Текст книги "Дети богини Дану. Том 2"

Автор книги: Морвейн Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5

Большую часть дня Риган проводил стоя у окна, и постороннему наблюдателю могло бы показаться, что он не делает ничего. Это, тем не менее, было не совсем так.

Риган наблюдал. Наблюдал – и размышлял.

Он уже понял, о ком говорил Кайден, когда упоминал северные племена – у этих были светлые волосы, и доспехи их украшали шкуры зверей с пышным ворсом. В городе таких было не слишком много, и Риган не думал, что Латиск – как называл своё царство Кайден – может их заинтересовать.

О том, кто мог прийти с запада, догадаться тоже оказалось легко. Изредка те самые горцы, к которым Риган раньше ходил торговать, доплывали и до этой земли. Риган увидел кое-где полотна, вытканные их рукой: эти ткани было легко отличить от других, потому что рисунок на них не был вышит, а вплетался в само полотно. Их Риган тоже не считал нужным принимать в расчет. Плыть горцам, судя по всему, было достаточно далеко, а Латиск давал им возможность торговать не только с самими людьми, населявшими его, но и с далёкими восточными странами: как теперь понимал Риган, именно оттуда привозили его любимое тончайшее шёлковое полотно.

Оставались южные и восточные народы, но с этими было сложнее всего. Ригану с трудом удавалось их различить: и те, и другие казались ему грубыми и угловатыми, мужчины их обладали развитой мускулатурой, хоть и не такой выпуклой, как у северных дикарей, зато рельефной и будто бы вылепленной из глины любящей рукой. И те, и другие носили туники, которые не украшали ни орнаментом, ни шитьём. И те, и другие считали себя наместниками богов.

При дворе их было довольно много, особенно последних из них. Понемногу Риган начал различать их по именам и по пристрастиям в вине: одни разбавляли благородный напиток водой, другие пили неразбавленным.

Риган – после долгих размышлений – стал склоняться к мысли, что если в этом году в самом деле начнётся война – а как он понял из обмолвок воинов, охранявших его покой, война здесь случалась каждый год – то она придёт с моря, потому как с суши город был хорошо защищён.

Он уже видел в гавани три вида кораблей, но наиболее опасными ему казались те, на которых стояло два паруса и, порасспрашивав горожан во время своих недолгих прогулок, он пришёл к выводу, что корабли эти принадлежат пришельцам с юга. Борта их украшали изображения львов и химер.

Предсказание, таким образом, по всему выходило достаточно точным, но рисковать Риган всё-таки не хотел и, поняв, что никто не собирается отпускать его просто так, стал понемногу искать возможностей выбраться из дворца и забрать Сенамотис с собой. Та ожидаемо отказывалась уходить без ключа, но уже через пару недель пребывания Ригана во дворце он нашёл ещё одну причину оставаться здесь.

Сенамотис приходила к Ригану каждый вечер – и с каждым днём оставалась всё дольше. Омывать её целиком довольно скоро Риган прекратил, решив, что это испытание для него слишком трудно, так что большую часть времени они теперь проводили за разговорами. Впервые в жизни Риган встретил девушку, которая могла бы рассказать ему что-то, чего не знал он сам, и тем удивительней было понимать, что девушкой этой оказалась дикарка, едва вступившая в пору зрелости.

– Я была младшей дочерью вождя, – пояснила Сенамотис, когда об этом зашёл разговор. Она ходила по комнате с таким же тщательным вниманием, как и Риган, изучая детали обстановки, как будто видела всё это в первый раз. – Мой старший брат должен был стать новым вождём. А меня готовили для того, чтобы я стала устами богини.

– Взошла на костёр? – Риган в свою очередь наблюдал за девушкой. Каждое движение Сенамотис магическим образом действовало на него, умиротворяя и едва ли не погружая в сон. За те две недели, что Сенамотис навещала его, Ригана ни разу не посетила леденящая злость, к которой он давным-давно привык.

– Не совсем так, – Сенамотис повела тонким плечом, – я изучала память племени, имена и лица, тайные знаки. И если бы время нашего народа было благим, я бы стала… – Сенамотис задумалась, подбирая слово, – авгуром? Жрецом?

– Друидом, – на губах Ригана заиграла улыбка, а внутри затеплился понимающий огонёк, и он замолк, вслушиваясь в охватившие его непривычные ощущения,

– Друидом?

– Тот, кто говорит с деревьями. Приносит жертвы священному Дубу. Читает знаки звёзд и людей.

– Мы не говорим с деревьями. Но звёзды и молнии меня учили читать. Орнаменты и руны тоже, само собой. А что касается жертв… – по лицу Сенамотис пробежала тень, – единственной жертвой стала бы я сама. В случае, если на то была бы воля богини…

– Воля богини?

– Если бы она наказала нас голодом, болезнями или войной.

– И война пришла.

– Да. Но я не взошла на костёр, – Кейли на секунду отвела глаза, а потом посмотрела на Ригана в упор, – я не хотела умирать. И богиня наказала мой народ. Скифы убили моего брата и моего отца, осталась только я, – Сенамотис закусила губу.

Риган усмехнулся.

– Ты в это веришь? – спросил он.

– Во что?

– В то, что это ты не спасла свой народ?

Сенамотис пожала плечами и отвернулась.

– Давай поговорим о чём-нибудь другом, – попросила она.

– Я слышала, ты предсказал царю, что его братья пойдут друг на друга войной.

– Да.

– Ты знал, что они подерутся из-за меня?

На губах Ригана заиграла улыбка.

– Не совсем так. Я просто знал, что они подерутся. Потому что так бывает всегда. Когда заканчивается война, люди начинают искать врагов среди своих.

Сенамотис резко обернулась, так что распущенные волосы хлестнули её по лицу.

– Интересно, – сказала она и склонила голову вбок, – значит, ты читаешь не знаки? Ты читаешь судьбы людей?

– Я читаю всё, что меня окружает. Всё, что может дать мне ответы, которых не знает никто другой.

– Тогда почему эту чашу ты не смог прочитать? – Сенамотис указала на кубок, всё ещё стоящий на столе у окна.

Риган помрачнел.

– Я прочитал, но не до конца.

– Про котёл ты уже знал?

– Да. Я знаю три части легенды, хотя у нас её рассказывают по-другому, не так, как рассказывала ты. Но… Про камень у нас не говорят.

– Это камень судьбы, – Сенамотис подошла к Ригану и встала рядом с ним, – когда Ювен ступил на него, камень закричал. И так Ювен стал королём.

Риган молчал, пытаясь сложить то, что услышал только что, с тем, что знал до сих пор.

– Если не веришь мне – спроси у царя, – Сенамотис фыркнула и отвернулась, – у него в опочивальне стоит глиняная табличка, на которой записана судьба всех четырёх святынь. Брат деда деда Кайдена все четыре предмета увёз с собой, уплывая на запад, когда король его изгнал.

Риган мгновенно перевёл взгляд с чаши на Кейли.

– И там всё записано?

– Да.

Риган снова отвернулся и несколько секунд смотрел в окно.

– Иди к себе, – приказал он.

– Что?.. – Сенамотис обиженно смотрела на него, но друида ничто не могло разжалобить. – Я хотела побыть с тобой…

– Я сказал уходи, Кейли.

– Я не Кейли, меня…

Риган быстро обернулся и накрыл поцелуем её рот, заставляя замолкнуть. Губы у Сенамотис были мягкие и горячие. Риган никогда до сих пор не встречал таких, кого бы ни целовал. Когда же он отстранился, Сенамотис тяжело дышала и расширившимися зрачками смотрела на него.

– Иди, – повторил Риган и подтолкнул Сенамотис в плечо, направляя к двери. Та, ещё не успев понять, что только что произошло, зашагала прочь.

На следующий день Риган с самого утра потребовал отвести его в опочивальню к царю.

– Я должен видеть его, пока он не встал с ложа, – особенно подчеркнул он. – Состояние раны подскажет мне ответ на его вопрос.

После короткого совещания стражники согласились выполнить приказ, и через некоторое время Риган уже стоял напротив ложа, укрытого пологом, и смотрел на царя, возлежавшего на нём. Две наложницы лежали по обе стороны от него, но счастливым Кайден не выглядел.

– Я думал, что помогли твои травы, – капризно заявил он, – но кажется, мне помогли не они, а этот скифский дар. Я уже не уверен, что ты так уж нужен мне, авгур из чужих земель.

Риган улыбнулся.

– Есть ещё одно лекарство, – сказал он, внимательно обшаривая взглядом спальню в поисках таблички. – Но лучше, если наложницы выйдут, прежде чем я о нём скажу.

– Говори при них!

– Хорошо, – Риган, нашаривший взглядом табличку, улыбнулся ещё шире и чуть приспустил веки, чтобы наградить Кайдена насмешливым взглядом, – завтра пригласи в свою спальню не только наложниц, но и наложников.

– Что? – глаза царя расширились, и по скулам забегали желваки.

– В мужском организме содержится целительная жидкость, которая тебе поможет.

Кайден смотрел на друида с сомнением.

– А рана? – уточнил он.

– Вряд ли на твой недуг могла повлиять рана на плече.

Кайден приподнялся на локте и посмотрел на Ригана уже со злостью:

– Тогда зачем ты сказал мне мазать её?!

– Я сказал, это принесёт благоденствие твоей стране, великий царь! Твоя рука поднимет меч и направит его в бой!

– А… – Кайден медленно опустился обратно на подушки, – хорошо. Тогда завтра я прикажу привести эту… – он поморщился, – как ты её назвал? Сенамотис?

Во взгляде Ригана полыхнула злость.

– Сенамотис всё ещё одержима, – мрачно сказал он. – К тому же я пришёл говорить о другом, – и прежде чем царь успел возразить, воздел перед собой руку, – я знаю, кто пойдёт на тебя войной!

Кайден снова сел.

– Говори, – приказал он уже совсем другим голосом.

– Я смотрел на звёзды и увидел, как они складываются в новый знак, невиданный до сих пор.

– И каков же он?

– Я не был уверен – и потому не хотел тебе говорить. Но когда вчера прогремел гром, и молнии показали мне то же лицо, я обрёл уверенность, которой до сих пор не имел.

– Так кто?!

Риган поманил короля пальцем, и когда тот чуть-чуть наклонился, сам наклонился ему навстречу и прошептал:

– Львы и Химеры.

– Что?! – Кайден отшатнулся от него.

– Больше мне неведомо, – Риган развёл руками. – Только этот знак повсюду меня преследует. Но я думаю… – продолжил он, отворачиваясь к окну, – что львы не обитают ни в северных, ни в западных краях. Более того, я уверен, что если даже гром подал мне знак, значит, они уже здесь и уже готовятся напасть, – Риган снова посмотрел на царя, – прикажи обыскать город, мой царь. Прикажи принести во дворец всё, что связано со львом. И ты узнаешь, кто твой враг.

– Хорошо, – неуверенность исчезла из взгляда царя. – Если ты прав, то будешь награждён.

Не прошло и двух недель, как во дворец стали свозить статуи львов и зеркальца с изображением химер на обратной стороне. Все предметы, которые привозили царю, принадлежали купцам из юго-восточных земель. К концу месяца Кайден приказал изгнать их из города – всех до одного.

«Дело идёт к войне, – шептались тут и там, – этруски нам отомстят».

Ригану было всё равно. Он не собирался дожидаться весны – только возможности проникнуть в опочивальню и забрать табличку.

Зима уже приближалась к середине, а он всё ещё не знал, как к ней подобраться. Сенамотис по-прежнему приходила к нему каждый вечер, но чем холоднее становилось за окнами, тем она становилась грустней.

– Я навсегда буду заперта в этом дворце, – пожаловалась Сенамотис как-то раз.

Риган поморщился. Этот разговор повторялся время от времени и абсолютно не нравился друиду – он его попросту раздражал.

Риган подошёл к девушке и провёл пальцами по её тонким плечам, укрытым покрывалом.

– Таргитая держат под стражей, – продолжила Сенамотис, – странно, что его до сих пор не убили.

– Царь боится ещё одной войны, – ответил Риган спокойно. То, что скифа поместили под стражу сразу после покушения, он давно уже знал. Именно это осложняло ситуацию больше всего, потому что пробираться в темницу ради ключа он не рисковал.

– Я хочу быть с тобой.

Риган вздрогнул и стиснул пальцы на плечах девушки, услышав эти слова.

– Я люблю тебя.

По телу Ригана пробежала горячая волна. Уже не понимая, что делает, он подхватил Сенамотис под мышки и швырнул на кровать, а сам упал сверху, накрывая её собой, принялся судорожно целовать шею, пока руки его пытались избавиться от покрывала.

– Что ты делаешь? – Сенамотис негромко рассмеялась в самое ухо друида, пуская по шее стайки мурашек. Вопреки словам руки её крепко сжимали тело жреца – и даже ноги уже оплели его.

Риган размотал наконец покрывало и теперь шарил ладонями по хрупкому телу, уже знакомому, но всё такому же непостижимому.

– Риган, если царь узнает, что ты вскрыл меня…

– Я – твой единственный царь, – Риган впился в её губы, и Сенамотис только крепче стиснула его спину. Поцелуй становился всё глубже, и руки Сенамотис сползли ниже, поглаживая ягодицы Ригана сквозь тунику. Пальцы Ригана сжали маленький чувствительный сосок, и Сенамотис застонала ему в рот. Потом ладонь друида скользнула на плоский живот, тут же задрожавший под его прикосновением. Когда Риган отстранился от неё, Сенамотис тяжело дышала и внимательно смотрела на него. Рука Ригана скользнула ниже, самовольно пробираясь пленнице между ног.

А затем в одно мгновение его охватило разочарование, которое он сам не мог объяснить. Сенамотис лежала под ним, раскрытая и готовая его принять.

Но Риган не хотел брать её как вор. Он хотел, чтобы та, что покорила его сердце, принадлежала ему целиком.

Он в последний раз накрыл губы Сенамотис поцелуем и, отстранившись, упал на подушки.

– Тебе нужно идти, – сказал он, и на сей раз в голосе друида звучал не приказ, а разочарование.

Кейли ничего не ответила. Помешкала немного, затем склонилась над Риганом, легко коснулась его губ своими и, подхватив покрывало, закуталась в него. А затем, шурша невесомой тканью, двинулась к двери.

Глава 6

Видеть Сенамотис и не касаться её было невыносимо, и потому всё чаще Риган обнаруживал себя лежащим на ложе поверх хрупкого тела наложницы, сжимающим его, целующим плечи и грудь.

Сенамотис легко откликалась на ласки, тяжело дышала и, казалось, всем телом просила ещё, но в последний момент замирала в страхе, и это действовало на Ригана как ледяная вода.

Никогда раньше Риган не задумывался о том, хотят его или нет. Он просто брал то, что было ему нужно – но теперь отчего-то не мог.

Положение во дворце тем временем не сулило никаких перемен: царь больше не звал Ригана к себе, то ли ожидая свершения пророчества, то ли попросту забыв о нём.

И вот, когда на небе взошло созвездие Рыб, Риган решился. Он не хотел остаться запертым здесь, во дворце, когда начнётся война. К тому же время в Туатах вряд ли оставалось таким же неподвижным, как здесь. Риган не сомневался, что Дану не упустит возможности перевернуть всё вверх дном. Он уже пропустил Имболк и Самайн, но хотел успеть домой хотя бы к ночи Бельтайн.

Сыграло свою роль и то, что Сенамотис продолжала на него давить.

– Ты никогда не заберёшь меня отсюда!

Услышав это в очередной раз, Риган чуть было не взорвался, но, обернувшись и поймав на себе пристальный взгляд огромных зелёных глаз, только вздохнул.

– Вот что я думаю, – сказал друид, опускаясь на ложе. Ложиться он не спешил, напротив, оставив ноги на полу, склонился, опершись на них локтями, и сцепил пальцы перед собой, внимательно изучая их. – Вряд ли меня ещё раз позовут к царю.

Сенамотис осталась стоять у окна, но продолжала внимательно смотреть на Ригана.

– Но без таблички я не уйду, – твёрдо продолжил друид. – Ты должна проникнуть к царю и забрать её.

Зрачки Сенамотис, как показалось Ригану, стали ещё огромней.

– Что?

– Ты меня поняла. Тебя он впустит легко.

Сенамотис продолжала непонимающе смотреть на него.

– Ты хочешь, чтобы я с ним… провела с ним ночь?

Риган поморщился.

– Ничего особенного не произойдет.

Сенамотис обхватила себя руками и отвернулась. Сделала по комнате вдоль окна несколько шагов, замерла так на какое-то время, а затем посмотрела на Ригана уже совсем другим взглядом.

– А ключ? – в голосе Сенамотис впервые с их первой встречи сквозил холодок.

– Я сделаю всё, что смогу.

– Того, что ты можешь, мало, как я погляжу! – Сенамотис, вскинув подбородок, шагнула к нему.

Риган снова глубоко вздохнул.

– Это темница, Сенамотис. Я не вор и не умею взламывать замки. К тому же твой скиф вряд ли доверится мне.

Лицо Сенамотис исказила тень презрения, будто только что ей вместо изумруда подсунули осколок руды.

– Ты получишь табличку, если я получу ключ, – твёрдо сказала она.

Риган молча кивнул.

Сенамотис отвернулась, размышляя.

– Благодаря тебе он всё ещё не приметил меня, – задумчиво произнесла она и поджала губы на секунду. Даже если это было ценой свободы – она не хотела проводить ночь с царём. Затем Сенамотис коротко вздохнула и, повернувшись лицом к Ригану, в несколько шагов преодолела разделявшее их расстояние. Поймала сцепленные в замок руки Ригана, поднесла к губам и поцеловала.

Риган всё это время пристально и даже недоумевающе смотрел на неё.

Затем Кейли перекинула одну ногу через бёдра Ригана, усаживаясь на него верхом, и потёрлась о него. Недоумение в глазах Ригана росло.

– Что ты делаешь? – осторожно спросил тот.

Сенамотис поймала его лицо в ладони и поцеловала, заставляя замолкнуть.

– Если это случится, то пусть лучше с тобой, – негромко сказала она.

Лёгким движением Сенамотис скинула покрывало и теперь полностью обнажённая сидела к Ригану лицом. По белоснежной коже метались блики ночных огней.

Рука Ригана легла Сенамотис на бедро и замерла. Взгляд огладил её грудь и опустился к животу. Риган сглотнул.

– Пусть будет так, – тихо сказала Сенамотис, – я никогда не чувствовала ничего похожего на то, что испытываю с тобой.

Испустив ещё один рваный вздох, Риган стиснул бока девушки и, наклонившись, поцеловал изгиб её плеча. Сенамотис шумно выдохнула и выгнула шею, подставляя ее под новые поцелуи. Ей в самом деле было так хорошо, как никогда. Руки Ригана продолжали гладить её тело, иногда сжимая до боли. По позвоночнику носились стайки мурашек.

Риган изогнулся, вдыхая запах тела, пахнувшего южными цветами. Взгляд его встретился со взглядом Сенамотис.

– Нам понадобится отвар… Ты понимаешь, зачем?

– Мне каждый вечер дают травяной настой, – насмешливо произнесла девушка. – Для царя. Кайдан не хочет от меня детей.

На последнем слове на Ригана нахлынула такая злость, с какой он справиться уже не мог.

Риган уронил Сенамотис спиной на постель и, лишь задрав край собственной туники, вошёл в неё до конца.

Сенамотис коротко вскрикнула, но Риган тут же зажал ей рот рукой. В глазах девушки появился испуг. Внутри неё было туго и тепло, и Риган уже не мог сдерживать себя. Кейли тихонечко всхлипывала, но продолжала стискивать пальцы у Ригана на спине, пока наконец что-то не изменилось внутри неё, будто сломался какой-то барьер, боль из нестерпимой стала тягучей и возбуждающей. Острее, чем во все ночи до этой, Кейли ощутила свою беспомощность под тяжёлым и сильным мужским телом. Зато по телу бежали волны жара, источник которых находился где-то глубоко внутри, и она уже сама прогибалась, стараясь заставить Ригана коснуться этого места, надавить сильней.

Риган довольно быстро понял, чего от него хотят, но вместо того, чтобы пойти у Сенамотис на поводу, сделал ещё несколько мучительно-сладких, но недостаточно глубоких толчков, а затем, подхватив Сенамотис за бока, перевернулся на спину и усадил её на себя верхом.

Сенамотис прочертила бёдрами круг, пробуя новые возможности, и рвано вздохнула, когда новая волна удовольствия пронеслась внутри. Риган внимательно смотрел на неё, и сама Сенамотис не могла отвести взгляда от его голубых, будто озеро подо льдом, глаз. Она начала двигаться – сначала медленно, и Риган ей не мешал. Потом всё быстрей. Теперь уже бёдра Ригана подпрыгивали ей навстречу, и каждый удар едва не заставлял её терять сознание от наслаждения.

Сенамотис поймала руку Ригана и инстинктивно опустила себе на промежность. Тут же оба разочарованно выдохнули, и всё же Риган, сделав ещё несколько толчков, вышел из неё и выплеснулся на обнажённый живот.

Обида и разочарование затопили Сенамотис.

Она сползла вбок и, свернувшись калачиком, замерла, обнимая себя и глядя в темноту.

Через несколько секунд со спины её накрыло большое, горячее, как раскалённый металл, тело, и Риган поцеловал девушку в висок.

– Я достану его, – пообещал Риган. – Но я хочу, чтобы ты ушла со мной, Кейли.

Кейли молча кивнула. Поймала руку Ригана и, опустив себе на живот, крепко прижала.

Когда Сенамотис уходила, Риган уже спал.

Для того чтобы осуществить план, нужно было наметить все действия на одну ночь – иначе царь мог бы заметить пропажу таблички или вторжение в темницу раньше времени, и Сенамотис с Риганом договорились, что всё будет сделано в последнюю ночь, когда созвездие Рыб покидает дом.

Всё оставшееся время Сенамотис ходила сама не своя, но детали плана понемногу вызревали в её голове.

Она сказала стражникам, которые ни днём, ни ночью не оставляли её, что полюбила собирать цветы, и на протяжении нескольких дней бродила по саду, обрывая листья с деревьев и выискивая среди них нужные – валериану, душицу и корень мака. Растения в саду сильно отличались от тех, к которым она привыкла, но кое-что всё-таки удалось найти.

Затем Сенамотис сообщила охранникам, что ей надоело собирать цветы. Выбросила в канаву весь получившийся букет – за исключением нескольких листьев, которые припрятала под одеждой, и возвестила о своём новом увлечении: теперь, подобно одалискам восточных империй, она собиралась заваривать чай для царя.

– Этот чай вознесёт его любовные таланты до небесных высот, так ему и передайте! И скажите, что моё проклятие давно прошло, я люблю его и хочу принадлежать только ему!

Охранники посмотрели друг на друга. Один из них хмыкнул, а другой пожал плечами.

– Только царь должен знать, – задумчиво добавила Сенамотис, – что это зелье следует пить, когда созвездие покидает небосвод. Оно ядовито в другие дни.

Приглашение в опочивальню царя пришло в точно назначенный срок, и, совершив процедуру омовения, уже привычную для Сенамотис, в ночь сошествия с неба созвездия Рыб её, держащую в руках серебряный поднос с фарфоровым чайником, привезённым из далёких восточных стран, повели в покои царя.

– Я слышал, ты приготовила для меня подарок, – Кайден, возлежавший на своем ложе и укрытый одной лишь медвежьей шкурой, поманил Сенамотис к себе. Та послушно подошла. – Слышал также, что твоя одержимость прошла, и ты оценила, насколько тебе повезло.

– Да, мой господин, – Сенамотис потупила глаза.

– А может, ты попросту хочешь отравить меня, а?! – рявкнул Кайден, резко поднявшись с постели. Пальцы его поймали подбородок Сенамотис и сдавили, причиняя боль.

Сенамотис скрипнула зубами. Одно только прикосновение незнакомого мужчины, даже не будь оно таким болезненным, раздражало её.

– Как мне доказать вам свою любовь? – спросила она. Глаза её на секунду сверкнули из-под ресниц – и снова взгляд опустился вниз.

– Попробуй сама то, что ты сварила.

– Меня обижает ваше недоверие, мой господин, – Сенамотис вывернулась из грубых рук и, поставив поднос на сундук рядом с ложем, взяла в руки чайник. Разлила дымящийся пахучий отвар по чашам и, взяв одну из них в руки, залпом осушила до дна. – Так хорошо, или хотите выждать пару дней, пока напиток подействует? Учтите, за это время чай потеряет силу!

Кайден хмыкнул, но, поскольку наложница явно не собиралась замертво падать на пол, принял чашу из её рук и сделал глоток.

– Вкусно, – похвалил он и, удерживая чашу одной рукой, другой попытался погладить девушку по бедру.

Сенамотис увернулась от его рук.

– Давайте налью ещё, – предложила она и, забрав опустевшую чашу из рук царя, наполнила ещё раз.

Так трижды наполнялась чаша и трижды пустела опять.

Кайден всё более отмечал, что чувствует себя на удивление хорошо, и только то, что объект вожделения постоянно ускользает из рук, немного его раздражало.

– Я всё сделаю сама, – услышал Кайден шёпот у самого своего уха. Чресла его обожгло желанием, а наложниц почему-то стало две. Тонкие руки толкнули его на подушки, и царь провалился в сон.

Первым делом Сенамотис схватила табличку и спрятала её за пазуху.

Потом устроилась на ложе рядом с царём и зевнула. Её тоже немного клонило в сон, но её организм к зельям подобного рода давно привык – все отвары она пробовала на себе, да и для магических танцев применяла кое-что. Сенамотис задумчиво покосилась на дверь и громко застонала.

– Да, мой господин! – почти что провыла она. – А-ах! Ещё!

Из-за двери послышался сдавленный смешок, и Сенамотис, обрадованная тем, что пользуется успехом не только у царя, ещё несколько раз повторила стон. Закончив концерт тихим охом, она выждала немного и, плотнее закутавшись в покрывало, нырнула за дверь.

Стражник тут же посмотрел на неё:

– Уже всё? – грубо спросил он, и в глазах его показался насмешливый огонёк.

Сенамотис приложила палец к губам, а затем прижала щёку к руке и, склонив голову, прикрыла глаза, демонстрируя, чем занимается царь.

– А… – шёпотом произнес страж.

Не дожидаясь решения охраны и без всякого стеснения тихонечко напевая про себя, Сенамотис двинулась по коридору вперёд. Она предвкушала, как окажется на свободе с ключом в руках.

Несколькими часами позже, когда охранники уже проводили её в покои наложниц, Сенамотис взяла в руки покрывало, которым покрывала голову по приказу царя, и, сделав из него пояс, обвязала второе покрывало, которое служило ей туникой – так, чтобы было удобнее ходить.

Снова спрятав табличку за пазуху, она открыла ставни и выбралась наружу. Охранники мирно дремали у двери и даже не шелохнулись, такими тихими были её шаги.

Почти бегом Сенамотис бросилась к условленному месту встречи – колоннаде у северного выхода из дворца, где приносились жертвы небесным богам. Она ожидала, что Риган уже там, но среди колонн царила тишина.

Нервно меряя шагами пространство между колоннами, Сенамотис наблюдала, как луна перемещается из одной прорехи между колоннами в другую, пока наконец вдали не послышался шум, и тёмная фигура не мелькнула среди деревьев.

Сенамотис нахмурилась – непохоже было на Ригана поднимать шум. На всякий случай она отступила глубже в тень, чтобы не попасться посторонним на глаза. Однако силуэт, закутанный в ткани, в самом деле оказалась Риганом: только лицо его было бледным, брови казались сведёнными к переносице, а губы плотно сжались в одну черту.

Взгляды беглецов встретились, и Сенамотис уже собиралась было шагнуть вперёд, на свет, когда вдали услышала крики:

– Стража! Схватить его!

Сенамотис стремительно отступила назад в темноту, а в следующую секунду несколько воинов, обёрнутых в шкуры, показались из двух противоположных аллей и набросились на Ригана с двух сторон.

Одного из них друид успел полоснуть по горлу серпом, но другой ударил его в основание затылка, так что Сенамотис пришлось зажать себе рот рукой, чтобы не закричать – тело Ригана медленно оседало на землю, рука его в последнее мгновение протянулась вперёд. В общей суматохе никто не заметил звона, когда маленький кусочек металла прокатился по мрамору и улетел в тень.

Третий воин, только что подоспевший к месту сражения, пнул беспомощное тело Ригана ногой, желая хотя бы так отомстить за убитого напарника. Другой остановил его.

– К царю! – сказал он. – Пусть решит, что делать с предателем.

– Да что делать с таким… в котёл!

– Он сильный. На соляных шахтах может быть толк.

– Ну, хорошо, – нехотя согласился другой. И, подцепив Ригана подмышки, двое воинов потащили его прочь.

Выждав, когда все звуки стихнут, Сенамотис выбралась из своего укрытия и подхватила с пола маленькую медную пластину с несколькими прорезями, украшенную изумрудом с одной из сторон. Она закрыла глаза и вздохнула. Оставалось только перебраться через забор, окружавший чертог, но это уже было легко.