Текст книги "Слуги паука 1. Ночь Паука"

Автор книги: Морис Делез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Рычаг! Толкни рычаг!

Из-за широкой спины варвара Мелия не могла увидеть что она должна сделать, но тварь, видимо, лучше ее поняла, что означают слова Конана, и с отчаянием обреченности бросилась на киммерийца. Конан с трудом сдерживал ее попытки, а Мелия, словно оцепенев, наблюдала за ними, не в силах пошевелиться.

– Рычаг! Мелия! – прорычал Конан.

Когтистая лапа твари полоснула человека по плечу, оставив глубокие шрамы, тут же обильно обагрившиеся кровью, и это вывело Мелию из оцепенения. Проклиная все на свете, она бросилась вперед, и ей уже неважно было, что она должна сделать. Достаточно было и того, что Конан – ее Конан – истекал кровью по ее вине, потому что она не сделала того, что он ей приказал!

Ее гибкое тело мягко скользнуло под руку киммерийца, наносившую удар, и, завидев в углублении стены стальной стержень, о котором, видимо, говорил Конан, она с разбегу всем телом навалилась на него.

Что-то глухо щелкнуло под ногами, и массивная каменная ступень медленно и бесшумно заскользила вперед, неумолимо сужая остававшийся еще проход. Еще немного, и он уменьшится настолько, что через него нельзя будет проскользнуть, и тварь понимала это не хуже людей! Она рванулась наружу, но клинок Конана отбросил ее назад.

Щель сужалась. Через нее уже невозможно было вырваться, но тварь продолжала биться внутри, непонятно на что надеясь. Неожиданно она высунула когтистую лапу и попыталась схватить Мелию, и это ей почти удалось. Пронзительно закричав, девушка отскочила в сторону. Тварь повторила попытку, но с тем же результатом. В следующий миг лапа дернулась назад, но было уже поздно – кисть оказалась намертво зажатой между двумя неумолимо сближающимися каменными глыбами.

Неописуемый, невыразимый словами визг ударил Мелию по ушам, заставив поморщиться даже привычного ко всему варвара. Кровь брызнула и потекла по каменным плитам, мгновенно впитываясь в пыль на полу. Когтистая кисть упала на пол. Плита продолжала двигаться, пока не перекрыла полностью просвет. Задавленный камнем визг становился все глуше, пока шум пламени за спиной не перекрыл вопли, доносившиеся из-за стены.

Мелия все еще учащенно дышала, но теперь уже с облегчением.

– Хвала Митре! Я думала, это никогда не кончится!

Она обессиленно упала Конану на грудь. Он обнял ее, гладя ее волосы, наслаждаясь ощущением покоя, казавшегося просто нереальным после недавнего кошмара.

Внезапно Мелия завизжала не своим голосом, и Конан, подхватив ее за талию, мгновенно отпрыгнул назад.

– Рука! Рука! Она хочет напасть на нас!

Она указала на пол и разразилась истерическим смехом. Конан опустил взгляд и увидел, как, быстро-быстро перебирая пальцами, похожая на огромное, неуклюжее насекомое, оставляя за собой быстро скудеющую кровавую дорожку, к ним бежит оторванная кисть твари.

– Дерьмо Нергала! – процедил сквозь зубы Конан, насаживая кисть на кончик клинка. Тут же из-за стены до несся скрежещущий визг. Кисть сучила пальцами, пытаясь сняться со своего насеста, и стальные когти с отвратительным скрипом скребли о сталь клинка.

Почувствовав дурноту, Мелия прислонилась к стене, а Конан шагнул к двери, в проеме которой уже затихало пламя и, остановившись у входа, воткнул меч в горящую стенку шкафа. Острые когти отчаянно заскребли по горящему дереву. На пол посыпались искры. Через несколько мгновений чудовищная кисть занялась пламенем, вспыхнула и, неожиданно быстро прогорев, рассыпалась пеплом.

Глава девятая

Тишина казалась нереальной. Даже огонь утратил воинственность: пламя перестало гудеть, лишь изредка потрескивая, и если не открывать глаз, можно было представить это не звуком утихающего пожара, а мирным огнем разожженного камина, себя – сидящей в уютной комнате, за столом, накрытым на двоих. Свечи дают света не больше, чем нужно, чтобы видеть лицо любимого, сидящего напротив. И тогда можно вообразить, как он встает, обходит стол, склоняется над ней, а она поднимает лицо, открывает глаза, чтобы встретить его взгляд…

Киммериец рывком освободил меч и, не глядя, одним отработанным движением бросил его в ножны за спиной. Мелия все еще стояла, прислонившись спиной к стене, не в силах отогнать от себя пережитый кошмар. Он шагнул в коридор и ласково погладил девушку по щеке. – Идти можешь?

Услышав голос Конана, почувствовав ласковое прикосновение его сильной руки, она открыла глаза, и видение рассыпалось прахом, столкнувшись с мрачной реальностью подземелья. Свет свечей обернулся неверным огнем догорающих факелов, а камин разросся до размеров огромной комнаты, скрывающей за своими стенами пламя умирающего пожара.

Лишь он остался тем же – любимым и желанным. Мелия с трудом поборола желание броситься ему на шею, прижаться к могучей груди, покрыть лицо поцелуями, а вместо этого лишь кивнула и вновь закрыла глаза, чтобы по блеску глаз он не догадался ни о чем.

– Надо посмотреть, как там Зита.

Он удовлетворенно кивнул и пошел к выходу.

Мелия провожала его мощную, покрытую пылью и кровью фигуру взглядом, в котором застыли восторг и восхищение, и удивление и… любовь, которую она так и не решилась высказать. Для нее он стал почти богом. Непобедимым, сказочным героем, в присутствии которого она, привыкшая повелевать и принимать восторженное поклонение мужчин, робела как девчонка, впервые вышедшая в свет, но ничего не могла с этим поделать.

Когда киммериец скрылся в проломе, она вздохнула, оторвалась от стены и пошла следом.

Конан склонился над Зитой, и Мелия с досадой подумала, что совершенно забыла о сестре, лишившейся чувств, да так и пролежавшей все это время без памяти у входа в подвал. Сколько же времени прошло с тех пор, как они спустились сюда? Ей казалось, что этот бой длился вечно, но, судя по тому, что Зита до сих пор не пришла в себя, все произошло очень быстро.

«И где-то там, наверху, остался Фабиан! – вдруг подумала она. – Что, если Незримый сумеет добраться до него, пока они здесь? Тогда все придется начинать сначала!»

Она встревоженно посмотрела на Конана, и он понял ее без слов. Протянув руку очнувшейся Зите, он легко поднял ее.

– Идем. Нельзя отдать ему Фабиана.

Зита сразу пришла в себя, ей даже не пришлось объяснять что к чему. Она помнила, что Фабиан остался наверху, и понимала, что будет означать для них потеря еще одного человека, если до него доберется Незримый. Все трое бросились наверх и, едва очутились в зале, увидели Фабиана.

– Мы покончили с этой тварью! – Мелия радостно подбежала к нему, но он поспешно отстранился от девушки, словно она чем-то смертельно напугала его, и лицо сильно го мужчины исказила гримаса боли. Левой рукой он зажимал рану на груди, видимо полученную в поединке. Улыбка постепенно сползла с лица девушки, уступив место растерянному выражению. Она видела, что у Фабиана произошел очередной надлом, но еще не верила в это, надеясь, что, быть может, все еще обойдется.

– Что с тобой?

Зита не на шутку встревожилась. Фабиан, который начал бочком пробираться мимо Мелии, вдруг повернулся и увидел Конана с Зитой, и лицо его неожиданно сделалось злым.

– Вы предали меня! Бросили одного!

– Фабиан! – Зита шагнула к нему, но он отстраняюще протянул руку.

– Нет! Будьте вы прокляты!

Неожиданно он побежал. Конан бросился следом, но почти сразу вернулся, вовремя вспомнив, что, пытаясь догнать этого обезумевшего недотепу, рискует потерять девушек.

– По-моему, ваш друг спятил. Он бросился наверх, слов но сам Незримый гнался за ним по пятам, но если он останется там, ничего страшного не случится. Признаюсь, мне уже надоело слушать его нытье.

– Ты думаешь, Незримый добрался до него? – Зита обеспокоенно посмотрела на Конана.

– Я думаю, он спятил от страха! – Киммериец брезгливо скривился.

– Бедный Фабиан! Какая беда! – Зита сокрушенно по качала головой.

Конан пожал плечами.

– Меня беспокоит другое: как бы он не начал со страху метаться по дому да не угодил в лапы Незримому, вот тогда действительно будет беда!

– Что же делать, Конан? – Мелия тронула его за руку, и второй раз за вечер Конан почувствовал вдруг странное умиротворение и вновь поклялся себе, что сделает все, что бы эта девочка осталась жива, и тут же поймал себя на том, что желание его вовсе не бескорыстно… «Впрочем, – остановил он себя, – сперва нам нужно выбраться отсюда. Позже можно будет помечтать и об остальном! Но жизнь, однако, вовсе не плохая штука! И чтобы лишний раз убедиться в этом, стоит постараться!»

– Для начала нужно немного передохнуть и побеспокоиться о том, чтобы это дерьмовое облако не удрало от нас. Вы пока отдышитесь, а я позабочусь о нашем приятеле. Когда вернусь, скажу вам, что делать дальше. Да, чуть не забыл – если появится Фабиан, постарайтесь задержать его.

Он шел по коридору, слушая, как Мелия рассказывает сестре, что произошло внизу. Он подивился тому, что, хотя прошел уже приличное расстояние, все равно прекрасно слышал, о чем разговаривали девушки, и довольно хмыкнул, когда узнал, какой он, оказывается, великий и могучий воин.

Занятый этими мыслями, он не заметил, как подошел к повороту, у которого были укреплены факелы, и опомнился, лишь ощутив ледяные пальцы, мгновенно впившиеся в мозг, и услышав приказ:

– Стой и смотри на меня! Еще чего не хватало!

Превозмогая быстро нарастающее сопротивление, он опустил глаза и тотчас почувствовал, как ослабла хватка и затих голос, звучавший в сознании. Волна разочарования прокатилась, но это было чужое разочарование.

Конан усмехнулся и, сменив факелы, пошел назад. Нужно сменить вторую пару факелов с другой стороны, а потом они придумают, что делать с Незримым. Впрочем, для Конана в этом не было проблемы.

Одним махом Фабиан взлетел на третий этаж и теперь мчался по коридору, залитому лунным серебром. После освещенных лишь мрачным светом факелов коридоров первого этажа вид звездного неба показался ему ослепительным. Невольно он остановился, хотя в голове продолжали кружиться хороводом все те же злые мысли.

«Предатели! Бросили меня, раненного, на растерзание твари! Предатели!»

Он никак не мог вырваться из их плена. Мысли ходили по кругу, не оставляя в покое ни на минуту. Побелевшими пальцами он вцепился в подоконник и стоял, глядя на звездное небо, пока злость его не сменилась страхом.

Как легко проклятая тварь справилась с ним! С ним лучшим фехтовальщиком Шадизара! Он так гордился своим искусством, а оказалось, что Эмерик, который никогда и меча-то в руках не держал, способен одержать над ним верх! Вот у кого нужно было брать уроки!

Ему сделалось смешно. Он представил себе, как Эмерик, сурово уставившись единственным глазом на непонятливого новобранца, объясняет ему тонкости защиты в той или иной позиции!

Не в силах остановиться, он смеялся все громче и громче, пока пришедшая в голову простая мысль не заставила сердце сжаться от страха: только что он запросто мог умереть! Расстаться с жизнью!

Истерический смех прервался на всхлипе. Он остановился, тупо глядя в окно, и долго стоял так, без мыслей и без движения, пока не осознал того, что видит уже давно: деревья и кусты, цветы и аккуратно посыпанные песком дорожки.

Ничего особенного, но там, за окном живут люди…

И вдруг ему страстно захотелось жить! Просто жить! И не надо ни Зиты, ни Мелии! Пусть варвар забирает обеих! А он хочет просто жить! Выбраться отсюда и больше ничего!

Он схватил с высокой мраморной подставки массивную серебряную вазу и принялся остервенело бить по стеклу. Осколки сыпались на ковер, рама, не выдержав многочисленных яростных ударов, разлетелась в щепы. Он бросил вазу и начал протискиваться в окно. Впечатление было таким, словно он бился о каменную стену, но он не сдавался. Ему казалось, что еще немного, и он окажется снаружи! Не может быть такого, чтобы он не сумел выбраться в окно, не закрытое ни рамой, ни ставнем, ни решеткой – ничем! Лишь когда плечо его превратилось в сплошной синяк, он беспомощно опустился на пол и устало оперся на стену.

Плечи его дрогнули… раз, другой… Потом чаще, еще чаще, пока, наконец, молодой, сильный мужчина не зашелся в беззвучном неудержимом плаче, который не в силах был сдержать.

– Это очень опасно, Конан.

– Жизнь, вообще, опасная штука, – философски заметил киммериец.

– Сестра права, – поддержала Мелию Зита, – ты про сто не представляешь себе, что нам предстоит. Нужно действовать очень быстро, и все должно получиться с первого раза.

– Значит, нам нельзя допускать ошибок. – Конан спокойно пожал могучими плечами и поморщился от боли, но тут же с удовольствием вспомнил ловкие пальчики Мелии, ее нежные прикосновения, когда она, содрогаясь от одного вида ран у него на груди, старалась обработать их, не при чинив воину боли.

– Не только мы должны будем действовать быстро и без ошибок, – не унималась Зита, – но и Незримый дол жен будет действовать именно так, как нужно нам, иначе ничего не получится.

– А куда он денется? – усмехнулся Конан. – Сквозь стены ему не пробраться, вдоль них он сможет пройти лишь там, где нет огня – так что бежать ему будет просто некуда, а дальше все будет зависеть только от тебя. – Он испытующе посмотрел на девушку. – Не передумала?

Она ничего не ответила, лишь отрицательно мотнула головой, и Конан понял, что она боится. Боится настолько, что даже говорить не может, и винить ее в этом нельзя, ведь, в отличие от Фабиана, она не воин и даже не мужчина. Она всего лишь молоденькая, сильно напуганная девушка, которой, к тому же, предстоит опасное дело.

Смертельно опасное дело.

Он присел перед ней на корточки, тронул щеку девушки ладонью, и она прильнула к нему, обхватив его сильную Руку своими маленькими ручками, и Конан почувствовал, как они дрожат. Он поймал ее взгляд, полный вполне понятного страха и… решимости сделать все, как он сказал.

– Успокойся, детка, я буду рядом. Все будет хорошо.

Обычное напутствие перед опасным делом, которое неизвестно чем кончится, потому что враг опасен и запросто может вырваться – это Конан тоже понимал и знал, что понимает это и Зита. И понимал он еще одну важную вещь: вся их надежда сейчас на быстроту и неожиданность, но и в этом случае все построено на «если»… Точнее – на двух «если».

Задуманное им должно получиться, если Незримый не выработал еще собственного плана действий и если он не поймет, что придумали они. Это второе если было определяющим. Их план должен стать понятен не раньше, чем бегство окажется невозможным. Иначе – все пропало. В лучшем случае, у них будет немного времени, чтобы попытаться придумать что-то еще, но это будет уже очень и очень непросто. Средства людей в борьбе с демоном были весьма ограниченны.

– Хорошо, – сказал он вслух, – тогда начнем немедленно.

– Подожди, Конан, – взмолилась Мелия, – нужно хотя бы немного отдохнуть и прийти в себя!

Киммериец с жалостью посмотрел на нее и отрицательно покачал головой.

– Вот этого как раз делать нельзя. Незримому тоже нужно прийти в себя и осмотреться, и когда он поймет, что пора идти на прорыв, поймать его заново будет гораздо труднее, чем в первый раз.

Сказав это, Конан поднялся.

– Ждите меня здесь.

Силуэт его быстро пропал в сгустившейся за спиной тьме. Не зажигая факела, он ушел, ориентируясь в темноте не хуже, чем на свету.

Сестры смотрели вслед варвару, пока была видна его мощная фигура, но и потом долго не могли оторвать взгляда от чернеющего проема коридора. Для обеих это была страшная ночь, самая ужасная ночь в жизни. Ночь, в которой ожили, материализовавшись наяву, ночные кошмары, когда нечто черное и ужасное, чему нет названия, растет, наваливается, окружает со всех сторон, а ты бежишь, но не можешь убежать. Ноги путаются, воздуха не хватает и в какой-то момент понимаешь, что это конец, что дальше – смерть и… просыпаешься. И испытываешь ни с чем не сравнимое облегчение, когда понимаешь, что то был лишь сон!

Как хотелось бы проснуться сейчас, встать, раздвинуть тяжелые душные шторы, впустить в комнату ослепительный солнечный свет! Но нет…

Мелия открыла глаза и с тоской посмотрела на мрачные стены, выложенные из почерневшего за прошедшие века, закопченного, во многих местах поросшего мхом серо-черного гранита, освещенного лишь жалким и неверным светом единственного догорающего факела. Даже этот свет приходится экономить, ведь до утра еще далеко, а запас факелов у них ограничен.

Она вновь закрыла глаза – так легче было убедить себя, что все хорошо, а если и не хорошо, то, по крайней мере, еще может быть хорошо – и задумалась.

Конечно, Конан прав, и медлить нельзя. Как он сказал? Что бы ты ни делала – делай это быстро! Откуда в этом человеке столько силы?! Вот Фабиан – ни ростом и ни статью не уступает киммерийцу, но на что он оказался годен, когда дошло до дела!

Она была убеждена, что все их надежды на спасение теперь связаны только с киммерийцем. Вовсе не с сестрой, которая была колдуньей и, казалось бы, могла побороться с силами мрака, вызванными пусть и без ее ведома, но ее колдовством!

Нет! Она надеялась на воина, который был всего лишь простым человеком! Впрочем, человеком ли? Разве может простой человек на равных бороться с порождениями Зла? конечно, нет! Но если он и был человеком, то не иначе, как боги покровительствовали ему!

Сама не осознавая того, Мелия уже преклонялась перед Конаном. При мыслях о нем ее охватывало благоговение, сравнимое лишь с тем давним, полузабытым ощущением, когда она, маленькая девочка, впервые переступила порог храма…

Она думала и думала, и мысли ее теперь касались лишь киммерийца, но даже тени ревности она не испытывала – не до того было сейчас. Она просто мечтала о нем, нимало не заботясь о том, сбудутся ли мечты, или ей так и суждено умереть лишь грезя о несбыточном…

Конан вернулся так же внезапно, как ушел. Про себя Мелия удивилась, что в полной тишине пустого дома не услышала его шагов, хотя он был могуч, а значит, тяжел и явно торопился, но, заслышав его голос, тут же открыла глаза и увидела, что Зита так же напряженно, как и она, смотрит на киммерийца, а в глазах ее застыло то же выражение надежды и обожания, и закусила губу.

– Идемте, – отрывисто бросил Конан.

Он был спокоен и деловит и Зита мгновенно почувствовала, как уходит страх и возрождается уверенность, что все будет хорошо. На этот раз он зажег еще один факел, оставшиеся сгреб в охапку и пошел впереди, освещая им дорогу и на ходу давая последние наставления.

– Идем все вместе, чтобы он раньше времени не понял, что у нас на уме.

Они отчаянно кивали, давая знать, что поняли его как надо, что он может не беспокоиться, но Конан даже не обернулся, чтобы удостовериться в этом – с него достаточно было и того, что он сказал, как действовать, а уж их дело выполнять приказ. Впрочем, в тот момент они способны были только подчиняться, хотя и не осознавали этого.

Дальнейшее воспринималось Мелией как во сне. Она помнила лишь одно – она должна быть рядом, что бы ни случилось. Быть может, он прикажет ей схватить Незримого голыми руками? Тогда она должна будет сделать это и умереть. Но это будет потом, а сейчас она должна быть рядом, и она бежала следом, ни о чем не думая.

Мелия не помнила, в какой момент появилось ощущение, что она плывет, а может быть, стоит на месте, а стены, колыхаясь в неверном свете факелов, сами наплывают, исчезая за спиной. Она позабыла, куда они бегут и зачем, пока не оказалась у входа в их комнату, где они – недавно, а может быть века назад – вели беспечные беседы. С кем?

Она попыталась припомнить и вдруг увидела, как столб пламени взметнулся перед лицом, едва не опалив ее, и Конан пропал. Она испуганно заозиралась – как же она одна? – и увидела что он уже бежит обратно. Зачем? Какая разница – она должна быть рядом! И она побежала, не понимая, куда бежит и зачем, зная лишь, что должна видеть перед собой его!

Мелия бежала, и стены начали странно наклоняться при каждом шаге, а пол вдруг вставал на дыбы, и она с ужасом думала, что смертельно устала и не сможет бежать в гору, и тогда все вдруг волшебно переворачивалось, и она уже боялась не удержаться и кувырком полететь вниз. Мир кружился, перед глазами поплыли радужные круги, когда Конан вдруг остановился и она с размаху налетела на него.

– Ты готова?

Он лишь мельком взглянул на Зиту, которая судорожно закивала, нервно облизывая пересохшие губы, совершенно не обращая внимания на Мелию, вцепившуюся в него сзади.

– Иди за мной и, что бы ни случилось, не смотри вперед.

– А ты, Конан?! – выкрикнула Мелия, но он предпочел не отвечать.

Они медленно пошли вперед – Конан и две дрожащие от страха девушки, намертво вцепившиеся в него. Факелы, укрепленные в стенах, остались позади. Впереди была тьма и Незримый, укрывшийся в ней. Два изгиба и три прямых отрезка, один из которых они уже наполовину прошли.

Все напряженней Конан всматривался в темноту перед собой, стараясь разглядеть во тьме незримое облако мрака, когда почувствовал легкое касание и тут же опустил глаза. Слишком хорошо он знал, что это такое и что последует дальше, если не отвести взгляда. Правая рука сама собой размахнулась и метнула факел. Конан посмотрел вперед и успел заметить метнувшуюся за угол тень.

Неужели демон так и не понял, что задумали люди? От ответа на этот вопрос зависело слишком многое. Впрочем, скоро все станет ясно. Он снял с пояса еще один факел и зажег его – не было времени поднимать брошенный, к тому же – чем больше огня, тем лучше, и хотя факелов осталось не так уж много, сейчас не время экономить.

Они быстро добрались до поворота, и в пяти десятках локтей впереди Конан заметил отблески далекого пламени. Теперь он ясно видел пятно тьмы, мечущееся впереди.

Наступал решающий момент.

Конан насилу освободился от вцепившихся в него девушек и пошел вперед. Тут он увидел, что удача улыбнулась ему – в стенах были укреплены свежие факелы, и он шел, зажигая их. Постепенно киммериец приближался к последнему повороту. Он шел все медленнее и когда до цели оставалось с десяток локтей, Незримый вынырнул и попытался прорваться, но Конан ткнул факелом едва ли не в середину облака, и оно отпрянуло, тут же дернулось в другом направлении, нырнуло вниз и попыталось протиснуться, стелясь над самым полом, но Конан был готов и к этому. Казалось, он готов ко всему, а реакция варвара позволяла ему не только точно уловить момент броска, но и вовремя пресечь его.

Конан не понял, почему Незримый не пытался больше воздействовать на него. Быть может, убедившись в безрезультатности прежних попыток, он понимал и тщетность будущих и сейчас хотел лишь одного – прорваться мимо человека. Прорваться, чтобы спрятаться, и уже тогда подумать о достойном отпоре.

Киммериец потерял счет времени и потому не мог сказать, сколько продолжалась эта дикая погоня, когда Незримый внезапно замер в самом дальнем от Конана углу у потолка, и киммериец остановился, чтобы перевести дыхание, – как вдруг до него дошло, что означает эта «передышка».

– Не смотрите на него!

Его рев сотряс стены. Он не мог обернуться, чтобы проверить свою догадку, но знал, что опоздал, и сделал единственное, что мог сделать в своем положении – метнул в Незримого факел. Он угодил прямо в середину облака и тут же почувствовал болезненный удар в голову, который мгновенно ослаб, когда он инстинктивно коснулся рукой талисмана за поясом.

Тяжелый гобелен мгновенно занялся огнем, и черная тень метнулась за угол. Совершенно не заботясь о последствиях, Конан поджег и второй гобелен, рядом с собой, и побежал назад.

Он тряхнул Зиту и заглянул ей в глаза. Сейчас было не до церемоний и от того, насколько она способна действовать, зависело все. Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, но постепенно в глазах появилось осмысленное выражение.

Губы девушки задрожали, и Конан ударил ее по щеке, моля Крома, чтобы она не лишилась чувств. Зита часто заморгала, испуганно глядя на него. Он обнял ее, прижал к себе, и она уже готова была простить ему сотню таких оплеух, но Конан тут же оторвал ее от себя и, легонько встряхнув, внимательно посмотрел в глаза.

– Ты помнишь, что должна делать?

Она часто закивала и посмотрела на сестру.

– Оставь ее здесь. Она нам не нужна. Пусть приходит в себя. Жди.

Он говорил отрывочно, постоянно оглядываясь, словно ожидая в любой момент увидеть рядом ненавистное облако, и сразу бросился вперед.

Время словно ускорило бег. Мир кружился, как в калейдоскопе, и он с удивлением увидел, что устроенный им маленький пожар не только не потух, но продолжает разгораться, и это было ему на руку.

Он свернул за последний поворот, готовый к новой схватке, но не обнаружил никого. Коридор был пуст, здесь негде было спрятаться.

Конан бросился вперед. Единственным местом, где Незримый мог укрыться, была их комната и, подбежав к ней, он, полуобернувшись, увидел, что девушки рядом нет.

– Зита! – взревел он.

Девушка выскочила из-за стены и бросилась к нему, следом бежала Мелия – она никак не желала оставаться одна. Яростно сверкнув глазами, Конан коротко ткнул пальцем в пол рядом с собой, показывая, где ей надлежит быть, и тут же перестав обращать на них внимание, осторожно шагнул в комнату.

Его нога еще не опустилась за порог, как внутренний голос завопил, предостерегая об опасности.

Что-то обрушилось сверху, но варвар оказался быстрее – он выскочил, успев при этом поджечь тяжелые, свисавшие до пола бархатные портьеры, и, не обращая внимания на огонь, вновь ступил внутрь.

Комната была большой, он это помнил. Дальняя стена терялась в полумраке, но Конан ясно видел затаившуюся в самом темном углу черную тень. Она казалась жалкой и беспомощной, но он хорошо знал, сколь обманчиво это впечатление.

Стороннему наблюдателю киммериец мог показаться безумцем, решившим покончить с собой. Он стоял, спокойно поджигая мебель, нимало не заботясь о том, что и сам может сгореть в пламени разожженного им пожара.

– Зита! – позвал он, когда огонь начал разгораться, но еще не поглотил дверной проем.

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать, что она рядом.

– Иди, Конан.

Он не заставил себя уговаривать. Все что мог он сделал, дальнейшее зависело только от нее. Пламя занималось все сильнее, но он не собирался ждать, когда станет слишком поздно думать об уходе. Он уже собрался выскочить в коридор, когда увидел Мелию, стоявшую тут же.

Кром!

Похоже, девчонка лишилась ума от страха.

Колдунья подняла руки и начала что-то говорить, но Конан слушать не стал. Медлить дальше было нельзя. Он подхватил Мелию и выпрыгнул в дверь, оставив Зиту наедине с Незримым, сожалея лишь о том, что ничем не в силах ей помочь. Он прислонил девушку к стене, встряхнул раз, другой, заглянул в глаза – очнись! – но все было без толку.

Конан оставил ее и остановился напротив двери. Зите пора выходить – почему она медлит? Неужели время может тянуться так медленно? Он прислушался. Девушка торжественно произнесла последние слова заклинания. Сейчас она повернется и выпрыгнет, еще есть время! Почему она медлит?!

Конан не знал, о чем думает сейчас Незримый. Он, рассуждая, поставил себя на место демона. Как раз сейчас стремительно уходит остаток времени, отпущенного на то, чтобы попытаться вырваться. Похоже, Незримый до сих пор не понял, что задумали люди, считая, что его пытаются просто сжечь. Иначе он неизбежно попытался бы прорваться сквозь губительное пламя. Зита уже произнесла ключевую фразу, а он ничего не предпринимает, – но и девушка стоит, словно решила остаться, пожертвовать собой ради них!

Конан тупо смотрел, как медленно, но верно покрывалась паутиной стена, заплетался проем. Его не покидало ощущение, что он упустил что-то важное. Он посмотрел на девушку, застывшую с простертыми вперед и вверх руками, и внезапно до него дошло.

Молнией пронзила до боли простая мысль! Как он мог так просчитаться! Незримый овладел волей девушки, сейчас он овладеет ее сознанием и снимет заклятье, а что будет дальше, нетрудно себе представить!

– Зита!

Не обращая внимания на боль, Конан в отчаянии прорвался сквозь густеющую сеть и пламя пожара и, схватив лишенное воли, одеревеневшее тело девушки, вырвался.

Он чувствовал себя так, словно только что проломился сквозь каменную стену, объятую огнем. Он ощущал себя старой развалиной, но главное было не в этом – он был жив и Зита была рядом!

Она мгновенно очнулась и упала ему на грудь. Ее бил жестокий озноб. Как только она поняла, чего ей только что удалось избежать, ее тело против воли начало содрогаться в неудержимых рыданиях.

Мелия уже пришла в себя и теперь смотрела на сестру, Радость, сострадание и невольная ревность смешались в ее взгляде!

Конан тяжело прислонился к стене и закрыл глаза, чувствуя себя счастливейшим из смертных, но никто из троих не видел Фабиана, выглядывавшего из-за угла, ненавидящим взглядом следившего за киммерийцем – опять проклятый варвар оказался сообразительней, быстрее и решительней его! Нет! Пока тот жив, ему не будет покоя!

Фабиан со всей очевидностью понял, что вдвоем им тесно в этом мире.

Паутина неудержимо уплотнялась, пока кокон не набрал силу и несокрушимость, способную удержать Незримого.