Текст книги "Слуги паука 1. Ночь Паука"

Автор книги: Морис Делез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Пыль мгновенно забилась в рот и в нос, заставив его закашляться и поспешно прикрыть лицо куском материи, но когда он поднял глаза, то увидел, что стигийца уже нет, а перед ним стоит, покачиваясь, скелет, а прикрывавшая прежде его тело хламида валяется в куче пыли на полу. Поймав на себе взгляд Конана, скелет злобно осклабился и, быстро шагнув к нему, протянул руки, словно желая обнять киммерийца, и тот услышал странный голос, идущий ниоткуда:

– Ты освободил меня от плена плоти, варвар. Теперь я вновь свободен и готов забрать тебя с собой.

Неестественно быстро он оказался рядом с Конаном, но киммериец отскочил в сторону, и его могучий кулак ударил скелет точно в висок. Позвоночник хрустнул, не выдержав удара, и череп, сорвавшись со своего насеста, кувыркаясь пролетел через пустой зал и упал в пламя очага. Чудовищный рев, застывший на одной нескончаемо хрипящей ноте, ударил варвара по ушам, заставив болезненно сморщиться.

– Вытащи! Вытащи меня! – надрывался череп. – Вытащи, иначе умрешь!

Конан стоял не шевелясь, ожидая, что произойдет дальше, когда ему почудилось шевеление за спиной. Он стремительно отпрыгнул, и вовремя – безголовое сборище костей, полуприсев и раздвинув руки, слепо крутилось по комнате, стремясь достать человека.

– Оставь его! – взвыл череп. Пламя уже занялось на нем, предвещая скорый конец. – Он никуда не денется! Вы тащи меня!

Скелет тут же развернулся и пошел на зов. Теперь он шел гораздо быстрее, ориентируясь по жару, идущему от огня.

Вот как! Никуда не денется. Кром! Да он сам развалит этот поганый костяк!

Конан оглянулся – двери и окна были наглухо заперты, а он прекрасно помнил, что, когда пришел сюда, они были распахнуты настежь. Впрочем – какая разница? То, что закрыто, всегда можно открыть. Он схватил массивный стол, за которым совсем недавно они мирно беседовали с незнакомцем, голова которого горела сейчас в огне, а все остальное было занято ее поисками, и швырнул его в окно. Давно прогнивший ставень разлетелся в мелкие щепы. Конан увидел невыносимо яркий свет солнца, льющийся за окном, и понял, почему оказался закрыт ставень в этом месте, где все происходившее услужливо пыталось помочь ему без проблем сойти в царство Нергала.

– Скорее! – хрипло забасила голова, словно случилось нечто ужасное.

Обернувшись, Конан увидел, что так оно и есть, только не знал, кому из них грозит большая беда. Скелет уже разогнулся, держа в руках пылающий шар черепа. Через миг он потушит ее, и тогда неизвестно, чего ждать. Впрочем, ждать он и не собирался.

– Клянусь кишками Нергала – ты первым попадешь на Серые Равнины!

Конан схватил со стены моток веревки с привязанным на конце крюком и, пару раз энергично крутнув его над головой, бросил в своего противника. Крюк мгновенно обмотался вокруг позвоночника, и Конан резко рванул на себя. Движение оказалось слишком резким – прогнившая веревка лопнула, но он вложил столько силы, что это уже не имело значения: скелет сложился пополам и, словно выпущенный из катапульты снаряд, полетел наружу, все еще держа костлявыми пальцами исходящий неистовым воплем, объятый огнем шар черепа.

Киммериец пригнулся, когда груда костей с ревом пронеслась у него над головой, но тут же вскочил, мгновенно развернувшись к окну. Скелет бился в конвульсиях посреди пыльной, залитой солнцем улицы. В следующий миг груда костей занялась пламенем, и Конан понял, что это конец.

Глава восьмая

Киммериец открыл глаза и поудобнее уселся на диване, только что служившем ему ложем, удовлетворенно осматриваясь, словно вернулся не в постылую темницу, за стенами которой притаилась беда, а в родной дом, к любящим друзьям. Впрочем, последнее было не так уж и далеко от истины. Зита с Мелией настороженно, с надеждой смотрели на него.

– Ну? Что скажешь?

– С огнем шутки плохи! – только и ответил Конан, ухмыльнувшись каким-то своим мыслям.

О чем это он?

Девушки недоуменно переглянулись.

– Устал я. – Конан устроился поудобнее и прикрыл глаза.

Только тут до них дошло, откуда он вернулся и чем занимался на самом деле, пока тело его спокойно лежало в одной с ними комнате, погруженное в сон. Очарованный Сон, для них с сестрой продлившийся совсем недолго, но сколько времени – а главное сил! – потратил Конан, чтобы пройти свой путь, они могли только догадываться. Кляня себя за непростительную глупость, девушки бросились за вином и едой.

Киммериец ел, словно дня три не видел съестного, с иронией вспоминая аппетитную увесистую баранью ногу, съеденную в пещере. Все-таки это было несправедливо – убить-то его грозили по-настоящему, а кормежка оказалась фальшивой! Зита с Мелией терпеливо ждали, не понимая менявшей его лицо мимики, но лишь когда он насытился и с кубком вина в руке откинулся на спинку дивана, Зита решилась, наконец, вновь задать свой вопрос:

– Ну, что скажешь?

Она так напряженно ждала ответа, нетерпение столь явно отражалось на ее лице, что Конан не смог удержаться и, усмехнувшись, повторил:

– С огнем шутки плохи.

– Ты!.. – Девушка задохнулась от гнева, и щеки ее вспыхнули румянцем.

Конан беззвучно рассмеялся, обнажив белые крепкие зубы, и вдруг посерьезнев развел руками.

– Мне нечего сказать. Я ничего не узнал.

Ответ был столь бесхитростен и категоричен, что обе девушки надолго замолчали. Они надеялись узнать нечто для себя важное, но так и остались с тем, с чего начали – с паутиной Затха, неизвестно, сколько еще способной защищать их, и необходимостью обезвредить Незримого неведомым пока способом. Теперь все их надежды оставались на Конана.

На его силу.

На его бесстрашие.

На его ум.

Огорченная неудачей, Зита погрузилась в свои мысли, а Мелия подсела к киммерийцу – она еще не переставала надеяться – ласково тронула его за руку и заглянула в лицо.

– Расскажи, дорогой, как это было, – попросила она, – быть может, ты забыл что-то важное или не обратил внимания на какую-нибудь мелочь?

Киммериец удивленно посмотрел на нее.

– Как ты меня назвала?

Она смущенно потупилась и лицо ее залилось румянцем. «Совсем как Зита! – подумал Конан, восхищенно глядя на девушку. – Поразительное умение краснеть по любому поводу, и похоже, обладает им не только младшая из сестер!» Прежде ему доводилось слышать истории, о восточных владыках, выбиравших себе в наложницы исключительно легко краснеющих женщин, уверяя, что они необыкновенно горячи на брачном ложе.

Он посмотрел на Зиту, занятую своими мыслями, и ему стало неловко, а в душе против воли родился протест. Обе сестры оказывали ему явные знаки внимания, тайком друг от друга одаривая взглядами, недвусмысленно намекавшими, что если все закончится хорошо, он без труда сможет убедиться в правдивости слышанных рассказов!

Несмотря на то что киммериец давно уже привык к повышенному вниманию к себе прекрасной половины человечества, сейчас он чувствовал себя польщенным – до сих пор ему не приходилось иметь дело с женщинами, принадлежавшими к знати. Однако ему вовсе не нравилось желание каждой из них склонить его на свою сторону, негласное состязание за знаки внимания с его стороны! Он вовсе не намеревался быть игрушкой в чьих-то руках, будь то хорошенькая Зита или божественная Мелия! Не говоря уже о том, что сейчас он просто не намерен забивать себе голову подобными глупостями – слишком уж они расслабляют!

Конан так и не дождался ее ответа и коротко бросил:

– Нечего рассказывать.

– А все-таки?

К Мелии вернулась ее непринужденность. Она молитвенно сложила ладони и просительно заглянула Конану в глаза, а Зита, очнувшись от размышлений, с улыбкой смотрела на нее и думала о том, сколько, оказывается, еще скрывается в ее старшей сестре детской непосредственности, о которой никто, даже она сама, и не подозревает!

Киммериец кивнул. В общем-то он и сам понимал, что их не может удовлетворить его односложный ответ.

– Я проснулся в пещере, в сердце горы, у догорающего костра, почувствовав, что кто-то тронул меня за плечо, предупреждая об опасности, но все было спокойно и никого рядом не оказалось. Однако я точно помню, что у меня осталось ощущение отступившей беды.

При этих словах Зита насторожилась.

– Что ты имеешь в виду?

Конан поморщился, не зная, как точнее выразить свое ощущение.

– Еще снаружи пещеры меня начали преследовать какие-то твари, прятавшиеся в тени, но они не осмеливались нападать, лишь угрожали да тащились следом. Когда я очнулся, все оставалось по-прежнему, но я уверен – если бы не этот толчок, я бы уже не проснулся. Ни здесь, ни там!

Мелия кивнула.

– Нечего сказать – хорошее начало. Конан согласился:

– Мне тоже понравилось.

Но Зита не была склонна к пустопорожним разговорам.

– Ты же говорил, что проснулся в пещере, а теперь оказывается, что все началось значительно раньше! – Она ехидно прищурилась. – Как тебя понимать?

– А ведь и верно. Как это я сама не заметила? – Мелия удивленно посмотрела на киммерийца.

Кром! А он-то надеялся обойтись самой сутью! Конан задумался ненадолго, прикидывая, как покороче рассказать обо всем, раз уж рассказа не избежать.

– Я действительно проснулся в пещере. Все происшедшее до того лишь всплыло в памяти. Солнце клонилось к закату. Я решил заночевать прямо у подножия горы и отправился в рощу набрать веток для костра – не хотелось, чтобы шакалы тревожили ночью, – он усмехнулся, – вот только поспать мне так и не пришлось. Пока я собирал хворост, меня не покидало странное ощущение, что за мной кто-то следит, ходит следом и пялится в спину голодным, злым взглядом.

Он посмотрел на Зиту, словно хотел взглядом передать то ощущение, что так неумело описал словами, и девушку передернуло, а руки покрылись гусиной кожей, словно от холода, когда она представила, как это могло быть: солнце садится, тени густеют. Ты ходишь, а следом крадется кто-то страшный и сильный, с острыми как кинжалы зубами, когтистыми лапами и буравит злым, голодным взглядом спину, в ожидании, когда ты уснешь или солнце зайдет, и до мига этого осталось совсем немного, а ты знаешь обо всем, но сделать ничего не в силах!

Конан тем временем продолжал:

– Я набрал дров, и ничего со мной не случилось. Но такое чувство, что я был не один. Что-то мне во всем этом не нравилось, хотя что, я и сам не знал. На всякий случай я срубил пару десятков молодых сосенок, понаделал из них факелов. Оказалось, не зря. Стало темнеть – и какие-то твари стали подкрадываться ближе.

Нечаянным жестом Мелия в волнении положила свою маленькую ладошку на его большую ладонь, и по ее дрожанию, по судорожно сжимавшимся пальчикам киммериец чувствовал, какое впечатление оказывает на девушку рассказ.

– Как только солнце село, начался кошмар, которого я никогда не забуду. Я уже чувствовал на себе их грязные когтистые лапы, чуял смрадное дыхание, хотя стоило обернуться, и все пропадало. Но я же не мог обернуться во все стороны разом! Всегда кто-то оставался за спиной! И я не видел врага! Я не мог убить его и когда понял, что едва догорит костер – мне конец, запалил с десяток факелов, раскидал их как мог дальше и, когда от валежника пламя перекинулось на деревья, ушел в пещеру.

Мелия сжала его ладонь.

– Скажи, тебе было страшно? Он рассмеялся.

– Нет! Конечно, нет! Не хотелось расставаться с жизнью? Да. Страшно? Нет! Хотя страх – полезное чувство. – И, видя удивление в глазах девушек, пояснил: – Страх помогает выжить! Выжить там, где победить нельзя, а можно лишь напрасно потерять жизнь. Выжить, чтобы прийти и отомстить, доказав, что ты не трус.

Конан замолчал, поймав себя на том, что только что высказал вслух мысль, впервые пришедшую ему именно там, во сне. Девушки некоторое время ждали продолжения, пока Зита не спросила:

– Что же было дальше?

– Дальше? – Он пожал могучими плечами. – Дальше не было ничего. Только бегство без конца, неизвестно от кого. Я ведь думал, что, пока горит огонь, успею уйти далеко, а оказалось, что лишь понапрасну извел факелы. За мной гнались всю ночь. Сперва по пещере, которой я прошел сквозь гору и оказался в каменном мешке, откуда не было выхода. И тогда я полез по отвесной стене. Мне пришлось взобраться на самый верх. Я надеялся, что там, наверху, нечему будет отбрасывать тень, но тучи начали сгущаться, и я понял, что не все так просто. Хотя прихода дня они задержать и не могли, но грозились погасить луну и звезды!

Но это уже не имело значения, – заговорил он вновь после небольшой паузы, – невдалеке я заметил несколько убогих лачуг и обрадовался возможности провести остаток ночи в тепле и на свету, но, подойдя ближе, увидел, что там давно никто не живет. Дома так обветшали, что того и гляди грозили рухнуть. Представьте, как я был удивлен, когда встретил там незнакомца, который мне заплатил, чтобы я принес талисман. Он потребовал его, и я отдал.

– Ты отдал талисман? – всплеснула руками Зита, и на лице ее на мгновение промелькнуло выражение обреченности.

Конан усмехнулся.

– Отдал, но не тот. Это ведь был сон! – Конан улыбнулся девушке, и она закусила пухлую губку, досадуя на себя за несообразительность. – На шее у меня висело маленькое зеркальце, и я отдал его. Чужак впился взглядом в свое отражение, обернулся скелетом и бросился на меня. Не стану описывать, что было дальше – это мало интерес но, но кончилось тем, что он сгорел. – Конан помолчал. – Это спасло мне жизнь. – Он еще немного помолчал и добавил: – в тот раз. Но я все равно не вижу, чем все это может помочь нам сейчас.

Конан замолчал – больше ему говорить было нечего – и принялся ждать, что скажет Зита, но девушка сосредоточенно размышляла. Похоже было, что и ей, несмотря на ее познания, не за что уцепиться в рассказе Конана. Он долил в кубок вина и, сделав внушительный глоток, – в горле у него настолько пересохло, что жажда продолжала мучить даже теперь, после четырех внушительной вместимости кубков – заметил:

– Ты оказалась абсолютно права, девочка: я и в самом деле едва не распростился с жизнью. Но ничего полезного так и не узнал.

Однако Зита по-прежнему молчала, пытаясь найти рациональное зерно в его рассказе.

– Быть может, тебе следует показать его Незримому? – Мелия вопросительно посмотрела на киммерийца. – Ведь незнакомец погиб именно после того, как увидел в нем свое отражение.

Конан покачал головой.

– Вряд ли. Он будет ждать меня завтра вечером, но для этого мне еще нужно выбраться отсюда, а вот сумел бы талисман защитить меня от тварей, прятавшихся в тени, а потом в темноте пещеры, я не знаю – говоря по правде, тогда я так ни разу и не вспомнил о нем. Не забывай, что для меня все происходило наяву. Это сейчас я знаю, что то был сон, а тогда мной владело единственное желание – спастись. – Конан задумался ненадолго, – Могу сказать толь ко одно: если и похож Незримый на что-то, виденное мною, то только на тьму, выплеснувшуюся из пещеры и заполнившую собой каменный мешок, едва не ставший моей могилой. А что касается талисмана, – Конан сделал паузу, – Незримый знает, что он у меня.

Он сказал это спокойно, как говорят о чем-то обыденном, не стоящем внимания, Зита озабоченно покачала головой.

– Ты ничего не рассказывал об этом. Конан усмехнулся.

– Я много о чем не рассказывал. – И тут же посерьезнел. – Это случилось в зале, в котором мы впервые встретились. Сперва я почувствовал беспричинную тревогу и вдруг поймал себя на том, что не могу пошевелиться. Я не ожидал ничего подобного, и он начал овладевать мной. Я боролся, но едва мог пошевелиться. В какой-то момент мне подумалось, что еще немного – и конец. Из последних сил я сжал талисман, и тогда Незримый отпустил меня. Медленно и неохотно, но ему пришлось сделать это. Он убрался, а вскоре я услышал нечеловеческий крик и бросился сюда, но нашел только кровь на полу.

Фабиан в кресле нервно сглотнул слюну, пытаясь бороться с тошнотой, но никто этого не замечал.

– Так ты думаешь, что и там столкнулся с Незримым? По твоему рассказу, это такое же непроницаемое для взгляда облако тьмы, перед которой абсолютная тьма ночи – солнечный полдень.

– Возможно, – Конан задумчиво кивнул, – но там, по верь, у меня был единственный способ спастись – отступать, не позволяя ей приближаться, и как можно быстрее. Это как горная лавина, которую не остановишь ничем! Можно лишь убраться с дороги, а если некуда, то остается бежать без оглядки в поисках недоступного ей места. – Он значительно посмотрел в глаза молодой колдуньи. – Там было зло, необъятное и необоримое. Тьма сглотнула брошенный в нее факел, лишь проворчав о своем недовольстве. Здесь же лишь маленький клочок того необъятного облака, злобный и смертельно опасный, но не настолько. Не знаю, – Конан пожал плечами, – может быть, в моем сне Незримый предстал во всей своей красе? – Он почувствовал, как невольно дрогнула на его ладони рука Мелии. – Тогда я не хочу даже думать о том, что случится, если он вырвется наружу!

– Ты действительно считаешь, что мы можем что-то сделать? Даже после того, как едва не погиб и вернулся ни с чем? – Зита заговорила, и в голосе ее угадывалась обреченность. – Быть может, ты просто не понимаешь, в каком положении мы оказались? – Она с тоской посмотрела на Конана, и у Мелии сердце сжалось от жалости и боли, хотя сама она находилась точно в таком же положении. – Я очень надеялась, что твой сон прояснит что-то, но теперь меня не покидает предчувствие скорой смерти.

Она говорила спокойно, но от спокойствия этого Мелии сделалось страшно.

– Все может быть, милая, – Конан оставался невозмутим, как вендийский мудрец, заранее знающий ответы на все вопросы, но не стал успокаивать девушку. Все, что он мог сказать ей, прозвучало бы пошло и фальшиво, – но поменьше думай о смерти, если хочешь избежать ее. Лучше расскажи нам, что нас ждет теперь. Зита кивнула.

– Я думаю, ты действительно видел Незримого. Не того, что притаился снаружи кокона, а прежнего, такого, каким он явился в наш мир – лишенный плоти, но не лишившийся всей мощи. Однако не это важно. Мы не можем выпустить его отсюда, чтобы спастись. Это лишь ненадолго отсрочит нашу смерть, но не спасет от нее, зато погибнет неисчислимое количество людей, пока кто-то, кому по силам будет справиться с ним, не решит, что настал момент избавить мир от зла, либо что конкурент за власть стал слишком силен – все равно. Сейчас это сделать значительно проще, но на беду нашу мы по-прежнему не знаем – как!

– Я не вижу в этом большой беды, – спокойно возразил Конан. – Главное – не сидеть сложа руки.

– Но что мы можем сделать? – Зита недоуменно смотрела на него, пытаясь понять ход мыслей варвара. – Мы можем покинуть дом, но для этого должны прежде уничтожить Незримого, но как сделать это, не знаем, а узнать сможем, лишь выйдя отсюда! Получается заколдованный круг! Что нам делать, Конан?

Она стиснула руки на груди и с тоской посмотрела на огромного киммерийца.

– Чтобы победить, нужно драться! Мы ведь еще не погибли! Ты говоришь, что это ненадолго и смерти не избежать? Прекрасно! Значит, бояться уже нечего! Но нам дали шанс, ставка в котором – жизнь! Так почему не побороться? Мы ничего не теряем, но многое можем обрести!

Конан не беспокоился за Мелию. Он видел в ее взгляде готовность идти за ним куда угодно. Пусть в конце пути их ждет смерть – неважно. Лишь бы быть вместе. Он боролся за Зиту, смотревшую на него взглядом, в котором обреченность боролась с надеждой, и он обязан был помочь надежде победить!

– Но что делать? Что делать?!

– Мы можем уничтожить Незримого?

– Нет!

Конан кивнул, соглашаясь.

– Если не знаешь, как убить льва, поохоться на шакала, что крутится рядом, – Конан посмотрел на Зиту, пере вел взгляд на Мелию и во взгляде его сверкнула холодная синева северных гор. – Займемся его выродком.

– Но что это даст нам? – не унималась Зита. – Незримый, а вовсе не тварь, созданная им, преграждает нам путь к свободе!

– Лев – очень опасный зверь, и если уж решил поохотиться на него, полезно знать, что шакал не прыгнет тебе на спину! – возразил киммериец и добавил: – Если из двух врагов ты убил одного, опасность уменьшится вдвое.

– Но что потом? – Зита по-прежнему хотела сразу по лучить ответы на все вопросы.

– Что делать потом, будем решать потом, – отрезал Конан. – Не к чему торопить события. Возможно, когда Незримый лишится твари, он сам подскажет нам, как быть дальше.

– Эмерика оставьте мне! – Решив, что момент настал и пора проснуться, Фабиан сел в кресле и решительным взглядом окинул присутствующих.

«Ага, наш спаситель проснулся! – Конан усмехнулся про себя, но виду не показал. – Только что от страха валялся без памяти, но пришел в себя и снова рвется в герои!»

– Эмерик мой! – Для убедительности Фабиан повторил свою фразу и требовательно посмотрел на Конана. Тот неопределенно кивнул, то ли соглашаясь, то ли просто принимая к сведению желание Фабиана.

– Какой Эмерик? – побелевшими губами прошептала Зита.

– Ты что, не поняла? – после продолжительного «беспамятства» Фабиан почувствовал подъем и, отчаянно жестикулируя, продолжал объяснять: – Это же Эмерик напал на меня в зале! Неужели ты не узнала его?!

Мелия смотрела на него округлившимися глазами. Она думала, что сон исцелил его, помог забыть перенесенный ужас, поверить в себя, стать прежним веселым балагуром, сильным мужчиной, умелым воином, на которого можно положиться, достойным встать рядом с Конаном, чтобы защитить их с сестрой. Теперь же ей казалось, что он сошел с ума.

– Фабиан, ты не знаешь… – прошептала она. – Эту тварь создал Незримый из костей и чучел животных, хранившихся в подвале…

– Он просто возродил Эмерика! – обрадовался Фабиан, словно речь шла о чем-то необыкновенно веселом. – Незримый воссоздал его таким, каков он и был на самом деле – помесь крысы и крокодила! Тебе не приходило в голову, что одноглазым он получился потому, что второй глаз остался валяться здесь! В этой комнате под диваном, в пыли! – Он перевел взгляд на Зиту, и у нее холодок пробежал по телу. В рассуждениях Фабиана сквозило явное безумие, и в то же время она вдруг сразу и безоговорочно поверила в его слова, а он продолжал: – Эмерик всегда был таким. Просто теперь он остался без маски. Ты веришь мне? – неожиданно спросил он у Конана.

Тот сдержанно кивнул, соглашаясь. Он помнил, как выглядела тварь поначалу, с узлами не покрытых шкурой мышц, с сочащейся из глубины тела кровью – всего этого быть не могло в иссохшихся мумиях, не говоря уже о чучелах, набитых соломой.

– Он был вашим другом, – напомнил киммериец. – Вам виднее.

– Он не был ничьим другом! – прервал его Фабиан.

– Но он был человеком вашего круга, я же лишь понаслышке знаю о нем. – Конан поморщился. Он не терпел подобного обращения, но сдержался, памятуя о том, что теперь не время ссориться. – Правду сказать, Фабиан дело говорит – вашего приятеля всегда тянуло туда, где потемнее да погрязнее, но дело в конце концов не в этом. – Он посмотрел на Фабиана в упор. – Уверен ли ты, что справишься с этой тварью, неважно Эмерик это или что-то иное?

Тот судорожно кивнул и собрался что-то сказать, но киммериец жестом остановил его. – Учти – он очень опасен.

– Я не боюсь! – Он с вызовом посмотрел на Конана, который покачал головой, показывая, что далек от такой мысли.

– Я и не сомневаюсь, но не в этом дело. Он гораздо опаснее, чем просто очень сильный человек, прекрасно владеющий оружием. Как раз с мечом-то он обращается довольно-таки скверно, но зато он нечеловечески силен и неимоверно быстр, передвигается рывками. Нужно время, чтобы привыкнуть к этому. Даже я справился с ним с трудом.

Возможно, если бы не это «даже я», без всякой задней мысли произнесенное Конаном, Фабиан и уступил бы, но он отнюдь не собирался соглашаться на предложенную ему вторую роль и упрямо поджал губы.

– Поверь – я неплохо владею мечом и силой не обделен, а ненависть поможет мне. – И, увидев удивление, про мелькнувшее во взгляде Конана, поспешил объяснить: – Эта тварь пыталась убить меня, а значит, должна сдохнуть от моей руки!

– Хорошо, – Конан пожал плечами, считая бессмысленным продолжать спор. – Но помни: убьешь ты его или нет, но себя дать убить ты не имеешь права. Если почувствуешь, что приходится туго – плюнь на гордость и отступи. И помни об одной простой истине – живой трус лучше мертвого храбреца.

Тот кивнул, но по упрямому блеску глаз Конан понял, что согласился он лишь для того, чтобы его оставили в покое. Ну что же, жить или умереть – этот выбор человек может сделать только сам. Во всяком случае безрассудная храбрость в их положении была предпочтительней панической трусости. Им предстоит выйти, и то, что они сумеют сделать, должно в корне изменить создавшееся положение – либо Незримый останется в одиночестве, и шансы их возрастут, либо демону удастся завладеть кем-то из них и тогда…

Жаль, что это понимает только он.

Занятый своими мыслями, Конан только теперь с удивлением заметил, что Фабиан с деловым видом облачается в доспехи, подбирает себе оружие, явно намереваясь немедленно покончить с тварью, а заодно и с самим Незримым.

– Ты, похоже, собрался идти прямо сейчас? – Вопрос Конана заставил его вздрогнуть и обернуться.

– Ну да. А чего ждать-то? Я уже устал от этой говорильни!

«Кром! – Конан едва не выругался вслух. – Настоящий герой! Вот сейчас пойдет и спасет всех от смерти! Просто так, мимоходом, чтобы размяться!»

– Подожди немного – драка от тебя не уйдет. Давай послушаем сперва Зиту. Может, ей удалось выудить что-нибудь из моего сна?

Он посмотрел на девушку, но та сокрушенно покачала головой. Однако Конана ее ответ не обескуражил – он и не надеялся особенно услышать что-то полезное.

– Тогда остается решить, как действовать дальше.

– Да что там решать-то? – Фабиан, все это время возбужденно ходивший взад и вперед, остановился и в упор посмотрел на Конана. – Выйдем да прибьем эту тварь! Нам бы только найти ее.

– Успокойся, Фабиан! – Мелия пришла на помощь Конану, когда он уже начал терять терпение. – Если помнишь, один раз мы уже поступили подобным образом и это едва не закончилось для нас катастрофой. Зачем повторять ошибки?

Фабиан, видя, что его явно не поддерживают, демонстративно уселся в кресло и замолчал, не желая принимать участия в общем разговоре.

– Что ты предлагаешь, Конан? – Мелия вопросительно посмотрела на него.

– В прошлый раз мы угодили в ловушку. Тварь поманила нас за собой, а Незримый подкрался сзади, и мы по пались!

– Если бы не ты, Конан… – Мелия тронула его за руку.

– Брось! Нам просто повезло! – отмахнулся Конан, но девушка с удовольствием увидела, как потеплели его глаза.

Впрочем, если она подумала, что подобная реакция была вызвана ее невольной лестью, то она ошибалась – ему нравилось видеть ее и не менее приятно было бы просто услышать звук ее голоса, независимо от того, что она говорила. От девушки веяло теплом и давно позабытым уютом, чем-то близким и трепетным, чего он, казалось, безвозвратно лишился со смертью матери.

Конан с сожалением заставил себя вернуться к разговору.

– Ему достаточно повторить то, что однажды уже по лучилось, а ведь он вполне может придумать и что-то другое.

– Так что же делать? – Зита требовательно смотрела на него. – Ты говорил, что для тебя в этом нет вопроса, так ответь – как помешать ему?

Киммериец кивнул. Он все помнил и не отказывался от сказанного.

– Нас ждут. Как только мы выйдем, начнется охота, и наша задача стать охотниками, а не оставаться дичью, как сейчас.

– Ну, это-то и так понятно, – буркнул Фабиан себе под нос, но так, чтобы всем было это слышно. Этот киммериец мнит себя большим хитрецом, а говорит о вещах, понятных даже детям! – Расскажи, если не секрет, как сделать это! – добавил он уже в полный голос.

– Ты прав. – Конан с усмешкой посмотрел на него. – Я действительно не сказал ничего нового, а упомянул об этом лишь потому, что с нами девушки, которые должны понимать, что мы делаем и зачем. Кстати, и в том, что я скажу дальше, ты не услышишь ничего для себя нового. – Он посмотрел на Мелию и тут же перевел взгляд на Зиту. – Главное для нас – разделить их. Заставить действовать порознь. Загнать Незримого в темную дыру, запереть там и начать охоту на тварь. Только так можно Убить ее.

– И как ты собираешься это сделать? – Фабиан не смог удержаться от саркастического вопроса. – Попросишь его не мешать?

– Ну зачем же? – Конан оставался на удивление спокоен. – Все гораздо проще – Незримый боится огня. Достаточно оставить пару факелов у двери, и он не сможет пробраться дальше.

– Ты уверен в этом? – Зита ждала ответа, но по взгляду ее киммериец понял, что в душе она уже поверила, и постарался убедить ее до конца.

– Во всяком случае, прежде было так, и если мой сон хоть что-то значит, то свет – единственное наше оружие в борьбе с Незримым. Скажу больше. Когда мы выйдем, и свет ослепит его, он на какое-то время потеряет ориентацию и не сразу поймет, что наши роли переменились. Это время нельзя потерять!

Фабиан скептически ухмыльнулся, но ничего не сказал. Свет так свет. Уверенность в себе Конана невольно подействовала и на него, хоть он и не признавался себе в этом. Он думал о своем, представляя, как загонит Эмерика в угол и, проткнув его мечом, станет их спасителем, и, быть может, тогда напомнит им, кто такой Конан на самом деле и как попал в дом!

В отличие от честолюбивых мечтаний Фабиана мысли Конана носили чисто практический характер. Его совершенно не интересовало, кто из них нанесет решающий удар. Главное, чтобы это было сделано.

– Ты уверена, что сможешь отличить, где Незримый, а где тварь? – Поборов наконец недоверие Зиты, он задал вопрос, от которого зависело, насколько сложным окажется сделать то, что он задумал.

– Думаю, да.

– Так, это хорошо. – Конан удовлетворенно кивнул. – Они уже поджидают нас неподалеку. Как только выйдем, я подожгу факелы, укрепленные у двери, а ты тем временем узнаешь, где они. Если у тебя получится, все будет хорошо. Я думаю, что лучше всего загнать Незримого в подвал – там его легче будет удержать. После этого мы сможем заняться тварью. Надеюсь, что, лишенная поддержки своего хозяина, она станет не столь опасна. Во всяком случае, уверен, что разделаться с ней нам по силам.

– А потом?

Конан уже начал привыкать к тому, что Зита все и всегда хочет знать наперед. От начала и до самого конца, причем даже в ситуациях, когда сказать что-то наверняка значит показать себя безответственным болтуном, а он вовсе не собирался играть эту роль.

– А потом видно будет, но запомните главное, – он посмотрел в глаза каждому, и на этот раз даже Фабиан не стал противопоставлять себя киммерийцу, а лишь кивнул, соглашаясь, – ни в коем случае не смотреть в темноту, ходить только по двое и обязательно иметь при себе кусок материи.