Текст книги "Помощница капитана. Книга вторая (СИ)"
Автор книги: Морвейн Ветер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА 38
– Откажитесь от этой дурацкой затеи, – произнёс Орлов, едва дверца кареты закрылась у них за спиной.
Ксения с деланным удивлением воззрилась на него.
– Почему вдруг? Мы, кажется, не на корабле и вы не вправе что-либо решать за меня.
Орлов скрипнул зубами.
– Я, естественно, не собираюсь напоминать вам, что дуэль – дело незаконное. Я давно уже понял, что вас не остановит подобная деталь. Но подумайте хотя бы о том, что Анастасия никогда не была в бою. Что она сможет противопоставить вам?
– Во-от как… – протянула Ксения, с насмешкой глядя на него и чувствуя, как снова в глубине души поднимается злость. – Вы, стало быть, так беспокоитесь о ней?
Орлов молчал, уже начиная догадываться, что сказал что-то не то.
– Вас, стало быть, вовсе не волнует, что она может убить меня.
– Знаете, Ксения, вас становится невозможно выносить, – не выдержал Орлов.
Ксения подняла брови.
– Как и вас, осмелюсь сказать.
– Я в чём-то вас обманул? Что вас не устраивает теперь?
Ксения поджала губы, не зная, как сформулировать то, что хочет сказать.
– Хотите остановить эту дуэль, – сказала наконец она, – оставьте одну из нас. Предмет спора будет исчерпан и можно будет обойтись без пистолетов.
Орлов ещё более помрачнел и надолго замолк. Карета негромко постукивала колёсами по мостовой и мчалась вперёд.
– Вы никак не хотите меня понять, – сказал наконец Орлов.
– Что, собственно, я должна понять? – Ксения вскинулась и посмотрела на него. – Что вы собираетесь составить коллекцию из таких, как я и Анастасия?
Орлов поджал губы и побледнел.
– Я показал вам эту коллекцию, потому что надеялся, что в вас есть хоть капля…
– Хоть капля чего? Достоинства? Теперь у меня нет его? Вы правы, у меня его нет. Я – любовница графа Орлова и провинциальная дворянка, которая, как считает ваша невеста, метит на ваш титул. Откуда бы взяться достоинству у таких людей?
– Ну нельзя же слушать всё, что говорит Анастасия!
– Вы ещё не женились, а вам уже настолько плевать на неё. Я не понимаю вас, граф, и никогда понять не смогу.
– Сможете, когда доживёте до моих лет.
– Искренне надеюсь, что этого не произойдёт, – Ксения отвернулась и уставилась в окно.
– Я в любом случае должна бы в неё стрелять, – после долгой паузы сказала она, – после всего, что она мне наговорила. Так что можете не винить себя, это дело касается только меня и её.
Карета остановилась, и Ксения взялась за дверцу, намереваясь выйти, но Орлов положил на её запястье свою ладонь.
– Дело не в Анастасие, – твёрдо сказал он. – Вы злитесь на меня, но сами не знаете из-за чего.
– Я это знаю очень хорошо! – выдохнула Ксения вполголоса прямо ему в лицо. – Я злюсь, потому что у вас есть Анастасия!
– Но вы знали об этом! – Орлов не выдержал и повысил голос. – Вы знали об этом всегда! Я с самого начал вас предупреждал!
– Как скажете, – Ксения вырвала руку. – Значит, я злюсь на себя.
Она опустила ногу на мостовую и стала подниматься к себе. До дуэли оставался день.
Наутро Ксения снова обнаружила у своей постели букет. Её ожидали божье дерево и горицвет.
Ксения сделала глубокий вдох. Она плохо спала – всю ночь ей чудилась Анастасия, горевшая в пламени взорвавшихся звёзд.
– Ненавижу тебя… – прошептала она, сама не зная, к кому обращены эти слова.
Завтрак снова был накрыт в столовой, и снова в зале царила тишина – если не считать тихой музыки, звучавшей из-за стен.
– Вы не поменяли своего решения? – спросил Орлов.
– А вы не поменяли своего? – спросила Ксения, которая, говоря откровенно, после тяжёлой ночи уже не была так уж уверена в том, что собиралась совершить. Анастасия не вызывала у неё ненависти. Она не вызывала у неё вообще никаких чувств. Ей хотелось причинить боль Орлову – такую же, какую Орлов причинил ей. И как бы ни соблазнительно было сделать это, убив Анастасию, в глубине души Ксения понимала, что этого делать нельзя.
– Ты прекрасно знаешь, что я не могу оставить её, – спокойно произнёс Орлов, упрямо глядя в чашку чая. – Ксения, этот дом и эти земли – всё это принадлежало моему отцу. Здесь я вырос. Я не могу всё это потерять.
Ксения молча ковыряла ложечкой в розетке с вареньем. Она понимала. И это было хуже всего.
– Тогда мне, наверное, лучше покинуть этот дом.
Орлов молчал и всё так же не смотрел на неё.
Ксения сделала последний глоток и встала.
– Я соберу вещи, – сказала она.
Ксения сделала шаг по направлению к двери, и тут же объятия Орлова окружили её, пробуждая жар, которого она несколько дней была лишена.
– Перестань, – в самое его ухо прошептал Орлов. – Я люблю тебя, Ксения. Я хочу быть с тобой.
– А если я этого не хочу? – Ксения сделала слабую попытку вырваться, но не смогла справиться с собой – тело тянулось навстречу Орлову. Тот развернул её лицом к себе и приник губами к губам Ксении. Ксения снова почувствовала, как растворяется в нём. Как тают и исчезают все печали и сомнения. В тот день обед и ужин им подавали в постель, и только поздно вечером – перед самым сном – Ксения подумала, что, кажется, уже не может без Орлова. Тот стал для неё наркотиком – и уже не имело значения, что представляет из себя сам Орлов. Ксения не могла без этого чувства, когда Константин обнимал её, когда губы Ксении растворялись в его губах.
С этими мыслями она уснула и словно наяву увидела, как стреляет – и пуля попадает Анастасие в лоб.
Проснулась Ксения в холодном поту. До рассвета ещё оставалась пара часов, но графа не было в постели.
Ксения встала и выглянула в окно. С дороги доносился стук копыт и ржание лошадей. Карета остановилась около подъезда, и оттуда вышел мужчина в просторном плаще.
Ксения закрыла глаза и прислонилась к стене. Она была почти уверена, что это граф – что он отправился на встречу с Анастасией, оставив её одну. Что сейчас он спасал Анастасию – едва покинув её постель.
– Вы не спите? – за спиной Ксении скрипнула дверь, и вошёл Орлов – в одной ночной сорочке и домашнем халате, накинутом поверх.
– Я испугалась, обнаружив, что вас нет, – сухо сказала Ксения. Орлов подошёл к ней со спины и, обняв за плечи, поцеловал в висок.
– Я здесь, – шепнул он и замер, уткнувшись носом в ухо Ксении. Та почувствовала, как в животе снова разгорается пожар.
– Кто приезжал? – спросила Ксения, ощущая, как разделяется на две части всё её существо. Одна половинка таяла в руках любовника, другая будто бы взирала на это со стороны, но оставалась при этом равнодушна и холодна. И эта разорванность причиняла ей боль.
– Я расскажу вам потом, – Орлов снова поцеловал её – теперь уже в ямочку под ухом, и Ксения прогнулась, позволяя губам графа коснуться шеи, а затем и ключицы.
Сделав усилие, она вернула контроль над телом той половине, что до сих пор стояла в стороне, и оторвала от себя лицо Орлова.
– Граф, я хочу, чтобы вы меня поняли.
Орлов замер, внимательно глядя ей в глаза.
– Мне мало вас. Мало того, что происходит между нами сейчас. Я всё ещё люблю вас, но я хочу вас целиком. Я не могу смириться с тем, что мне не достанется всё.
Орлов молчал. Руки его, казалось, стали холодней.
– Ну ответьте же мне хоть что-нибудь! – не выдержала Ксения.
– Через два часа, – произнёс тогда Орлов. – Вы собираетесь убить девушку, которая ни в чём не виновата. Если у вас есть ко мне претензии– говорите со мной. Но сейчас меня волнует только то, что вы собираетесь загубить две жизни – её и свою.
Ксения закрыла глаза, вздохнула и обмякла.
– Я не могу отказаться, – устало сказала она. – Меня засмеют.
– Этого не произойдёт. Она тоже не придёт. Вам нужно будет просто забыть обо всём. Сделать вид, что ничего не произошло.
– Ну, хорошо, – Ксения устало вздохнула и уронила голову ему на плечо.
Орлов приподнял её лицо и снова поцеловал. Потом ещё и ещё. Он подхватил Ксению на руки и опустил на кровать.
Колени Ксении расступились в стороны под его напором, и, стремительно избавившись от одежды, Орлов вошёл в неё – Ксения была упругой внутри и сладкой на вкус. Её бёдра обнимали бёдра Орлова, вжимая его в себя, а руки скользили по его спине. Они так и уснули – обнимая друг друга. И когда солнце взошло, никто не открыл глаз. Только в десятом часу камердинер принёс на серебряном подносе шампанское и гусиный паштет с булочками, только что вынутыми из печи.
– Я никуда не хочу идти, – сказала Ксения, прижимаясь к плечу любовника, и Орлов тоже погладил её по плечу.
На подносе рядом с булочками лежало письмо, и теперь только Ксения заметила его.
– Что там? – спросила она.
Орлов нехотя взялся за конверт и, открыв, пробежал взглядом по строкам, а затем устало прикрыл глаза.
– Вам не нужно этого знать, – устало сказал он.
Ксения напряглась.
– Но я всё-таки хотела бы знать, – жёстко сказала она. – Это пишет Анастасия?
Орлов поджал губы.
– Она просит, чтобы я устроил карусель… – Орлов сделал паузу. – И особенно хочет видеть на ней вас. Я говорю вам это потому, что вы всё равно наверняка получите от неё письмо.
– Карусель! – Ксения подняла брови. – Что ж, очень хорошо! – она выпуталась из рук Орлова и, опустив ноги на пол, потянулась. – Любопытно, а где она сама?
– Я отправил её в поместье к отцу.
– Очень хорошо! – поддержала его решение Ксения, хотя Орлов её радости не понимал. Взявшись за колокольчик, Ксения позвала слугу и потребовала принести мундир.
– Вы куда? – спросил Орлов, наблюдая за ней со стороны.
– В манеж. Что-то я давно не сидела в седле.
ГЛАВА 39
В своём манеже в загородном поместье Орлов каждый месяц собирал гостей на «карусель». На «каруселях» гости – и первой среди них всегда была Анастасия – перед восхищенными взглядами собравшейся публики на всём скаку копьем выдёргивали вбитые в деревянные щиты кольца и разрубали чучела кочевников в тюрбанах.
Такую карусель и просила провести его Анастасия.
Уже наступала осень, и деревья в парке покрылись золотой листвой, а звон фонтанов за шпалерниками походил на трепет призрачных колокольчиков. Море шелестело прибоем далеко внизу, и звук этот Ксения слушала всю ту первую ночь, что она провела в загородном дворце Орловых.
Большинство гостей останавливалось на постой в небольшой деревушке поблизости от поместья. Самые званые – в нижнем дворце, выходившем фасадом на пенное море.
В главном дворце остановились только трое – Орлов. Она сама. И Анастасия.
Ксения и не знала, что внутри неё может жить подобная злость.
Они с Орловым расположились в одном крыле, между двумя их комнатками был небольшой, мало кому известный переход – два коридорчика, ответвляясь от каждой из спален, сходились вместе в комнате для игры в шахматы, окна которой смотрели на густые заросли каштана. Кроме этих двух дверей, других комната не имела.
Впрочем, комната мало чем могла им помочь. С самого утра внимание графа полностью занимала Анастасия. Едва проснувшись – вопреки любому самохвальству вставала она на удивление рано – она поднимала на уши весь дом. Заставив всю прислугу бегать кругом её спальни, уже через час Анастасия выбиралась из нее и, постукивая тросточкой о каменный пол, направлялась к апартаментам графа. Затем они с Орловым уезжали на прогулку в лес.
Поначалу граф звал с собой и Ксению – но та отказывалась, считая абсолютно глупым складывающийся таким образом тройственный союз.
Через некоторое время, впрочем, ей надоело сидеть с книгами во дворце, и она сама предложила поехать с ними.
Орлов принял предложение насторожённо – но отказать не посмел.
Анастасия же всю дорогу не могла перестать улыбаться – улыбкой, похожей на улыбку ржавой механической куклы, которой никак не удавалось сомкнуть рот.
– Вы любите охоту? – спрашивала она, в упор глядя на Ксению.
– По крайней мере, стрелять по дичи не боюсь.
– А верховую езду?
– Очень люблю.
– Не хотите выступить в Карусели против меня?
– Анастасия!
– Очень хочу, – Ксения давно уже ждала, когда этот вопрос будет произнесён. – Один на один или в групповом бою?
– Как вам угодно.
– Тогда я предпочту групповой.
– Какого чёрта ты творишь? – едва они вернулись с прогулки и оказались вдвоём, Орлов прижал её спиной к стене.
Ксения широко распахнула глаза, в мнимом удивлении глядя на него.
– Что-то не так, граф?
– Всё не так! Я же тебя просил – не трогай её!
– Да кто её трогает! – Ксения столкнула руку Орлова со своего плеча. – Она сама предложила. Вы же не думаете, что я могла отказать?
– Ты что, не видишь, что она играет с тобой?
– А может, я тоже хочу сыграть в эту игру!
– Ксения, не трогай мою невесту!
Ксения поджала губы и с шумом выдохнула.
– Боюсь, что ничего не изменилось, граф Орлов. Я, как вы изволили выразиться, не трону её, только если вы отпустите одну из нас.
Орлов молчал, и Ксения развернулась было, чтобы уйти, но не выдержала и снова повернулась к графу, пройдя лишь несколько шагов.
– Вы что, не видите, она не подходит вам?
Орлов молчал.
– Вы же ненавидите это всё! Этот свет, этот двор!
– Что с того?
– С ней вы всегда останетесь заперты в этом мире, из которого мечтаете сбежать.
– Вы снова придумываете себе чёрти что, – Орлов устало коснулся пальцами прикрытых глаз.
– Может быть, и так, – Ксения всё-таки отвернулась и пошла прочь.
Раз за разом Орлову снился один и тот же сон. Поместье, завещанное ему отцом, превратилось в груду обломков. Померанцы валялись поперёк дорожек, вывернутые из кадок и изломанные. Оранжереи с тропическими деревьями превратились в руины, дворец словно подвергся вражескому нападению и был оставлен при отступлении. Вереск и осока покрыли землю там, где прежде цвели розы и зрели гранаты. Тягостная тишина поселилась там, где ещё недавно звенели струны скрипок и клавесинов, раздавались смех и весёлый говор гостей. Даже фонтан, из которого круглые сутки две сотни лет била вода – иссяк.
Главным судьёй карусели стал сам главнокомандующий граф Орлов. В состав судей этого мероприятия входили представители наивысшего света Шлиссельбурга, в том числе и ромейский посол в Альбионе князь Гольвейг, и губернатор округа Нериса Обрезков, и ветеран сражения при Ригеле, бете Ориона, Зарецкий.
Первым церемониймейстером карусели стал граф Измайлов, а герольдмейстером – далёкий правнук знаменитого писателя поручик Карамзин.
Карусели всегда организовывались по подписке в среде аристократии. В число почётных гостей вошли тридцать один приглашённый. Первое место в нём, конечно же, принадлежало князю Ростову и его детям. Далее шли известные писатели и поэты, мастера кисти и финансисты, герои военных кампаний и юные кадеты.
Денежные пожертвования почётных гостей были потрачены на покупку снаряжения для участников, призов, организацию бала и на прочие расходы.
Для осуществления этого спектакля недалеко от поместья Орлова был возведен амфитеатр, в диаметре доходивший до ста десяти саженей, с галереями и ложами для пятисот гостей.
Весь Шлиссельбург замер в ожидании блистательных мероприятий, любой молодой дворянин стремился попасть в число участников, так как это считалось оказанной честью и признанием талантов.
Карусель длилась пять дней, все проходило в конце августа.
При звуке фанфар на турнирную арену выехали рыцарские кадрили – военная, тракийская, корсиканская и русская. Все рыцари верхом на скакунах самых лучших статей, с длинными чепраками.
Прогарцевав три круга перед ложами, наездники продемонстрировали владение копьём, револьвером и саблей.
По окончании туров всадник направлял коня к судейской ложе. Судьи просматривали свои записи и определяли набранные каждым баллы, а затем называли четырёх победителей, которые получали призы из рук дам под пение труб и дробь барабанов.
На арене демонстрировали боевые приёмы, дамы и кавалеры исполняли верхом конный балет.
Анастасия не знала равных в изяществе не только на бальном паркете, но и в манеже. В высшем свете её знали как прекрасную наездницу – одну из лучших среди светских модниц Шлиссельбурга.
К предстоящему соревнованию оба девушки подошли с душой.
Анастасия собрала компанию друзей – своих бывших сокурсников по военному училищу. Всего их было восемь человек.
Ксения тоже позвала друзей – своих бывших однополчан. Вопросов никто не задавал.
Рыцари были в старинном римском обмундировании, в сверкающих позолотой шлемах с плюмажем. Кони их трясли заплетенными в косы гривами, с седел свисала бахрома, сбруя была отделана богатой украсой. Рыцари шли тремя группами под деревянными ложами для гостей, заполненными разодетыми дамами.
На передней лошади ехал император, предводительствовавший десятком гвардейцев в украшенный серебряной вышивкой камзолах с копьями и флагами; за ними двигались шесть трубадуров и шталмейстер короля.
Далее выступали отряды бойцов: сначала отряд синих рыцарей, предводительствуемый Анастасией Ростовой, одетой в белоснежный плащ, отделанный по кромке песцом. За ней двое мавров вели роскошного боевого коня. На щите её были изображены двое военных, один в старинной кольчуге и шлеме держал в руках меч. Другой – в современном одеянии офицера звездного флота с пистолетом и шпагой, и под ними красовался старинный девиз: «За честь страны и во славу Империи».
Последней двигалась группа рыцарей Ксении. Все Крылатые Дементьевского полка были белокуры и стройны, как на подбор – такие качества, как внешность, всегда играли особое значение при распределении по полкам. Плащи их были алыми, такими же, как и мундиры, а на щите Ксении был изображён не родовой герб, а герб полка: взлетающий истребитель, перечёркнутый буквой В, намекавшей на благословение Ветров, и соответствующий девиз: «Он может поместить меня между звездами».
Сам император не участвовал в бою. После парадной части он и его свита заняли в ложе приготовленные им места, и когда Александр хлопнул в ладоши – начался бой:
Две кавалькады, уже выстроившиеся в боевом порядке, рванулись навстречу друг другу. Сшиблись копья, заржали кони, вставая на дыбы.
Ксения легко отыскала глазами Анастасию и бросилась прямиком на неё – Анастасия было бросилась навстречу, но один из Крылатых пустил коня ей наперерез.
Анастасия пригнулась, уходя от удара, и, изящно сманеврировав, снова вышла на линию удара.
На сей раз их с Ксенией копья скрестились, и если бы не доспех, спрятанный под мундиром, копьё Анастасии пронзило было Ксению насквозь.
Они разъехались и без перерыва сошлись для нового удара. Ксения была удивлена. Она не ожидала, что Анастасия останется сидеть в седле, но та хоть и покачивалась, крепко вцепилась в копьё и снова пустила коня в галоп.
Второй удар всё-таки выбил её из седла. Анастасия с коротким злым вскриком повалилась на мягкую траву и, ударив по земле кулаком, тут же взвыла от боли в вывихнутом плече.
Бой уже подходил к концу.
Судьи подали сигнал завершать. Ксения всё ещё сидела верхом, хоть у неё и ныло тоже плечо.
– Победа присуждается рыцарям императорского Дементьевского полка! – возвестил судья.
Недовольный шепоток прошёл по рядам, и одна из дам, выйдя вперёд, помогла Анастасие встать. На её лоб был возложен венок – символизировавший симпатию дамской ложи, и напоследок дама сочувственно погладила её по щеке.
Ксения же получила свою награду из рук императора. Полк выстроился у неё за спиной, а сама она спешилась и с поклоном подошла к Александру.
– Я вас, кажется, знаю, – заметил император, поднимаясь и так же возлагая на её голову лавровый венок.
– По вашему приказу я летала в Сина, ваше императорское величество, и в вашу славу открыла двадцать миров.
– Вот как… А вы бы полетели туда ещё?
Ксения замерла. Бой сердца грохотом отдавался в ушах.
– Если вы прикажете, – глухо ответила она.
Александр задумчиво рассматривал её.
– Я бы не стал вас заставлять. Но экспедиция отправится весной. И мне нужен капитан. Если вы желаете – обратитесь к министру Кюхельдорфу. Он позаботится о вас.
Ксения кивнула, но так ничего и не сказала ему.
Едва покинув ристалище, она стала выискивать взглядом ложу, где должен был расположиться Орлов. Тот сидел, глядя перед собой в пустоту, а рядом с ним, держа его за руку, сидела Анастасия.
Ксении вдруг стало невыносимо тошно.
– Зачем это всё? – спросила она у самой себя.
– Во славу его величества императора! – услышала тут же над самым ухом и ощутила весомый удар по плечу. – Идём. Говорят, здесь шампанское раздают просто так. А нам давно уже нужно поговорить.
ГЛАВА 40
Пришёл сентябрь, и город погрузился в ворох опавших листьев, курился горьковатым дымом осенних костров, пах сырой землёй и яблоками – и так до октября. Проходили холодные дожди – и город утопал уже в грязи. Прохожие теряли в лужах галоши, брали извозчиков для переезда через улицу и страстно мечтали о зиме.
В тот день, после карусели, впервые за долгое время Ксения напилась.
Посиделки в трактире с Крылатыми не принесли и тени удовольствия, и чем плотнее становился туман в голове, тем сама она становилась злей.
Чем кончилась ночь, Ксения вспомнить не могла – только долго ощупывала перед зеркалом кровоподтёк, с мрачным ехидством думая, что такой Орлов не захочет её видеть.
Ксения ошиблась. Орлову, кажется, было всё равно. Он весь был погружён в хозяйственные дела – и в Анастасию, которая продолжала обитать в соседнем крыле.
Ксения невольно тешила себя мыслью, что её апартаменты были обустроены гораздо ближе к комнатам Орлова, но утешение это было слабым, потому что Анастасия всё равно была невестой – в отличие от неё.
Дата свадьбы в очередной раз была перенесена.
– Я не могу на ней не жениться, – говорил тем временем Орлов, кружа по шахматной комнате, где только они с Ксенией теперь и бывали вдвоём.
Ксения устала. Просто устала слушать эти слова, повторявшиеся день за днём. Казалось, Орлов и вовсе больше не может говорить ни о чём.
Сама Ксения тоже не могла. При виде Орлова в голове мгновенно всплывала Анастасия – и наоборот.
Впрочем, говорить об Анастасие она тоже уже не могла. Ей было противно от себя самой, но стоило открыть рот, как из него вырывалось:
– Анастасия…
Потому Ксения молчала и смотрела в окно. А когда наступал вечер – ехала в город, в кабак, чтобы напиться до чёртиков и забыть о том, что творилось внутри.
Злость если и ослабевала, то ненадолго – до новой встречи с Орловым. Или с Анастасией, которая ждала её под окном.
Ксении всё чаще казалось, что ещё немного – и она убьёт её. Наплевав на дуэльный кодекс и любые «но». Сны становились всё явственнее, и теперь уже звёзды были ни при чём – она просто видела Анастасию, которой причиняла боль.
В конце сентября Ксения отправилась в Шлиссельбург – узнать о подробностях предложения, которое сделал ей император.
Кюхельдорф рассказал обо всём в деталях, но отметил, что возникли новые обстоятельства, и отправление планировалось в ноябре – нужно было принять решение до тех пор.
Ксения думала. Бродила по улицам, где летом они гуляли с Орловым, останавливалась на набережных… и никак не могла отвлечься от того, что у Орлова есть Анастасия.
В конце концов она завернула в кабак, где тут же обнаружила нескольких знакомых ребят и, разжившись бутылкой вина за их счёт, стала пить, потихоньку забывая обо всём.
– Я ненавижу его… – шептала она и тут же замолкала, надеясь, что никто не услышал.
Ксения не могла точно сказать, сколько выпила, но много – судя по тому, что в тот вечер сама добраться до поместья Орлова не смогла. Двое Крылатых поддерживали её с двух сторон и уже готовы были передать на руки Орлову, когда в прихожей показалась разбуженная Анастасия.
– Капитан! – выпалила Ксения, указывая пальцем на девушку, которая вскинула бровь, но в то же время опасливо отступила назад на один шаг.
– Ксения… – «пойдём спать» – хотел было сказать Орлов, но, заметив Анастасию, замолк.
Анастасия, обнаружив пристальный взгляд графа на себе, брезгливо наморщила носик.
– Граф, ваши гости имеют странные представления о правилах хорошего тона. Уже ночь.
Орлов стиснул зубы.
– Капитан! – повторила Ксения.
Орлов вздрогнул и покосился на неё.
– Вы надумали жениться?
– Об этом знают все, кроме вас, – натянуто улыбнувшись, произннсла Анастасия.
– А знаете ли вы, капитан, – продолжила Ксения, не обращая внимания на неё, – что подобные решения должен бы утверждать ваш полк?
– О чём вы? – сухо спросил Орлов, хотя понял её достаточно хорошо. Такой обычай на флоте действительно бытовал – любой офицер, пожелавший вступить в брак, должен был вначале получить согласие однополчан.
– Смотрите! – Ксения ткнула пальцем в Анастасию, и та отступила ещё на шаг назад. – Вот эта… это… будущая супруга нашего капитана. Как она вам?..
Анастасия вжалась в стену, вдруг почувствовав себя настолько неуютно перед лицом трёх пьяных солдат, насколько могла. Она стояла в расшитом богатой вышивкой халате поверх белой ночной сорочки и домашних туфлях, с ночным колпаком на голове, чуть съехавшим набок, и с локонами, рассыпавшимися по плечам, а трое мрачных людей в мундирах, двое из которых к тому же были небриты, внимательно рассматривали её.
– Ксения, иди к себе! – резко приказал Орлов. – А вам спасибо, господа, что доставили её. Сама бы она точно не дошла.
На том и окончился разговор. Крылатые уехали, а остальные разошлись спать – каждый в свою кровать.
Наутро Ксении было стыдно, как никогда, и видеть Орлова она не хотела, но тот прислал за ней слугу и попросил зайти к нему в кабинет.
Когда Ксения, кое-как расчесавшись и расправив измятый за ночь китель, вошла к нему, Орлов сидел за столом и что-то писал. Приглядевшись, Ксения различила несколько слов:
«Приглашаю вас…» и «С уважением, Ваш…»
Всё остальное скрывала лежащая на столе рука.
– Свадьба назначена на четвёртое ноября, – сухо сказал Орлов.
– А на какое число назначен перенос? – не сдержалась Ксения.
– Переносов не будет, Ксения, – Орлов поднял глаза и холодно посмотрел на неё. – Вы знали, что я женюсь. Знали это всегда. Решайте для себя – устраивает ли это вас.
– Конечно нет!
– Тогда вы свободны. Я вас не держу.
Чего бы ни хотела Ксения, в тот день ей не оставалось ничего другого, кроме как оседлать коня и отправиться в Шлиссельбург. Позволить себе оставаться рядом с Орловым после этих слов она не могла.
В самых первых числах ноября резко похолодало, и к назначенному дню под ногами уже вновь заскрипел снег. Столбом стояли дымы от очагов, и на перекрёстках Шлиссельбурга горели костры, собирая вокруг бродяг, пьяниц, непотребных девок, извозчиков и городовых.
Хотя Орлов к тому времени уже перебрался в городской дворец, свадьбу было решено праздновать в поместье, изрядно растерявшем из-за холода свой уют – фонтаны замолкли, и только сизое море далеко внизу шелестело водой. Орлов, однако, откладывать больше не мог.
На свадьбу были приглашены гайдуки в богатых ливреях – как бывало во времена праматушки императора, когда отец Орлова был приближен к её руке и еженощно навещал императорский будуар. И как почти не встречалось теперь.
Служба их заключалась в том, чтобы без помощи лестницы поправлять восковые свечи в люстрах. Во время ужина, когда наступило время выпить за здоровье гостей, гайдук внёс на серебряном подносе вызолоченные бокалы. Дворецкий подошёл к нему с бутылкой шампанского и принялся разливать по бокалам вино, которое гости выпили под звуки труб и литавр.
В саду, простирающемся от самых окошек дома и оканчивающемся на морском берегу, устроены были ледяные горы, украшенные архитектурой и освещённые разноцветными огнями.
Четыре гвардейца носили по саду на носилках водку. Сопровождавшие их майоры наполняли ковши и угощали всех встречных. От выпивки нельзя было отказываться – иначе содержимое ковша оказывалось у гостя за шиворотом.
Кортеж Ростовых выехал из дома в санях, сделанных наподобие продолговатой лодки, впереди которой находилась вызолоченная птичья голова с длинным носом. Анастасию Орлов не видел с самого утра – как требовал того обряд.
Мысли его то и дело обращались к блокноту, исчерченному цветами, который он рассматривал в рубке корабля и так и не смог забрать с собой. И взглядом Орлов выискивал кого-то в толпе, но так и не нашёл. А потому, надев праздничный фрак, заказанный давным-давно, и который теперь, правда, оказался ему немного мал, накинул на печи песцовый плащ и направился к часовне, стоявшей в саду.
