Текст книги "Исповедь чародейки"

Автор книги: Морвейн Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

 

Глава 6

Многожёнство в Аустрайхе запрещено уже много-много лет. Как такового его и не было никогда, потому как девять кораблей, причалившие к островам и давшие начало девяти туатам, различались по своему укладу так сильно, что не раз шли друг на друга войной.

Однако со временем все они заимствовали друг у друга традиции и законы, так что к тому времени, когда император Кадеирн объединил Острова, никого и нигде уже не удивлял обычай брать наложницу в дополнение к жене, если последняя не могла выносить детей – как принято это было в юго-восточном туате. Правда, довольно быстро северо-западный туат добавил к этому обычаю своё виденье – теперь и знатная дама могла позволить себе парочку наложников. Мораль империи крепла и снова слабела, принимая то одну форму, то другую. Законы не всегда следовали за ней.

В те дни, когда я попала в дом Ночного Ворона, гаремы не были чем-то обычным – ни для женщин, ни для мужчин. И в то же время разговоров о том, как проводят досуг за высокими заборами, защищёнными магическими куполами, самые влиятельные лица Аустрайха, было немало. Даже до Академии доходили некоторые из них.

Потому я не была удивлена самим фактом того, что у принца Ворона несколько женщин. Куда сильнее меня поразило, что мне предстояло стать одной из них.

И в то же время недолгая радость от того, что он забирает меня в свой дом, стремительно тускнела. Я смотрела на всех этих девушек – ничего не знавших о магии, никогда не читавших книг – и понимала, что, несмотря на все свои познания и таланты, я не ровня им.

Так же и они смотрели на меня. С тенью высокомерного презрения. Как коллекционер смотрит на редкого жука.

В первый же день меня отправили в купальню, и почти что час я просидела, отпаривая кожу, которая Хасану показалась недостаточно нежной.

Затем меня уложили на живот на скользкую холодную скамью абсолютно обнажённой и намазали какой-то липким, но весьма приятно пахнущим густым сиропом. Через некоторое время, когда сироп застыл, его начали снимать – вместе с прилипшми к нему волосками. Это оказалось не самой приятной процедурой…

Мои волосы заново постригли, сделав чуть короче у лица, но Хасан всё равно не был удовлетворён. Он недовольно прицокивал языком, приподнимая то одну, то другую прядь, и наконец отдал наказ натирать их какими-то разноцветными жидкостями по утрам. Флакончики с этими таинственными эликсирами мне выдали тут же, и, едва оставшись в одиночестве, я открыла один из них и принюхалась.

Запах был мне незнаком, хотя большинство магических зелий я определяла с одного вдоха уже тогда.

Я надеялась, что остаток дня мне оставят, чтобы разобрать те немногие вещи, которые я смогла привести с собой – сменный плащ, сумку с травами и несколько книг – но сразу же после обеда, состоявшего почти из одних только овощей, ко мне привели галантерейщика.

В тканях я не понимала ничего, потому большую часть приобретений сделал за меня Хасан и тут же приказал слуге передать одной из наложниц, чтобы позанималась со мной.

Наконец последние приготовления были закончены, меня укутали в шелка и парчу, и снова в сопровождении Хасана я двинулась к селамлику.

 

На сей раз в покоях моего нового господина было множество людей. Сам он сидел в небольшом алькове, сооружённом из цветных покрывал.

Я невольно залюбовалась красотой его лица и чёрными завитками волос, обрамлявшими виски. Можно было подумать, что дело всего лишь в том, что я почти ещё не знала мужчин тогда – но нет, даже сейчас я с уверенностью могу сказать, что он – красивейший из мужчин. И даже годы спустя это лицо не давало мне покоя ни наяву, ни во сне.

Он щёлкнул пальцами, подзывая меня к себе – как щенка. Этот жест неприятно отозвался в груди. У меня ещё не было права злиться на него, но я не собиралась и позволять обращаться с собой так.

Я послушно подошла к господину и, поразмыслив, опустилась на колени.

– Встань, – позволил он мне и пальцем указал на место у себя за спиной.

Я переместилась туда и теперь оказалась у него за плечом.

Физэн поманил меня к себе, заставил наклониться и носом провёл по моей щеке, будто лаская.

От этого недолгого прикосновения мурашки стайками забегали у меня в животе. Я задышала тяжело и сквозь биение собственной крови в висках расслышала его голос:

– Меня хотят убить. Возможно, попытаются прямо сегодня.

– Кто, мой господин? – выдохнула я. В это мгновение мне казалось невозможным, что кто-то желает смерти этому прекрасному существу, от которого исходит запах орхидей и роз.

– Это маг. Но я не знаю ни кто он, ни кто его послал. В этом вопросе я полагаюсь на тебя.

Я кивнула, показывая, что поняла.

– Мне нужно будет расспросить вас… – я моргнула, силясь прогнать навождение, – расспросить обо всём, что вы знаете о нём.

– Потом, – он отвернулся от меня, и когда я лишилась возможности видеть его глаза, мне показалось, что солнце зашло за тучи. – Сегодня просто следи, чтобы никто не причинил мне вреда. И выполняй мои приказы. Пока это всё.

За весь вечер Физэн больше ни разу не обернулся ко мне. Он возлежал на подушках, пил медовое вино и ел, наблюдал за девушками, танцевавшими для него. А я стояла за его спиной, не смея моргнуть. С обеда у меня крошки не побывало во рту, но никто не предложил мне ни еды, ни сесть.

 

Я с трудом выдержала этот вечер полный дыма от кальянов, оглушающей музыки, звона монист и множества голосов, говоривших каждый о своём.

Никогда ещё я не видела такого количества людей за один раз. И никогда ещё не чувствовала себя так странно – лишней, неуместной. Диковинкой, которую поставили на полку, чтобы каждый проходящий мог с любопытством смотреть на неё.

Я так устала, что к окончанию вечера не хотела даже есть. Добравшись наконец в сопровождении всё того же Хасана до своих покоев, я, не снимая праздничных одежд, рухнула в постель.

Но покоя мне не нашлось и во сне.

Снова я видела сон. Снова оглушительно звенела музыка, кружились в танце драгоценные юбки – совсем не такие, как наяву.

– Отпусти меня! – взмолилась я, когда меня подхватил за талию тот, чьё лицо я никак не могла ни запомнить, ни разглядеть.

– Ты веришь мне?

– Да… – мне было всё равно.

– Ты должна сделать так, чтобы и он поверил тебе.

Я кивала, соглашаясь с ним во всём. Волны музыки уносили нас, у меня кружилась голова.

– Чего бы ты хотела, Гвендолин? – спросил он, замедляя эту безумную круговерть.

– Спать… – устало сказала я.

– Ты получишь больше, раз цена твоего доверия столь невысока.

Он наконец отпустил меня, я вынырнула из хаоса этой безумной иллюзии и оказалась одна – в благословенной темноте и тишине.

Лёгкий ветерок шуршал за окнами, вздымая невесомые занавески, и где-то в отдалении тихонько звенели струи фонтана.

«Кто он такой?» – думала я. Впервые близость моего безымянного спутника показалась мне кошмаром, но, вспоминая прошлые свои сны и пытаясь собрать воедино всё, что было связано с человеком без лица, я понимала, что знаю его очень, очень давно. Возможно, ещё в детстве один из первых голосов, заговоривших со мной, принадлежал ему.

И мне всегда хотелось увидеть его. Во сне в его глазах отражались огоньки свечей, мне нравилось на него смотреть. Но, просыпаясь, я никогда не помнила его лица.

«Чего он хочет?» – это был ещё один вопрос, на который я никак не могла угадать ответ.

«Он сказал, что я должна заслужить доверие Ворона…». В те мгновения я не догадывалась зачем. И не опасалась того, что может произойти потом.

Я закрыла глаза и произнесла.

– Я хочу видеть тебя наяву. Вот чего я хочу. Хочу запомнить твоё лицо.

Он никогда не откликался, если я звала его – по крайней мере, тогда. Но на сей раз мне показалось, что я услышала негромкий смех, и бархатистый голос ответил:

– Хорошо.

 

Наутро, открыв глаза, я обнаружила, что напротив кровати стоит незнакомая мне девушка, укутанная, как и другие обитательницы дома Ворона, во множество лёгких покрывал. Ветер из окна раздувал её юбки, и девушка ощутимо мёрзла, но и не думала никуда отходить. У гостьи были чёрные волосы, собранные в косы и стлавшиеся по плечам, и такие же чёрные, сверкающие небольшие глазки.

– Ты кто? – прямо спросила я.

– Моё имя Дейдре, госпожа, – девушка низко поклонилась. – Почтеннейший Хасан распорядился ожидать здесь, пока вы не изволите использовать или отпустить меня.

– Ты будешь мне прислуживать? – наконец догадалась я. Это было интересно. Никогда до тех пор у меня не было слуг. Зато я видела, как младшие девочки в Академии порой прислуживали старшим. Меня миновала эта роль, так что ни командовать, ни подчиняться я тогда ещё не умела.

– Да, госпожа.

– Мм… – мечтательно произнесла я, – и что я могу тебе приказать?

– Хотите ванну или завтрак? Можете приказать, что из еды приготовить для вас, или распорядиться, чтобы я привела поставщика…

– Могу я приказать тебе проводить меня в город? – тут же решила проверить границы дозволенного я.

– Разумеется, нет! – Дейдре испуганно отступила назад, так что юбки её снова колыхнулись на ветру. – В город можно выйти только с особого распоряжения его высочества, госпожа. В вашем же случае… – она огляделась по сторонам, как будто нас могли подслушивать. Впрочем, наверняка могли. – Вы же чародейка! – шёпотом сказала она.

Что я могла сказать? Меня освободили из Круга, который не мог покинуть ни один маг… разумеется, только для того, чтобы заключить в новую тюрьму. Даже у рабыни в гареме было больше возможностей обрести свободу, чем у меня. И если до сих пор я не воспринимала свою участь как ограничение, то теперь поняла очень отчётливо, что для них всех я буду «чародейкой». Это слово будут произносить шёпотом, как имя самого Владыки демонов.

– Тогда принеси мне поесть! – распорядилась я резко. Мгновенная злость охватила меня. – И ванну. И всё остальное. Ну же, быстрей!

Глубоко поклонившись, Дейдре бросилась исполнять.

 

Глава 7

Во второй половине дня, когда злость моя на Дейдре уже несколько утихла, в двери снова постучали – на сей раз одна из наложниц.

Звали её Бриана, и она имела гордый взгляд и несколько высокомерные повадки.

Волосы у Брианы были медно-рыжие, так же уложенные в косы, как и у Дейдре, а глаза – зелёные. Она, в отличие от служанки, не куталась в покрывала, а гордо несла их на плечах, демонстрируя обнажённые острые плечи и высокую грудь в вырезе декольте.

– Мне приказали объяснить вам местные порядки и обучить манерам, – сказала Бриана.

Я кивнула. Мне с первого взгляда стало ясно, что с этой женщиной следует быть настороже.

Однако Бриана оказалась гораздо добрее, чем можно было подумать, глядя на неё. Она не требовала от меня слишком много, как некоторые учителя до неё, и не пыталась ставить себя выше меня.

– Странно, что Ворон выбрал тебя, – говорила она, показывая, как нужно укладывать на плечи шаль, так чтобы соблюсти этикет и одновременно продемонстрировать всё, что послал Владыка Небес.

– У меня есть особые таланты, – только и говорила с улыбкой я. Пока я не видела остальных наложниц, но если все они были так же красивы, как Бриана, то в самом деле я смотрелась среди них как обкатанная морем галька в ларце с драгоценностями.

– Значит, это правда? – негромко произнесла Бриана, и я почти физически ощутила, как она отстраняется от меня.

– Что именно? – стараясь изобразить недоумение, поинтересовалась она.

Бриана отошла и села на оттоманку, на которой лежали наши шали и покрывала.

– Когда я была маленькой, – сказала она, – бабка рассказывала мне, что помимо нашего существуют иные миры. Множество миров, и каждый непохож на другой, как непохожи друг на друга два самоцвета.

Я внимательно смотрела на собеседницу, ожидая продолжения.

– Бабка говорила, что владеющие Даром слышат голоса иных миров.

– Слышат, – признала я осторожно, – но Ворон не поэтому взял меня в дом.

– Но ты владеешь искусством… колдовством?

Я снова ответила кивком.

Воцарилось молчание, и лишь через минуту я решилась его прервать:

– Ты боишься меня?

Бриана повела плечом.

– Мне нечего бояться тебя. Я же не боюсь всадника с мечом – хотя у меня и нет меча. Но это несправедливо – что одним из нас даровано больше, чем другим.

– Ты красива и умеешь привлекать мужчин. Я – нет. Я умею только колдовать. Так на чьей же стороне справедливость?

– Ты уверена… что красота – это дар? – спросила она.

– А ты уверена, что чародейство можно назвать даром? – спросила я её в унисон.

Бриана покачала головой и поднялась с оттоманки.

– Мне надо подумать, – сказала она, – завтра продолжим урок.

 

На сей раз Ворон ожидал меня, лёжа в небольшом озере, исходившем паром.

Он был абсолютно обнажён, так что я имела возможность – и, можно даже сказать, счастье – лицезреть рельефные, будто выточенные из мрамора мускулы на его груди. Такие же руки – перевитые жилами, будто тугие виноградные лозы.

Я никогда ещё не видела обнажённых мужчин – тем более таких. Разве что отца после рабочего дня, да изредка мальчишки в Башне раздевались до пояса и закатывали штаны, чтобы забраться в море или нарушить ещё какой-нибудь запрет. Последние были тощими, и самые красивые из них ни в какое сравнение с Вороном не шли.

– Я явилась на ваш зов, мой господин, – сказала я и отвесила ему ритуальный поклон, какому обучила меня Бриана.

– Ты заставила себя ждать.

– Прошу меня простить.

Меня не раз уже предупредили, что у Ворона вздорный нрав. Что не нужно его злить и не стоит принимать его выходки на свой счёт.

– Ты хотела, чтобы я рассказал тебе о том, кто хочет меня убить, – он покровительственно махнул рукой, – изволь.

Я осторожно присела на краешек бассейна, стараясь не замочить новые юбки, которые пока что своими считать не могла, и стала слушать его рассказ.

– Ты наверняка знаешь, что я двоюродный брат императора. Причём старше его на двенадцать лет. Но я его брат по матери. Она была младшей сестрой прежнего правителя. Как ты понимаешь, об особых правах на престол здесь речь не идёт – да я к ним и не стремлюсь. Однако император и его союзники благосклонно относятся ко мне. Они знают, что если с императором что-то произойдёт… В общем, ни один разумный человек в империи не станет ссориться со мной.

Я кивнула. Мне хотелось задать ещё один вопрос: почему он носит маску? Но, очевидно, не стоило его перебивать.

– Когда мне исполнилось тринадцать, меня, как и любого мальчика из благородной семьи, ввели в Круг Огня, чтобы узнать мою судьбу. Огонь был справедлив ко мне – он обещал, что я стану великим вождём. Но было противоречие в знаках, которые он дал моему отцу – в двадцать шесть лет, говорил один из них, когда я вступлю во владение Островом Лазурных Волн, когда семь звёзд выстроятся на небе в ряд, и семь трав прорастут из земли… демон обретёт власть надо мной, и я перестану существовать.

По спине моей пробежал холодок. Разговоры о демонах не любит ни один чародей.

– Но у вас нет врагов, – повторила я его собственные слова.

– Врагов нет. Но вот уже четыре месяца, как я владею островом Лазурных Волн. И вот уже месяц, как ко мне приходят видения: всё как в предсказании огня. Семь звёзд выстроились на небе в ряд. Семь трав… – он качнул головой, прогоняя наваждение, – понимаешь меня?

Я кивнула и сказала:

– Да.

– Ты можешь мне помочь?

– Мне нужно время, чтобы дать ответ, мой господин. Дело может оказаться простым – а может, и нет.

Он схватил меня за руку и выдохнул, потянув на себя:

– Времени у тебя нет! – а потом замолк и почти шёпотом добавил: – Я боюсь.

Я спокойно высвободила руку:

– Сделаю, что смогу. Позвольте мне идти.

 

Бриана и её бабушка в самом деле были правы, хотя, очевидно, и не понимали в магии ничего.

Каждый чародей, миновавший первую и вторую ступень, знает, что архипелаг, затерянный в океане – лишь одно звено в цепочке миров. Миры эти, подобно множеству пузырьков, теснятся в пустоте, иногда срастаясь стенками и создавая таким образом «проход». Отталкиваются друг от друга, разлетаясь в стороны, иногда даже взрываются – как свойственно мыльным пузырям.

А ещё миры отражают друг друга своими гранями, и часто в одном из соседних миров повторяется то же, что произошло в другом. Именно так возникают предсказания и провиденья. Но отражения – обманчивая сущность. И часто на поверку всё оказывается не так, как показывает нам магическая чаша или хрустальный шар.

Несведущие в искусстве, порой выучив всё один заговор на воде, принимаются ворожить, силясь предсказать завтрашний день. Но это едва ли не самый ненадёжный прогноз.

Потому я не слишком поверила пророчеству, которое начертал моему господину огонь.

Но знающий чародей сумеет разглядеть прошлое, сокрытое от глаз. Для этого надо не только уметь смотреть и видеть, но и правильно сделать расчет. Определить, какая правда отразилась в отражениях миров.

Говорят, что все эти пузырьки – только тени настоящих деревьев и камней, которые растут там, где находится истинный мир. Нас всех учат так. Но иногда я задаю себе вопрос – если наш мир всего лишь отражение, хотя я чувствую и осязаю его, то кто смеет говорить мне, что там, по другую сторону пузырьков – настоящий мир?

Что земля, на которой я стою, и глаза, которыми я смотрю, шум морской волны под окном и гром, бушующий над морем – всё это просто сон?

Иногда я думаю, что они правы. Но если это в самом деле так – что будет, когда я проснусь? Или вернее – когда я на самом деле сплю?

Мир, в котором ко мне приходит мой персональный дух, порой кажется мне таким же настоящим, как тот, в котором я живу наяву.

А ещё иногда я испытываю странное чувство – будто настоящим тот мир делает именно он. Его голос, ласкающий мой слух. И тогда мне становится не важно, в каком из миров я нахожусь – я просто хочу, чтобы он оказался там со мной.

 

Оставшись в одиночестве после встречи с моим новым господином, я приказала Дейдре принести мне чашу, воду и некоторое количество разных трав.

Сама я в ожидании, когда будут выполнены мои распоряжения, прилегла отдохнуть.

Когда же Дейдре появилась на пороге, опять я велела ей поставить чашу на ковёр передо мной, рядом сложить пучки зелени, которые она держала в руках, а затем выйти вон.

Оставшись в одиночестве, я села на колени перед чашей и прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Затем приподнял веки и провела рукой над водой.

Нараспев произнесла несколько слов, которые бумаге передавать не стоит. И начала один за другим выбирать из пучков нужные листочки, чтобы затем, раскрошив их в пальцах, кинуть в воду.

Медленно в расходившихся по воде кругах появлялись миражи – отражения иных миров.

Дрожь охватила моё тело – предчувствие, что я увижу его, гостя из снов.

Но нет, ни лица его, ни голоса не появилось в воде.

Зато я видела моего господина – в одной лишь ночной накидке на голое тело, такое же прекрасное, как наяву. Он сидел на подушках, широко расставив ноги и положив руку на одно колено – а одна из танцовщиц гарема извивалась перед ним.

Она скользнула к повелителю, и всё померкло – на месте изображения появился луг, где одна за другой всходили семь разноцветных трав.

Я вздрогнула, вспомнив слова господина, но тут же взяла себя в руки, когда изображение задрожало в унисон моим мыслям. Усилием воли я вернула сосредоточение и теперь снова видела Физэна, но теперь уже гуляющего по саду с кубком вина в руках. Драгоценные перстни унизывали его пальцы, они блестели на солнце, когда Ворон подносил кубок к губам.

Снова отражение подёрнулось дымкой, и я увидела второй его сон – небо, полное звёзд, и среди них семь, выстроившихся в венец ярче других.

Я напрягла волю, требуя воду снова показать мне господина, но тут обнаружила, что густая тень заслонила свет.

Вскинулась и увидела Бриану, стоявшую прямо передо мной. Она прикрывала рот рукой.

– Так значит, люди не лгут, – прошептала Бриана.

– Бриана, тут нечего врать, – спокойно сказала я, – ты же всё поняла и так.

Она отступила на шаг назад, но я поняла, что не могу её потерять. Слишком велика была опасность, что она разболтает о том, что увидела здесь. А лишенная покрова тайны – буду ли я Ворону нужна?

Бриана отступила ещё на шаг назад, но я молниеносным движением вскинула руку и сжала её в кулак.

Бриана захрипела и схватилась за горло.

– Скажи, Бриана с острова Теней, согласна ли ты, что твоя душа отныне будет принадлежать мне?

Бриана с ужасом и злостью смотрела на меня.

– Я повторяю вопрос, – я крепче сжала кулак, – ты, Бриана с острова Теней, подпишешь ли со мной договор? Ты будешь служить мне, а я сохраню тебе жизнь.

– Да… – выдохнула Бриана наконец.

– Клянись, – потребовала я и чуть разжала пальцы.

– Клянусь…

Я наконец расслабила пальцы, и Бриана рухнула на пол, оглаживая горло рукой и завороженно глядя на меня.

– Вот и хорошо, – мягко сказала я, – ты никому не скажешь о том, что видела здесь.

 

Глава 8

Никогда мне в голову не приходил вопрос о том, плохо я поступаю или хорошо.

Я была девочкой, от рождения не имевшей ничего. Ничего, что должна была бы оберегать, и никого, кого должна была бы защищать.

Академия говорила, что я обязана ей всем. Да. Благодарность к Академии жила в моей душе.

Но весь остальной мир за пределами нашей башни был чужой, неизведанной землёй, которую мне только ещё следовало покорить.

Невольно порой в моей душе проскальзывала обида на учителей – как не поняли они, что я была именно той, кто мог бы осуществить все их планы при дворе? Почему не поддержали меня, а выжидали, оправдаю ли я себя?

Ни разу с того момента, когда я переступила порог Академии, наставники мне не помогли. И чем дальше, тем менее сильна была моя к ним любовь.

Что и говорить обо всех остальных?

К тому же кто из нас вообще знает, что такое добро, а что – зло, в нашем одном из затерянных среди других мыльных пузырьков миров?

Я не убила Бриану. Никогда потом я не причиняла ей боль – она и не вынуждала меня.

Бриана стала моей подругой. Самой доверенной, самой надёжной, от которой я могла не скрывать никаких тайн. Которая никогда бы мне не соврала. Кто из нас, женщин, не мечтает о такой?

Она стала моим зеркалом, но зеркалом, которое никогда не лжёт. И с того дня, когда она заключила со мной контракт, моя уверенность не только в ней, но и в себе, стремительно росла.

Первым делом, когда договор наш был заключён, я рассказала ей о своих видениях. Я хотела бы снова провести ритуал и показать ей ещё одно, которое и сама не сумела досмотреть, но сосредоточенность покинула меня.

– Что за девушка танцевала перед нашим господином? – спросила я. – В голубых шароварах, с накидкой расшитой хризопразами.

Бриана задумалась на несколько секунд.

– В последние дни для танцев наш господин приглашает к себе только двух. Оливию, которую привели в дом в прошлом году, и Миану, которая здесь с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет.

– Мне нужно посмотреть на них, – сказала я.

– Тебе лучше не встречаться с ними лицом к лицу. Как и ни с кем другим, – торопливо пояснила Бриана.

Я хмыкнула и откинулась на подушки, расслабленно глядя снизу вверх на неё, сидевшую на коленях на ковре.

– Конечно, – признала я, – ничего интересного в разговорах с ними я, наверное, не найду. С ними поговоришь ты. А я понаблюдаю, как всё пройдёт.

 

Первой мы взяли на примету Оливию. Бриана была знакома с ней достаточно хорошо. Ей не составило труда вызвать другую наложницу на разговор. Я же, чтобы не рисковать, осталась у себя в покоях. Приказав Дейдре принести цукатов – мне до безумия понравился этот очаровательный деликатес, который здесь мог получить любой, даже зимой, а я не пробовала ни разу за прошедшие восемнадцать лет – освежила воду в своей магической чаше, насыпала в неё новую комбинацию трав и стала наблюдать.

Второй сеанс дался мне куда более легко, да и само заклинание было проще того, что я использовала в первый раз.

В воде отразились две девушки, сидевшие на траве под навесом, который удерживали несколько служанок. Они пили лёгкое пряное вино и смеялись.

Я сразу поняла, что Оливия не может быть той, кого я ищу. У неё была слишком тёмная кожа – а за те несколько мгновений, что наблюдала танец, отразившийся в чаше, я успела разглядеть белоснежные руки танцовщицы. Волосы у неё были чёрными, как и в моём видении, зато бёдра гораздо круче.

Я всё же не торопилась убирать отражение и некоторое время задумчиво наблюдала за их беседой. Мне было интересно, не скажет ли Бриана что-нибудь обо мне – я тогда ещё не была уверена до конца, что моё заклятие достаточно сильно.

Однако разговор шёл о другом.

– Наш господин Физэн вряд ли останется на Острове Лазурных Волн на зиму, – говорила Оливия.

– Да, – Бриана с улыбкой наблюдала за ней из-под приспущенных ресниц. – И, конечно же, в Кахиллу наш хозяин Т`Элинн, пусть славится имя его, возьмёт с собой не всех.

Вот так я узнала настоящее имя Ворона – Физэн Т`Элинн. Оливии в знак особой милости и того, что она вхожа в его спальню, разрешалось произносить имя. Все остальные имели право только на употребление фамилии своего хозяина.

– Я думаю, хорошо, если двух или трёх, – продолжала Оливия.

– Но тебе-то нечего опасаться, Оливия, ты нынче в большой милости у него.

Оливия нахмурилась.

– В доме Ворона в последнее время много новых… имён.

Я замерла, предчувствуя, что сейчас речь зайдёт обо мне, и отчасти оказалась права.

– Ты имеешь в виду Гвендолин? – спросила моя дорогая верная Бриана.

Оливия только махнула рукой.

– Не смейся надо мной. Понятия не имею, как она вообще попала сюда.

Я ожидала, что сейчас речь зайдёт о колдовстве – и снова не ошиблась.

Бриана открыла рот, чтобы что-то сказать… и тут же закашлялась. Как ни старалась она выдавить хоть слово, но справиться с заклятьем не могла.

Я улыбнулась, ощутив торжество. Оказалось, что ладить с людьми так легко. Они могут сколько угодно ненавидеть и бояться нас… Но сопротивляться не смогут никогда.

– За последнюю неделю господин ни разу не вызвал меня, – сказала с грустью Оливия.

– Тогда кто же танцует для него?

Наконец Бриана повела себя так, как и должна бы была.

– Не знаю… – растерянно произнесла Оливия, – это меня и беспокоит.

Они говорили ещё о чём-то, но больше ничего полезного никто из них так и не сказал.

 

Подобрать подход к Миане оказалось заметно тяжелей.

Эта черноволосая красавица была одной из самых первых наложниц господина нашего, Физэна Т`Элинна. Была она старше его на добрый десяток лет, но, судя по всему, оказалась первой, кто научил его утехам любви.

Миана в доме Ворона занимала особое положение – такое, какое могла бы занимать мать султана, живи мы несколько южней.

Если кому-то из наложниц требовалось что-либо попросить у неё – та отправлялась к ней.

Если кто-либо из наложниц попадал в немилость Мианы – в кратчайшие сроки та покидала дом.

К моему удивлению, желающих оказаться за стенами дома Ворона было крайне мало – если не сказать, не было вообще. Не так уж много я общалась с живущими здесь, но, чтобы понять причины, мне оказалось достаточно перекинуться с Дейдре парой слов.

– Там холодно зимой, – просто сказала она, – а когда долгие месяцы нет солнца – то нечего есть.

Я поёжилась. Всё же своё детство я запомнила не совсем так – и тем не менее не могла не признать, что она была права.

Именно Дейдре я решила подослать к Миане, потому как подпускать к себе Бриану той не было никакого резона.

Однако сложность состояла в том, что, в отличие от Брианы, Дейдре пока ещё не была верна мне до кончиков ногтей. Она могла что-нибудь взболтнуть.

Покопавшись в тех немногих книгах, что мне удалось привезти с собой, я легко нашла выход.

Магию душ следовало объединить с магией пересечения миров. Ну и что, что именно этот раздел запретил какой-то там древний конклав? Если я буду слушать каждого старого идиота – то так и не добьюсь славы для Академии никогда.

Так рассуждала я, раскладывая травки на разделочной доске и ножом вырезая тайный знак.

– Кион! Явись! – приказала я. Прозрачный силуэт заколыхался над доской, видимый только мне. – Готов ли ты заключить со мной договор? Согласен ли ты, чтобы душа твоя отныне принадлежала мне? В обмен ты получишь плоть и возможность смотреть на мир островов глазами живых.

– Да… – прозвучал в комнате едва слышный вздох.

Вот и хорошо. Я спрятала нож и стала ждать, когда Дейдре принесёт мне обед.

Та появилась на пороге как только солнце поднялось в зенит. Её уговаривать не было нужды – я лишь разорвала круг, и силуэт, обретший волю, бросился на неё. Дейдре вскрикнула, но уже через мгновение затихла. А мне оставалось наблюдать, как нездешнее пламя колышется в её глазах.

– Иди к Миане, – сказала я, – ты станешь моими устами для неё.

Щёлкнула пальцами, и покорная моей воле Дейдре двинулась прочь.

 

«Почему никто не распознал во мне способности к магии душ?» – с тоской думала я, вспоминая красивое платье Даи, похожее на лепестки мака, танцующие на ветру.