Текст книги "Искатель, 1962 №1"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

Соавторы: Еремей Парнов,Михаил Емцев,Константин Циолковский,Николай Коротеев,Григорий Гребнев,Валентин Иванов-Леонов,Гюнтер Продель,Ю. Шишина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Чудеса XX века

БОГАТЫРЬ НА ВОЛГЕ

Когда-то люди знали лишь семь чудес света. Из поколения в поколение передавались рассказы о египетских пирамидах, висячих садах Вавилона, творениях скульптора Фидия…

Для нас, современников XX века, цифра «семь» выросла во много раз: одно за другим входят в нашу жизнь чудеса, созданные разумом и руками советского человека. Дорога к звездам, проложенная впервые советскими космонавтами, спутники, вращающиеся вокруг Земли, атом, поставленный на службу человеку, – проблем грандиознее еще не решали люди.

И вот недавно все узнали о рождении нового чуда: в строй вступила самая мощная ГЭС в мире – Волжская гидроэлектростанция имени XXII съезда КПСС. «Когда увидели мы ее в сиянии уже забытого Москвою солнца, в серебряном блеске моря, созданного ее плотиной, в белокипенной крутоверти струй, вырывающихся в нижнем бьефе после произведенной ими гигантской работы верчения огромных турбин; когда на обширной плоскости машинного зала встретила нас удивительная композиция, которую я затрудняюсь назвать, – не картина, не мозаика, не скульптура, а нечто из космического века, – композиция из цветного и серого бетона, из мозаики и кафеля; когда, наконец, распахнулся перед взглядом машинный зал, где в удивительно высоком просторе таинственно и великолепно уходили в перспективу красно-желтые головки агрегатов, и ровный, низкий, равномерный и могучий гул доказал нам, что вода делает свое дело… – удивительное трудно-объемное чувство захватило нас», – вспоминает писатель Леонид Соболев.

Удивительно… Без этого слова трудно обойтись, когда говоришь о такой стройке, как Волжская ГЭС. Не только потому, что мощность ее два с половиной миллиона киловатт – невиданная в мире! Не только потому, что состоит она из целого комплекса сложнейших сооружений: двухступенчатых шлюзов, бетонной и земляной плотины, каналов, постоянных железнодорожных и шоссейных линий, распределительных устройств и т. п.

Не только потому, что при строительстве Волжской ГЭС было выполнено сто сорок миллионов (вдумайтесь – миллионов!) кубических метров земляных работ, уложено пять с половиной миллионов кубометров бетона и железобетона, смонтировано 87 тысяч тонн металлоконструкций и механизмов. И строилась Волжская ГЭС не сто двадцать лет, как храм Артемиды в Эфесе, не двадцать, как пирамиды Хеопса в Египте, а всего несколько лет! Но главное, почему Волжская ГЭС может по праву считаться чудом из чудес, – она обладает сказочной силой, способной пробуждать к жизни города и промышленные предприятия, оживлять засушливые земли.

Уже сейчас рядом со строительством гидроэлектростанции вырос новый город Волжский. Уже сейчас в районе Волжского поднимаются корпуса химического комбината, абразивного, ремонтно-механического и подшипникового заводов. Некоторые из них уже дают продукцию.

Созданное водохранилище – море в глубине старороссийского континента! – позволит оросить два миллиона гектаров и обводнить семь миллионов гектаров плодородных, но страдающих от засухи земель. Заволжье и прикаспийские земли станут житницей страны.

Живительная сила Волжской ГЭС побежит по высоковольтным линиям электропередач во многие районы Донбасса, Поволжья, Москвы, центрально-черноземной области. 11 миллиардов киловатт-часов– примерно столько, сколько в 1950 году вырабатывали все наши гидроэлектростанции, – даст Волжская ГЭС Европейской части СССР. С вступлением в строй этого гидроэнергетического богатыря на Волге появляется возможность уже в текущем семилетии создать единую мощную энергетическую систему Европейской части Советского Союза. А это еще один, очень реальный, ощутимый шаг к коммунизму. «Электрификация, – говорил Н. С. Хрущев на митинге, посвященном вступлению в строй Волжской ГЭС, – это стержень строительства экономики коммунистического общества, основа развития и технического прогресса всех отраслей народного хозяйства».

Вот каково оно, это чудо из чудес!

РАЗВЕДЧИКИ КОСМОСА

Покорение космоса – это великолепное наступление на тайны вселенной – идет полным ходом. Уже проложены первые звездные трассы, уже заброшен на Луну советский вымпел, уже побывал в космосе человек. Каждому новому шагу в космос предшествует напряженная разведка – необходимо заранее знать, какие опасности подстерегают человека в межпланетном пространстве. Достаточно сказать, что орбиты, по которым совершали исторические полеты Юрий Гагарин и Герман Титов, были обследованы многократно. Многие науки принимают участие в этой разведке, и одна из них – микробиология.

Как определить, сохранятся ли в ракете, отправленной в космос, допустим, на год, условия для существования и размножения живых клеток?

Еще не так давно эта задача показалась бы неразрешимой. Но сегодняшней науке она по плечу.

Прежде всего ученые задумались над тем, какие живые организмы следует послать в космос на столь длительный срок. Пока что не может идти речь ни о животных, ни о растениях – нет практической возможности обеспечить их пищей и кислородом. А что, если использовать необыкновенные свойства некоторых микроорганизмов? Скажем, маслянокислых бактерий. Споры этих бактерий обладают очень плотной оболочкой и малым количеством воды. Они легко переносят замораживание и кипячение, и стоит эти споры после многолетнего хранения поместить в подходящую среду, как они прорастают…

Но как сообщить на Землю сведения о самочувствии и поведении микробов? Здесь на помощь приходят особые приборы – биоэлементы, работающие на принципах телеметрии. Они способны вести переговоры с Землей на таких расстояниях, на которых только возможна радиосвязь. А это значит, что биологическое зондирование космоса возможно в гигантских масштабах…

Большинство живых существ реагирует изменением наследственности только на дозы радиации в тысячи рентген. Значит, эти устойчивые организмы бесполезно посылать в космос – они ничего не расскажут о влиянии радиации на их наследственность.

Но бактерии… Если они заражены бактериофагом – микроскопическими паразитами, – достаточно облучения дозой около рентгена, чтобы это сказалось на их наследственности. Обычные бактерии, необлученные, не выделяют бактериофагов. Но облученный микроб, который соприкасался с бактериофагом тысячи поколений назад, вдруг начинает выделять бактериофагов. И что интересно и важно: чем сильнее излучение, тем больше выделяют микробы бактериофагов. Зараженные бактерии – это своего рода индикатор, который позволяет судить об интенсивности космических излучений. Вот почему этот путь использования разведчиков-микробов имеет огромные перспективы.

Современная микробиология поможет решить и такую проблему – есть ли жизнь на планетах и в межпланетном пространстве. Нет сомнения, что космонавты, высадившись на планетах, где условия жизни менее благоприятны, чем на Земле, прежде всего встретятся с микроорганизмами. Правда, существует мнение, что вредных для человека микробов едва ли на планетах так уж много. Но вспомните: даже географические открытия на Земле приводили к появлению ранее неизвестных болезней. Сейчас микробиологи разрабатывают небывалые по сложности планы поисков микроорганизмов в составе метеоритов и на планетах. Их исследования – одно из условий успешных полетов человека в глубь вселенной.

Мюррей Лейнстер
ЧУЖАКИ

Рисунки Ю. Молоканова

В 4 часа 3 минуты по бортовому времени «Никкола» покинул орбиту Теты в солнечной системе Гозиль.

Теперь можно было с уверенностью сказать, что Тета не является колыбелью цивилизации плуми. Своей цели «Никкола» не достиг – откуда приходят плуми, осталось невыясненным. Не удалось обнаружить даже ни одного высокого, конического кургана с силиконо-бронзовыми тарелками – единственных свидетелей существования плуми.

Такие тарелки находили на планетах кислородного типа, разбросанных в пространстве радиусом до 1 200 световых лет. Возраст некоторых тарелок достигал ста лет. На других налет окиси образовался всего за несколько месяцев или недель, а то и дней до прибытия землян.

Не всем нравилось, что галактика оказалась достаточно большой, чтобы вместить в себя две расы разумных существ, способных к космическим путешествиям. Людей этот факт тревожил.

«Никкола» взял курс к центру системы Гизоль, чтобы поискать плуми на более близких к солнцу планетах..

Продвигаясь к цели, корабль миновал остывшую планету, пересек орбиты трех других. Последняя оказалась газовым гигантом с бесчисленным роем спутников. Теперь она осталась в тридцати миллионах миль сзади…

Джон Бэрд, как обычно, находился в комнате пультов радиолокаторов. Он принадлежал к числу тех, кто надеялся, что плуми не окажутся врагами человечества.

Напротив него за своим рабочим местом сидела Диана Холт. Ее темная головка склонилась над экраном. Диана обязана была наносить на карту орбиты метеорных потоков. Никто из космонавтов даже не попытался бы пройти сквозь солнечную систему без такой карты. На корабле все шло своим чередом. В помещении двигателей дарили тишина и покой. Шкипер вел себя так, как ведет себя любой шкипер, когда все обстоит нормально. Начальник вооружения Тэйн был занят собственными мыслями. В навигаторской рубке второй помощник следил за курсом.

Диана медленно манипулировала рычажками радара. На ровно мерцающем экране вдруг ярко вспыхнуло и тут же исчезло неясное изображение.

– Вижу какую-то глыбу, – доложила она в селектор, – похожа на комету, потерявшую газовый хвост. Вокруг нее – рой метеоров.

В тот же момент – 4 часа 10 минут по корабельному времени – раздался сигнал тревоги. В коридоре захлопали двери. Этот сигнал мог означать только одно – от него учащалось дыхание или замирало сердце.

На экране телевизора замерцало лицо шкипера.

– Плуми? – голос его от волнения звучал чуть хрипло. – Эй, Бэрд, это плуми?

Пальцы Бэрда поспешно крутили ручки локаторов.

– Потерян контакт, сэр, – наконец доложил он, – что-то мешает нам.

Все встревожились. Радарная система, которая мгновенно давала точную информацию, не была делом рук любителей. Ее создала высокоразвитая промышленность.

Проходили секунды. Они казались годами. На круговом экране не появлялось ничего. Ничего, кроме того, о чем бы радар не сообщал раньше. Гигантская газовая планета могла вернуть сигнал лишь через несколько минут.

– Ни одного нового объекта в радиусе полумиллиона миль, – монотонно докладывал Бэрд, – ничего нового в радиусе трех четвертей миллиона миль… – Наконец: – Ничего нового в радиусе миллиона миль.

Следующее распоряжение шкипера звучало в достаточной степени язвительно:

– В таком случае разглядите получше те объекты, которые не являются новыми.

Шкипер повернулся к другому микрофону:

– Тэйн! Дайте вашим людям команду находиться в полной боевой готовности. Отсеку двигателей подготовиться к маневру. Аварийной команде надеть скафандры и занять свои посты. Бэрд, как насчет «не новых объектов»?

Диана фыркнула. Бэрд коротко сказал:

– Только один подозрительный объект, и тот не вызывает особых подозрений, сэр. Мы его определяем как бесхвостую комету.

Все же он еще раз нажал на кнопку. Поток микрокоротких волн устремился в пустоту космоса. Минули секунды – и сигнал вернулся на корабль, неся с собой требуемые сведения. Предмет, который они зарегистрировали, не имел ничего общего с кометой. Поляризованные лучи вернулись обратно деполяризованными, с такими изменениями, которые говорили, что они отразились от округлого предмета с постоянной формой, изготовленного из бронзы, возможно из силиконовой бронзы.

– Это могут быть только плуми, сэр, – доложил Бэрд. – Верно, они прибрали к рукам наш ориентировочный луч и послали к нам единичный импульс, чтобы самим определить, кто мы и что мы. Полагаю также, что сейчас они анализируют наши лучи и знают уже, что обнаружены.

Шкипер выругался.

– Сколько их? – спросил он. – Может, там целый флот?

– Сейчас проверю, сэр, – сказал Бэрд и добавил: – Но пока мы не уловили никакой настроенной радиации из внешнего пространства. Возможно, они не ведут никаких передач, чтобы ввести нас в заблуждение…

– Выясните, сколько их! – прогремел шкипер. – И поживее!

Диана, более бледная, чем обычно, не отрывалась от радара.

«Никкола» был снаряжен отлично. Во время последней стоянки на Земле его специально оборудовали для «охоты» за плуми и налаживания с ними контакта. С тех пор как обнаружили их следы, это стало важнейшей задачей Службы космических изысканий. Решение задачи волновало все человечество. Вот почему на «Никкола» установили 24 ракетных аппарата и специальные двигатели, не говоря уже о самой совершенной радиолокационной и счетно-решающей системах, которые были созданы человеческой расой. Без этого вряд ли стоило вторгаться в планетную систему, принадлежащую плуми.

В действие вступала еще одна радиолокационная установка. Ее показания автоматически наносились на трехмерную карту. Мерцали экраны осциллографов. Они должны. были мгновенно обнаружить и сообщить самые точные данные о любом предмете из силиконовой бронзы на пути лучевого потока.

Первыми начали обследовать ближайшие объекты. Все решала скорость. Однако для получения трехмерного изображения требовалось время. Информация поступала: никаких других объектов из силиконовой бронзы в радиусе четверти миллиона миль… полумиллиона миль… миллиона… миллиона с половиной… двух миллионов.

Бэрд вызвал навигаторскую.

– Похоже, что этот плуми – единственный, – доложил он.

– Ну что ж, – отозвался шкипер, – тогда нанесем ему визит, Тэйн! Доложите план действий.

Бэрд покачал головой. Ведь «Никкола» должен был нагнать и изучить корабль плуми так, чтобы они не заподозрили, что обнаружены.

Из простой предусмотрительности на борту «Никкола» находился Тэйн – специалист по вооружению. Он обладал прирожденной подозрительностью и ненавистью ко всему чужому. Этот ксенофоб никогда не смог бы служить на корабле с экипажем из разумных существ, принадлежащих к разным мирам. И то, что делало его идеальным начальником вооружения «Никкола», навсегда закрывало ему доступ на пост командира корабля.

Зато окажись плуми врагами, никто не проник бы так хорошо в их замыслы, как Тэйн..

Но Бэрд не допускал такой мысли. Он не хотел заведомо считать плуми врагами. Ведь все находки в курганах – силиконо-бронзовые тарелки с изображениями птичьих перьев[7]7
  Plumy (англ.) – перо.


[Закрыть], от которых произошло и само название «плуми», – не приносили нового. Люди ничего не знали ни о цивилизации плуми, ни о них самих.

Когда Тэйна пригласили на совещание в навигационную рубку – это было в 5 часов 10 минут по бортовому времени, – «Никкола» уже свернул со своего курса и мчался по направлению к кораблю плуми. А тот уходил к солнцу, продолжая прикрываться метеорным роем неизвестной кометы. Это был великолепный способ избежать наблюдения.

Теперь каждый корабль знал о существовании другого.

Бэрд удостоверился, что курс «Никкола» точно соответствует расчетному для перехвата на полной скорости, и сказал:

– Хотел бы я знать, как плуми истолкуют это изменение курса? Они знают, что мы не считаем их больше метеоритом. Но атака на них, даже без попытки установить связь, может сослужить нам дурную службу. Мы будем идиотами, если сразу ввяжемся в бой.

Он нажал кнопку, вызывая шкипера:

– Сэр! Я предлагаю попытаться установить связь с кораблем плуми. Мы обязаны сделать все, чтобы стать друзьями, чтобы сохранить чистую совесть.

Тэйн, по-видимому, находился в рубке, потому что до Бэрда донесся его резкий голос:

– Я категорически возражаю, сэр! Они не должны иметь представления об уровне наших достижений!

– Я думаю, что они уже осведомлены о них, – холодно сказал Бэрд.

Наступило молчание, нарушаемое лишь мерным гулом работающих двигателей. Бэрд подумал, что если бы не этот звук, можно было сойти с ума от тишины. Шкипер, наконец, пробурчал:

– Будь я проклят, Бэрд, если вам придется ждать приказа! Я готов просить вас об этом! Валяйте!

Джон оживился:

– Диана! Пошлите первый ролик!

Девушка вставила в передатчик ленту, надела наушники. Передача началась.

Предполагалось, что комбинация сигналов явно искусственных и явно констатирующих факты, известные обеим расам, будет самым разумным способом для установления контакта.

Лента отстукивала вначале серию числительных – от одного до пяти, а затем последовательно от «один плюс один» до «пять плюс пять» и, наконец, до «пятью пять». Это не было слишком сложной задачей для разумных существ других миров.

Бэрд нахохлился, поджав губы. Диана тоже молчала в ожидании ответных сигналов… Пока что им ничего не оставалось, как слушать распоряжения, передаваемые через громкоговоритель по всему кораблю.

В общем хоре голосов Джон различал Тэйна:

– Ракетной команде навинтить на нечетные ракеты обычные боеголовки, на четные – атомные. Об исполнении доложить.

Диана изо всех сил напрягала слух, чтобы не пропустить ответного сигнала, который свидетельствовал бы о готовности плуми вступить в переговоры.

А пока что чужой корабль по-прежнему прорезал пустоту.

Время текло. В пустоте ослепительно сияло солнце. Гигантская газовая планета сверкающим шаром словно катилась к нему, опутанная шлейфом своих бесчисленных спутников.

Корабль плуми казался вначале блестящей золотой точкой, потом точка превратилась в диск.

Вскоре корабли оказались в двадцати милях друг от друга.

– Черт побери этих петухов! – выругался шкипер. – Бэрд, как там со связью?

– Они не отвечают, – угрюмо буркнул Джон.

По выражению лица Дианы он понимал, что в ее наушниках не звучало ничего.

Резко и отрывисто прозвучала команда Тэйна:

– Приготовиться к залпу нечетными ракетами!

Пока еще ничего не произошло. Оба корабля, не приближаясь и не удаляясь друг от друга, мчались к солнцу. Но с каждой секундой возрастала необходимость действовать – как угодно, но действовать.

– Бэрд! – шкипер явно нервничал. – Должны же вы, наконец, найти способ связаться с ними!

– Я и пробую это сделать, – с горечью ответил Бэрд, – в соответствии с инструкцией.

Но он не был согласен с этой инструкцией. Официальная теория утверждала, что арифметические символы, повторяемые в определенной последовательности, – единственно возможный путь для открытия переговоров. Предполагалось, что любое разумное существо догадается, что подобный порядок сигналов означает попытку установить связь.

Но Бэрд полагал, что одни и те же неизменные сигналы плуми могли просто-напросто принять за результат действия какой-нибудь машины и не обратить на них никакого внимания.

Прежде чем Джон решил, наконец, обратиться за разрешением вступить в переговоры по собственному методу, тишину внезапно нарушили громкие крики:

– Что это?

– Что он делает?

Золотой диск плуми пришел в странное колебательное движение, похожее на эксцентричное падение осеннего листа. Покачивания корабля в пространстве чем-то неуловимо напоминали перемещение боксера на ринге перед началом схватки.

Команда Тэйна перекрыла гул голосов.

– Все нечетные ракеты – огонь!

Шкипер что-то выкрикнул, но было уже поздно. Пронзительный рев ракет, вырывающихся из своих гнезд, заглушил его слова.

Плуми тем временем приблизились к «Никкола» на четыре мили. Снова послышался голос Тэйна:

– Зарядить нечетные аппараты. На четных заменить атомные головки обычными. Дистанция слишком сократилась.

Бэрд схватился за голову. Он терпеть не мог Тэйна. Начальник вооружений даже на «Никкола» чуть не в каждом члене экипажа видел врага. Но сейчас Тэйн был дважды прав: плуми действительно подошли слишком близко, а кто мог разобраться в их намерениях? Прав он был и в том, что приказал сменить головки – атомный взрыв на таком расстоянии неминуемо разрушил бы и «Никкола», не говоря уже о том, что от плуми не осталось бы ничего стоящего для исследования.

Корабль плуми, разумеется, видел вспышки ракет, но, словно не обратив на них никакого внимания, продолжал свой загадочный танец, приближаясь все ближе и ближе.

«Никкола» повернулся к плуми другим бортом: к чужому кораблю устремились еще шесть ракет. Неудержимо и стремительно они неслись к цели. Но с первой шестеркой произошло что-то странное: одна из ракет вдруг круто свернула влево, другая вправо, третья, четвертая, пятая, шестая, не слушая управления, совершили какой-то сумасшедший разворот и помчались назад к «Никкола».

Это казалось кошмаром, чудовищным, невероятным.

Истерически закричал Тэйн:

– Взрывайте их! Взрывайте, иначе они разнесут нас!

Операторы из группы вооружений едва успели уничтожить ракеты, как вторая шестерка, круто отвернув от плуми, последовала за первой. Ничего не оставалось, как взорвать и их.

Цепенящий страх охватил экипаж «Никкола». Все молчали. Тишину нарушали лишь злобные ругательства Тэйна в адрес «проклятых петухов».

Бэрд продолжал до боли в глазах всматриваться в экран. Наконец микроволны пробили туман быстро ионизирующихся газов..

– Радар действует, – доложил он, – их корабль по-прежнему падает на нас.

Шкипер спросил необычно спокойно:

– Как насчет других плуми?

Диана вмешалась:

– Никаких признаков. Похоже, в пределах действия радара это единственный корабль.

Бэрд в эти минуты ненавидел плуми. И не только потому, что они отказались от контакта и пошли на бой. Теперь «Никкола» уже обязан был помешать им уйти с известием о существовании людей и их тактике. Если не сделать этого, плуми подготовят флот – и участь человечества будет решена.

Он поднял голову и горько, словно виня самого себя, обратился к Диане:

– Если бы я знал, как все случится, то я… во всяком случае, ни за что не придерживался бы этой официальной инструкции. Я думаю, мы влипли, – добавил он невесело. – Судя по тому, с какой быстротой они прибрали к рукам наши ракеты…

В голову Джона пришла неожиданная мысль.

– Ракеты, ракеты… – лихорадочно бормотал он, нажимая на кнопку вызова.

– Шкипер? Это я, Бэрд. Слушайте, чтобы отразить наши ракеты какими-то отталкивающими лучами, плуми потребовалось время. Всего – я засек – у них ушло сорок секунд на двенадцать штук. Если обернуться поживее, то…

– Ясно! – прогремел в ответ шкипер. – Тэйн! Если подпустить плуми поближе, то они ничего не успеют сделать.

Тэйну не нужно было повторять дважды. Он уже отдавал приказания своим людям. Через несколько мгновений две ракеты были готовы к бою.

– Боюсь, что Тэйн – теперь наш единственный шанс, – с горечью сказал Бэрд. От сознания, что это так, на душе у него стало совсем скверно.

Разнесся гул двух вылетевших одна за другой ракет. А затем радар рассказал, что произошло. Корабль плуми все так же пританцовывал в желтых лучах чужого солнца. Ракеты были отброшены и взорвались в двух милях от «Никкола».

Шкипер приказал Тэйну:

– Перед следующим залпом я ринусь к плуми на полной скорости, чтобы сократить дистанцию. Готовьтесь!

«Никкола» содрогнулся от рева магнетронных двигателей, развивших полную мощность. Корабли разделяло не более мили, когда Тэйн дал залп всем бортом. Казалось, уж теперь-то участь плуми решена. Ракет было попросту слишком много, чтобы успеть отразить их все до одной. Но и эта уловка оказалась тщетной. Маневр плуми был поистине хитроумен – с ужасающей скоростью они устремились навстречу ракетам, и те не успели среагировать на цель.

– Полный назад, – прохрипел шкипер. Рот у него пересох от волнения. Плуми шли на сближение, словно решили самоубийственным ударом разрушить оба корабля.

В тот миг, когда, казалось, все было кончено, корабль плуми внезапно замер, словно что-то оборвалось в нем. Потом покачнулся и стал медленно, как поплавок на воде, разворачиваться кормой к «Никкола». Снова замер – безжизненный, словно судно, брошенное в океане.

Шкипер выкрикивал еще что-то. Ругался, словно от его ругани мог быть какой-то толк. «Никкола» дрожал как в лихорадке. Магнетронные двигатели ревели. Все механизмы работали на пределе. Шкипер требовал от них чуда, но перегрузка была напрасной. Какая-то непонятная сила неудержимо притягивала «Никкола» к золотистому корпусу корабля плуми. Раздался ужасающий скрежет, экраны радара ослепительно вспыхнули и померкли. Чудовищной силы толчок сбросил Бэрда с кресла и отшвырнул к противоположной стене. Погас свет…

– Диана! Диана!

Полуоглушенный Бэрд чувствовал, что сойдет с ума, если не услышит ее голоса.

В коридоре с грохотом автоматически сдвигались аварийные перегородки, звенели стекла, пронзительно завывали сигнальные сирены.

– Я… здесь, – наконец простонала девушка, – ушиблась сильно, но, кажется, все в порядке…

Бэрд попытался приподняться и тут же повис где-то посреди комнаты. Установка искусственной силы тяжести, по-видимому, вышла из строя.

Ориентируясь по аварийной лампочке, Бэрд добрался до пульта связи. На ощупь вызвал навигаторскую рубку.

– Говорит радарное помещение, – доложил он. – Сила тяжести исчезла, но больших разрушений, по-моему, нет.

Теперь ему оставалось лишь ждать. Из громкоговорителей стали доноситься голоса.

Сила тяжести исчезла всюду. Аварийное освещение действовало, атмосферное давление внутри корабля не упало, за исключением четырех отсеков между внутренним и внешним корпусами.

– Бэрд! – послышался голос шкипера. – Мы слепы. Забудьте обо всем, кроме того, как вернуть нам зрение!

– Попробую, – отозвался Джон, – но за успех не ручаюсь.

С помощью Дианы он приступил к работе. Им было не слишком удобно: то, что раньше было полом, теперь стало стеной. За инструментом приходилось плавать по всей комнате. Бэрд догадался в чем дело: «Никкола» кружился как волчок, и центробежная сила сводила на нет искусственную силу тяжести внутри корабля.

Через несколько минут ему удалось наладить один экран.

– Корабль плуми вверху, – доложил он шкиперу итог первых наблюдений, – мы сцепились и вертимся вместе! Похоже, приварились друг к другу добрыми двадцатью футами корпуса.

– Проклятье! – выругался шкипер. – Аварийным командам вооружиться и приготовиться взять на абордаж этих плуми. Впрочем, – хмыкнул он про себя, – если они сумели так ловко зацепить нас, то вряд ли позволят захватить свой корабль…

Бэрд принялся налаживать остальные экраны. Теперь это было важнее всего.

Вскоре он уже смог доложить:

– Никаких объектов в радиусе миллиона миль, если не считать корабля, к которому мы приварились.

На экране радара, обращенного к кораблю плуми, появилось неясное изображение бортового отверстия. Потом в нем появилась какая-то фигурка. Детали было трудно различить, но фигурка явно шевелилась.

Как зачарованный Бэрд не отрывал глаз от первого живого плуми, когда-либо увиденного человеком. Он махнул рукой Диане, подзывая ее к экрану, но девушке было не до него. Склонившись над приборами, она пыталась определить положение «Никкола» в пространстве.

Это приваривание было результатом боевой тактики плуми. Отталкивающие и притягивающие лучи были известны и людям, но использовались ими лишь для очень ограниченных целей. Образование таких лучей требовало накопления чудовищного количества статических зарядов. Поэтому люди обычно не имели с ними дела. Плуми же, по-видимому, имели.

После расправы с ракетами «Никкола» золотистый корабль находился под напряжением в миллиарды вольт. И когда силиконо-бронзовый корпус плуми коснулся кобальто-стального, он не мог не поделиться с последним своим зарядом.

При грандиозном разряде часть обшивки обоих кораблей мгновенно испарилась, часть расплавилась.

А противники оказались соединенными самым совершенным сварочным швом, о котором только можно мечтать.

Бэрд затаив дыхание продолжал наблюдать за одинокой фигуркой на борту и докладывать шкиперу:

– Оно небольшое – меньше пяти футов. На нем скафандр – похоже, из того же самого материала, что и корабль… Передвигается на двух ногах, как и мы… Имеет две руки или что-то в этом роде… Шлем на голове очень высокий, как у древних рыцарей… Направляется к нашему входному шлюзу… Оно не пользуется магнитной обувью…

Шкипер прервал холодно:

– Мистер Бэрд! Меня не интересует отсутствие магнитной обуви. Следите лучше за более важными вещами. Оставьте наблюдать Диану Холт, а сами отправляйтесь к входному шлюзу, и побыстрее!

Бэрд, согнувшись, выскользнул из помещения радаров и зашагал по полу, который вообще-то был стеной. Корабль, видимо, вертелся уже с меньшей скоростью, так как снова появилась сила тяжести, хотя и меньше в несколько раз, чем нормальная.

Джон подошел к шлюзу одновременно со шкипером. Здесь уже стояло несколько человек – из числа подчиненных Тэйна, – все в скафандрах и с оружием.

– И мы и создания на корабле плуми находимся в очень затруднительном положении, – обратился шкипер к собравшимся, – один из плуми сейчас будет здесь. Никакой враждебности, недружелюбия или угроз. Это парламентер…

Его слова прервал звон металла – стучали снаружи. Шкипер кивнул Бэрду.

– Впустите его!

Бэрд открыл внутреннюю дверь шлюза. Это было в 8 часов 10 минут по бортовому времени..

Медленно и осторожно в коридор «Никкола» ступил плуми. Ростом он был с десятилетнего мальчика. Его скафандр с инженерной точки зрения казался совершенным. Когда он говорил, звуки – очень высокие и звенящие – издавал маленький прибор на его плече.

Плуми осматривался вокруг с живым любопытством.

– Говорить с ним бессмысленно, – буркнул шкипер.

Словно поняв, о чем идет речь, плуми вытащил из ящичка на поясе плоскую пластинку с белой поверхностью и протянул ее шкиперу.

– Мы должны это как-то увековечить, – неуверенно проговорил шкипер, словно ища поддержки.

Он взял пластинку в руки.

– Здесь нарисованы наши корабли как они есть сейчас, сцепившиеся.

Шкипер вернул пластинку. Плуми быстро начертил на ней что-то и протянул снова.

– Хм, – сказал шкипер. – Они не могут использовать свой двигатель, пока не отцепятся.

Плуми добавил к рисунку еще несколько линий.

– Хо! – сказал шкипер. – Он предлагает использовать наш двигатель для обоих кораблей. Будем считать, что у нас перемирие. Положение одинаковое: мы не можем воевать, если не хотим покончить самоубийством…

Из-за плеча шкипера Бэрд видел рисунок.

– Сэр, – решил он вмешаться, – эти добавочные линии – координаты. Я полагаю, что он хочет сказать, что наши корабли потеряли курс и стремятся к солнцу и что мы должны предпринять совместные усилия, чтобы избежать этого.

– Только этого нам и не хватало, – взорвался шкипер, – забраться в это место, ввязаться в идиотскую драку, припаяться к их кораблю и в довершение всех бед вместе сгореть!

В динамике послышался голос Дианы:

– Сэр! Измерения показывают, что мы летим прямо к солнцу! Я повторяю наблюдения.

Шкипер задумался. Неожиданно перед ним вырос Тэйн.

– Почему этот плуми не снимает своего шлема? Ведь он находится в кислородной атмосфере.

Бэрд жестом предложил гостю снять шлем. Тот понял и на мгновенье нажал какой-то вентиль на скафандре. Послышался резкий свист вырывающегося наружу газа. Атмосферное давление Земли, по-видимому, было много ниже, чем на планете плуми.