении на Сандомир, куда в начале мая прибыл Доманов с казаками, попавшими по его вине в окружение. Выбравшись из окружения, он двигался с казаками отдельно, догоняя Войсковой Штаб, В Сандомире была организована встреча казаков, из которых многих считали погибшими.

С этого времени, отношения между Пох. Атаманом и Домановым еще более ухудшились. К сожалению, имея мягкий характер, Пох. Атаман не любил применять крутых мер и это привело его к трагической развязке.

6-го мая старый эсаул, Гнутов, праздновал день своего Ангела. На имянины были приглашены особенно почитаемые лица с супругами и многие из чинов Войскового Штаба. В числе приглашенных были: Пох. Атаман, Доманов, г. Адмиралов, г. Д. и другие. Выпили очень много. Во время тостов, под влиянием винных паров, у многих развязались языки и стали много говорить, по русской пословице «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Адъютант и друг Доманова, эсаул Трофименко, принятый им на службу в Войсковой Штаб уже в Проскурово, поднялся и стал превозносить заслуги Доманова, как «героя», выведшаго казаков из окружения, не сказав, конечно, при этом, что попали они в окружение по его вине. Далее он стал беззастенчиво говорить, что только Доманов является верным другом и защитником казаков от ненужного пролития казачьей крови, как это делают другие, явно намекая на Пох. Атамана, который все время вел бои с большевиками. Все были возмущены речью Трофименко и стали ему возражать, но он с грубостью продолжал свою речь, пока, сидевшие около него, не усадили его.

В это время, г. Адмиралов, сидя рядом с Пох, Атаманом и Домановым, услыхал сильный и ожесточенный спор их о текущих событиях. г. Адмиралов просил их оставить этот спор, т. к. сейчас не время и не место сводить счеты, тем более под влиянием винных паров. Тогда, Пох. Атаман встал из-за стола и, в раздраженном состоянии, выбежал во двор. За ним следом вышел Доманов. Боясь, чтобы между ними не произошла драка, выбежал и г. Адмиралов, а потом и другие. Во дворе увидели такую картину. У колодца стоял Пох. Атаман и, держа Доманова за грудь, кричал: «Я знаю, что ты хочешь свалить меня и занять мое место, но тебе не удастся это. Я слишком крупная для тебя фигура!»

Их развели, и Пох. Атаман, оттолкнув Доманова, вошел в комнату, где еще сидели гости, взял фуражку и быстро пошел домой. Эта сцена показала, как далеко зашли между ними трения.

Но и после этого, Доманов не успокоился. Живя с Раткэ на одной квартире, он попрежнему разрабатывал свои коварные планы, как снять Пох. Атамана с должности, а самому занять его место.