Текст книги "Искатель, 1962 №1"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

Соавторы: Еремей Парнов,Михаил Емцев,Константин Циолковский,Николай Коротеев,Григорий Гребнев,Валентин Иванов-Леонов,Гюнтер Продель,Ю. Шишина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

ИСКАТЕЛЬ 1962
№ 1

*

Художник-оформитель В. Немухин

Редакционная коллегия:

Б. А. Балашов, И. А. Ефремов, А. П. Казанцев,

В. С. Сапарин, Н. В. Томан, В. М. Чичков

Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»

В НОМЕРЕ:

Приключенческая повесть

ЦЕНА СВОБОДЫ

ЧЕЛОВЕК ОБЖИВАЕТ КОСМОС

Неопубликованные материалы К. Э. Циолковского

ИСКУССТВЕННОЕ СЕРДЦЕ

Реально ли это?

БОГАТЫРЬ НА ВОЛГЕ

…Может быть, с помощью таких созданных человеком «неощутимом» людям удастся побывать на самых неприступных планетах, своими глазами увидеть, что скрывается за их ядовитой атмосферой и в таинственных недрах. Об этом вы прочтете в фантастическом рассказе М. Емцева и Е. Парнова.

Слава солдата

Очерк о герое Великой Отечественной войны

ПОЧЕМУ ПРОЦВЕТАЛА БАНДА ДИЛЛИНГЕРА?

СКАЛОЛАЗЫ С ОСТРОВА МЮГГЕНЕС.

БЕЗОБИДНОЕ ЧУДОВИЩЕ.

НА ВОЛОСКЕ ОТ СМЕРТИ.

УЛЬТРАЗВУК-ПЫЛЕСОС.

Ко второй странице обложки

В просторах вселенной

поплывут созданные человеком космические города…

Об этом мечтал И. Э. Циолковский.

Валентин Иванов-Леонов
ЦЕНА СВОБОДЫ

Рисунки В. Чернецова

ГЛАВА I

Кумало проснулся от грубых мужских голосов, доносившихся с улицы, истерического визга женщин и яростных вскриков и сопения борющихся людей. Он вскочил, не раздумывая, решительно рванул низенькую потайную дверь хижины, вырезанную в стене у пола, и скользнул в черноту мокрых, залитых росой зарослей бананового сада.

Пригнувшись, припадая на правую ногу, он пробежал по холодной траве шагов двести. Около оврага, до краев наполненного серым туманом, остановился, осмотрелся. Вербовщиков не было видно, и Кумало сразу пришел в хорошее настроение. Он скатился в потоке камней и песка на глубокое дно. Здесь было совсем темно. Кумало долго поднимался по сыпучему склону и, когда выбрался, с удовольствием вздохнул полной грудью.

Яркие звезды ласково смотрели на беглеца. Кумало улыбнулся далеким огням и пошел, хромая, через поле.

Иногда Кумало прислушивался. Нет, его бегства не заметили. Настроение Кумало все поднималось. Ловко он ускользнул от вербовщиков!

Над лесом всплыл, занял полнеба непомерно огромный месяц, заливая поля иньяма[1]1
  Иньям, или ямс, – тропический корнеплод.


[Закрыть] тусклым красным светом. Тень от зарослей черной лужей разлилась по земле. Кумало уходил все дальше от селения.

Куст справа качнулся. Из-за него вышел солдат – аскари.

– Эй, назад!

Кумало замер. Но до леса оставалось несколько шагов, солдат стоял в стороне, и Кумало решился. Он ринулся к зарослям и, пригнув голову, нырнул с разбегу в кусты. Аскари закричал, грохнул запоздалый выстрел.

Кумало бежал сквозь подлесок. От росы он вымок с головы до ног. На нем была лишь набедренная повязка, его больно царапали колючки.

Наконец Кумало успокоился и пошел медленно, стараясь не шуметь. От вербовщиков надо прятаться лучше, они увели на рудники и плантации половину деревни. Вербовщики захватили бы всех, если бы жители не спасались от них.

Все глубже в лес уходил Кумало. От пней и сгнивших поваленных стволов пахло плесенью, застоявшейся сыростью. Ноги глубоко проминали мягкий ковер прелых листьев. Кумало не видел дороги и пробирался на ощупь. Все труднее становилось идти. Он протискивался сквозь густой молодой бамбук, кряхтя, подлезал под толстые лианы и вскоре оказался среди гигантского застывшего вихря зарослей. Деревья, кусты, лианы враждебно надвинулись на Кумало, обступили молчаливо и угрожающе. Было мокро, холодно, темно. Лунный свет не проникал сквозь хаос ветвей и кустов.

Кумало попытался вернуться назад, но всюду натыкался на стволы и упругие колючие ветви. Обессиленный, он почувствовал себя маленьким и слабым. В отчаянье он решил прорваться во что бы то ни стало.

Но путь, которым Кумало шел сюда, исчез, растворился в темноте. Лес взял его в плен. Отдуваясь, Кумало сел на изогнутый ствол. Ветви упирались ему в грудь, в спину. Пришлось даже наклонить голову, потому что затылок царапал какой-то сук.

Отдохнув, он предпринял новую яростную попытку выбраться. Затем, поняв, что это бесполезно, стал деловито устраиваться на ветвях до утра. Зачем понапрасну тратить силы? Решив так, Кумало сразу успокоился. Теперь он старался не шуметь, чтобы не привлечь хищников. Кумало улыбнулся, представив себе одураченных аскари, которые пришли схватить его во сне, и почувствовал себя в ночном лесу совсем неплохо…

Однажды Кумало уже пришлось заночевать в лесу. Но тогда он был с женой. Они собирали с лиан каучук. Жена, хрупкая и маленькая, ничего не боялась. Он любил ее. На руднике в дни праздников, если его отпускали из компаунда[2]2
  Компаунд – поселок горняков, огороженный высокими стенами. Выход из компаунда разрешается только по пропускам.


[Закрыть], он не ходил к продажным женщинам, как делали некоторые молодые рабочие. Это обидело бы ее, ласковую и доверчивую. Его не было рядом, когда она, больная, умирала. Он работал, как раб, там, на медных рудниках. И дети – продолжение его рода – тоже заболели и умерли. Ведь они остались совсем одни. Соседка, жена Каниамы, кормила их. Но у нее было много своих детей, и она боялась взять сольных к себе в хижину…

Под утро Кумало встрепенулся. Темнота немного рассеялась. От неудобного положения затекли ноги. Кумало пошевельнулся и невольно взглянул вверх. В густой листве – два круглых зеленых глаза. Леопард!

Неужели конец? Нет! Кумало не хотел умирать. Он испустил дикий крик, стараясь напугать зверя. Хищник подбирался, инстинктивно чувствуя беспомощность человека. Два светящихся глаза то пропадали в густой листве, то вновь появлялись. В отчаянье Кумало зашептал молитву, прося предков заступиться за него перед всевышним.

Леопард остановился. Неподвижные зеленые огни глаз в упор смотрели на человека. Кумало тяжело дышал. Он пытался дотянуться ногами до земли, прочно встать на нее, но всюду встречал лишь проседавшие под его тяжестью ветки.

Хищник сжался перед прыжком. Его плоская голова была совсем рядом. Кумало старался овладеть собой. Ран не избежать. Только бы не допустить зверя до горла, не дать ему вцепиться в грудь своими страшными, как ножи, когтями. Кумало инстинктивно притянул к себе молодое деревце, закрылся им. И вдруг леопард забеспокоился. Он повернул голову в сторону и, прыгнув на верхнюю ветвь, исчез. Зверь чего-то испугался.

Стало почти светло, и Кумало торопливо выбрался из путаницы ветвей, настороженно осматриваясь. Он сделал несколько шагов по лесу и – остановился. Сквозь кусты на него глядели сумрачные умные глаза человека. Кумало метнулся в заросли. Но его не преследовали, и он успокоился.

Кумало шел к дому, размышляя о незнакомце. Он спас его от леопарда, но зачем он ходит по лесу в такое время? Вербовщики этой ночью были в селении Кумало, но, похоже, не от них скрывался человек. Странные дела творятся вокруг. Лучше быть подальше от того, что неизвестно.

ГЛАВА II

Вечером, когда Кумало, расположившись в хижине поудобнее, уже засыпал, послышались осторожные шаги. Что такое?

Шаги затихли, потом снова раздались, теперь уже в другой стороне сада. Это не вербовщики. Те действовали бы иначе.

Снова шорох в листьях, осторожные, крадущиеся шаги. Кумало, готовый к бегству, скользнул к двери и рывком дёрнул засов.

Кумало с трудом переводил дыхание. Зачем они приходили? Что замышляли против него? Чтобы разогнать страх, Кумало зажег очаг. Маленькое желтое пламя заплясало между трех камней. В хижине никого нет. Дверь закрыта. Чего же бояться? Он лег и долго еще успокаивал себя…

Было светло, когда надсмотрщик Манве застучал в дверь. Кумало блаженно спал на шкуре буйвола, растянутой на грубой деревянной кровати.

– Почему спишь? – громко сказал надсмотрщик, стараясь придать своему голосу как можно больше достоинства. – Я и то встал! На плантации уже работают!

Кумало открыл глаза, неторопливо поднялся и вышел в утро, наполненное туманом. Воздух был влажен и бел, как сок каучуконоса. Ночные страхи исчезли. Кумало сладко потянулся.

– Очень усердный ты стал, – Кумало усмехнулся, сверкнув белыми ровными зубами. – Не надорвись.

Слегка сутулясь, Кумало направился по красной пыльной дороге к плантации вождя. Он шел неторопливо, спокойно и не возмущаясь. Какой толк от ненужных проклятий? Зачем горевать и волноваться, если он ничего изменить не может? Ведь ему не выгнать мзунгу – европейцев, установивших в колонии свои порядки, и не изменить несправедливых законов. Он вое-, принимал неприятности, не впадая в мрачное настроение, и старался не думать об опасности, когда она не угрожала ему.

За такой философской стеной Кумало отсиживался, пережидая жизненные бури.

Кумало шагал сейчас на плантацию вождя и мурлыкал песенку, словно шел не работать на презренного человека, а смотреть танцы воинов. Кумало был мрачноват с виду. Но это впечатление сразу рассеивалось, лишь только на лице его появлялась добрая улыбка, говорившая о мягкости характера и доверчивости. Подбородок его выдавался вперед, как у большинства африканцев. Во всем облике Кумало не было ничего примечательного, кроме глубоко запавших глаз, которые смотрели на мир внимательно и смело, и где-то в глубине их. часто вспыхивали веселые насмешливые искорки.

На кофейной плантации вождя Мбулу уже работало несколько человек. Мбулу расширял плантацию за счет земель соплеменников, пропавших на рудниках.

Кумало, как и все, месяцами работал на Мбулу. У него не оставалось времени для своего поля, потому что ему приходилось еще обрабатывать свою «плантацию принудительных культур». По закону каждый африканец в «воспитательных целях» должен был выращивать полгектара масличных пальм и про давать их плоды «Всеобщей африканской компании». Тех, кто отказывался разводить плантации, отправляли в тюрьму.

Кумало собирал плоды кофе и думал о ночных посетителях. Кто приходил? Зачем? Вдруг придут снова? Но, может быть, и не придут. Не стоит зря думать о них.

От жары даже мухи попрятались под листья. Надсмотрщика рядом не было, и Кумало, расположившись на теплой земле, стал есть красные спелые плоды кофе. Основательно он ел только раз в сутки, вечером, довольствуясь в течение дня плодами и орехами.

Кумало увидел надсмотрщика с короткой палкой в руках, который вышагивал своими огромными босыми ступнями, – увидел, но продолжал лежать..

Манве подошел, грозно глядя на непочтительного подчиненного.

– Я рядом, а ты лежишь?

– Отдыхаю. – Кумало спокойно разглядывал надоедливого человека.

Было в Кумало что-то внушающее уважение. Это сдерживало и раздражало надсмотрщика.

– Ни меня, ни вождя не слушаются. Скоро за всех возьмемся!

– Не боюсь я вас. У меня нога опухла, – сказал Кумало и встал.

Издалека донеслись удары тамтама. Кумало насторожился. Тревожные слова выбивал барабан: «Вербовщики! Вербовщики!»

Бежать! Но рядом стоял надсмотрщик и подозрительно косился на него.

– Работай, нечего слушать!

Пригибаясь к земле, пробежал к лесу сосед Кумало Каниама, задолжавший вождю. Должников отдавали на рудники в первую очередь.

А низкий голос барабана все кричал об опасности. Торговцы людьми по соглашению с вождем района Мбулу черпали рабочую силу главным образом из соседних селений. Свое селение Мбулу берег, как мог: людей Цангу проще заставить работать на плантации, чем жителей дальних деревень.

Убедившись, что убежать не удастся, Кумало вздохнул и стал ждать.

На лесной дороге, зарастающей кустами, появился отряд: десяток солдат-африканцев и три вербовщика. Районный комиссар ван Нелон лениво, словно на прогулке, шагал впереди. Кумало с тревогой смотрел на них.

Районному комиссару ван Нелону на вид было лет тридцать пять. Тяжелые складки у рта, презрительно-безразличный взгляд серых холодных глаз, медлительная важная походка – все говорило, что человек этот здесь властелин.

Ван Нелон появился в колонии лет десять назад. Получив место районного комиссара, ван Нелон горячо принялся за дело. Чтобы показать свои способности, комиссар решил поднять доходность района. Прежде всего он запретил вербовщикам забирать людей. Африканцы должны были больше сажать и сеять, больше платить налогов и добывать ему, ван Нелону, славу хорошего чиновника.

И тут он обнаружил, что в колонии действуют силы более могущественные, чем администрация. «Всеобщая африканская компания» вершила многими делами в колонии, и горе было тому простаку, который пытался встать на ее пути. Ван Нелон узнал об этом, когда вербовщическая компания пожаловалась и на него. Ван Нелон был срочно вызван к губернатору провинции и едва не лишился места.

Сообразив, что от него нужно, ван Нелон круто изменил политику. Теперь он посылал людей на рудники по первому требованию компаний, стараясь лишь получить с нее за каждого «завербованного» как можно больше.

В то время как комиссар шагал к селению во главе отряда, вождь Мбулу сидел на крыльце своего дома, не ведая о надвигающейся грозе. Сделав страдальческое лицо, он старательно накручивал на палочку белую нитку червя-кинсукулу, попавшего в его тело и просунувшего головку сквозь кожу на правой щиколотке. Дело требовало осторожности. Следовало бы поехать к врачу в город, но Мбулу не решался покинуть своих подчиненных, которые только и мечтали разграбить в его отсутствие склады с мукой, повыдергивать маниоку с его полей и даже заняться колдовством против него.

Мбулу был одним из многих тысяч посредников «Всеобщей африканской компании», последним звеном одного из щупалец разросшегося на весь континент финансового чудовища. Мбулу скупал продукцию «принудительных культур» у соплеменников и продавал ее торговой фактории «Всеобщей». Он обвешивал своих подданных и недоплачивал им. Маленький тиран пользовался в своих селениях неограниченной властью.

У Мбулу не было друзей. Он сослал их на рудники и за каждого из них получил по сто франков. Даже брата своего, Нзвао, он ненавидел потому, что тот ругал его, вождя, при всех выказывая неуважение. Это от него пошли обидные клички: «гиена» и «червяк-кинсукулу». Затаил ненависть Мбулу против брата, ждал только момента, чтобы расплатиться.

В последнее время Мбулу немного притих. В окрестностях появились партизаны. Мбулу боялся выходить по ночам. Около его дома всегда дежурили полицейские. Но когда появились «войска безопасности» и партизаны ушли, Мбулу опять воспрянул духом.

Увидев приближающийся отряд во главе с ван Нелоном, Мбулу всполошился. Опять комиссар пришел за людьми. Подавив в душе горестное чувство, Мбулу вскочил и, руководствуясь правилом «целуй руку, которую не можешь отрубить», побежал навстречу дорогому гостю, кланяясь и морща лицо в кислой улыбке.

– Джамбо![3]3
  Джамбо – здравствуй.


[Закрыть] Нужно много людей, – сказал ван Нелон скучающим тоном. Он лениво, с безразличием оглядел плотную фигуру своего подданного.

Мбулу указал подбежавшему полицейскому на бревенчатый сарай, заменявший тюрьму, где содержались нарушители порядка.

Арестованных вывели.

– Только пять? – Взгляд ван Нелона неторопливо, без всякого интереса скользнул по фигуре вождя, словно перед ним был столб.

– Бери из других моих селений, бвана[4]4
  Бвана – господин.


[Закрыть], – робко забасил Мбулу. – Люди Цангу должны работать на принудительных культурах по закону от тридцать первого года. На курсах вождей бвана учитель объяснял…

– Закон здесь я, – нехотя, со скукой проговорил ван Нелон. – Через час здесь должно быть сто человек. – Ленивым жестом он указал на красную пыльную площадку около себя.

Нагловатые, навыкате глаза Мбулу преданно смотрели на районного комиссара. Ван Нелон кончил говорить, и Мбулу ринулся выполнять распоряжение. Большой барабан вождя загудел, собирая народ.

Когда полицейские пришли за Кумало, он спокойно отправился с ними на площадь. Если убежать не удалось, надо идти. Нечего зря тревожиться. Втайне он сильно надеялся на свою опухшую ногу.

Перед домом вождя уже сгрудился народ. Женщины волновались, кричали, плакали. У многих из них на руке, от плеча до кисти, была проведена белая линия – знак траура.

Мужчины настороженно и враждебно молчали.

Кумало стоял впереди, выставив опухшую ногу. За человека с такой ногой ни одна компания не даст и франка.

– Ну, кто хочет первый на медные рудники? – нагловатые глаза Мбулу пренебрежительно пробежались по толпе мужчин. – Никто? – В голосе вождя прозвучали нотки деланного возмущения. – Ну, тогда… Ты – туда, ты – давай сюда…

Мбулу стал делить мужчин на две группы.

Высокий вербовщик с красным лицом и мешками под глазами зорко следил за действиями вождя. Прошлый раз Мбулу подсунул им двух больных, которые умерли в пути, и пятерых отчаянных парней, сбежавших в дороге. Компания не оплатила убытков.

– Кумало, сюда!

Кумало не торопился. Мбулу указывал ему на группу крепких парней. Когда глаза вербовщиков остановились на Кумало, он неторопливо пошел в противоположную сторону, так раскачиваясь и волоча правую ногу, словно к ней была привязана каменная ступа для растирания маниоки.

– Не сюда! Не сюда! Бегемот! – заорал Мбулу. Он понял тайный замысел подчиненного. – Не сюда! В эту группу!

Высокий вербовщик зло уставился на усиленно хромающего Кумало. Этот Мбулу – настоящий жулик!

– Ты что, Мбулу, опять обманываешь? А ты куда ковыляешь? – закричал он на Кумало.

Кумало, ухмыляясь, направился обратно. Глаза его насмешливо смотрели на осрамившегося Мбулу.

– Вождь Мбулу стал видеть хуже носорога, – проговорил он, хромая больше прежнего. Лицо его сияло. – Больную ногу от здоровой не отличает.

Выкаченные глаза Мбулу пробежались по толпе, остановились на стоявшем отдельно брате. Полицейские не посмели поставить Нзвао, брата вождя, вместе со всеми. По лицу Мбулу скользнула злая усмешка.

– Нзвао! Вставай сюда!

Толпа ахнула. Даже гиена не пожирает гиену. Прекратились крики. Высокий вербовщик удивленно повернул голову к Нзвао. Нзвао, постояв в нерешительности, медленно пошел к указанной ему группе. Проходя мимо Мбулу, он процедил:

– Вернусь – сочтемся. Живи, пока я там.

– Ты сначала вернись, – Мбулу злобно рассмеялся.

Были они внешне похожи друг на друга. Только в лице Нзвао было что-то приятное, располагающее к себе. Соплеменники любили его, прощая ему даже, что он брат «кинсукулу». Люди молча расступились, приняли его в свою группу.

Кумало глядел на Мбулу и ужасался. Он вспомнил, как мальчишками они все вместе играли в воинов, и Нзвао всегда заступался за младшего Мбулу…

Вдруг отобранная к отправке группа всколыхнулась. Несколько человек ринулись к лесу, прыгая через кусты.

– Держи! – заорал густым басом Мбулу. – Ловите их!

Мбулу знал: никто не станет преследовать беглецов. Он кричал, чтобы комиссар не упрекнул его потом.

Нзвао стоял в первом ряду и не спускал мрачного взгляда с Мбулу. Было в этом взгляде что-то страшное, и Кумало почувствовал, что день, когда Навао вернется, если он вернется, будет последним днем Мбулу.

Комиссар, вербовщики и Мбулу ушли в дом для расчета. Когда они вернулись, лицо вождя сияло. За каждого человека он получил по сто десять франков. Но еще больше его радовало, что, несмотря на угрозы вербовщика, требовавшего деньги за умерших и сбежавших в пути людей, деньги эти он так и не отдал. Сам ван Нелон поддержал Мбулу, сказав вербовщику: «Надо смотреть, что покупаешь».

Отряд завербованных, окруженный солдатами, тронулся по лесной дороге.

Ван Нелон постоял немного и лениво направился в дом вождя. Мбулу шел за ним на расстоянии, в животе у него холодело от страха.

– Вот что, Мбулу, – проговорил ван Нелон со скукой, – ты слишком много получил. Мне нужны две тысячи франков.

Это был грабеж. Мбулу тяжело дышал. Гнев против жестокой несправедливости и ужас перед всесокрушающей властью комиссара боролись в нем, готовые выплеснуться наружу.

– Бвана комиссар только что получил от меня две тысячи и от вербовщиков тоже, – начал Мбулу, заикаясь и стараясь сдерживать дрожь в голосе.

Выгоревшие брови районного комиссара удивленно взлетели вверх. Он не ослышался? Кто-то смеет возражать ему? И Мбулу, могущественный Мбулу, перед которым трепетали соплеменники, отступил, как отступает задравший козу леопард при появлении льва. Оборвав горестную речь, Мбулу принялся отсчитывать деньги. Однако, несмотря на глубокое горе, Мбулу все же сумел недодать комиссару стофранковую бумажку.

Когда ван Нелон удалился ленивой походкой, ограбленный и оскорбленный Мбулу быстро утешился. Утаенная сотня подействовала как целебное средство.

Кумало стоял на краю селения и грустно смотрел вслед уводимым друзьям. Опустело, потускнело селение. Ушли самые веселые и жизнеспособные, ушли работать на неизвестных и не нужных им людей.

ГЛАВА III

Бежали дни и недели, до краев наполненные волнениями и тревожными ожиданиями. Пустел поселок, выскребаемый цепкими лапами вербовщиков. Все меньше оставалось людей, и кольцо вокруг Кумало сжималось.

Умирало… селение. Улицы и площади зарастали травой. Трава заползала в пустые хижины. Покинутые жилища мрачно смотрели черными проемами незанавешенных входов. На крышах давно появились кусты, запустившие корни в гнилые пальмовые покрытия. На поля ямса и маниоки наступали джунгли, заглушая все своим несокрушимым зеленым строем. Кустарник вражеской цепью подбирался к деревне.

Ночью в заброшенных садах орудовали гиппопотамы, приходившие с реки. Кумало слышал их довольное хрюканье. Днем он с безразличием смотрел на обезьян, которые разбойничали в опустевших полях. Мысль о рудниках не покидала его.

Однажды вечером Кумало сидел у огня и вслушивался в тишину. Слабый свет очага освещал хижину.

Кумало лег на травяной коврик и принялся, медленно шепча слова, читать газеты, привезенные с медных рудников. Почему одни люди как сумасшедшие хотят отнять у других все? Разве веселее живется вождю Мбулу оттого, что он заставил всех на себя работать? Его все ненавидят. Или вербовщики…

Далеко за полночь Кумало услышал легкий треск и шорох шагов в саду. Он встал. Шаги стихли, но он чувствовал: кто-то находится рядом. Опять таинственные ночные гости. Что им нужно? Легкие, крадущиеся шаги приблизились к самой хижине. Кумало затаил дыхание. Несколько секунд двое молча стояли друг против друга, разделенные тонкой дверью. Но вот ночной посетитель начал удаляться. Кумало послушал немного. Смелость вернулась к нему. Надо узнать, кто приходит. Он вынул засов и вышел в ночь. Густой туман серым одеялом покрыл землю. Тишина затопила селение. Лишь изредка долетали крики далекой ночной птицы. Кумало сделал несколько шагов и наткнулся в тумане на человека с копьем. Кумало попятился.

Веселый спокойный голос спросил:

– Не узнал?

Кумало не мог прийти в себя от волнения. В темноте не рассмотреть человека.

– Это я, Зонде. – Он говорил дружелюбно.

Кумало сразу сообразил, кто перед ним. Два года назад Зонде увели на рудник. И вот он явился среди ночи. «Не боится», – подумал Кумало, приходя в себя и с любопытством рассматривая посетителя. Зонде стоял перед ним, стройный, широкоплечий, держа в слегка отведенной руке копье.

– Своего дома не найду, туман. Второй раз прихожу.

– Хе! Хватился! Давно твоей хижины нет.

– Новую построю. – Зонде засмеялся. – Брат жив?

– На рудники взяли, да убежал. Приходили, искали.

– Станет он таскать им корзины с рудой! – Зонде опять засмеялся.

Гость Кумало был веселым человеком. Кумало тоже пришел в хорошее расположение духа.

– Входи в хижину, Зонде. Здесь кто-нибудь увидит.

Зонде осмотрелся.

– А ведь я не один. Товарищей моих примешь? – Зонде тихо свистнул, и из тумана вышли четыре воина, вооруженные копьями.

Кумало не удивился, не сказал ни слова. Сделав знак заходить, он первым скользнул в горьковатое от дыма тепло жилища.

– Хорошая у тебя хижина. – Зонде уселся у костра. – И огонь горит так приятно. – Он смотрел на Кумало ясным взглядом. Остальные четверо тоже сели вокруг очага, не расставаясь с копьями.

Кумало незаметно рассматривал друзей Зонде. Один из них, с деревянным диском, распиравшим мочку уха, молча смотрел в огонь. У другого был шрам на левой щеке. Его дерзкие, разбойные глаза бесцеремонно ощупали Кумало. Человек чувствовал себя в хижине как дома. Хозяин нисколько не мешал ему.

– Есть хотите, братья?

– Дай чего-нибудь. – Зонде широко улыбнулся. – Завоюем свободу, тогда вернем.

Слова о свободе заинтересовали Кумало. Хорошо поговорить с новыми людьми!

– У меня только маниоковый хлеб, брат.

– Давай хлеб, – сказал парень со шрамом. – Больше ничего нет?

Кумало разделил длинный скрученный хлеб на пять частей.

– Ешьте и забудьте о неприятностях.

Зонде взял хлеб правой рукой, а левой прикрыл его в знак благодарности.

– Выгоним мзунгу, хороший обед сварим. – Зонде с серьезным видом принялся есть.

– С рудников убежал? – спросил Кумало, дождавшись, когда Зонде поест.

Зонде улегся у костра, придвинул копье и стал рассказывать. Он убежал давно. Работал в городе на сборке речных судов. Участвовал в демонстрации и попал в тюрьму. Зонде говорил добродушно, улыбаясь приятной, располагающей улыбкой.

– Из тюрьмы удрал. Партизанский отряд создали. Да недавно напоролись на «войска безопасности». И как они узнали о нас? Мы ведь только что большой переход сделали. Кто-то нас выдал. Все полегли в лесу. Только мы пятеро остались. – Лицо Зонде помрачнело. Он наклонил свою небольшую красивую голову, словно перед ним был враг.

– Если бы не Булола, – он снова улыбнулся и взглянул на парня с разбойными глазами, – и мы бы в лесу остались. Вывел нас.

Булола ухмыльнулся и снисходительно посмотрел на Кумало. Булолу мало интересовало, какое впечатление произвел его подвиг на хозяина хижины. Кумало почувствовал симпатию к дерзким глазам.

– У меня есть еще кусок, – он подал хлеб Булоле.

– Вербовщики всё ходят? – спросил Зонде.

– Да. Мало народу осталось в Цангу, брат.

– А теперь им много людей нужно будет. Слыхал, какие деньги «Всеобщая африканская компания» в колонию вкладывает?

Кумало ничего не слышал. Он даже не знал о существовании этой компании.

– Мне на верфи один ученый наш, африканец, рассказывал, чем больше в колонию капиталов присылают, тем больше рабочих нужно. Теперь вербовщики не отвяжутся от вас.

– Никогда им не поймать меня.

– Поймают.

– А если и поймают, я заранее огорчаться не буду.

– Не будем огорчаться, когда свободу завоюем.

Зонде говорил о врагах, не злобясь, но в его словах была непоколебимая вера в справедливость своих суждений.

При свете костра Кумало внимательно рассматривал открытое, приветливое лицо гостя. Светлый, честный взгляд Зонде сразу располагал к себе. Но за веселостью и добродушием человека с большой душой Кумало чувствовал железную твердость. Этот пришедший из ночи командир партизан, бросивший врагам вызов, был какой-то особенный, сильный. Кумало даже подвинулся поближе к Зонде.

– Пойдем с нами, Кумало, что ты здесь сидишь? – сказал Булола. – Лучше воевать!

– С вами пулю получишь!

– Ты что же, воевать за свою свободу боишься, а сгинуть на руднике тебе не страшно? – Зонде добродушно засмеялся.

– Я верно делаю, что не иду. И вы тоже верно делаете, что воюете, – рассуждал Кумало. – Вы убежали, воевали. Теперь вам нельзя попадаться. А мне зачем самому лезть?

– Пожалеешь, когда вербовщики поведут тебя. – Зонде смотрел на Кумало с веселой усмешкой. Кумало стало неприятно от этого взгляда. – Вся провинция готовится к выступлению, а ты сидишь тут, как корень маниоки в земле…

Помолчали. Партизаны дремали у очага. Один Булола таращил глаза, ковырял палкой в огне.

– Слушай, Кумало, не знаешь, где сейчас Фиви? – смущенно зашептал Зонде.

– Давно уже взяли на хлопковую плантацию. Около Кукивиля она, брат.

Кумало вспомнил высокую красивую и веселую невесту Зонде. Вечерами в сезон ночных танцев Фиви любила шутить над парнями: приклеивала к спине лист с нарисованной рожицей, бросалась кусочками бананов и потом смотрела с невинным видом или подговаривала подруг и уводила их всех с танцев. Ей все прощалось. Только над Зонде она никогда не шутила. Зонде был тогда еще лучше, чем теперь.

– Так она около Кукивиля?

– Да, брат. Красивая девушка Фиви, – сказал Кумало и не стал продолжать. Красота невесты – дело только ее жениха.

В сухих листьях крыши послышался шорох. Неужели вербовщики? Кумало медленно поднялся прислушиваясь. Легко вскочил на ноги Зонде. Он оживленно, с любопытством глядел на Кумало, словно опасность нравилась ему, как интересное приключение. Кумало подумал, что с такими людьми можно встретить любого врага.

Шорох прекратился. В тишине слышались удаляющиеся шаги. Булола стоял с безразличным видом. Трое партизан сжимали копья, готовясь принять бой.

Кумало вышел и вскоре вернулся.

– Мышь, верно, – сказал он устало.

– Что-то твоя мышь громко ступает, – сказал Булола, подозрительно глядя на Кумало.

– Если мышь убежала, значит боится нас, – бросил добродушно Зонде.

– А может быть, кто-то шел со свидания и заблудился в тумане, – рассуждал Кумало.

Он закрыл дверь на засов, и партизаны легли спать.

За тонкими, обмазанными глиной стенами начался дождь. Потоки воды глухо шумели на крыше. Ветер выл и плакал в ветвях. Где-то рядом гневно ударил гром. Жилище на миг осветилось изнутри ослепительно белым светом молнии. Шесть человек лежали в сухой теплой хижине у краснеющих углей очага.

Тревожные мысли бродили в голове Кумало. Сейчас, когда он выходил из хижины, кто-то шмыгнул в темноту. Кумало не сказал об этом Зонде. Может быть, просто кто-нибудь шел мимо. А если полицейские схватят партизан?

Всю ночь не сомкнул глаз Кумало, готовый при первой опасности разбудить партизан.

Однако ничего не случилось. Наступило утро, воинам нужно было уходить в лес.

– Приходите вечером, – сказал Кумало Зонде. – Я сварю обед.

– Не боишься? Тебя за нас…

– Приходите, – Кумало смотрел на Зонде с уважением.

Легко и быстро побежал Зонде впереди маленького отряда.

Сколько в нем силы! Кумало залюбовался командиром партизан. Воины бежали за ним, ступая след в след. Кумало, сутулясь, смотрел, пока они не исчезли в легком тумане, потом вздохнул, пошел в сад. Хорошие они люди, но все же безопаснее сидеть дома.

Едва партизаны скрылись, как на улице показался Мулура, управляющий хозяйством вождя Мбулу и добровольный шпион. Увидев его, Кумало почувствовал себя так, словно, проснувшись в хижине, увидел в ногах пригревшуюся змею. Значит, ночью был Мулура!

И он, Кумало, еще пригласил партизан обедать! Выходит, он их предал?

Стараясь сохранить спокойствие, Кумало принялся разбивать косточки плодов масличной пальмы для продажи. вождю, наблюдая из сада за Мулурой. Шпион пересек улицу и прошел около хижины Кумало. Здесь он замедлил шаги, рассматривая отпечатки босых ног на влажной от дождя земле. «Заметил!»

Кумало усиленно стучал камнем, будто и не видел соглядатая. Негодяй и но подозревает, как он близок к цели.

«Презренный человек! Партизаны рискуют жизнью, чтобы не было вербовщиков, а этот скорпион… Предупредить Зонде!.»

Чтобы не привлекать внимание Мулуры, Кумало расколол целую кучу косточек. Затем он отправился в лес. Может быть, удастся встретить партизан.