Текст книги "Слуги паука 1. Ночь Паука"

Автор книги: Морис Делез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Присмотрись хорошенько. Ты и теперь ничего не замечаешь?

Фабиан хотел было ответить, что смотреть-то не на что, но тут внимание его привлекла некая странность, действительно существовавшая, которой он не приметил вначале. Он прищурился.

– Все, что за окном, видно не совсем четко, словно окно давно не мыли, но это не пыль.

– А больше ты ничего не видишь?

Девушка с улыбкой посмотрела на своего огромного кавалера. Череда знаменитых бойцов прошлого произвела на нее неизгладимое впечатление, заставив по-иному оценить и Фабиана.

Теперь ее могучий спутник тоже показался ей великим воином, равным своим прославленным предкам, и впервые за вечер она почувствовала к нему интерес как к мужчине, а не как к человеку, приглашенному лишь затем, чтобы выполнить ее поручение, за что после ей придется расплачиваться телом. Телом, которого еще не касались руки ни одного мужчины, но теперь она вдруг почувствовала, что желает этого.

Быть может, так, из ничего, из случайных встреч и непонятных ассоциаций и рождается любовь? Сперва простой интерес, потом симпатия, которая, в свою очередь, переходит во влюбленность, а потом…

Зита не задумывалась над этой чередой превращений, хотя ее симпатия уже переросла в нечто большее, и теперь она испытывала особую радость оттого, что, несмотря на юный возраст, тоже может чем-то удивить своего друга, быть может, даже дотянуться до его уровня…

Она уже другими глазами смотрела на могучего гвардейца, и странное дело – теперь даже шутки, заставлявшие ее краснеть на протяжении всего вечера, уже не казались ей пошлыми и циничными. Она вдруг увидела в них верный признак влюбленности, способ привлечь ее внимание, выказать свои чувства.

Фабиан, не отрывая взгляда от картины за окном, медленно покачал головой – он по-прежнему не видел ничего особенного. Он посмотрел на Мелию, но та лишь пожала плечами в ответ – видимо, у нее со зрением было не лучше.

– А что мы должны увидеть, сестра?

Зита сдержанно улыбнулась.

– Я не стану говорить. Вы должны увидеть сами, но ваша память еще хранит силу огня – это мешает. Постой те немного закрыв глаза и тогда увидите.

Они не стали спорить. Фабиан еще стоял, зажмурившись, когда услышал удивленный шепот Мелии:

– Кажется, я вижу.

Он посмотрел в окно. Едва заметная дымка, прежде казавшаяся ему чем-то сродни тонкому слою пыли на стекле, теперь светилась слабым мерцающим сиянием, очерчивая силуэты деревьев и кустарников нежным серебристым ореолом.

Фабиан вновь посмотрел на Зиту.

– Что ж, выглядит красиво.

Молодая колдунья рассмеялась.

– Действует еще лучше!

Богатырь недоверчиво покосился на девушку.

– Мне интересно проверить.

– Не нужно. Поверь мне на слово, – Зита мягко взяла его за руку, – ты только зря потратишь силы.

Фабиан расхохотался.

– Силы мне не занимать!

– И время…

Она прижалась к великану и, подняв лицо, заглянула Фабиану в глаза. Взгляд ее светился лукавством, в нем чувствовался призыв. Фабиан мгновенно забыл обо всем.

– О, Митра!

Он обнял Зиту, но та ловко, одним гибким движением, вывернулась из его объятий и, озорно смеясь, отскочила в сторону, приняв умопомрачительную позу, с многообещающей улыбкой глядя на него. Фабиан закрыл глаза и облизнул пересохшие губы. Ведьмы! Обе! Что они делают с ним! Он посмотрел на Зиту: стройная и длинноногая – такая же, как сестра, и совершенно другая! Она смеялась.

– Не сейчас, милый! После. Сперва я должна получить камень.

– Ну так идем за ним! – Он решительно шагнул вперед.

– Ха-ха-ха! – Ее звонкий смех прокатился по пустым коридорам. – Как ты нетерпелив! – Хотя смеялись над ним, Фабиан не чувствовал обиды. – Потерпи, дорогой. Ночь только начинается.

Мелия изумленно смотрела на них. Она-то до сих пор считала младшую сестру неопытной девушкой, почти ребенком, и очень удивилась, когда узнала о ее желании провести ночь вдвоем с мужчиной, а тем более с Фабианом, которого она знала давно, который домогался ее прежде, но получил отставку, так и не поняв – почему. А дело-то объяснялось совсем просто: Мелия вовсе не принадлежала к числу тех, кто готов лечь в постель с кем угодно, даже если это обещает несколько приятных часов.

Она искала «своего» мужчину, но пока не нашла. Даже лучшие из встречавшихся ей, те, кто внушал поначалу интерес, на поверку оказывались либо ни на что не годными представителями мужского племени, либо такими, как Фабиан – пошлыми, похотливыми жеребцами, умело носившими искусно сработанную маску настоящего мужчины.

Фабиан вздохнул и вернулся за подсвечником. Он уже собирался уходить, когда что-то привлекло его внимание. Он прищурился, пытаясь рассмотреть воина, стоявшего на круглом невысоком постаменте у дальней стены ниши, и обернулся к Мелии.

– А это что за предок?

Он поднял свечи повыше, и хотя это не очень-то помогло, принялся рассматривать застывшего в непринужденной позе могучего великана, под стать ему самому, расслабленно опиравшегося на рукоять меча, воткнутого острием в пол меж слегка расставленных ног. Одет он был в черные шелковые шаровары и черную рубаху из тончайшего батиста, отделанную кружевами, перетянутую широким поясом черного бархата.

Огромного роста, пожалуй даже несколько выше Фабиана, с могучими мышцами, которых совершенно не скрывало его легкое одеяние, воин с первого взгляда поражал своей мощью, и Фабиан с неприязнью подумал – он не любил людей сильнее себя, – что не хотел бы встретиться с ним на поле боя.

От неприятных мыслей его отвлекла Мелия. Ноздри его ощутили тонкий аромат ее благовоний, а легкое шуршание шелка подсказало, что она стоит рядом. Почти одновременно он почувствовал и присутствие Зиты.

Считанные мгновения Мелия смотрела на незнакомую фигуру.

– Странно. Я совсем не помню его.

– И немудрено, сестра, – Зита с интересом разглядывала еще одного великана, – здесь так много всего собрано.

Красавица скептически покачала головой.

– И все-таки я совершенно не помню его. Даже не представляю, кто бы это мог быть, а должна бы помнить – выглядит он необычно.

– Что же в нем такого? – холодно спросил Фабиан, сразу пожалев о своем необдуманном вопросе.

– Что в нем необычного? – Мелия пристальнее вгляделась в фигуру у стены. – Начни хотя бы с одежды – с первого взгляда видно, что это наряд человека, привыкшего одеваться так, как ему нравится, а не как принято, а черный цвет наводит на размышления – это явно какой-то символ, но смысла его я понять не в силах.

– Мне кажется, что это одеяние жреца, – задумчиво добавила Зита, – но какому богу он поклоняется… – она пожала плечами, – не могу себе представить.

– Верно, – согласилась ее сестра, – но я бы добавила, что это не простой жрец. Это жрец-воин!

– Ну и все? – Фабиану явно не терпелось закончить разговор и отправиться дальше.

– Нет, – покачала головой Мелия, – не все. Если ты заметил, здесь нет каменных статуй – все эти фигуры вылеплены из раскрашенного впоследствии воска и довольно точно передают внешний облик человека. И все-таки в них нет жизни, и это понятно. Но посмотри на него. Он словно только что взобрался на постамент и в любой момент готов покинуть его, чтобы вернуться к жизни! А глаза!

– А что глаза?

– Разве ты не видишь? Это не просто стеклянные глаза, как у прочих – тех, что стоят в галерее. Я не знаю, что за сорт стекла использовали при их изготовлении, но я бы сказала, что они сделаны из холодного синего льда, добытого на вершинах далеких северных гор.

Фабиан рассмеялся.

– Ну и фантазия у тебя!

Мелия покачала головой.

– Нет. Так оно и есть. – Она протянула руку, словно желая прикоснуться к стоящей в отдалении фигуре. – Я чувствую жар его тела и если бы не знала, что это невозможно, то подумала бы, что это не кукла – живой человек застыл на постаменте.

Девушка водила рукой в воздухе, повторяя рельеф невероятно мощных мышц могучего тела, словно лаская его. Тела бога, не человека!

Она закрыла глаза. «Вот он, тот, за кем я пошла бы на край света! Да что там на край света – жизнь бы отдала без оглядки лишь за один день, проведенный с ним! Лишь за ночь… И этот идеал вылеплен из воска! Что за нелепая, злая шутка судьбы!»

Зита стояла рядом и улыбаясь смотрела на сестру.

– А из вас вышла бы великолепная пара! – неожидан но воскликнула она. – Женственная Иштар и грозный се верный бог-воин! Это было бы потрясающе!

Мелия зажмурилась, невольно представив себе то, о чем сказала сестра. «О, Иштар! Молю, сотвори чудо! Я жизнь готова отдать, чтобы оно свершилось! Пусть даже ненадолго!»

Ресницы ее предательски отяжелели от соленых капель, и она, боясь, что Зита заметит это, через силу рассмеялась – она была прекрасной актрисой.

– И все равно я верю в то, что сказала!

– Ты скажешь, сестра, – Зита рассмеялась. – Ни один человек не способен простоять не двигаясь столько времени.

– Ну, это легко проверить.

Фабиан легко запрыгнул на настил, выложенный полированными гранитными плитами, на локоть повышавший уровень пола в зале, и ноги его неожиданно разъехались в стороны. В диком, варварском танце он отчаянно размахивал руками, пытаясь удержать равновесие, а когда это ему, наконец, удалось, поспешно соскочил назад.

– Не знаю, откуда привезли воск и где добыли стекло для глаз этого чучела, но становиться из-за него калекой я не желаю – один Митра ведает, как мне удалось не свернуть себе шею! Каким камнем выложен там пол? Он скользок, как тот лед, из которого сделали зенки этому парню!

Видя, что все кончилось вполне благополучно, сестры рассмеялись его шутке.

Мелия не хотела уходить. Ее словно притягивало это место, этот человек, застывший в глубине ниши. Она хотела остаться еще ненадолго, чтобы рассмотреть незнакомую фигуру, но спутники ее явно стремились дальше, и если Фабиана, пришедшего сюда с совершенно определенными намерениями, она понимала – он просто старался приблизить желанный миг, и всякая задержка раздражала его, – то сестра удивляла ее все больше. Она охватила великана за руку и жалась к нему как кошка, что было особенно неприятно Мелии, с детства привыкшей относиться с уважением к окружающим, а еще больше – к себе самой.

– Идем, сестра! – позвала ее Зита. – Мы вернемся сюда днем, и ты сможешь рассмотреть свой идеал со всех сторон.

И тогда она развернулась и пошла прочь, вслед за парочкой, удалявшейся по коридору в ярком пятне света. Зита шла, держась за руку Фабиана.

– Здесь я чувствую себя гораздо лучше. – Она прижалась к своему спутнику, сама не понимая причины случив шейся с ней перемены. – Там, в зале, где стены терялись в темноте, мне было неуютно.

Она поежилась и теснее прижалась к своему спутнику. Фабиан рассмеялся и обнял ее.

– Колдунья, а темноты боишься!

Она нахмурилась, но освободиться от его объятий не спешила, впервые обнаружив, что они приятны, заставляют замирать сердце, а тело дрожать мелкой дрожью.

Она почувствовала защиту сильного мужчины, дарившую ей ощущение безопасности, которого не давало ей еще не пробудившееся в полной мере колдовское искусство. Она улыбнулась своим мыслям, почувствовав их сладость.

– А у тебя, Фабиан, какой герб? – спросила Мелия, нагнав парочку.

– У меня? – На миг Фабиан задумался: он не ожидал такого вопроса. – Я точно не припомню, никогда особенно не интересовался геральдикой.

– А все-таки? – не унималась Мелия.

Она снова шла впереди, но теперь ее сводившее Фабиана с ума тело уже не оказывало на него столь сильного впечатления. Физическая близость Зиты действовала на него сильнее.

Он крепче прижал ее к себе, ощутил ее ответный жар, и сердце его забилось сильнее. Теперь он спокойно смотрел на старшую сестру и не чувствовал, как прежде, желания отвлечься, чтобы не сойти с ума. Он наморщил лоб, делая вид, что вспоминает.

– По-моему, там был мастаф.

– Что? – Зита подняла голову и удивленно посмотрела на него.

Заметив, что она с интересом ждет его ответа, Фабиан усмехнулся.

– Да, теперь я точно вспомнил: там было две собаки. Одна из них забралась на другую, и я помню, что момент этот был запечатлен весьма живописно!

– Фу! – В очередной раз покраснев, Зита отстранилась от него, рассерженно ударив кулачком по плечу, но руки не отпустила, а Фабиан, смеясь, продолжал:

– На алом фоне самец огромного мастафа, стоя на задних лапах, склонился над самкой, и…

– Фабиан! Ты просто невыносим! Ни о чем другом и думать не можешь! Это переходит все границы!

Он развел руками и рассмеялся.

– Прости, Мелия! Но в вашем обществе я действительно не могу думать ни о чем другом.

– Что?! – вскипела Зита. – А при чем здесь моя сестра?!

Фабиан почувствовал, что влип, и принялся изворачиваться.

– Что поделаешь? Волей-неволей я должен играть свою роль беспринципного пошляка!

Зита прищурившись посмотрела на него.

– Смотри, игрок, не перестарайся! В крысу превращу!

Ого! Фабиан не знал, что и подумать. До сих пор эта милая и манящая девочка только краснела да смущалась, и вдруг!.. Он не знал, что и думать, когда во взгляде юной колдуньи неожиданно увидел непреклонную волю, к удивлению его, вызвавшую в нем чувство сильно схожее с робостью.

Конан легко спрыгнул с постамента и беззвучно рассмеялся. Хорошая это все-таки штука – сухая вода! Фабиан явно оценил ее по достоинству – такого залихватского танца ему давно наблюдать не доводилось! Он с сожалением посмотрел вслед уходившей Мелии. Эта девушка нравилась ему все больше, и дело было вовсе не в ее умопомрачительной внешности. Прежде всего, она была умна, а это – киммериец был твердо уверен – среди женщин встречалось не часто. И у нее была душа, что – как он мог убедиться не раз – встречалось еще реже.

Хохот Фабиана отвлек его от этих мыслей. Что ж – всему свое время. Сейчас он здесь по делу, и дело это почти сделано. Осталась самая малость: подняться на два этажа выше, где окна не забраны решетками, выбраться из дома и спуститься по стене. Конан бесшумно пересек зал и скрылся в темноте.

В ожидании своих спутников Эмерик выпил уже не один бокал вина и сильно захмелел. Поначалу он слышал постепенно затихавшие шутки и смех и прислушивался к тому, о чем они говорили, но постепенно голоса звучали все слабее, пока, наконец, он не перестал их слышать вовсе.

Тогда он принялся размышлять, мечтая о том, как это славно будет – использовать девочку Зиту в качестве мальчика. Это даже добавит остроты ощущений! Но постепенно думать об этом ему стало скучно. Проклятье Сета! Ну почему ему все так быстро приедается?! Не успеешь найти что-то новое и многообещающее – глядь, а оно уже надоело настолько, что даже от мыслей тошнит!

Тут он пожалел, что не пошел с остальными – уходили они смеясь. Им и сейчас наверняка не скучно! С расстройства он налил себе кубок, потом еще один, но и этого ему показалось мало. Он выпил порядочно, опьянел, но не развеселился и, от нечего делать, принялся листать лежащий на столе фолиант.

Киммериец шел по коридору третьего этажа. Вот и окно, через которое он вошел в дом – приключение подошло к концу. Пожалуй, о нем будет приятно вспоминать – неотличимое поначалу от банальной кражи, оно превратилось в интересное дело, какие встречались нечасто. По правде говоря, подобного у него еще не было, а значит, он приобрел бесценный опыт, который наверняка пригодится ему впоследствии. Пожалуй – это было даже ценнее, чем уже полученная им немалая плата, хотя и та не была лишней.

Одним словом – Конан был доволен собой.

Он подошел к окну и толкнул раму, неожиданно почувствовав, что словно пытается сдвинуть с места гранитную скалу.

Кром! Что еще за шутки?! Он прекрасно помнил, где влезал в дом. Вот и щеколда, которую он специально не задвинул, лишь притворив створки окна. Он налег сильнее, но результат оказался тем же. Повторялась история с подвалом. Мелькнула безумная мысль, что механизм тайника значительно сложнее, а он сделал что-то не так и перекрыл все выходы из дома. Но эта мысль лишь коснулась его и была тут же отброшена. Пусть там срабатывает все что угодно, но никто не помешает ему высадить стекло!

Он схватил массивную мраморную вазу, стоявшую на высокой тумбе, и швырнул ее в окно. Раздался звон разбитого стекла, а дальше случилось нечто странное: мраморная глыба не вылетела в сад, куда Конан направил ее полет, а упала на пол, в кучу стеклянных осколков, расколовшись от удара пополам.

Конан озадаченно посмотрел на груду мусора под ногами и протянул руку к зияющей пустотой раме окна, при попытке пролететь через которую дурацкий кувшин раскололся надвое. Однако что-то остановило его, шепнув, что не стоит трогать руками это.

И все-таки он осторожно приблизил руку к проему. Сперва он ощутил слабое покалывание в кончиках пальцев, которое постепенно становилось сильнее, и когда рука его начала слабо светиться малиновым светом, он решил, что узнал все, что хотел, и убрал руку, справедливо рассудив, что хотя знания и не бывают бесполезными, но набираться опыта на собственных ошибках имеет смысл лишь в самом крайнем случае.

Как ни странно, Конан не испытывал тревоги. Он уже понял, что деньги стигийца придется отрабатывать. Жаль, что он не знал этого раньше. Тут в памяти Конана всплыл разговор той троицы, когда он стоял в нише зала на постаменте, старательно изображая восковое пугало, которыми был напичкан весь дом.

Они что-то говорили о магической завесе. Теперь он ясно вспомнил это. Фабиан хотел проверить ее прочность, а Зита посоветовала ему не тратить понапрасну сил, и, похоже, она знала, что говорит. Значит, не стоит и стараться. Стало быть, нужно спуститься вниз, разузнать планы веселой компании и уже тогда решать, как действовать.

Эмерик лениво перелистывал страницы. Сперва это развлекало его. Он с интересом рассматривал искусно выписанные вензеля заклинаний. Некоторые из них были невероятно затейливы, другие наоборот – очень просты, но и в них ощущалась та же гармония, что отличала все прочие.

В какой-то момент, опьяненный вином, под сильным впечатлением, навеянным увиденным, ему подумалось, что и он может не хуже этой сопливой девчонки повелевать тайными силами. Вот она книга – источник мудрости древних, накопленный веками!

Кривляясь и пошатываясь, он встал и, подражая позам, жестам и интонациям Зиты, произнес два слова…

Глава третья

– Осторожнее, девочки – лестница здесь очень крутая.

Фабиан остановился на верхней ступени и, нагнувшись, посветил себе под ноги – выщербленные каменные плиты уходили влево и вниз, теряясь в темноте. Он взял подсвечник в левую руку, а правую предложил Зите. Девушка благодарно улыбнулась и оперлась маленькой ладошкой на огромную руку своего кавалера.

– Мелия задумчиво смотрела на них и думала, что, быть может, она ошиблась в Фабиане и на самом деле он вовсе не так плох, как показалось ей пару лет назад, когда он ухаживал за ней. Или за промелькнувшие годы он сумел измениться? Во всяком случае сегодня она с удивлением открыла для себя, что он способен быть не только пошловатым весельчаком, но и галантным кавалером, что оказалось для нее полной неожиданностью. Что ж, если так, то сестре повезло, а ей остается только порадоваться за нее и признать, что самой ей счастье вновь не улыбнулось.

Сколько она себя помнила, ее многочисленные и не слишком продолжительные романы заканчивались с неизменным результатом: быстрым и полным разочарованием в предмете недавней привязанности и незамедлительно следовавшим разрывом. Это было печально, потому что очень скоро обрело явные черты неприятной традиции, к тому же создавая совершенно не соответствующую действительности, досадную репутацию неразборчивой куртизанки.

Размышляя таким образом, она не заметила, как стены дома налились вдруг тревожным багровым сиянием, но зато это заметила Зита, и довольная улыбка мгновенно покинула ее лицо, уступив место тревожному, настороженному выражению – она чувствовала, что произошло что-то такое, к чему ее колдовство не имело отношения. Нечто опасное, таящее смертельную угрозу.

Она замерла, настороженно прислушиваясь, и тревога ее моментально передалась ее спутникам. Они остановились, не понимая еще, что произошло, с надеждой и тревогой вглядываясь в ее лицо, ожидая, что сейчас она все объяснит, успокоит их и незваная гостья по имени тревога уйдет так же незаметно, как и пришла.

Несколько долгих мгновений ничего не происходило, и Фабиан уже собрался пошутить насчет глупых розыгрышей недоучившихся волшебников, когда…

Откуда-то снизу, из недр земли, донесся глухой, полный приближающейся угрозы, рокот. Словно огромная каменная скала, бесчисленные века покоившаяся в самом сердце мрачной обители Нергала, раскололась на множество бесформенных глыб, и вся эта масса понеслась по узкому проходу вниз. Однако гул нарастал, словно этот низ, куда неудержимо рушились обломки, доселе сдерживавшие нечто заключенное внутри, на самом деле был верхом, и в конечной точке пути стояли они – трое растерянных людей, способных лишь ощущать стремительно нарастающий в душах ужас.

Эмерик постоял еще некоторое время в театральной позе всемогущего бога, возвещающего о конце света, потом пьяно икнул, глупо хихикнул, и руки его безвольными плетьми повисли вдоль тела.

Колдовство! Фи!

Он пренебрежительно улыбнулся, сплюнул на ковер, сделал два шага и, безвольно повалившись на диван, долил вина в кубок, прильнул к нему и, осушив залпом, поставил на стол. Видимо, от выпитого в голове у него загрохотало, словно груда камней перекатывалась с места на место, и он запоздало подумал, что не следовало ему столько пить и в дом этот, провались он в пасть Нергала, ему не надо было приходить, и не надо было связываться с этой девкой, от которой, он ведь знал это, ничего для себя получить не мог, и уж тем более не нужно было связываться с ее сестрой! Все равно до нее не добраться, и никого она ему не заменит! Впрочем, и мальчики надоели! Нужно было остаться дома и напиться! Вино – единственное, что еще приносит ему радость! Впрочем, а чем он сейчас занят, если не этим?

Ему сделалось смешно, и он залился глупым пьяным смехом, кивая безвольно болтающейся головой, отчего камни в его голове ворочались все громче, и чтобы избавиться от грохота, он принялся энергично заливать в себя вино.

Конан отдернул протянутую руку и увидел, что не только она, но и сама стена окрасились тревожным пульсирующим светом. Алое мерцание было совсем слабым, но оно не предвещало ничего хорошего – это он понял сразу. Как бы там ни было, а вниз все равно придется идти.

Он повернулся и вновь застыл, застигнутый далеким, глухим рокотом, казалось, продирающимся сквозь земную твердь. Такое он не раз слышал в горах, когда накопившийся за долгую зиму снег, не выдержав своего веса, срывался вниз, увлекая за собой камни, деревья – все, что попадалось на пути. Но там были горы, и как бы ни опасно было происходящее, но опасность оставалась естественной и зримой!

Сейчас происходило то же самое – каменная лавина неслась, но неслась почему-то снизу, готовая вот-вот выплеснуться наружу, а на пути у нее стоял он, Конан! Но ведь он не в горах! И хотя чутье дикаря подсказывало ему, что опасность совсем рядом, он не знал, что делать и как избежать ее, куда спрятаться, потому что понятия не имел о том, что ждет его в следующий страшный миг.

Удар оказался столь силен, что дом неизбежно должен был рассыпаться на каменные блоки, из которых был сложен. Должен был, но устоял – силу удара приняло на себя заклятье, наложенное юной колдуньей. Заклятье совершенно ненужное в задуманном ею деле, но зато спасшее их жизни.

Допив вино, Эмерик довольно икнул и, улыбнувшись и помахав рукой своему отражению, выглядевшему не более трезвым, чем он сам, повалился на диван.

Эта последняя порция оказалась роковой, выбив из его головы остатки пьяного сознания. Он гулко захрапел и не почувствовал удара, лишь качнувшись на мягких диванных пружинах. Кубок выпал из его руки и покатился по полу. Остатки вина вылились на ковер красными, кровавыми каплями.

Чудовищный по силе удар словно подломил ноги сестер и, одновременно вскрикнув и неловко взмахнув руками, они повалились на каменные плиты пола. Фабиана, успевшего уже спуститься на пару ступенек, бросило вниз, и он, бросив подсвечник, покатился по ступеням. Он сразу больно прикусил язык, а потому, как и подобает настоящему мужчине, не издал ни звука, хотя в душе проклинал и Сета, и Нергала со всеми их прихвостнями, моля светлого Митру прийти на помощь.

Раздался звон разбитого стекла, и стало совсем темно. Или наоборот – сначала потух свет, а уж потом что-то разбилось? А может, в глазах у него потемнело от боли? Этого он так и не узнал – как раз в тот момент, когда ему удалось, наконец, задержать свой стремительный спуск, он ударился затылком о стену и потерял сознание.

Инстинктивно Конан пригнулся, и когда удар настиг его, сбив с ног и бросив на пол, он уже был готов к худшему. Его могучие руки смягчили падение, и он остался цел и невредим, когда последовал следующий удар, не столь, правда, мощный, но тоже весьма внушительный, однако то же чутье, что предупредило его об опасности, подсказало ему, что буря миновала или уж по крайней мере резко пошла на убыль.

…Обе девушки, совершенно не приспособленные к такого рода передрягам, чувствовали себя ужасно.

Зита, чутьем колдуньи предугадав дальнейшее, еще успела как-то собраться и лишь несильно разбила колено. Она тут же встала, но это было ошибкой – следующий удар, хотя по силе он и уступал предыдущему, бросил ее на пол, вывихнув ступню и разбив о камень локоть.

Мелию же первый удар застал врасплох. Она повалилась набок, ударилась плечом о стену, от которой ее через секунду отбросило, протащив по каменным плитам пола, попутно изодрав одежду и тело.

…Эмерик спал, улыбаясь во сне пьяной счастливой улыбкой. Ему снилась морская прогулка, мерный, баюкающий плеск волн за бортом корабля, и не было ему дела ни до Мелии, ни до Зиты, и уж тем более не волновали его мысли о Фабиане.

…Наполнив дом ужасающим грохотом, удары следовали один за другим, постепенно затихая. Казалось, некий великан огромной дубиной бил по стенам дома, силясь разрушить его или уж, на худой конец, повалить набок. Однако, то ли силы его иссякали, то ли ярость пошла на убыль, а может быть, он просто понял, что этот орешек ему не по зубам, но так или иначе, дом оставался на месте, и когда неведомое чудовище поняло, что взломать эти стены не удастся, оно решило выдрать каменный пятигранник из земли, чтобы унести его с собой и уже в спокойной обстановке позабавиться на досуге.

Мелия чувствовала, что все тело ее разбито и горит огнем. Свет погас почти сразу, и она не могла осмотреть себя, но когда удары прекратились, она попыталась встать. И хотя тело болело невыносимо, мысли о том, что с сестрой могло случиться нечто худшее, чем приключилось с ней, заставили ее подняться.

Зита лежала в двух шагах от сестры, у самых ступеней, по которым чудом не полетела следом за Фабианом, и теперь уже не спешила подниматься. Она еще не знала, в какую передрягу все они угодили и что послужило непосредственной причиной случившегося, но была рада, что сумела предугадать грозные события.

Впрочем – это было нетрудно. Талисман Силы был вещью, за которую многие готовы были заплатить хорошую цену. И теперь, когда подошел срок взять его силу, недостатка в желающих сделать это не было, но она предусмотрела такой поворот, и первый визитер смог убедиться в этом!

Спора нет, он оказался чрезвычайно силен, однако не настолько, чтобы преодолеть силу ее заклинания. То же будет и с остальными. Пусть приходят и пробуют силы, пусть дерутся между собой и ждут, когда она выйдет из этих стен – пусть попытаются завладеть камнем. К тому времени мощь ее будет столь велика, что им не поздоровится, даже если это будут все маги Черного Круга во главе с Тот Амоном!

Она будет готова к встрече и загонит их в пасть Нергалу или посадит к нему на рога – смотря по настроению! Древнее пророчество свершится, и она, получив мощь камня, справится со жрецами бога-паука и отомстит за Помелу, которую эти прихвостни Затха сожгли на костре лишь за то, что она не захотела отдать свои силы и знания в распоряжение жрецов! Она исполнит ее пророчество и сделает то, что не удалось той – станет не жрицей Затха, а повелительницей черного божества!

Она не думала ни о сестре, превозмогая боль пытавшейся подняться, чтобы помочь ей, ни о Фабиане, по ее прихоти оказавшемся здесь, а теперь без памяти лежащем на каменных ступенях лестницы, ни о пьяном Эмерике, храпящем на мягком диване.

Конан поднялся, придерживаясь рукой за внутреннюю стену дома. Удары постепенно слабели, и он побежал вниз, при каждом прыжке рискуя свернуть себе шею на крутой лестнице, ступени которой все еще стремились выскочить из-под ног – что бы там, внизу, ни происходило, он непременно должен быть в курсе, если не хочет, чтобы этот дом стал его склепом!

Бег его оставался стремителен и так же бесшумен, как и прежде – несмотря на молодость, киммериец давно уже научился в опасных ситуациях не терять осторожности, не позволяя эмоциям управлять собой.

Когда он оказался внизу, удары прекратились, и на некоторое время воцарилась тишина. На полу валялись восковые фигуры, сорванные ударами со своих мест, но так и не выпустившие из рук оружия. В остальном все выглядело нормально. Конан огляделся и быстрым шагом пошел вперед, к полоске света, пробивавшейся из-под двери – ему показалось, что она стала несколько ярче, и это ему не понравилось. В тот же миг уловив едва различимый на расстоянии запах паленой шерсти, он пошел быстрее, потом побежал, но у двери остановился и осторожно заглянул внутрь ярко освещенной комнаты.

Мелия сумела подняться, только когда удары прекратились и «качка» успокоилась.

– Зита! – позвала она сестру, боясь что вопрос останется без ответа, но тут же успокоилась, услышав ее голос, в котором явно чувствовалась боль.

– Я здесь, но подняться не могу. Колено разбила и локоть и подвернула ступню.

Видимо, говоря, она ощупывала свои раны, потому что, замолчав, она вдруг вскрикнула и зашипела.

Мелия осторожно пошла на голос, при каждом шаге пробуя пол ногой, ожидая, что в любой момент дом начнет ходить ходуном, как это случилось только что, и пол вновь выпрыгнет из-под ног. На третьем шаге она почувствовала ногу сестры и, забыв обо всем, быстро присела и начала ощупывать ее. Зита взяла ее за руки.

– Нет, нет! У меня ничего не сломано. Просто очень болит нога. – Она помолчала немного и добавила жалобным голосом: – И рука тоже болит. Помоги мне встать.

Она оперлась о плечо сестры и тяжело поднялась, недовольно ворча – оказалось, что досталось не только руке и ноге. Все тело болело, просто почувствовала она это только сейчас.