Текст книги "Взгляни в лицо любви"
Автор книги: Морин Чайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Она подумать не могла, что такая встреча покажется ему интересной. А теперь, глядя, как нежно он обращается с ее мальчиками, она пережила такую бурю эмоций, что у нее комок встал в горле.
Решив заговорить и надеясь, что голос ее не подведет, она сказала:
– Ты действительно слушал, когда я тебе о них рассказывала.
– Конечно, слушал. – Крошечные мальчики настолько приковали к себе его взгляд, что он опять не посмотрел на Дженну. – Они совсем такие, как ты говорила: очень похожие и в то же время совсем разные. Ты была права и кое в чем еще. Они замечательные!
– Да, замечательные, – у нее потеплело на душе. Всегда приятно, когда хвалят твоих детей. Наконец она решилась спросить: – Ник, зачем ты пришел?
Он встал и повернулся к Дженне. У него было совершенно ошеломленное лицо.
– Посмотреть на них. Поговорить с тобой. После твоего ухода я много думал. Я сердился, что ты ушла.
– Знаю. Но я должна была.
На это он не отреагировал.
– Я предложу тебе план, как нам выйти из этой ситуации с пользой для нас обоих.
Она переспросила:
– С пользой?
Он отвел от нее глаза, лицо посуровело, губы вытянулись в жесткую линию. Дженна слегка занервничала, она еле удержалась, чтоб не схватить и не прижать детей к груди.
Всего мгновение назад ее тронуло, как Ник смотрит на малышей. А теперь по его лицу она видела – его «план» не сулит ей ничего хорошего.
Он тряхнул головой, опять взглянул на мальчишек, рассматривающих его с большим интересом, и сказал:
– Послушай, прошлой ночью мне пришло в голову, что есть достаточно простое решение для всего этого.
– Я приходила к тебе не за решением. Мне от тебя нужно только детское пособие.
Он небрежно отмахнулся:
– Ага. Да. Его ты получишь. Но мне надо больше.
Она уже не просто занервничала, ее охватила мелкая дрожь.
– Чего больше?
– Я как раз к этому и подвожу. Как уже сказано, я много думал после того, как ты покинула судно. И вот прошлой ночью, когда я летел сюда, мне вдруг пришло в голову, что у одного родителя с двойняшками слишком много хлопот.
О чем он? К чему клонит? Почему вдруг отводит глаза, избегает ее взгляда? И вообще, зачем она к нему ходила?!
– Ну-у, да, но…
Он перебил:
– Так вот, план совсем простой. Мы их поделим. Каждый из нас возьмет по одному…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дженна рванулась вперед, заслонив собой детей и протянув руки, словно собираясь подхватить их и убежать.
– Ты ненормальный?! Их нельзя делить! – она старалась говорить спокойно и твердо. – Это тебе не щенята. Это маленькие мальчики, Ник. Двойняшки. Они нужны друг другу. И им нужна я. И ты ни одного из них забрать у меня не можешь.
Он и сам уже до этого додумался. Хватило всего одного взгляда на малышей в креслицах, сидящих на таком расстоянии, чтоб они могли дотянуться друг до друга. Но он же этого не знал, пока сам не увидел.
– Остынь, – посоветовал он и взмахом руки попытался предотвратить следующую тираду. – Я сказал, такой план был. Теперь все изменилось.
– Ты здесь всего десять секунд. Что могло измениться? – Она, как древний воин, продолжала стоять в оборонительной стойке. Ей бы еще боевой топор для завершения картины.
– Я их увидел, – сказал он, и что-то в его голосе было такое, что плечи у нее опустились. – Они – одно целое. Их нельзя делить. Я это понял.
Она перевела дух:
– Хорошо. Вот и отлично.
– Я еще не закончил, – сказал он и увидел, как она настороженно выпрямилась. – Я пришел сюда посмотреть на своих сыновей. И теперь, увидев их, я никуда не уйду.
У нее округлились глаза.
– Что ты имеешь в виду? – Потом до нее начало доходить, и она свирепо замотала головой: – Даже думать не смей оставаться здесь!
Это его рассмешило.
– Ага, именно останусь, – он оглядел маленькую гостиную. У него каюта на корабле вдвое больше ее дома. Но там, несмотря на весь блеск, не хватало кое-чего, что было здесь. Наверное, это потому, что здесь она дома, решил он. Это дом Дженны и ее детей. Дом, в котором он и не собирался жить. До тех пор, пока не узнал о детях. До тех пор, пока не пришел к решению, что должен участвовать в их жизни.
– С ума сошел.
– Вовсе нет. Это мои сыновья. Я уже потерял четыре месяца и больше ничего не намерен терять.
– Но Ник…
Он опять перебил:
– Я не буду для них просто ходячим чеком, Дженна. Если ты на это надеялась, прости, разочарую.
Она прикусила нижнюю губу, сложила руки на груди, словно собиралась с духом, и наконец сказала:
– Ты не можешь остаться. В доме нет лишних комнат. Здесь всего две спальни: одна моя, другая для мальчиков. А в моей комнате ты жить не будешь, уверяю тебя.
Он немного напрягся. У него появилась мысль, что на этот счет ее можно было бы переубедить, но…
– Я пристроюсь на кушетке.
– Но…
– Послушай. Все просто. Я остаюсь здесь и знакомлюсь с детьми или, – он решил пустить в дело тяжелую артиллерию, – возбуждаю дело о единоличной опеке. И, как ты думаешь, кто его выиграет? Тебе решать, Дженна.
Она побледнела. На мгновение Ник почувствовал себя последним подонком. Потом напомнил себе, что сражается за единственную семью, которая у него есть, – за своих сыновей. И будь он проклят, если отступит! Он не виноват, что хочет участвовать в их жизни. Тем более он с этим справится.
– Ты действительно так поступишь?
– Через мгновение.
– Ты такое бесчувственное ничтожество, да?
– Я что угодно сделаю, чтобы добиться своего.
– Ну, поздравляю, этот раунд за тобой.
Один из малышей заплакал. Ник посмотрел вниз и увидел, что крошечное личико Джейкоба сморщилось, по маленьким щечкам текут обильные слезы. Купер посмотрел-посмотрел на брата и испустил такой вопль, что сердце Ника содрогнулось от ужаса.
Он бросил панический взгляд на Дженну, но та только покачала головой.
– Ты же хотел пройти ускоренный курс отцовства, Ник, – она показала на мальчиков. Они орали теперь так, что можно было оглохнуть, сучили ножонками и яростно размахивали ручками. – Урок номер один. Ты довел их до слез. Теперь попробуй успокоить.
– Дженна…
Огорошенный Ник смотрел, как она собрала в стопку сложенные детские одежки и исчезла в направлении того, что Ник посчитал детской. И оставила его наедине с орущими сыновьями.
– Великолепно. А будет еще лучше. Что ж, Ник, так тебе и надо, – бормотал он, падая перед малышами на колени.
Покачивая креслица детишек и умоляя каждого по очереди замолчать, он чувствовал – за ним следят. Но не был уверен, что Дженна стоит где-то в тени, наблюдая за его усилиями. Поэтому он с головой ушел в занятия с сыночками и подбадривал себя тем, что если уж человек способен построить корабль, то вполне способен и успокоить двух плачущих младенцев.
В конце концов, что тут трудного?
Ближе к вечеру Ник находился уже на краю гибели. Дженна была довольна. Он покормил мальчиков, выкупал их – снять бы это зрелище на видео. Сейчас он пытался их одеть. Дженна стояла в дверях детской и с улыбкой молча наблюдала за процессом.
– Ну, давай, Купер, сейчас мы наденем рубашечку и… – Ник вдруг замолк, потянул носом воздух и обернулся к Джейкобу. – Ты? – он еще раз потянул воздух. – Ты, да? А ведь я только что сменил тебе подгузник!
Дженна, прикрыв рот ладонью, наблюдала за Ником, освещенным пробивающимся сквозь спущенные шторы солнцем. Бледно-зеленые стены в детской комнате были расписаны забавными картинками – предмет ее гордости, она сама рисовала их во время беременности. Там росли деревья и цветы, скакали зайчики, белочки, котята, щенята… Все получилось очень ярко, и весело. У одной стены стоял белый шкаф, а в угол было задвинуто мягкое кресло-качалка.
Теперь вот еще здесь был Ник.
Глядя в колыбель, в которую он ради безопасности уложил мальчиков, Ник обеими руками ерошил волосы и бормотал себе под нос. Слов Дженна не разобрала – наверное, о том, что еще что-то надо сделать.
Помощи она не предложила.
Впрочем, Ник и не просил, а Дженна считала – так честнее, пусть узнает, на что похожи ее дни. Кроме прочего, это должно было показать ему – он не так уж готов стать папочкой-одиночкой для двоих малышей.
– Ладно, Куп, – устало вздохнул Ник, – я займусь твоей рубашкой через минуту, а сейчас надо что-то делать с твоим братом, пока мы тут все не задохнулись.
Дженна хихикнула, и Ник бросил на нее затравленный взгляд:
– Радуешься, да?
– Ну да, – ухмыльнулась она.
Он нахмурился, покачал головой и поморщился:
– Прекрасно. Прекрасно, большой шутник Джейк. Но ты должна признать, я неплохо справляюсь, а?
– Полагаю, – кивнула она. – Но я носом чую, у вас на данный момент возникли небольшие проблемы.
– И с этим справлюсь, – твердо заявил он, хотя явно пытался убедить в этом не только ее, но и себя.
– Вот и хорошо.
Одной рукой потирая лицо, он глядел в кроватку и бормотал:
– Как может такое очарование так плохо пахнуть?!
Дженна отозвалась:
– Еще одна великая загадка.
– Еще одна?
– Не обращай внимания.
Дженна задумалась о том, каково же приходилось Мэкси, пока сама она находилась на корабле. Еще до рыжей. До поспешного бегства. О господи! Дженна выпрямилась и даже глаза закрыла. Мэкси… Она скоро узнает, что Ник здесь.
– Ты чего? – спросил он.
Открыв глаза, она глядела на него отсутствующим взглядом. Как он тогда сказал? Метка на экране радара? Один шажок из обыкновенного мира. Он тоже отметился, показался сыновьям. А потом уйдет. И все вернется на круги своя.
Так и лучше, верно?
– Дженна?
– А? А, да. Со мной все в порядке. Я просто… задумалась.
Он пару секунд вглядывался в нее, словно хотел понять, о чем она думает. Хорошо еще, что у него нет особых способностей к проникновению в чужие мысли.
Дженна тихо спросила:
– Так ты займешься маленькой проблемой Джейка или тебе требуется помощь?
Он не выглядел особо счастливым, но и пощады просить не собирался.
– Нет, помощь не требуется. Я же сказал, я способен сам позаботиться о них и позабочусь, – он вздохнул, нахмурился и потянулся к кроватке.
Дженна слышала звук липучки на одноразовой пеленке. Потом послышался стон Ника:
– О господи!
Она засмеялась, развернулась и оставила его наедине с сыновьями.
Дженна, хоть и сходила с ума от беспокойства, остаток дня провела в маленьком гараже, заканчивая подарочную корзину, которая должна быть готова не позднее чем через два дня. Раз уж Нику приспичило попробовать себя в роли отца, она позволит ему понять, что такое иметь дело с двумя маленькими мальчиками. Странное это ощущение – находиться дома и не с детьми, но она должна доказать Нику – отцом он быть не способен. И совсем уж дурацкая идея – забирать у нее детей.
От одной только мысли, о такой угрозе ее пробирал холод. Он богат. Он может привлечь лучших адвокатов в стране. Он может нанять уйму нянек и сиделок. Он может купить все что угодно, если суд посчитает, что это надо мальчикам.
А куда деваться ей?
Одинокой мамочке с жалким счетом в банке и рабочим кабинетом в гараже?
Если Ник действительно решит бороться за сыновей, у нее нет шансов.
Но зачем ему? Эта мысль все время крутилась у Дженны в голове, она никак не могла от нее избавиться. Он хочет ее как-то наказать? Может, это всего лишь демонстрация силы? Тогда зачем такие сложности?
Она обернула сделанную корзину упаковочным целлофаном, в результате та приобрела завершенный вид. И Дженна улыбнулась, несмотря на сумятицу мыслей.
Закончив, она поставила корзину на стол. Она устала и проголодалась. И ей очень любопытно было посмотреть, как там Ник с мальчиками.
Она проскользнула в кухню по коридору и в ужасе остановилась, оглядывая небольшую и обычно чистенькую комнатку. Красные стены и белые шкафчики – вот и все, что в ней можно было узнать. Там была рассыпанная по столу детская молочная смесь, немытые бутылочки и гора грязных детских купальных простынок, которыми Ник, видимо, что-то вытирал.
Покачав головой, она тихо пошла в гостиную, страшась того, что там ее ждало. В доме было тихо. Не работал телевизор. Не плакали дети. Ни звука.
Нахмурившись, она направилась в глубь комнаты, потом обошла диван и застыла. На бабушкином лоскутном ковре растянулся Ник. Он спал мертвым сном, а с каждого бока у него лежал спящий младенец.
– О боже!
Она не могла двинуться с места. Просто стояла и смотрела на Ника и сыновей, решивших вздремнуть вместе. Последние солнечные лучи светили в фасадное окно, и лишь пятнышко от единственной лампы освещало троицу. В комнате было слышно только дыхание Ника да посапывание двойняшек. Дженна постаралась запомнить эту картинку до мелочей, чтобы по прошествии лет воспроизвести ее как можно более точно.
В этой сценке было что-то очень милое, очень правильное. Ник и сыновья. Наконец-то вместе.
Сердце болезненно колотилось в груди, ее затопила любовь ко всем троим. И одновременно Дженна очень тревожилась, ведь она знала: у них с Ником будущего нет. Он просто хотел быть вместе с детьми. Но это не предполагало близости с их матерью. И что же ей делать? Как любить Ника, если ничего хорошего из этого выйти не может? И как растить детей без него, если она знает, очень хорошо знает – отец им нужен не меньше, чем они ему.
Она смотрела на мужчину, который вторгся в ее мир и изменил его.
– Почему же это так трогает мое сердце? – прошептала она.
Ник медленно открыл глаза и тихо спросил:
– Получилось?
Не было смысла отрицать то, что она уже и так признала. Она опустилась на колени рядом с ним:
– Сам знаешь.
Осторожно, чтобы не побеспокоить двойняшек, Ник сел и слегка поморщился – у него затекла спина. Он смотрел на Дженну, и ей очень хотелось знать, о чем он думает, что чувствует.
Но, как всегда, все свои мысли и эмоции Ник оставлял при себе. Дженна ничего не смогла прочесть в светло-голубых глазах.
– Так почему ты так быстро покинула корабль? – тихо спросил он.
– Ты знаешь, почему.
Одного только воспоминания о голой красотке было достаточно, чтобы у нее испортилось настроение.
– Я ее даже не знаю, – напомнил он с еле заметным оттенком оправдания.
– Не имеет значения, – она сразу понизила голос, когда Джейкоб беспокойно пошевелился. Ей совсем не хотелось разбудить детей. Как не хотелось и поднимать сейчас эту тему. Но от разговора не уйдешь, когда-нибудь все равно надо поговорить. – Ник, ты не понимаешь? Рыжая – это просто еще один, и очень убедительный, пример того, какие мы разные. Она заставила меня понять, что на корабле, с тобой, я чувствую себя как рыба, вынутая из воды. Я не гожусь для той жизни, какую ведешь ты. И мальчики не годятся.
– Хотя и могла бы, – его голос убаюкивал и казался таким родным, ласковым. – Все трое могли бы. Мы все могли бы жить на корабле. Ты же знаешь, там хватает места. Мальчикам будет где играть. Они увидят мир. Познакомятся с разными культурами, узнают разные языки.
Ах, как вкрадчиво он это излагал, как искусительно. Дженна нехотя улыбнулась, но покачала головой, посмотрела на двойняшек, потом опять на него:
– На борту у них не будет настоящей жизни, Ник. Им нужен двор. Парк. Школа. Друзья… – Она помолчала, потом махнула рукой и добавила: – Собака, наконец.
Он оторвал от нее взгляд, посмотрел на малышей и опять перевел глаза на Дженну.
– Наймем учителей. Если они захотят, заведем собаку. Это может получиться, Дженна.
Ей очень хотелось ему верить. Но в глубине души она знала – это совсем не означает его желания быть с ней. Он не пути ищет, как бы ввести ее в свою жизнь, он просто хочет, чтобы его сыновья были с ним.
– Нет, Ник, – печально прошептала она. – Это несправедливо по отношению к ним. И к нам. Тебе нужна не я, тебе нужны дети, Честное слово, я понимаю.
Он взял ее руку и погладил:
– Это не только из-за мальчиков, Дженна. У нас с тобой…
– … ничего не получится, – закончила она за него.
Несмотря на свою реакцию на его прикосновение, она отняла руку и приложила ее к груди, как будто ей в грудь угодил пейнтбольный шарик.
Ей хотелось, чтобы он любил ее так же, как она любит его. Но Ник Фалько просто не создан для связи с одной-единственной женщиной. Лучше бы ей об этом не забывать и держать свое сердце на привязи.
– Ты ведь не знаешь. Мы можем попытаться, – у него светились глаза, в них горела страсть. И было в них что-то еще такое восхитительное, что Дженне даже захотелось рискнуть.
Но она не одна, ей есть о ком беспокоиться. Есть еще два маленьких сердечка, требующие ее поддержки и защиты. И она не имеет права воспользоваться шансом, который может через несколько лет обернуться болью для ее мальчишек.
Поэтому она не стала спорить, а тихо попросила:
– Помоги мне перенести их в кроватку.
Ник подтянул одну ногу и обхватил колено. Лицо его оказалось наполовину в тени, наполовину на свету.
– Разговор еще не кончен, Дженна.
Наклонившись, чтобы взять на руки Джейкоба, она помолчала, глядя Нику в глаза, и сказала:
– Лучше бы его на этом и закончить, Ник.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Здесь? – переспросила Мэкси. – Ты хочешь сказать, он здесь? В Сил-Бич?
Дженна оглянулась на закрытую входную дверь. Минутой раньше она увидела топтавшуюся у дома Мэкси и кратчайшим путем ринулась к двери, чтобы отрезать сестре путь.
– Я говорю, он здесь, в доме, с мальчиками.
Уже три дня. До сих пор Дженне удавалось отделываться телефонными звонками Мэкси, отговариваясь массой дел. Но она знала – рано или поздно старшая сестра нагрянет.
– Ты спятила? – большие голубые глаза Мэкси стали величиной с блюдца, а короткие взлохмаченные русые волосы встали дыбом уже не из-за одного только парикмахерского искусства. – О чем ты думаешь, Дженна? Зачем ты его пригласила?
Дженна пожала плечами:
– Я его не приглашала. Он… сам пришел.
Мэкси прищурилась:
– Ты с ним спала?
В душе Дженны досада давно перепуталась с вожделением. Нет, она с ним не спала, но каждую ночь ее мучили такие эротические сны, каких она еще никогда не видела. Наутро у нее болело все тело, а на душе было пусто.
Хотя старшей сестре, наверное, лучше об этом не знать.
Поэтому она просто огрызнулась:
– Нет, святая Мэкси, поборница всеобщей морали. Последние две ночи он спал на кушетке, и…
– Две ночи?!
Дженна вздрогнула, потом подняла глаза и помахала соседке, которая оторвалась от обрезки роз и удивленно смотрела на Мэкси:
– Доброе утро, миссис Логан.
Пожилая женщина кивнула в ответ и вернулась к своему занятию. Дженна оглядела узкую улицу, по обе стороны которой стояли одноэтажные домики сороковых лет постройки. Интересно, сколько еще соседей получило удовольствие от их с Мэкси беседы? Дженна стрельнула в сестру мрачным взглядом.
Мэкси намек поняла и понизила голос:
– Извини, извини. Просто не могу поверить, что Ник Фалько провел здесь две ночи, а ты мне ничего не сказала.
Дженна ухмыльнулась:
– Не дуйся. Конечно, я скрывала. Я думала, ты не поймешь. Теперь вижу, что ошиблась.
– Забавно.
Дженна выдохнула и взяла сестру под руку. Что бы ни случилось в жизни Дженны, они с Мэкси всегда заодно. После того как их родители погибли в автомобильной аварии, у них долгих пять лет никого больше не было, кроме друг друга. И она не намерена терять единственную сестру из-за мужчины, который ее даже не хочет.
– Мэкс, он пришел, чтобы разузнать о мальчиках. Вспомни, это и его сыновья. Он здесь только из-за них. И поверь мне, я буду осторожна, – она держалась спокойно, хотя внутри у нее все бурлило.
Кажется, Мэкси ее речь не убедила.
– Неудачная затея, – сказала она таким тоном, словно ей все уже было ясно.
– Он пробудет здесь недолго.
– Таким, как он, много времени и не надо.
– Мэкси…
– Ты уверена, что он не останется?
– А зачем ему?
– По-моему, у него на это есть по меньшей мере три причины. Джейкоб, Купер и, увы, ты. Так вот, я еще раз спрашиваю: ты уверена, что он здесь не задержится?
Хм. Не очень уверена. Вообще-то, он мог бы уже уладить дела с малышами и вернуться к удовольствиям прежней жизни, но почему-то не видно было никаких признаков, что он собирается уезжать.
Так привязался к детям?
Или что-то чувствует и к ней тоже?
О господи, об этом нельзя даже думать. Чем позже он уедет, тем хуже будет ей.
– Дженна… – позвал ее Ник с крыльца и остановился, увидев Мэкси. – Ох, извините.
Ну вот, встречи избежать не удалось. Дженна пожалела, что ее экс-любовник и сестра все-таки столкнулись. Тем не менее она постаралась улыбнуться.
– Вот, Ник. Это моя сестра, Мэкси.
Поскольку и тот и другой молчали, Дженна подтолкнула Мэкс локтем, и та забормотала:
– Отлично. Отлично, – потом добавила голоса и нехотя произнесла: – Приятно познакомиться.
– Ага. И мне тоже.
– Разве не чудесно? – проворковала Дженна. Не простыть бы на холоде, который возник между этими двумя. – Входи, Мэкс, – теперь ей хотелось, чтобы сестра сама убедилась – волноваться не о чем. Она Ника не интересует и сама не будет по нему чахнуть, когда он уйдет. – Посмотри на мальчиков. Выпей кофе.
Не отрывая глаз от Ника, Мэкси покачала головой:
– Прямо не знаю…
– А я сходил за пончиками, – поддал соблазну и Ник.
– Это он меня подкупает? – прошептала Мэкси.
Дженна хихикнула:
– Побойся бога, Мэкс, и будь любезнее.
Но, провожая Мэкси в дом, Дженна думала о том, что оказалась меж двух огней с одним только перочинным ножиком в кармане.
Ник понимал – ему уже пора уходить. Тем более что с сестрицей Дженны лучше дела не иметь. Хотя в конце концов Мэкси настолько пришла в себя, что уже не смотрела на него, словно хотела убить ложечкой, которой помешивала кофе.
Дело в том, что, имея доступ к частному самолету, он мог бы нагнать судно в Форт-Лодердейл и насладиться второй половиной круиза в Италию. Тогда ему не пришлось бы притворяться любезным с сестрой Дженны, которая, судя по всему, ненавидит его до смерти. И тогда он не мучился бы желанием, просыпаясь каждое утро с сознанием, что Дженна где-то рядом.
Две последние ночи, которые он провел на ее кургузой кушетке, были самыми долгими ночами в его жизни. Далеко за полночь он лежал без сна и представлял себе, как проходит короткий коридорчик до ее спальни, проскальзывает в ее постель и… Утром он просыпался с такой тяжестью во всем теле, что готов был вот-вот взорваться от вожделения и отчаяния. Не менее мучительно было видеть ее утром, ощущать цветочный запах ее шампуня, смотреть, как она делает первые глотки кофе.
Она была рядом.
Но не его.
Сейчас Дженна вышла в магазин за упаковочными материалами, а заодно сдать на почту одну из подарочных корзин. Ник остался с сыновьями один. Он пошел в детскую и обнаружил, что мальчишки давно уже проснулись и теперь глазеют на подвешенные над колыбельками подвижные игрушки. Над кроваткой Джейка висели разноцветные животные, они плясали на ветерке, проникавшем через приоткрытое окно. Над кроваткой Купера был подвешен улыбающийся полумесяц.
Ник переводил взгляд с одного сына на другого и обратно, сравнивая их: чем они похожи, а чем нет. У каждого из них тонкие, мягкие темные волосики, у каждого есть ямочка – и точно как у него, на левой щеке. У обоих светло-голубые глаза, хотя у Купера вроде бы немного темнее, чем у Джейка.
И оба они, как в тисках, держали в крошечных кулачках его сердце.
Ник тихо заговорил:
– Разве могу я вас покинуть? Разве могу я вернуться к прежней жизни и не знать, что вы делаете? Не знать, прорезались ли у вас зубы, начали ли вы ползать? Как могу я не видеть ваших первых шагов?
Через жалюзи проникал рассеянный свет и ложился на натертый деревянный пол золотыми полосами. Где-то на уютной маленькой улице стрельнула газонокосилка, и Джейкоб дернулся как от пушечного выстрела.
Ник кинулся к кроватке, наклонился над малышом и положил ладонь на маленькую грудь. Он почувствовал, как быстро-быстро колотится под его рукой сердчишко, и любовь, такая глубокая, такая невыразимая, охватила его, что он чуть не задохнулся.
Ник этого не ожидал. Еще две недели назад он знать не знал, что можно так сильно любить детей. Не думал, что будет ждать рассвета, чтобы заглянуть в широко раскрытые глазенки. Как не думал и о том, что окажется здесь, с ними, с их матерью, и будет чувствовать: все… правильно, все так и должно быть.
Теперь он обязан решить, что ему делать дальше.
Он подошел к Куперу и взял его на руки. Задумчивое выражение лица сына вызвало у него улыбку. Он провел кончиком пальца по щеке, и ребенок повернул голову на знакомое прикосновение. Сердце Ника зашлось от боли, когда он заглянул в серьезные светло-голубые, так похожие на его собственные, глаза.
– Обещаю, я всегда буду рядом, как только вам понадоблюсь.
Он говорил очень тихо, но, казалось, Купер его понял, потому что подарил отцу одну из своих редких улыбок. Ник с трудом проглотил комок в горле и пошел к Джейку, который, лежа в кроватке, наблюдал за ними.
– Я люблю вас, парни. Вас обоих. И намерен найти способ с этим справиться.
Джейк засучил ножками и затряс ручками. Нику это показалось праздником.
Перед сном, уже натянув ночную рубашку, Дженна зашла проведать малышей. Так у нее было заведено. Но на этот раз, войдя в освещенную одним ночником комнату, она застала там Ника.
На нем не было рубашки, только низко сидящие на бедрах джинсы. Он обернулся на ее шаги, и она почувствовала, как вспыхнул его взгляд. В полумраке даже его светлые глаза казались темными, но ей не надо было их видеть, чтобы ощутить силу взгляда. У нее сразу загорелась кожа и забурлила кровь. Но она заставила себя подойти, хоть и с трудом переставляя ноги, сначала к кроватке Купера, потом Джейка, погладить каждого по головке, подержать руку на животике.
И все время она чувствовала на себе взгляд Ника. Как будто Ник ее касался. Внутри у нее все сжалось, голова кружилась, ей было почти дурно, руки у нее тряслись.
Зачем он так на нее смотрит? О чем думает?
Дженна повернулась и неслышными шагами вышла из детской. Она не прошла еще и половины коридорчика, когда на плечо ей легла рука Ника.
– Подожди, – резко потребовал он.
Она обернулась:
– Ник…
Слышал ли он ее сердце? Чувствовал ли ее внутренний огонь?
– Что ты делаешь?
Господи, помоги, она знала, что он делает. Более того, она обрадовалась. От его присутствия у нее тут же сбилось дыхание.
– Не разговаривай, – прошептал он, придвинулся вплотную и прижал ее к стене. – И не думай, – он накрыл ладонями ее груди.
Она втянула воздух и откинула голову, чувствуя нетерпеливую дрожь, сотрясавшую его тело. У него были горячие и сильные руки. Он водил большими пальцами по ее соскам, и движение ткани по телу только добавляло ей возбуждения.
– Да, Ник, – шептала она, облизывая пересохшие губы и дыша так, будто только что пробежала марафон. – Не думай. Только чувствуй. Я хочу…
– Я тоже, – оборвал ее он, и она поняла, что он ощущает в этот момент. – Несколько дней. Не могу больше ждать ни минуты. Я хочу к тебе, Дженна. Хочу почувствовать тебя.
Он ткнулся головой в изгиб ее шеи и провел языком там, где билась жилка.
Она дернулась. Потом подняла руки, и его затылок оказался в чаше из ее ладоней.
Он повел рукой вниз по ее телу, подцепил сорочку и начал, собирая в складки, поднимать ее наверх, а Дженна запустила пальцы в густые темные волосы. Потом он гладил ее по голой коже, и она крепко прижалась к нему, когда он оттянул пальцем эластичный поясок ее трусиков. Он коснулся ее сердцевины, скользнул пальцами в самое тепло, и она качнула бедра ему навстречу со всей силой неистового вожделения. Судорожно повторяя его имя, она отчаянно цеплялась за него, пока последняя волна дрожи не соскользнула с нее. Она так ослабла, что он поднял ее на руки и понес к ней в спальню.
Покоясь на руках Ника, Дженна гладила широкую спину, мускулистую грудь, а когда услышала, что он хватает ртом воздух, улыбнулась в темноте. Она была довольна: теперь она знает, что действует на него не слабее, чем он на нее.
Через мгновение Дженна уже лежала на постели и ждала, когда же, наконец, он стащит джинсы и придет к ней. В следующую минуту он сдернул с нее ночную рубашку и стянул трусики. И то и другое он куда-то отбросил, кажется в угол.
Дженна ждала этого с той самой секунды, как он, незваный, явился в ее дом. Она так его желала, что у нее и в мыслях не было ему отказать. Хотя, как она понимала, он с ней таким образом прощался. Он уже готов покинуть ее и вернуться в свой мир.
И если уж выпал такой случай, то она хотела провести с ним эту последнюю ночь. Хотела почувствовать его рядом с собой. Хотела видеть по его глазам, что она, по крайней мере сейчас, самый важный для него человек.
А завтра будь что будет.
Он погладил ее самое чувствительное место. Дженна тихо застонала и в молчаливом приглашении развела ноги. Она ждала его.
Ник вошел так глубоко, что у нее прервалось дыхание. Он предъявлял на нее права самым древним способом, и Дженна отдавала ему все, что у нее было. И душу, и тело. Она обвила ногами его торс, короткими ногтями впилась в плечи.
Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, и она разомкнула губы. Ей хотелось, чтобы это было за гранью желания, за гранью страсти. Ей хотелось ощутить то невероятное состояние, каким оно, по ее понятиям, должно быть.
Он оторвался от ее губ и простонал:
– Дженна… ты мне нужна.
– Я твоя, – ответила она и выгнулась, поскольку в этот момент их обоих настигла кульминация. Волна за волной на нее накатывали ощущения, и каждый раз она выкрикивала его имя. И его освобождение она почувствовала как свое. Она крепко обнимала его, пока его тело сотрясалось с такой силой, какую трудно представить.
Казалось, наслаждение продлится вечно. Казалось, им навечно предназначено остаться слитыми воедино.
Но почти непереносимый гнет и восторг начали спадать, и они долго лежали рядом и просто молчали, потому что ни один из них не знал, чем все это кончится.
Когда она проснулась, выяснилось – Ник пропал. Но не совсем, потому что его вещи все еще лежали в углу гостиной, а на корабль он без своей сумки вернуться не мог. Нигде в доме он тоже не отыскался. Дженну это не удивило, ведь и на корабле он избегал ее по утрам после проведенной вместе ночи. Но все же она огорчилась. Неужели ради того, чтобы облегчить неизбежный отъезд, он нарочно ее избегает?
Сдерживая щиплющие глаза слезы, она занялась привычными хлопотами и детьми, стараясь при этом не вспоминать те мгновения, когда Ник был рядом и то, как они все делили пополам.
Дженна одела и накормила двойняшек и тоже решила выйти на люди. Черта с два она будет сидеть дома, хандрить и ждать, пока вернется Ник и разобьет ей сердце сообщением об отъезде. У нее есть собственная жизнь, и только ей, Дженне, решать, как ее прожить. Она взяла с собой сумочку, запасные подгузники, устроила малышей в детских креслицах на заднем сиденье машины и завела мотор.
– Не волнуйтесь, парни, – заявила она, глядя в зеркало заднего вида. – Все будет прекрасно. Папочка ушел, но мамочка с вами. Я вас никогда не брошу.
У нее из глаз опять брызнули слезы, и она отчаянно заморгала, чтобы поскорее от них избавиться. Нечего плакать. Она провела невероятную ночь с человеком, которого любит, жалеть об этом не собирается, и… будь что будет.
